Когда появились снимки оккупированного Парижа, где улицы полны прохожих, модницы щеголяют нарядами, мамаши качают младенцев, пенсионеры греются на бульварах, шок для обывателя был ожидаем: как, и это Франция, где всегда вольготно чувствовали себя коммунисты и вообще разные леваки? Тут же появились обвинения: как могли эти непатриотичные трусы так себя вести, как им не стыдно. Да и немцы хороши -- заигрывали, мать их, с французами, просто отчаянно заигрывали. Забыли, забыли, простодушные нацисты, как французы оккупировали Рур и напустили на немецких женщин негров из колониальных частей... И французы - видимо, тоже забывчивый народ: мопассановская Пышка начисто выпала из их памяти - поддались на заигрывания! Вот что пишут в одной статье, разоблачающей отвратительный, преступный колаборационизм французов: Чтобы меньше раздражать население, немцы управляли через посредников - французов. Что касается интеллектуальной, художественной элиты, то ее мягко брали под покровительство, охотно давая выход накопленной творческой энергии. Особое значение придавалось «важнейшему из искусств» - кино. За годы оккупации французская киноиндустрия выпустила 240 полнометражных и 400 документальных фильмов, а также мультипликаций, в общем превзойдя продукцию в самой Германии. Чтобы помочь финансированию студий и, естественно, обеспечить идеологический контроль, создали специальную компанию «Континенталь Фильм». Тридцать из общего числа лент были созданы прямо на немецкие деньги. Шумным успехом пользовалась экранизация романа Мопассана «Милый друг», осуществленная под надзором Рейхминистерства пропаганды. В программы регулярно включались обзоры новостей, снятые военными операторами. На этих-то дрожжах поднималась «новая волна» французского кино, а в роли сценаристов выступали такие мастера, как Жираду, Деснос, Превер, Ануй и др. И именно тогда начинали свою карьеру знаменитые актеры Жан Марэ, Даниэль Даррье, Жерар Филипп. Разнообразию дарований соответствовала и изощренность вкусов. В книге американца Д. Прайс-Джонса о Париже во времена «Третьего Рейха» рассказывается, между прочим, о сожительстве Жана Марэ с драматургом Жаном Кокто, девизом которого была фраза: «Да здравствует позорный мир!» Эта пара, занимавшая апартаменты в «Пале-Рояле», не испытывала недостатка даже в опиуме, которым обеспечивался Кокто. В 1943 году была поставлена пьеса «Тристан и Изольда» в которой Жан Марэ представил не столько легендарного любовника, сколько идеализированного эсесовца. Когда же один из критиков написал о «гомосексуальной ауре», исходившей от Марэ, тот ответил ему публичной пощечиной. Дело замяли, что легко объяснимо: актер удостоился бюста, вылепленного немецким скульптором Брекером, входившим в окружение Гитлера. Незаметно было, чтобы Жан Марэ, снискавший впоследствии мировую славу, испытывал какие-либо угрызения совести по поводу подобных эпизодов. ------------------- Хм, не вполне ясно, что ж имеет в виду автор статьи— угрызения совести по поводу гомосексуализма — или по поводу роли... Сдается мне, играть роль эсэсмана в кино для автора гораздо более страшный грех, чем быть педиком в реальности. Впрочем, отдадим должное действительно великолепному Жану Марэ —он свои половые пристрастия и не думал афишировать. В отличие от. Еще о цензуре тех лет: Немецкий цензор в Париже Г.Геллер рассказал после войны, как проводились установки министерства пропаганды: «Уже в 1941 году мы поняли, что невозможно охватить цензурой весь поток литературы. Мы дали достаточное количество бумаги издателям, и они были очень активны, никогда не жаловались. Я заключил договор с редакторами и издателями: они могли печатать все, что хотели, пока хватило бумаги, - за исключением немногих тем, таких, как война и безопасность, и никаких произведений евреев, и ничего антигерманского». Обстановка в Париже внешне выглядела спокойнее, чем до войны. За четыре года состоялись, правда, две демонстрации (одна из них в годовщину окончания 1-й мировой войны). Среди богемы были и евреи : Симона де Бовуар, Андре Жид. Симоне было достаточно написать в анкете, что она француженка и продолжать препдавать как раньше. Жиду, думаю, и не имело смысла что-то писать... Однако, и он продолжал сотрудничать с «Nouvelle Revue française» . Напомню также что актерская пара еврейского происхождения Ив Монтан и Симона Синьоре -- гастролировали на родине все годы нацистской оккупации. А теперь — много замечательных снимков "страдающего под пятой оккупантов" Парижа https://fotki.yandex.ru/next/users/skaramanga-1970/al..
Куда проще свериться с мемуарами самого Маре "Жизнь актера" или с Википедией. Брекер приезжал в Париж в 1942, встречался с Маре, приглашал позировать. Однако Маре отказался, сославшись на занятость. Их новая встреча состоялась значительно позже, бронзовый бюст Маре Брекер сделал в 1963 г. А со зловредным критиком, его фамилия Лобро, Маре схватывался неоднократно, не трогали его совсем не из-за Брекера. Кстати, в свое время Брекер делал бюсты своих еврейских знакомцев, один из них - французский скульптор Моисей Коган. То ли в 1942 г., то ли в 1943 г. его зацапали и отправили в Освенцим, где он и погиб. Эти работы не имеют никакого отношения к французу.
