Забытые бои на Николаевщине

Ответ: Забытые бои на Николаевщине

Да не боись, думаю там уже все гуд. Давно это было, химия, химия ....

 

Ответ: Забытые бои на Николаевщине

Зема, а чтоб голова не болела, пробуй водку без пива употреблять. У меня тоже от этого голова на отдыхе болит.

 

Ответ: Забытые бои на Николаевщине

Привет землякам !
Хорошая тема, поддерживаю.
По Очакову много чего есть на форуме:
http://www.fortification.ru/oldforum/index.php?action=vthread&forum=1&topic=1210&page=0

И еще по 15 батарее:
http://www.fortification.ru/oldforum/index.php?action=vthread&forum=1&topic=2219&page=0

 

Ответ: Забытые бои на Николаевщине

Бои в Ковалевке известны наверно всем. Но есть очень
хорошая статья: http://www.bible-for-you.org/kraeved/kovalevka.htm

 

Ответ: Забытые бои на Николаевщине

Это все, что смог найти по сухопутной обороне Очакова:

А вот 89-я батарея. Множество людей с перевязками. Командир батареи старший лейтенант Бржозовский тоже ранен. На приказание сдать дела и лечь в госпиталь он ответил решительным отказом. А ранение было серьезное. Врач, осмотрев рану, велел ему соблюдать полный покой.
— Вы слышите? — спросил врача Бржозовский. — Начался обстрел. Нужно же их угостить.
Я встретил его по дороге на КП батареи. Он шел хромая.
— Что вам сказал врач? — спросил я.
Старший лейтенант улыбнулся, превозмогая боль:
— Как видите, хожу сам... У нас много дел. Раненые продолжают стрелять. Подавляют минометные. точки...
Вскоре вышла из строя еще одна пушка 89-й батареи, и Бржозовский снова был ранен, но запретил уносить себя с батареи, пока могло стрелять хотя бы одно орудие.
Ничем не отличался от Бржозовского и командир 141-го отдельного стрелкового батальона Бондаренко.
Будучи не в состоянии после ранения передвигаться по огневой позиции, он велел оседлать лошадь и верхом, прижавшись к спине лошади, появлялся в самых опасных местах.
— Живой! — кричали красноармейцы и краснофлотцы и шли в бой, подражая своему командиру.
Обе попытки немцев взять Очаков с ходу, переправившись через Березанский лиман со стороны Каборгской косы и села Каза, потерпели поражение.
Батареи 203-миллиметровых пушек № 15 и 22, зенитные батареи при поддержке артиллерии «Красной Армении» уничтожили 20 автомашин с пехотой и танками противника.
Героически вели себя комиссар бригады торпедных катеров Николаев и батальонный комиссар Вишневский, постоянно находившиеся один на левом, другой на правом фланге 141-го батальона, который сдерживал наступление рвущихся в город фашистов. Это было на последнем рубеже, удержание которого позволяло Очаковскому гарнизону уйти.

Зато на немецкой схеме есть позиции каждой зенитки, дота, окопы

 

Ответ: Забытые бои на Николаевщине

Из мемуаров командира 203 сд:

Во второй половине дня 29 февраля 203-я вышла к реке Ингулец в районе Суворово, Ивановка, Красный Яр и встретила сильный огонь противника.
Ночью вместе с солдатами 610-го полка мы с оперативной группой дивизии после 20-километрового марша вошли в село Красный Яр.
И вдруг со всех сторон раздались выстрелы. Послышалась русская и немецкая речь.
В кромешной тьме оперативная группа залегла и стала отползать к окраине: надо было выждать, пока разведка определит, где свои, где чужие...
Выяснилось, что наши солдаты, войдя в дома обогреться, стали будить спящих. А в селе, оказывается, обосновались отошедшие немецкие части.
Подоспевшие подразделения полка прочесали село. В ночном бою было убито около 100 гитлеровцев и 50 взято в плен. «Вы нас измотали совершенно, — говорил на допросе пленный немецкий офицер. — Мои солдаты просто валились с ног и засыпали, как только останавливались...»
Наша дивизия имела задачу форсировать Ингулец, овладеть селом Софиевка и наступать дальше, на Равнополье.
В ночь на 2 марта удалось найти брод и незаметно преодолеть реку, броском продвинуться на 200–300 метров и под сильным огнем противника закрепиться на правом берегу Ингульца.
В следующую ночь по этому же броду переправился первый батальон 610-го полка...
Враг принял спешные меры по укреплению своей обороны и, яростно контратакуя, стремился сбросить наши батальоны в реку.
И снова создалось своего рода равновесие сил. Все дивизии 6-й армии по нескольку раз атаковали врага, но оставались на занятых позициях: немцы имели перевес и в живой силе, и в технике. К тому же наши орудия застряли в районе Шолохово и на реке Базавлук...
10 марта 610-й и 619-й полки 203 сд сбили противника в районе Орлово и, преследуя его, заняли Натальино, Благодатное и Петровский, выйдя к вечеру на рубеж Равнополье, Ново-Братский.
Здесь противник встретил нас сильным фронтальным огнем из Александровки и фланговым огнем слева, с северной окраины Ново-Павловки. Чтобы сбить его с этого рубежа, мы в течение трех дней по два-три раза атаковали врага, но только 13 марта части дивизии отбросили немцев и с ходу преодолели реку Висунь в районе села Калузское.


Нашел вроде на карте те места, хотя не все названия сел совпадают

 

Ответ: Забытые бои на Николаевщине

Там же:

...Вечером 16 марта дивизия заняла железнодорожную станцию Грейгово, и я распорядился, чтобы уставшим, промокшим солдатам была дана передышка.
Попавшие в огненные тиски между наступающими с фронта советскими частями и конниками Плиева, действовавшими у них в тылу, немецкие подразделения бессмысленно метались из стороны в сторону. Ситуация сложилась такая, что целые батальоны противника в сплошной мгле предвесенних снегопадов вплотную подходили к нашим частям. Только на расстоянии нескольких метров выяснялось, что встретились противоборствующие стороны. Чаще враг сдавался, но иногда оказывал яростное сопротивление, нередко схватки доходили до рукопашной.
Преследуя гитлеровцев, части нашей дивизии к полудню 17 марта подошли к Ингулу.
— Сосед слева — 243-я дивизия отстала более чем на три километра, — доложил начальник штаба Колесников.
— Что справа? — спросил я.
— Справа наших стрелков нет, но должны быть конники.
В это время два батальона немецкой пехоты буквально цепью шли к северу, стремясь выйти к мосту через Ингул у села Михайловка. Попали же они как раз в разрыв между 203-й и 243-й дивизиями, а затем вышли в тыл нашим полкам.
Неожиданно поднявшийся ветер быстро изменил погоду: снегопад прекратился, и в сероватой весенней мари мы увидели примерно в полутора километрах фашистские цепи, идущие слева прямо на НП дивизии.
На наблюдательном пункте в то время не было даже охраны. Отсутствовала связь с командиром корпуса, с соседом слева...
«Через полчаса фашисты смогут пройти через НП дивизии и создать угрозу быстрого охвата всех полков с тыла... — думал я. — А потом — мосту Михайловки, и они выйдут из окружения...»
Положение создалось критическое.
— Товарищ генерал, разрешите отправиться в 243-ю дивизию и передать вашу просьбу, чтобы их полк атаковал врага, — обратился ко мне начальник оперативного отделения.
Это действительно был в тот момент единственный выход. Но пока офицер доберется, пока объяснит обстановку, [152] пока соседний полк запросит разрешение атаковать, пока получит команду... Сколько уйдет времени! Мысленно прикинув все это, я отклонил предложение и решил сам отправиться к соседу.
Вместе с адъютантом старшим лейтенантом Тимченко мы сели на коней и поскакали в расположение 243-й.
В глубокой пахоте вязли кони, ветер бил в лицо, летящие из-под копыт комья грязи были похожи на снарядные осколки.
— Где командир батальона? — спросил я залегших на краю оврага бойцов 243-й дивизии.
— У командира полка, — ответил кто-то. — Вон там, в тылу.
Делать было нечего. Сбросив плащ-палатку, чтобы солдаты увидели генеральские погоны, я вышел перед залегшей цепью правофлангового полка 243-й стрелковой дивизии.
— Товарищи, я командир соседней 203-й дивизии. В километре отсюда два фашистских батальона пытаются прорваться из окружения. Наши полки пока не видят опасности с тыла, а связи с ними у меня нет. Связь — только с вами. На вас и надежда. Приказываю, за мной, в атаку, вперед!
Бойцы поднялись неохотно, но, стремясь не отстать от меня, побежали следом и бросились в атаку.
Мы подоспели вовремя: за гребнем высоты, прямо перед нами, был фланг рвущихся к мосту гитлеровцев.
Наши открыли огонь. Немцы заметались и залегли. А нам только того и надо было. Части 243-й дивизии, успев перестроиться, ударили по врагу из артиллерии и минометов.

 

Ответ: Забытые бои на Николаевщине

Вот еще есть про бои 1943 года на Кимбурнской косе:
http://mk-tourist.narod.ru/faterland/kinburn/kinburn43.htm

Чего-то не могу сообразить где был этот Форштадт.
Вроде бы здесь ?

 

Ответ: Забытые бои на Николаевщине

Про оборону Николаева:
http://zalizyaka.livejournal.com/23709.html
http://zalizyaka.livejournal.com/23847.html

 

Ответ: Забытые бои на Николаевщине

Грейговский прорыв - судьба Южного фронта:
http://audipl.ru/articles/2006/127/2008.php

 

Ответ: Забытые бои на Николаевщине

Не совсем Николаевщина, но очень близко:

Теперь наш путь лежал через Березовку на Николаев к переправам через Южный Буг, а если повезет, то от Березовки прорвемся к Одессе...

Мы продолжаем движение на юго-восток. Впереди — крупная узловая станция Березовка. Наши физические силы на исходе, а моральные, как это ни странно, на должной высоте.

Мы даже о хлебе не столько думали, как о том, чтобы не остаться без последних патронов. Я их всегда держал россыпью под гимнастеркой — так они в любой момент под рукой. Шинель давно утеряна, никаких лопаток, противогазов, плащ-палаток и в помине нет. Все это уже не требуется.

Мы были молоды, нам было легче, а нашим командирам — людям старших возрастов — намного тяжелее. Мы это понимали и оберегали их, как могли.

До мифической Березовки еще около 30—40 километров, но мы совсем не двигаемся в нужном нам направлении — нас упорно не пускают на восток! Впереди ежечасно возникают артбатареи немцев на прямой наводке и бьют в лоб. Это прекрасный метод войны: сами немцы потерь не несут, а нас без труда уничтожают. Удобно и выгодно.

Наступил наш последний день — 10 августа 1941 г. Каждая минута этого дня осталась перед глазами.

Когда забрезжил рассвет, колонна двигалась по большаку навстречу всходившему солнцу. В колонне около 50—100 пустых повозок. Парные повозки — это наша “техника”, мы ее бережем. С их помощью мы на скорости можем уходить от огня.

Не успели порадоваться солнышку, как засверкали вспышки от стоящих впереди нас на прямой наводке батарей. Развернувшись влево, мы погнали лошадей по полю вниз, в балку. Там поблизости оказалось большое село, все во фруктовых садах. На какое-то время мы ушли из-под огня, но многие повозки, как всегда в таких случаях, взлетели на воздух от прямого попадания.

Главная улица села, вдоль которой располагались хаты и сады, упиралась в церквушку, довольно высокую и заметную для рядового села. Перед церковью был поворот дороги влево на горбатый мостик через совсем небольшую речушку. За мостиком дорога опять поднималась в гору. Там снова начинались поля.

Повозки мы расположили на околице, в районе церкви, чтобы в случае чего было легче покинуть село.

Мы давно не останавливались в селах. Прокормить отступавший Южный фронт жителям было не по силам, и обращаться к ним за помощью совесть не позволяла. А в этом селе решили “разгуляться”. Деньги оставались почти у всех — тратить было не на что от самой Одессы. С Ваней Кучеренко мы зашли в сад к хозяйке, и она покормила нас творогом, хлебом, сметаной и персиками, а от денег наотрез отказалась:

— На что они мне? Завтра здесь будут немцы, да вот они! — и она показала куда-то рукой.

В стороне послышались нарастающие автоматные очереди, но немцы за деревьями были пока не видны.

Тем временем в село спустилась с большака еще одна отступающая колонна. Повозки принадлежали артиллерийской части и были забиты ранеными, лежавшими вповалку, чуть ли не друг на друге.

Повозок у них намного больше, чем у нас, и они битком заполнили всю главную улицу села.

К восьми утра над селом пролетела дежурная “рама” и передала данные о скоплении обозов. При этом немцы не могли не видеть повозки с ранеными. Сразу начался интенсивный обстрел села “по площадям”. Немцы к тому времени позавтракали и их “рабочий” день начался.

Картина уничтожения обоза артиллеристов не изгладится из памяти. Каждый снаряд находил свою цель — так плотно была забита повозками улица села. В воздух летели куски лошадей и части человеческих тел Все, что происходило, было страшным даже для нас, повидавших к тому времени немало смертей. С началом обстрела жители попрятались по погребам.

Вслед за интенсивным артналетом и одновременно с ним за церковью послышалось нарастание автоматных очередей. Это шли цепи пьяных солдат с засученными рукавами, но в касках. Они двигались в нашу сторону и вели беспорядочный огонь из-за деревьев.

Капитан Овчинников скомандовал выводить наши уцелевшие повозки через горбатый мостик на гору и в поле. Одновременно он приказал мне занять оборону с оставшимися в строю бойцами и крикнул на бегу:

— Уйдешь последним!

В этот момент он явно позабыл, что со мной все еще находился злополучный сейф. Теперь было не до него.

Со мной осталось человек тридцать. Мы расположились под защитой церкви и открыли прицельный огонь по наступающим фигуркам врага — они хорошо просматривались среди деревьев. Сверху на нас падали куски штукатурки от разрушавшейся церкви. Ведя огонь, мы успевали наблюдать за уходом повозок из села. Мы видели, как пролетали повозки через мостик, а над ними совсем низко роем шли трассирующие снаряды. Сам мостик был еще цел.

Вырвавшись из села, повозки снова попадали под губительный огонь уже при подъеме в гору. Нам хорошо было видно, как многие из них взлетели в воздух...

Повозки артиллеристов вообще не могли покинуть село. Они стояли так плотно, что им было не выбраться из месива лошадей и людей.

Артиллеристы все остались в селе. Виноваты ли эти люди? Шло истребление окруженных частей, и его было не остановить.

Немцы уже входили в село. Пора уходить и нам, тем более что кончались патроны. Я крикнул сержанту Фасахову: — Пошел! — и предпоследняя повозка рванула через мостик. Теперь и наша с Ваней очередь. В последний момент, оторвавшись от немцев, выскочили из села. Мы разлеглись животами на повозке и проскочили мостик под снарядами. Это я со всей силой вонзил ножевой штык в круп одной из лошадей, и они вынесли нас на простор. За полем нашлась большая балка, в которой еще до нас сосредоточились все те, кому удалось уйти от этой бойни...

Название села я совершенно случайно узнал через много лет после войны. Оно называлось Ананьевкой.

В балке скопилось много уцелевших повозок, и люди продолжали меняться: одни погибали, а другие вновь присоединялись к нам, поскольку среди нас находились старшие командиры — майор и капитан. На Березовку и далее к переправам Южного Буга двигались сплошные потоки из обозов разных частей.

Перевязочных средств мы не имели, врачей и санитаров — тоже. Рвали пропотевшие рубашки, делали из них жгуты, чтобы приостановить кровотечение. Это было все, что могли сделать.

Но каждый из нас, кого пока не задело пулей или осколком, сохранял бодрость и надежду: так устроен человек.

Появилась чья-то походная кухня. Разделывают лошадь, но на этот раз поесть не пришлось. Я отправился на поиски патронов. Кое-что удалось добыть. Вернувшись, узнаю, что меня разыскивает майор.

Остриков с другими командирами снова обсуждал вопрос: что делать дальше?

И майор принял первое кардинальное решение:

— Сержант, возьми ключи от сейфа, вскрой его и сожги все содержимое до последней бумажки. После этого объяви всем, чтобы сдали тебе свои письма и фотографии, а насчет документов пусть каждый решает сам. Когда все сожжешь, приходи.

Я выполнил последний приказ командира полка. Из своих личных бумаг я оставил только комсомольский билет и фотографии своей будущей жены Нины. Помню как сейчас, что не только добросовестно все сжег, как просил майор, но и пепел для чего-то закопал. Видно, совсем сдурел под конец.

Затем майор объявил о своем втором решении:

— Будем расходиться группами по два-три человека и ночами продвигаться к Южному Буту. Большими группами и с повозками дальше не пройти. Есть другие мнения?

Это — конец полка. Последние слова Остриков произнес совсем тихо: все это ему давалось нелегко.

 

Re: Ответ: Забытые бои на Николаевщине

Именно за рвом. Примерно 50 метров от него, ближе к лиману.

 

Камерады. Ветеран(к сожалению ныне покойный) рассказывал что в в районе 1-й линии современной(арх. Старова), там еще пустырик такой приметный есть и балочка во время освобождения 44 года стояли советские пушки и шла мощная арт подготовка, этот район начал застраиваться только в 50х годах, по слабопровернным данным первый дом в этом районе построен в 52 году.

 

Противник занимал выс. 156,8, которая господствовала над окружающей местностью.

Задача по захвату этой высоты была возложена на танковую роту. Рота имела пять танков Т-34 и две самоходно-артиллерийские установки. Для выполнения задачи рота усиливалась пехотой.

Получив задачу, командир роты выдвинул роту в район Александровка и к 7 часам 14 ноября 1943 г. расположил ее на исходной позиции в излучине р. Ингулец (на западном ее берегу), тщательно замаскировав танки.

При движении роты для занятия исходной позиции одна самоходно-артиллерийская установка из-за неисправности двигателя осталась на восточной окраине Александровка, где и была установлена на огневой позиции.

Заняв исходную позицию, командир роты установил связь с командиром стрелкового подразделения. Он получил от него сведения о противнике и местности, а также установил причины неудачи атаки высоты, предпринятой пехотой. [15]

После этого командир роты принял следующее решение: 1-м танковым взводом (три танка Т-34) с десантом пехоты атаковать высоту с севера, обойдя ее по западному берегу р. Ингулец, 2-м танковым взводом атаковать высоту с фронта; второй самоходно-артиллерийской установкой с огневых позиций у кургана 4,0 прикрывать огнем левый фланг роты, первой самоходно-артиллерийской установкой подавлять огневые точки противника на выс. 156,8.

Командир роты согласовал с командиром артиллерийского дивизиона, на который было возложено артиллерийское обеспечение атаки танков, что с началом движения обходящего взвода артиллерия откроет огонь по выс. 156,8, а с переходом танков в атаку перенесет огонь в глубину обороны противника. Одновременно был установлен порядок связи и сигналы вызова, переноса и прекращения огня артиллерии.

Командир роты руководил боем по радио с КП, разместившись во второй самоходно-артиллерийской установке.

В 8 часов три танка с десантом под прикрытием артиллерийского и минометного огня начали выдвигаться вдоль западного берега р. Ингулец к выс. 156,8. Командир роты, получив сигнал от командира обходящего взвода о выходе взвода на северные скаты высоты, дал сигнал артиллерии о переносе огня в глубину обороны противника. С переносом огня артиллерии в глубину обороны противника два танка на максимальной скорости, ведя интенсивный огонь с ходу, атаковали высоту с фронта, приковав к себе внимание противника. Одновременно по приказу командира роты обходящий взвод атаковал высоту с севера. Атака танками высоты с севера была настолько неожиданна для противника, что один наш танк раздавил противотанковое орудие, которое даже не успело произвести выстрела. Противник, взятый танками в клещи, начал поспешно отходить. К 10 часам десант пехоты при поддержке огня танков захватил высоту и закрепился на ней.

Таким образом, командир танковой роты организовал одновременную атаку противника, оборонявшего выс. 156,8, с фронта и с фланга.

 

22 марта 1944 года передовой отряд 52-й дивизии в составе 1-го батальона 429-го стрелкового полка капитана Абаева и моей батареи достиг Южного Буга в районе Александровки. Используя внезапность, мы с Абаевым решили форсировать реку и захватить плацдарм на том берегу. В соседнем селе из досок, бревен, дощатых дверей и ворот настроили за день плотов для орудий, минометов и станковых пулеметов и с наступлением темноты тихо подвезли в балку метрах в ста от берега. Противник не ожидал нашего появления и вел себя спокойно, лишь редкие ракеты освещали немецкий берег. Дул порывистый северовосточный ветер с дождем. Широко разлившаяся река бурлила и громко плескалась о берега. Когда мы подкатили две гаубицы к берегу и притащили плоты, пехота уже ждала команды на форсирование. И вот, по знаку Абаева, солдаты, поеживаясь от холода, стали медленно и нехотя заходить в ледяную воду. Мы спустили на воду плоты, скатили на них орудия, привязали [237] веревками к доскам, погрузили по пять ящиков снарядов на каждый плот и отчалили от берега. Стоя у орудия, я подавал команды, и расчет принялся большими саперными лопатами грести к противоположному берегу. Справа и слева торчали из воды головы пехотинцев — держась одной рукой за доску или бревно, они подгребали другой и с разной скоростью тоже устремлялись к вражескому берегу.

Вдруг пуск немецких осветительных ракет участился, вся река осветилась, и видно стало как днем. Разом грянули с того берега пулеметные очереди, а сверху посыпались снаряды и мины, со страшным грохотом из реки вырвались многочисленные фонтаны воды, засвистели осколки. Бревна, доски и плоты вздыбились. Люди, лишившись опоры, с дикими криками стали тонуть в стремнине. Бурный поток понес вниз по течению все наши утлые плавсредства, живых и мертвых людей. Под угол нашего плота попал снаряд, плот вздыбило, с мокрых досок скинулись в воду орудие, снаряды и люди. Кто-то успевает ухватиться за доски, а я и другие огневики мгновенно оказываемся далеко от плота. Меня погрузило с головой под воду. Работая изо всех сил руками, кое-как всплываю на поверхность. И в этот момент подоспевшее бревно ударяет меня в затылок, а крутая волна захлестывает и вновь накрывает с головой. Набухшая одежда, автомат за спиной и гранаты в карманах неотвратимо тянут на дно. Из последних сил еще раз выныриваю вверх, и — о счастье! — около меня болтается на волнах бревно. Хватаюсь за него — и уже больше не отпускаю! Страх утонуть и быть убитым заслоняют адский холод ледяной воды, кажется, заморозившей даже кости.

Изо всей силы гребу к берегу. Течением снесло нас на целых полкилометра. Но вот под ногами ощутилось дно, и я выбираюсь на берег. А осветительные ракеты [238] продолжают своим мертвенно-белым всплеском выхватывать на мгновения застывшие и остановившиеся картинки огненно-водяного месива на реке. Когда выбрался на берег, вода полилась из одежды отовсюду, под ногами грязь. Но отряхиваться, выжимать амуницию некогда: из вражеской траншеи уже грянули автоматные очереди. Хорошо, что с нашего берега тут же ударили по траншее пулеметы. Немцы спрятались в окопах, а мы в это время бросились к траншее. Нас на берегу оказалось человек пятнадцать. А немцев, судя по стрельбе, не более пяти. Чтобы не зацепить нас, пулеметы с нашего берега смолкли. Немцы опять высунулись, но мы резанули по ним из автоматов. Немцы пустили в ход гранаты, но они перелетали нас и рвались далеко внизу. Ракеты стали взлетать реже, и больше стояла темнота, чем мы и воспользовались — бросились в траншею. Но в глазах — одна чернота! Упав в траншею, даю очередь вправо, так как слева наш солдат. Когда небо осветилось, я увидел вблизи труп фашиста — не то я, не то пулемет его прикончил, не знаю. А слева рукопашная идет: наш солдат схватился с немцем. Оба орут, пыхтят, барахтаются, и не сразу в темноте различишь, где наш, где немец. В свете ракеты блеснула немецкая каска, даю под нее очередь. Фашист рухнул. А наш никак отдышаться не может. Тут же на траншею посыпались немецкие мины. Значит, немцев здесь больше нет. А к берегу уже прибило плот с нашим вторым орудием. Быстро скатываем его, сбрасываем ящики со снарядами.

— На колеса! — даю команду, и орудие медленно покатилось от берега.

А пехотинцы постреливают из траншеи в темноту, чтобы немцы не вернулись.

До рассвета мы просидели в траншее. Подзамерзли. [239]

Подкрепление к нам не подошло: немцы превратили противоположный берег в огненный кошмар и нашим даже приблизиться к нему было невозможно.

Весь день мы обороняли траншею. С наступлением темноты к нам пробились солдаты 2-го батальона 429-го полка. Они переправились сюда по переправе соседа слева — 58-й Гвардейской стрелковой дивизии. Она не только успешно захватила плацдарм, но и переправу навела. По этой переправе и преодолела Южный Буг вся наша дивизия.

 

Крылов В. А. Обыкновенные гвардейцы
4-я гвардейская дивизия:

Новая Одесса расположена в низменной пойме левого берега реки Южный Буг. Это большое село, раскинувшееся на несколько километров с севера на юг, играло большую роль в обороне гитлеровцев. Здесь была почти единственная переправа через Южный Буг. Немецкое командование, зная, что сюда пробиваются вырвавшиеся из района Березнеговатое — Снегиревка остатки их войск, перебрасывает новые части. Так, нашей разведкой было установлено, что 16 марта в Касперовку (в настоящее время этот большой населенный пункт влился в Новую Одессу) фашисты перебросили 18 танков и самоходных установок типа «Фердинанд».

16 марта 8-й и 11-й стрелковые полки подошли к Новой Одессе и завязали бой на восточной окраине. Он [183] длился весь день. Гитлеровцы отходили к району переправы. С севера их теснили солдаты одного из пехотных полков соседней дивизии. В течение дня большая часть Новой Одессы была очищена от врага.

Писанко устроил свой наблюдательный пункт на чердаке двухэтажного здания. С ним была небольшая группа разведчиков и связистов.

Вечером 16 марта Кухарев предупредил Писанко:

— Наш левый фланг не прикрыт. 40-я дивизия все еще не подошла к Касперовке. Постарайся, Иван Иванович, перебросить к южной окраине села хотя бы одну батарею.

В этот день с командиром полка подошли к городу только шесть орудий. За ночь прибыло еще несколько пушек. Писанко поставил эти орудия в район каменоломни. Но снарядов было мало — по десять — двадцать штук на ствол.

17 марта гитлеровцы начали контратаку на 8-й стрелковый полк, бросили на него танки и самоходные установки. Наши пехотинцы дрались упорно, несколько раз схватывались с немецкими автоматчиками врукопашную, но выдержать натиск танков и самоходок не смогли и стали отходить на восточную окраину села.

Гитлеровцы усилили нажим, ведя массированный артиллерийский огонь. В середине дня возле НП Писанко появились вражеские танки и автоматчики.

— Надо отходить, товарищ подполковник, — предложил начальник разведки полка капитан Кривенко.

— Отобьемся. Нас целая группа, все с автоматами.

Писанко ждал, что к району НП вот-вот должны подойти батареи, вызванные им по радио.

Гитлеровцы стали окружать здание. Разведчики, стоя у оконных проемов, отстреливались, несколько раз заставляли вражеских автоматчиков отходить от здания. Но вот начали бить танки.

— Надо отходить, — снова предложил Кривенко. — Иначе мы потеряем управление боем.

Писанко с трудом разжал губы:

— Пошли...

Разведчики сняли стереотрубу, радисты взвалили на спину рацию. Подождав какую-то долю минуты, словно еще надеясь, что скоро заговорят его орудия, Писанко вышел из здания. [184]

По главной улице, совсем рядом с ними, шли вражеские танки, ведя частый огонь по домам.

— На восточную окраину, к району каменоломни, — скомандовал Писанко.

Восточная окраина Новой Одессы была на косогоре. И с нее к главной магистрали сбегали улочки и переулки. Пройти к каменоломне было не так-то просто: здесь тоже появились вражеские танки и автоматчики. Выломав в каменном заборе проход, группа Писанко прошла не то через пустырь, не то через кладбище. Здесь земля была исковеркана, взрыта бомбами и снарядами. Сделали еще проход и выбрались на другую улицу. Но и там уже появились гитлеровцы.

Отстреливаясь, группа Писанко стала перебегать улицу. В этот момент командир полка был ранен и упал. К нему подбежал Володя Кравченко.

— Комполка ранен! — крикнул он.

Разведчики окружили своего командира.

— Голенков, Кравченко, Кузьминов и Кулаков, несите командира! — распорядился Кривенко. — Остальные со мной, прикроем отход.

Кривенко взял у разведчиков стереотрубу с треногой и взвалил себе на спину.

— Пошли!

Писанко был без сознания. Осторожно подхватив отяжелевшее тело командира, разведчики быстрым шагом двинулись вперед. Пришлось еще раз выламывать какой-то забор. Снова улица. Здесь были уже наши пехотинцы. Капитан Кривенко остановил пробегавшего через улицу старшего лейтенанта Оборина из 3-го стрелкового полка.

— Друг, дай плащ-палатку. У нас тяжело ранен командир полка.

Тот без слов снял с себя плащ-палатку.

Голенков достал индивидуальный пакет и перевязал голову Писанко. Потом разведчики положили командира на плащ-палатку и понесли дальше. Прошли еще с полкилометра и наткнулись на батарею истребительно-противотанкового дивизиона нашего соединения. Капитан Кривенко отправил на автомашине иптаповцев и Писанко в сопровождении Голенкова, а сам со всей группой остался на месте, чтобы вести бой. Командир полка выбыл, и нужно кому-то передать командование.

Радисты развернули радиостанцию, стали вызывать [185] командиров дивизионов. Раньше всех откликнулся майор Бородин.

Кривенко сообщил, что Писанко тяжело ранен.

— Знаю, — ответил командир 2-го дивизиона. — Он здесь. Отправляю его на своей автомашине в санчасть. Передай всем: принимаю командование полком на себя.

...Командир 2-й батареи старший лейтенант В. С. Наконечный сразу же после приказа Писанко выдвинул две пушки ближе к району школы. Быстро развернув их, артиллеристы подготовились к встрече немецких танков. Через несколько минут на улицу выползли два «фердинанда». Шли они довольно быстро, стреляя на ходу.

Орудия открыли огонь. Первый «фердинанд» загорелся сразу же после нескольких выстрелов.

— Бей второго!

Сержант Ковалев повернул орудие. «Фердинанд», прикрываясь домами, начал отстреливаться. Несколько снарядов разорвалось недалеко от пушки. Но стоило самоходке на какое-то мгновение выползти из-за дома, как оба орудия ударили по ней. «Фердинанд» загорелся.

На этом участке наступление неприятеля было приостановлено. Трудный бой выдержало и орудие 7-й батареи под командой старшего сержанта Д. Ф. Печикина. Несколько раз немецкие автоматчики ходили в атаку, но каждый раз не выдерживали беглого огня и откатывались назад.

Этот бой был последним для старшего сержанта Печикина — вражеский снаряд оборвал его жизнь.

Гитлеровцам удалось прорваться к восточной окраине, где был командный пункт дивизии. Разрозненные группы пехотинцев 8-го полка отходили к близлежащим высоткам. Кухарев и Ляпунов бросились к ним.

— Стой! — скомандовал Кухарев. Лицо его выражало и боль и гнев. — Гвардейцы не отступают. Приказываю: залечь здесь, держать оборону.

В Новой Одессе все еще шел бой. Хотя и редко, но били артиллерийские орудия, минометы, шла частая ружейная и пулеметная стрельба. Там все еще продолжал драться 11-й полк Мищенко.

Ляпунов стоял на дороге, останавливая отходивших пехотинцев, указывал им место в обороне.

— Сейчас соберемся и ударим по врагу, — сказал начальник политотдела дивизии. [186]

Солдаты, сделав из камней укрытия, начали вести огонь по гитлеровцам. Теперь каждому было неловко за недавнюю растерянность. Сейчас воины готовы идти в бой с удесятеренными силами.

Этот момент настроения солдат Кухарев почувствовал сердцем. Он поднял вверх автомат:

— За мной, гвардейцы! Вперед!

За ним поднялась вся цепь. Бежали молча, неся с собой всю накипевшую ярость за то, что пришлось отступать, гордясь тем, что их атаку возглавляет командир дивизии. И, только ворвавшись в село, солдаты крикнули:

— Ура-а-а!

В этот момент к Новой Одессе подошли еще десять орудий нашего полка. Они сразу же включились в бой. Гитлеровцы не приняли удара и обратились в бегство..

 

продолжение:

К вечеру все атаки врага были отбиты. Подоспевший к этому времени 3-й стрелковый полк дивизии сломил сопротивление гитлеровцев, отбросил их от переправы. Ночью пехотные части переправились на правый берег реки Южный Буг. Переправа через реку была трудной. У Новой Одессы в обычное время ширина Южного Буга достигает 250 метров. Но в весенний разлив широкая пойма на правом берегу, заросшая тростником, заливается водой, и река становится шире раз в шесть.

С первыми же группами пехотинцев переправились командир дивизии полковник Г. Е. Кухарев, начальник политотдела дивизии полковник Н. В. Ляпунов и командиры полков.

Пехотные части, сбив немецкое охранение, заняли две деревни — Ткачевку и Ковалевку. Бой переместился на высоты, западнее этих населенных пунктов. Гитлеровцы предприняли отчаянную попытку сбить наше соединение, отбросить его на левый берег реки. В бой были введены две новые пехотные и одна танковая дивизии.

С НП нашего полка нам с Бородиным были отлично видны и Ткачевка, и Ковалевка, и прилегающие к ним высоты, на которых развертывалось сражение. На НП находится также и новый командующий артиллерией дивизии полковник Плешаков Яков Семенович.

— Плохи дела у нашей пехоты, — сказал Плешаков, глядя в стереотрубу. — Отходит. А мы и помочь не можем. [187]

Стреляли до последнего снаряда. И вот одна за другой умолкли наши батареи.

Трудно передать словами то состояние, когда видишь, как гибнут твои товарищи и ничем не можешь помочь им.

— Чертова дорога! Все отстало. Снаряды, снаряды... — хрипло говорит Плешаков.

Я предложил сходить в соседний артполк, попросить у них. Плешаков посмотрел на меня так, как будто я сказал нелепость.

— Какие там снаряды...

Да, умолкают и батареи наших соседей.

Весь автотранспорт дивизии давно уже ушел на армейский склад за боеприпасами. Но скоро ли оттуда привезут? Я не выдерживаю и посылаю шофера Черноусова навстречу.

А в это время в районе Ткачевки все еще кипел бой. В ряде мест гитлеровцы подожгли деревню. Зловещее пламя освещало путь «тигров» и «пантер». Теперь на высотах 96,7 и особенно 116,9, где был командный пункт Кухарева, их появилось около 50.

Стрелковые полки отходили. К 19 часам вечера линия обороны пролегала по высоте 116,9.

Все, кто был на командном пункте, взялись за автоматы и пулеметы и, сдерживая натиск врага, упорно сражались. Погибли начальник инженерной службы дивизии инженер-капитан Смирнов, начальник разведки дивизии старший лейтенант Зайцев. Тяжело ранило заместителя командира дивизии по строевой части полковника П. Я. Елсукова, ранило агитатора дивизии полковника Г. А. Деборина.

Саперный батальон, защищавший командный пункт дивизии, значительно поредел. Тогда Кухарев отдал команду отходить к берегу. Туда же отнесли раненых, потом эвакуировали их к переправе.

Здоровых осталось немного: Кухарев, Ляпунов, несколько разведчиков и связистов.

К берегу реки отошел с группой автоматчиков и заместитель командира 3-го стрелкового полка подполковник Гаврилов. Разведчики 8-го полка принесли тяжелораненого командира полка подполковника Кишко. Кухарев приказал отнести его к переправе и немедленно отвезти в медсанбат. [188]

— Он уже кончается, — ответил один из разведчиков. — Ему прошило всю грудь и живот.

Ляпунов обошел солдат и офицеров, залегших в углублениях, сделанных из торфа и грязи.

— Патроны есть? — спросил он крайнего бойца.

— Нету. Драться будем прикладами, кулаками.

— Будем драться, солдат. Отступать нам некуда.

Позади Южный Буг.

Ляпунов вернулся к месту, где лежал Кухарев.

— Вот, Николай Васильевич, — произнес Кухарев, посмотрев на часы. — Если немцы до двадцати часов не начнут атаку, мы спасены. А если же начнут раньше — придется всем нам погибнуть здесь.

Танки гитлеровцев, выйдя к берегу реки, вели огонь по плавням, куда отошли группы пехотинцев. Правее и. левее них все еще шел бой. Гвардейцы бились с врагом насмерть.

Минут за пятнадцать до наступления темноты на берегу реки появилось около сотни гитлеровцев. Редкой цепью они начали спускаться к плавням. Когда до фашистов осталось метров пятьдесят, Ляпунов поднялся и крикнул:

— За мной, товарищи! Бей гадов!

Он бросился вперед. За ним поднялась вся группа. Гитлеровцы пришли в замешательство. Ляпунов уже не видел, что одновременно с ним на врага бросилась еще одна группа гвардейцев, возглавляемая майором Заславцевым, начальником штаба 8-го стрелкового полка.

Ляпунов только почувствовал короткий удар в грудь, хотел как будто сделать еще один шаг вперед, но не удержался на ногах, упал.

Группа Заславцева смяла противника и открыла дорогу к переправе. Майор наткнулся на раненого начальника политотдела дивизии, подхватил его. На голос Заславцева подбежало еще несколько солдат. Один из них сбросил с себя плащ-палатку, на нее положили Ляпунова и отнесли к переправе, защитой которой руководил командир дивизии полковник Кухарев.

Инструктор полиотдела старший лейтенант Владимир Желнин, больше известный в дивизии своими стихами, регулярно печатавшимися в дивизионной газете «Боевой товарищ», добровольно принял на себя командование [189] переправой. Уже отправлены на тот берег Елсуков и Деборин, больше сотни бойцов и офицеров.

Лодок было мало. Еще днем немецкие самолеты разбомбили большинство переправочных средств, и теперь люди использовали подручные материалы и надувные лодки. Желнин сам перевез начальника политотдела на восточный берег реки.

Уже вечером полковник Кухарев собрал группу солдат и повел их в атаку на гитлеровцев.

Натиск был таким стремительным и неожиданным, что враг отошел от берега, открывая дорогу к переправе для наших бойцов. Кухарева ранило. Но он остался в строю. Проконтролировав отход последней группы солдат к переправе, комдив вошел в плавни, из которых уже не вышел: по плавням немцы вели огонь из пулеметов и орудий...

Через несколько дней в штаб дивизии пришло сообщение, что гвардии полковнику Кухареву присвоено новое воинское звание «гвардии генерал-майор» и он награжден орденом Суворова.

Ныне в Новой Одессе генералу Кухареву поставлен памятник. Его именем названы одна из улиц города и средняя школа № 1

 

Фрицы в журнале Denkschrift uber die Russische Landesbefestigungen пишут про оборону Очакова и состав очаковского гарнизона. Если кто шпрехает может переведет нам ...
Красивая фотка позиций напротив Березани

 

вот такой был еще бой

Белов П. А. За нами Москва:

12 августа 1941 года в середине дня 96-й кавалерийский полк — передовой отряд 5-й кавалерийской дивизии — прошел через Новый Буг с юга на север, не обнаружив противника. Следом за полком, на удалении нескольких километров, двигался штаб дивизии, сопровождаемый броневиками. В это время с запада в Новый Буг вступили моторизованные колонны гитлеровцев.
Полковник Баранов приказал броневикам ударить по немцам из пулеметов. Артиллерийский дивизион стремительно развернулся в двух километрах южнее села и открыл беглый огонь по дороге между Новым Бугом и рекой Ингул. Ничего не подозревавшие немцы были застигнуты врасплох. Их грузовики, танки и мотоциклы двигались по дороге в два ряда, впритирку друг к другу. На эту колонну и обрушился огонь трех наших батарей.
Ушедший вперед 96-й полк, услышав стрельбу позади, быстро развернулся фронтом на юг и тоже открыл огонь из 76-миллиметровых пушек. 131-й кавалерийский полк, находившийся на западном берегу Ингула, в тылу немцев, ударил из своих орудий по мосту. Отдельные машины гитлеровцев пытались повернуть и уйти назад, но подбитые грузовики и танки загораживали дорогу. В довершение всего откуда-то появились наши штурмовики и начали бомбить переправу. Уцелевшие гитлеровцы, бросив машины, устремились на запад, навстречу своим главным силам. А на дороге на протяжении двух километров остались разбитые, горящие машины, сотни трупов. Преследуя бегущих немцев, наши конники вышли к реке и захватили переправу.
Бойцы и командиры радовались победе. Тревожило нас только положение 131-го полка. Он был отрезан крупными силами врага, и связь с ним поддерживалась лишь по радио.
Немцы несколько раз пытались атаковать нас и отбить переправу. Но неудачно. На следующий день они начали переправляться в другом месте, у села Привольное. Колонны противника двинулись на юго-восток, по [20] левому берегу Ингула, намереваясь, по-видимому, отрезать от Николаева наши 18-ю и 9-ю армии. У меня было мало сил, чтобы сорвать этот замысел.
Из Новой Полтавки, где находился командный пункт корпуса, были хорошо видны вражеские колонны. Они появились ранним утром и казались бесконечными. Артиллерия 9-й кавалерийской дивизии без перерыва вела огонь по ним и наносила фашистам значительный урон. В ответ немцы обстреливали из пушек и минометов район Новой Полтавки.
Несколько раз пытались мы выручить 131-й Таманский кавалерийский полк, дравшийся в окружении в деревне Усьяновке по ту сторону реки, но не смогли. Войска противника начали обтекать нас с юга и севера. Корпус получил приказ двигаться в сторону Кривого Рога. Мы двинулись.
Вдруг ночью ко мне в Новую Одессу приезжают командир 131-го полка подполковник Синицкий и комиссар Милославский с радостной вестью: полк вырвался из окружения! Школьный сторож, хорошо знавший местность, провел кавалеристов к реке и показал им брод. Ночью они выскользнули из кольца.

 

Re: Ответ: Забытые бои на Николаевщине

сэр но в 41 у немцев не было ни "Тигров " ни "Пантер" ?!

 

Вот попалась такая инфа. Только не пойму, это наши края или где-то дальше. Может кто знает где этот Червонный Хутор ?

Подполковник А. Шрамченко.
Наступление стрелкового взвода с форсированием реки
В марте 1944 г. советские войска, успешно наступая, громили врага на правобережной Украине. Подразделение, в которое входил взвод гвардии лейтенанта Трубачева, [178] было остановлено огнем противника с восточной окраины Червонный хутор (схема 69). Командир подразделения приказал гвардии лейтенанту Трубачеву, не ввязываясь в бой с противником, скрытно, по оврагу, через лес выйти к реке Южный Буг и с хода форсировать ее в районе парома. Взвод был усилен станковым пулеметом и 45-мм орудием.
Быстро выйдя к реке у кустарника, наши солдаты захватили четыре большие рыбацкие лодки и взяли в плен трех солдат противника. Пленные показали, что лодки предназначались для переправы подразделения, которое вело бой в Червонный хутор, и что на противоположном берегу занимает оборону до взвода пехоты с пулеметами для прикрытия переправы.
Противник заметил наших солдат и открыл пулеметный огонь с северо-восточной опушки леса и с кургана с отметкой +2,0.
Командир взвода решил форсировать реку на захваченных лодках и на противоположном берегу овладеть северо-восточным углом леса и курганом с отметкой +2,0. 1-му отделению командир приказал форсировать реку севернее дороги, уничтожить противника на кургане с отметкой +2,0 и закрепиться на нем; 2-му отделению форсировать реку в направлении будки паромщика, оставив трех солдат для [179] прикрытия орудий, уничтожить пулемет противника и закрепиться на северо-западной опушке леса; 3-му отделению форсировать реку южнее дороги, выйти на стык -просеки и лесной дороги и закрепиться здесь, примкнув левый фланг к реке; расчету станкового пулемета огнем подавить пулемет противника на опушке леса, форсировать реку в направлении действий 2-го отделения и с выходом 2-го отделения на северо-западную опушку леса занять огневую позицию у дороги; расчету 45-мм орудия поддержать огнем форсирование реки взводом, подавив пулемет противника на северо-восточной опушке леса и группу противника на кургане, в дальнейшем быть в готовности к переправе на пароме, а также к отражению противника со стороны Червонный хутор.
Быстро погрузившись на лодки, взвод стал преодолевать реку. Противник открыл огонь. Особенно тяжело пришлось 3-му отделению, по лодке которого противник стрелял из пулемета. Два солдата были ранены. Одно весло, изрешеченное пулями, сломалось, лодка в нескольких местах была пробита пулями, и ее стало сносить вниз по течению. Изгиб реки давал возможность без особого труда пристать к своему берегу; но командир отделения гвардии младший сержант Гоглидзе приказал солдатам грести к противоположному берегу, используя малые лопаты. Однако течением лодку сносило вниз по реке.
1-му и 2-му отделениям удалось переправиться, захватить исправный паром и занять указанные им позиции. Вслед за этими отделениями переправили орудие и выдвинули на огневую позицию правее дороги. О 3-м отделении командир взвода не имел сведений, несмотря на то, что несколько раз посылал связных. Не успели 1-е и 2-е отделения окопаться, как наблюдатель доложил, что по дороге в направлении парома двигается противник силой до взвода, у просеки развертывается до взвода, а против 1-го отделения — до двух отделений противника.
Вскоре гитлеровцы перешли в контратаку. Две следовавшие одна за другой контратаки были отбиты. Во время третьей контратаки противнику удалось ворваться на позиции 2-го отделения. Наши солдаты оказали' упорное сопротивление, вступив в рукопашную схватку. Рядовой Тищенко огнем в упор из автомата уничтожил трех гитлеровцев. Когда же у него кончились патроны, он прикладом автомата уничтожил еще одного. [180]
Силы оказались слишком неравными — отделение вынуждено было, отходить к парому. Вдруг сзади атакующего противника грянуло «ура». Это было отделение гвардии младшего сержанта Гоглидзе, которое, пробравшись лесом, атаковало противника с тыла. Получив помощь, 2-е отделение также бросилось в атаку и совместно с 3-м отделением уничтожило противника и заняло прежнюю позицию. 1-е отделение метким огнем отразило контратаки со стороны леса и удержало свои позиции.
Из доклада командира 3-го отделения командиру взвода стало известно, что отделению удалось пристать к берегу на 600–700 м южнее намеченного места. Там у противника находился расчет пулемета, который после непродолжительного боя был уничтожен. Затем отделение стало продвигаться лесом к месту высадки взвода и внезапно атаковало противника с тыла.
Смелые, находчивые действия командира отделения гвардии младшего сержанта Гоглидзе. во многом способствовали успешному удержанию взводом участка противоположного берега реки.

 

Зато эти места хорошо всем известны...

Форсирование 808-м стрелковым полком реки Южный Буг (19–20 марта 1944 г.)
Обстановка и задача 808-го полка
(Схема 48)
В марте 1944 года немецко-фашистские войска под сокрушительными ударами частей Советской Армии поспешно отходили с рубежа р. Ингулец на правый берег р. Южный Буг, где намеревались [222] прочно закрепиться на заранее подготовленных позициях и остановить дальнейшее наступление наших войск.
394-я стрелковая дивизия в составе войск 46-й армии, преследуя остатки разгромленных частей противника, 6 марта 1944 г. вышла к населенному пункту Троицкое. В двухдневных боях дивизия уничтожила арьергардные части противника, овладела населенным пунктом и к утру 18 марта вышла на левый берег р. Южный Буг.
К 10 часам 18 марта на наблюдательный пункт командира 394-й дивизии прибыл командир корпуса. Ориентировавшись на местности, он поставил дивизии задачу: в ночь на 19 марта форсировать р. Южный Буг, овладеть Андреевка-Эрделева и к рассвету выйти на рубеж (иск.) Ясная Поляна, высота 49,6, Ткачевка. Командир корпуса сообщил, что в эту ночь войска армии будут форсировать р. Южный Буг на широком фронте.
Командир дивизии полковник Лисицын А. И., изучив поставленную задачу и оценив силы и средства, которыми располагала дивизия, на рекогносцировке с командирами стрелковых полков объявил [223] свое решение, в котором указал, что 808-й стрелковый полк, составляя первый эшелон дивизии, должен форсировать Южный Буг в районе Андреевка-Эрделева и к утру 19 марта овладеть рубежом Ново-Андреевка, Ясная Поляна, где закрепиться и обеспечить переправу главных сил дивизии.
Поставив задачу и другим полкам, командир дивизии сообщил, что 808-му полку придается разведывательная рота дивизии в составе 80 человек, усиленная двумя станковыми пулеметами, двумя ручными пулеметами и двумя противотанковыми ружьями. Разведывательной роте здесь же была поставлена задача: с наступлением темноты переправиться на правый берег, овладеть Андреевка-Эрделева, закрепиться там и обеспечить переправу и высадку на плацдарм батальонов 808-го полка.
О местности и обороне противника командир полка знал следующее. Река Южный Буг в районе Троицкое, м. Новая Одесса имеет ширину 200–250 м, скорость течения ее до 1,5 м/сек. Левый берег реки в районе Троицкое на 45–50 м выше правого, что давало нашим частям преимущество в организации наблюдения за противником и облегчало изучение характера его обороны.
Вдоль правого берега реки и южнее Троицкое вдоль левого берега тянутся плавни шириной от 700 м до 1,5 км. На правом берегу плавни подступают вплотную к окраине Андреевка-Эрделева. Это обстоятельство ставило наши войска в очень неблагоприятные условия. Плавни густо заросли камышом, начавшееся половодье залило их водой и сделало труднопроходимыми для пехоты и совершенно непроходимыми для всех видов колесного транспорта.
На юго-западной окраине Троицкое имелась паромная переправа, которую противник не успел разрушить. С выходом наших войск к берегу реки гитлеровцы держали причалы переправы под непрерывным пулеметным и артиллерийским огнем.
Оборону по правому берегу реки противник подготовил заранее и организовал ее по принципу отдельных опорных пунктов, находящихся между собой в огневом взаимодействии. Сильный опорный пункт противник имел в Андреевка-Эрделева. На северной и северовосточной окраинах этого населенного пункта гитлеровцы отрыли траншею полного профиля, прикрытую с фронта проволочными заграждениями в два, а на восточной окраине — в шесть рядов кольев. Вторая траншея проходила по южной и юго-западной окраинам населенного пункта. Третью прерывчатую траншею противник оборудовал на рубеже 700–1000 м южнее и юго-западнее Андреевка-Эрделева.
Из показаний пленных было известно, что на позициях по правому берегу реки Южный Буг в полосе наступления 394-й дивизии перешли к обороне части 258-й и 153-й немецких пехотных дивизий. В Андреевка-Эрделева обороняется 457-й полк 258-й пехотной дивизии. Действия этого полка поддерживаются артиллерийским дивизионом. Южнее на участке (иск.) Андреевка-Эрделева, Ткачевка [224] обороняется 257-й полк 153-й пехотной дивизии. Полк усилен 560-м штрафным батальоном. Участок Андреевка-Эрделева, Варушино прикрывается пограничной заставой румын. Было также установлено, что в районе 1 км южнее Ясная Поляна находится резерв 258-й пехотной дивизии — 479-й полк с шестью танками.
258-я пехотная дивизия отошла на правый берег Южного Буга, имея в своем составе не более 1000 человек пехоты и восемь орудий. Всю остальную артиллерию дивизия потеряла в предыдущих боях. Пехотные полки дивизии имели по два батальона, каждый трехротного состава. Каждая рота имела от 40 до 60 человек и 8 пулеметов.
Из района Андреевка-Эрделева противник был вынужден отвлечь значительную часть сил и средств в район х. Алексеев, где соседние справа части с хода форсировали реку и закрепились на ее юго-западном берегу.
В 808-м стрелковом полку на 18 марта было два стрелковых батальона, каждый трехротного состава. Списочный состав стрелковых рот колебался в пределах 32–35 человек. В полку, кроме винтовок и автоматов, имелось следующее вооружение: станковых пулеметов — 5, 45-мм пушек — 2, 76-мм полковых пушек — 2, 82-мм минометов — 7 и 120-мм минометов — 3. Часть пулеметов и 82-мм минометов из-за распутицы от подразделений отстали.
Артиллерия, выделенная в соответствии с решением командира дивизии для поддержки полка, также из-за распутицы в район Троицкое не прибыла. К вечеру 18 марта из состава двух приданных артиллерийских полков огневые позиции в районе Троицкое заняли только четыре 76-мм пушки и восемь 122-мм гаубиц. Значительная часть боеприпасов также находилась в пути, поэтому на 18 марта полк имел винтовочных патронов один боекомплект, 82-мм мин — 250, 76-мм снарядов — 83, 45-мм снарядов — 110. Снарядов к 76-мм дивизионным пушкам и 122-мм гаубицам имелось также ограниченное количество.

 

продолжение:

Решение командира полка
Командир полка подполковник Смирнов объявил на рекогносцировке командирам батальонов, что форсирование реки нужно проводить как можно быстрее, пока противник еще не организовал прочной обороны на правом берегу и не подтянул из глубокого тыла резервы, которые, по данным нашей авиаразведки, уже начали выдвигаться к Южному Бугу. Командир полка сообщил, что на подготовку форсирования полк имеет один день — 8 часов светлого времени. Из этого времени 2 часа командир полка использовал на рекогносцировку с командирами батальонов и командирами артиллерийских батарей, остальное время отводилось командирам батальонов на организацию взаимодействия в звене батальон, рота, взвод. [225]
Информировав присутствующих о задачах полка и задачах непосредственных соседей, командир полка объявил свое решение, в котором указал, что полк вслед за разведывательной ротой должен форсировать реку одновременно с двух пунктов переправ и внезапным ударом овладеть Андреевка-Эрделева.
Батальонам подполковник Смирнов поставил следующие задачи.
1-му батальону — форсировать реку и овладеть северо-западной частью Андреевка-Эрделева, в последующем — во взаимодействии со 2-м батальоном очистить от противника весь населенный пункт и прочно закрепиться на юго-западной окраине.
2-му батальону — форсировать реку у устья р. Еланец, во взаимодействии с разведывательной ротой дивизии и 1-м батальоном овладеть центральной частью Андреевка-Эрделева и закрепиться на ее южной окраине.
Оба батальона должны были форсировать реку одновременно в 22 часа 18 марта. После высадки на правом берегу батальонам предстояло преодолеть плавни и, подойдя как можно ближе к населенному пункту, по общему сигналу внезапно атаковать противника с двух направлений. Разведывательная рота переправу начала в 20 часов.
Артиллерии, находившейся на левом берегу, приказывалось днем 18 марта подготовиться к уничтожению и подавлению огневых точек и вражеского гарнизона в Андреевка-Эрделева, а с утра 19 марта, после захвата плацдарма, быть готовой к отражению контратак. Для обеспечения тесного взаимодействия артиллерии с пехотой командир полка приказал, чтобы с командирами стрелковых батальонов переправлялись на правый берег артиллерийские офицеры с радиостанциями.
После рекогносцировки командиры батальонов и рот тщательно разведали подступы к реке и места пунктов переправ, установили для подразделений порядок посадки на переправочные средства, направления движения в плавнях после высадки (по местным предметам и азимуту); штаб полка дал общие для всех ориентиры на правом берегу реки.
Для обеспечения переправы полк имел 45 малых надувных лодок. После захвата плацдарма могли быть использованы два деревянных парома, для обслуживания которых были выделены саперы дивизии. В связи с недостатком переправочных средств для подъема в один рейс всех подразделений полка, подразделения в течение дня строили плоты из бревен, досок и бочек, собранных в населенном пункте Троицкое.
В стрелковых взводах и ротах, а также с расчетами артиллерийских орудий были проведены беседы на тему «Решительными и смелыми действиями выполним боевую задачу, обеспечим плацдарм на правом берегу Южного Буга». Солдатам была разъяснена важность маскировки проводимых в полку работ днем, необходимость соблюдать строжайшую тишину при форсировании, что обеспечит внезапность атаки по врагу. [226]
Ход форсирования и боя за плацдарм
Форсирование р. Южный Буг происходило в исключительно трудных условиях. Отсутствие ясно выраженных ориентиров и темная ночь почти лишали возможности ориентироваться на местности.
Вечером 18 марта начался снежный буран, продолжавшийся всю ночь.
К 20 часам 18 марта разведывательная рота под командой капитана Коновалова Ф. К. прибыла к месту переправы и начала посадку в лодки. К этому времени в район переправы прибыли командир дивизии, начальник штаба и командующий артиллерией дивизии. Командир дивизии дал капитану Коновалову последние указания, и ровно в 20 часов первые три лодки с разведчиками отчалили от берега. Из-за неблагоприятных метеорологических условий только к 3 часам 19 марта разведывательная рота полностью переправилась на противоположный берег реки.
Высадившись в плавнях, рота начала выдвигаться к Андреевка-Эрделева. Разведчики по ледяной воде прошли около километра, неся на себе вооружение и боеприпасы. Выйдя к юго-восточной окраине Андреевка-Эрделева, разведчики натолкнулись на проволочные заграждения, за которыми проходила траншея. Противник, по-видимому, не ожидал переправы наших войск в такую ненастную погоду. Поэтому большинство его солдат, оставив траншеи, разошлись по домам.
Саперы, переправившиеся вместе с разведывательной ротой, быстро проделали проходы в проволоке, и рота внезапно ворвалась в южную часть населенного пункта. К 6 часам рота овладела всей юго-восточной частью Андреевка-Эрделева.
К этому времени 1-й и 2-й батальоны полка также переправились на южный берег. Солдаты батальонов, так же как и разведчики, преодолевали плавни, неся оружие и боеприпасы над головой. С огромным трудом удалось волоком протащить по плавням только две 45-мм пушки. 1-й батальон начал обходить Андреевка-Эрделева с северо-запада, 2-й батальон вышел к центру населенного пункта, следуя по маршруту разведывательной роты. Вместе со 2-м батальоном на правый берег переправился и командир полка. К 6 часам 30 минутам по радио была установлена связь с артиллерией.
В это время по общему сигналу 1-й и 2-й батальоны атаковали противника в северо-западной части и в центре Андреевка-Эрделева. Уничтожая противника, батальоны к 8 часам полностью овладели населенным пунктом. Офицеры и солдаты при выполнении поставленной задачи показали образцы храбрости и настойчивости.
Солдаты стрелкового отделения под командой рядового Переплетчикова (4-я рота 2-го батальона) скрытно пробрались во фланг гитлеровцам, засевшим в доме в центре населенного пункта, и смелой атакой уничтожили их.
Наводчик станкового пулемета Таран пронес на руках по плавням свой пулемет, одним из первых ворвался в траншею противника, [227] уничтожил две огневые точки врага и обеспечил продвижение батальона.
К 11 часам 19 марта батальоны полка, развивая наступление, выбили противника из второй траншеи и заняли ее.
Выбитый из Андреевка-Эрделева противник сумел задержаться в третьей траншее, откуда предпринял ряд контратак. В 11 часов 40 минут до батальона пехоты врага контратаковало 1-й батальон 808-го полка. Потеряв большое количество убитыми и ранеными, гитлеровцы отошли в исходное положение. В 14 часов противник в том же районе повторил контратаку силой до 100 человек пехоты с двумя штурмовыми орудиями при поддержке интенсивного артиллерийского и минометного огня из района Ясная Поляна. Наша пехота и артиллерия, поддерживавшая полк с левого берега, отразила и эту контратаку.
К 17 часам 19 марта на плацдарм переправился 815-й стрелковый полк, сменивший разведывательную роту, которая была выведена в резерв.
К исходу дня 19 марта подразделения 808-го полка прочно закрепились во второй траншее и организовали разведку в направлении Ясная Поляна.
За день боя противник потерял несколько сот солдат и офицеров убитыми и ранеными. Подразделения полка уничтожили 13 пулеметов, штурмовое орудие, захватили исправными одно 75-мм орудие, 20 прицепов с саперным имуществом и 11 пленных, принадлежащих 153-й пехотной дивизии, 560-му штрафному батальону и 457-му пехотному полку 258-й пехотной дивизии.
По наведенной к вечеру 19 марта паромной переправе на правый берег были переправлены три 45-мм и одно 76-мм полковое орудие, которые и были установлены в боевых порядках пехоты. Обеспечение боеприпасами подразделений, действовавших на правом берегу, производилось с перебоями и только к утру 20 марта в район переправы на левом берегу было подвезено: винтовочных патронов — 5000, 82-мм мин — 160, 120-мм мин — 20. В подразделения же эта боеприпасы были доставлены только к середине дня 20 марта.
В течение ночи на 20 марта гитлеровцы мелкими группами три раза пытались контратаковать подразделения полка, но успеха не имели.
За ночь противник подтянул из района Ясная Поляна на участок наступления 808-го полка 479-й полк 258-й пехотной дивизии и утром 20 марта бросил его в контратаку. Две первые контратаки, предпринятые этим полком в 6 и 8 часов, успеха не имели.
В 12 часов противник перешел в третью контратаку. На этот раз 479-й пехотный полк поддерживался шестью штурмовыми орудиями типа «Фердинанд» и двумя танками «Тигр». Контратаке предшествовал сильный артиллерийский и минометный огонь и удар 25 бомбардировщиков по боевым порядкам подразделений полка. Противник контратаковал в направлении центра Андреевка-Эрделева в стык между 815-м и 808-м полками. Несмотря на большие [228] потери от нашего огня, противнику удалось потеснить правый фланг 815-го стрелкового полка и левый фланг 2-го батальона 808-го полка.
В 13 часов до роты автоматчиков противника с одним танком и штурмовым орудием прорвались в центр населенного пункта в район командного пункта 808-го полка.
Для отражения контратаки был мобилизован весь личный состав штаба полка, в том числе связные, радисты, повозочные и повара. Офицеры штаба задержали отходившие подразделения, быстро привели их в порядок и повели в атаку. Стоявшие в районе командного пункта одно 76-мм орудие, одна 45-мм противотанковая пушка и три противотанковых ружья открыли огонь по танку и штурмовому орудию. Расчет 76-мм полкового орудия (командир орудия сержант Ерякин, наводчик Батарула и рядовые Исаев и Глинский) вступил в единоборство с штурмовым орудием. От огня вражеских автоматчиков выходили из строя номера расчета, но орудие продолжало вести огонь, пока «Фердинанд» и танк не были подбиты. Группа вражеских автоматчиков была полностью уничтожена. К 15 часам подразделения полка восстановили положение.