Преступления партизан: советская легенда и действительность

("Frankfurter Allgemeine Zeitung", Германия)
3 июля 1941 г. Сталин обратился к народу по радио со своей знаменитой речью и призвал его к беспощадной партизанской войне: 'На оккупированных врагом территориях необходимо создать пешие и конные партизанские отряды и диверсионные группы для борьбы с частями врага и развертывания партизанской войны. На оккупированных территориях необходимо создать для врага и всех его подручных невыносимые условия, преследовать и уничтожать их на каждом шагу, пресекать все их действия'.

Начало советского партизанского движения было трудным, хотя первые сообщения звучали многообещающе. 2 июля 1941 г. Пантелеймон Пономаренко, первый секретарь Коммунистической партии Белоруссии докладывал: 'В Белоруссии развернулось партизанское движение, например в области Полесье в каждой деревне и в каждом колхозе есть свой партизанский отряд'. 10 дней спустя Пономаренко сообщал, что на оккупированной территории осталось 3 тысячи партизан. Кроме того, как утверждал он, партия почти ежедневно направляет на оккупированную территорию по 200 - 300 человек, чтобы организовывать партизанское движение. Сообщалось также о первых боевых успехах партизан.

Действительность выглядела иначе. Плохо подготовленные группы не доставляли немцам особых проблем. Первые партизанские школы появились только в июле 1941 г. Власти были вынуждены рекрутировать даже инвалидов. Так, в сентябре 1941 г. НКВД сформировал из инвалидов, пожилых людей и калек 'запасной партизанский отряд'. Партизаны из запасного отряда должны были рассказывать населению на оккупированных территориях, что в Отечественной войне 1812 г. под командованием Наполеона в Россию вторглись также и прусаки, но были разбиты, и что эта история повторится.

В первый год войны у партизан не было центрального руководства. Ключевую роль сначала играл НКВД, сделавший ставку на мелкие группы. На оккупированные территории партизан направляли также и военные. Примечательные инициативы исходили от Коммунистической партии Белоруссии во главе с Пантелеймоном Пономаренко. Он с самого начала выступал за широкое партизанское движение и, в конечном итоге, убедил Сталина. 31 мая 1942 г. был сформирован Центральный партизанский штаб, а его начальником был назначен Пономаренко. К ноябрю 1942 г. численность партизан возросла до 94 484 человек, в январе 1943 г. она уже достигла свыше 100 тысяч человек, а еще через год - 200 тысяч. Большинство из них действовали в Белоруссии.

Вместе с численностью росла и ударная сила партизан. С весны 1942 г. число операций увеличилось, а с осени 1942 г. они стали серьезной проблемой для вермахта. Большие территории, особенно в Белоруссии, контролировались партизанами. Особенную угрозу они представляли для снабжения фронта. Немцы подавляли партизан с крайней жестокостью, делая ставку на запугивание и коллективную ответственность. Под предлогом борьбы с партизанами, они убивали советских евреев. Начиная с 1942 г. немецкие карательные экспедиции стали уничтожать целые районы, считавшиеся 'бандитскими гнездами'. Они сжигали деревни, убивали или угоняли на работу в рейх жителей, грабя затем их имущество. В ходе борьбы с партизанами в Белоруссии погибло, не считая убитых евреев, до 350 тысяч человек.

Эти преступления хорошо изучены. Однако почти неизвестен тот факт, что зачастую и партизаны тоже жестоко обращались со своим населением. Они тоже наводили ужас на целые районы, сжигали деревни и города, проводили карательные походы. Таким образом, население попало между молотом и наковальней. Некоторые населенные пункты попеременно 'усмирялись' то немцами, то партизанами, как, например, городок Налибоки, в 120 км от Минска. 8 мая 1943 г. партизаны напали на опорный пункт организованной немцами самообороны. Они убили 127 гражданских лиц, включая детей, сожгли здания и угнали почти 100 коров и 70 лошадей. Через два месяца немецкая карательная экспедиция превратила в пепел то, что осталось. При этом немцы убили, примерно, 10 человек и угнали на работу в Германию около 3000, захватив оставшееся добро.

Особенную проблему создавало то обстоятельство, что партизанам нужно было кормиться. Они добывали себе продукты и одежду у местного населения. Во время этих снабженческих операций партизаны нередко вели себя, как обычные грабители, во всяком случае, так воспринимало их население. Они реквизировали женское белье, детскую одежду, хозяйственный скарб, - вещи, мало пригодные в лесу. Зато их можно было обменять на алкоголь или подарить партизанкам.

Многие отряды почти не проводили боевых операций, поскольку им не хватало оружия и боеприпасов. Некоторые полностью ограничились 'снабженческими походами'. В одном советском докладе зимой 1942/43 года о поведении партизан в Западной Белоруссии говорилось: 'Поскольку они не воюют, они превращаются в дополнительное бремя для крестьян и восстанавливают крестьянство против всех партизан в целом. Если нет немцев, то партизаны беспрепятственно входят в деревню, забирают коров, овец, хлеб и другие продукты. Но как только появляется карательный отряд, партизаны бегут, не оказывая сопротивления, крестьян же избивают, а их дома сжигают за то, что они содержали и кормили партизан'.

Большинство военных операций партизан и без того были направлены не против немецких оккупантов, а против действительных или мнимых коллаборационистов и их семей, а также против всех, кто хорошо относился к немцам и был антисоветчиком. А кто был антисоветчиком, партизаны решали сами. На повестке дня были расстрелы, изнасилования и грабежи. 22 февраля 1943 г. отряд Михайлова убил в деревне Чигринка Могилевского района (восточнее Минска) около 70 мирных жителей. На счету этого отряда были также грабежи, изнасилования и расстрелы. По сообщению одного высокопоставленного офицера Красной Армии, сделанному в июне 1943 г., отряд Бати, действовавший примерно в 200 км от Минска, 'терроризировал мирное население'. В частности, 11 апреля 1943 г. они 'расстреляли ни в чем не повинные семьи партизан в селе Сокочи: женщину с 12-летним сыном, второй сын-партизан которой погиб ранее, а также жену одного партизана и ее двух детей - двух и пяти лет'. В другом докладе говорится, что в апреле 1943 г. партизаны отряда Фрунзе, действовавшего севернее Минска, расстреляли в ходе 'карательной операции 57 человек', включая младенцев.

Некоторые партизанские отряды сжигали сразу по несколько населенных пунктов, как например, комиссар Фролов вместе со своими партизанами, действовавший в Витебской области. В апреле 1943 г. они превратили в пепел множество деревень, расстреляли 'мирных жителей и других партизан'. И это было далеко не исключение. Еще более бесцеремонно обращались партизаны с польским населением на территории нынешней Западной Белоруссии, поскольку поляки вообще считались антисоветчиками. Партизаны убивали поляков целыми семьями, сжигали их дома только по подозрению в поддержке польского подполья. Многие поляки в панике покидали свои дома и бежали в города. В этих районах свои 'снабженческие операции' партизаны проводили преимущественно среди польских крестьян.

Большой проблемой среди партизан было пьянство. Они часто напивались и совершали насилие, как правило, над гражданским населением, часто пострадавшими оказывались их же товарищи по оружию. Алкоголь они добывали у крестьян. Зачастую они реквизировали лошадей, овец, крупный рогатый скот, одежду и хозяйственную утварь, затем сбывали все это в других поселениях, чтобы на вырученные деньги выменять или купить алкоголь.

Часть преступлений надо отнести на счет Москвы. Так, летом 1943 г. партизаны спровоцировали локальную войну с польской 'Армией Крайовы' на западе Белоруссии. Ранее поляки предложили совместную борьбу против немецких оккупантов, а также против бандитов и грабителей. Начались переговоры. Однако в июне 1943 г. Пономаренко приказал прекратить переговоры и незаметно ликвидировать ведущих участников сопротивления или передать их немцам: 'В выборе средств можете не стесняться. Операцию нужно провести это широко и гладко'.

В августе 1943 г. начались первые крупные операции против польских партизан. Советские партизаны пригласили руководство польского отряда 'Кмичич' на переговоры и арестовали его. Остальных поляков они внезапно атаковали на их базах и разоружили. В конечном итоге, Советы расстреляли польского командира и его 80 бойцов. Остальных они принудительно включили в свои отряды, а некоторых, разоружив, отпустили на все четыре стороны. После этого противостояние выросло в локальную польско-советскую партизанскую войну. Некоторые польские подразделения, угроза которым со стороны Советов была особенно велика, полностью прекратили борьбу против вермахта и даже получали от немцев оружие и боеприпасы.

Советское руководство прекрасно знало об этих беспорядках и пыталось принять меры против запойного пьянства, насилия, отсутствия дисциплины и разложения. Применялись такие методы, как призывы, запреты, угрозы наказания, наказания в пример другим, вплоть до расформирования особо деморализованных отрядов. Несмотря на это, мало что изменилось. Некоторые командиры пытались скрыть непорядки от вышестоящего начальства.

Советская пропаганда превратила партизан в героев 'без страха и упрека', самоотверженно боровшихся против немецких фашистов. На Западе практически не проводились критические исследования советского партизанского движения, поскольку десятилетиями доступ к нужным документам был закрыт. Да и сегодня сделать это тоже непросто. Только в последние годы некоторые исследователи получили возможность взглянуть на секретные документы, которые ставят под вопрос героизм советских партизан.


http://inosmi.ru/inrussia/20040621/210507.html

 

Правда о партизанах, которую скрывали коммунисты

Долгое время считалось, что в Беларуси не было антисоветских выступлений, что белорусы приняли коммунистическую власть покорно и с радостью. Но современные исследования историков опровергают эти пропагандистские мифы.

Небольшой региональный сайт "Вестки" опубликовал интересное исследование об антисоветских партизанах в Поставском районе. Предлагаем его вашему вниманию, сохраняя орфографию и пунктуацию автора.

История антисоветского партизанского движения в Беларуси в 1944-1956 годах до сих пор остаётся самой малоизученной и покрытой завесой тайны. Документы на эту тему содержатся в закрытых архивах КГБ-ФСБ, а эти «товарищи», по ряду причин, не торопятся их рассекречивать. Информация просачивается в средства массовой информации в крайне дозированном, противоречивом и, как правило, тенденциозном изложении. Всё антисоветское польско-белорусское сопротивление послевоенного периода в российской и белорусской прессе называется «бандитизмом», а сами партизаны «бандитами». Ничего удивительного в этом нет, ведь историю, как известно, пишут победители. Пишут так, как им выгодно.

К сожалению, история - это такая наука, в которой зачастую властвуют не факты, а их интерпретация. А у каждого интерпретатора могут быть свои политические, национальные и иные пристрастия. Лукашенковские официальные историки и публицисты наше прошлое подают через тот идеологический ракурс, который был выработан в 30-40-е годы прошлого века. Согласно ему, в СССР и в БССР всё было хорошо, все жили счастливо, пели и плясали, не было ни концлагерей, ни массовых расстрелов тысяч невинных людей. А эти плохие «бандиты» в трудное послевоенное время мешали строить «светлое будущее».

Да, безусловно, были в те годы и бандиты, и бывшие коллаборационисты, которые скрывались в лесах, пытаясь избежать ответственности за сотрудничество с немцами. Это очевидные факты. Но всё же большинство национальных партизан - это люди, которые боролись с советской властью по идейным соображениям. Двигала и объединяла их ненависть к кровавому сталинскому коммунистическому режиму. Неправильно и несправедливо послевоенных бойцов сопротивления и бандитов ставить в один ряд.

Так как ни у польских (после 19 января 1945 года), ни у белорусских национальных партизан, не было единого руководящего центра, то и цели борьбы у них были разные. В то время ни одно из повстанческих движений не ставило перед собой задачу одержать военную победу. Все понимали, что это невозможно. Стратегия сопротивления основывалась на ожидании вмешательства в конфликт враждебных Москве внешних сил. Поэтому широко применялись методы затяжной партизанской войны и диверсионно-террористических акций. Одни надеялись восстановить независимое Польское государство в границах 1939 года, другие сражались за независимую Беларусь. И те и другие прекрасно понимали, что сделать это можно только с помощью внешних сил.

Впрочем, было бы слишком упрощённо видеть только эти две цели, ради которых поляки и белорусы взялись за оружие. Многие уходили в лес по тому, что надеялись таким образом избежать ареста и высылки в Сибирь, кто-то хотел уклониться от ответственности за сотрудничество с немцами, для других побуждающим мотивом была месть. Они хотели отомстить советской власти за невинно осужденных или расстрелянных родственников, знакомых, друзей.

Одной из распространённых причин было нежелание служить в Советской армии. В то время поляки, да и часть белорусов тоже, считали советскую власть оккупационной. Архивные документы содержат множество трагических фактов мобилизации в Красную армию. Вот только один из них: «15 июля сего года (1944) при сопровождении 159 мобилизованных из местечка Солы в г. Вилейка, мобилизованные начали разбегаться в лес. В результате применения оружия, сопровождающими убито 18 и ранено 20 человек. В г.Вилейка доставлено только 3 человека». Лес давал приют и подросткам, беглецам из школ фабрично-заводского обучения (ФЗО), куда юношей загоняли в добровольно-принудительном порядке. Побег из такой школы считался уголовным преступлением.

Причины ухода в лес были самые разные, вплоть до курьёзных. Например, история колхозного сторожа Герасима Мельника. В октябре 1945 года в Управлении НКГБ по Минской области было зафиксировано происшествие. В колхозе «Чырвоная Каліна» совершён «теракт» - убит председатель колхоза Николай Лукашевич. В ходе проведённых оперативно-следственных мероприятий было установлено следующее: «8 октября поименованный Лукашевич, будучи пьяным, подговорил своего товарища… пойти в посёлок №10 для производства обыска у гражданки Стрелец Елены на предмет обнаружения и изъятия колхозной ржи, которую она якобы похитила. С собой захватили двух подростков активистов. Поименованные граждане пришли в дом гр. Стрелец Елены примерно в 9-м часу вечера и начали вчетвером производить обыск».

Но о колхозной ржи было забыто, едва эти выродки переступили порог дома. Председатель колхоза начал избивать десятилетнего сына гр. Стрелец, требуя от него, чтобы он показал, где спрятаны хромовые сапоги. Елена Стрелец вырвалась из дома и побежала за помощью к брату, колхозному сторожу Герасиму Мельнику, охранявшему с немецкой винтовкой колхозный амбар. Увидев рыдающую сестру, сторож побежал к её дому. Дальше вернёмся к чекистскому протоколу: «Мельник спросил у Лукашевича: "Ты чего здесь?", - и тут же произвёл выстрел, в результате которого Лукашевич Николай был убит, а остальные разбежались. Председатель был одет в полушубок, принадлежащий Стрелец Елене. Кроме этого, в карманах его пиджака обнаружено один туфель и два полотенца, принадлежащие гр. Стрелец». А Мельник, согласно рапорту оперативника НКГБ, «после убийства скрылся с винтовкой в неизвестном направлении».

На основании той информации, которую мне удалось собрать из доступных источников, я лишь фрагментарно обозначил тему, которая в будущем, я надеюсь, будет основательно и непредвзято исследована историками. Допускаю, что в тексте могут быть неточности или ошибки, возникшие из-за невозможности проверить достоверность некоторых фактов.

 

По подсчётам польских исследователей, в отрядах Виленского, Новогрудского и Полесского округов Армии Краёвой в первые послевоенные годы активно действовало 20 тысяч человек и ещё до 40 тысяч находилось в конспиративной сети. Для сравнения: в отрядах Белорусской Освободительной Армии (БОА или «Чёрный кот»), по данным ряда историков, насчитывалось не более 3000-3500 бойцов, и 10-15 тысяч в конспирации. Кроме того, в некоторых южных районах республики действовали несколько тысяч членов Украинской Повстанческой Армии (УПА).

Иногда на территорию приграничных районов БССР проникали литовские партизаны из «Lietuvos laisves armija», преследуемые у себя дома органами безопасности. Например, на Браславщин совместно с поляками некоторое время действовал отряд (или группа), которым командовал некий «Rokas». Таким образом, самыми многочисленными и организованными отрядами на территории БССР в послевоенные годы, располагала именно польская Армия Краёва. В Поставском и ряде сопредельных районов, активно действовал крупный отряд АК под командованием Орлика. К сожалению, не удалось точно идентифицировать личность командира.

Скорее всего, это был поручик Польской армии Витольд Орлик, псевдоним «TUR». В составе его отряда, по оценкам советской стороны, насчитывалось примерно 200 человек. Базировались люди Орлика в Смыцком лесу, в районе Дунилович. В непрерывных стычках с войсками и разного рода истребительными группами, партизаны несли тяжёлые потери. Но на место погибших приходили новые бойцы.

Кроме отряда «Орлика» на Поставщине оперировали и другие, более мелкие группы и отряды. Например, в докладной записке Лаврентия Берии на имя Сталина, датированной 9.08.1945г., говорится, что 26 апреля 1945 года в районе Дунилович ликвидирована «банда». Её «главарь», некто Матюшонэк Юзэф Янович, взят живым. В той же местности Поставского района действовал антисоветский партизанский отряд некоего Кабылинского. Возможно это родственник, а может просто однофамилец Виктора Кабылинского, арестованного НКВД ещё в 1940 году.

Согласно обвинительному заключению, в сентябре 1939г. он организовал вооружённую группу, которая обстреляла колонну советских войск. После разгрома отряда Кабылинского, командование над оставшимися людьми принял на себя бывший подофицер (капрал) Польской армии Антони Тайнович, псевдоним «GIL», т.е. «снегирь». Его группу оккупанты ликвидировали в 1947 году. В сводках МГБ она классифицируется как «белопольская банда».

В отчёте о работе ЦК КП(б)Б с июля 1944 по июль 1946 отмечалось: «Бандитские формирования в первый год после изгнания немцев, представляли собой крупные, хорошо вооружённые и экипированные воинские единицы, находившиеся под командой опытных конспираторов и офицеров. В ходе ликвидации банд……изъято у бандитов и в схронах 211 миномётов, 195 противотанковых ружей, 3587 пулемётов, 68,377 автоматов и винтовок, 2979 пистолетов, 36,078 гранат и мин, 40 множительных аппаратов, 47 раций». Для подавления сопротивления в западных и северо-западных областях Беларуси, Москва создала 6 оперативных центров МГБ, один из которых (ближайший) находился в областном городе Молодечно. В эти области, в 1945 году было направлено 13 полков войск НКВД, общей численностью 18890 человек. Обратите внимание на огромное количество войск. И после этого советская пропаганда утверждала, что их армия боролась с «бандитами и уголовниками».

Общее руководство антипартизанскими операциями в БССР осуществляли министры МГБ и МВД Цанава и Бельченко. В Молодечненской области, в которую с 1946г. входил и Поставский район, руководил операциями начальник областного управления МГБ полковник Виктор Аленцев. Несмотря на предпринимавшиеся меры, достичь поставленных целей советам не удавалось. Польское население поддерживало своих партизан, снабжало их продуктами, укрывало раненных. 1-й секретарь Юратишкского райкома партии (Молодечненская область) писал в «докладной записке» о ситуации в районе: «В большинстве своём бандиты из местного населения. Есть семьи, где по двое или трое мужчин находятся в банде…. С семьями бандитов надо беспощадно расправляться, выселять их из района, конфисковывать имущество, а самих бандитов, которых ловят хотя бы и без оружия, беспощадно расстреливать или же ссылать на самые тяжёлые работы».

В июне 1945г. в приграничных с Литвой районах Беларуси (в том числе и в Поставском) была проведена широкомасштабная антипартизанская операция, в которой было задействовано 3250 солдат и офицеров войск НКВД. В результате, партизанам всё же удалось вырваться из ловушки, но при этом они, по сведениям советской стороны, потеряли 111 человек убитыми, а 36 были захвачены живыми.

Поблизости, в соседних Браславском и Видзовском районах, действовали отряды АК общей численностью до 500 человек. Они наводили ужас на представителей советской власти. В борьбе с ними использовались не только регулярные боевые части, но и авиация. МГБ несколько раз докладывало «наверх» о полном уничтожении «бандитов», но каждый раз это оказывалось неправдой. В результате тщательно спланированной операции, бойцам сопротивления удалось захватить 16 пакетов с документами, предназначавшимися Браславскому отделению МГБ. Все документы имели гриф «секретно» и «совершенно секретно».

Навеки вписали в историю свои имена командиры Браславских и Видзовских партизан Станислав Белусь «Skrzetuski», Казимеж Стабулянец «Miłosz», Францишек Вишневский. Партизаны имели радиостанцию и связь с Польскими эмигрантскими структурами в Лондоне. Последняя группа вооружённых поляков была ликвидирована на Браславщине только в 1954 году, т.е. почти через 10 лет после окончания войны.

Хотя 19 января 1945 года бригадный генерал Акулицкий издал приказ о роспуске Армии Краёвой (АК) и освобождении солдат и офицеров от присяги, большая часть людей, предвидя репрессии с советской стороны, из леса не вышла.

Начиная с 1946 г., карательные органы развернули особенно активную борьбу с «бандитизмом». Для этого в Беларусь были переброшены дополнительные силы. Первая крупномасштабная антипартизанская операция была проведена именно в Молодечненской области, как самой «засорённой бандформированиями». Её территорию разделили на оперативные участки, куда направлялись спецгруппы НКВД, МГБ, и регулярные армейские части. После "зачистки" одного участка их перебрасывали на другой. Таким образом, согласно советским источникам, за 5 месяцев 1946 года было уничтожено 25 партизанских отрядов. Всего же к июню месяцу было доложено в Москву о ликвидации (по республике в целом) 97 отрядов и подпольных организаций.

Советские газеты о происходивших событиях писали скупо, а если и писали, то в сильно завуалированном виде. Так, газета "Звязда" в 1947 году сообщала: «Крестьяне, которые составляют 80% населения западных областей, плохо информированы о жизни нашей страны. Рост партии за счёт местного населения идёт неудовлетворительно. Газеты не занимаются систематической пропагандой идей советского патриотизма, слабо пропагандируют советский строй и социалистическую идеологию…».
Любопытно, что в то время поляки называли своих национальных партизан «Nasi malcy», т.е. «наши мальчики». Видимо потому, что в лес уходила в основном молодёжь, те, кто успел перед войной поучиться в польских школах. Зёрна патриотизма, зароненные в их детские души, проросли в послевоенные годы.

 

Любопытны воспоминания бывшей жительницы Поставского района Ядвиги К.: «Хоть время после войны было трудное, но молодость брала своё. Молодёжь собиралась вместе, пели песни, веселились. Часто у кого-нибудь в доме устраивали танцы. Сегодня в одной деревне, а в следующий раз в другой. Молодёжь собиралась на танцы со всей округи. Под аккордеон плясали так, что стёкла в окнах дрожали. Все вместе, и поляки, и белорусы, никто тогда не разбирал кто какой национальности. Если и возникали драки, то или из-за девушки, или деревня против деревни. В те годы наши мальчики ещё воевали с советами, и поэтому НКВД и солдаты часто устраивали облавы. Тогда весь район знал Зверева. Я точно уже не помню, кем он был. Столько лет прошло….

Может начальником Поставского НКВД, а может просто офицером каким-нибудь, но все его очень боялись. Один раз, помню, этот Зверев с солдатами явился прямо на танцы. Он скомандовал, чтобы все оставались на местах. Наверно искал наших мальчиков. Тут же кто-то разбил керосиновую лампу, и стало темно. Посыпались оконные стёкла, и наши мальчики стали разбегаться в разные стороны. Прогремело несколько выстрелов. А в это время мы, девчонки, дрожали со страху и визжали…».

На Поставской районной партийной конференции, которая состоялась 10-11 августа 1946 года, говорилось: «В районе действует разветвлённая сеть бандформирований. Многие партийные, советские и комсомольские работники боятся выезжать из Постав в сельскую местность из-за активной деятельности бандформирований». На этой же конференции начальник районного отдела МГБ сказал: «За последнее время польско-белорусскими националистами убито 11 партийно-советских и комсомольских работников…».

В 1946г. в каждом сельсовете были созданы вооружённые группы охраны, состоявшие из местных активистов (комсомольцы, коммунисты), которые должны были оказывать помощь МГБ и военным в борьбе с партизанами. Но ни эта, ни другие меры, не приносили ожидаемых результатов. С наступлением ночи, реальная власть в Поставском районе переходила к партизанам. Все активисты прятались до утра. Николай Шурпик, бывший председатель сельсовета, вспоминал: «…В 1947-1950г. я работал председателем Оцковичского сельсовета. Это было очень тяжёлое время. Приходилось вести борьбу с бандитизмом.

Поэтому необходимо было иметь при себе оружие, автомат или пистолет. Бандиты угрожали мне расправой. Я каждую ночь ночевал в другом месте. Практически это был второй фронт». Или ещё: «Во время подготовки и проведения выборов, в районе имело место расклеивание антисоветских листовок и срыв красных флагов». На бюро Поставского РК КП(б)Б 20 декабря 1947г. говорилось: «За последние 4 месяца, в районе резко активизировалась деятельность бандитских националистических формирований. За это время бандитами совершено несколько террористических актов против партийно-советского актива. В результате активизации националистических формирований, в таких сельсоветах как Груздовский, Мягунский, Савицкий, Новосёлковский-1 и Новосёлковский-2, Свилельский, по сути, парализована деятельность партийно-советского актива».

А вот ещё любопытная цитата из докладной записки секретаря Поставского райкома КП(б)Б в обком партии: «Польское население, проживающее в Поставском районе, относится к советской власти недоброжелательно, а некоторая часть совершенно враждебно…». 12.08.1947г., во время поездки в Груздовский сельсовет, днём попала в засаду автомашина зам. председателя Поставского райисполкома. Последний спасся бегством.

В результате нападений партизан были убиты председатели Свилельского, Камайского, Лучайского, Редутского, Стародворского сельсоветов, секретарь Вереньковского сельсовета, секретарь Мягунской парторганизации, инструктор Поставского РК КП(б)Б, несколько председателей колхозов (например из д.Споры), сотрудники районного отдела МГБ и милиции, а также более сотни военнослужащих Поставского гарнизона. Учитывая сложность ситуации, районные власти запаниковали. Райком партии вынужден был обратиться в Молодечненский обком с просьбой направить в Поставский район для борьбы с «бандформированиями» оперативную группу внутренних войск. Сил воинской части, дислоцированной в Поставах, районной милиции и МГБ, а так же истребительного взвода, комендантской роты и вооружённого партактива - уже не хватало.

Позже, один из участников этих событий, бывший советский партизан Григорий Крюков, хвастался: «После войны я некоторое время являлся командиром истребительного взвода по борьбе с буржуазным националистическим подпольем. Лично мной задержано в лесах 16 бандитов и пятерых я застрелил в бою лично». Кстати, истребительные отряды в то время формировались из бывших советских партизан и партийного актива.

А вот что написал в своих воспоминаниях бывший сержант Советской армии Николай Изотов, ветеран войны, который с 1947 по 1950 год служил в Поставах. Правда, польско-белорусских национальных партизан он ошибочно называет «бандэровцами», но мы не будем на эту ошибку обращать внимания: «В 1947 году нашу часть направили в Белоруссию, в город Поставы, где я прослужил до 1950 года…. Находясь в Беларуси, довелось увидеть многое.

Обстановка оставалась напряжённой. Были случаи убийств, налеты на караульные городки. Это делали бандэровцы, которые боролись за самостоятельную Беларусь. Было опасно ходить в одиночку, ибо можно было погибнуть. Помню, несколько раз мы поднимались по тревоге с целью уничтожения бандэровцев. Дело в том, что у них были все виды оружия: станковые пулемёты, автоматы, миномёты, карабины. Были случаи, когда мы совместно с милицией выходили на рубеж». Далее Н.Изотов рассказывает о бое между партизанами и войсками, который произошёл где-то в окрестностях деревни Юньки (под Поставами): «Когда дело доходило до окружения группировки, в ход пускались все виды оружия. В одном из таких боёв в нашей части погибло около 70 солдат и 50 человек из милиции. Это, несмотря на то, что война была закончена. Опасность преследовала нас и после войны, по самый день моей демобилизации - 22 апреля 1950 года…».

Обратите внимание на большое количество потерь с советской стороны. Только в одном бою 120 убитых. О потерях партизан он не упоминает, но, наверно они тоже были не малыми. Если же посмотреть доступные официальные советские источники, то мы там увидим, что потери советской стороны совершенно незначительные. Скорее всего, местные власти и военные боялись за свою шкуру, и сообщали в Москву заниженные цифры собственных потерь.

Насколько неуютно чувствовали себя в Западной и Северо-западной Беларуси военнослужащие советских гарнизонов, говорят выдержки из писем, датированных июлем 1945г. Вот лишь некоторые из них: «У нас сейчас очень опасно ходить, появилась очень большая банда. За день убивают 4-5 офицеров, но солдат не трогают. Даже бывают такие дни, что откуда неизвестно бьют из орудий, повреждают железную дорогу…».

Другой солдат писал своей маме: «У нас ходят банды, как только выйдет кто из расположения части, так и слышишь, что убит или пропал без вести. В нашей роте убили одного ефрейтора, а то слышишь - нет старшины, нет офицера, сержанта…». А вот ещё одна выдержка из письма: «…сейчас образовались целые банды. Нас ходило 170 человек (видимо на задание. G.), а вернулось 90 человек, остальные погибли. Жизнь моя сейчас опасная…».

Или вот: «Живётся мне хорошо и весело, только одно плохо, что появляются банды мелкими группами. У нас уже порезали 6 человек, 5 курсантов и одного сержанта…». Далее читаем: «В прошлую ночь поймали двоих шпионов, а третий удрал. Эти шпионы убили часового на посту.

Потом в соседнем полку уничтожили ефрейтора, забрали одного сержанта и старшину. Эти бойцы были в отдалённости от расположения части, и все эти случаи произошли за одну ночь…».

Николай Лабуць, бывший начальник связи 65-го кавалерийского полка 32-й кав. дивизии, уроженец деревни Прудники Поставского района, вспоминал: «…Очень хотелось заглянуть хоть краем глаза в родные места. Я обратился к командиру, и он отпустил меня на 10 суток домой. Предупредил только, что в области, и в частности на Поставщине действуют бандгруппы, поэтому необходимо обязательно взять с собой оружие…».

Вот любопытная выдержка из панического рапорта военного коменданта Вилейки. Рапорт датирован 20.01.1945г. «…Части 6-й дивизии ВВ НКВД, охранявшие Вилейку, отбыли на длительную операцию, а город оставили без вооружённой охраны. Такое отношение командования дивизии, оставившей центр области без охраны, при наличии активизации бандгрупп, оперирующих в непосредственной близости от г.Вилейка и доходящих до открытых вооружённых нападений на населённые пункты, является крайне ненормальным, безответственным, не учитывающим специфические особенности обстановки в области. А поэтому ходатайствую о размещении в г.Вилейке постоянного гарнизона численностью до батальона». Коменданту было недостаточно бойцов комендантской роты, сотрудников областных управлений МВД и МГБ, вооружённого партактива.

 

Всего же, в одной только небольшой Вилейской области, по райцентрам и крупным деревням было разбросано около 5000 солдат и офицеров 6-й дивизии НКВД. Была ещё и милиция, истребительные отряды, спецгруппы МГБ и обычные воинские части, тоже привлекавшиеся для борьбы с национальными партизанами.

Когда в январе 1947 года польские и белорусские партизаны сорвали проведение выборов в Верховный Совет БССР, в Минске состоялось закрытое заседание ЦК КП(б)Б, которое поручило министрам МГБ и МВД Цанаве и Бельченко «решительным образом усилить мероприятия» по борьбе с антисоветским подпольем и «бандитизмом». В декабре того же 1947 года нарком ГБ БССР Лаврентий Цанава докладывал в ЦК о результатах: «выявлены и ликвидированы 15 белорусских, польских и украинских националистических организаций в Баранавичской, Молодечненской, Брестской, Гродненской и др. областях. Полностью ликвидировано 36 активно действовавших банд и нанесён серьёзный урон остальным 41 банде».

Кроме чисто военных мер, советские власти развернули против партизан и войну пропагандистскую. Любое совершённое преступление, от кражи курицы до убийства на бытовой почве, немедленно приписывалось «бандитам из леса». В борьбе с бойцами сопротивления власти использовали целый набор методов и средств. Кроме войсковых операций (прочёсывание лесных массивов, засады) активно применялась и агентурная работа. В каждом населённом пункте вербовались агенты, которые должны были доносить своему куратору из районного отделения МГБ обо всём подозрительном. Использовались и лжепартизанские рейдовые группы, состоявшие из сотрудников МГБ и бывших советских партизан. Они блуждали по лесам и деревням, выдавая себя за бойцов сопротивления, входили в доверие к людям и выведывали у них сведения о лицах, которые были связаны с антисоветским подпольем. Иногда лжепартизаны нападали на мелкие группы или на партизан одиночек, уничтожая их или захватывая живыми.

В то страшное время белорусы тоже взялись за оружие. До 1950 года в республике активно действовала «Белорусская Освободительная Армия», сокращённо БОА, или «Чёрный кот». К её созданию прямое отношение имела Белорусская Народная Партия (БНП), устав которой гласил: «Целью БНП является достижение и обеспечение в будущем независимости Беларуси». Именно БНП являлась главным инициатором и вдохновителем послевоенной организованной борьбы белорусов за независимость. Наркомат госбезопасности (НКГБ) БССР, в 1945 году докладывал в Москву: «Имеющимися материалами установлено, что подпольные группы БНП были созданы во всех областных и районных центрах БССР». НКВД и НКГБ удалось разгромить несколько партизанских отрядов и взять в плен руководителя БНП Всеволода Родько, которого в 1946 году приговорили к смертной казни и расстреляли.

Белорусским партизанам удалось провести целый ряд успешных боевых операций. В марте 1948г. отряды БОА ворвались в Новогрудок, перебив там сотрудников МГБ и работников оккупационной администрации. Осенью 1948г. отряды БОА, совместно с УПА, штурмовали Кобрин, а в марте 1949г. атаковали Гайновку. В сентябре 1949г. белорусские национальные партизаны напали на концлагерь около Минска, пытаясь освободить заключённых. Впрочем, сведения об этом сохранились только в эмигрантских изданиях. Архивы КГБ молчат.

Отдельно стоит упомянуть о деятельности отряда белорусских партизан под командованием школьного учителя Евгения Жихаря. Он родился в деревне Новодруцк, Поставского района, в православной семье. Перед войной закончил польскую семилетнюю школу в д. Осингородок. Во время немецкой оккупации учился в Поставской учительской семинарии, писал стихи. Будучи сторонником независимой Беларуси, вступил в СБМ и БНП. Согласно Советским источникам, летом 1944г. Жихарь якобы был мобилизован немцами и направлен в учебный лагерь «Дальвиц».

В начале 1945г., на территории Германии, он был призван в Красную Армию и воевал в её составе до победы. Якобы даже был награждён. После демобилизации учительствовал в д. Веретеи, Поставского района. В 1946 году органам МГБ становится известно о его членстве в СБМ и БНП. Ввиду угрозы ареста, Жихарь перешёл на нелегальное положение и присоединился к действовавшей в районе антисоветской группе Королёнка. Вскоре Жихарь возглавил эту группу, и на её базе создал небольшой партизанский отряд.
Его люди совершили несколько успешных диверсий на железной дороге, ликвидировали свыше 30 советских и партийных чиновников, срывали различные мероприятия Советской власти, совершили 9 нападений на сельсоветы. МГБ активно охотилось за Жихарем и его людьми, но безуспешно. В некоторых советских источниках отряд Жихаря фигурирует как «белорусско-польская банда Жихаря», из чего можно сделать вывод о его интернациональном составе, что и не удивительно.

В 1950 г. в Поставском районе власти начали проводить массовую коллективизацию крестьянских хозяйств, создавать колхозы.
Фактически крестьян превращали в рабов, вводилось «второе крепостное право», потому что за работу в колхозе им первые годы не платили. Люди работали за так называемые «трудодни», т.е. палочки в ведомости учёта выхода на работу.

Кроме того, колхозникам не выдавали паспортов, привязывая их тем самым к колхозу. А без паспорта нельзя было ни уехать, ни устроиться на другую работу. В октябре 1952 года, в Москве состоялся 19 съезд ВКП(б), принявший решение о переименовании партии в КПСС.

Именно тогда появилась горькая шутка: «Что такое КПСС? Ответ - Крепостное Право Советского Союза».
Партизаны Жихаря провели ряд успешных операций по срыву мероприятий по созданию колхозов. Они сожгли документацию в некоторых колхозных конторах, а «обобществлённое» имущество вернули крестьянам.

Для того чтобы создать колхоз, людей созывали на сход, собрание. Жители некоторых деревень, узнав о приезде из Постав «уполномоченных» и агитаторов, убегали в лес, прятались. Дома оставались только старики и дети. Из-за «отсутствия кворума» создание колхоза откладывалось.

До 1955г. почти весь отряд Жихаря погиб в многочисленных стычках с противником. В августе 1955 года, по наводке предателя, спецгруппа МГБ окружила Евгения в одном из лесных хуторов, в 7 км от Постав. На предложение сдаться он ответил автоматными очередями. Последний патрон оставил себе. На момент самоубийства ему было 30 лет.

Период 1948-1956 годов характерен тем, что национальные партизаны действовали в основном в составе мелких отрядов. Так, типичный отряд того периода состоял из 5-10 человек. Сами налёты совершались группами по 2-5 человек. От нападений на войсковые части и хорошо охраняемые объекты пришлось отказаться. Зато увеличилась активность по уничтожению лиц, помогавших оккупационной власти. Фактически, в этот период боевая активность была направлена на всех тех, кто представлял советскую власть на местах.

В этот «расстрельный список» входили работники райкома партии и райисполкома, председатели сельсоветов, колхозов, сотрудники МВД и МГБ, комсомольцы, члены партии, а иногда (к сожалению) и их семьи. Вместе партизаны собирались только для проведения какой-нибудь крупной операции. Такие группы скрывались не только в лесах, но и в деревнях, в «схронах» - замаскированных укрытиях. Любопытны выдержки из двух рапортов командиров советских спецгрупп, действовавших на территории нашей (бывшей) Молодечненской области: «…Продолжая операцию, спецгруппа обнаружила схрон с бандитами.

Будучи обнаруженными, бандиты открыли сильный огонь по спецгруппе, и на предложение сдаться ответили отказом. На помощь спецгруппе было выслано соединение стрелкового полка войск НКВД и группа оперработников Молодечненского УМГБ. В связи с отказом бандитов сдаться, схрон был взорван. При раскопке извлечено 2 трупа (не опознаны). Из схрона были извлечены 12 комсомольских билетов, 22 военных билета, 17 красноармейских книжек, 53 советских паспорта, 12 удостоверений уч. уполн. милиции, 14 удостоверений личности работников МВД-МГБ». То есть для ликвидации 2-х партизан пришлось вызывать «соединение стрелкового полка и группу работников Молодечненского УМГБ».

Во втором рапорте читаем: «Мы на заре неожиданно окружили хату, где был схрон. Четверо бандитов были в хате, двое в схроне. Те, которые были в хате, стали отстреливаться из пулемета и автоматов. Мы их всех перебили, схрон забросали гранатами, где тоже убили двоих - хату сожгли, из спецгруппы был тяжело ранен сержант Ковалёв».

Партизанам активно помогали жители многих деревень Поставского района. Например, семья жителя деревни Дробыши, Дробыш Владыслава - снабжала партизан продуктами. Это была очень дружная, верующая и патриотически-настроенная семья. Но кто-то на них донёс, и дом окружили солдаты. Владыслав попытался убежать, выскочил через окно, но был сражён пулей (ранен) и схвачен. В деревне Олехнишки (Поставский р-н) попал в засаду партизан Эдвард Спраговский. В одиночку он вступил в бой с истребительным отрядом и погиб от осколка разорвавшейся гранаты. Местные жители потом рассказывали, что он застрелил офицера, командовавшего этой операцией. Труп Эдварда советские солдаты привязали за ноги к машине и утащили. Его мать позже пыталась узнать место погребения сына, но ей ответили отказом (в нецензурной форме).

 

Где-то начиная с 1948 года, сопротивление пошло на спад. Происходило это по нескольким причинам, две из которых являются главными. Согласно договору, подписанному 9 сентября 1944г. между Польским Комитетом Освобождения (PKWN) и Советом Народных Комиссаров БССР, начали работу по переселению (репатриации) этнических поляков в Польшу. Целью переселения был подрыв базы поддержки партизан и подполья, а также скорейшая советизация и русификация захваченных территорий. Прослеживается прямая связь между отъездом (репатриацией) польского населения и снижением партизанской активности.

Во-вторых, после войны началась так называемая «холодная война» между СССР и странами Запада. Люди, измученные коммунистическим режимом, с надеждой ждали начала войны между США и Англией с одной стороны, и Советским Союзом с другой. В этом случае в Прибалтике, Зап.Украине и Зап. Беларуси полыхнуло бы народное восстание. К концу 40-х годов стало понятно, что в ближайшие годы война не начнётся. А значит, и дальнейшее сопротивление советской власти становится бессмысленным. Вот что вспоминал современник тех событий Василий Струповец: «Войны с Америкой ждали, ждали момента, чтобы восстать против этой банды советской. Тогда пошли бы все, и деревни и города. И оружие готово было. А так тянулось, тянулось, года четыре люди по лесам ходили…. Так что делать? И войны нет, и ничего не дождались. Повыходили те, кого не убили».

Окончательно подавить вооружённое сопротивление на территории бывшего Поставского повята удалось лишь к лету 1956 года, когда в лесу, в результате проведённой спецоперации, была ликвидирована последняя группа поляков, состоявшая из бывших членов Армии Краёвой (АК). Их имена и фамилии пока неизвестны, но они погибли за то, что не захотели изменить своему флагу и гербу. У каждого человека в то страшное время был выбор: либо смириться со злом и ничего не делать, либо бороться. И пусть эта борьба заранее была обречена на поражение, но сама попытка наших дедов уже похвальна и вызывает уважение и гордость у нас, их потомков.
http://newsland.com/news/detail/id/890311/

 

Советские партизаны: взгляд из Берлина
Уже с 1942 года партизаны стали представлять для вермахта и оккупационной администрации на Востоке серьезную проблему. Если сперва, как утверждалось в первом отчете начальника Тайной полевой полиции (ГФП) при Главном командовании германских сухопутных сил, «сельские жители видели в немецких солдатах освободителей от большевистского ига и ожидали от них ликвидации колхозного хозяйства и справедливого раздела земли», то в дальнейшем «все сильнее стало замечаться известное изменение настроения. Так, например, обещанная… отмена коллективных хозяйств заставляла себя ждать, и крестьяне сами приступили к разделу колхозов, но по приказу немецких органов это было приостановлено. Так как крестьяне не видели причин к этому, то с этих пор они встречали немецкие обещания с недоверием…

К этому присоединялось то, что положение крестьян становилось все тяжелее. Конфискация лошадей и повозок немецкими войсками и отсутствие сельскохозяйственных машин крайне отрицательно сказывались на обработке полей. Поголовье скота в результате усиленного убоя, незаконной реквизиции и недостатка молодняка настолько уменьшилось, что сельское население сейчас частично может выполнить план поставок только с большими трудностями. Возникшее поэюму и подогреваемое большевистскими агитаторами недовольство выражалось фразой: «Сталин оставлял в нашем хлеву по крайней мере одну корову, а немцы отнимают у нас и эту». Дружественно настроенные по отношению к немцам бургомистры заявляют по поводу реквизиций: «Насильственно и незаконно забранная у крестьянина корова означает двумя партизанами больше в лесу».

Положение русских рабочих является еще более безнадежным. Повысившиеся рыночные цены стоят в столь резком противоречии с выплачиваемой зарплатой, что недельного заработка не хватает, чтобы удовлетворить хотя бы минимальные жизненные потребности. Если сам рабочий и получает для себя небольшое дополнительное количество пищи, то его семья должна в буквальном смысле слова голодать; собираются последние остатки белья и домашней утвари, чтобы обменять их на продукты. Следствием этого является недовольство работой и, наконец, отказ от нее. Это положение и толкает многих рабочих, особенно молодых и холостых, в ряды партизан.

Еще хуже, однако, обстоит дело с беженцами из районов боевых действий. Они часто питаются своеобразным хлебом, состоящим из гнилой прошлогодней картошки, смешанной со мхом и различным мусором. Во время операций против партизан у обочины дорог неоднократно находили трупы умерших от голода беженок. В этих обстоятельствах неудивительно, что многие беженцы присоединяются к партизанам или, поодиночке и небольшими группами грабя и воруя, передвигаются по окрестностям…»

Партизаны использовали недовольство населения для привлечения новых бойцов, применяя порой несколько необычные методы набора. В отчете начальника ГФП отмечалось: «В районе Мстиславля один отпущенный из плена лейтенант Красной Армии переходил под видом бродячего музыканта из деревни в деревню и вербовал среди жителей участников и помощников партизанских отрядов. При его аресте он назвал еще трех действовавших подобным же образом бывших политруков и одного высокопоставленного партийного работника, которые после этого также были задержаны.

Если вначале большая часть населения держала себя по отношению к партизанским вербовщикам пассивно, то устная пропаганда, положение на фронте и не в последнюю очередь многочисленные большевистские листовки, которыми были просто засыпаны отдельные районы и которые, в случае отказа бороться с немцами, угрожали смертью, дали вскоре сильный толчок развитию партизанского движения…

Когда в начале 1942 года в занятых немецкой армией районах была начата вербовка людей на работу в Германию, тотчас же началась направленная против этого большевистская пропаганда. Отправка в Германию представлялась как наказание, подобное выселению в Сибирь, иногда даже утверждалось, что уехавшие отправляются не в Германию, а используются как пушечное мясо на фронте. В различных районах распространялись слухи о том, что женщинам обрезают волосы, что они должны носить нарукавные повязки, что равносильно ношению евреями лат (полосок материи длиной до 10 см, нашивавшихся спереди и сзади на верхнюю одежду. – Б. С.) и т. д. Ввиду обусловленного красной системой ограниченного кругозора и известных ложных сообщений со стороны большевистских правителей, большая часть населения не могла иметь правильного представления о других странах, и менее всего о Германии. Всем этим слухам верили, и в отдельных местах при отправлении рабочих происходили сцены, во время которых женщины катались в судорогах по земле. Прежде чем от уехавших в Германию рабочих прибыли первые известия, постепенно ознакомившие население с действительным положением, большое количество лиц уже ушло к партизанам, для того чтобы избежать отправки на работу.

Предпринятое зимой немецким командованием сокращение фронта дало новый материал для устной пропаганды и заставило многих опасаться возвращения красных и проведения драконовских мер возмездия».

И опасения эти, замечу, не были лишены оснований. В отчете германской тайной полевой полиции прямо признавалось, что «защита крестьян, подвергавшихся угрозам со стороны партизан, была недостаточной, работавшие на немцев бургомистры, полицейские и другие лица уводились и убивались. В некоторых деревнях нельзя больше встретить ни одного мужчины, ибо все мужчины или перешли к партизанам, или бежали из страха перед ними».

К партизанам бежали, надеясь на лучшую жизнь, причем многие забирали в лес своих жен и детей. «Подтягивались» за ними и другие родственники.

Но главную роль в усилении партизанских отрядов, по мнению начальника армейского гестапо, сыграло присоединение к ним окруженцев и бежавших или освобожденных из лагерей военнопленных. По заключению отдельных частей ГФП, «бывшие красноармейцы и военнопленные составляют около 60 процентов общей численности банд».

Тайная полевая полиция была обеспокоена не только резко обозначившейся сменой настроения у жителей оккупированных территорий, но и их своеобразными «методами» ведения войны:

«Многие задержанные женщины имели при себе яды, в том числе мышьяк, стрихнин и морфий, с помощью которых должны были быть умерщвлены после короткого знакомства немецкие солдаты и, главным образом, офицеры. После этого следовало изъять возможно находившиеся при них секретные материалы и передать их русской разведке. Один задержанный в Брянске русский хранил среди нечистот уборной 400 г яда «брудан», переданного ему одним начальником из НКВД вместе с заданием отравлять колодцы и поступать на работу в немецкие столовые, бойни и хлебопекарные роты, чтобы примешивать битое стекло и яд к продуктам. У одного партизана, после его задержания отравившего себя в камере, было найдено 50 г мышьяка, 1/200 г которого достаточно для уничтожения человека…»

Признание того, что партизаны сильно осложняли жизнь германским войскам, содержится в письме капитана Вольфганга Фидлера, отправленном 17 сентября 1943 года из Могилева его знакомому – неизвестному подполковнику вермахта. Фидлер сообщал:

«Моя новая область деятельности исключительно интересная. Условия здесь значительно отличаются от условий работы нормально действующего корпуса. Борьба с партизанами не похожа на борьбу во фронтовых условиях. Они всюду и нигде, – и на фронте трудно создать себе верное представление о здешних условиях. Взрывы на железной дороге, путях сообщения, диверсионные акты на всех имеющихся предприятиях, грабежи и т. д. не сходят с повестки дня. К этому уже привыкли и не видят в этом ничего трагического. Партизаны все больше наглеют, так как у нас, к сожалению, нет достаточного количества охранных войск, чтобы действовать решительно… На широких просторах господствуют партизаны, имея собственное правительство и управление. Следует удивляться, как вопреки существующим препятствиям мы довольно сносно обеспечиваем подвоз и снабжение фронта».

Референт СД обер-штурмбаннфюрер СС Штраух, выступая в феврале 1943-го на совещании в Минске, утверждал:

«Мы не можем позволить, чтобы расхищалась собственность, и должны принять все меры для ее охраны».

Он сетовал на отсутствие в Белоруссии местной уголовной полиции, которая успешно функционирует в Латвии и Эстонии. Но в то же время, признавал Штраух, латышских и эстонских служащих криминальной полиции в Белоруссии использовать нельзя, поскольку «латыши чувствуют себя здесь господами» и не могут поэтому взаимодействовать с белорусской полицией порядка и администрацией. Штраух продолжал:

«Мы старались привлечь в полицию и администрацию белорусов, но вы не можете представить себе трудностей, которые связаны с их воспитанием, а надежной интеллигенцией здесь мы не располагаем».

Референт СД с сожалением отмечал:

«Против нас территория и местность, к которой мы не привыкли и для которой мы недостаточно выносливы. Мы не можем двух дней обходиться без теплой пищи и должны таскать за собой полевые кухни, а русский может обойтись без этого. Мы не выдерживаем такие марши, как русские… Банды располагают лучшей разведкой, чем мы…»

Интересно, что уже в первые месяцы войны партизаны изобрели своеобразный род униформы, нечто среднее между армейским обмундированием и гражданской одеждой, хотя в большинстве своем обходились обычной местной. В отчете гестапо от 31 июля 1942 года говорилось: «В то время, как одна группа одета в светлые меховые полушубки и особого рода валенки, другие группы носят серые рубашки, черно-белые полосатые или зеленые или серые подбитые ватой брюки, зеленые или серые куртки, похожие на форму с пуговицами, шерстяные шапки на серой вате или меховые шапки без советских звезд, коричневые шинели, резиновые или кожаные сапоги с черными прорезиненными полотняными голенищами. Зимой целые партизанские отряды надевают поверх своих форм и гражданской одежды белые маскхалаты. Повторно были задержаны партизаны мужчины и женщины, носившие под гражданской одеждой полную форму Красной Армии.

Руководство партизанского движения… не только разрешает партизанам ношение формы врага, но даже настоятельно рекомендует это в необходимых случаях… Партизаны, носившие немецкую форму или форму войск союзных стран, в том числе и офицерскую форму с Железными крестами I и II класса, неоднократно нападали на целые деревни, грабили их и убивали старост, председателей колхозов и других лиц, дружественно настроенных к немцам».

Автор отчета вынужден был признать, что партизанские руководители в целом неплохо подготовились к зиме. До начала сильных холодов большая часть партизанских групп располагалась в палаточных лагерях, которые разбивались в заболоченных или вообще труднопроходимых лесах. Одни группы построили деревянные дома на столбах, другие – вырыли примитивные землянки или заняли те, что появились еще до вступления в эти области немецких войск. Так как эти убежища только в редких случаях были приспособлены для зимовки, многие партизанские группы временно разошлись. Их члены направились в расположенные в стороне населенные пункты или прятались в пустых затерянных дворах. Командиры, политруки и комиссары оставались, как правило, в лесных лагерях, откуда поддерживали связь с зимовавшими в населенных пунктах членами своих отрядов и время от времени созывали их для проведения различных операций.

Другие партизанские группы создавали лесные лагеря из крепких деревянных построек в форме блиндажа. Они имели двойные стены из толстых бревен и были «утоплены» в землю. Такие охраняемые и замаскированные убежища защищали не только от холода, но и от внезапных нападений. Здесь помещалось 20—40 человек, готовилась пища. В больших лагерях существовали медицинские пункты и бани. Вокруг жилья устраивали тщательно замаскированные от наблюдения с воздуха стойла, склады боеприпасов и продовольствия.

Партизаны могли одним прыжком с дороги оказаться на скрытой в зарослях тропе, ведущей в лагерь.

 

Гестапо вынуждено было признать, что партизанам порой помогали немецкие солдаты – одни из-за своих антифашистских убеждений, а другие – чтобы, оказавшись в плену, спасти собственную жизнь. Их главная задача состояла в том, чтобы, выходя в немецкой форме на шоссе, останавливать военные машины, на которые нападали лежавшие в засаде партизаны.

Как говорилось в гестаповском отчете, «в то время как одна часть партизан жила в отдаленных деревнях и кормилась за счет населения, другая часть находилась в постоянных лагерях и жила частью за счет сбрасываемых самолетами продуктов, частью производя разбойные набеги на сельское население. Для того чтобы не трогать находившихся в тайниках неприкосновенных запасов, члены банд верхом или на санях приезжали в населенные пункты, часто с целью обмана населения переодеваясь в немецкую форму, и с помощью угроз отнимали у жителей продукты и зимнюю одежду». Далее признавалось, что «снабжение крупных банд при помощи самолетов в последующее время все более совершенствовалось. Поблизости от лагерей были найдены подходящие посадочные площадки, на которые в ночные часы приземляются машины, нагруженные наряду с продовольствием боеприпасами и оружием всех видов, в том числе даже тяжелым пехотным оружием…»

Засланные в партизанские отряды агенты позволяли гестапо составить представление о боевом духе противника. По их утверждениям, большинство партизан рассчитывало на то, что к осени 1942 года занятые немецкими войсками области будут очищены Красной Армией.

Но иначе обстояло дело с людьми, насильственно уведенными в лес. Перебежчики показывали, что многие из них охотно сложили бы оружие, если бы не боялись расстрела, независимо от того, под чьи пули им пришлось бы лечь – комиссара или «фрица».

Получив уверение, что с добровольно сложившими оружие будут обращаться как с перебежчиками, целые группы этих «невольных партизан» уходили к немцам. «При немедленном тщательном допросе этих перебежчиков часто можно было получить важные данные, имевшие исключительное значение для действий производящих очищение местности частей». Во всяком случае, так утверждал начальник армейского гестапо.

Он же констатировал, что немецкая пропаганда – через листовки и расклеивание объявлений – порой не оказывала нужного воздействия на население: она попросту не всегда бывала ему понятна. «Они хотят проведения собраний, к которым их приучили большевики… Учитывая эту тягу населения к собраниям, рекомендуется направлять солдат с хорошим знанием русского языка и надежных, одаренных ораторским талантом русских на краткие курсы, где они инструктировались бы в отношении к различным актуальным вопросам, и после этого придавать их в качестве пропагандистов отдельным командам по очищению местности или разведывательным группам или же в умиротворенных районах посылать их в самостоятельные поездки». Во время этих поездок пропагандисты получают представление обо всех волнующих русское население вопросах, «благодаря чему немецкая пропаганда всегда остается актуальной и животрепещущей».

Отнюдь не идеализируя немецкую армию и своих товарищей из СС и СД, гестаповцы предупреждали:

«Необходимой предпосылкой борьбы с партизанами является пресечение всех актов произвола и бессмысленной жестокости по отношению к русскому населению. У многих солдат хождение с дубинкой, которую они пускают в ход при первой возможности, стало чем-то само собой разумеющимся… Доверие русского населения к немецкой армии, являющееся необходимым условием для умиротворения страны, может укрепиться только в результате справедливого обращения, энергичного проведения хозяйственных мероприятий, целеустремленной и близкой к жизни пропаганде и действенной борьбе с бандитизмом…»

Но при этом отнюдь не отвергались пытки и репрессии по отношению к партизанам или к тем, кого только подозревали в принадлежности к ним или к подпольным просоветским организациям: «Допросы подавляющей части задержанных партизан проходят очень тяжело. Несмотря на строгие методы допроса (пытки и избиения. – Б. С), убежденные и фанатичные члены партизанских групп отказываются дать какие-либо показания, только в момент их расстрела заявляют о своей преданности Сталину и принадлежности к партизанам. Напротив, арестованные интеллигенты и люди, принужденные присоединиться к партизанам, после индивидуального допроса почти всегда дают весьма ценные показания. Поэтому неправильно было бы сейчас же расстреливать взятых в плен в бою или перебежавших партизан, как это все еще водится в воинских частях. Задержанные воинскими частями партизаны, в интересах успешной борьбы с бандами, должны, если имеется к этому малейшая возможность, направляться быстрейшим путем в тайную полевую полицию, опытную в проведении допросов».

Жестокие допросы партизан отнюдь не были монополией ГФП. Например, командование тылового района группы армий «Север» в приказе от 14 сентября 1941 года популяризировало опыт обер-фельдфебеля Шраде: «При допросе русский постоянно пытается уклониться от прямого ответа на мучительные вопросы, причем он рассказывает о вещах, которые вообще никого не интересуют или о которых его не спрашивают. Особенно часто это бывает с женщинами. Несколько крепких пощечин значительно сокращают эту проволочку».

Вообще, вплоть до поражения под Сталинградом в борьбе с партизанами оккупанты полагались прежде всего на кнут в виде жестоких репрессий. По словам бывшего начальника полиции порядка в Белоруссии бригадефюрера СС Эберхарда Герфа, в январе 1942 года Кубе сказал ему, что «следует быть жестоким к советскому населению и не размышлять, расстреливать или не расстреливать, когда имеешь дело с русскими, а надо расстреливать, и тогда будет порядок».

Но начальник армейского гестапо на основании полугодичного опыта борьбы с партизанами пришел к выводу, что против них особенно эффективен не массовый террор, когда чаще всего страдают невиновные, а действия небольших, специально подготовленных групп из проверенных местных коллаборационистов:

«Различные команды ГФП, освободив из одного лагеря военнопленных надежных украинцев, создали основу русской вспомогательной полиции, в состав которой были введены испытанные агенты. Ее задачи состояли в обнаружении спрятавшихся партизан и сборе путем разведки таких данных для борьбы с действовавшими партизанскими группами…

Так как местные жители, участвующие в борьбе с партизанами, не могут ожидать пощады, если попадут в их руки, и все без исключения обречены на смерть после жестоких пыток, то для них нет отступления назад. Поэтому понятно, что они охотно выполняют данные им задания. Из донесений частей

ГФП вытекает, что тесная совместная работа со знающей данную местность службой порядка (русская полиция), боевыми частями местных жителей, казачьими сотнями, милицией, вспомогательной полицией, самообороной и бургомистрами и деревенскими старостами дает наилучшие результаты…

Несмотря на отдельные случаи недисциплинированности и вызванные большевистской пропагандой попытки бунтов, можно сказать, что местные жители, использовавшиеся для борьбы с партизанами, оправдали возлагавшиеся на них надежды. В интересах еще более активной борьбы с партизанами было бы желательно, чтобы вспомогательные части были усилены и реорганизованы по военному образцу».

Таково было настроение коллаборационистов в 1942 году, в момент германских побед. Однако уже к концу года, в связи с окружением армии Фридриха Паулюса в Сталинграде, оно стало меняться в худшую для немцев сторону. Сказывалось и то немаловажное обстоятельство, что немецких и союзных войск, а также созданных ими полицейских формирований на оккупированной территории было совершенно недостаточно, чтобы обеспечить над ней эффективный контроль.

Надо сказать, что против партизан и подпольщиков действовали не только СД и тайная полевая полиция, но и разведывательные структуры вермахта. О том, как боролась с партизанами действовавшая на юге Украины 17-я немецкая армия, поведал отчет отдела абвера (разведки и контрразведки) за 1941 год:

«В Черкассах, где партизанское движение стало традицией, где о партизанах рассказывают истории и руководители партизанских отрядов окружены ореолом славы, борьба с партизанами была особенно необходима.

Большая часть захваченных партизан упорно молчала… Поэтому прибегали к помощи агентов-связистов и гражданского населения. Отыскали местопребывание секретарши одного комиссара, доставили ее на допрос, пообещали ей сохранить жизнь при условии, что она укажет, где находится этот комиссар. Умелым допросом добились того, что она сама сообщила его местожительство.

Два агента-связных в гражданской одежде поехали по указанному адресу и действительно нашли там комиссара.

Во время тщательного и строгого допроса комиссара удалось узнать: местонахождение партизанских отрядов и людей, помогавших партизанам и находящихся в огромной лесной местности вокруг Черкасс, имеющиеся партизанские ячейки по линии железной дороги, места сбрасывания на парашютах снарядов для пушки (88 мм) и перевязочного материала; далее удалось узнать местонахождение продбаз с большими запасами сала, муки, пшена, кофе, вина, жиров и т. д.

Одновременно с комиссаром (евреем) была убита знаменитая партизанка Маруся (прославившаяся еще в Гражданскую войну атаманша-анархистка, соратница Нестора Махно. – Б. С), которая часто в сопровождении большевистских помощников ездила в лес, произносила речи и хвасталась тем, что она расстреливала возвращавшихся в конце прошлой войны домой немцев…

Вновь назначенный староста донес, что в общежитии железнодорожников находятся партизаны, руководимые Красной Армией, которая снабжает их оружием. В этот населенный пункт был послан агент-связист, очень хорошо владеющий украинским языком. Он запросил у того же старосты, находятся ли еще раненые красноармейцы в данном населенном пункте. Вспомнили, что у одной женщины лежит красноармеец, раненный в ногу, который якобы безобидный человек и даже женился на своей квартирной хозяйке. Раненый был направлен в госпиталь на излечение. На вопрос его жены – почему это сделали, ей ответили, что немецкая армия считает своим священным долгом оказать раненому противнику возможную помощь. Ее беспокойство ее выдало. Самыми суровыми мерами ее предупредили говорить правду о ее муже и откуда он прибыл. Ответ она не дала.

После этого была опрошена молодая украинская учительница, которой до этого разъяснили, что она, как представительница украинской молодежи, должна оказать помощь в освобождении прекрасной Украины от темных элементов. Тогда она высказалась: «С такими негодяями и партизанами знается женщина, у которой лежит раненый лейтенант».

Квартирная хозяйка лейтенанта была снова опрошена и после обстоятельного поучения (несомненно, речь шла о самых жестоких побоях. – Б. С.) она показала, что ее муж является кадровым лейтенантом, организовавшим железнодорожный партизанский отряд, и руководит им. После того как укрытие пулеметов и автоматов было обнаружено, оба были расстреляны.

На основании их показаний были арестованы и расстреляны еще два партизана с немецкими справками (с такими же справками партизаны, в свою очередь, часто расстреливали людей, в которых подозревали вражеских агентов. – Б. С) и еще две женщины, выдавшие немецкую разведгруппу органам НКВД.

Лесник заявил в одну из близлежащих комендатур, что в охраняемом им участке леса находятся партизаны и запрятан склад оружия. Он назвал лицо, которое должно иметь сведения о партизанах и об их убежище. Лицо это было доставлено, и из его бумаг установлено, что он член компартии и работает у лесника. Он производил впечатление, вызывающее доверие, и все отрицал. Его допросили с применением самых суровых мер. Он проявил необычайную стойкость и только, уже умирая, сказал: «Хорошо, я вижу, мой конец близок, узнайте же правду, такие-то и такие-то являются партизанами, а лесничий их командир. Я вижу, что он хотел избавиться от меня, выдав меня и небольшую базу, так как я не сошелся с ним в некоторых политических вопросах…»

После строгого допроса он (лесничий. – Б. С. ) сознался в своей вине и вместе со своими соучастниками из партизанского отряда, которые тоже признались во всем, был ликвидирован».

Замечу, что история с лесничим и его помощником выглядит очень подозрительно. Почему вдруг стойко выдержавший пытки патриот перед смертью все-таки решился открыть немцам правду и указал на предателя-лесничего и его друзей как на главных партизан? При этом вина лесничего ничем, кроме показаний преданного им же человека да собственным, вырванным под пытками признанием, не подтверждалась. Да и основной склад оружия партизан контрразведчики из штаба 17-й армии, судя по всему, так и не нашли. Напрашивается предположение, что помощник лесничего перед смертью отомстил предателю, указав на него и других пособников немцев как на советских агентов. Таковы были неизбежные издержки «допросов с пристрастием», жертвы которых нередко, не вынеся мучений, оговаривали себя и других. Хотя повторю: в случае с помощником лесничего, очевидно человеком незаурядного мужества, мы имеем дело с сознательной местью врагу.

И все же иногда немецкие военные власти отпускали невиновных или тех, чья вина так и не была доказана. Об этом свидетельствует все тот же отчет разведотдела 17-й немецкой армии: «Одна местная комендатура известила отряд по борьбе с партизанами, что такой-то (фамилия) является партизаном и запрятал свое оружие под деревом. Посланный фельджандарм доставил названного человека, а также оружие. Этого человека могли бы тотчас же расстрелять, но при допросе выяснилось, что этот человек никогда в армии не служил и не умеет обращаться с оружием. Он отрицал свою принадлежность к партизанам и приписывал свой арест клевете и акту мести одной женщины. Упомянутая им женщина была допрошена и на вопрос: откуда она знает о запрятанном оружии – показала: она поручила 12-летнему мальчику запрятать валявшееся оружие и патроны, а на мужчину, который был ее мужем, показала из мести, так как они два дня тому назад поссорились. Обоим – мужу и жене – было сделано предупреждение, что в случае, если они и в дальнейшем будут загружать немецкие инстанции подобными делами, их расстреляют». Возможно, подобная невеселая перспектива заставила строптивых супругов присмиреть.

В целом же германская армия относилась к местному населению более гуманно, чем тыловые части СС и СД. Об этом говорят даже весьма пристрастные по отношению к немцам советские документы. В «Справке о провокационных методах борьбы с партизанами», составленной в Центральном штабе партизанского движения в 1942 году, забота о мирных жителях даже ставилась немецким солдатам в вину:

«При выселении населения немцы в некоторых местах вместо принудительных мер пользуются методами запугивания и провокации. В результате последних значительная часть населения добровольно оставляет насиженные места и направляется в тыл. Так, в селах (скорее, хуторах. – Б. С.) Рыбачий, Кузнечный, Хованский (Сталинградской области) немецкие войска, занимавшие оборону, говорили местным жителям: «Мы сами оставляем только отдельных солдат, а то русские «катюши» все равно все сожгут». «Сюда придут русские, мы уходим, идите в тыл, а то наша авиация все тут разбомбит. Мы еще вернемся, тогда возвращайтесь и вы».

Интересно, что плохого в том, что немцы пытались удалить жителей из прифронтовой полосы, где им действительно грозила смерть и от немецких и от советских бомб и снарядов? Но надо помнить, что немцы при отступлении эвакуировали население не из-за заботы о его безопасности, а чтобы лишить противника пополнения и тружеников и получить столь необходимую рейху рабочую силу.

Выступая 24 апреля 1943 года перед командным составом 2-го танкового корпуса СС, рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер заявил:

«…мы должны вести войну с мыслью о том, как лучше всего отнять у русских людские ресурсы – живыми или мертвыми? Мы это делаем, когда мы их убиваем или берем в плен и заставляем по-настоящему работать, когда мы стараемся овладеть занятой областью и когда мы оставляем неприятелю безлюдную территорию. Либо они должны быть угнаны в Германию и стать ее рабочей силой, либо погибнуть в бою. А оставлять врагу людей, чтобы у него опять была рабочая и военная сила, по большому счету, абсолютно неправильно. Такое нельзя допустить.

И если в войне будет последовательно проводиться эта линия на уничтожение людей, в чем я убежден, тогда русские уже в течение этого года и следующей зимы потеряют свою силу и истекут кровью».
http://www.e-reading-lib.org/chapter.php/53367/8/Sokolov_-_Okkupaciya._Pravda_i_mify.html

 

Злодеяния советских партизан в Белоруссии, Прибалтике и Финляндии

Военный преступник Василий Кононов перед смертью

Первого апреля 2011 года умер Василий Кононов, бывший советский партизан, приговорённый в Латвии к тюремному заключению за преступления, совершённые им на территории республики во время войны 1941-45гг. Дело Кононова, который отсидел два года и подал на аппеляцию в Европейский Суд по Правам Человека, вызвало огромный резонанс в РФ. Официальная Россия всячески поддерживала Кононова как вербально - в речах первых лиц страны, так и практическими действиями: наняла ему адвоката, организовала манифестации у латвийского посольства в Москве и оплатила похороны военного преступника на средства российских налогоплательщиков.

В чём же обвинили Василия Кононова? Европейский суд добыл свидетельства (см. оригинал судебного решения), что Кононов, командуя партизанским отрядом, отдал приказ уничтожить мирных жителей хутора Малые Баты. Главы семейства жителей Малые Баты ПОДОЗРЕВАЛИСЬ партизанами в сотрудничестве с немцами и выдаче им партизанского отряда Чугунова, который был ранее расстрелян ССовцами в одном из амбаров хутора. Утром 27 мая 1944г. отряд Кононова разбился на шесть групп, каждая из которых уничтожила по одной из шести семей, проживавших на хуторе. Среди расстреляных и сожжённых живьём жителей оказалось три женщины, одна из которых - Текла Крупник - была на девятом месяце беременности. Она пыталась спастись бегством в лес, но была поймана партизанами и брошена в окно своего горящего дома, где сгорела вместе с расстреляным мужем. На следующее утро жители соседней деревни нашли на пепелище её обгоревший скелет рядом со скелетом неродившегося ребёнка.



Хотя советская и нынешняя российская пропаганда изображают партизан как добрых, “благородных и бескорыстных борцов против фашизма”, якобы бежавших в леса, чтобы мстить оккупантам за их зверства, реальность была далека от этой лубочной картинки. И военное преступление Кононова и его отряда - не исключение, а только одно из огромного числа подобных злодеяний, совершённых советскими партизанами в годы войны. Многие из этих партизан, включая отряд Кононова, были диверсантами, заброшенными в немецкий тыл по директивам Москвы для осуществления тактики выжженной земли, согласно которой лишение крова и даже уничтожение мирных жителей необходимо, если это наносит урон врагу.

Например, первый пункт приказа Ставки Верховного Главнокомандования №0428 от 17.11.1941г. гласит:


«1. Разрушать и сжигать дотла все населенные пункты в тылу немецких войск на расстоянии 40 — 60 км в глубину от переднего края и на 20 — 30 км вправо и влево от дорог. Для уничтожения населенных пунктов в указанном радиусе действия бросить немедленно авиацию, широко использовать артиллерийский, и минометный огонь, команды разведчиков, лыжников и партизанские диверсионные группы, снабженные бутылками с зажигательной смесью, гранатами и подрывными средствами.»

Некоторые злодеяния партизан были рутинно зафиксированы немецкой оккупационной администрацией и советскими компетентными органами, и некоторые из этих записей и поныне хранятся в архивах:

«2-е управление СД. Командиру тайной полиции и СД хауптштурмфюреру Гезе в Пинске

5.4.43 Бандиты увели из д. Мукошин портниху Кравчук. Девушка была найдена потом мертвой в лесу, голова, грудь и все тело несколько раз распорты. Глаза были выколоты. Половой орган был изрезан. Что побудило бандитов на подобное обращение с девушкой - неизвестно.

Два бандита застрелили в квадрате 19 - влево наверху сестру одного из полицейских.»

РГАСПИ. Ф. 69. д.824. Л.20-23.

«В район нашей деятельности прибыл 7-й батальон отрядов Сабурова. Партизаны этого батальона занимаются неслыханными грабежами, бандитизмом и пьянством, разъезжают по селам в форме немецких солдат. Жителей, убегающих в леса, расстреливают... »

Сообщения и переписка НКГБ и ЦПШД янв. 43-дек.43. гг. РЦХИДНИ.

Неудивительно, что российские власти не хотят открывать архивов даже 70-летней давности!

Вот что пишет польский историк Богдан Музиал вo Frankfurter Allgemeine Zeitung от 21 июня 2004г. (первоначально русский перевод статьи появился на сайте inosmi.ru, но потом был оттуда удалён):

В ходе борьбы с партизанами в Белоруссии погибло, не считая убитых евреев, до 350 тысяч человек. Эти преступления хорошо изучены. Однако почти неизвестен тот факт, что зачастую и партизаны тоже жестоко обращались со своим населением. Они тоже наводили ужас на целые районы, сжигали деревни и города, убивали мирных жителей, проводили карательные походы. Таким образом, население попало между молотом и наковальней. Некоторые населенные пункты попеременно “усмирялись” то немцами, то партизанами, как, например, городок Налибоки, в 120 км от Минска. Но если немцы арестовывали и расстреливали только зачинщиков беспорядков, то партизаны убивали всех подряд. Так, 8 мая 1943 г. партизаны напали на опорный пункт организованной немцами самообороны. Они убили 127 гражданских лиц, включая детей, сожгли здания и угнали почти 100 коров и 70 лошадей.

Заметим походу, что резню в Налибоках устроил партизанский отряд Тувьи Бельского за то, что местное население сотрудничало с верной польскому правительству в изгнании Армией Крайовой и не хотело подчиниться партизанскому центру в Москве. Голливуд снял фильм «Вызов», мало отличающийся от советской пропаганды о войне и героизирующий командовавших отрядом братьев Бельских, чем вызвал протесты поляков, считающих Бельских головорезами и убийцами мирного населения.

 

Тувья Бельский третий слева во главе своего партизанского отряда

Особенную проблему создавало то обстоятельство, что партизанам нужно было кормиться. Они добывали себе продукты и одежду у местного населения. Во время этих снабженческих операций партизаны нередко вели себя, как обычные грабители, во всяком случае, так воспринимало их население. Они реквизировали женское белье, детскую одежду, хозяйственный скарб, – вещи, мало пригодные в лесу. Зато их можно было обменять на алкоголь или подарить партизанкам.



Большинство военных операций партизан и без того были направлены не против немецких оккупантов, а против действительных или мнимых коллаборационистов и их семей, а также против всех, кто хорошо относился к немцам и был антисоветчиком. А кто был антисоветчиком, партизаны решали сами.



На повестке дня были расстрелы, изнасилования и грабежи. 22 февраля 1943 г. отряд Михайлова убил в деревне Чигринка Могилевского района (восточнее Минска) около 70 мирных жителей. На счету этого отряда были также грабежи, изнасилования и расстрелы. По сообщению одного высокопоставленного офицера Красной Армии, сделанному в июне 1943 г., отряд Бати, действовавший примерно в 200 км от Минска, “терроризировал мирное население”. В частности, 11 апреля 1943 г. они “расстреляли ни в чем не повинные семьи партизан в селе Сокочи: женщину с 12-летним сыном, второй сын-партизан которой погиб ранее, а также жену одного партизана и ее двух детей – двух и пяти лет”. В другом докладе говорится, что в апреле 1943 г. партизаны отряда Фрунзе, действовавшего севернее Минска, расстреляли в ходе “карательной операции 57 человек”, включая младенцев.



Некоторые партизанские отряды сжигали сразу по несколько населенных пунктов, как например, комиссар Фролов вместе со своими партизанами, действовавший в Витебской области. В апреле 1943 г. они превратили в пепел множество деревень, расстреляли “мирных жителей и других партизан”. И это было далеко не исключение.



Сожжение партизанами деревень и расстрелы женщин с детьми действительно были достаточно частым явлением. Вот какое письмо прислали читатели в белорусскую газету «Наша Нива» в 2000г.:



Жили мы в местечке в Западной Белорусии. Где-то в пятидесятые годы, когда я ходил в школу, как-то сказал дома, что деревню Борки сожгли немцы. Тогда моя мать рассказала мне, что деревню Старожевщина и деревню Борки Ивацевичского района сожгли партизаны.



В Старожевшине родственников у нас не было, поэтому подробностей мы не знали. В Борках же жила большая семья родного брата моей матери. А на небольшом хуторе под Слонимом жила их сестра. Эти партизаны часто заходили на хутор и даже оставляли там раненых. Поэтому и предупредили, что, если есть родственники в Борках, то "пусть убегают!" Но война, шесть маленьких детей... И семья осталась в Борках.



"Самооборонцы" не пускали партизан в деревню со стороны леса, поэтому те вошли со стороны местечка. Когда жена моего дядьки увидела что два партизана идут сжигать хату, то вышла навстречу: "Хлопчики, не палите хату, вон - шесть детей у окопчика сидят!" Один партизан выстрелил в воздух: "Уйди, сука!" А второй его поправил: "Разве так бьют, вот так бьют!" Советский партизан застрелил белорусскую мать шестерых детей и сжег их дом.



Возможно, тот убийца жив и по сей день и получил, как ветеран, привилегии. Но подобные военные преступления не имеют срока давности.



Интересно, что сам факт намеренного убийства женщин и детей только за то, что они были членами семей “полицаев”, по сей день воспринимается бывшими партизанами как нечто нормальное и не подлежащее осуждению. Вот как оценивает своё участие в расстрелах женщин и детей бывший партизан Яков Исаакович Шепетинский:



Г.К. - Семьи полицаев тоже уничтожались?



Я.Ш. - Не всегда и не везде. Но было такое нередко, что сейчас скрывать... Мне лично их жалко не было. Они наших еврейских малых детей живьем сжигали, да на куски разрывали, так почему я должен был переживать за полицейское отродье? Истребляли все полицейское семя, всю их породу. Око за око... Убийство гражданских, родственников предателей, в жестокой партизанской войне - дело почти обычное... И вы это и без меня знаете. Просто многие не хотят об этом рассказывать...



Но хорошо известно, что партизаны уничтожали не только семьи полицаев. Так, согласно финским документам, приведённым Веикко Эрккиля (Veikko Erkkilä, (1999). Vaiettu sota, Arator Oy. ISBN 952-9619-18-9), в Финляндии советские партизаны уничтожили около двухсот мирных жителей, в основном, женщин, детей и стариков. Известность получило нападение советских партизан на хутор Лямсянкюля, в ходе которого партизаны согнали хуторян в деревянный дом и сожгли его. В результате рейда погибли семь мирных жителей, включая двух детей шести и трёх лет от рода. В деревне Лаанила в северной Финляндии 4 июля 1943г. советские партизаны обстреляли гостиницу и грузовик, в котором ехали мирные жители, в результате чего погибло более 10 человек.

 

Мирные жители Финляндии, убитые советскими партизанами

Вместо того, чтобы разыскивать и наказывать военных преступников из числа партизан, власти бывшего СССР открыто репрессируют тех, кто публикуют правду о злодеяниях партизан, как например, журналиста и краеведа Виктора Хурсика, который в своей книге «Кровь и пепел Дражно» описал имевшее место в 1943г. уничтожение белорусской деревни партизанским отрядом Израиля Лапидуса из бригады комбрига Иванова. Партизаны напали на деревню и без разбору стреляли, резали и заживо сжигали мирных жителей. Показания уцелевших дражненцев автор подтверждает документами из Национального архива Республики Беларусь.



История о бесчинствах партизан в Дражно получила широкую огласку, когда в середине апреля 2008 года активисты Белорусского Добровольного Общества Защиты Памятников Истории и Культуры установили мемориальный крест в память о зверски уничтоженных мирных жителях этой деревни. Крест простоял у ограды католического кладбища деревни Дражно всего несколько дней. Политика Вячеслава Сивчика, священника Леонида Акаловича и журналиста Виктора Хурсика, которые участвовали в установке мемориального знака, осудили на 15 суток ареста. Крест выкопали и отвезли на тракторе в соседнюю деревню Залужье.

 

Крест, поставленный в Дражно в память о жертвах партизан

Вот, что рассказывает один из свидетелей той резни: Выстрелы разбудили нас около четырёх утра 14 апреля 1943 года. Мама кричала: «Дзеткі, гарым!» Голые выскочили на двор, смотрим: все хаты горят, стрельба, крики… Мы побежали спасаться на огород, а мама вернулась в дом, хотела что-то вынести. Соломенная крыша хаты к тому времени уже пылала. Я лежал, не двигался, долго не возвращалась мама. Повернулся, а её человек десять, даже женщины, колют штыками, кричат: «Получай, сволочь фашистская!» Видел, как ей перерезали горло. - Старик снова сделал паузу, его глаза были опустошены, казалось, Николай Иванович снова переживал те ужасные минуты. - Катя, сестра моя, вскочила, просила: «Не стреляйте!», достала комсомольский билет. До войны она была пионервожатой, убеждённой коммунисткой. Билет и партийное удостоверение отца во время оккупации зашила в пальто и носила с собой. Но высокий партизан, в кожаных сапогах, обмундировании начал целиться в Катю. Я закричал: «Дзядзечка, не забівайце маю сястру!» Но раздался выстрел. Пальто сестры вмиг набрякло кровью. Она умерла на моих руках. Я навсегда запомнил лицо убийцы. Помню, как я отползал. Смотрю, соседку Феклу Субцельную вместе с малюткой-дочкой три партизана живьём бросили в огонь. Свою кроху тётка Фекла держала на руках. Дальше, у дверей пылающей хаты, лежала старушка Гриневичиха, обгоревшая, в крови…

Нелицеприятную историю, в которой партизаны предстают преступниками, Виктор Хурсик не считает журналистской сенсацией. Да разве об этих фактах знаю только я?! В любой деревне вам расскажут шепотом, как партизаны грабили, расстреливали за одежду, еду или просто так, как кутили и насиловали. Многие факты зафиксированы работниками особых отделов партизанских отрядов и бригад, хранятся в архивах. Моя роль в этой истории - транслятор. Я просто озвучил факты, которые достаточно хорошо известны. Единственное, что выглядит сенсационно в нынешних условиях в Беларуси, - вопреки официальной точке зрения на партизанское движение, вдруг появился иной взгляд... Но мы ещё очень далеки от того, чтобы поставить памятник безымянной крестьянке, у которой муж воевал на фронте, а партизаны грабили подворье. Это в деревне Хозянинки Пуховичского района командир отряда Писарчик расстрелял мать и её малолетних детей за то, что истерзанная поборами женщина не выдержала... Ещё дальше в России и Белоруссии и даже на Украине – от того, чтобы назвать партизан-преступников преступниками и судить их за их преступления. Из всех республик бывшего СССР справедливость робко пытаетеся восторжествовать пока только в Прибалтике.
http://uainfo.org/heading/public/15...zan-v-belorussii-pribaltike-i-finlyandii.html

 

Как партизаны стреляли, резали и заживо сжигали мирных жителей
Только через шесть десятков лет уцелевшие жители белорусской деревни Дражно Стародорожского района решились рассказать о страшных событиях, пережитых ими в 1943 году. Их истории в своей книге «Кроў і попел Дражна» собрал белорусский краевед Виктор Хурсик.
Белорусские партизаны храбро сражались с гитлеровцами в годы Великой Отечественной войны. Партизан был главным защитником мирных жителей, символом освобождения от фашизма. Советская история идеализировала образ «народного мстителя», и говорить о его проступках было немыслимо. Только через шесть десятков лет уцелевшие жители белорусской деревни Дражно Стародорожского района решились рассказать о страшных событиях, пережитых ими в 1943 году. Их истории в своей книге «Кроў і попел Дражна» собрал белорусский краевед Виктор Хурсик. Автор утверждает, что 14 апреля 1943 года партизаны напали на Дражно и без разбору стреляли, резали и заживо сжигали мирных жителей. Показания уцелевших дражненцев автор подтверждает документами из Национального архива Республики Беларусь. Один из выживших свидетелей сожжения деревни Николай Иванович Петровский после войны переехал жить в Минск, где до пенсии проработал электриком на госпредприятии. Сегодня ветерану 79 лет, он тяжело болен. Николай Петровский показал место, где расстреляли людей. — Наверное, в последний раз навещаю Дражно, — медленно, нахмурившись, говорил Николай Иванович, когда мы въезжали в деревню. — Больше шестидесяти лет я каждый день вспоминаю тот ужас, каждый день. И хочу, чтобы люди узнали правду. Ведь партизаны, которые убили своих земляков, так и остались героями. Эта трагедия страшнее Хатыни. «Выстрелы разбудили нас около четырех утра» — Когда в 1941 году пришли фашисты, полицейский гарнизон, на нашу беду, сформировали в Дражно. Полицаи, а их было 79 человек, обустроились в школе, которую огородили дзотами. Место это было стратегическим. Деревня стояла на пересечении дорог, на возвышенности. Полицаи могли идеально простреливать местность, да и леса стояли далеко — в трех километрах от Дражно. Еще до прихода немцев мой отец, председатель сельпо, член партии, успел уйти в лес вместе с председателем колхоза и майором Красной армии. И вовремя. Полицаи начали зверствовать: арестовали ветврача Шаплыко и расстреляли. Охотились и за моим отцом. Ему устроили засаду возле дома. Дом Владимира Апанасьевича уцелел, так как находился за полицейским гарнизоном. Всю нашу семью — меня, маму, трех братьев и сестру Катю почти голыми погнали в колхозное гумно. Отца пытали на наших глазах, били, заставили копать могилу. Но почему-то не расстреляли и через несколько дней отправили в концлагерь, — Николай Иванович старается говорить сухо, без эмоций. Но кажется, старик вот-вот сорвется. — Так мы и жили: без отца, с ненавистью к оккупантам, ждали освобождения, — продолжает Николай Иванович. — И вот в январе 1943 года партизаны провели операцию по захвату полицейского гарнизона. Сегодня ясно, что операция была спланирована бездарно, партизаны атаковали в лоб, почти всех их положили из пулемета. Сельчан заставили хоронить убитых. Помню, как мама переживала, плакала. Ведь партизан мы считали нашей надеждой… Но через несколько месяцев эти «защитники» учинили невиданное зверство! — Старик на минуту остановился, окинул взглядом деревню, долго смотрел в сторону леса. — Выстрелы разбудили нас около четырех утра 14 апреля 1943 года. Мама кричала: «Дзеткі, гарым!» Голые выскочили на двор, смотрим: все хаты горят, стрельба, крики… Мы побежали спасаться на огород, а мама вернулась в дом, хотела что-то вынести. Соломенная крыша хаты к тому времени уже пылала. Я лежал, не двигался, долго не возвращалась мама. Повернулся, а ее человек десять, даже женщины, колют штыками, кричат: «Получай, сволочь фашистская!» Видел, как ей перерезали горло. — Старик снова сделал паузу, его глаза были опустошены, казалось, Николай Иванович снова переживал те ужасные минуты. — Катя, сестра моя, вскочила, просила: «Не стреляйте!», достала комсомольский билет. До войны она была пионервожатой, убежденной коммунисткой. Билет и партийное удостоверение отца во время оккупации зашила в пальто и носила с собой. Но высокий партизан, в кожаных сапогах, обмундировании начал целиться в Катю. Я закричал: «Дзядзечка, не забівайце маю сястру!» Но раздался выстрел. Пальто сестры вмиг набрякло кровью. Она умерла на моих руках. Я навсегда запомнил лицо убийцы. Помню, как я отползал. Смотрю, соседку Феклу Субцельную вместе с малюткой-дочкой три партизана живьем бросили в огонь. Свою кроху тетка Фекла держала на руках. Дальше, у дверей пылающей хаты, лежала старушка Гриневичиха, обгоревшая, в крови… — Как же вы уцелели? — спрашиваю у почти рыдающего старика. — Огородами мы с братьями доползли до дядьки. Дом его сожгли, а он чудом выжил. Выкопали землянку, в ней и жили. Позже мы узнали, что ни одного полицая партизаны не застрелили. Дома, которые находились за их укреплениями, тоже уцелели. В деревню приехали гитлеровцы, оказали пострадавшим медицинскую помощь, кого-то отвезли в госпиталь, в Старые Дороги. В 1944 году уже полицаи начали издеваться, отправили меня и еще нескольких подростков на работы в концлагерь города Униген, под Штутгард. Нас освободили американские военные. После войны я узнал, что непосредственно сжигали и убивали дражненцев партизаны из отряда имени Кутузова, которым командовал Израиль Лапидус. Другие отряды из бригады Иванова «кутузовцев» прикрывали. Я нашел Лапидуса, когда мне было 18 лет. Он жил в Минске, в районе Комаровки, работал в обкоме партии. Лапидус спустил на меня собак… Знаю, что этот человек прожил неплохую жизнь, так и умер героем. На дражненском кладбище похоронены убитые 14 апреля 1943 года жители. Некоторые семьи в то роковое утро партизаны уничтожили полностью. Ставить памятники на их могилах было некому. Многие захоронения почти сровнялись с землей и скоро вовсе исчезнут. Не жалели даже семьи фронтовиков Сегодня Дражно — благополучная деревня, с хорошей дорогой, старенькими, но ухоженными домиками. У деревенского продовольственного магазина мы встретились с другими живыми свидетелями партизанского преступления. До дома Евы Мефодьевны Сироты (сегодня бабушке идет 86-й год) партизаны не добрались. — Деточки, не дай Бог кому-нибудь узнать ту войну, — хваталась за голову Ева Мефодьевна. — Мы выжили, а мою подругу Катю застрелили, хоть кричала: «Я своя!» Застрелили невестку и свекровь, их маленького мальчика бросили умирать. А ведь отец их семейства воевал на фронте. — Люди хавались в ямах из-под картошки, так одну семью прямо там и расстреляли, не пожалели, — с отчаянием говорил 80-летний Владимир Апанасевич. Дедушка не выдержал и разрыдался. — Меня судьба спасла, а ведь некоторых подростков партизаны специально отводили за полкилометра в поле и расстреливали. Недавно к нам приезжали из райисполкома, человек восемь. Спрашивали о сожжении Дражно партизанами, правда ли это. Больше молчали, покачивали головами. Так молча и уехали. Александр Апанасевич, сын дедушки Владимира, показал паспорт убитой партизанами Валентины Шамко. На фотографии — девочка, милая, с наивным взглядом, беззащитная. — Это моя тетя. Мама рассказывала, что ей стреляли в голову, — с недоумением в голосе рассказывает дядька Александр. — Мама хранила простреленную косынку Валентины, но сейчас найти ее я не могу. Комбриг Иванов: «Бой прошел очень удачно» А комбриг Иванов в докладе начальству подвел итог боевой операции в Дражно так (из дела №42 фонда 4057 Национального архива РБ, целиком сохраняем авторский стиль): «…бой прошел очень удачно. Свою задачу выполнили, гарнизон разгромлен полностью, за исключением 5 дзотов, из которых войти не удалось, остальная полиция уничтожена, убитыми и задохнувшимися от дыма насчитывается до 217 сволочей…» За эту «операцию» многие партизаны были представлены к наградам. Если бы дражненцы не рассказали о трагедии далеких дней Виктору Хурсику, о диком сожжении белорусской деревни партизанами никто никогда бы не узнал. Виктор Хурсик: «Партизаны хотели выдать мирных жителей за полицаев» — Спадар Виктор, некоторые люди пытаются оспорить содержание вашей книги… — Видимо, это делать поздно. Мне известно, что, когда вышла книга, Министерство информации отправило ее на закрытую рецензию авторитетным специалистам. Ученые пришли к выводу, что факты, которые я привожу в книге, соответствуют реальности. Я предвидел такую реакцию. Свою позицию я считаю государственной, как и подход министерства. У меня была одна цель — поиск истины. К политике книга «Кроў і попел Дражна» никакого отношения не имеет. — Как вы узнали о сожжении деревни? — Ко мне решились обратиться сами дражненцы. Сначала я не поверил, что партизаны могли сжечь деревню с мирными жителями. Проверял и перепроверял. Копался в архивах, не раз встречался с жителями Дражно. Когда я осознал глубину трагедии, то понял, что необходимо говорить не только о геройстве, но и о преступлениях партизан, а они были. Иначе белорусская нация не состоится. — В книге много документальных компроматов на партизан, откуда? — В каждом отряде был чекист. Он старательно фиксировал все случаи нарушений дисциплины, доносил об этом вышестоящему начальству. — Сжигали ли партизаны белорусские деревни повсеместно? — Конечно, нет. Большинство партизан храбро сражались за свободу Родины. Но отдельные случаи преступлений против мирного населения были. И не только в Дражно. Такая же трагедия произошла в деревне Староселье Могилевской области, в других регионах. Сегодня необходимо ставить вопрос о том, чтобы государство установило памятники на местах трагедий. — А какова судьба командира 2-й минской партизанской бригады Иванова? — Он выходец из Ленинграда. Руководить бригадой 21-летнего Иванова направили из штаба партизанского движения. Из документов понятно, что из-за его неопытности погиб не один партизан. Тех, кто отказывался идти в глупые атаки, он лично расстреливал. Иванов, пожалуй, один из немногих партизанских комбригов, которому не присвоили звание Героя Советского Союза. По сведениям, полученным от бывших ответственных работников Пуховичского райкома КПБ, в 1975 году он покончил жизнь самоубийством. — И все-таки в голове не укладывается, почему партизаны пошли на такое жуткое преступление? — До 1943 года они практически не воевали, отсиживались в лесах. Полицаи и партизаны жили относительно мирно, только под давлением сверху случались стычки. Но в 1943 году Сталин начал требовать конкретных результатов. Взять полицейский гарнизон в Дражно Иванову не хватило таланта. Тогда командование бригады пошло преступным путем. Решили сжечь деревню, убить местных жителей и выдать их за полицаев. «За отрядом Кутузова мародерских поступков очень много» Виктор Хурсик включил в свою книгу свидетельства еще нескольких выживших жертв сожжения Дражно. Этих людей уже нет в живых. Приводим отрывки из книги «Кроў і попел Дражна». Докладная записка начальника особого отдела НКВД Безуглова «О политико-моральном состоянии 2-й минской партизанской бригады»: «…Возвращаясь обратно, заехали (партизаны. — Ред.) к Гуриновичу М., выдрали еще 7 семей пчел, сломали замок, влезли в хату, забрали все вещи, вплоть до чугуна, забрали также 4 овечки, 2 свиней и прочее. Данным мародерским поступком возмущено все население и требует от командования защиты. За отрядом Кутузова мародерских поступков очень много, поэтому требуется по данному вопросу принять меры в самом жестком порядке…» Свидетельство очевидца Рассказ свидетельницы сожжения Дражно Екатерины Гинтовт (жены Героя Советского Союза): «В шестидесятых назначили нам нового начальника. Был он спокойный такой. Может, на второй или третий день его прихода между нами случился разговор. — Где были в войну? — спросила я. — На фронте и в партизанах. — А где в партизанах? У нас же во время войны они убили многих, сожгли полдеревни. Были в Стародорожском районе, в Дражно… Я рассказала, что в Дражно у меня застрелили подругу, сожгли и убили других жителей. Как я ему это сказала, смотрю — человеку на глазах стало плохо. — Пойду в больницу, — сказал. Через несколько дней начальник умер». Другое мнение Эммануил Иоффе: «Промахи бывают у всех» Доктор исторических наук Эммануил Иоффе — главный идейный оппонент Виктора Хурсика. К событиям 14 апреля 1943 года в Дражно он относится по-другому. — Партизаны невиновны, они исполняли приказ сверху, — утверждает Эммануил Григорьевич. — Я работал с документами. По моим данным, Дражно было крупным полицейским гарнизоном. Подавляющее большинство жителей были полицаями. Конечно, и командиров партизанских бригад идеализировать нельзя, я не снимаю с них определенной вины. Я лично разговаривал со многими командирами, война есть война, всякое случалось в пылу борьбы. Да и приказы уничтожать врагов давала Москва. К комбригу Иванову у меня двойственное отношение. С одной стороны, он добросовестно выполнял приказы, но промахи бывают у всех.
Автор: Евгений ВОЛОШИН, ”Комсомольская правда в Белоруссии”
http://bdg.by/news/news.htm?110103

 

Черные краски советского партизанского движения.
Дневник
Партизанские будни: "Погуляли крепко, было очень много самогонки и хорошей закуски"

Выдержки из дневника одного из командиров партизанских отрядов, в годы советско-нацистской войны действовавших на оккупированной территории Украины. Какой-либо особенной «жести» они не содержат, просто очерк нравов среди "сталинских коммандос". Такая себе "Москва-Петушки" на фоне войны.
Из дневника за 1943 год Г.В.Балицкого — командира партизанского отряда им. Сталина Черниговско-Волынского соединения.
8 марта 1943 года. Этот день в отряде отмечался как международный коммунистический женский день. Для женщин была организована выпивка, гулянка, поздно вечером Фёдоров пригласил меня к себе в штаб соединения. Вечером я лег спать, и вдруг вбегают радисты — человек семь — с криком: «Ура, ура! Где Балицкий Григорий Васильевич?» Подняли сонного меня и стали качать и поздравлять меня со званием Героя Советского Союза. Не только поздравляли радисты, а и партизаны.

30 марта 1943 года. Рано утром пошел в штаб соединения, здесь узнал, что [у] Алексея Федоровича Фёдорова (нач. соединения) день рождения, т[о] е[сть] Фёдоров именинник. Поздравил его с днем рождения. Выпить нечего было, но перспектива в этом была. Не успел придти в отряд, которого командиром являлся, как приезжает верховой из соединения Механика с просьбой, чтобы приехал в отряд им. Сталина — соединения Мельника. Приезжаю в отряд, там застаю тт. Фёдорова, Рванова, Шеремета и других, оказывается, что Механик и командир отряда им. Сталина соединения Мельника. Здесь было ведро самогона и несколько литров спирта 96 градусов. В 17.00 Фёдоров пригласил меня и моих командиров рот к себе пообедать. Обед начался, пили, веселились, были танцы, песни, анекдоты и прочее.

7 апреля 1943 года. С 17.00 6 апреля на 7-е сделали большой марш, прошли через следующие населенные пункты: Лукьяничи, Моклице, Кориневка, Октябрь, Оленичи, Петровск, Тупивщина, Буда-Пульгович, Кохи. В 9.00 вместе с Фёдоровым поехал к Колпаку (ком. партизанского соединения). Встреча была исключительно хорошая. Сам Колпак редкозубый, хитрый и шутник, похож на цыгана. Колпак — подлинный герой, народный рыцарь. В часов 12 дня собрались четыре Героя Советского Союза — Фёдоров, Колпак, Наумов10 и я. Пили, гуляли и, наконец, начался бой на реке Припять.

9 апреля 1943 года. Рано утром Фёдоров вызвал меня в штаб. Было предложено ехать в часть соединения Наумова — Героя Советского Союза. В часть выехали нас три Героя — Фёдоров, Колпак и я. Со своей свитой. Эх! И погуляли крепко, было очень много самогонки и хорошей закуски.

2 мая 1943 года. Сегодня и вчера с утра был приглашен Фёдоров на завтрак и обед. Была самогонка и хорошая закуска. Тов. Фёдоров все время танцевал. Вечером организованы были различные танцы и игры. Все это хорошо, но плохо то, что несколько десятков дней не ведем боя с противником, не разрушаем ж[елезно]д[орожные] пути и не пускаем эшелонов под откос. Чертовская скука без боя. Когда ведешь бой и уничтожаешь фашистскую гадину, веселей становится, получаешь удовлетворение, наслаждение, но самое главное — выполняешь долг перед Родиной своей. Черт возьми, засиделись в этих лесах.

11 мая 1943 года. С утра стало хмарно наступать, стал дождик крапать, и вот в это время меня вызывают в штаб соединения, сам не знал чего, оказывается, Фёдоров стал угощать самогонкой, короче говоря, был приглашен на завтрак. После завтрака пошли с Фёдоровым и Рвановым Митей рыбу глушить на реку. Наловили рыбы примерно килограммов пять, хороший обед был со своей рыбой. И так прошел день — выпивка и закуска свежей рыбой.

18 мая 1943 года. Тов. Чижова в 4.00 отправил на хозяйственную операцию". В 9.30 час. завтракали с тов. Фёдоровым — была самогонка и неплохая закуска.

5 июня 1943 года. Было приказано выехать на аэродром и вылететь [из Москвы] в тыл противника, группа подготовилась, но изменилось положение — погода ненастная. Пришлось отложить это дело. Ночью же пришлось погулять, водки достали 20 литров и 20 лит. спирту. Гуляли крепко. По-партизански. Сегодня также был у девушки Лидии. Сегодня у Лиды были Танюша, Алёнка, Оля, Полина и Роза. Гуляли, поздно пришлось задержаться у Лидуси лишь потому, что не было ночного пропуска.

17 июня 1943 года. <...> А в 10.00 тов. Фёдоров прислал связного с донесением немедленно явиться в штаб. Я быстро стал собираться. Сам себе думал. В чем дело, зачем вызывают. Все торопился, спешил, оказалось, что тов. Фёдоров обедает с чаркой и решил пригласить меня. На обеде присутствовали ком. бригады и его заместитель тов. Ботя (сам поляк) из местных отрядов. Пришлось маленько выпить. За обедом тов. Рванов (нач. штаба соединения) подал тов. Фёдорову приказ для подписи, но тот категорически отказался подписывать. Все это явилось результатом того, что тов. Фёдоров был крепко выпивши. В 17.00 часов приказ был зачитан. Суть этого приказа была по нашему дальнейшему маршруту. В 20.00 часов двинулись на марш.

27 июня 1943 года. С самого утра поехал [осматривать] и заставы и оборону, которую занимает 1-й батальон. В часов 9.00 тов. Фёдоров вызвал меня к себе и сказал, что он выезжает в местный отряд, а я остаюсь за него. Когда все выехали в гости, я совместно с тов. Милейко выехал [ко] всей обороне части 0015 (соединения). В процессе проверки оказалось много недостатков в занимаемой обороне нашей части. 7-й и 3-й батальоны не окопались, а 7-й батальон занял оборону в 25-30 метрах от своего расположения. Правда, эта ошибка была на месте устранена, и оборону 7-го батальона пришлось выбросить на высоту по направлению дер. Озерцо. Почти такое положение было и в 5-м батальоне. Застава была выставлена почти возле самого лагеря. Вечером обо всем этом было доложено тов. Фёдорову. Из гостей все командование приехало пьяное, даже комсомолка Мария Коваленко приехала крепко выпивши, Г. Г. Кудимов — секретарь парткомиссии и Рванов — нач. штаба части № 0015 были в дрезину пьяные. Как только приехали, так положились спать. После того, как было доложено о состоянии занимаемой нами обороны, я пошел в санчасть проведать своих раненых. Так прошел день 27 июня.

28 июня 1943 года. Ночь была чертовски холодная. Пришлось замерзнуть и даже кашлять. С утра пошел в штаб части, там как раз завтракали, было много частей, завтрак сопровождался водкой. Часть понапивалась до потери сознания. Сам тов. Фёдоров пошел с гостями по батальонам и стал проверять станковые и ручные пулеметы, а также автоматы. Все бойцы, которые не знали, в чем дело, поднялись по тревоге. И это и неудивительно, что поднялись по тревоге, потому самому, что были даны длинные очереди со станковых пулеметов, что просто ужас один, не так ужас оттого, что такое количество патронов выпускалось бесцельно, напрасно. Всего выпущено патронов со всех видов оружия больше 1500 шт. Это просто преступление, напрасно выпускать такое количество патронов. Сейчас выпускаем такое количество патронов без цели, а придет время, что не будет патронов для того, чтобы уничтожить фашистскую гадину. Очень плохо действуется. Конечно, это все делается в результате пьянки. Ну, что я, старшему начальнику ничего не скажешь, несмотря на то, что даже глупость делает...

29 июня 1943 года. Ночь и день прошли спокойно, нормально. Правда, с самого утра пришел тов. Фёдоров в расположение 1-го батальона (имени тов. Сталина). С ножом в руках, обрезал неснятые палатки, в том числе была обрезана палатка моего комиссара тов. Кременецкого16. После такой небольшой проверки тов. Фёдоров пригласил меня к себе на завтрак. Завтрак был исключительно хорош. Был спирт, закуска, жареные грибы, вареные яички, молочная каша, но нельзя забывать и о таком блюде, как жареная свежая рыба.

9 августа 1943 года. В 2.00 час. на заставе 3-й роты поднялась стрельба, оказалось, что огонь вели по группе тов. Коновалова. Коновалов прибыл. Очень много рассказал о делах части. Привез письма, в которых указывается, что 7-й батальон подорвал 30 поездов, тов. Попудренко убит, Пасынков также убит (был пьян).

22 сентября 1943 года. С утра получил тол и другое имущество, стал готовиться к выходу в район своего действия. Сначала решил подготовить лошади, повозки, но быстро это перерешил и стал готовить две подводы. День 22 сентября продолжался и сопровождался выпивкой, но это и неудивительно, так как день был прощальный. Каждый командир, боец-партизан старался угостить, при выпивке и за обедом, каждый старался вспомнить свою историю о партизанской жизни, о своих подвигах.

28 сентября 1943 года. Тов. Кременецкий почти целую ночь пьянствовал с горя. Утром также был пьян, ходит по всему отряду и всех шуточно бьет, все прощается. Не раз подходил ко мне и говорил: «Я Вас любил, еще не имел такого командира хорошего, как Вы, хотелось работать с Вами, ну, что же, по-видимому, некоторым не понравилось, что мы с Вами так хорошо работали, я должен сказать, что о Вас никогда не забуду». На память тов. Кременецкому подарил пистолетик.

2 октября 1943 года. Поздно вечером возвратилась 1-я рота с хозяйственной операции, которая производилась в с. Омелено. Из операции привезено пудов 80 муки, 50 голов крупного рогатого скота и более 150 штук овец. Нужно сказать, что старшина батальона тов. Ковеза и старшина 2-й роты Арендаренко напились, как сукины сыны, и шухарили, как не следует делать партизанам. За неправильное поведение обоим им объявлен выговор с предупреждением. Хотел выгнать к чертовой матери, но учел то, что за ними не было никакого замечания, решил оставить на прежней работе.

9 октября 1943 года. В часов пять прибыл Платонов со своей группой из задания. Платонов доложил, что задания не выполнил, кроме этого, убит командир диверсионного взвода тов. Лавриненко. Стал уточнять: почему не выполнили приказа и почему потерял убитым тов. Лавриненко? Оказывается, что тов. Платонов, несмотря на неоднократные мои предупреждения, он во время выполнения боевого задания — напился, в результате пьянки провалил операцию. Тов. Платонов не первый раз уже проваливал боевое задание. Во время выполнения боевого задания был пьян не только т. Платонов, а и его командиры взводов — Никитин напился до потери сознания, Кришханов и другие. Пришлось принимать самые строгие меры. Платонова снял с должности командира 3-й роты, Никитину объявил выговор, Дубинину20, всех остальных предупредил.

15 октября 1943 года. Сегодня приехал тов. Медведев со своей свитой. Все каялся передо мной, что мне неправильно информировали — его отношение ко мне <...> Целый день почти пьянствовали в связи с приездом тов. Медведева. Водка была его. У меня ее нет, и никогда не водится.

22 октября 1943 года. В 9.00 час. подошел тов. Медведев со своим отрядом, расположился севернее моего отряда. Почти весь день пили. У Медведева до черта самогонки, у него имеется свой аппарат...

28 октября 1943 года. С самого раннего утра начал заниматься разведкой. Пришлось снова брать в оборот тов. Зубко. Выяснилось, что он специально посылал разведчиков за самогонкой, а не по делу. Вместо дела он вместе с бойцами занимался пьянкой. Сегодня послал тов. Зубко и всю разведку в населенные пункты Бересцаны, Олько и Городище с целью организации и расширения агентурной сети.

31 октября 1943 года. Ездил к Медведеву: ох и окопался, черт побери — вроде собирается жить в этих землянках не менее пяти лет. Я из этого не удивляюсь, делать ему нечего, а поэтому нужно чем-нибудь занять людей. Отряд у него 800 человек, а работает на агентурной работе не больше 50-60 человек.

3 ноября 1943 года. Был в гостях у тов. Карасёва Виктора Александровича, со мной ездил и тов. Прокопюк. В часа два приехал тов. Медведев и его заместитель по контрразведке тов. Лукин25. Погуляли неплохо, договорились о совместной борьбе [с] немецкими извергами...

7 ноября 1943 года. В 15.30 поехал в гости к Медведеву. Немножечко погуляли, и я поехал с тов. Прокопюком к себе в лагерь.

 

12-14 ноября 1943 года. Живем в с. Бяле. Жизнь протекает нормально. 14 ноября уехал вместе с тт. Медведевым, Прокопюком, Карасевым и Лукиным к тов. Фёдорову. Ехали по маршруту—Млынок, Борова и Кунецкая Воля. В 19.00 час. прибыл в лагерь тов. Фёдорова. Прием был исключительно хорош.

20 ноября 1943 года. Сегодня пришлось крепко ругать командира и политрука 3-й роты, которые поехали в хутор Слободка и организовали выпивку. Тов. Назарова снял с должности командира роты. Широкого также снял с должности командира 2-й роты. Вместо тов. Широкого назначен командиром тов. Циркуненко Василий. Широкого снял за пьянку и самодурство, а также за избиение бойцов.

25 ноября 1943 года. В 12.00 час. уехал тов. Фёдоров со своей свитой к Медведеву и Прокопюку в с. Вел. Денисовичи. Я с группой разведки провожал своего боевого командира Алексея Федоровича Фёдорова. У тов. Медведева пришлось заночевать, так как Фёдоров также остался ночевать, погуляли очень хорошо. Ночевал у тов. Прокопюка, также ночевал Володя вместе с Марусей27 — это дело их, личного характера.

8 декабря 1943 года. Командир разведки тов. Ганжа доложил, что бойцы 2-й роты Никишин, Шорий и Лепёшкин, которые были в с. Привитовка, мерзавцы напились и стали стрелять. Очень печально — крестьянин накормил, напоил, а они стали стрелять в квартире. Лёва Кузкин стал стрелять по ульям. Не успели эти чудаки приехать в лагерь, я их арестовал и посадил под строгий арест.

«Под немцами». Воспоминания, свидетельства, документы. Историко-документальный сборник
Составитель К. М. Александров. — СПб.: Скрипториум, 2011. - с.334-338



* * *
Публикация после публикации

Давно отмечено, что любые негативные факты о поведении советской стороны во время ВМВ и до настоящего времени вызывают лютое отрицание. В данном, конкретном случае, и вовсе - мол, увидели фамилию историка К.Александрова, который достаточно лояльно и, отчасти, критично относится к теме коллаборационизма на оккупированных территориях СССР (составившего сборник воспоминаний и документов "Под немцами") - и давай говорить, что это фальсификация!

В сборнике, как уже говорилось, рассказывается о буднях в оккупации, без советского пропагандистского пафоса, а, значит, наряду с описанием нацистских злодейств, в книге присутствует множество информации о неприглядных делах коммунистов.
(Сам сборник можно скачать здесь: http://knigipoistcccp.livejournal.com/18492.html)

Между тем, если убрать весь пафос и посмотреть на партизанщину в целом - не обязательно на красную, и не обязательно в годы ВОВ - то становится очевидно, что эти иррегулярные формирования, под какими бы флагами они ни выступали - не могут обойтись без террора, диверсий. Ибо это - основа партизанской войны. Обязательно будут иметь место и насилия, и убийства, и грабежи. Такова сама природа партизанщины. Еще раз повторимся, не обязательно красной.

В качестве примера можно привести «эксцессы» «зеленых повстанцев» в годы Гражданской войны в России, или подобные же дела в исполнении антисоветских партизанских отрядов (УПА, латышские «лесные братья») в 1941-1945 г.г. Разница может быть только в масштабах, в смысле того, насколько эти явления были распространены.

Кстати, то же самое относится и к АНТИпартизанской войне, которая, по определению - грязная война. В ней обязательно будут и расстрелы заложников, и сожжения деревень, и прочие "прелести" карательно-репрессивной политики. В качестве одного из таких сравнительно недавних примеров можно указать на деятельность правительственных войск в Перу против красного экстремистского движения "Сияющий путь", где армия "отличилась" многочисленными акциями против мирного населения, что, в свою очередь, способствовало временному усилению партизан.
Ни в коей мере не собираясь изображать советское партизанское движение в годы Войны исключительно черными красками, но нельзя обойти и неприглядную его сторону.

Докладная записка бывших партизан соединения им. Буденного В.Г.Буслаева и М.Сидоренко
наркому Госбезопасности УССР С.Р.Савченко
О поведении партизан соединения
12 мая 1944 года
Народному Комиссару Государственной безопасности Украины тов. Савченко.
Мы, члены партизанского отряда им. «За Киев», Буденновского соединения, БУСЛАЕВ Василий Григорьевич и СИДОРЕНКО Михаил, влились в указанный отряд в феврале м-це 1944 года в районе г. Луцк, Волынской области. До этого были в группе «БОГДАНОВИЧА». По пути движения нашего отряда, личный состав отряда, помимо выполнения своих прямых задач, имел большие недостатки, как-то: грабежи, мародерство мирного населения и насилие над женщинами. Примеры:

1. При переходе через город Горохов, Волынской области, старшина отряда МЕЗЕНЦЕВ Анатолий Гаврилович напился пьяным и избил ручкой нагана до потери сознания двух неизвестных граждан.

2. В с. Майдан-Гута, Мизочского района, Волынской области, партизан МИХАЙЛЕНКО Анатолий ограбил старика и забрал ненужную ему женскую одежду. На замечание ему он ответил, что отвезет жене или пропьет.

3. На расквартировании в селе Голыбисы, Шумского района, Волынской области, старшина МЕЗЕНЦЕВ в пьяном виде избил прялкой двух девушек, требуя от них согласия на сожительство.

4. В селе Дубовцы, под Тарнополем, была изнасилована женщина в возрасте 40-45 лет партизанами ГАРДАНОВЫМ, ПАНАСКЖ, МЕЗЕНЦЕВЫМ, ком. отряда БУБНОВЫМ и др. Фамилия пострадавшей неизвестна.

5. В селе Верхобуж, под Бродами, старшина МЕЗЕНЦЕВ пытался изнасиловать девушку. Она не соглашалась. Тогда он, МЕЗЕНЦЕВ, взял девушку и ее мать 65 лет, вывел на улицу ночью и под страхом оружия требовал их согласия. Поставил к стене и стрелял из автомата над головами, после чего изнасиловал старуху 65 лет. Фамилия пострадавшей неизвестна.

6. В одном селе, названия не помню, под г. Снятином, старш. МЕЗЕНЦЕВ, напившись пьяным, вынул пистолет и пытался изнасиловать девушку, которая убежала, тогда он изнасиловал бабушку ее, которой было 60-65 лет. При проверке этой квартиры было обнаружено много коммунистической литературы. По утверждениям соседей, сын этой старушки был учителем и членом Коммунистической партии, за что арестован и расстрелян немцами. Другой сын в Красной Армии, взят по призыву 1940 года.

7. Командир взвода БУБЛИК Павел сам лично и на это подговаривал бойцов, занимался продажей лошадей за водку, которых перед отъездом забирал обратно. Примерно, был случай в с. Раковчик, под Делятином, и под Борщевым. Систематически пьянствовал, делал самостоятельно незаконные обыски и требовал водку у населения. Делал это всегда с оружием в руках, стрелял в квартирах, запугивал население.

8. В с. Бискив (в Карпатских горах) в квартире штаба соединения поваром штаба (фамилию его не знаю) были постреляны окна, кухонная посуда и потолок за то, что хотел изнасиловать хозяйку, но она убежала. После этого оправился на столе.

9. Там же, в с. Бискив, партизанами отряда «КАРМЕЛЮК» ограблена женщина — вдова, у которой забрали все вещи, разбили шкаф и сундук. О действиях этих лиц было известно командованию, но последнее не обратило внимания.

10. В с. Маринычи (Карпатские горы) в центре расположения соединения ограблена квартира одного хозяина, забраны вещи и убита поросная свинья. На жалобу хозяина в штабе соединения не обратили внимания.

Как общий вывод.
Несмотря на целый ряд фактов безобразий со стороны командования отряда мер никаких не принималось, а факты росли все с большей силой. 29 апреля 1944 года в с. Луковчах по инициативе нескольких сознательных людей было созвано совещание комсостава отряда по вопросу дисциплины. На совещании говорили, разошлись, а мародерство, грабеж и насилие над женщинами продолжалось дальше и безнаказанно. На всем своем пути движения лошади менялись в каждом населенном пункте, так как пьяницы безжалостно и бездельно в разъездах за водкой загоняли лошадей до непригодности. Многие за два с половиной месяца ухитрились замучить по 10-12 лошадей. Грабежи проводились, обыкновенно, при обысках под предлогом — нет ли «шпионов» или «бандеровцев», а осмотру, обыкновенно, подвергались такие места, где могли быть часы или другие ценности. Такие вещи, как часы, бритвы, кольца, дорогие костюмы, просто безоговорочно отбирались.

О приближении нашего партизанского соединения население обыкновенно знало за 30-40 км. И в последние дни можно было встретить села, оставленные с одними стариками, или» совсем пустые дома. При расспросах у населения, почему они разбегаются, объясняют положение следующим: «Мы Красной Армии не боимся, а боимся тех, которые одеты в штатское, так как они сильно грабят, насилуют женщин и избивают невинных людей».

Такие общие невыносимые недостатки, как в отряде, так и в целом соединении.
Тов. Нарком! Сообщая о вышеизложенном, просим принять меры и не дать возможности в дальнейшем позорить традиции советских партизан.

Б[ывшие] члены партизанского отряда «За Киев» соединения им. БУДЕННОГО.
БУСЛАЕВ Василий, СИДОРЕНКО Михаил.
В настоящее время прикомандированы к Вашкивскому РО НКВД, Черновицкой области.
12 мая 1944 года с. Вашкивцы
ВЕРНО: (подпись) Из. [неразб.]

* * *

"Под немцами". Воспоминания, свидетельства, документы. Историко-документальный сборник / Составитель К. М. Александров. — СПб.: Скрипториум, 2011. - с.338-340
Источник: ЦДАГО Украины. Ф. 62. Оп. 1. Спр. 295. Арк. 69-71. Копия, машинопись. Документ предоставлен для публикации А. Гогуном
http://maxpark.com/community/4375/content/1376246

 

Победа рабов. Правда о советских крестьянах и партизанах
Немецкие фотографии оккупированных сельских территорий СССР показывают «настоящую Африку»: оборванные крестьяне и их хижины, люди выискивают друг у друга вшей. Но наличие именно этих людей позволило Сталину одержать победу.

Не будем лишний раз повторять, какой ценой была достигнута победа СССР над Германией – число погибших от 27 до 34 млн. человек говорит само за себя. Важно лишь напомнить, что до 80% потерь пришлось на советское крестьянство. Колхозники были лишены «брони» (в крупных городах на «брони» сидело около 40% мужчин призывного возраста). А попав в армию, их уделом становилась только передовая (тогда как солдаты из городов могли рассчитывать на попадание в тыловые, инженерные части).

Фактически сталинская верхушка гнала крестьянство на убой, как скот. Народ-объект, а не субъект, одушевлённые предметы. Вековая пассивность восточнославянского крестьянства.

То, что немцы плохо подготовились к войне с СССР, говорит тот факт, что они совсем не учли этнографические особенности восточного славянства. Среди которых (особенностей) главная – верно служить своему Хозяину. Вовсе не Родине, как приучали нас пропагандисты, а именно Начальнику, Барину, Хозяину. Родина – это что-то непонятное для безграмотного человека (к 1941 г. до 60% крестьян так и оставались неграмотными), тем более что большинство из них редко когда выходили за пределы своего района (максимум – области).

Раз начальник приказал – значит, надо бежать с винтовкой на немецкие пулемёты. А если бы немецкий начальник приказал – бежали бы с винтовкой на советские пулемёты. Но немцы так и не решились дать оружие этим людям.

О верности Хозяину (на этот раз всё же немецкому) говорит характерный факт – крестьяне на оккупированных территориях провалили планы советского НКВД на организацию мощного партизанского движения.

После прочтения книги американского профессора Джона Армстронга «Советские партизаны» можно выделить тезисно несколько фактов:

1)По немецким архивным документам от рук партизан на всех оккупированных территориях СССР погибло всего около 35 тысяч «немцев» (далее будет пояснено – почему в кавычках).

Советская послевоенная пропаганда на целые порядки увеличивала это число. Так, утверждалось, что якобы только в Орловской области партизаны уничтожили 147.835 немцев.

2)Численность немецких войск охраны на оккупированных территориях в 1943 году составляла около 200 тысяч человек. Около 40% от их числа составляли собственно немцы, причём в основном солдаты от 35 лет и старше или физически непригодные для фронта. Остальные оккупационные войска – в основном венгры и румыны (а также хорваты, итальянцы и т.д.).

В качестве карателей – ведших основные действия по ликвидации партизан – немцы старались использовать части из бывших советских граждан. Например, особенную жестокость в уничтожении партизан проявило себя подразделение «Граукопф», в основном состоящее из русских.

Количество полицаев из б. советских граждан, также участвовавших в борьбе с партизанами, – 330 тысяч человек.

Немцы выделяли свои вспомогательные войска, как правило, для охраны коммуникаций. В среднем, 1 дивизия охраняла 250-400 км железных дорог в Белоруссии.

3)Формирование партизанских отрядов осуществляли работники НКВД (согласно приказу Берии от 26 июня 1941 года), отряды создавались на основе районных и межрайонных отделений НКВД.

4)Одна из задач партизанских отрядов была мобилизация мужчин с оккупированных территорий в Красную Армию. Так, только 1-я Белорусская партизанская бригада через так называемый Витебский коридор к августу 1942 года отправила за линию форонта около 25.000 призывников, в основном крестьян.

5)Партизанские отряды действовали только на лесных территориях. Основная их концентрация – восточная Белоруссия и Брянская область.

Попытки создания партизанских и подпольных городских отрядов на лесостепных территориях обернулись провалом (в степях такие отряды полностью отсутствовали). Например, в Полтавской области малочисленные отряды были уничтожены уже к февралю 1942 года.

7)Крестьян в партизанских отрядах немцы по документам проводили как «насильно призванные» либо «похищенные». От 40 до 80% крестьян впоследствии дезертировали из партизанских отрядов. Их бегство обычно происходило при перемещении партизанского отряда в другую местность (дезертирство из оседлого отряда грозило поимкой крестьянина в его деревне и расстрелом НКВДшниками).

8)Основные потери партизанские отряды несли из-за болезней. Так, захваченные немцами документы т.н. «полка Гришина» показывают, что от болезней отряд за весь 1942 год потерял 261 человека, или 38% состава. За тот же период в боях погибло 52 человека.

9)Основную часть времени партизанские отряды проводили в бездействии. Главная их задача была – напоминать местным жителям, что советская власть никуда не делась.

Вот, например, времяпровождение начальства одного из белорусских отрядов летом 1942 года в течение 2-х недель, согласно захваченным немцами документам:

18 июня – выпуск стенной газеты, совещание редколлегии.

19 июня – подготовка в роте к дискуссии на тему «Что такое ненависть к врагу?».

20 июня – обсуждение в роте вопросов, касающихся здравого смысла и безопасности.

21 июня – подготовка к лекции, посвящённой годовщине начала войны.

22 июня – проведение в роте собрания, посвящённого годовщине начала войны.

23 июня – политическая информация личного состава.

24 июня – выпуск стенгазеты (совещание редколлегии).

25 июня – разъяснить личному составу, как гитлеровцы бомбят мирное население.

26 июня – совещание с членами редколлегии.

27 июня – беседа с членами и кандидатами в члены (6 человек) коммунистической партии.

28 июня – подготовка к комсомольскому собранию.

29 июня – собрание комсомольцев.

30 июня – выпуск стенной газеты «Красный партизан».

10)В случае активизации партизан немцы иногда для их уничтожения снимали войска с фронта. Тогда эффективность борьбы с ними возникала в разы.

Вот, например, статистические данные по борьбе с партизанами в Витебской области частей группы «Центр» (операция «Майская гроза»). Май 1943 года: убито 1227, взято в плен 372, дезертировали 227. Для сравнения после ухода регулярных частей вермахта эффективность борьбы вспомогательных отрядов: сентябрь 1943 года – убито 166, взято в плен 144, дезертировали 44.

В июне из дезертиров в этом районе немцами был сформирован полицейский отряд (в основном из крестьян) численностью 150 человек.

11)20 июля 1941 года НКВД издало приказ, разрешавший партизанам носить немецкую форму и в этой форме проводить карательные операции против населения районов, особенно активно участвующих в коллаборационистской деятельности. «Это рождает недоверие к немцам среди населения и деморализует его».

Фотографии из личных альбомов немецких солдат (особо подчеркнём – не пропаганда, а обычная «бытовуха») дают представление, как выглядели деревни и крестьянство Украины, Белоруссии и России в начале 1940-х. Наверное, в Европе так существовали сельские жители в Средние века:

 

(Крестьяне встречают немцев с российским флагом-триколором)

http://www.ua-today.com/modules/myarticles/article_storyid_57158.html