Советские летчики Второй Мировой

А почему бы и нет? Если какая-то кадровая и материально-техническая основа уже имелась, то запросто.

 

Кадровая и мат.часть -это не главное ! Где слетаность и б.п?

На Ла-7 был совершен один из последних таранов в Великой Отечественной войне. Гвардии капитан П.Я.Головачев из 9-го ГИАП 30 декабря 1944 г. перехватил высотный разведчик Ju 88, ему удалось повредить самолет пушечными очередями, однако на 9000 м пушки замерзли - оставался только таран. "Юнкере" рухнул в районе германского города Трайбург, а Головочев смог успешно посадить свой "Лавочкин". Всего за войну Головачев сбил 31 самолет лично и один в группе, 12 вражеских машин он уничтожил на Ла-7 и две - на ЛаГГ-3.
Сразу же за "горячей" Второй мировой войной началась война Холодная. Теперь все любопытствующие могут узнать, что Холодная война была порой не менее горячей, чем Великая Отечественная. Нашлось место в конфликтах второй половины XX века и последним поршневым истребителям Лавочкина. Звено Ла-11 из 30-го ГИАП перехватило и сбило над Балтикой в районе 8 апреля 1950 г. Либавы американский разведчик RB-44, в том же году на Дальнем Востоке пилоты 88-го ГИАП Тихоокеанского флота сбили на Ла-11 еще один разведчик - P-2V "Нептун".

 

Это случай я читал и там был не Ju-88 а новейший Ju-188. http://reibert.info/forum/showthread.php?t=41557&page=5 Я имел ввиду что нибудь новое ранее не опубликованное.

 

Ну извините коллега, что есть

 

Про Покрышкина и Кожедуба :
фото+все их награды подобрано здесь:http://kollekcioner.lv/forum/viewtopic.php?f=67&t=1349

 

Насчет результативности, недавнол читал интересную книгу Мухина "Асы Лютвафе и пропаганда Гебельса" вней приводится очень интересный расклад о сбитых и проффесионализме летчиков обоих сторон. Судя по этой книге общий расклад был в нашу пользу.

 

Ссылка про Кожедуба, официально у него 62 сбитых а не 64, и войну он закончил гвардии майором а не генерал-майором, какой-то хреновый специалист информацию давал!

 

Подтвержденно по М.Быкову последнее офиц. документы именно 64 сбитых + еще не считая 2 мустангов А по поводу звания трепанули
21 истребителей Fokke - Wulf FW-190;
18 бомбардировщиков Junkers Ju-87;
18 истребителей Messershmitt Ме-109;
3 штурмовика Henschel Hs-129;
2 бомбардировщика Heinkel He-111;
1 истребитель PZL P-24 ( румынский );
1 реактивный истребитель Messershmitt Ме-262.

 

Александр Родионов
при участии Михаила Быкова
Мутное небо 1941 года

Командир 9 гиад А.Покрышкин (крайний справа) и летчики 16-го гиап. Третий справа – Г.Речкалов.
Для тех, кто интересовался историей 55-го ИАП, впоследствии 16-го ГИАП, а также боевой работой 9-й ГИАД (с 02.07.1944 г. командир А.И. Покрышкин) и ее личного состава, очевидны натянутые отношения между комдивом и вторым по результативности асом Советских ВВС (61+4, ранее считалось 56+6), Дважды Героем Советского Союза Григорием Андреевичем Речкаловым. Авиасообщество некоторое время назад даже вело споры на страницах сетевых форумов, пытаясь понять природу взаимоотношений двух летчиков, полагая, что причины кроются в их соперничестве в воздухе. При этом рассматривались разные аспекты их боевого взаимодействия.

Так или иначе, стало казаться, что натянутые отношения асов, которые вылились затем в серьезный конфликт, были вызваны их личными боевыми счетами. В последнее время это подтверждается словами родственников Г.А. Речкалова, в частности, его жены Анфисы Яковлевны Речкаловой и их дочери, Любови.

По словам последней, в действительности конфликт Речкалова и Покрышкина заключался в том, что уже после войны Речкалов, работая с документами ЦАМО, обнаружил три своих сбитых в 1941-м году самолета на счету... Покрышкина. Узнав об этом, Речкалов позвонил Покрышкину и объявил ему о своей находке и, по всей вероятности, о том, что думает о своем боевом товарище и начальнике. Реакция Покрышкина была такова, что после этого разговора про Речкалова забыли, а самому ему было отказано в допуске в ЦАМО. Даже Георгий Голубев, ведомый Покрышкина, с которым во время войны дружил Речкалов, и с которым уже будучи слушателем академии в Монино, прячась за колоннами церкви, тайно крестил свою дочь, в книге «В паре с сотым» почему-то почти не говорит о своем друге, строя свое повествование целиком вокруг личности Покрышкина. Сейчас о послевоенной деятельности Дважды Героя Советского Союза, генерал-майора (1957 г.) Григория Андреевича Речкалова можно найти лишь скупые фразы без указания мест его службы. По словам родных, своего мнения по поводу «изъятия» трех самолетов с личного счета Речкалов придерживался до своей смерти в 1990 году.

Учитывая ряд обстоятельств, которые подробней будут рассмотрены ниже, причиной конфликта могли стать самолеты, сбитые (или не сбитые) кем-то из этих летчиков летом 1941 года. Рассмотрим сначала, как оба пилота проявили себя в первые месяцы Великой Отечественной Войны. Начнем с Речкалова – его подтверждаемый архивными документами боевой счет с 22.06.41 открывается следующими сбитыми машинами:

1) 26.06.41 1 Ме-109 Унгены
2) 27.06.41 1 Хш-126 вост. Бокша
3) 11.07.41 1 Ю-88 Балта

Однако уже через месяц после начала войны Речкалов был серьезно ранен в правую ногу. Произошло это 26.07.41 г. во время боевого вылета в промежуток с 12.55 до 13.40. В составе звена И-16 лейтенант Речкалов сопровождал на штурмовку семерку И-153 299-го ШАП. В районе Дубоссары при подходе к цели группа самолетов подверглась обстрелу зенитной артиллерии противника. Речкалов был ранен, причем попадание было сильным и точным - педаль руля направления его самолета оказалась сломанной пополам. Сам летчик уже после войны так описывал этот эпизод:

«Я глянул в кабину и не поверил... Половинка перебитой правой педали валялась на полу в маслянисто-бурой луже. Нос сапога, наполовину развороченный, представлял собой месиво из кусков кожи и крови. Я попытался пошевелить ногой — она не подчинялась. Только теперь смысл происшедшего дошел до моего сознания, потряс холодным ознобом».

Речкалов попытался взять курс на свой аэродром, однако его «Ишачок» был замечен несколькими Bf-109, которые решили его добить. Так или иначе, но летчику удалось от них уйти и сесть на своем аэродроме. После посадки он был сразу отправлен в госпиталь.

Вернуться обратно в полк (к тому времени уже получивший гвардейское звание и ставшему 16-м ГИАП) Григорию удалось лишь в апреле 1942 года. Приехав, причем нелегально, так как отпуск, предоставленный начальством госпиталя для поездки домой на Урал, уже был просрочен, он узнал, что три сбитых им летом 1941 года самолета зачтены ему не будут, так как документы 55-го ИАП были сожжены во время отступления летом 1941 года. Как впоследствии писал сам летчик в своей книге «Дымное небо войны», в штабе полка ему было сказано буквально следующее: «Придется начать воевать сначала. При отступлении, во время окружения, все документы, в том числе и твою летную книжку пришлось сжечь». Полагаем, что тогда Речкалов не особенно огорчился этим известием – для него, вероятно, было главным, что он вырвался из госпиталя, причем побег этот остался для него без неприятных последствий, хотя комполка В.П. Иванов и объявил ему пять суток ареста.

Здесь надо отметить, что часть документов 55-го полка, содержащая информацию о результатах боевой деятельности летчиков части в начальные период войны, действительно была уничтожена. Однако самолеты, сбитые Речкаловым до госпиталя, отражены и в других документах – «Оперативных сводках» и «Журнале учета сбитых самолетов противника» 20-й САД, на тот момент уже расформированной. Правда, ко времени возвращения летчика в полк эти документы были уже не доступны. Посылать же запросы непонятно куда, чтобы официально подтвердить и внести в новую летную книжку Речкалова эти победы в 1942 году просто бы никто не стал.

 

Так или иначе, но с этого времени официальный отсчет побед Речкалова после прибытия в состав уже 16-го ГИАП весной 1942 года пошел со сбитого им 25.05.42 одного Ме-110. В результате в первом представлении на звание ГСС к 01.05.43 у Речкалова получилось: 12+2 (лично+в группе) т.е. всего 14. Подсчет же побед Речкалова по архивным документам дает на тот же срок результат в 17 побед. Таким образом, ясно, что первые три победы лета 1941 года учтены не были.

Возможно «обнуление счета» произошло из-за того, что Речкалов почти год не был в части по ранению. За это время полк перешел в состав другого соединения, а сведения о победах Речкалова остались в документах 20-й САД. В полку же никаких данных не осталось. Отчет о боевой работе 16-го ГИАП составляли уже в запасном авиаполку. Поэтому данные за 1941-й год было взять неоткуда.

Однако, учитывая, что сам Речкалов впоследствии был убежден, что с его счета «изъяли» три сбитых самолета, более вероятной представляется другая причина, а то, что Речкалова не было около года, как раз и сыграло определенную роль в «исчезновении» побед.

Речь идет о том, что многим летчикам 55-го ИАП несмотря не сожженные документы, сбитые самолеты были вновь записаны, и только одному «возвращенцу» Речкалову в полку пришлось начинать боевой счет с «нуля».

Биограф Покрышкина О. Левченко в одной из работ приводит следующий факт: «Судя по всему, количество боевых вылетов у летчиков 55 ИАП после потери документов было восстановлено и внесено в новые летные книжки по памяти (или путем прикидочных математических расчетов). В мемуарах Г. Речкалова есть упоминание о писаре штаба Кравченко, обладавшем отличной памятью, но для официального зачета воздушной победы требовались документальные подтверждения, а они то и погибли. К тому же количество боевых вылетов никаких особых отличий в то время летчикам-истребителям не давало, поэтому и имелась возможность восстановить их, как говорится, «на глазок».

Обратите внимание - оказывается, все-таки была возможность подтвердить сбитые самолеты. Причем налицо противоречие. Получается, что кому-то в полку победы все же были зачтены задним числом по памяти, либо «путем прикидочных математических расчетов» (не говоря уже о документах штаба 20-й САД, сам факт существования которых апологеты «полного исчезновения» побед полка за лето 1941 года, начиная с самого А.И.Покрышкина и заканчивая О.Левченко, дружно игнорируют). Поэтому странно, что Речкалову его три победы на счет записаны не были. Тем более что зачастую о чужих сбитых в первые трудные месяцы войны самолетах в эскадрильях помнили многие. Так или иначе, но первых трех побед у Речкалова на счету не оказалось, тогда как у всех остававшихся осенью 1941 года в строю летчиков эта проблема была решена.

Между тем обращает на себя внимание факт, что согласно оперативным сводкам 20-й САД, подтверждающим победы Григория Речкалова, никаких записей о сбитых в начале войны самолетах у другого летчика 55-го ИАП, а именно, Александра Покрышкина, нет.

В тоже время, сам Покрышкин в широко известных мемуарах и дневниковых записях неоднократно писал о многих сбитых им летом 1941 года самолетах. При этом он всегда обращал внимание читателей на проблему с подтверждением этих побед, вызванную отсутствием полковых документов. Однако согласно «Отчету о боевой работе и учебно-боевой подготовке 16-го гиап», составленному в начале 1943 года, когда полк прибыл в 25-й ЗАП для переучивания на новую технику, у самого Покрышкина самолеты со счета никуда не пропадали. В тоже время интересно, что в мемуарах и записях Покрышкина якобы сбитые им летом 1941 года самолеты различаются между собой по типам. О.Левченко, который полагает, что официальный боевой счет Покрышкина сильно занижен, оправдывает этот факт целым рядом причин. Он также приводит список первых побед, взятый из записок самого Покрышкина. Получается, что первыми сбитыми самолетами старшего лейтенанта Покрышкина были:

1) 1 Bf 109
2) 1 Bf 109
3) 1 Ju 88
4-5) 2 Hs 126 – в одном вылете

К сбитым, записанным самим Покрышкиным, есть любопытные примечания Левченко, и я приведу их полностью:

«2. Согласно пометки в записках А.И. Покрышкина этот «Юнкерс» был зачтен ему как общая (т.е. групповая) победа.

3. Сбитый Ju 88 не был зачтен Покрышкину. Александр Иванович сбил «восемьдесят восьмого» РСом (реактивным снарядом) и еще одного повредил в тот момент, когда они встали на боевой курс, пытаясь бомбить плавучий док, буксируемый сторожевиком, под охраной морского охотника. «Штаб полка послал запрос подтвердить сбитие «Юнкерса». Неожиданно пришел отказ. Моряки мотивировали его тем, что и они вели интенсивный огонь с катеров по группе бомбардировщиков. Кроме того, подобрали на воде парашютистов» [12, стр. 118]

4. Сбитый Hs 126 не был зачтен Покрышкину. Александр Иванович не успел доложить о воздушной победе, т.к. его обвинили в паникерстве. Дело в том, что «хеншель» был сбит во время разведполета в район г. Николаева, где Покрышкин обнаружил двигавшиеся по направлению к городу колонны немецких танков и машин, о чем и доложил».

Обратите внимание на следующий, 5-й пункт:

5. 13 августа танковые части фашистов вышли к морю восточнее Одессы у села Коблево, окружив город. В это время группа сотрудников и охраны штаба 55 ИАП, выехавшая из Березовки в Тузлы, куда перелетел полк, наскочила на прорвавшихся немцев. В сложившейся ситуации пришлось сжечь штабной автобус и секретные документы, "в том числе с итогами боевых действий с начала войны. Все данные о сбитых нами самолетах и подтверждения на них... Старший штабной группы был строго наказан, но это не воскресило результаты наших двухмесячных боевых действий" [12, стр. 126]. Следовательно, воспользоваться архивными данными для подтверждения большей части воздушных побед А.И. Покрышкина за 1941 год не представляется возможным».

 

Обращает на себя внимание последняя фраза о том, что большинство сбитых Покрышкиным самолетов установить архивным путем невозможно. Кроме того, выше уже говорилось, что в оперативных сводках 20-й САД записанных за Покрышкиным сбитых самолетов нет вообще, тогда как воздушные победы Речкалова, Фигичева, Шелякина и других летчиков 55-го ИАП - есть.

Вызывает недоумение, к чему эта суета с потерянными документами, разницей между мемуарами и записками Покрышкина, не вполне понятным счетом, в который все равно вклиниваются какие-то якобы «не зачтенные» победы. Поведение Левченко в данном случае напоминает работу адвоката, он использует каждую возможность, дабы напомнить об «объективных» причинах, из-за которых у Покрышкина неточности с личными победами и тут же ссылается на «всем известную честность и строгость» Покрышкина по отношению к самому себе, мол, неправду о своих личных достижениях такой человек написать просто не мог! К чему это? Зачем автор нам без конца напоминает о большом количестве сбитых Покрышкиным летом 1941 года самолетов, добавляя при этом, что хоть и есть «некоторые» проблемы с их подтверждением (большинство из них вообще не подтверждены), тем не менее, в правильности его счета не приходится сомневаться?

Согласно недавно установленному М.Быковым по документам, хранящимся в ЦАМО, счету Покрышкина, следует, что сбитыми самолетами этого пилота в 1941 году были:

1) 26.06.41 1 Ме-109 район боя в документах не указан
2) 03.07.41 1 ПЗЛ-24 район Страшены
3) 05.07.41 1 Хш-126 в паре с командиром полка Ивановым

Отстаивая правдивость Покрышкина, приводя наивные, выдаваемые за «очевидные и бесспорные» аргументы в качестве подтверждения личного счета аса на начальном этапе войны, опираясь на источниковую базу, практически целиком основанную на мемуарах и записках самого Покрышкина и некоторых его подчиненных, Левченко в то же самое время пишет о Речкалове следующее: «...Г.А. Речкалов субъективен в своих воспоминаниях (отношения между ним и Покрышкиным были натянутые). Например, описывая события первого месяца войны (26.07.41 Г.А. Речкалов был тяжело ранен, вернулся в полк только в апреле 1942 г.), он упоминает об А.И. Покрышкине только дважды».

Такая характеристика вызывает удивление: почему нельзя доверять воспоминаниям Речкалова, откуда такая убежденность в их «субъективности»? Ведь он был точно таким же однополчанином Покрышкина, как и остальные летчики, высказывания которых Левченко так легко принимает на веру и даже использует в качестве источников? На чем же, в таком случае, основана «исключительная» субъективность Речкалова?

Выше уже приводилась характеристика, данная Левченко книге Речкалова «Дымное небо войны». Добавим, что в другой своей книге - «В небе Молдавии», описывая начальный период войны, Речкалов вообще не пишет о Покрышкине, в ней нет ни одного упоминания его имени, словно старшего лейтенанта «Саши Покрышкина» вовсе в 55-м ИАП в то время не было. Кроме того, многие факты, описываемые Покрышкиным в своих мемуарах, у Речкалова описаны абсолютно по-другому, и что самое поразительное, их участником Покрышкин совсем не является. Но этот, казалось бы, насквозь «субъективный» подход имеет на самом деле весьма объективные и достаточно простые причины: Речкалов и Покрышкин летали на самолетах разных типов, в разных группах и практически никогда не пересекались во время выполнения боевых заданий. Причем свои мемуары, в отличие от боевых товарищей, Речкалов сопровождает выдержками из документов 20-й САД. Характерно, что эти несоответствия касаются всех моментов и событий первого месяца войны, которые Покрышкин выделяет в качестве ключевых и центральной фигурой которых, по его словам, являетсяон сам. Вероятно, по этих причинам воспоминания Речкалова отметаются Левченко с такой легкостью как «субъективные», на самом же деле - «неудобные» для апологетики Покрышкина.

Кроме того, вызывает интерес то обстоятельство, что согласно всем мемуарам Покрышкина свидетелями первых сбитых им самолетов были лишь погибшие летчики – Семенов, Дьяченко, Довбня. Получается, что эти свидетели уже к концу 1941 года не могли подтвердить, что именно сбил Покрышкин и сбил ли вообще. Странно, не правда ли? А типы первых сбитых им самолетов, судя по его описанию, одинаковы с теми, что успел сбить младший лейтенант Речкалов до своего ранения.

Здесь надо сказать, что вопрос о сбитых Покрышкиным в 1941 году самолетах уже поднимался ранее. В частности, в книге «Советские асы» - переводе польского издания П. Скульского, И. Баргеля, Г. Чисека «Асы восточного фронта», ставятся под сомнение слова самого Покрышкина о потере им более 10 сбитых самолетов противника из-за гибели полковых документов в августе 1941 года.

Итак, что мы имеем в своем распоряжении. Первое. Мы имеем сбежавшего весной 1942 года из госпиталя Речкалова, который неожиданно «нагрянул» в апреле месяце в свой полк. Наверняка его уже никто там не ждал. Приехав, он узнает, что три первых сбитых им самолета зачтены ему не будут.

Второе. Незадолго до возвращения Речкалова, 14 марта 1942 года комполка 16-го ГИАП В.П. Иванов подписал на имя Покрышкина первое представление на звание ГСС. В нем записано, что А. Покрышкин «За время военных действий имеет 288 боевых вылетов, из них: на штурмовку войск противника - 63 б/вылета; на разведку войск противника - 133 б/вылета; на сопровождение своих бомбардировщиков - 19 б/вылетов; на прикрытие своих войск - 29 б/вылетов; на перехват самолетов противника - 36 б/вылетов; на разведку со штурмовкой - 8 боевых вылетов. Участвовал в 26 воздушных боях, лично сбил 4 самолета противника и 3 самолета в составе звена, уничтожил и вывел из строя 45 автомашин противника, более 200 солдат и офицеров. В неравных воздушных боях был дважды сбит».

Однако затем представление было «завернуто», попало под сукно, хода ему не дали. Складывается впечатление, что это обстоятельство могло быть напрямую связано с возвращением в полк Речкалова, о котором к тому времени все уже забыли. Героем Советского Союза Покрышкин тогда не стал. Тем не менее, на его счету прочно «осели» сбитые в 1941 году самолеты противника, а представление на звание ГСС это подтверждало.

Здесь надо сказать, что к тому времени в полку уже четко определились самые результативные летчики-лидеры. В оперативных сводках 20-й САД часто встречаются фамилии Фигичева, сбившего за первый месяц войны 9 самолетов (всего за первый год войны – 11), Ивачева (до гибели 14.10.41 – 7 личных побед), Речкалова, Шелякина (до того, как попал в плен 13.07.41 – 4 личные победы), Дьяченко (до гибели 31.07.41 – 4 личных победы), Селиверстова…

Кстати, с именем первого в полку Героя Советского Союза Кузьмы Селиверстова, также связаны некоторые сомнения относительно правдивости мемуаров Покрышкина, который дословно писал следующее: «Кузьма не много сбил вражеских самолетов, но скольким из нас он спас жизнь в воздушных боях! Скромный, застенчивый человек, прямой и честный товарищ, настоящий боевой друг». Однако выяснилось, что на момент своей гибели 15.10.41 боевой счет Селиверстова был (по разным документам) от 8+2 до 10+2 побед – лучший результат в 55-м полку! По меньшей мере странно, что Покрышкин пишет о наиболее результативном на описываемое время летчике полка в таком снисходительном тоне... Кстати, справедливости ради надо сказать, что фамилия Покрышкина в сводках 20-й САД, описывающих события лета 1941 года, тоже фигурирует, но в связи с другими обстоятельствами:

«15.07.41. 6.30-9.40, произведено 2 вылета на разведку в р-н Оргеев ... Не вернулся ст. л-т Покрышкин на МиГ-3. Во втором полете экипажи обнаружили в 3 км сев. Грозешты в болоте разбитый МиГ-3. Предположительно ст. л-та Покрышкина.

18.07.41. вернулся с вынужденной посадки л-т Покрышкин.

28.07.41. В 6.25 два МиГ-3 производили разведку в р-не переправ через р. Днестр в р-не Стройницы, Григориополь. ... Ст. л-т Покрышкин при возвращении из разведки из-за метеоусловий произвел посадку на аэродроме Семеновка».

 

Любопытный факт - согласно «Отчету 16-го ГИАП о боевой работе и УБП за 1943 год» у Покрышкина в качестве воздушных побед к моменту вывода полка с фронта в 25-й ЗАП на переучивание на новый тип истребителя P-39 Airacobra в качестве воздушных побед значатся цифры «3+4», которые складываются из результатов его боевой деятельности за 1941-42 годы:

1941 - 2+1
1942 - 1+3

Таким образом, получается, что с начала войны - с 22 июня 1941 года по декабрь этого же года Покрышкин официально сбил 2 самолета лично и 1 в группе. При этом весьма характерно, что в этом же отчете у Речкалова побед за 1941 год нет вовсе. Возникает закономерный вопрос, почему побед у будущего Трижды Героя так мало - три? Но где же остальные самолеты, которые Покрышкин насбивал в своих мемуарах и которые ему должны были быть зачтены по памяти или «путем математически расчетов»?..

Вот как в своих записках «Воюем не для счета» Покрышкин пишет про первый сбитый им самолет. Кстати, свидетелем этого боя был подумавший, что падает горящий МиГ Покрышкина, а уже через несколько дней погибший, летчик Семенов:

«1. Бой в районе Унгены с 5 МЕ – 109 В один из первых дней при вылете на разведку переправ в районе Унгены - Стефанешты на р. Прут с ведомым Семеновым мы встретили 5 МЕ-109, прикрывавших переправу в районе Унгены. Ниже была тройка МЕ-109, выше - пара. Я, было, ринулся на них, но потом, вспомнив, что мне запретили ввязываться в бой, а приказали дать данные по разведке, я развернулся на север вдоль Прута. "Мессера" нас обнаружили и пошли на сближение с нами слева сзади. Чтобы не быть сбитыми, мы развернулись на них и атаковали 3 МЕ-109 в лоб. После проскакивания я сделал вертикальную горку с перекладыванием на правое крыло, что мне позволило выйти сверху сзади 3 МЕ-109. Я атаковал их. Но в это время увидел идущие правее меня трассы, меня атаковала верхняя пара. Снова сделал вертикальную горку с перекладыванием на спину вверху. Пара МЕ-109 оказалась ниже и впереди меня, я пошел в атаку на них, но в то время внизу увидел самолет Семенова. Он был в перевороте, а за его самолетом хлопки белого дыма. Сзади к нему пристраивался МЕ-109. Чтобы спасти ведомого, которого я уже считал подбитым, судя по белым хлопкам дыма, я спикировал на атакующего его МЕ-109 и оказался ниже сзади его.

После первой моей очереди МЕ-109 несколько взмыл, а после второй загорелся. Тут я засмотрелся на горящего МЕ-109 и забыл о противнике. Это был первый горящий самолет, которого я видел. Пока я провожал его взглядом - услышал попадание пуль и взрывы снарядов в моем самолете. Мой самолет перевернулся на спину. Снарядом выбило звезду на правом крыле и разбило центроплан. Я, вывернув самолет, продолжал бой, но вести его было трудно. При переходе на большую скорость самолет стремился перевернуться. Прикинув, что Семенов уже ушел далеко, я решил выйти из боя. МЕ-109 после потери своего МЕ-109 дрались не особенно активно, и я свободно пикированием вышел из боя.

Семенов не имел повреждений, а сделал ошибку: дал форсаж и не облегчил винт, из-за чего его мотор барахлил, и он вышел из боя.

В этом бою я сбил МЕ-109, который упал в районе Унгены - Пырлица.»

Обратите внимание, что район падения сбитого «мессершмитта», а также дата, полностью совпадают с местом падения первого сбитого Речкаловым самолета - Унгены. Совпадает и тип. Интересное, совпадение, не правда ли? Именно здесь вполне объяснимыми становятся аргументы Левченко, «убедительно» доказывающего, из-за чего у Покрышкина в разных источниках «не бьют» уничтоженные самолеты.

Вскоре после описанных выше событий весны 1942 года происходит несчастный случай с комполка Ивановым (ему перебило руку винтом самолета), и командиром 16-го ГИАП становится Николай Исаев (будущий генерал-майор авиации). На этом доверительное руководство и поддержка Иванова для Покрышкина заканчивается и начинается его мемуарное противостояние с Исаевым, которое, по мнению самого летчика, вылилось в его травлю. Собственно, в чем был конфликт между ними, тоже непонятно. По словам Покрышкина - в некомпетентности Исаева, как командира и летчика. Однако позицию Исаева мы не знаем, а в послевоенных мемуарах он, как это ни странно, Покрышкина хвалит. До сих пор о сути конфликта мы можем судить только по описаниям одной его стороны - Покрышкина. Можно лишь добавить, что полковник Николай Васильевич Исаев, назначенный со значительным повышением в должности в июне 1944 года командиром полностью переформированной (сменился весь полковой состав соединения) 273-й истребительной авиадивизии, как и «покрышкинская» 9-я ГИАД, целиком вооруженной «Аэрокобрами», весьма успешно ей командовал, причем до конца войны, в отличие от А.Покрышкина, сам неоднократно вылетал на боевые задания ведущим групп истребителей, в основном на штурмовку наземных целей, и 6 апреля 1945 г. за 272 боевых вылета (к февралю 1945 г.), 38 воздушных боев и сбитые в них 9 самолетов противника лично и 4 в группе, а также за успешное командование авиаполком и дивизией, был удостоен звания Героя Советского Союза, что само по себе ставит под сомнение мнение А.Покрышкина о «некомпетентности» Исаева как летчика и командира.

Так или иначе, сопоставляя данные разных источников, а также свежих свидетельств родных Г.Речкалова, прослеживается очевидная связь между описанными выше событиями, цифрами сбитых в 1941 году самолетов и двумя летчиками их сбившими или наоборот - не сбившими. И еще: вскоре после своего возвращения Григорий Речкалов был назначен заместителем к командиру 1-й эскадрильи 16 ГИАП Александру Покрышкину, возможно, по личному приглашению комэска.

Подводя итог, хотелось бы сказать, что не могут не наводить на размышления отзывы самого Покрышкина о своем боевом товарище: Речкалов умелый, опытный летчик-истребитель, но в тоже время увлекающийся, могущий самовольно выйти из боя и бросить на произвол судьбы своих товарищей. Иными словами – бросить в бою. Причем в характеристике подчиненного, с которым он начинал войну бок о бок, Покрышкин идет еще дальше. Самые жесткие высказывания в адрес Речкалова звучат, когда комдив напрямую связывает гибель одного из наиболее результативных летчиков дивизии Героя Советского Союза капитана Александра Клубова 1 ноября 1944 г. с безответственностью Речкалова как командира 16-го ГИАП. В числе прочего в вину Речкалову Покрышкин ставит данное Клубову «добро» на тренировочный вылет. Между тем, разбившийся в результате несчастного случая при посадке (вызванного возможной ошибкой в эксплуатации истребителя Ла-7) Клубов сам был авторитетным и опытным пилотом, боевым товарищем Речкалова и поэтому запрещать ему тренировочный вылет без каких-либо явных на то оснований было бы странно. К слову, после гибели Клубова Покрышкин отказался перевооружать свою дивизию на Ла-7, посчитав за лучшее до конца войны эксплуатировать хорошо проверенные «Аэрокобры».

Практически сразу после описанного выше случая Покрышкин перевел Речкалова на должность инспектора 9-й ГИАД по технике пилотирования, т.е. фактически отлучил его от боевой работы - иными словами, суровой волей комдива посадил на землю…

В заключение, предваряя неизбежные выкрики так называемых «патриотов» об «очернительстве» и «развенчивании» Героев войны (увы, подобное, пожалуй, неизбежно: глупцы, мнящие себя единственными «защитниками отечества», многочисленны и неистребимы в нашей стране в любое время) хотелось бы отметить: касаясь проблемы взаимоотношения двух советских результативнейших летчиков-истребителей во время и после Великой Отечественной войны, мы ни в коей мере не старались бросить тень или подвергнуть сомнению реальные боевые заслуги прославленного воздушного бойца и талантливого авиационного командира А.И.Покрышкина. Просто «ура-патриотам» и прочим «радетелям за светлое прошлое» давно пора понять, что события и особенно люди отечественной истории, в том числе и авиационной, не обязательно однозначно делятся на «черное» и «белое», и от этой неоднозначности они не теряют своего величия, а лишь – становятся более интересными и привлекательными для внимательного изучения, исследования и анализа потомками.

 

http://www.allaces.ru/cgi-bin/s2.cgi/sssr/publ/05.dat
Реактивные самолеты Люфтваффе против сталинских соколов

 

Когда летом 1914 года вспыхнула Первая Мировая война, все её участники уже имели на вооружении то или иное количество военных аэропланов, выполнявших те же боевые задачи. В силу своей малочисленности в воздухе они встречались крайне редко, и первое время главным противником военных лётчиков было лишь техническое несовершенство их аппаратов, приводившее к многочисленным авариям и катастрофам. Однако время шло, количество самолётов росло одновременно с их совершенствованием. Бомбовая нагрузка уже исчислялась десятками и сотнями килограммов, а увеличение дальности и скорости полёта позволяло не только неожиданно доставлять эти килограммы к самым важным и уязвимым объектам - штабам, мостам, железнодорожным станциям, местам сосредоточения войск, - но и привозить из полётов важные разведывательные данные, путая все карты противника. В поисках эффективного средства борьбы с вражескими аэропланами победил старый принцип "клин клином вышибают", и на сцену вышел совершенно новый тип самолёта - истребитель.

По сути, первыми истребителями стали самые лёгкие и быстроходные представители семейства разведчиков и бомбардировщиков, способные догнать своих более медлительных собратьев. Позднее они стали вытесняться специально спроектированными истребителями. Всё более частые встречи противников в воздухе теперь не заканчивались, в зависимости от настроя их пилотов, почти дружескими приветствиями или стрельбой из револьверов. С появлением пулемётов в качестве бортового оружия уничтожение воздушного противника стало профессией, а есть профессия - есть, как говорилось в советское время, и "лучшие по профессии".

Очень быстро появился и специальный термин "ас" ( "as" по-французски - карточный туз ), которым стали обозначать лучших лётчиков. Сначала, весной 1916 года, это произошло во Франции, но очень быстро ёмкое словечко подхватили союзники - Англия, Италия, США, а после окончания войны термин стал общепринятым.

В царской России, а затем и во вновь созданных ВВС Рабоче - Крестьянской Красной Армии понятие "ас" употреблялось достаточно редко, да и подразумевалось под ним нечто иное, чем в остальном мире. Если за рубежом асами называли пилотов, имевших прежде всего несомый личный счёт сбитых вражеских самолётов, то в отечественной литературе и прессе термин "асс" ( первое время писали именно так, с двумя "с" ) обозначал, как правило, отчаянного храбреца, сорвиголову. Возможно, не в последнюю очередь это было связано с малой интенсивностью воздушных боёв ( а следовательно - и с небольшим количеством сбитых самолётов ) как на Восточном фронте Первой Мировой войны, так и на фронтах войны Гражданской. Однако, к сожалению, через 20 лет после окончания Первой Мировой недостатка в воздушных боях у советских лётчиков уже не ощущалось...

Начиная с осени 1936 года, когда на помощь республиканскому правительству Испании в начавшейся Гражданской войне было решено отправить советских добровольцев, последовала целая череда больших и малых войн и конфликтов - Китай, Халхин-Гол, Польша, Финляндия, - в которых пилоты ВВС РККА оттачивали своё мастерство. Уже по результатам этих боёв появились первые советские асы в привычном для нас понимании этого слова, с несколькими сбитыми самолётами противника на счету. Когда 22 Июня 1941 года началась Великая Отечественная война, количество результативных лётчиков - истребителей стало измеряться сотнями и тысячами - такой масштабной воздушной войны с огромным количеством участвовавших в ней авиационных частей и соединений история не знала до нынешних времен.
В ВВС РККА на счёт лётчика - истребителя заносились воздушные победы и что вообще понимается под этим термином.Победой, или, если быть точнее, "засчитанной" или "подтверждённой победой", является самолёт противника, сбитый согласно докладу пилота - истребителя ( то есть "заявленный" ), подтверждённый свидетелями и утверждённый вышестоящими инстанциями - штабом авиационного полка, дивизии и так далее. Для подтверждения воздушной победы требовалось предъявить свидетельства других лётчиков - участников боя, наземных очевидцев, "вещественные доказательства" в виде обломков сбитого самолёта, фотографии с места его падения или снимков фотопулемёта. Видоизменяясь в течение войны на бумаге, эти требования в целом кочевали из приказа в приказ. Для примера можно привести вьщержку из "Положения о наградах и премиях для личного состава Военно - Воздушных Сил Красной Армии, Авиации Дальнего Действия, истребительной авиации ПВО, ВВС Военно - Морского Флота за боевую деятельность и сохранение материальной части", подписанного командующим ВВС КА маршалом авиации А. А. Новиковым 30 Сентября 1943 года:

"...Сбитие в воздушном бою или уничтожение на земле самолётов, а также нанесенный ущерб противнику засчитывать при одном из следующих показателей:
а) при наличии письменного подтверждения от наземных войск, кораблей, партизанских отрядов или донесений агентуры;
б) при наличии письменного подтверждения от местного населения, заверенного местными органами власти;
в) при наличии фотоснимков, подтверждающих сбитие самолёта или нанесённый другой ущерб противнику;
г) при наличии подтверждения от постов ВНОС и других систем наведения и оповещения;
д) при наличии письменного подтверждения 2-х и более экипажей самолётов, действовавших в данной группе, или экипажа, высылаемого с целью контролирования успешного бомбометания при условии невозможности получить другого вида подтверждения;
е) личный рапорт одиночного охотника - истребителя или штурмовика - торпедоносца по утверждении его командиром авиаполка..."

Следует обратить внимание на слова "при ОДНОМ из следующих показателей". Реальность воздушной войны оказалась такова, что необходимым и достаточным условием для занесения на счёт истребителя победы было свидетельство других лётчиков - именно по этому критерию официально подтверждено подавляющее большинство воздушных побед не только советских истребителей, но и лётчиков других стран - участников войны. Все другие виды доказательств играли роль в различного рода спорных ситуациях, когда, допустим, лётчик вёл бой в одиночку. Кроме того, достоверность всех остальных свидетельств чаще всего была невысокой, а иногда они были просто технически невозможны. Доклады наземных наблюдателей зачастую были лишены практической ценности, так как, даже если бой и происходил непосредственно над наблюдателем, определить, кем конкретно сбит самолёт, какого типа, и даже установить его принадлежность было достаточно проблематично. Кроме того, значительная часть воздушных схваток происходила за линией фронта либо над морем, где свидетелей попросту не было.

По тем же причинам очень часто невозможно было предъявить и обломки поверженного противника - сбитые самолёты падали в реки и болота, в лесные массивы, за линию фронта. Найденные же нередко разрушались при падении до такой степени, что их идентификация была невозможна. Фотопулемёты на советских истребителях практически до самого конца войны устанавливались в крайне малых количествах, а при наличии таковых очень часто к ним не было расходных материалов - плёнки, реактивов для проявления и так далее. Да и проявленные кадры в большинстве случаев не позволяли однозначно подтвердить факт уничтожения, фиксируя лишь нахождение противника в прицеле или попадания по нему.

Естественно, "подтверждённая победа" по множеству разных причин в ряде случаев, если не в большинстве - это совершенно не одно и то же, что реально сбитый самолёт противника. На объективность донесений лётчиков, как авторов победы, так и её свидетелей, не в лучшую сторону влияли сами условия динамичного группового воздушного боя, проходившего с резкими изменениями скоростей и высот - в такой обстановке следить за судьбой поверженного врага было практически невозможно, а зачастую и небезопасно, так как шансы самому тут же превратиться из победителя в побеждённого были очень высоки. Кроме того, нельзя не принимать во внимание пресловутый "человеческий фактор" - достаточно распространены были подтасовки результатов боёв по различным причинам ( попытки "пустить пыль в глаза" командованию, скрыть собственные неудачные действия и высокие потери, желание получить награду и так далее ). В качестве иллюстрации можно привести характерную цитату из телеграммы командующего 16-й Воздушной армией С. И. Руденко, направленной им командирам 1-й Гвардейской, 234, 273 и 279-й ИАД после первых дней Курской битвы:

"За все дни сбито мизерное количество бомбардировщиков, а истребителей "набили" столько, сколько их и не было у противника... Пора, товарищи лётчики, прекратить позорить советских истребителей..."

 

Вполне понятно, что множество засчитанных по всем правилам на счета лётчиков "сбитых" вражеских самолётов, зачастую абсолютно невредимые, благополучно возвращались на свои аэродромы. В свою очередь, в некоторых случаях картина могла быть обратной: атакованный самолёт, падение которого не наблюдалось, не заносился на боевой счёт истребителей как сбитый, тогда как на самом деле он из - за полученных в бою повреждений где - то падал или совершал вынужденную посадку на нашей территории. Однако подобных эпизодов было неизмеримо меньше, чем описанных выше. В среднем соотношение записанных на счета лётчиков и реально уничтоженных самолётов для всех ВВС воюющих сторон колебалось в пределах 1:3 - 1:5, доходя в периоды грандиозных воздушных сражений до 1:10 и более !Необходимо также остановиться на классификации воздушных побед, принятой в ВВС Красной Армии. В советской истребительной авиации, в отличие от союзников СССР по антигитлеровской коалиции ( Великобритании и США ), не было принято считать воздушные победы, одержанные в групповых боях, в дробных числах. Существовало только две категории сбитых самолётов противника - "лично" и "в группе" ( правда, иногда в последнем случае, но далеко не всегда, присутствовало уточнение - "в паре", "звеном" ). Однако предпочтения, к какой категории отнести заявку на сбитый самолёт, с ходом войны существенно менялись.

В начальный период боевых действий, когда удачно проведённых воздушных схваток было гораздо меньше, чем поражений, а неумение наших лётчиков взаимодействовать в бою стало одной из главных проблем, всячески поощрялся коллективизм. Вследствие этого, а также для поднятия боевого духа пилотов, все ( или почти все ) заявленные сбитыми в воздушном бою самолёты противника нередко заносились как групповые победы на счёт всех участников боя, вне зависимости от их количества. Кроме того, такая традиция действовала в ВВС РККА со времён боёв в Испании, на Халхин - Голе и в Финляндии. Позже, с накоплением боевого опыта и с появлением чётко привязанной к количеству сбитых самолётов на счету лётчика - истребителя системы награждений и денежных поощрений, предпочтение стало отдаваться личным победам. На данный момент авторам не известны какие - либо официальные документы, регламентирующие такую практику, но можно с уверенностью сказать, что такой "пересмотр предпочтений" произошёл практически повсеместно в одно и то же время, к лету 1943 года.Следует заострить внимание читателя на одном интересном моменте - к тому времени в советских ВВС было уже достаточно большое количество лётчиков - истребителей, имевших на счету по 10 и более групповых побед при 2 - 3 лично сбитых самолётах противника. Решение было простым и парадоксальным одновременно: в некоторых полках был произведён пересчёт части групповых побед в личные. Примером может служить фрагмент "Справки о боевой работе" командира 515-го ИАП Гвардии майора Г. В. Громова:

"На основании приказания командующего 7-й Воздушной армии Генерал - майора авиации СОКОЛОВА самолёты, сбитые Гвардии майором ГРОМОВЫМ Г. В. в группе, пересчитаны в долях на личные. За период Отечественной войны с 22.06.1941 по 19.02.1944 всего лично сбито Гвардии майором ГРОМОВЫМ Г. В.:
а) бомбардировщиков противника - 3,5 ( три с половиной),
б) истребителей противника - 8,5 ( восемь с половиной ).
Итого - 12 ( двенадцать ) лично сбитых самолётов противника".

Реально же, по документам 20-го ГвИАП боевой счёт Г. В. Громова на указанное время составлял 5 личных и 19 групповых побед.

В ряде случаев в штабах частей и соединений, не утруждая себя пересчётами, поступали ещё проще: победы, необходимые лётчику для получения той или иной награды, "добирались" из числа групповых, одержанных в предыдущие периоды боевой работы, при этом разделение сбитых на "лично" и "в группе" в наградных документах попросту опускалось.

На системе поощрений успешных действий авиации ВВС КА, включавшей в себя наградную систему и систему денежных выплат, стоит остановиться подробнее.

Если в начальный период войны системы поощрений как таковой попросту не существовало, то уже к середине 1942 года она была достаточно чётко выработана. Для лётчиков - истребителей эта система была ориентирована, прежде всего, на уничтожение ударной авиации противника - так, в приказе Народного комиссара обороны И. В. Сталина от 17 Июня 1942 года размеры денежных выплат разграничивались в зависимости от типа уничтоженного вражеского самолёта - если за сбитый истребитель автор победы получал 1000 рублей, то за бомбардировщик платили вдвое больше ( ранее размер выплат был единым ). Также в приказе оговаривалось, что лётчик, сбивший 5 бомбардировщиков противника, представлялся к присвоению звания Герой Советского Союза - истребителей для получения "Звезды" надо было "настрелять" в 2 раза больше.

По мере того как советские лётчики чувствовали себя в небе всё увереннее, "нормативы" сбитых самолётов на представление к наградам росли и окончательно были закреплены в Сентябре 1943 года в процитированном выше "Положении...", действовавшем до конца войны:

"...Лётчики истребительной авиации представляются к правительственным наградам:
а) За лично уничтоженные самолёты противника в воздушных боях или на аэродромах:
- к первой награде - за 3 лично сбитых бомбардировщика ( разведчика ), или за 4 лично сбитых самолёта других типов, или за 6 самолётов, уничтоженных на земле;
- к последующим наградам - за каждые следующие 4 лично сбитых самолёта - бомбардировщика ( разведчика ), или 5 лично сбитых самолётов других типов, или 6 самолётов, уничтоженных на земле;
- к высшей награде - званию Героя Советского Союза - за 10 лично сбитых самолётов - бомбардировщиков ( разведчиков ) или за 15 лично сбитых самолётов других типов;
- к высшей награде - званию дважды Героя Советского Союза - за 30 лично сбитых самолётов всех типов;
- к высшей награде - званию трижды Героя Советского Союза - за 50 лично сбитых самолётов всех типов".

Также было регламентировано представление к наградам и денежным выплатам за успешные боевые вылеты на сопровождение ударной авиации и прикрытие объектов:

"...3а боевые вылеты на сопровождение штурмовиков, бомбардировщиков, минно - торпедной авиации, разведчиков и корректировщиков, а также за боевые вылеты на прикрытие боевых порядков наземных войск на поле боя, морских баз, коммуникаций и других объектов:
- к первой награде - за 30 успешных боевых вылетов;
- к последующим наградам - за каждые следующие 30 успешных боевых вылетов.

За боевые вылеты на штурмовые действия и разведку войск противника:
- к первой награде - за 20 успешных боевых вылетов;
- к последующим наградам - за каждые следующие 30 успешных боевых вылетов.

...Лётному составу экипажей всех видов авиации... за успешные боевые действия вне зависимости от представления к правительственным наградам выплачиваются денежные премии:
- за 30 успешных боевых вылетов -2000 руб.
- за 50 успешных боевых вылетов - 3000 руб.
- за 80 успешных боевых вылетов - 4000 руб.
- за 120 успешных боевых вылетов - 5000 руб."

Отдельные выплаты и награды полагались за уничтожение наземных целей, а также ведомым результативных лётчиков и командирам всех уровней за успешные действия вверенных им подразделений. Оговаривалось, что в случае групповой победы премиальные деньги должны быть равномерно разделены между участниками боя.

Несмотря на чётко оговорённые условия представления к наградам, бывали исключения, и достаточно часто. Иногда на первое место выходил фактор личных отношений между лётчиком и командованием, и тогда представление к награждению "строптивого" аса могли "придерживать" достаточно долго, а то и вовсе "забыть" про него. Ещё более частыми были случаи, когда лётчики не награждались по причине того, что в чём - то "проштрафились", и сбитые ими самолёты шли как бы в счёт "погашения" судимостей и наложенных взысканий. Нередкими были и обратные ситуации, когда самую высокую награду пилот мог получить за какое - то значительное разовое достижение, ничём не проявив себя ни до него, ни после, и тогда появлялись "Герои одного подвига". Кроме того, согласно воспоминаниям ветеранов, бывало и так, что командование, преследуя цели престижа части или соединения, искусственно "делало" Героя, намеренно записывая кому - то одному лично победы, одержанные в группе ( или даже самолёты, сбитые индивидуально другими лётчиками ).

 

При сопоставлении наград каждого пилота с количеством засчитанных ему побед необходимо учитывать, что специфика применения истребительной авиации предоставляет воздушным бойцам неравные условия для самореализации. Не все лётчики - истребители имели возможность отличиться - гораздо меньше шансов для наращивания боевого счёта имели истребители ПВО и лётчики, занимавшиеся в основном сопровождением ударных самолётов, а также специалисты по воздушной разведке ( в ВВС КА во время войны существовал ряд авиационных полков, номинально остававшихся истребительными, но на деле выполнявших в основном разведывательные функции - 31-й ГвИАП, 50-й ИАП и другие ). Для первых относительно редкими были сами встречи с воздушным противником, особенно во второй половине войны, для вторых первостепенной задачей были не сбитые вражеские самолёты, а сохранность "подопечных", когда достаточным условием выполнения задачи считался срыв атаки перехватчиков противника, а ввязываться в бой было нежелательно. То же можно отнести и к воздушным разведчикам - только берегли они не штурмовиков или бомбардировщиков, а добытые разведданные. Это учитывалось при представлении к наградам, и, как правило, для получения аналогичных наград лётчикам полков, выполнявших подобные задачи, требовалось одержать для награждения в 1,5 - 2 раза меньше побед, чем их остальным коллегам.Именно по достижении 10 личных побед советские лётчики - истребители в отчётности по личному составу со второй половины войны проходили как отдельная категория, по которой штаб полка ежемесячно был обязан составлять донесения о боеготовности пилота, промежуточных итогах его боевой работы и так далее.Нужно также отметить, что в боевых донесениях пилотов и других документах военного времени часто присутствуют названия самолётов противника, на самом деле на данном участке фронта не встречавшиеся ( "Хе-112", "ФВ-57", "ФВ-187" и другие ), и даже вообще реально не существовавшие типы вражеских машин ( "Хе-113", "Me-115", "ФВ-198" и так далее ). Происходило это по причине плохого знания лётчиками материальной части врага, недостаточно чёткой работы разведотделов различных структур и дезинформации, проводимой противником. К примеру, не сразу появившийся на некоторых участках фронта немецкий истребитель Messerschmitt Bf.109 модификации F, существенно внешне отличавшийся от своего предшественника Bf.109Е, поначалу в наших документах практически повсеместно назывался "Me-115" ( а также "Хе-113" ). В случае если количество сбитых самолётов у лётчика, обозначенное в итоговых боевых документах ( "Отчёты о боевой работе", "Сведения о боевой деятельности лётного состава", наградные листы и другие ) не совпадает с количеством побед, найденных в оперативных боевых документах ( "Журналы учёта сбитых самолётов", "Журналы боевых действий", "Оперативные сводки" и другие ), в итогах боевой работы пилота представлены оба результата, второй - в скобках после первого.

 

добавлю немного своих фото

 

немецкие источники пишут, что был некий неизвестный советский ас, сбивший 80 немецких самолётов. кто что об этом слышал или читал? интересует любой источник - даже неподтверждённый или неофициальный.

 

Да сколько можно. Ну вы то сами как думаете какова вероятность что это правда?

 

Вероятность высокая. Могли потом репрессировать или наказать за пьянки-гулянки. Или просто смылся к союзникам

 

Герхард, прав.

погуглите малость, прежде чем непроверенные бояны постить.
что тему закрыть:
http://ru.wikipedia.org/wiki/Фёдоров,_Иван_Евграфович

открытое письмо ГСС Микояна и ГСС Щербакова:
http://www.airforce.ru/history/discussion/fedorov/index.htm

 

Вероятность нулевая. Документы сохранились в первозданном виде, всю боевую работу в последствии репрессированых можно найти. Даже Бычков и Антилевский в документах их частей проходят без изменений, не смотря на лишение наград и казнь после войны.

 

Спасибо! Очевидно, это он. Ну, а письма писать иных ветеранов хлебом не корми. Если уж немцы минимум 80 за ним признают, то могло быть и больше.
а в гугле без имени не нашёл.

 

ракоспид. Какие немцы? Какие 80? А покрышкин 150 сбил, в блокнотике написано, жур....ды доказали. А аннербе всё в антарктиду улетело по ртр тоже доказали всё, смотрите ртр и не забудьте ещё фоменко почитать ок.
Ну как на такую муру вестись можно.

 

Насколько я понимаю, кто выеграл войну в воздухе у того летчики и лучше.