Отрывки из трех писем, найденных на убитых немцах:

Re: Убей немца!

Думаю, можно попросить модераторов переименовать тему.

 

Re: Убей немца!

Тема интересная! Не надо ее удалять, а вот переименовать стоит.

 

Re: Убей немца!

Полностью согласен. Тема, может звучала актуально, в то страшное время. Сейчас другие времена, другие отношения между людьми. И, конечно, тема в настоящее время звучит противоестественно.

 

Re: Убей немца!

И как же вы ее назвать надумали?
"Люби немца" ?
Или "Не убий немца"?...
Речь изначально вообще-то шла о советской пропаганде времен войны. Или я ошибаюсь?

 

Re: Убей немца!

А вот так и назвать: "Советская пропаганда времён войны... ".

 

Re: Убей немца!

Себто на підставі топіку на Райберті ви робите висновок про мешканців мого села? Якщо навіть припусити, що там були дезертири, то їх мали судити. Але нічого такого не було. І на додаток нагадую - і малі і старі попливли трупами по Дніпру, без мінімального вишколу. І ще раз, я не за це сперечаюся, а за відношення до "своїх" людей - їх зовсім не вчили, іноді навіть не озброювали. Німці ж підрозділи вишколювали перед форонтом, навіть підрозділи з українців. На це є що заперечити?

А ви ніколи не думали, що для українців ця влада - вона не просто погана була, вона чужа була. Інакше чому до середини 20х на півдні і сході України було так багато збройних селянських повстань? "Менталітет"? Саботаж і боротьба з ворожою владою - це нормальна реакція. Рабська покорність загарбникам (незалежно від сторони) - ось це має засуджуватися. А закони, бачте, кожен окупант свої встановлює. Слов'яни з татаро-монгольського іга вийшла всупереч законам хана, ай-я-яй, порушники закону...

 

Для Серга.
Ст. 58-10-2 - смерть за любое нарушение в военное время например, за препятствование деятельности государственных учреждений.
Найти Намецкий военный закон 1936 года не смог, видно, военная тайна. Может, фон Гольц поможет.
В литературе часто встречается информация о казни немецких военнослужащих за преступления чисто уголовного характера, типа кража, изнасилование и т.д. по приговору дивизионных судов. В Нюрнберге к преступным организациям предполагалось отнести также ОКХ именно на основании приказов о подсудности и о комиссарах. Это обвинение было отброшено после предъявления Рундштедом приговоров по отношению к немецким военнослужащим, которые должен был утверждать командующий группой армий или командующий армией. Много было приговоров. А вот сами приказы Кейтеля до войск иногда не доводились.
Грабеж, мародерство и другие преступления против гражданского населения во все времена превращали солдат в банды насильников, разлагали полки, делали их небоеспособными. Против этого возражений нет? Так вот, Вермахт и Ваффен СС сохраняли дисциплину, боеспособность и боевой дух долго. Гораздо дольше времени пребывания на территории СССР.

 

Re: Убей немца!

А может вспомните про фольксштурм - вот где "вишколювали", прямо терминаторов делали, не смешите... и про детей из гитлерюгенда и вспомогательных подразделений? И гибли они точно так же...
Дезертиров должны были судить... Должны были. Но видно времени не нашли, да и желания. Украинцы поплатились за свою лояльность к немцам, как и крымские татары, и чеченцы.

Не думал. Большевиков поддерживали украинцы тоже. Иначе не победили бы они в гражданской войне. Мои предки, например, вкусив райской жизни при незалежности вступили в Красную Армию. Это по поводу рабской покорности загарбныкам. Причем вступили абсолютно сознательно, не являясь сельской беднотой. Так что не надо про "загарбників і окупантів"...
А про селянские повстання - не забывайте про банальный бандитизм на почве послевоенной разрухи.

 

Я просил выложить перечень наказаний в соответствии с Общим военным правом 1936 года. Или дать ссылку. Я, а не Серг

 

Уважаемый Карл(ис)!

Я всегда Вам очень благодарен за новую и доброкачественную информацию, и Вы это прекрасно знаете!
Но в данном случае к сожалению у меня нет никаких оснований, чтобы поблагодарить Вас в очередной раз.

Документ, в который Вы решили ткнуть меня носом, НЕ АТРИБУТИРОВАН.
Ни даты, ни автора...
А главное - на какую территорию распространяются эти грозные кары?
Явно не на оккупированную территорию СССР, а на рейх.
Не так ли???

А я бы сослался на "Зеленую папку" Геринга, где предписывается грабить все, что можно и что нельзя с оккупированных территорий.

 

1. Что с Вами? На этот раз Вы решили совсем добить меня ? Или это у Вас такая разновидность харакири? Немцы применяли УК РСФСР и других союзных республик, так следует понимать ?

2. На нет и суда нет.

3. Вы о какой литературе? О художественной? Тогда я "пас"...

4. Какая тогда к хренам это армия, в которой приказы не доводят до подчиненных или не исполняются?

5. Это только Ваше частное мнение. Чем подтвердите?
Большинство, и я тоже, придерживаются как раз противоположного мнения - германская армия и сопровождающие ее лица тащили все, что плохо и что хорошо лежит. А что не могли унести или увезти - уничтожали. Согласно приказам.

 

Карл, извините ради Бога, но я останусь при своем мнении и при своей оценке.

 

1. Ст.59-10 содержала перечень преступлений против социалистического государства. Любой поступок мог быть истолкован в духе этой статьи. В мирное время еще были варианты на "червонец". В военное - высшая мера. Это для сравнения с наказаниями для гражданского населения. Для населения ничего не менялось.
3. Если мемуары художественная литература, тогда так. Я всегда считал, что они более или менее точно описывают реальные события, так же как и документы. Если не учитывать мемуаров про руководящую роль партии... НСДАП
4. А вот представьте себе. И эта никудышняя армия, в которой тащили все что плохо лежит, в которой не доводили приказов до подчиненных, в которой командир полка мог наорать на политработника, 6 долгих лет воевала со всем миром. Но это лирика. Вы опровергаете решения всего Нюрнбергского трибунала или только показания Герда фон Рундштеда?
5. А вот это Ваше личное мнение. И не надо прикрываться большинством. Или перечислите это большинство поименно.

 

Из общения с дедом. Разговор примерно такой.
- Дед, вы немцев в плен брали?
- А зачем? Ну разве что как источник информации, или если организовано капитулировали.
Для прояснения мозгов, у кого есть, почитайте великого гуманиста Льва Толстого, про "дубину народной войны".

 

1. Речь все-таки шла не о советских законах, а о тех, которые придумали немцы для восточных оккупированных территорий.

Остальное - лирика. Если кроме нее Вам нечего предложить - извините, я не настроен зря трепаться...

 

Возвращаясь к предмету дискуссии:http://mil.ru/files/5_2003.pdf
В конце статьи есть ряд небезынтересных документов по поводу лозунга "Убей немца", и отношения к немцам в целом.

 

Конечно, такие документы существовали, так как командование
прекрасно понимало, что мародерство разлагает армию. Издавались
специальные распоряжения, приказы где запрещалось грабить
мирных жителей, специальные наставления, как вести себя
с гражданским населением что бы оно лучше относилось к немцам.

К примеру:

...В памятке о трофейном имуществе и изымаемом продовольствии от 10 августа 1941 г. констатировались случаи, когда части и отдельные солдаты брали у сельских жителей необходимые им самим живой и мёртвый инвентарь без оплаты. В памятке требовалось исключить случаи «дикого захвата». То же самое требовал и приказ командующего 16-й армии Буша от 29 июля 1941 г., адресованный командирам корпусов и дивизий. Строго указав на случаи «разбойничьего» поведения солдат в отношении имущества мирного населения, он заключал: «Нарушение следует карать, не взирая на личность: грабежи, дикие захваты караются судом военного времени».
А в приложении к приказу подробно регламентировались действия, связанные с собственностью граждан на оккупированной территории:

«Нарушение. 3. Разбойничий захват. ... Является очагом недисциплинированности. Наряду с подрывом внешнего вида части благодаря фальшивым реквизиторским квитанциям и др. тормозится сельское хозяйство, в восстановлении которого мы так сильно заинтересованы, подвергается опасности урожай и питание, колеблется доверие крестьянина.
Выход из положения. Часть может покупать за деньги и убивать скот самостоятельно, если её потребности не обеспечиваются скотобойной ротой (до 1000 марок) за наличный расчёт — не производить расчёта государственными знаками, а применять только рубли или кредитные билеты — свыше 1000 марок — выдавать квитанции о получении на немецком и русском языках.
Способы предотвращения. Длительное наблюдение командования. Запретить "производить запасы" скота. Не терпеть ограбления имущества и бессмысленных поисков за "кладами". Если имущество награблено сверх непосредственной потребности, докладывать тотчас же в штаб армии»
...


Из инструкции для офицеров 2-й танковой армии (весна 1943):

«Ненужная жестокость и всякий произвол неправильны, вредны и недостойны... Мы должны доказать наше превосходство в безупречном отношении к населению»
«при неправильном поведении, ненужных оскорблениях, грубостях, угрозах, грубых разговорах и насилии возникает повод к скрытому сопротивлению, а также к влечению населения в армию банд».
«деревни сжигать бессмысленно, так как они являются надежным источником для пропитания нашей армии»
«расстрелы заложников или ни к чему не причастных лиц — не допустимы»


...В материалах штаба этой же армии (2-й танковой) для докладов (май 1944 г.) содержалась и инструкция-памятка об обращении с русским населением. Как открытия, наконец-то, звучали многие проницательные замечания о русском характере, на основе которых строились такие рекомендации:

«Непристойные слова и жесты унизительны не только для девушки, с которой вы пытаетесь познакомиться, но почитается также и её семьей за оскорбление»;
«Не развешивай повсюду в твоей квартире изображений обнажённых женщин»;
«Если тебе приходится иметь дело с русскими, то не хватайся всегда сразу за палку. Если ты чувствуешь сопротивление, ты должен проявить строгость и не быть снисходительным, но ты не должен избивать»;
«Подумай о том, как бы ты чувствовал себя и твои родственники, если бы у твоей семьи и у тебя беспощадно забирали бы последнее»;
«Если русский придёт к тебе, чтобы попросить тебя о чём-нибудь, не кричи сразу "Вон, вон!". Быть может, ты и не думаешь ничего дурного. Русский же скажет, что ты обращаешься с ним как с собакой... Подобным поведением ты можешь его навсегда сделать врагом нашего дела»


Только вот беда, и грабили и сжигали и расстреливали. Проблема в том,
что все эти приказы были "гласом вопиющего в пустыне". Мало того,
зачастую они противоречили другим указаниям армейского командования
и СС о "работе" с местным населением. Где прямо говорилось, что
"в целях запугивания населения мы можем проявлять совершенно
необычайную жестокость." И грабеж у немецких солдат и офицеров,
был, к сожалению совершенно обычным делом. И назания своих солдат
"за помощь населению".

Генрих Краузе, солдат 9-й роты 377 пехотного полка 225 пехотной дивизии:
«Я жил в Сенной Керести, дом 120. Неделю тому назад по деревне проходил сбор тёплых вещей насильственным путем. Каждый дом должен был сдать пару валенок. В доме 120 семья состояла из 10 человек, валенки они уже сдали и хозяйка получила квитанцию. Однажды в дом пришли два унтер-офицера и потребовали ещё одну пару валенок. Так как валенок они больше не имели, хозяйка заявила об этом и показала квитанцию, но они не обратили внимания на это и начали избивать её. Я был очень возмущен этим, но заступиться не имел права, так как на следующий день был бы расстрелян за помощь населению»



...обер-ефрейтор 2-й роты 9-й танковой дивизии Арно Швагер показал, что в сентябре 1942 г. их дивизия остановилась на отдых в Никольском под Курском. Из расположения дивизии посылались отряды по реквизиции в окружающие деревни, чтобы забирать у населения коров, телят, овец, кур, мед: «Население плакало и умоляло, а женщины и дети бросались солдатам в ноги. Солдаты били их прикладами, топали ногами. Я сам видел в деревне Волчанка, как солдат избивал женщину так долго, пока она не потеряла сознание. Тогда он, больше не обращая на неё внимания, увёл последнюю корову, хотя здесь оставалось шестеро детей, которые были обречены на голод»
«При отступлении из Курска... мы получили приказ все оставляемые нами пункты сжигать. Если городское население отказывалось оставлять свои дома, то таких жителей запирали и сжигали вместе с домами...»

Одни приказы, другие приказы, противоречащие им. Кого то сажали за
грабежи и мародерство, а кого то "за помощь населению".

 

ТРИ ГОДА

Илья ЭРЕНБУРГ

До войны мир плохо нас знал. Уже свирепствовала фашистская чума, а многие слепые демократы старались оградиться санитарными кордонами не от очагов заразы, а от страны, которая на пути социального прогресса опередила другие. Европе грозило великое затемнение, а дурные пастыри заслонялись от света. Я читал десятки книг, посвященных нашей стране и написанных иностранцами. В них было много живописных анекдотов и мало исторической перспективы. В них поражало отсутствие прозрения, потеря чувства пропорций. Иностранные туристы охотно останавливались на дорожных ухабах, на тесноте в московской квартире, на плохой обуви. Все это было правдой, и все вместе это было ложью: детали мешали авторам разглядеть целое. Они не увидели страну, которая сказочно росла, не поняли, что мы жили на лесах, что обуть двести миллионов труднее, чем обуть двести тысяч, не прислушивались к разговорам в тесной московской квартире, из которых они могли бы понять, что наш народ приобщился к знанию, что он стал хозяином государства. Снисходительно отмечая отсутствие того или иного предмета комфорта, они забы¬вали, что по соседству с нами гитлеровская Германия и что мы должны думать об обороне.
За границей Россию изображали как "колосса на глиняных ногах". Три года тому назад это сравнение приводило немцев в экстаз, и оно заставляло некоторых американцев преждевременно нас оплакивать. Первые месяцы войны как бы подтверждали этот навет: издали люди не видели, что мы отступали, но не уступали, что в беде страна крепла, что заводы, перекочевав на восток, удесятерили продукцию и что солдаты, отходя, думали о наступлении. Теперь салюты Москвы говорят то, что оставалось непонятным чужестранцам, - у колосса крепкие ноги.
Казалось, мы должны были изнемочь после трех лет кровопролитной войны, но даже в самые блистательные эпохи, когда Вольтер льстил Екатерине или когда Наполеон пал под русскими пиками, даже тогда Россия не мнилась миру такой мощной, как теперь. Три года многое изменили. Мы были первыми солдатами Сопротивления, и мы будем первыми кузнецами победы.
Эта победа не далась нам даром. Мы ее оплатили кровью лучших. Мы во многом отказывали себе ради детей. Мы думали, что им суждено счастье. Им были суждены страшные бои. В поте лица своего мы строили страну. Мы гордились нашими городами. Наша жизнь была необжита, как новая квартира, она пахла известкой, клеем, олифой. Немецкий танкист Гейнц Кальвой из дивизии "Мертвая голова" рас¬сказывает: "Указывая на горящий дом, гауптшарфюрер Лютце кричал: "Этот замечательно горит! Так должно быть со всеми домами". Мы танцевали и пели вокруг горящих домов"... Да, они превратили в пепел труд поколения. Они назвали "зону пустыни" "высшим достижением немецкого военного гения".
Они отняли у нас реликвии. В Ясной Поляне они облюбовали дом, где жил Лев Толстой. Они устроили в нем ко¬нюшни. В музее Царского села они устроили вошебойку. Из золота новгородского Кремля они сделали стаканы и пепельницы.
Они украли у нас доверчивость, доброту. Они заставили мирнейших людей благословлять оружие. Мы стали мудрыми, и эта мудрость тяжела, как камень.
Я напомню: это было ровно три года тому назад. Вася с припухлым детским лицом терзался: что лучше - история или лингвистика? Председатель колхоза "Заветы Ильича" мечтал о премии на сельскохозяйственной выставке. В парке культуры ракеты чертили слова счастья. Молодой учитель Бобров шептал Оле: "Мы поедем с тобой в Крым". "К августу достроим поселок", - думал, засыпая, архитектор Чебуев. В пьесе "Машенька" старый профессор бормотал: "Где-то война, а мы трудимся", и ему аплодировали. Ревновали: она улыбнулась другому. Терзались: трудно снять дачу. Гадали: каким будет июль, погожим или дождливым? На следующее утро (это было в воскресенье) Москва проснулась беспечной, по-летнему растомленной. Мысли шли к сирени, к лесу, к отдыху.
А по дорогам Литвы уже неслись обезумевшие женщины, и кровь пограничников уже горела на зеленой траве. Раздался хрип радио: "Граждане..."
Они долго готовились. Они обдумали каждый шаг. Мюллер шел в Киев. Шульц шел в Ленинград. Квачке торопился в Москву. Их были миллионы, буйных и кичливых, они в нетерпении перебирали ногами, как застоявшиеся лошади. Профессора Иены, Марбурга, Гейдельберга, Бонна им читали лекции: о дворцах Петербурга, о свойствах рус¬ского чернозема, о древнем пути в Индию, об уральской руде. Они стояли в городах растерзанной Польши: студенты, скотоводы, пивовары, метафизики, колбасники, дуэлянты, воры, полицейские, сверхчеловеки, коммивояжеры, педерасты и бароны. Среди них был Шрамке, который стащил в Париже восемь пар часов, Штольц, который изнасиловал пятнадцать полек, и Гайнц, который, взобравшись на Акрополь, отбил у Афродиты мраморный палец. У них были справочники: "Русские -низшая раса, созданная для повиновения". У них были словарики: "Давай корову. Становись к стенке. Ложись со мной спать. Копай могилу". У них были компасы, чтобы не заблудиться в сибирской тайге. У них были карты, чтобы пройти напрямик в Иран. У них были мощные танки, пикирующие бомбардировщики, порхающие минометы и автомобили всей Европы. У них были оберфюреры, зондерфюреры, штурмбаннфюреры, ротенфюреры, штандартенфюреры, шарфюреры, штафельфюреры, группенфюреры, и у них был фюрер, ефрейтор, который плюнул на Европу с Эйфелевой башни. В самую короткую ночь года они ринулись на восток. Они стреляли из автоматов в детей. Они давили танками женщин. Они жгли города. Они плыли, ползли и летели.
Это было всего три года тому назад. Как давно это было! Защищая Ленинград, погиб председатель колхоза "Заветы Ильича". Учитель Бобров убит у Сталинграда. Его Оля - связистка, сейчас она в Румынии. Архитектор Чебуев - командир саперного батальона, он дважды был ранен и прославился при переправе через Днепр. Вася не стал ни лингвистом, ни историком, он - разведчик. Автора пьесы "Машенька" убила бомба Люди теперь гадают: каким будет июнь и где мы начнем наступать?
Чтобы глина стала кувшином, надо ее обжечь. Суда смолят и сталь остужают. Мы узнали закал. О зрелом гении говорят: "Он достиг детской простоты". Это неточно: есть простота начала и есть другая простота - мудрости. Между ними часто вся жизнь. Кто знает, как далеко мы шагнули за три года? На полях боя мы увидали то, чего не было в книгах. Жизнь оказалась проще и сложнее. Суровый солдат улыбнется ребенку или цветку, но сотни вздорных радостей и ничтожных горестей, три года тому назад волновавших его, теперь в нем вызывают пренебрежение. Он понял, что счастье не электрическая лампочка (повернешь - и вспыхнет), а та искра, которую высекают из кремня. Он теперь предпочитает чащу проложенным дорожкам. Он узнал, что слова условны, а кровь вязка. О человеке говорят: возмужал. О народе мы скажем: возрос.
Есть связь между душевным опытом каждого фронтовика и знаменами гвардии: "Прицел меньше один", - говорит лейтенант, он вызывает огонь на себя. Он не ищет смерти и не боится ее, он понял, что смерть входит в жизнь наравне с цветами и девушками. Этот лейтенант не философствует - ему недосуг, он говорит о дистанциях, о почте, о щах. Но он и впрямь стал философом: он осознал жизнь.
У нас были до войны высокие идеи, богатейшая страна, таланты, возможности. Нам порой не хватало одного: опыта В каждом деле важен не только замысел, но и выполнение. В боях наш народ научился выполнять задуманное. Ведь если ошибется наводчик, если поспешит снайпер, если замешкается танкист, битва будет проиграна. Я знаю многих майоров, которые начали войну как рядовые. Важнее другое: рядовой 1944 года не прежний рядовой. На груди у нашего народа маршальская звезда. Вот почему армия, отступавшая летом 1941 года, теперь стучится в ворота Германии.
Из тех немцев, которые 22 июня 1941-го перешли нашу границу, не много осталось в живых. У ветеранов в голове коллекция географических названий. Где только они не побывали! Будь они туристами, они могли бы сказать: "Мы достигли своего". Но это не туристы, это завоеватели. Много ли им пользы от того, что они увидали горы Кавказа, пески Египта, Волгу и Днепр? А надписи на немецких крестах от Сталинграда до Байе и от Карелии до Ливии - это адрес-календарь вчерашней Германии. За спиной у них развалины немецких городов. О том ли они мечтали? Они шли в Индию, в Сибирь, и вот они на тех самых местах, где три года тому назад готовились к походу...

 

Они теперь говорят об обороне, значит, они потеряли войну. Англичане в 1940 году могли стойко ожидать вторжения: они знали, что защищают свой остров, свои права, свою свободу. Когда немцы дошли до Волги, мы не пали духом: мы защищали русскую землю и Советское государство. У немцев не может быть того высокого сознания, которое позволяет в беде сохранить бодрость. На Германию никто не нападал. Мы идем к ним как истцы и как судьи. Нельзя быть подвижником с отмычкой в кармане и с детской кровью на руках. Германия была сильна, пока она завоевывала, для набегов росли ее дети. Но напрасно Гитлер рассчитывает на душевную силу неудачливых налетчиков.
Год тому назад немцы еще не понимали всего значения Сталинграда. Они готовились к наступлению на Курскую дугу. Они думали отыграться "тиграми" и "пантерами". Это наступление длилось недолго, и оно было последним наступлением Германии. Теперь немцы угрюмо гадают: где им будет нанесен очередной удар? Наше наступление на Выборг и взятие его лишний раз напомнило, что пришла пора решающих штурмов.
Три года войны на нашем фронте подготовили операции союзников в Нормандии. Американские корреспонденты удивленно отмечают, что среди пленных немцев - подростки и пожилые. Это не потому, что немки двадцать пять лет тому назад не рожали сыновей. Это потому, что двадцатипятилетние немцы убиты в России. Теперь ничто не спасет Германию от окружения: ни "летающие снаряды", ни порхающие фон Папены. Котантенская операция подходит к концу, за ней после¬дуют крупнейшие битвы. Французские партизаны терзают захватчиков. В Италии немцы начинают походить на итальянцев: по пленоспособности и бегоспособности. Все это только начало, но как это начало близко к концу!
Я не говорю, что развязка будет легкой. Перед нами не абстрактный немецкий народ, а вполне реальная многомиллионная банда убийц.., Перед нами фашисты, связанные круговой порукой. Они ищут лазейку. Они хотят сыграть вничью. Они мечтают отложить партию на двадцать лет. Они будут яростно отбиваться, и последние "четверть часа" будут тяжелыми. Но все равно мы будем в Берлине: это было предрешено 22 июня 1941 года, в тот самый час, когда немцы на нас напали.
Нас ведет туда справедливый гнев. Наша земля и прежде видала захватчиков. Петр пил за побежденных шведов. Русские, придя в Париж, ласкали детей наполеоновских солдат. Разве можно сравнить наци с шведами Карла или с французами Бонапарта? Обдуманно, спокойно, аккуратно немцы совершали свои бесчеловечные дела - чтобы освободить Россию от русских, чтобы показать свое расовое превосходство, чтобы развлечься. Простить можно живого человека, а не робота, не мастера "душегубок", не "банщиков" из тех бараков, где немцы газами убивают женщин. Можно простить за себя, не за детей. В Мариуполе 20 октября 1941 года немцы повели несколько тысяч жителей на казнь. Обреченным приказали раздеться.

Крохотный Владя, не понимая, что его ждет, кричал: "Мама, мы будем купаться?" Кто посмеет простить за Владю?
В Симеизской обсерватории немцы устроили конюшню, и на площадке, где астрономы изучали ход светил, солдаты
испражнялись.
Мы не хотим разбивать телескопы, не хотим жечь дом Гете. Мы не хотим мазать губы немецких детей синильной кислотой. Мы хотим одного: очистить мир от преступников. Мы хотим надеть на Германию смирительную рубашку. Мы хотим прийти к ним, чтобы никогда больше они не пришли к нам. Этим мы спасем не только русских детей и Советский Союз, но все человечество.
Три года страдает моя земля... Я не знаю, каким будет день, когда мы войдем в Берлин, - знойным, дождливым или студеным, но я знаю, что, проходя по унылым казарменным улицам немецкой столицы, каждый из нас вспомнит июньское утро, жизнь, рассеченную пополам. Надломив саблю над головой Германии, мы скажем: больше никогда!

20 июня 1944 года

 

Сильно пишет, что скажешь, настоящий пропагандист в лучшем смысле этого слова. Только где призывы изнасиловать всех немок, и немцев тоже? Что-то нету... Это НЕ ТОТ Эренбург!!!
А вот подтверждение кровожадности коммунистов. М. Шолохов, 1948 год