начале августа 1945 г. сосредоточенные на Дальнем Востоке советские войска завершали подготовку к выполнению договоренностей, заключенных лидерами СССР, США и Великобритании на Ялтинской конференции. Дошедшей до Берлина Советской армии предстояло вступить в противоборство с более чем миллионной группировкой японских войск, оккупировавшей Маньчжурию. К боевым действиям готовилась и контрразведка "Смерш" - чтобы сломить сопротивление противника на поле боя, очень важно было нейтрализовать его специальные формирования. Японская Квантунская армия наряду с войсковыми разведывательными и контрразведывательными подразделениями располагала целой сетью крупных территориальных разведывательных органов - так называемых японских военных миссий (ЯВМ), в задачи которых входило осуществление разведывательно-подрывной деятельности на советском Дальнем Востоке. В подчинении ЯВМ находились отряды "Асано", предназначенные для проведения диверсионных и террористических акций в тылу советских войск. Руководством отдела контрразведки "Смерш" 1-й Краснознаменной армии была сформирована оперативная группа, которая получила задачу вместе с наступающими войсками войти в город Лишучжень, захватить здание дислоцированной там ЯВМ и организовать розыск агентуры и офицеров миссии. Возглавить группу поручили заместителю начальника отделения капитану Павлу Крамару. Учившийся на преподавателя математики сибиряк вряд ли предполагал, что война сделает его офицером контрразведки. Но сейчас он получал последние инструкции от начальника отдела полковника Михаила Абрамова. Подбодрив капитана, полковник посоветовал опираться на местное население - в Маньчжурии была большая русская диаспора. В состав группы также были включены оперуполномоченный-разыскник старший лейтенант Николай Тимофеев, два автоматчика и водитель. Перед отбытием на командный пункт 257-й танковой бригады капитану Крамару осталось только проверить наличие оружия, заложить в специальные водонепроницаемые капсулы списки сотрудников и агентов вражеской разведки, отпечатанные на тонкой рисовой бумаге, и закамуфлировать их в обмундировании. И вот на рассвете 11 августа 1945 г. танкисты ворвались в Лишучжень. Хорошее отношение китайского населения и русских эмигрантов к советским войскам действительно значительно облегчало задачи оперативников, выступавших под видом представителей "советской военной комендатуры". Армейские колонны встречали тысячи жителей с красными флажками и возгласами "шанго" ("хорошо"). Такое ликование деморализовывало и пособников японских оккупантов: отмечались даже случаи явки с повинной с признанием в преступлениях против советского государства. Но смершевцы не расслаблялись - они хорошо осознавали, что сдавшие город японские войска наверняка оставили здесь своих людей. Контрразведчики незамедлительно занялись подбором из числа местных жителей, владевших японским языком, тех, кто мог посодействовать в разоблачении японских разведчиков. Старший опергруппы решил взять в сопровождение русскую учительницу Марию Сергеевну, дочь белоэмигранта, и служащего хлебопекарни Ивана Николаевича. Бывший колчаковский офицер, тяготившийся пребыванием на чужбине, в сердцах произнес, что даже готов умереть за Россию. Расположенное на окраине Лишучженя здание ЯВМ представляло собой большой одноэтажный каменный дом с 10-12 комнатами, обнесенный почти двухметровым забором. Перед контрразведчиками предстала картина, свидетельствовавшая о спешном бегстве японцев: раскрытые настежь окна и двери, разбросанные кучи бумаг, чемоданы и одежда. Из расположенных здесь же тюремных камер еще не выветрился тяжелый, спертый воздух. С помощью Марии Сергеевны капитан Крамар принялся за изучение обнаруженных документов, затем пришлось взламывать сейфы, где должны были храниться списки, картотеки и адреса на вражескую агентуру. И вот - радостный возглас Марии Сергеевны: казалось, что поиски завершены. Но при внимательном изучении картотеки обнаружилось, что в ней учтены лишь вспомогательные контингенты ЯВМ из числа китайцев и русских эмигрантов. Капитан расспросил женщину о каждом из 30 человек, входивших в список японских пособников, но свидетельств об активном использовании кого-либо против Советского Союза не нашлось. Тем временем старший лейтенант Тимофеев, взяв в помощники Ивана Николаевича, занялся опросом жителей окрестных кварталов, пытаясь добыть сведения о сотрудниках ЯВМ. После сверки собранных им данных с имеющимися списками, смершевцы обратили внимание на интересную деталь. Опрошенные рассказали, что в Лишучжене проживает некий полковник Белянушкин, колчаковский офицер. А в списках контрразведчиков он значился начальником охранного отряда ЯВМ и резидентом японской разведки. После того, как стало известно, что он не покинул Лишучжень вместе с японцами, а остался в городе, капитан Крамар отдал распоряжение задержать Белянушкина.
Рекомендую для прочтения следущие книги по военной контрразведке. 1. СМЕРШ.Исторические очерки и документы. Под редакцией генерал-майора Христофорова. 2.Энциклопедия спецслужб. СМЕРШ. Дегтярев.Колпакиди. 3.СМЕРШ.Советская военная контрразведка против разведки третьего рейха. Абрамов. 4.Правда о СМЕРШ.Иванов. 5.Апостол СМЕРШа.Степаков. 6.СМЕРШ.Момент истины.Кононов. 7."Волкодавы СМЕРШа.Теплицын. 8. СМЕРШ без грифа "Секретно"Ленчевский. 9."Смерть шпионам!" в годы ВОВ.Север. 10.Тайная война"СМЕРШа" будни фронтового контрразведчика.Баранов.
Вряд ли они так просто прокалывались. Слепить копию ордена Красной Звезды не сложно, а сделать небольшое отличие - это уже ход спецслужб. Если Германия в большом количестве выпускала фальшивые английские деньги, которые английские банки вполне принимали за настоящие, это о многом говорит. Действительно ценный агент себе такого не позволит, а шушера, коих пачками кидали через линию фронта вполне. В фильме "АПОСТОЛ" хорошо показаны эти моменты, рекомендую для просмотра. Там немецко-советский разведчик обнаруживает несколько отличий, скрепку в книжке красноармейца и подошвы сапог, пробитые гвоздями с круглой и квадратной головками.
Возможно что в мастерских абвера были "наши люди"? Иначе тяжело объяснить такие элементарные проколы.
Нет. Скорее всего что бы отсеять лишних. Большинство шпионов всё равно сами сдавались сразу после высадки. Немцы это понимали. Поэтому эти мелочи и имели право на жизнь. Если ты получил перед высадкой меченные вещи солдата РККА, а потом выходишь на связь, передаёшь информацию...скорее всего тебя раскололи...заставили работать на себя. Ещё раз уточню...ценные кадры получали не немцами склёпанные вещи, а оригиналы ну или на крайняк точнейшие копии. Тут без проколов. Абвер не прокалывался на скрепках и значках типа "Красная Звезда".
Ну а как же они прокололись на Шилове -Таврине?Повесили ему Звезду Героя, пять орденов и то некоторые не с той стороны. У нас за время ВОВ всего три контрразведчика получили героя и все посмертно! А пять орденов -это явный перебор для контрразведчика, о чем думали, это ведь уже не первый год войны!?
А какой смысл тратить время, средства на подготовку и заброску агента, который ИЗНАЧАЛЬНО обречён? Проще просто расстрелять его в собственном расположении: выйдет дешевле. Что до скрепок, то, насколько мне известно, впервые их "засветили" ещё в самом начале войны на трупах диверсов из "Бранденбурга", а не у стац.агентов глубокой заброски.
Абверу нужны были живучие агенты, приспосабливаемые к ситуации, приспособисты, актёры, физиономисты, психологи. А просто запуганные пленные из концентрационных лагерей это солдаты за еду. Пролетарии всех стран соединяйтесь - ВОКРУГ ЛАГЕРНОГО КОТЕЛКА С БАЛАНДОЙ. Проще расстрелять ? .да.... но... Скрепка - это выживет или не выживет, тест. Контрразведка это комбинации не на один ход. Интересно во время какой операции Бранденбурга всплыли скрепочки...в какой стране.
Камрады, такой вопрос: просматривая материалы по радиоиграм СМЕРШ (например "СМЕРШ в годы ВОВ" А.Север) прочитал, что подробности некоторых из них до сих пор засекречены. Как думаете, почему? Большинства участников давно нет, да и политическая расстановка сил совершенно иная. У кого есть такая информация?
органами контразведки в 1941-42 годах было розаблачено 55% агентов , 1943-44 65% , а в 1945 этот показатель достиг 88%!
В начале войны, на фоне своих успехов, когда казалось что советы вот-вот падут, Абвер считал, что если 1 из 10 агентов выполнит свое задание, это будет успех.Такая практика немцев расчитанная на заброску большего количества агентов, у наших особистов получило ироническое название " настройкой машины на крупный помол"
Это всё хорошо. Данные из красных книг, неугодных режиму агентами выставляли ? 88 процентов шелупони в 45 году с липовыми скрепками это не показатель. Интересен всё же вопрос, когда впервые засветились скрепочки в красноармейских книгах и меченые ордена.
Илья Алексеевич с виду ничем не примечательный пенсионер, каких много на улицах города. По воскресеньям он любит ходить на Набережную, отдыхать на любимой лавочке в тени каштана и кормить жадных до крошек и семечек сизых голубей. Но в праздничные дни, увидев Илью Алексеевича в парадном костюме, ахают даже его знакомые. На широкой груди ветерана сверкают два ордена Великой Отечественной войны, три ордена Красной звезды, а медалям и вовсе нет числа. Мало кто знает, что в годы войны Илья Горелкин был контрразведчиком СМЕРШа — военной организации, наводившей ужас на фашистских шпионов и диверсантов. Специфика службы контрразведчика такова, что только сегодня Илья Алексеевич может рассказать о своей богатой событиями и опасными приключениями жизни. Шпионская землянка В ноябре 1943 года оперативник СМЕРШа Илья Горелкин был направлен под Витебск. Разведка располагали данными что, немцы забрасывали в наш тыл агентуру. Вскоре недалеко от линии фронта, на лесной поляне, были обнаружены два немецких блиндажа — возможно, пункт переброски агентов противника. Илья Алексеевич получил приказ вместе с командиром полковой разведки подготовить операцию и принять участие в захвате шпионов. Три дня разведчики изучали местность, определяя наиболее благоприятный участок для пересечения линии фронта. Задача усложнялась суровой погодой: мороз достигал 20—25 градусов, много снега. К цели двинулись ночью. К утру разведчики вели наблюдение за блиндажами. Было установлено, что их охраняли четыре человека, которые менялись каждые два часа. К поляне вела единственная дорога. — Вскоре мы увидели, что по дороге на лошади, запряженной в сани, в сторону блиндажей едут четыре человека, — рассказывает ветеран. — Доехав до места, трое спрыгнули с саней и скрылись в блиндаже. Четвертый развернул лошадь и уехал. Нельзя было терять ни минуты. В ходе завязавшейся перестрелки были убиты часовые и два человека из блиндажа. Одного удалось взять в плен. В числе убитых оказались агент и сотрудник Абвера. Захваченный немецкий майор оказался специалистом по переброске агентуры в наш тыл. Убитый агент был переодет в советскую форму с погонами капитана, имел при себе документы офицера, два ордена, медали, справку о ранении и отпускной документ. Пленный на допросе показал, что русский агент был подготовлен для переброски в Свердловск для выполнения спецзаданий. Форма подвела, скрепка сгубила Как-то в Пруссии Илья Алексеевич вместе со связным следовали к линии фронта. По пути им встретился красноармеец в новой солдатской форме, с автоматом и перевязанной левой рукой. — Мне он показался подозрительным, — вспоминает разведчик. — Остановив его, я спросил, из какого он полка. Солдат ответил, что из 302-го, и назвал 6-ю роту. Добавил, что в полку он 3 месяца. Кто его командиры, он не помнил. Просматривая документы, Горелкин обратил внимание на то, что страницы красноармейской книжки бойца скреплены стальной нержавеющей проволокой (советские книжки скреплялись простой), а вместо слова "шлем" было напечатано "млем", были и другие искаженные слова. Подозрительного солдата задержали. На допросе он признался, что переброшен в район 302-го полка немецкой разведкой, а перед этим окончил Варшавскую разведшколу. — А главное, — улыбается ветеран, — я точно знал, что в это время в 302-м стрелковом полку новое обмундирование солдатам не выдавалось. На девицах погорел Войну Илья Горелкин окончил старшим оперуполномоченным контрразведки. Но еще долго оставался на территории Германии. В мае 1948 года из 20-й стрелковой дивизии, стоявшей в ГДР, застрелив офицера, дезертировали два солдата. С собой они прихватили пару автоматов и боеприпасы. Смершевцы установили, что они добрались до американской зоны, где и скрылись. До 1949 года дезертиры находились в лагере для перемещенных. Затем сержанта отправили в разведшколу. За два месяца он показал неплохие результаты, наладил отношения с начальством и мог свободно передвигаться по городу. Во время таких прогулок он познакомился с немкой Мартой. Она частенько навещала свою сестру Гильду, жившую километрах в трех от зоны. Однажды Марта рассказала ей, что познакомилась с русским, который учится в какой-то школе. Гильда, в свою очередь, поделилась этой новостью с подругой Ингой. Последняя же «работала» на СМЕРШ, да еще и подругу завербовала. Гильда договорилась с сержантом о встрече. Но предатель долго не появлялся. Сотрудники СМЕРШа, которые вели слежку, менялись каждый день. И вот, пришла очередь дежурить Илье Алексеевичу. Накануне он вместе с автоматчиком отправился к девушке. В субботу утром Гильда пошла в магазин и встретила того, за кем так долго охотились чекисты. Они договорились о свидании. Через час предатель был задержан и отправлен в следственный изолятор. Шулемки с маршалом и прогулка с генералами Как-то в 1949-м Илья Алексеевич, страстный охотник, отправился с друзьями побродить с ружьишком по местным лесам. Ближе к вечеру дело, понятно, дошло до костра и шулемки. Но не успели охотнички начать трапезу, как к ним подошли несколько незнакомых офицеров. Представившись, они пояснили, что неподалеку находится маршал Жуков, и он просит разрешения к ним присоединиться. Охотники оторопели, поначалу не поняли, и стали вещи собирать. Но полковник, ординарец маршала, успокоил, мол, не прогоняют их, просто командир хочет посидеть у костра. Ребята только рты раскрыли. Поел Жуков с ними, поговорил за жизнь. В общении он оказался очень простым и приятным человеком. Как тут без «за встречу»? Да при командарме как-то неудобно все-таки. Один из бойцов все же решился: «Товарищ Жуков, — говорит, — может, выпьете с нами по маленькой?». Георгий Константинович рассмеялся и… отправил своих людей за двумя внушительными бочонками коньяка. Одним словом, посидели неплохо. На прощанье маршал пожал всем руки и отправился восвояси. А однажды приставили Илью Алексеевича охранять начальника Генштаба маршала Василевского. — Сижу я у него в кабинете, — рассказывает ветеран. — Генералы заходят, а я даже не встаю – не положено. Собралось их человек двадцать. Посидели, поговорили и решили отправиться погулять. Вот это была задача! Телохранитель-то я один. Идет толпа генералов, а из окон немцы выглядывают, аж через подоконник перевешиваются. А я за командирами в гордом одиночестве. Не дай Бог, кто-нибудь из побежденных что-то кинет или, того хуже, выстрелит. Благо, все обошлось, но попотеть мне тогда пришлось изрядно. До 1954 года Илья Алексеевич работал в Управлении КГБ по Саратовской области, затем служил на Приволжской железной дороге. В наступившем году ветеран-контрразведчик отметит свое 90-летие.
Полковник Пётр Модин более тридцати лет прослужил в военной контрразведке. В годы войны ловил немецких шпионов, затем вычислял американских агентов. В преддверии Дня Победы ветеран спецслужб рассказал о своей работе, подробности которой ещё недавно считались секретными. Смерть шпионам! — Помните своего первого задержанного вражеского агента? — 1944 год, Польша, я только-только окончил курсы СМЕРШа. Обучение было очень «серьёзным» — двадцать один день! Такие ускоренные выпуски делали из-за того, что не хватало людей. Как раз в это время у контрразведки прибавилось работы: Красная Армия освободила советские территории, находившиеся с начала войны в оккупации. Тысячи пособников фашистов, полицаев, карателей остались там, и их требовалось выявить. Да и Абвер продолжал засылать в наш тыл десятки агентов. Вот одного такого мне и довелось задержать. Он под видом больного солдата шёл от линии фронта в наш тыл. Хотя что там «под видом» — для обеспечения легенды он на самом деле был заражён венерической болезнью: немцы действовали педантично! Имел надёжные документы, знал номера частей. Пришлось долго ловить его на противоречиях, прежде чем он признался. — Существует легенда, что как раз такая скрупулёзность и подводила абверовских агентов. Немцы, изготавливая шпионам фальшивые советские документы, для надёжности скрепляли их стальной скрепкой, а в наших стояла железная. В итоге любой патруль сразу вычислял диверсанта: ага, скрепка в красноармейской книжке не проржавела от времени — значит, фальшивка. Это правда? — Может быть. Обычно на таких мелочах и прокалывались. Так случилось с Мельником — был такой матёрый немецкий агент. Его специально готовили в разведшколе на Львовщине для того, чтобы он затем смог внедриться в Красную Армию и выполнять задания. Он всё сделал, что от него требовали. А провалился на том, что в бытовых разговорах с сослуживцами упомянул разные названия сёл, где родился и жил. Мы арестовали его за день до демобилизации: Мельник уже собирался ехать на Украину, где он мог бы продолжать подрывную работу. — Сегодня образ особиста подаётся в книгах и фильмах как правило негативно. Хотя в годы войны считалось, что контрразведчик живёт на фронте не более месяца до ранения или смерти. Настолько опасная была служба? — Обидно, что сейчас всех нас огульно обмазали чёрной краской. Да, встречались в нашей службе и карьеристы, и подлецы. Так где их нет? Но то, что сейчас показывают в кино, — чушь полная. Оперативная работа ведётся не кулаком, а головой. Что до опасностей… В Германии, когда нужно было уничтожить группировку немцев, мы с товарищами сели в трофейный «Тигр» и с передовой вели огонь. В тылу тоже было несладко. Как-то я остановился на постой в одном украинском селе, вместе со мной двенадцать бойцов. Сам пошёл в штаб, они остались отдыхать. Возвращаюсь — перед хатой толпа. Оказалось, пока меня не было, националисты-бендеровцы перерезали всех солдат. Так что у нынешнего украинского национализма корни глубокие… Войну я закончил в Австрии. Тогда только и понял, почему службу в контрразведке называют невидимым фронтом. Война закончилась для боевых частей. Для нас она просто перешла в новую стадию. «Американцы положили на меня глаз» — Кто стал новым противником? — Те, кто ещё вчера был соратником по борьбе с фашизмом. Союзники и прежде вели разведывательную деятельность в отношении Красной Армии, но с окончанием войны масштабы её увеличились на порядок. Что самое неприятное: американцы начали принимать к себе на службу бывших фашистов. А те были только рады избежать наказания и продолжить борьбу с Советским Союзом на стороне США. Вена, где я служил в то время, была разделена на несколько зон ответственности: советскую, американскую, английскую, французскую. Всё рядом, границ практически нет. Естественно, в такой обстановке их разведка пыталась как можно больше собрать сведений о наших войсках. Вербовали местных жителей, искали подход к нашим военно.служащим. — Удавалось? — Всяко бывало. Мы задержали нескольких офицеров, изменивших Родине и перешедших на американский сектор. Самое же главное, что удалось сделать американцам, — внедрить своего агента к нам, на узел связи в Вене. — Как это случилось? — Поляк Людвиг Мазуркевич, в совершенстве знавший русский язык, в годы войны служил в дивизии СС «Галичина» на Львовщине. Затем был завербован американской разведкой. Там ему дали задание: внедриться на советский узел связи и собирать сведения. Он и собирал. Пока не поступили оперативные данные, что на нашем объекте работает шпион. Шаг за шагом вышли на Мазуркевича. Задерживать его я отправился сам. Больше всего меня поразило не то, что он оказался вражеским агентом, а то, какое последнее задание дали ему американцы. — И какое же? — Американскую разведку очень заинтересовал некий старший лейтенант, который часто бывает на узле связи. И поручили Мазуркевичу собрать о нём всю информацию, чтобы попытаться осуществить его вербовку. Вот так старший лейтенант Модин оказался в поле зрения американской резидентуры… Впрочем, с агентами, подобными Мазуркевичу, мне приходилось сталкиваться ещё на прежнем месте службы — на фильтрационном пункте, где проверяли наших граждан, возвращающихся домой из немецкого плена. — Из этих фильтрационных пунктов, как принято считать, бывших пленных сразу же отправляли в лагеря ГУЛАГа… — Ещё одно расхожее за.блуждение! Задача была — выявить изменников и преступников. Помню, я получил данные на одну молодую женщину. Начал проверять глубже — оказывается, за ней такая биография! Профессиональный агент СД, работала в Германии, Франции, Польше, СССР, участвовала в допросах. И что самое интересное — теперь устроилась в нашу комендатуру!.. Мастерства ей действительно было не занимать. Когда я приехал её задерживать, офицеры комендатуры начали мне препятствовать: так она там всех очаровала.
Две трети своей жизни генерал-майор Леонид Иванов проработал в особых отделах. Прошел всю войну. Был уполномоченным Смерша, начальником отделения. О том, как воевал он, лучше всего свидетельствуют его награды: девять боевых орденов, две контузии... У Иванова - свое видение. Генерал имеет на это право. Он заработал его не в тиши архивов и кабинетов: на фронте. В окопах. Собственной кровью... ИЗ ДОСЬЕ: Главные управления контрразведки Смерш Наркоматов обороны и ВМФ были созданы в апреле 1943 г. по инициативе Сталина. С этого момента военные контрразведчики становятся полноправными офицерами РККА, ведь традиционно они входили в систему НКВД. По замыслу Сталина, такая перестройка должна была снизить межведомственные распри, Как и военная контрразведка, Смерш занимался контршпионажем, зафронтовой разведкой, борьбой с воинскими и должностными преступлениями. После победы, в мае 46-го, Смерш был ликвидирован, а его функции отошли назад к Лубянке. "ИНТЕРНАЦИОНАЛ" ИЗ СКАЗКИ С самого начала я знал, что меня убьют. Не знал только когда. Осенью? Вроде и неохота валяться в грязи. Весной? Солнышко светит, травка: тоже не с руки... Это ж только в фильмах показывают гробы, оркестры. Какие гробы! Похоронные команды по переднему краю ползали. Соберут руки-ноги, тут же яму выроют. Иной раз не разберешь, где наши, где немцы. ...
Сейчас о Смерше пишут всякую чушь. Дескать, мы и не воевали. Только в тылу сидели, пьянствовали и с бабами развлекались. Я, когда пришел уполномоченным в батальон, на знаменитых Ак-Монайских позициях, был по счету четвертым. Троих предшественников моих убили. Ведь в первые годы смершевец наравне с комиссаром должен был вести бойцов в атаку. А если погибнет командир - брать руководство на себя. ...Керчь - многострадальный город. Два раза его сдавали, два раза отбивали. Самая страшная мясорубка пришлась на май 42-го. Немцы прорвали фронт. Поднялась паника. Все устремились к Керченскому проливу - там было единственное спасение. А фашист прижимает: идет на нас, его уже видно. Кто стреляется, кто петлицы срывает, кто партбилет выбрасывает. Я и сам, грешным делом, решил, что пришла моя смерть. В плен попадать нельзя. Один только выход - стреляться. Нашел валун поприземистей, присел. Достал уже пистолет, и вдруг - какой-то моряк. Видно, выпивши. "Братцы! - орет. - Отгоним гадов!" Никто бы на это и внимания не обратил, но откуда-то, словно в сказке, зазвучал "Интернационал". И верите - люди поднялись. Здоровые, раненые - бросились в атаку, отбросили фашистов на 5 - 6 километров... Видно, судьбой было предначертано выжить. Хотя всю войну прошел КРОВАВОЕ "ГОЛОЛОСОВАНИЕ" ...с первой минуты и до последней. Первый бой принял на границе с Румынией, точно как в песне: 22 июня, ровно в 4 часа. Еще страна не знала о нападении, а мы уже вместе с пограничниками обороняли заставу. Тяжелее всего было в первый год, пока отступали. Боевой дух падал. Многие убегали к врагу. Бывало даже, что и командиров убивали, уходили целыми подразделениями. Чаще всего случалось это, когда в одном взводе оказывались земляки. Им проще было договориться. Но мы за этим следили. Если выявляли земляческую группу, разбрасывали людей по разным частям... Ежедневно командованию докладывались сводки: кто неблагонадежен, где какой настрой. Естественно, для этого нужна была агентура. За всю войну не было у меня случая, чтобы солдат отказался от сотрудничества. Куда сложнее было поддерживать с агентурой связь. После ужина покемаришь часок-другой. А среди ночи вскакиваешь - и на передовую... В декабре 44-го командарм 5-й Ударной Берзарин поставил мне задачу: не допустить случаев измены. Готовилось мощное наступление на Варшавско-Берлинском направлении. Почти месяц я находился на передовой. С заданием справился. За эту работу (и за личное разоблачение агентов абвера) Берзарин наградил меня орденом Красного Знамени. Хороший был генерал, простой. Не в пример другим, заботился о солдатах, да и к нам относился отменно, хотя перед войной успел посидеть. Он потом стал первым комендантом Берлина. Жалко только, погиб по глупости. Очень любил гонять на мотоцикле. А город-то весь разбит: ни дорог, ни светофоров. Выскочил на поворот - а там "Студебеккер"... Еще много хлопот доставляли нам членовредители. Какие только ухищрения не придумывали они, чтобы оставить фронт. Простреливали, например, конечности через флягу с водой или мокрое полотенце: тогда следов от пороха не видно. Или в бою поднимали руку над окопом: мы называли это "голосованием". Один случай запомнился мне очень хорошо. Перед атакой боец подошел к сержанту. "Если не прострелишь руку - перебегу на ту сторону". Сержант выстрелил ему в голову. Потом явился с повинной. Его простили... Членовредители и дезертиры действовали на солдат разлагающе. Потому-то в экстремальных случаях мы имели право расстрела... ФАЛЬШИВЫЙ ПОЛКОВНИК Но за всю войну я ни разу им не воспользовался. Даже наоборот. В мае 42-го на Крымском фронте я организовал переправу раненых на Кубанский берег. Это было ужасающее зрелище. У воды скопились тысячи солдат. Суматоха, никакого управления. Каждый сам за себя. Море заполнено нашими трупами: почему-то все они в вертикальном положении, и на волнах кажется, будто покойники маршируют. А переправа - одна: с узкого пирса. Толпа напирает. Мы вместе с двумя особистами еле сдерживаем ее. В рыбацкие шхуны сажаем только раненых. И тут сквозь толпу к пирсу прорываются четверо кавказцев. Над головами у них - носилки с каким-то полковником. "Пропустите, это раненый командир дивизии!" Что-то кольнуло у меня внутри. Приказываю: положить носилки на пирс, развязать бинты. И точно: никакого ранения нет. "Расстрелять", - загудела толпа. По лицам солдат видно, что, оставь я полковника в живых, меня убьют самого. Что делать? Достаю пистолет. В тот момент вид у меня был, наверное, жуткий: небритый, оборванный. Я не спал и не ел уже несколько суток; спасался лишь спиртом из фляги. И на моих глазах полковник мгновенно седеет. За какие-то секунды его черные волосы становятся белыми. И я его пожалел. "Слушай, - шепчу, - я буду стрелять мимо, но ты падай в воду, как будто убит. Если повезет - выберешься". ...21 мая все было кончено. Немцы взяли Керчь. Сотни тысяч солдат остались в плену. Сам я спасся чудом: на последней шхуне. Пока плыли, почти все, кто был на борту, погибли: немцы били прицельно. Только пришвартовались, замертво упал на песок...
СПАСИТЕЛЬНАЯ РЖАВЧИНА ...и отключился. Проснулся лишь на другие сутки. Кое-как добрался до Краснодара. Получил новое назначение: старшим уполномоченным 51-й армии, в Ростов. Это как раз после сдачи Ростова и Новочеркасска и появился знаменитый приказ Сталина "Ни шагу назад". Начали создаваться заградотряды, штрафбаты. Это был тяжелый, но объективно необходимый приказ. О заградотрядах говорят сейчас немало. Самое расхожее обвинение: Смерш и заградотряды стреляли в спину нашим солдатам. Не могу отвечать за все фронты, но на моей памяти такого не было. Заградотряд использовали мы в основном для поисков диверсантов и шпионов. Борьба с немецкой разведкой - это же была основная наша задача. Уже после войны, когда я работал в аппарате КГБ, имел доступ к особой папке. Кое-что даже выписал себе на память. За годы войны Смерш разоблачил 30 тысяч шпионов, 3, 5 тысячи диверсантов, 6 тысяч террористов. Только в период обороны Москвы чекисты задержали 50 развед-диверсионных групп. Абвер был сильным противником. Хотя поначалу действовали немцы довольно грубо. Недостатка в людях у них не было. Забрасывали агентуру массово, без подготовки. Легенды давали примитивные, документы прикрытия - слабые (а то и не давали вовсе). Но потом абвер учел свои ошибки. Стали создаваться специальные разведшколы. Агентуру начали подбирать выборочно. Эти перемены мы почувствовали сразу. Смерш же ведал и зафронтовой разведкой. Были специальные отделы, которые организовывали заброску в тыл противника, внедряли агентуру в немецкие разведшколы. Потом, по возвращении, эти люди очень здорово нам помогали. С их помощью мы разоблачили множество вражеских диверсантов. Вместе с оперативниками они объезжали станции, места массового скопления: опознавали тех, с кем учились в разведшколах. Были и специальные книги розыска, куда заносили данные обо всех известных агентах абвера. Ну и, конечно, большое значение имели меры предосторожности. Регулярно во всех документах менялись зашифрованные метки. Немцы просто не успевали угнаться за нами. Странное дело: при всей своей скрупулезности они прокалывались на мелочах. Например, абвер наладил выпуск фальшивых орденов Красной Звезды, которыми снабжал агентов. От настоящего не отличить. Только на подлинном ордене красноармеец был в сапогах. На фальшивом - в обмотках. Или красноармейские книжки. Они сшивали их не железными, а никелированными скрепками. Достаточно было взять в руки, чтобы понять: если нет следов ржавчины - документ поддельный. Помню, в районе Тирасполя к нам пришел пастух. Рассказал, что в прифронтовой полосе видел выброску каких-то парашютистов. Мы начали проверять. В том районе на дне оврага нашли 5 зарытых парашютов. Командование заволновалось. Войска готовились к Ясско-Кишиневской операции. Шпионы могли сорвать все планы. Оперативные группы принялись прочесывать местность. Через пару дней местный косарь сообщил, что встретил трех подозрительных солдат. Они угостили его сигаретой, хотя это было неслыханной роскошью. А при появлении военных засуетились и ушли. Косарь запомнил, что у одного из них на вещмешке карандашом было написано число 23. Очень ценная зацепка! Она и помогла-то нам обнаружить первого шпиона: в 194-м запасном полку. Допрашиваю его. "Откуда прибыл?" - "Был ранен, лежал в Тамбове". А я-то сам - тамбовский. "В каком госпитале? Какая улица?" Называет. Тогда беру красноармейскую книжку: скрепки никелированные. Деваться некуда, пришлось сознаваться. Выдал своих напарников... ШПИОН ИЗ "МЕТРОПОЛЯ" ...Они должны были взорвать мост в районе Балты. И главного их - капитана - тоже взяли. Он получил уже назначение в отдел кадров 5-й Ударной армии. Представляете, какой вред этот шпион мог нанести? Самое, наверное, занятное разоблачение случилось тогда же - накануне кишиневского наступления. Через зафронтовую агентуру нам сообщили, что в 49-й стрелковой дивизии находится агент абвера. Была известна его фамилия. И еще - что перед войной он работал поваром в "Метрополе". Данных достаточно. Послали шифровку в Смерш дивизии. Но оттуда отвечают: такого человека у нас нет. Тогда выезжаю сам. Еле-еле переправился на плацдарм - со всех сторон дивизия обстреливалась немцами. Приказал собрать все списки, включая убитых, раненых и командированных. Изучал три дня. Действительно, нет шпиона. Собрался уже уезжать. На рассвете начальник Смерша накрыл завтрак. Что за черт, думаю, больно вкусно приготовлено. А подполковник - Васильев его фамилия - похваляется: у меня, мол, во взводе охраны служит профессиональный повар. Сказал - и буквально окаменел: понял, что списков смершевского взвода мы-то и не проверяли! Стали смотреть: точно, та самая фамилия. Это он - повар-шпион. Но как доставить его с крохотного плацдарма не вспугнув? Вызываю на беседу. В штабе армии, говорю, у нашего генерала больной желудок. Нужно диетпитание. Не согласитесь ли вы у нас послужить? Он, понятно, с радостью. Оформляем ему документы на убытие. Привозим в армейский Смерш. Тут-то шпион и раскололся. Оказалось, он чуть-чуть не ушел к немцам с собранными уже данными о готовящемся наступлении. И что особенно опасно, собирался похитить оперативные документы из отдела контрразведки... Конечно, могли быть и ошибки. И зафронтовая агентура могла дать неверные данные, и оперативник мог не разобраться. На то и война. Сам я ошибся один только раз. Да и то крайне удачно. Я служил тогда в 5-й Ударной. Приходит информация, что в наших частях скрывается немецкий агент Петров. Ранее он жил в Херсоне, служил радистом в абвере. Находим Петрова. Начинаю допрашивать. Говорит, что во время оккупации был в Белоруссии, а значит, в Херсоне служить никак не мог. Неужели ошибка? ПОХИЩЕНИЕ ГИММЛЕРА ...Но прежде чем отпустить, задаю последний вопрос: а была ли у вас вторая фамилия? Гляжу, засмущался. Потом говорит: в родной деревне звали меня Бобок. Проверили по книгам розыска: точно, есть Бобок, из Белоруссии. Предатель и полицай. На допросе он во всем признался. Не возьми мы его - ушел бы к немцам: со дня на день собирался бежать... ...Был я недавно на Поклонной горе. Все аллеи названы там по родам войск: танкистов, летчиков. А аллеи чекистов - нет. Даже обидно мне стало. Ведь каждым своим разоблачением мы спасали тысячи жизней. Благодаря нам враг был слеп. Он не знал планов командования, а значит, не мог подготовиться к войсковым операциям. Если бы не Смерш, может, и победа наступила бы гораздо позже. Не в мае 45-го, а, скажем, в октябре... ...Сам я войну окончил в Берлине, уже майором, начальником отделения Смерша 5-й Ударной. Народ, конечно, был на немцев злой. Понятно, и насилия хватало. Мы как могли, пытались с этим бороться. ГлавПУРу пришлось даже выпускать специальную директиву. Что мы пришли в Германию не как завоеватели, а как освободители. Вот много говорят о мародерстве. Дескать, целыми эшелонами вывозили ценности. Чего скрывать: всякое было. Но ни у кого из моих товарищей таких мыслей даже не возникало. А возможностей-то было с избытком. Я лично держал в руках 7 - 8 кителей Гитлера. На каждом - именные значки НСДАП из чистого золота. Одного такого хватило бы на всю жизнь. Но, видно, по-другому мы были устроены. Я ведь возглавлял одну из оперативных групп - от 5-й Ударной армии - по поиску главных преступников: Гитлера, Риббентропа, Гиммлера и др. И именно мои подчиненные на территории рейхсканцелярии нашли тело Геббельса: конкретно - майор Зыбин. Но случилась накладка. В зыбинский "Опель" тело не влезло. А пока искали полуторку, объявился "конкурент" - начальник Смерша 3-й Ударной Мирошниченко. Подошел к Зыбину: ну-ка, показывайте, что у вас. Тот по дурости и доложил. А Мирошниченко тут же приказывает подчиненным: забрать к себе. Зыбин пытался было трофей отстоять, но силы оказались неравны, И Гитлера отыскали тоже наши... КЕЙТЕЛЬ И СМЕРШ ...Только "конкуренты" опять обошли - выкрали через забор и увезли. Потом, после опознания, его закопали на территории контрразведки армии. ...Последнее боевое задание мне пришлось выполнять в мае 45-го. В составе опергруппы обеспечивать безопасность при подписании капитуляции. Берлин еще горел. Во что бы то ни стало нам надо было сохранить жизнь фельдмаршалу Кейтелю. Рано утром 8 мая он прилетел в аэропорт Темпельгорф. По всему маршруту его следования расположилась охрана. Сам я охранял здание училища, где шло подписание. И, понятно, не смог отказать себе в удовольствии: заглянул внутрь. Когда Кейтель и немецкая делегация вошли в зал, они переглянулись. Оказывается, ковер, которым был устлан зал, лежал раньше в кабинете Гитлера. И они его узнали. А после подписания немцев увезли в соседний особняк. Долго думали, чем кормить. Пошли к Жукову. "Дать им, гадам, все, - распорядился маршал. - Они знали нас во время войны, пусть знают и после". ...Не скоро еще удалось мне покинуть Берлин. Работы хватало. Только в конце 40-х - уже после упразднения Смерша - вернулся в Союз. Впереди меня ждали новые бои и сражения - в самых разных уголках страны и даже за ее пределами. Военные контрразведчики тем и отличаются от кадровых военных, что война не прекращается для нас никогда... ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ: Валентин ВОРОНОВ, историк, автор ряда книг о советских спецслужбах: - В современной трактовке деятельности Смерша вымысла больше, чем правды. Ну, например, расхожая версия, что Смерш имел абсолютную власть и мог арестовать и расстрелять любого. Это не так. Для ареста необходимо было предварительно получить согласие военного командования. Нередки были случаи, когда на подобные просьбы следовал отказ, ведь во время войны армейская среда чувствовала себя весьма независимо. (Достаточно вспомнить, что Абакумов, начальник ГУКР Смерш, пробыл в ранге зам. наркома обороны всего месяц. У него возникли конфликты с другими руководителями Наркомата, и Сталин снял его.)
В самые первые дни пребывания партизанского отряда Д.Н. Медведева во вражеском тылу, с группой военнопленных, бежавших из лагеря, пришли и окруженцы. Один из них был майором-артиллеристом с орденом Ленина на груди. По его рассказу, этот орден он получил за бой с немецкими танками на мосту через реку Березина. Однако командиру отряда показалось, что орден выглядит старше, чем следовало для награды, полученной год назад. По приказу Дмитрия Николаевича ночью, когда майор спал, орден отвинтили с гимнастерки. Он оказался настоящим, на оборотной стороне которого был выгравирован номер 889. Но такого не могло быть! Номер ордена Ленина у самого Медведева, полученный в начале 1942 г., всего двумя-тремя месяцами позже, был 7854. Медведев пригласил к себе капитана М.А. Фортус. — Мария Александровна — спросил он, — когда вы были награждены орденом Ленина? — В декабре 1938 г., за участие в боях в Испании. — Вы помните номер? — Конечно, — мгновенно ответила Фортус, — номер 3529. Уже после войны М.А. Фортус выяснила, что орден Ленина за № 889 был вручен 22 марта 1935 года Л.З. Корытному, парторгу одного из золотых приисков. Он пропал без вести. Видимо, погиб в первые дни войны. А майор оказался агентом СД, где вместе с легендой и фальшивыми документами получил настоящий орден.Он его и подвел.
Хотя в общем то реально в 1941 году бойцы РККА красноармейских книжек не имели http://army.armor.kiev.ua/hist/krasnoarm-knizka.shtml
