Отделы СМЕРШ

18 апреля 1943 г.
Постановлением СНК СССР военная контрразведка (УОО) передана в Наркомат обороны и Наркомат военно-морского флота СССР, где создаются Главное управление контрразведки (ГУКР) “Смерш” НКО СССР и Управление контрразведки (УКР) “Смерш” НК ВМФ.

Военная контрразведка секретным постановлением Совнаркома от 19 апреля 1943 года передавалась в наркоматы обороны и Военно-морского флота, при которых учреждались управления контрразведки «Смерш» (сокращение от «смерть шпионам»).

19 апреля 1943 года Постановлением СНК СССР № 415-138сс на базе Управления особых отделов (УОО) Народного комиссариата внутренних дел СССР были образованы:
1. Главное управление контрразведки "Смерш" Народного комиссариата обороны СССР (начальник - комиссар ГБ 2 ранга В.С.Абакумов).
2. Управление контрразведки "Смерш" Народного комиссариата ВМФ СССР (начальник - комиссар ГБ П.А.Гладков).




В.С Абакумов П.А Гладков

Чуть позже, 15 мая 1943 года, в соответствии с упомянутым постановлением СНК для агентурно-оперативного обслуживания пограничных и внутренних войск, милиции и других вооруженных формирований Наркомата приказом НКВД СССР № 00856 был создан Отдел контрразведки (ОКР) "Смерш" НКВД СССР (начальник - комиссар ГБ С.П.Юхимович).
Сотрудникам всех трех ведомств "Смерш" надлежало носить форму одежды и знаки различия воинских частей и соединений, ими обслуживаемых.
Первым приказом по личному составу ГУКР «Смерш», 29 апреля 1943 года, (приказ № 1/сш) Нарком обороны СССР И.В.Сталин решил проблему званий офицерского состава нового Главка, имевшего преимущественно спецзвания госбезопасности


26 мая 1943 г. Постановлением СНК СССР № 592 СНК СССР (опубликован в печати) руководящим работникам органов «Смерш» (НКО и НКВМФ) были присвоены общегенеральские звания.
Начальник ГУКР НКО СССР "Смерш" В.С.Абакумов, несмотря на назначение его, по совместительству, заместителем Наркома обороны (занимал этот пост чуть более месяца - с 19.04 по 25.05.1943 г.), сохранял за собой вплоть до июля 1945 г. спецзвание КОМИССАР ГБ 2 ранга.
Следует добавить, что начальник УКР НКВМФ СССР "Смерш" П.А.Гладков 24.07.1943 стал генерал-майором береговой службы, а начальник ОКР НКВД СССР "Смерш" С.П.Юхимович - оставался до июля 1945 г. комиссаром ГБ, звание «генерал-лейтенант» было присвое¬но заместителям начальника ГУКР «Смерш» И.Я. Бабичу, Н.Я. Мешику и Н.Н. Селивановскому. а также начальнику УКР «Смерш» Западного фронта Павлу Васильеви¬чу Зеленину. Звание «генерал-майор» получили 36 человек, в том числе помощник начальника ГУКР Александр Александрович Авсеевич, начальник УКР «Смерш» Северо-Кавказского фронта Михаил Ильич Белкин, за¬меститель начальника УКР «Смерш» 1-го Украинского фронта Александр Михайлович Белянов, помощник Абакумова Григорий Самойлович Болотин, начальник УКР «Смерш» Ленинградского фронта Александр Семенович Быстров, начальник УКР «Смерш» Центрального фронта Александр Анатольевич Вадис, заместители Абакумова Иван Иванович Врадий и Иван Иванович Москаленко, начальник 1-го отдела ГУКР «Смерш» Иван Иванович Горгонов, начальник ОКР «Смерш» армии Ленинградского фронта Федор Иванович Гусев, начальник ОКР «Смерш» 3-й ударной армии Калининского фронта Александр . Михайлович Давыдов, начальник УКР «Смерш» Северо-Западного фронта Яков Афанасьевич Едунов, начальник УКР «Смерш» Брянского фронта Николай Иванович Железников, начальник УКР «Смерш» Юго-Западного фронта Петр Иванович Ивашутин, начальник УКР «Смерш» Южного фронта Николай Кузьмич Ковальчук, Сергей Федорович Кожевников, Иван Петро¬вич Коновалов, начальник УКР «Смерш» Степного округа (с июля того же года — Степного фронта) Николай Андрианович Королев, начальник ОКР «Смерш» Уральского военного округа Георгий Семенович Марсельский, начальник УКР «Смерш» Волховского фронта Дмитрий Иванович Мельников, помощники начальника ГУКР Александр Петрович Мисюрев и Константин Павлович Прохоренко, начальник УКР «Смерш» Воронежского фронта Николай Алексеевич Осетров, начальник ОКР САВО Илья Семенович Павлов, помощник Абакумо¬ва Вячеслав Павлович Рогов, Михаил Енукович Ростомашвили, помощник Абакумова Иван Тимофеевич Русак, начальник УКР «Смерш» Закавказского фронта Николай Максимович Рухадзе, начальник УКР «Смерш» Забайкальского фронта Иван Тимофеевич Салоимский, началь¬ник УКР «Смерш» Карельского фронта Алексей Матвеевич Сиднев, начальник 4-го отдела ГУКР Петр Петрович Тимофеев, начальник УКР МВО Федор Яковлевич Тутушкин, начальник УКР «Смерш» Калининского фронта Николай Георгиевич Ханников, начальник УКР «Смерш» Дальневосточного фронта Александр Николаевич Чесноков. 64 чекиста были произведены в полковники.
Однако, вместе с тем, есть достаточно примеров, когда военные контрразведчики - смершевцы" (особенно это касается старших офицеров) носили персональные звания госбезопасности. Так, например, подполковник ГБ Г. И. Поляков (звание присвоено 11 февраля 1943 года) с декабря 1943-го по март 1945-го возглавлял отдел контрразведки "СМЕРШ" 109-й стрелковой дивизии.

 

Постановление СНК определяло следующие задачи «Смерша», относящиеся к Красной Армии: борьба со шпионажем, диверсиями, террором и другими видами подрывной деятельности иностранных разведок, с антисоветскими элементами, дезертирством и членовре¬дительством, проверка бывших в плену и окружении.
Постановлением ГКО 21 апреля 1943 года было утверждено Положение о ГУКР «Смерш» НКО СССР, со¬гласно которому начальник ГУКР становился по должности заместителем наркома обороны, т.е. Сталина. B.C. Абакумов был освобожден в числе прочих от этой должности 25 мая 1943 года, но, оставаясь начальником ГУКР «Смерш», подчинялся непосредственно Сталину. 31 мая 1943 года постановлением ГКО было утверждено аналогичное «Положение о УКР «Смерш» НКВМФ».
Заместителями Абакумова в ГУКР «Смерш» тем же постановлением СНК были назначены комиссары госбезопасности 3-го ранга (с мая того же года — гене¬рал-лейтенанты) Николай Николаевич Селивановский (по разведывательной работе) и Исай Яковлевич Бабич, возглавлявшие ранее особые отделы соответственно Южного и Северо-Западного фронтов, и бывший начальник ЭКУ НКВД СССР комиссар госбезопасности 3-го ранга Павел Яковлевич Мешик, 26 мая заместителем начальника главка был назначен полковник Иван Иванович Врадий. Помощниками начальника ГУКР были комиссар ГБ (с мая того же года — генерал-майор) Иван Иванович Москаленко, генерал-майоры Константин Павлович Прохоренко (умер в октябре 1944 г.) и Александр Петрович Мисюрев.

ГУКР «Смерш», УКР «Смерш» НКВМФ». ОКР НКВД СССР "Смерш" не подчинялись друг другу, находились в разных ведомствах, это были три независимых контрразведывательных органа: Главное управление контрразведки «Смерш» в Наркомате обороны, которое возглавлял Абакумов. Этот «Смерш» действительно подчинялся наркому обороны, напрямую, главнокомандующему вооруженными силами Сталину. Второй контрразведывательный орган, который носил также наименование «Смерш»,— относился к Управлению контрразведки Наркомата Военно-Морского флота, подчинялся наркому флота Кузнецову и никому другому. Был еще и отдел контрразведки «Смерш» в Наркомате внутренних дел, который подчинялся непосредственно Берии. Когда некоторые исследователи утверждают, что через контрразведку «Смерш» Абакумов контролировал Берию, это полнейший абсурд. Не было никакого взаимного контроля. Ни Берия Абакумова через эти органы «Смерш» не контролировал, ни тем более Абакумов не мог контролировать Берию. Это были три независимых контрразведывательных подразделения в трех силовых ведомствах

Сотрудники войсковых отделов ГУКР СМЕРШ.


В состав ГУКР «Смерш» с апреля 1943 года входили следующие отделы, начальники которых были утверждены 29 апреля приказом наркома обороны Сталина:
• 1-й отдел — агентурно-оперативная работа в центральном аппарате Наркомата обороны (начальник — полковник госбезопасности, затем генерал-майор Иван Иванович Горгонов);
• 2-й отдел — работа среди военнопленных, проверка военнослужащих Красной Армии, бывших в плену (начальник — подполковник госбезопасности Сергей Николаевич Карташев);
• 3-й отдел — борьба с немецкой агентурой, забрасываемой в тыл Красной Армии {начальник — полковник госбезопасности Георгий Валентинович Утехин);
• 4-й отдел — работа на стороне противника для выявления агентов, забрасываемых в части Красной Армии (начальник — полковник госбезопасности Петр Петрович Тимофеев);
• 5-й отдел — руководство работой органов «Смерш» в военных округах (начальник — полковник госбезопасности Дмитрий Семенович Зеничев);
• 6-й отдел — следственный (начальник — подполков¬ник госбезопасности Александр Георгиевич Леонов);
• 7-й — оперативный учет и статистика, проверка военной номенклатуры ЦК ВКП(б), НКО, НКВМФ, шифрработников, допуск к совершенно секретной и секретной работе, проверка работников, командиру¬емых за границу (руководитель, полковник А.Е. Си¬доров, видимо, был назначен позднее, т.к. в приказе от 29 апреля 1943 года данные отсутствуют);
• 8-й отдел — опертехники (начальник — подполковник госбезопасности Михаил Петрович Шариков);
• 9-й отдел — обыски, аресты, наружное наблюдение (начальник— подполковник госбезопасности Александр Еестафьевич Кочетков);
• 10-й отдел (отдел «С») — работа по особым заданиям (начальник — майор госбезопасности Александр Михайлович Збраилов);
• 11-й отдел — шифровальный (начальник — полковник госбезопасности Иван Александрович Чертов).

Структура Главного управления контрразведки "Смерш" НКО - МВС СССР (14.04.1943-15.03.1946)







Также имелись политотдел, состоявший из начальника — полковника Никифора Матвеевича Сиденькова и машинистки, аппарат 16 помощников (по числу фронтов) начальника ГУКР (69 человек, по должности — начальников отделений, старших оперуполномоченных и их помощников), административно-финансово-хозяйственный отдел (начальник — подполковник госбезопасности Сергей Андреевич Половнев), отдел кадров (начальник — полковник госбезопасности Иван Иванович Врадий) и секретариат (полковник Иван Александрович Чернов). Численность центрального аппарата ГУКР «Смерш» НКО составляла 646 чел.
Заместителями начальника УКР «Смерш» НК ВМФ были генерал-майоры береговой службы Алексей Павлович Лебедев и Сергей Григорьевич Духович.
Органам «Смерша» в действующей армии была определена штатная численность сотрудников. Управлению фронта, насчитывавшего более 5 армий, полагалось 130 сотрудников, не более 4 армий — 112, армейским ОКР — 57,окружным — от 102 до 193,причем наиболее многочисленным был ОКР «Смерш» Московского военного округа. Также были приданы войсковые соединения, охранявшие места дислокации органов военной контрразведки и фильтрационных пунктов, конвоировавшие арестованных военнослужащих Красной Армии. Так, ОКР «Смерш» бригады, дивизии и корпуса располагал для этих целей взводом, армейский отдел — ротой, управление фронта — батальоном.
Все начальники фронтовых управлений «Смерша» оставались на своих постах до конца войны или до ликвидации фронтов.
Вскоре после организации «Смерша» в июле 1943 года была утверждена директивой ГУКР «Смерш» «Инструкция по организации и проведению радиоигры с противником», а в сентябре 1943 года «Инструкция по организации розыска агентуры разведки противника».
Летом 1943 года была организована 1-я Москов¬ская школа ГУКР «Смерш» (начальник — подполковник Максим Константинович Кочегаров).

 

ИЗ ИНСТРУКЦИИ ПО ОРГАНИЗАЦИИ РОЗЫСКА АГЕНТУРЫ
РАЗВЕДКИ ПРОТИВНИКА
Утверждена ГУКР НКО «Смерш» 9 сентября 1943 г. и объявлена директивой ГУКР НКО «Смерш» № 49519 от 9 сентября 1943 г.
Розыск и ликвидация агентуры, забрасываемой против¬ником на нашу сторону, является важнейшей задачей орга¬нов «Смерш».
Для успешной борьбы с агентурой разведки противника необходимы:
а) правильная и четкая организация розыскной работы;
6} систематический контроль за выполнением меропри¬ятий, направленных к выявлению, розыску и задержанию вражеских агентов;
в) умелое использование всех агентурных и иных возможностей по выявлению и розыску агентуры противника;
г) тщательный допрос задержанных и разоблаченных агентов и диверсантов об известных им германских агентах с указанием подробных данных, облегчающих их розыск, методов работы, способов легализации и передвиже¬ния вражеских агентов в нашем тылу;
д) быстрое оперативное использование добытых материалов по указанным выше вопросам;
е) немедленная информация вышестоящих инстанций о каждом выявленном и задержанном агенте разведки противника, его показаниях о других известных ему агентах и новых методах работы вражеской агентуры;
ж) контакт в розыскной работе с органами НКГБ и НКВД. Розыскная работа требует от оперативного состава органов «Смерш» исключительной оперативности, большой инициативы и изобретательности.
I. Основание для розыска
Розыску подлежат все без исключения агенты разведки противника, и в первую очередь агенты, уже переброшенные на нашу сторону или намеченные к выброске в ближайшее время.
Основанием для объявления в розыск агента вражеской разведки являются:

а) показания арестованных и разоблаченных агентов разведки противника;
б) заявления и показания свидетелей;
в) показания военнопленных, бывших официальных сотрудников разведки противника;
г) сообщения зафронтовой агентуры и других наших агентов; д) списки и другие материалы на агентуру, изъятые в разведывательных органах противника.
Материалы, послужившие основанием для розыска, не должны вызывать никаких сомнений в их правдивости, поэтому при допросах заявителей и свидетелей необходимо тщательно выяснять, не являются ли их показания оговором или результатом сведения личных счетов, и, по возможно¬сти, перепроверять эти показания через других лиц.
Все добытые материалы немедленно сообщаются в Главное управление контрразведки «Смерш»,которое на основании полученных материалов дает указание подчиненным органам «Смерш» по ВЧ или шифром о розыске вражеских агентов, переброшенных на нашу сторону или подготовленных к выброске в ближайшее время.
II. Организация местного розыска
Получив данные о выброске агентов... в районе расположения воинских частей, обслуживаемых органом «Смерш», последний, уточнив по возможности время, место и обстоятельства выброски, немедленно:
а) организует розыск и задержание;
б) ориентирует о выброске ближайшие органы «Смерш», местные органы милиции и НКВД, которые принимают меры розыска по своей линии, а также вышестоя¬щий орган «Смерш».

III. Использование перевербованных агентов разведки противника
Для активизации работы по розыску вражеской агентуры надлежит использовать некоторых явившихся с повинной агентов разведки противника...
Перевербовка и освобождение агентов разведки противника в целях розыска германских шпионов и диверсантов, а также и лиц, известных им по совместному пребыванию в лагерях военнопленных, производятся только с предварительной санкции Главного управления контрразведки «Смерш» и при наличии следующих данных:
а) явка агента с повинной была действительно добровольной не является выполнением задания германской разведки или вынужденной явкой в силу сложившихся обстоятельств в момент или после выброски (потеря напарников, рации, документов, денег, получение серьезных ушибов и ранений при приземлении, выброску агента видели другие лица и т.д.};
б) агент дал конкретные показания о себе, назвал значительное количество известных ему германских шпионов и диверсантов;
в) показания, полученные от агента, не вызывают сомнений в их правдоподобности, а также и его поведение не вызывает никаких подозрений;
г) допросом других арестованных агентов не установлена изменническая, предательская деятельность вербуемого агента на территории, оккупированной немцами, в лагерях военнопленных и в школе германской разведки;
д) агент переброшен противником на нашу сторону не свыше 2—3 месяцев тому назад и обладает хорошей зрительной памятью.
Перевербованные агенты немецкой разведки могут быть использованы по розыску вражеской агентуры в подвижных оперативно-розыскных группах, запасных частях Красной Армии, а также и при проверке документов военнослужащих.
IV. Организация и порядок работы оперативно-розыскных групп
Оперативно-розыскная группа по активному розыску вражеской агентуры организуется в составе:
1. Старшего группы — оперативного работника «Смерш».
2. Перевербованного агента германской разведки.
3. Разведчика наружного наблюдения или младшего командира из приданной органам «Смерш» воинской части.
Оперативно-розыскная группа должна вести розыск агентуры противника на коммуникациях, ведущих к линии фронта, и в населенных пунктах, представляющих для германских разведывательных органов интерес по сбору шпионских сведений и осуществлению диверсионных актов.
Район работы подвижной оперативно-розыскной группы должен совпадать с районами выброски и действия вражеской агентуры, обучавшейся в тех же школах германской разведки, где обучался перевербованный агент.
При передвижении по железной дороге оперативно-розыскная группа ведет розыск в поездах, на крупных железнодорожных станциях, в буфетах, на продовольственных и питательных пунктах.
Останавливаясь на конечных пунктах маршрута и крупных железнодорожных станциях на несколько дней, группа ведет розыскную работу у военных комендантов, воинских касс, в станционных общежитиях для военнослужащих, наблюдает за военнослужащими, выходящими на перрон при, посадке в поезд и при выходе с перрона на вокзал или в населенный пункт, осматривает пункты, удобные для наблюдения за движением воинских эшелонов и грузов, посещает базары, расположенные в районе станции, и другие места в населенном пункте, где наиболее вероятно появление германских шпионов и диверсантов.
Передвигаясь водным путем, оперативно-розыскная группа ведет розыск на пароходах, пристанях. В пути и на пристанях проводит работу, аналогичную работе на железнодорожном транспорте.
Проезжая по шоссейным и грунтовым дорогам, оперативно-розыскная группа ведет розыск в пути следования. Останавливаясь в наиболее крупных населенных пунктах, группа осматривает места скопления военнослужащих и наиболее вероятного появления вражеских агентов.
При встрече перевербованного нами агента с известным ему немецким разведчиком или диверсантом он должен, по возможности, установить: когда и с кем прибыл этот германский агент на железнодорожную станцию или в населенный пункт, по какому адресу он остановился, где находятся его напарники, имеется ли у него радиостанция. О себе наш агент заявляет, что он якобы выполняет задание германской разведки, но не имеет связи с ней и поэтому желает выяснить, есть ли у немецкого агента, которого он встретил, рация, чтобы сообщить немцам о себе и получить указание от них по дальнейшей работе.
Встретив лицо, известное перевербованному агенту по совместному пребыванию в лагере военнопленных, он в беседе с ним обязан по возможности установить: когда и каким путем удалось этому бывшему военнопленному выбраться из немецкого лагеря и попасть на советскую сторону, чем он занимается в настоящее время, где служит и по какому адресу проживает. Кого из бывших военнопленных он встречал в советском тылу.
Опознав человека, подлежащего задержанию (агента германской разведки или бывшего военнопленного, содержавшегося вместе с нашим агентом в немецком лагере военнопленных), наш агент подает заранее обусловленный сигнал старшему группы и разведчику.
Оперативный работник и разведчик, ведущие наблюдение за нашим агентом, получив условный сигнал об опознании лица, подлежащего задержанию, дают возможность агенту переговорить с ним, а затем выбирают удобный момент и задерживают опознанного.
В исключительных случаях, когда это вызывается необходимостью, агент также принимает участие в задержании.
Задержанный немедленно доставляется в ближайший пункт милиции или в другой орган, где он подвергается тщательному личному обыску и первичному допросу.
Сразу же после задержания старший группы или разведчик связывается с нашим агентом и выясняет у него, кем является опознанный и что удалось ему узнать дополнительно о нем во время беседы при встрече. Полученные от агента сведения используются при допросе. В случае, если задержанный германский разведчик будет упорно отрицать свою принадлежность к разведке противника, проводится очная ставка задержанного с нашим агентом, ко¬торая оформляется соответствующим протоколом.
При задержании обязательно составляется подробная опись всего обнаруженного и изъятого при обыске у задержанного.

 

Оперативно-розыскные группы создаются при освобождении частями Красной Армии оккупированной немцами территории.
Эти группы направляются в населенные пункты, в которых дислоцировались ранее немецкие разведорганы и подчиненные им школы разведчиков и диверсантов.
Задачей оперативной группы является розыск известной перевербованному разведчику агентуры противника, обучавшейся в этих школах, а также выявление при его участии обслуживающего персонала и окружения школы.
В тех случаях, когда перевербованные агенты используются на розыскной работе в спецлагерях или запасных частях, их следует помещать в спецлагерь или часть на положении проверяемых им бойцов и с течением времени осторожно передвигать из одного подразделения в другое.
Такая агентура передается на связь оперативному работнику «Смерш», обслуживающему данную часть или спецлагерь.
При обнаружении среди военнослужащих вражеских агентов наш агент немедленно сообщает об этом оперативному работнику, а в случае наличия возможности для опознанного скрыться агент лично задерживает его.
Орган «Смерш», направивший перевербованного агента в запасную часть или спецлагерь, должен организовать тщательное наблюдение за ним с таким расчетом, чтобы он не имел возможности бежать и скрыться. Наблюдение должно вестись осторожно и незаметно для агента.
V. Заградительные мероприятия
Все заградительные мероприятия должны быть направлены к тому, чтобы исключить для агентуры разведки противника возможность безнаказанного перехода линии фронта, передвижения в прифронтовой полосе и в глубоком тылу, проживания в населенных пунктах и местах, удобных для укрытия.
Меры заграждения должны способствовать выявлению и аресту разведчиков и диверсантов, забрасываемых на нашу сторону.
На линии фронта и прилегающей к ней полосе необходимо:
1. Выявлять пункты переправы агентуры разведки противника и места, наиболее удобные для переброски вражеской агентуры на нашу сторону (стыки между воинскими остями, леса, болота, овраги и пр.).
2. В непосредственной близости от этих мест организовывать засады с таким расчетом, чтобы противник не имел возможности обнаружить задержание своего агента и в дальнейшем продолжал бы пользоваться этой переправой.
3. На выявленных и наиболее вероятных маршрутах движения вражеской агентуры от линии фронта в наш тыл также выставлять засады и подвижные посты.
4. В частях, занимающих оборону и расположенных в непосредственной близости от линии фронта, тщательно проверять документы у всех военнослужащих, не имеющих отношения к данной части.
5. Лиц, предъявляющих фиктивные или просроченные документы и вызывающих подозрение своим поведением, задерживать и подвергать тщательному обыску на предмет обнаружения компрометирующих их вещественных доказательств.
6. Военнослужащие, оказывающиеся в непосредственной близости от линии фронта без сопровождения представителя органа «Смерш» и имеющие на руках документы о том, что им якобы разрешается беспрепятственный переход через линию фронта, подлежат немедленному задержанию и направлению в ближайший орган «Смерш». При задержании они также должны подвергаться тщательному обыску.
7. Если обыск и тщательный допрос не дают возможности изобличить задержанного в принадлежности к разведке противника, но и не рассеивают подозрений, производится быстрая, но тщательная проверка его показаний, для чего по телефону или телеграфу запрашивается часть, где якобы служит задержанный, или органы НКГБ по месту его проживания.
8. Все гражданские лица, появляющиеся в полосе отселения и не имеющие на руках установленного образца удостоверений на право проживания в этом районе, задерживаются и в случае, если проверкой будет подтверждено, что они не являются военнослужащими, передаются в органы НКГБ. За гражданскими лицами, оставшимися с разрешения властей в полосе отселения, ведется тщательное агентурное наблюдение.
9. При вступлении частей Красной Армии в освобожденные от противника населенные пункты и прилегающие к ним районы тщательно проверяются подвалы (даже разрушенных зданий), чердаки, отдаленные от населенного пункта строения, землянки, овраги и другие места, где могут скрываться оставленные немцами разведчики и диверсанты.
Осмотр жилых помещений и каменных строений производить после предварительного осмотра их саперами и разминирования.
10. Через местное население устанавливать, кто при подозрительных обстоятельствах появился в населенном пункте незадолго до оставления его немцами, прибыл ли он в сопровождении военнослужащих германской армии, его поведение до занятия населенного пункта частями Красной Армии.
В городах и крупных населенных пунктах надлежит насаждать агентуру: а) в военных комендатурах; б) у военных комендантов ж.-д. станций; в) на продовольственных и питательных пунктах, в военных гостиницах.
Поставить перед этой агентурой задачу выявлять лиц с фиктивными документами и немедленно информировать о них соответствующий орган «Смерш». Орган «Смерш» должен организовать быструю и надежную связь с этой агентурой, чтобы каждый военнослужащий с подозрительными документами был задержан и тщательно проверен оперативным работником.
Проверка не должна ограничиваться просмотром документов. Необходимо запросить часть или учреждение, которыми якобы эти документы выданы, и лишь после подтверждения их подлинности считать проверку законченной.

Добавлено через 45 минут
Сухая статистика потерь и хроника назначений не отражает того, что происходило на передовой. Поэтому дадим слово ветеранам военной контрразведки. В отличие от «обычных» солдат и офицеров, до последнего времени они хранили в секрете то, чем занимались на фронте.
Была «официальная» точка зрения, продемонстрированная в знаменитом романе Владимира Богомолова «Момент истины (В августе сорок четвертого)» и во множестве других документальных и художественных произведений. В них доблестные чекисты борются и побеждают многочисленных немецких шпионов.
Работа сотрудников «Смерша» по розыску в прифронтовой полосе немецких разведчиков и диверсантов прекрасно показана в художественно-документальном романе Владимира Богомолова «Момент истины (В августе сорок четвертого)». Словосочетание художественно-документальный — не случайно. Начнем с того, что почти все процитированные в этом произведении документы текстуально идентичны соответствующим подлинным документам. «...Изменены несколько фами¬лий, названия пяти населенных пунктов и действительные наименование воинских частей и соединений. Добавьте к этому жаргон розыскников военной контрраз¬ведки...»
За время боев по освобождению Белоруссии погибли 236, и пропали без вести 136 военных контрразведчиков. Вот краткое описание смерти одного из этих людей.
В составе 5-й гвардейской танковой армии 3-го Белорусского фронта вела наступательный бой с против¬ником 19-я гвардейская танковая бригада, которую оперативно обеспечивал оперуполномоченный отдела контрразведки «Смерш» лейтенант В.М. Чеботарев. Одному из ее батальонов, была поставлена задача захватить переправу через реку Бобр и обеспечить дальнейшее передвижение наших войск в направлении Борисова.
Группе бойцов батальона, вместе с которой пошел особист, было приказано скрытно преодолеть боевые порядки немцев и нанести удар по обороняющему переправу противнику с тыла.
Военный чекист погиб в жестокой рукопашной схватке, когда группа вела бой с окружающим ее противником. Посмертно он удостоен звания Героя Советского Союза.
Хотя о подвигах большинства военных контрразведчиков мы уже никогда не узнаем. И дело не только в том, что почти всех их уже нет в живых, но и из-за того, что подвигом был каждый день, прожитый на той страшной войне.
Начнем с воспоминаний бывшего оперуполномоченного отдела «Смерш» 96-го отдельного гвардейского минометного полка А. А. Баранова. Вот что он рассказал украинскому журналисту В. Мостовому в мае 2003 года:
«Контрразведчики «Смерша» практически входили в командный состав воинских частей. И наш авторитет был очень высок. Ведь мы несли ответственность за боеспособность подразделений. Удостоверение с надписью «Смерш» по диагонали достаточно было показывать не разворачивая. Этому способствовало и то, что вместе с командирами и замполитами мы всегда были на передовой и в окопах. В моем полку из трех оперативных сотрудников выжил один я. По этой причине среди нас были не только кадровые чекисты, но и люди, подобранные из сержантского состава. Однако ситуация требовала равноправного положения оперативника и командира для успешного выполнения поставленных задач. Поэтому специальным приказом Сталина перед назначением в подразделения сержанты получали офицерскую форму, фактически, не будучи офицерами».
Также ветеран рассказал об отдельных методах борьбы с немецкими шпионами. Вот как обычно организовывали охоту на парашютистов. «Получив такую информацию (чаще всего от местных жителей прифронтовой полосы), мы создавали оперативную группу по перехвату десантников, которую, как правило, и возглавляли. Затем оцепляли район высадки врага и «вы¬числяли», с учетом местности, экипировки врага, его местонахождение. Потом замыкали кольцо оцепления и брали диверсантов. Попав в полное окружение, враг Редко оказывал существенное сопротивление. Некоторых диверсантов удавалось перевербовать, и отправить обратно к немцам с дезинформацией или заставить принять участие в радиоиграх».
Часто мы организовывали «коридоры» в линии Фронта для проведения наших агентов на вражескую территорию по заданию Центра.

 

Более серьезным противником были агенты, забрасываемые в советский тыл по линии немецкой военной разведки (Абвера), которых готовили для «глубокого оседания» в нашем тылу. По утверждению ветерана, «они имели хорошо сфабрикованные документы, правдоподобные «легенды», а часто даже советскую военную форму и боевые награды. Таких агентов выявляли по признакам фиктивности документов и особенностям экипировки. Например, скобы на наших военных билетах были из обычного железа и часто ржавели от пота и влаги. А немцы, перестаравшись, сделали их из нержавейки — на этом попался не один вражеский агент».
Также он опроверг миф о том, что «Смерш» принимал активное участие в организации заградотрядов. По утверждению чекиста, «это ошибочное мнение. Контрразведчиков на фронте было не много, и выполняли мы специфические задачи.
Заградотряды формировались в основном из сотрудников милиции, которые отлавливали в прифронтовой зоне дезертиров и паникеров.
Был такой случай. Наш полк остановился невдалеке от моего родного села в Тамбовской области, и мне удалось вырваться на побывку. Привез гостинцев, расположились с родней во дворе. Поговорить было о чем ,как-никак не виделись более двух военных лет. Не прошло и двух часов, как к дому подъехал конный дозор из вооруженных карабинами милиционеров. Мы — я. адъютант и шофер, — вооруженные автоматами, вышли навстречу. Прибывшие потребовали предъявить документы, но, увидев удостоверение смершевца, извинились и удалились. Хотя я подозреваю, что могло подействовать не столько удостоверение, сколько наше более мощное вооружение. Это и был заградотряд, который, оперативно получив информацию о подозрительных военных, выехал с проверкой».
Еще одним особо опасным видом воинских преступлений, с которым контрразведка «Смерш» вела бескомпромиссную борьбу, было дезертирство. Под дезертирством принято понимать самовольное оставление военнослужащим своей части или места службы с целью уклонения от участия в боевых действиях или дальнейшего несения службы.
Как явствует из документов, работа УКР «Смерш» фронтов в этой сфере велась по трем направлениям: информирование командования о состоянии дисциплины в частях, оперативные мероприятия по обнаружению намерений военнослужащих покинуть свою часть, организация заградительных мероприятий с целью недопущения случаев самовольного ухода военнослужащих в тыл. Главной причиной дезертирства «смершевцы» Северо-Западного фронта считали «нежелание служить в Красной армии из-за трусости».
Ведущая роль в борьбе с дезертирством отводилась заградительным мероприятиям, т.е. задержанию и тщательной проверке всех военнослужащих, появлявшихся в полосе фронта вне состава своих подразделений, следовавших в тыл, а также бойцов и командиров, в одиночку или группами передвигавшихся по тыловым дорогам фронта. Несли заградительную службу комендантские команды, войска НКВД, взводы и роты охраны «Смерш». Для прочесывания лесов, задержания дезертиров на дорогах и железнодорожных станциях создавались подвижные заградотряды, куда были включены оперативные работники контрразведки. Они имели право задержания и предварительного расследования с дальнейшей передачей задержанных «по подсудности». Заградотряды Северо-Западного фронта выполняли большой объем работы. Только с мая по июль 1943 года они задержали 5815 подозрительных лиц, из которых 5333 человека были направлены в воинские части, 194 арестованы, а остальные переданы прокуратуре, органам НКВД или препровождены на сборно-пересыльные пункты для проверки. Однако анализ задержаний позволил контрразведчикам сделать в июне того же года вывод о том, что существовавшая на Северо-Западном фронте система заградительной службы была недостаточно эффективной.
В апреле — июне из состава фронта были выведены и переброшены на другие участки 11, 27, 53 и 68-я армии35. Интенсивное передвижение большой массы войск и техники осложняло работу заградительной службы и увеличило число каналов проникновения дезертиров в тыл.
Так, в результате опроса задержанных дезертиров из числа среднего командного состава было установлено, что проезд от линии фронта в тыл практически свободен, так как из-за огромного потока транспорта на контрольно-пропускных пунктах документы тщательно не проверялись. Как правило, их спрашивали только у водителей, а тех, кто находился в кузове, «проверяли» лишь вопросами: «У всех имеются документы?» или «Это ваши люди?» и т.п. Получив утвердительный ответ, контролеры отправляли машины дальше.
Эффективность заградительных мер существенно снижалась из-за того, что занимавшиеся проверкой военнослужащие часто не знали правил заполнения документов и порядка передвижения командированных, не проявляли должной требовательности. По оценке «Смерша», отсутствовал контроль за пассажирами поездов, курсировавших по железнодорожным магистралям Северо-Западного фронта, вследствие чего «проезд военнослужащих в поездах без билетов и предварительной проверки документов... создает дезертирам и проходимцам условия для быстрого и беспрепятственного продвижения».
Отмечали контрразведчики и характерные особенности действий различных групп дезертиров. Так, рядовые солдаты, дезертировавшие без документов, пробирались в тыл глухими проселочными дорогами, обходя посты заградотрядов, Лица же начальствующего состава, дезертировавшие из частей, обычно пытались открыто пользоваться транспортом, изображая командированных по спецзаданиям. У этого вида дезертиров, как правило, были поддельные командировочные предписания, продовольственные аттестаты и чистые бланки с печатями. Например, у задержанного старшего техника-лейтенанта Каратаева при обыске было обнаружено 15 командировочных предписаний с подчищенными датами и несколько чистых бланков.
Обозначившиеся каналы проникновения в тыл могли быть использованы не только дезертирами, но и агентурой немецкой разведки. Поэтому органы «Смерш» стремились сделать все возможное, чтобы перекрыть эти каналы, Оперативные группы фронтовой контрразведки постоянно работали в прифронтовых городах: Демянске, Валдае, Осташкове, Крестцах. Наряду со своей основной задачей — задержанием агентуры противника они проводили мероприятия по задержанию пытавшихся укрыться в тылу дезертиров41. Было сформировано еще 5 оперативно-розыскных групп, которые курсировали по железным и грунтовым дорогам фронта42 и с 1 мая по 20 июня 1943 года в ходе проверки документов у военнослужащих задержали в общей сложности 1915 человек, в том числе 134 дезертира43, а в июне — июле было задержано 800 лиц, из которых 58 тоже оказались дезертирами44.

 

А вот воспоминания генерал-майора Леонида Иванова, которыми он поделился с журналистом А. Хинштейном. Ветеран прошел всю войну уполномоченным Смерша». Девять боевых наград, две контузии в память о той войне:
«...Я, когда пришел уполномоченным в батальон на знаменитых Ак-Монайских позициях, был по счету четвертым. Троих предшественников моих убили. Ведь в первые годы особист наравне с комиссаром дол¬жен был вести бойцов в атаку. А если погибнет командир — брать руководство на себя.
...Керчь — многострадальный город. Два раза его сдавали, два раза отбивали. Самая страшная мясорубка пришлась на май 42-го. Немцы прорвали фронт. Поднялась паника. Все устремились к Керченскому проливу — там было единственное спасение.
А фашист прижимает: идет на нас, его уже видно. Кто стреляется, кто петлицы срывает, кто партбилет выбрасывает.
Я и сам, грешным делом, решил, что пришла моя смерть. В плен попадать нельзя. Один только выход — стреляться. Нашел валун поприземистей, присел. Достал уже пистолет, и вдруг — какой-то моряк. Видно, выпивши. «Братцы! — орет. — Отгоним гадов!»
Никто бы на это и внимания не обратил, но отку¬да-то, словно в сказке, зазвучал «Интернационал». И верите — люди поднялись. Здоровые, раненые — бросились в атаку, отбросили фашистов на 5—6 километров...
...Тяжелее всего было в первый год, пока отступа¬ли. Боевой дух падал. Многие убегали к врагу. Бывало даже, что и командиров убивали, уходили целыми подразделениями. Чаще всего случалось это, когда в одном взводе оказывались земляки. Им проще было договориться. Но мы за этим следили. Если выявляли земляческую группу, разбрасывали людей по разным частям...
Ежедневно командованию докладывались сводки: кто неблагонадежен, где какой настрой. Естественно, Аля этого нужна была агентура. За всю войну не было у меня случая, чтобы солдат, отказался от сотрудничества.
Куда сложнее было поддерживать с агентурой связь. После ужина покемаришь часок-другой. А среди ночи вскакиваешь — и на передовую... В декабре 44-го командарм 5-й ударной Берзарин поставил мне задачу: не допустить случаев измены. Готовилось мощное наступление на Варшавско-Берлинском направлении.
Почти месяц я находился на передовой. С заданием справился. За эту работу (и за личное разоблачение агентов Абвера) меня наградили орденом Красного Знамени...
...Много хлопот доставляли нам членовредители. Какие только ухищрения не придумывали они, чтобы оставить фронт. Простреливали, например, конечности через флягу с водой или мокрое полотенце: тогда следов от пороха не видно. Или в бою поднимали руку над окопом: мы называли это «голосованием».
Один случай запомнился мне очень хорошо. Перед атакой боец подошел к сержанту: «Если не прострелишь руку — перебегу на ту сторону». Сержант выстрелил ему в голову. Потом явился с повинной. Его простили...
Членовредители и дезертиры действовали на солдат разлагающе. Потому-то в экстремальных случаях мы имели право расстрела...»
Вот только этим правом он не воспользовался ни разу. Это к вопросу о «кровожадности» особистов. Так же как и тема «заградотрядов».
«О заградотрядах говорят сейчас немало. Самое расхожее обвинение: «Смерш» и заградотряды стреля¬ли в спину нашим солдатам.
Не могу отвечать за все фронты, но на моей памяти такого не было. Заградотряд использовали мы в основном для поисков диверсантов и шпионов. Борьба с немецкой разведкой — это же была основная наша задача».
О том, как она решалась, ветеран рассказал немного. Хотя и в его лаконичном рассказе есть интересные факты.
«Регулярно во всех документах менялись зашифрованные метки. Немцы просто не успевали угнаться за нами. Странное дело: при всей своей скрупулезности они прокалывались на мелочах. Например, Абвер наладил выпуск фальшивых орденов Красной Звезды, которыми снабжал агентов. От настоящего не отличить. Только на подлинном ордене красноармеец был в сапо¬гах. На фальшивом — в обмотках.
Или красноармейские книжки. Они сшивали их не железными, а никелированными скрепками. Достаточно было взять в руки, чтобы понять: если нет следов ржавчины — документ поддельный».
А вот и пример охоты на вражеских агентов. «Помню, в районе Тирасполя к нам пришел пастух. Рассказал, что в прифронтовой полосе видел выброску каких-то парашютистов.
Мы начали проверять. В том районе на дне оврага нашли пять зарытых в землю парашютов." Командование заволновалось. Войска готовились к Ясско-Кишиневской операции. Шпионы могли сорвать все планы.
Оперативные группы принялись прочесывать местность. Через пару дней местный косарь сообщил, что встретил трех подозрительных солдат. Они угостили его сигаретой, хотя это было неслыханной роскошью. А при появлении военных засуетились и ушли.
Косарь запомнил, что у одного из них на вещмешке карандашом было написано число 23. Очень ценная за¬цепка! Она и помогла-то нам обнаружить первого шпиона: в 194-м запасном полку.
Допрашиваю его. «Откуда прибыл?» — «Был ранен, лежал в Тамбове». А я-то сам — тамбовский. «В каком госпитале? Какая улица?» Называет. Тогда беру красноармейскую книжку: скрепки никелированные.
Деваться некуда, пришлось сознаваться. Выдал своих напарников.:.
...Они должны были взорвать мост в районе Балты. И главного их — капитана — тоже взяли. Он получил уже назначение в отдел кадров 5-й ударной армии. Представляете, какой вред этот шпион мог нанести?»
А вот другая «шпионская» история — про повара. Ее Довольно часто цитируют в публикациях, посвященных «Смершу». Вот как все происходило на самом деле.
«Самое, наверное, занятное разоблачение случилось тогда же — накануне, кишиневского наступления, через зафронтовую агентуру нам сообщили, что в 49-й стрелковой дивизии находится агент Абвера. Была известна его фамилия. И еще — что перед войной он ра¬ботал поваром в «Метрополе».
Данных достаточно. Послали шифровку в «Смерш» дивизии. Но оттуда отвечают: такого человека у нас нет. Тогда выезжаю сам.
Еле-еле переправился на плацдарм — со всех сторон дивизия обстреливалась немцами. Приказал собрать все списки, включая убитых, раненых и командированных. Изучал три дня. Действительно, нет шпиона.
Собрался уже уезжать. На рассвете начальник «Смерша» накрыл завтрак. Что за черт, думаю, больно вкусно приготовлено.
А подполковник — Васильев его фамилия — похваляется: у меня, мол, во взводе охраны служит профессиональный повар. Сказал — и буквально окаменел: понял, что списков смершевского взвода мы-то и не проверяли!
Стали смотреть: точно, та самая фамилия. Это он — повар-шпион. Но как доставить его с крохотного плацдарма, не вспугнув?
Вызываю на беседу. В штабе армии, говорю, у нашего генерала больной желудок. Нужно диетпитание. Не согласитесь ли вы у нас послужить?
Он, понятно, с радостью. Оформляем ему документы на убытие. Привозим в армейский «Смерш». Тут-то шпион и раскололся.
Оказалось, он чуть-чуть не ушел к немцам с собранными уже данными о готовящемся наступлении. И что особенно опасно, собирался похитить оперативные документы из отдела контрразведки...»

 

А вот фрагменты воспоминаний о войне генерал-лейтенанта Александра Ивановича Матвеева, который был призван в органы военной контрразведки через несколько часов после начала войны с поста первого секретаря Запорожского горкома комсомола и ушел в отставку уже в 80-е годы с должности первого заместителя начальника Третьего главного управления (военная контрразведка) КГБ СССР.
Первых вражеских агентов он разоблачил уже в сентябре 1941 года. Вот что об этом он рассказал журналисту газеты «Красная Звезда» Александру Бондаренко:
«Как-то ночью боевое охранение задержало трех военнослужащих — старшину и двух бойцов с оружием, выходивших из окружения. А уже было известно, что противник настойчиво забрасывает к нам диверсионные группы. Доставили окруженцев ко мне, при проверке я обнаружил, что документы у них поддельные... Начал работать более целенаправленно... Один сказал, что родом из Запорожья».
Понятно, что такой шанс для проверки личности задержанных особист не мог упустить. Ведь он обстанов¬ку в городе хорошо знал... «Боец сказал, что работал на заводе «Интернационал». Да, есть такой завод. Но когда я спросил фамилию секретаря райкома, он ответить не смог. И на других вопросах «поплыл». В общем, длительная у меня с ними работа была, и, в конце концов, тот, что был с петлицами старшины, признался, что они составляют диверсионную группу, заброшенную с целью совершения диверсий в районе Волновахи, а потом — в Запорожье».
А дальше началось самое сложное — арестованных нужно было доставить в штаб армии и вернуться обратно в свою часть. Первую часть приказа он выполнил успешно, а вот обратно пришлось прорываться с боями. Населенные пункты, через которые на грузовике он ехал с пятью бойцами, уже были заняты немцами. Им повезло. Все вернулись живыми.
Хотя он мог погибнуть еще в августе 1941 года на Днепре в районе населенного пункта Балки. Тогда был получен приказ любой ценой задержать продвижение противника. Вот как он вспоминает те дни: «Ежедневно шли исключительно тяжелые бои, наши позиции непрерывно атаковали танки, самоходки, артиллерия, пехота... В конце концов, мы выдохлись, противник обнаглел, в один прекрасный день немцы подошли к нашим позициям вплотную, началась рукопашная. «Ну что ж Саша, теперь настала наша очередь», — сказал мне комиссар полка Слесаренко. Он поднял боевое знамя полка — и нас всех как ветром вынесло из окопов, бы¬ла такая драка, что трудно себе представить. Все перемешалось Дрались, чем могли, — винтовками, автоматами, сапогами, кулаками, душили друг друга, били головой о камни... Наконец немцы не выдержали, побежали, а мы их преследовали километров, наверное, 6 — 7. Причем они бежали, мы — за ними и не стреляли, вот что интересно. Стремились догнать и доколотить... Но потом они выдвинули танки и нас немножко отрезвили. Как видите, мы и в 47-м году не всегда драпали...»
Всю войну оперативные работники «Смерша», обслуживающие полки, находились «вместе с войсками, там, где была оперативная необходимость в их присутствии. Вообще их место там, где его подразделения, и если полк участвовал в бою, оперативный работник не мог просто наблюдать за этим. Кроме контрразведывательного обеспечения войск, он при необходимости еще непосредственно участвовал и в боях. Как свиде¬тельствует опыт, чаще всего оперативный работник находился рядом с командиром полка».
Хотя особистам приходилось быть не только на переднем крае, но и участвовать в тайной войне. При этом рисковали они немногим меньше, чем бойцы в окопах.
Один из случаев из повседневной службы ветерана, который произошел в ноябре 1941 года. «...Когда готовились к наступлению на Ростов-на-Дону, нам для усиления артиллерийского и пулеметного огня придали бронепоезд. Через свои оперативные связи мы узнали, что туда проник немецкий агент, который склоняет личный состав к измене, чтобы вывести бронепоезд и сдаться немцам. Ну, задержали мы его. В комендантском взводе был домик, туда его ко мне и привели, Дело было вечером, темно уже... Солдат-автоматчик за дверью дежурил, а я за столом сидел, допрашивал. Во всем признавшись, он неожиданно бросился в соседнюю комнату, где спали бойцы комендантского взвода. Во мне вдруг пробудилась какая-то необыкновенная сила. Я тоже сорвался с места, выхватил маузер и так с ходу в живот пистолетом ему ударил, что он тут же выронил автомат, которым уже успел завладеть. Это мне на всю последующую войну, на всю жизнь запомнилось: с врагом надо быть бдительным».
Также он коснулся темы заградотрядов. По его словам, «никаких заградительных мероприятий мы ни разу не проводили. А то, что связано с ведением боя, — и отступление было, и паника была, — и тут мы действовали вместе с командирами. Но это были не каратель¬ные мероприятия, а чисто оперативные...». Возможно, что под этими процедурами подразумевался расстрел дезертиров и паникеров.
Рассказ чекистов-ветеранов мы дополним мнением историка В. Воронова. Он также считает, что фронтовые особисты были не такие уж кровожадные люди. В качестве аргументации своей точки зрения он приводит такие доводы.
Во-первых, для расстрела нужно было получить санкцию командования. Оговоримся, что в отдельных случаях особист мог действовать самостоятельно. Например, если кто-то из военнослужащих пытается перейти на сторону врага. Такие случаи были, и они описаны в архивных документах.
Во-вторых, пресловутые заградотряды. Следует различать заградительно-контрольные подразделения (на полк приходилось 3—4 человека) «Смерша» и заградотряды, которые подчинялись непосредственно политработникам.
В задачу первых входила охота на дезертиров и паникеров (они проверяли документы в прифронтовой полосе). На вооружении у них не было пулеметов, из которых якобы особисты расстреливали советские воинские части.
А вторые находились в удалении от передовой, прикрывали войска с тыла от диверсантов и вражеских десантов, задерживали дезертиров, которые, к сожалению, были, наводили порядок на переправах, направляли отбившихся от своих подразделений солдат на сборные пункты».
В третьих, не столь массовыми были и репрессии. О судьбах тех, кто прошел через спецлагеря НКВД, было рассказано в предыдущей главе. На самом деле большинство советских военнослужащих погибли в немецком плену.

 

Согласно итоговой сводке германского командования всего за годы войны в плен попало 5 млн. 754 тыс. советских солдат и офицеров, в том числе в 1941-м — 3 млн. 335 тыс., а в 1945-м — 34 тыс.
По другим данным немецких источников, к 1 декабря 1941 года было захвачено в плен 3 млн. 807 тыс. советских военнослужащих (только на территории Белоруссии в июле 1941 года было пленено до 500 тыс. военнослужащих, свыше 600 тыс. погибло в боях).
Учитывая, что большинство пленных в 1941 году погибло от репрессий, голода, болезней (к весне 1942 года в лагерях оставалось лишь 1,1 млн. человек), цифру 3 млн. 335 тыс. пленных следует считать заниженной за счет умерших в лагерях без должной регистрации, а также за счет тех 200 тыс. пленных, что еще в 1941 году были зачислены в германскую армию в качестве вспомогательного персонала — «добровольных помощников». Поэтому общее число пленных мы увеличиваем до 6,2 млн. человек, из которых от 100 до 200 тыс. из плена бежали, 1 млн. 836 тыс. после войны вернулись на родину, от 100 до 200 тыс. (почти исключительно выходцы из Западной Белоруссии и Западной Украины) остались в западных оккупационных зонах Германии и Австрии и не смогли вернуться на родину, примерно 4 млн. погибли в фашистском плену. Поэтому мы лишь кратко расскажем об этом направлении работы «Смерша».
Опасная работа по розыску немецких агентов, диверсантов, бывших белогвардейцев, националистов — обширное поле деятельности сотрудников розыскных отделов «Смерша». Для ориентировки в поисках чекистами составлялись алфавитные списки, фотоальбомы и сборники разыскиваемых лиц. В феврале 1944 года Для служебного пользования был издан «Сборник материалов об органах германской разведки на советско-германском фронте», в апреле того же года — сборник о финской военной разведке.
Незаменимыми помощниками чекистов были агенты-опознаватели, бывшие пособники немцев, явившиеся с повинной. Они помогали опознавать шпионов, диверсантов, активных националистов в тылу советских войск.
Розыском и зафронтовой разведкой занимался 4-й отдел ГУКР «Смерш», во главе которого с апреля 1943-го по февраль 1944 года был генерал-майор Петр Тимофеев, с февраля 1944 года и до конца войны — генерал-майор Георгий Утехин.
Согласно последним «официальным» данным «с 1 октября 1943 года по 1 мая 1944 года советской контрразведкой переброшено в тыл противника 345 зафронтовых агентов, в том числе 50 перевербованных германских разведчиков; вернулись по выполнении зада¬ний — 102. Внедрились в разведорганы — 57, из них 31 вернулся, остались выполнять задания «Смерша» — 26. В ходе операций перевербованы 69 германских разведчиков, из них по паролю в советские органы госбезопасности явились 29, остальные остались в немецких разведшколах.
По данным разведчиков, возвратившихся из тыла врага, задержано 43 германских агента. Всего за указанный выше период было выявлено 620 официальных сотрудников и 1103 агента разведорганов противника. Из числа выявленных агентов арестованы органами «Смерша». 273».
С помощью агентов, внедрившихся в т. н. «Русскую освободительную армию» (РОА) Власова, из частей и карательных отрядов РОА перешли на сторону Красной Армии и партизан 1202 человека. Летом 1944 года по предложению Абакумова орденами и медалями были награждены 14 зафронтовых разведчиков и агентов-опознавателей.
В качестве примера, сходного с описываемыми в романе Владимира Богомолова событиями, можно привести операцию по розыску немецких агентов в тылах 2-го Белорусского фронта, проведенную УКР «Смерш» фронта в ноябре 1944 года. В ней участвовали 56 подвижно-поисковых групп, 61 подвижный патруль и 279 заградительных постов.
Операции по задержанию немецких разведчиков и диверсантов часто сопровождались перестрелками и гибелью сотрудников военной контрразведки. В качестве примера можно вспомнить документы, процитированные в романе Владимира Богомолова.
Более опасной была работа зафронтовых разведчиков. Журналист В. Кодачигов так оценивает результаты их работы: «С апреля 1943 г. по февраль 1944 г. по заданию военных контрразведчиков в органы и школы Абвера и СД внедрились 75 советских разведчиков, причем 38 из них за указанный период возвратились после выполнения задания. Пришедшие в разное время из тыла противника зафронтовые агенты представили сведения на 359 официальных сотрудников германской военной разведки и на 978 выявленных шпионов и диверсантов, подготавливаемых для переброски в расположение частей Красной Армии. Впоследствии 176 вражеских лазутчиков, переброшенных немцами в советский тыл, были арестованы органами «Смерша». Кроме того, благодаря усилиям контрразведки 85 агентов немецких спецслужб после заброски их на сторону частей Красной Армии явились с повин¬ной. Пятеро завербованных сотрудников германской разведки оставались работать в своих подразделениях по заданию советской контрразведки.
В 1943—1944 гг. ГУКР «Смерш» и его фронтовые управления для сбора сведений о разведорганах и спецшколах противника, внедрения в них, а также захвата кадровых сотрудников, агентов и нацистских пособников стали широко практиковать заброску в немецкий тыл агентурных групп, в состав которых входили оперативные работники, агенты и радисты. За январь — октябрь 1943 года во вражеский тыл направлено 7 агентурных групп, подчиненных непосредственно ГУКР «Смерш», в составе 44 человек. За время пребывания на территории врага они привлекли к сотрудничеству с советской контрразведкой 68 человек. Потери всех групп составили только 4 человека.
Наряду с этим в период с 1 сентября 1943 года по 1 октября 1944 года на вражескую территорию были заброшены 10 групп (78 человек) фронтовыми управлениями военной контрразведки. Им также удалось привлечь к сотрудничеству 142 человека. Шестеро агентов внедрились в немецкие разведорганы»'.
Так, в Смоленской диверсионной школе смогли привлечь к работе на советскую разведку 29 курсантов разведчик 00 Калининского фронта Алексей Соболев и завербованный им агент Абвера, бывший командир РККА Петр Голокоз (оба были награждены орденом Красного Знамени). Позднее в эту же школу был внедрен Константин Богданов.
На Ленинградском фронте с 1943 года по август 1944 года из регулярных частей, полицейских подразделений и административно-хозяйственных служб РОА на сторону партизан перешло свыше 5 тысяч человек. Это стало успехом 00 НКВД — УКР «Смерш» Ленинградского фронта, сотрудниками которого с января 1942 года и до августа 1944 года было подготовлено и направлено в тыл к немцам: «50 оперативных работников, 168 разведывательно-диверсионных групп в составе 1090 разведчиков и 135 радистов, 726 агентов-разведчиков, агентов-маршрутников, связников, вербовщиков. Оперативными группами, действовавшими при десяти партизанских бригадах (1 — 8-й, 10-й и 13-й), завербовано 890 агентов из числа местных жителей оккупированных районов. Из этого контингента в количестве 390 человек были организованы 72 резидентуры». Кроме того, действовавшие в тылу врага разведывате¬льно-диверсионные группы и опергруппы при партизанских бригадах взорвали и пустили под откос 71 железнодорожный эшелон с живой силой и техникой противника; подорвали один вражеский бронепоезд; вывели из строя 30 железнодорожных и шоссейных мостов; уничтожили 101 склад с боеприпасами, горючим и продовольствием

 

Успешная работа особистов и их агентов за линией фронта не гарантировала того, что после возвращения с задания их ждет награда или спокойная жизнь. Иногда эти люди попадали в ГУЛАГ.
Вот типичный пример. Осенью 1941 года ветеринарную службу в 38-й кавалерийской дивизии возглавлял военврач второго ранга А. А. Полозов. Этот человек сотрудничал с Особым отделом дивизии. Потом он попал в окружение, был ранен, несколько месяцев провел в концлагерях и, в конце концов, согласился сотрудничать с немцами. Его план был простой. Установить контакт с партизанами или попытаться пересечь линию фронта.
Должность начальника парашютно-десантной группы в Абверкоманде-203 (там он числился под фамилией Краков), которая располагалась в Борисове, позволяла реализовать тайный план. Ведь ему поручили подготовить для заброски в тыл Красной Армии группу Диверсантов.
Перед отправкой первой же подготовленной им, группы в составе Анны Кодацкой, Надежды Рыбак и Веры Цибульской Краков «засвечивается»; намеками дает понять Кодацкой, что после приземления в советском тылу ей следует «поступать как лучше». Так поступали многие будущие агенты «Смерша».
Вот цитата из официального документа того времени — справки, подготовленной офицерами «Смерша» 2-го Белорусского фронта:
«В ночь на 21 июля 1943 года в районе Ровеньки Воронежской области были выброшены на парашютах агенты-разведчики Кодацкая Анна Ефимовна, Рыбак Надежда Петровна и Цибульская Вера Николаевна... Учитывая их добровольную явку и правдивое поведение, все три разведчицы с санкции ГУКР «Смерш» были перевербованы нами и использовались: Рыбак и Кодацкая — для фронтовой работы, Цибульская — для опознания известных ей агентов «203-й Абвергрулпы».
Агент Кодацкая была послана с заданием завербо¬вать Кракова для работы в нашу пользу. Вручив письмо Кодацкая должна была предложить Кракову работать в нашу пользу и после этого выполнять его инструкции... Начальник 2-го отдела управления контрразведки «Смерш» 2-го Белорусского фронта майор Котелков». А дальше все было так, как планировали «особисты». Вербовка ветврача и его плодотворная работа на советскую контрразведку. Почти в каждой группе был его агент. Поэтому почти все «питомцы» 203-й Абвергрулпы были арестованы. Многие из них дали показания в отношении «фашистского прихвостня» Кракова.
В 1944 году бывшему ветврачу пришлось срочно самому уходить за линию фронта. Кто-то сообщил руководству Абверкоманды-203, что он советский разведчик. Его арестовали особисты 30 марта 1944 года и отпраздновали очередную «победу». Ведь они задержали без единого выстрела матерого шпиона. Может быть, кто-то из участвовавших в операции получил пра¬вительственную награду.
Через полгода Особое совещание при НКВД СССР постановило: «Полозова А.А. за измену Родине заключить в исправительно-трудовой лагерь сроком на двадцать лет». А ведь могли расстрелять. Смягчающими обстоятельствами были явка с повинной и сотрудничество со следствием.
Его реабилитировали спустя 47 лет. Вот цитата из официального документа. Из заключения по уголовному делу № Н-17629 в отношении Полозова А.А.:
«...Имеющиеся в уголовном деле доказательства и данные, полученные при дополнительном расследовании, опровергают выводы обвинительного заключения о виновности Полозова в измене Родине и свидетельствуют не о переходе его на сторону врага, а о внедре¬нии его в германские разведорганы с целью продолжения борьбы с немецко-фашистскими захватчиками... По сведениям 4-го отдела ГУКР «Смерш»... Полозов освободил из лагерей, перевербовал, убедил явиться в советскую контрразведку с повинной и перебросил через линию фронта более 40 человек».

 

При наступлении советских войск смершевцы в числе первых оказывались в освобожденных городах, выполняя специальные задания командования. Так, 13 октября 1944 года в еще удерживавшейся немцами Риге опергруппой УКР «Смерш» 2-го Прибалтийского фронта в составе пяти чекистов под руководством капитана Михаила Поспелова с боем была захвачена картотека подразделения Абвера в Риге «Абверштелле-Остланд» и перебиты все находившиеся при ней работники Абвера. Всю ночь смершевцы вели бой с подошедшим к немцам подкреплением, до тех пор, пока в город не вступили наши передовые части, что вынудило немцев бежать. Поспелов был ранен, но вскоре вернулся в строй. Он был награжден орденом Красного Знамени.
Органы военной контрразведки в Военно-морском флоте, как уже отмечалось, были реорганизованы в самостоятельную структуру — 3-е Управление Наркомата ВМФ СССР в феврале 1941 года (отметим, что сам наркомат был выделен из Наркомата обороны СССР в самостоятельное ведомство 30 декабря 1937 года). К началу Великой Отечественной войны морские осо¬бисты «осуществляли оперативное обслуживание» четырех флотов (Балтийского, Черноморского, Тихоокеанского и Северного) и четырех флотилий (Каспийской, Амурской и образованных после вхождения в СССР Молдавии и Западной Белоруссии Дунайской и Пинской) с кораблями всех типов, морской авиацией, береговой охраной и т.д. Ведением следствия по делам арестованных моряков в 3-м управлении НКВМФ занималась следственная часть (начальник — майор ГБ Николай Иванович Макаров).
В начале войны погибли сотни морских контрразведчиков в боях на Балтике и Черном море.
В ведение НКВД флотская контрразведка была передана позже «смежных» органов в Красной Армии. Постановлением ГКО № 1120сс от 10 января 1942 года 3-е Управление НКВМФ было преобразовано в 9-й отдел Управления особых отделов НКВД во главе с но¬вым руководителем — майором госбезопасности Петром Андреевичем Гладковым, бывшим начальником 00 Карельского фронта.
С прежним начальником — дивизионным комиссаром Андреем Ивановичем Петровым произошла непри¬ятная история. Он был снят с должности, в мае того же года арестован и в январе 1943 года Особым сове¬щанием НКВД осужден на 3 года заключения в лагере (с использованием на административно-хозяйственной работе) за «преступную практику применения извра¬щенных методов в следствии (избиение арестованных, вымогательство вымышленных показаний) и искусственное заведение дел об антисоветских организациях», вместе с ним были осуждены руководители Особого отдела Черноморского флота бригадный комиссар Михаил Михайлович Кудрявцев и батальонный комиссар Петр Яковлевич Петровский (впоследствии все амнистированы)1.
Так же, как и в РККА, начальники 00 эскадр, военно-морских баз, войск береговой охраны, военно-мор¬ских академий и училищ имели двойное подчинение — Особому отделу флота/флотилии и комиссару соединения, уполномоченные 00 на кораблях — своему начальству по линии Особого отдела и комиссару корабля.
Чекисты Балтики вместе с моряками Балтийского флота первыми встретили войну. В 1941—1943 гг. Особый отдел Краснознаменного Балтийского флота возглавлял дивизионный комиссар Алексей Павлович Лебедев, с 1943 года — генерал-майор береговой службы Валентин Васильевич Виноградов.
В подчинении Особого отдела КБФ находился заградительный отряд (в состав которого входила группа морских особистов и подчиненная им в оперативном плане рота численностью 375 чел.), действовавший в начале войны в Эстонии и потерявший в боях во время отступления из Таллинна убитыми и ранеными 60 % бойцов и офицеров.
На Балтике морским особистам противостояли подразделения Абвера «Абвернебенштелле-Ревал» во главе с фрегаттен-капитаном Целлариусом, базировавшееся в Таллинне, с пунктами авиационной и морской разведки, «Кригсорганизацион Финлянд» (КОФ), в ведение которого входили отряды эстонских диверсантов, и другие разведорганы немцев («Руслан Норд», «Норд Поль» и т.п.). Агентов-диверсантов немецкие разведчики гото¬вили в многочисленных разведшколах в Прибалтике; всего за два года, с 1942-го по 1944-и, их окончили около 200 чел., среди которых было много эстонцев.
Розыском немецких агентов занимались сотрудники 00 КБФ, с июня по декабрь 1941 года арестовавшие, по неполным данным, около 40 немецких агентов, и бойцы вышеназванного заградотряда 00 КБФ, задержавшие более 6 тыс. чел.
В ходе проводившейся опергруппой (во главе с Константином Анкудиновым) Особого отдела КБФ операции «Залив» (конец 1942-го — начало 1944 года) была сорвана попытка Абвергрулпы в поселке Волосово (Ле¬нинградская область) внедрить своих агентов в берего¬вые части флота. С помощью местных партизан, а также военнопленных, сохранивших верность Родине, чекистам удалось задержать несколько немецких агентов.
Также особистами Балтфлота забрасывались в оккупированные немцами районы Эстонии и Ленинградской области зафронтовые разведчики — до конца 941 года 94 чел., из них 7 пропали без вести. В феврале 1942 года эта линия работы перешла в ведение Ленинградского УНКВД и разведотдела Ленинградского фронта.
Деятельность сотрудников особых отделов Черноморского флота неотделима от героизма и трагедии советских моряков в 1941—1942 гг. Среди героев обороны Одессы, Севастополя, Крымского полуострова, Тамани и Новороссийска — десятки чекистов. Известна геройская гибель чекиста-политрука Петра Силаева. Плененный фашистами, он взорвал гранатой несколь¬ких оккупантов, пожертвовав и своей жизнью.
Главной задачей черноморцев-чекистов была в этот период борьба с дезертирами и паникерами. Было за¬держано заградотрядами более 4 тыс. чел., расстреляно более 200 моряков, в основном без суда. Не обошлось и без нарушений законности, за что и были на¬казаны руководители контрразведки как на флоте, так и в центральном аппарате в Москве.
Хотя военно-морские чекисты боролись не только с беглецами, но и с агентурой противника. В начале 1943 года они разоблачили немецкого агента Отто Плонера, который служил чертежником в одном из отделов штаба Черноморского флота.
Другой пример, уже из области оперативных игр. В осажденном Севастополе флотские чекисты выявили три конспиративные квартиры, где вражеские лазутчики могли укрываться и переодеваться. Хозяева этих шпионских «гардеробов» согласились сотрудничать с органами госбезопасности. В результате часть германских агентов, посетивших эти квартиры, была арестована. Остальные были взяты под наблюдение особистами.
Морские военные контрразведчики столкнулись почти с теми же проблемами, что их сухопутные коллеги. В директиве НКВД СССР от 8 марта 1942 года говорилось о том, что большая часть отправляемой в вышестоящие подразделения военной контрразведки информации является устаревшей и непроверенной. Объяснение этому простое. Ведь они не располагали агентурой в военно-разведывательных подразделениях противника, а посылать за линию фронта разведывательно-диверсионные группы, из-за специфических особенностей театра военных действий, было крайне сложно.

 

Новая реорганизация флотской контрразведки произошла одновременно с образованием ГУКР «Смерш» НКО. Как уже упоминалось, согласно постановлению Совнаркома СССР на базе 9-го отдела УОО было создано Управление контрразведки «Смерш» НКВМФ, с задачами, аналогичными тем, которые решением советского руководства были поставлены перед военной контрразведкой Красной Армии, и с прямым подчинением наркому ВМФ адмиралу флота Н. Г. Кузнецову. Таким образом, была восстановлена структура, существовавшая в 1941—1942 гг., во главе с произведенным уже в комиссары ГБ Петром Андреевичем Гладко¬вым, назначенным приказом наркома Кузнецова 3 июня 1943 года.
В новое управление вошли 4 отдела, следственная часть, отделения шифровальной связи, оперативной техники и др. Кадры для морской контрразведки — офицеры со средним образованием (возрастом от 20 До 35 лет) готовились в течение года в учрежденной приказом наркома Кузнецова с 1 марта 1944 года Вы¬сшей школе контрразведки ВМФ «Смерш». Занятия Фактически начались 15 мая 1944 года, этот день при¬казом адмирала флота Кузнецова был объявлен годовым праздником школы. Существовали также курсы подготовки оперсостава для отделов «Смерша» всех четырех флотов.
На Балтике в тот период особисты КБФ вновь начали вести зафронтовую работу с целью обнаружения немецкой агентуры на флоте. Был организован лыжный отряд из 12 агентов-боевиков для захвата немецкой агентуры, действовавший группами по 2—3 человека в Лужской губе, на побережье Копорского залива и в других оккупированных районах Ленобласти, успешно выполнивший задания по выводу из немецкого тыла 6 военных разведчиков Балтфлота и задержанию 2 немецких агентов. Но в целом в 1943 году зафронтовые операции «Смерша» флота были не очень удачными. Более успешными стали операции по внедрению агентуры в немецкие разведцентры в 1944 году («База», «Маяк», «Риф», «Шторм» и др.). Успеху способствовало создание в апреле 1944-го школы подготовки зафронтовых разведчиков ОКР «Смерш» КБФ, где изучалась топография, приемы конспирации и т.д. В 1944 году было заброшено в немецкий тыл 26 разведчиков, окончивших школу. Из них вернулись 13, 6 погибли, 7 про¬пали без вести. Всего на Балтике в 1944—1945 гг. сотрудники ОКР «Смерш» КБФ провели 12 зафронтовых операций, из 31 заброшенного в тыл к немцам агента вернулись 16, погибли 7, неизвестна судьба 8 чел.
Для работы в освобожденных от немецких оккупантов приморских городах СССР (в Прибалтике, особенно в базах флота в Лиепае и Вентспилсе, на Черноморском побережье, на Дунае) и стран — бывших сателлитов Германии и Японии (Болгарии, Румынии, Финляндии, Кореи), а также в польских портовых городах Гданьск и Гдыня при особых отделах соединений со¬ветского ВМФ создавались опергруппы УКР «Смерш» НКВМФ, с задачей выявления немецких агентов, изменников Родины и т.п. элементов. Успеху в работе способствовало знание чекистами-моряками иностран¬ных языков, которым их учили в уже упоминавшихся Высшей школе и на курсах.
В итоге в Прибалтике в течение 1944 года было арестовано 137 немецких шпионов и 280 коллабораци¬онистов, а в восточнопрусских городах Кенигсберге и Пиллау в 1945 году были арестованы 17 немецких агентов. В этих операциях чекистам помогали около полусотни местных немцев, использовавшихся в качестве агентов-опознавателей, На балтийском побережье Польши морские «особисты» арестовали 17 чел., 18 чел. передали вновь создаваемым органам безопасно¬сти Польши, 50 чел. были направлены на проверку в лагеря НКВД.
В Таллинне осенью 1944 года чекисты Балтфлота во главе с начальником 00 КБФ генерал-майором бере¬говой службы Валентином Васильевичем Виноградовым и начальником отделения 00 КБФ подполковни¬ком Николаем Григорьевичем Лобановским ликвидиро¬вали нелегальную переправу, служившую плацдармом для бегства из Советской Эстонии в Швецию сотруд¬ничавших с немцами местных националистов.
Успешно действовали опергруппы отдела «Смерш» Балтфлота в Курляндии и Лиепае в мае 1945 года. В этом районе чекистами были захвачены 27 резидентов и агентов немецкого разведоргана «Фалост-1», всего за два месяца работы в Курляндии были арестованы (и позднее осуждены) 92 чел.
Не очень удачно прошла операция морской контрразведки на датском острове Борнгольм, освобожденном 9 мая 1945 года, в День Победы, от группировки вермахта. На остров был направлен всего один флотский чекист, который, естественно, не смог провести розыск немецких агентов и проверку освобожденных из плена солдат и офицеров РККА. Эту работу при¬шлось делать армейским контрразведчикам.
Другие, более удачные операции чекистов Балтийского флота были отмечены орденами и медалями — был награжден 631 чел. Не дожили до победы 44 погибших в боях и 85 пропавших без вести морских контрразведчиков КБФ.
На Черноморском флоте после наступления советских войск и освобождения портов Болгарии и Румынии главными задачами контрразведчиков стала борьба с действовавшими в Крыму и на побережье Азовского моря немецкими разведорганами «МАК», «НБО» и морской разведкой «Кондор», а также румынской спецслужбой. Всего за годы войны на флоте было арестовано 44 агента вражеских разведок, в большинстве служивших в морской пехоте и береговой охране флота. В ходе наступления советских войск в 1943—1944 гг. опергруппами «Смерш» на побережье Черного и Азовского морей были арестованы 190 чел., в том числе 9 немецких и румынских шпионов.
Велась и зафронтовая работа. Раньше, чем на Балтийском флоте, была создана школа зафронтовых разведчиков. Из ее 15 выпускников в немецкий тыл было заброшено 12 агентов, в частности в январе 1944 года группа из 3 человек — в Одессу. За 3 месяца работы, до освобождения Одессы, они смогли установить 7 немецких агентов (позднее арестованных), завербовать 2 немецких агентов, раскрыть 10 румынских шпионов среди моряков ЧФ и задержать (и передать вступившим в Одессу с частями РККА особистам) румынского контрразведчика.
С помощью аналогичных операций в Николаеве были установлены более 20 агентов разведки немецкого флота, часть из них арестована.
На территории освобожденных от немцев Румынии и Болгарии смершевцы ЧФ провели проверку бывших советских военнопленных, из более 2600 чел. были арестованы 23. Столь же невелика была цифра арестованных «Смершем» ЧФ в Болгарии белоэмигрантов — 18 чел.
Особый отдел, а затем ОКР «Смерш» Черноморского флота почти всю войну возглавлял Николай Дмитриевич Ермолаев (с 1943 года — генерал-майор береговой службы).
На Северном флоте, имевшем важнейшее стратегическое значение в качестве вооруженных сил охраны морских коммуникаций между Советским Союзом и Ве¬ликобританией и США, безопасность обеспечивал Особый отдел НКВД/ОКР «Смерш» во главе с дивизионным комиссаром Марком Борисовичем Спектором (ноябрь 1941-го — апрель 1942-го); старшим майором ГБ, затем генерал-майором береговой службы Александром Михайловичем Кирилловым (с апреля 1942-го по ноябрь 1944-го) и полковником Иваном Ивановичем Гончаровым (с октября 1944-го по 1948-й).
В состав флота входила Беломорская военная флотилия (начальник ОКР «Смерш» полковник Владимир Ионович Московенко). Советским контрразведчикам приходилось здесь бороться не только против разведотдела немецкой военно-морской базы в норвежском порту Альтенфиорд, но и против финской военной разведки, которая вела свои операции из Петсамо. Морские контрразведчики бригад морской пехоты участвовали в обороне полуостровов Средний и Рыбачий, оперативники кораблей, торпедных катеров охраняли конвои союзников. 290 чекистов были награждены орденами и медалями, 7 чекистов-моряков погибли в бо¬ях на море и на суше.
Особистами Северного флота в 1943—1945 гг. было арестовано 35 агентов противника. В то же время остро стоял вопрос борьбы с дезертирством — 100 арес¬тованных в 1942—1945 в основном из частей "береговой обороны и гарнизона Мурманска.
Больше всего арестованных было «за антисоветскую агитацию и пропаганду» — 517 человек за четыре года войны. Эти факты современные исследователи определяют как нарушение законности.
Зафронтовые операции готовились «Смершем» вместе с военно-морской разведкой СФ в конце 1944 года, но не были проведены из-за наступления Красной Армии. Операции по выявлению немецко-финской агентуры в районе Лиинахамари также не состоялись из-за разрушения немцами города и угона практически всего населения.

 

И в 1944 году основной линией работы смершевцев СФ стало наметившееся еще ранее наблюдение за британскими союзниками, тем более что последние давали к этому неоднократно повод. В миссии ВМФ и частях ВВС Англии, дислоцировавшихся в Полярном и Ваенге, было немало кадровых разведчиков, установленных органами НКГБ, наблюдавшими за аналогичны ми английскими учреждениями в, Мурманске и Архангельске (всего на Севере служило 250 англичан).
Для понимания позиции советских контрразведчиков характерны слова главного смершевца советского ВМФ П. А. Гладкова на совещании осенью 1943 года: «Мы нигде не объявляли, что мы и английская разведка являемся друзьями».
Слежку за английскими союзниками флотские контрразведчики вели еще на Черном море в сентябре 1941 года, о чем свидетельствует спецсообщение Анд¬рея Петрова (предшественника Гладкова) .наркому Куз¬нецову (25 сентября 1941), и в Архангельске (донесение начальника особого отдела Беломорской флотилии батальонного комиссара Владимира Московенко 5 ноября 1941 ).
На Тихоокеанском флоте ОКР «Смерш» (начальник — генерал-майор Д. П. Мерзленко) до сентября 1945 года вел «тайную» войну против разведки японского флота и пограничных войск, впрочем, не очень результативную. С 1943-го до сентября 1945 г. было арестовано 8 японских агентов, зато «антисоветчиков» за этот же период — 539 человек. Генерал Гладков в конце 1943 года на оперативном, совещании подверг критике своих Владивостокских подчиненных, результаты сказа¬лись только через 2 года. С начала войны с Японией (август 1945) до декабря того же года смершевцы арестовали 50 японских агентов на советской территории.
В освобожденных от «самураев» Южном Сахалине и Корее сотрудники 5 опергрупп ТОФ арестовали 128 японских шпионов и белоэмигрантов-диверсантов. Большим успехом стала операция по аресту в городе Сейсине начальника военно-морской миссии капитана I ранга Д. Минодзумы, проведенная с помощью агентов-опознавателей — японцев и русских эмигрантов. Японский разведчик был найден в лагере беженцев, переодетый в штатское. При аресте он «сдал» смершевцам находившихся в том же лагере 5 своих бывших коллег по миссии и 2 агентов, которые и были арестованы. Минодзума был перевезен в Москву, где его после годичного следствия в марте 1947 года расстреляли по приговору Военной коллегии Верховного суда. В 2001 году этот профессионал, более 20 лет занимавшийся разведкой против России, был реабилитирован Главной военной прокуратурой.
К сожалению, уже на последнем этапе Второй мировой войны тихоокеанские контрразведчики понесли потери. Во время высадки десанта в Сейсине (с целью захвата упомянутой миссии) 13 августа 1945 года погиб в бою сотрудник «Смерша» Владивостокского морского оборонительного района ТОФ старший лейтенант Михаил Крыгин, посмертно удостоенный Золотой Звезды Героя Советского Союза.

 

Также следует коснуться деятельности подразделений военной контрразведки, которые обслуживали войска НКВД и другие тыловые подразделения.
Бывший 6-й отдел УОО НКВД в апреле 1943 года после реорганизации советских спецслужб остался в составе НКВД. Он подчинялся лично наркому Берии (будучи кандидатом в члены Политбюро ЦК ВКП (б), заместителем председателя Совнаркома и Государственного Комитета Обороны СССР, он оставался наиболее влиятельным руководителем спецслужб, куратором Наркомата госбезопасности и, в какой-то мере, ГУКР «Смерш» Наркомата обороны), утвердившему положение об отделе, который возглавил комиссар ГБ Семен Петрович Юхимович (заместителем был назначен подполковник ГБ П.М.Капралов). В мае 1944 года его сме¬нил бывший заместитель начальника отдела кадров НКВД СССР генерал-майор Владимир Иванович Смирнов.
Существовавшие ранее особые отделы в войсках НКВД по охране тыла действующей армии, пограничных, внутренних, железнодорожных, конвойных войсках и в войсках по охране особо важных промышленных предприятий были преобразованы в отделы ОКР «Смерш» с подчинением начальнику одноименного отдела в центральном аппарате НКВД. Аналогичные подразделения в управлениях НКВД в краях и областях, наркоматах внутренних дел в союзных и автономных республиках и входивших в состав территориальных органов сил местной противовоздушной обороны (МПВО), милиции (в том числе на железных дорогах), пожарной охраны и истребительных батальонов подчинялись, соответственно начальникам управлений и наркомам.
Структура центрального аппарата ОКР «Смерш» НКВД состояла из руководства (начальник и 2 его за¬местителя) и следующих структурных подразделений:
• секретариат;
• спецгруппа;
• группа оперативного учета;
• 1-е отделение — агентурно-оперативная работа по центральным направлениям войск НКВД;
• 2-е отделение — руководство ОКР «Смерш» в войсках НКВД по охране тыла действующей армии (к августу 1943 года курировало 12 фронтовых отделов);
• 3-е отделение — руководство ОКР «Смерш» в пограничных войсках НКВД (количество курируемых от¬делов увеличилось с 10 в августе 1943 года до 18 к началу 1945 года окружных отделов);
• 4-е отделение — руководство ОКР «Смерш» во внутренних, железнодорожных, конвойных войсках и в войсках по охране особо важных промышленных предприятий, МПВО НКВД;
• 5-е отделение — следственное;
• 6-е отделение — организационно-мобилизационное.
К августу 1943 года кроме вышеназванных существовали 2 отдела ОКР в Украинском и Северо-Кавказском округах внутренних войск (к началу 1945 года действовали уже в 7 округах освобожденной от оккупантов территории), в 1-й мотострелковой дивизии им. Дзержинского и Отдельной мотострелковой бригаде особого назначения (ОМСБОН) войск НКВД, в крупнейших центрах оборонной промышленности — Москве, Куйбышеве, Новосибирске, Свердловске.
В январе 1945 года, были организованы ОКР «Смерш» по охране тыла в освобожденных от немецких войск Румынии и Венгрии.
Отделы контрразведки «Смерш» в войсках НКВД решали те же задачи, что в Красной Армии и на флоте.
Проводились проверки личного состава войск НКВД. По компрометирующим основаниям только в 1944 году были откомандированы из войск НКВД в Красную Армию около 10 тыс. чел. (из них 450 офицеров). В территориальных органах НКВД за первую половину 1944 года было арестовано 704 человека (из них 23 бывших полицаями во время оккупации, в Горьком был арестован агент немецкой разведки — сотрудник Управления шоссейных дорог местного управления НКВД, в Молотове (Пермь) — 6 немецких агентов, получавших зарплату в местной милиции), уволено 2512 чел.
Также в 1943—1944 годах в войсках НКВД сотрудниками «Смерша» были разоблачены 293 «изменника Родине», 100 «подозреваемых в шпионаже», 76 «немецких пособников», 356 дезертиров и др. В милиции, пожар¬ной охране и МПВО было арестовано 192 чел. за тот же период.
Расследовались случаи нарушений законности командным составом войск НКВД. Так, из опубликованных в последнее время документов известно о фактах незаконных расстрелов как пленных немцев, так и советских граждан, например, пяти местных жителей бе¬лорусского села Бересцяны в августе 1944 года. После расследования ОКР «Смерш», материалы которого В.И.Смирнов направил командованию внутренних войск НКВД, были осуждены к 1.0 годам заключения заместитель командира роты 277-го стрелкового полка 9-й стрелковой дивизии лейтенант Буйницкий, 2 офицера и старшина. В 1945 году было арестовано 62 чел., в том числе 1 — в 105-м полку внутренних войск в Бер¬лине как агент американских спецслужб.
Аналогичные расследования проходили в пограничных и конвойных войсках, где с законностью и дисциплиной было особенно плохо. Так, смершевцы установи ли факты убийства сотрудника милиции (в 73-й дивизии конвойных войск) и освобождения за деньги пленных польских офицеров (в 37-й дивизии).

Декабрь 1944 г.
За 1941-1944 гг. органами внутренних дел, госбезопасности и внутренними войсками на территории СССР были ликвидированы свыше 7 тыс. бандитских групп, в которых состояло около 90 тыс. преступников.
В проведении операции по выселению народов Северного Кавказа приняло участие 19 тыс. оперативных работников НКВД, НКГБ и “Смерш” и до 100 тыс. военнослужащих внутренних войск.


ОКР «Смерш» в войсках по охране особо важных промышленных предприятий занимались расследованием нарушений режима охраны на заводах, хищений оружия и взрывчатки. Так, летом 1944 года в Архангельске были арестованы по обвинению в хищениях грузов (в т.ч. принадлежавших военной миссии Великобритании) 8 человек, среди которых был и командир роты автоматчиков полка войск НКВД, охранявших местный порт. На железных дорогах только в течение 1943 года были арестованы более 15 тыс. расхитителей.
Подведем итоги деятельности особистов, проводящих «оперативное обслуживание» в.ч.
Начнем с потерь личного состава органов военной контрразведки. В годы Великой Отечественной войны погибли тысячи сотрудников военной контрразведки. Только на фронтах Северо-Западного направления в 1941—1945 гг. погибло более 1200 чел., среди них начальник Особого отдела дивизии капитан В.В.Каретин, начальник Особого отдела бригады капитан А. С. Кустов. Под Киевом в июле 1941 г. погибли начальник Особого отдела Юго-Западного фронта, бывший нача¬льник 3-го Управления НКО СССР комиссар госбезопасности 3-го ранга А.Н.Михеев и его заместитель Н.А.Якунчиков. Более половины личного состава особых отделов 10-го стрелкового корпуса погибло в боях под Таллинном в 1941 г. Большие потери понесли флотские чекисты, среди них заместитель начальника ОКР «Смерш» Балтийского флота полковник Л.З.Шатуновский, заместитель начальника ОКР Ленинградской военно-морской базы Н.Г.Бычков, героически погибший при обороне Севастополя п-к П.М.Силаев.
Четверо армейских чекистов стали Героями Советского Союза — лейтенанты Г.М.Кравцов, В.Г.Чеботарев, старший лейтенант П.М.Жидков, погибшие в боях против немецких войск, взятый в плен японцами при вы¬садке десанта Тихоокеанского флота в корейском порту Сейсин в августе 1945 г. и зверски убитый ими лейтенант М.П. Крыгин.
Несмотря на нарушения законности, в целом органы военной контрразведки и их руководители, среди которых нельзя не назвать начальников особых отделов — УКР «Смерш» фронтов генералов Бабича, Белкина, Вадиса, Железникова, Ивашутина, Селивановского, Ханникова, сыграли положительную роль в обеспече¬нии успешных операций советских Вооруженных Сил против Германии и ее союзников. Это признается большинством историков, в том числе военных.
За годы войны были награждены орденами и меда¬лями более 2 тысяч сотрудников «Смерша» — 1656 чел. осенью 1943 года, 386 в 1944 году и 559 в феврале 1945 года.

 

Как оценить КПД военных контрразведчиков? По мнению подполковника Б.А. Сыромятникова и
подполковника Н, Пороскова, «вклад военных контрразведчиков в победу исчисляется 400 тысячами вражеских солдат и офицеров.
Вот что сказал об этом генерал армии Петр Иванович Ивашутин, в период Великой Отечественной войны — начальник Особого отдела — УКР «Смерш» Юго-Западного и 3-го Украинского фронтов, впослед¬ствии 1-й зампред КГБ СССР и начальник ГРУ:
«За годы войны управления «Смерш» фронтов из чисто контрразведывательного органа превратились в мощную разведывательно-контрразведывательную службу, занимавшуюся не только розыском вражеской агентуры, но и агентурной разведкой во фронтовом тылу врага».
Он же считал, что «практические результаты деятельности «Смерша» оказались выше, чем у НКГБ, что и стало причиной выдвижения Абакумова» на пост мини¬стра госбезопасности в 1946
Важным по своему значению для успешных действий советских войск на фронте направлением работы «Смерша» были т.н. радиоигры с немецкими разведорганами. Суть их была проста: взятые с поличным (в данном случае — с портативной радиостанцией, предназначенной для приема и передачи сообщений на ко¬ротких волнах) немецкие агенты под контролем советских чекистов передавали своему руководству дезинформацию. Передаваемая информация не должна была вызывать подозрения у противника, поэтому требовался тонкий, аккуратный подбор ложных сведений, чередовавшихся с правдивыми. Такие же игры проводили и немцы, и союзники СССР — англичане. Мы не случайно выделили это направление работы военной контрразведки в отдельную главу, так как этим занималась отдельная группа сотрудников.
В «войне в эфире» у всех участвовавших в ней спецслужб были и успешные операции (как, например, использование гестапо в Париже арестованных радистов «Красной капеллы»), и неудачи. К таковым для немцев в массе своей относятся 183 радиоигры с советскими контрразведчиками.
Арестованный в мае 1945 года бывший руководитель «Абвер-3» генерал-лейтенант Франц фон Бентивеньи на допросе в «Смерше» так оценил эффективность работы своих противников, ссылаясь на данные Абвера: «Почти ни один заброшенный в тыл Красной Армии не¬мецкий агент не избежал контроля со стороны советских органов, и в основной массе немецкая агентура была русскими арестована, а если возвращалась обратно, то зачастую снабженная дезинформационным материалом».
отметим, что именно Виктор Семенович Абакумов фактически ради интересов дела не согласился с существовавшим тогда законом: согласие советского человека на сотрудничество с иностранной разведкой — уже измена.
Абакумов освобождал явившихся с повинной не¬мецких агентов от уголовного наказания, что резко поднимало эффективность борьбы с Абвером. Как вер¬но заметили подполковники Борис Сыромятников и Николай Поросков: «Абакумов опередил время: только в 1960 году Верховный Совет СССР принял дополнение к статье 1 Закона об уголовной ответственности за государственные преступления — не подлежит уголовной ответственности гражданин, завербованный иностранной разведкой, если он во исполнение преступного задания никаких действий не совершил и добровольно заявил органам власти о своей связи с иностранной разведкой».

Добавлено через 1 минуту
После освобождения территории СССР от немецких оккупантов органы советской военной контрразведки начали активно арестовывать реальных и потенциаль¬ных врагов в других странах.
Из руководящих работников советских органов НКВД—НКГБ более других занимался арестами в странах, занятых Красной Армией, заместитель наркома внутренних дел Л. П. Берии Иван Александрович Серов.
В 1944 году Серов руководил репрессиями против "антисоветских элементов» и бойцов польской Армии Крайовой в тылу 3-го Белорусского фронта в Литве, а затем выполнял аналогичные функции в Польше, передвигаясь вместе с частями 1-го Белорусского фронта. К январю 1945 года было арестовано более 13 тысяч человек.
В октябре 1944 года он выезжал в румынский город Крайова, где командиры румынской армии отказались выполнять приказы новых союзников — советских военных, и осуществил необходимые аресты.
вернувшись в польский город Белосток, он встретился с присланными туда из Москвы начальником Главного управления контрразведки «Смерш» Наркомата обороны Виктором Абакумовым и наркомом госбезопасности Белоруссии Лаврентием Цанава, которых, так же как и Серова, курировал Берия. Функции их были сходными с серовскими, и пробыли они в Польше недолго, уже в ноябре уехав из Белостока


А Серов наступал дальше вместе с 1-м Белорус¬ским фронтом и 11 января 1945 года приказом Берии был назначен уполномоченным НКВД СССР по 1-му Белорусскому фронту (также были утверждены еще шесть уполномоченных по другим фронтам, в т.ч. по 2-му Белорусскому фронту — Цанава, по 3-му Белорус¬скому — Абакумов, 1-му Украинскому — Мешик, 4-му Украинскому — Селивановский, 1-му Прибалтийско¬му — уполномоченный НКВД и НКГБ по Литве И.М.Ткаченко, 2-му Прибалтийскому — начальник УНКГБ Ле¬нинградской области П. Н. Кубаткин).

Добавлено через 1 минуту
В функции уполномоченных входило руководство всеми фронтовыми чекистскими органами; начальники фронтовых «Смершей» и войск охраны тыла (каковых насчитывалось более 31 тыс. человек плюс 4 дивизии и 4 отдельных полка пограничных и внутренних войск НКВД численностью 27 900 бойцов) становились по должности заместителями уполномоченных. В распоря¬жение уполномоченных было направлено 1050 сотруд¬ников ГУКР «Смерш», НКВД и НКГБ.
В последнее время стали известны докладные за¬писки Абакумова, действовавшего в Восточной Прус¬сии на 3-м Белорусском фронте, адресованные нарко¬му внутренних дел и зампреду ГКО Л.П. Берии. Располагая силами 57-й стрелковой дивизии внутренних войск НКВД (более 12 тыс. чел.), Абакумов к середине января 1945 года имел следующий «улов» — 22 534 арестованных «шпионов, диверсантов, террористов и другого вражеского элемента», направленных под кон¬воем в лагеря НКВД в Калинине и Челябинске. 113 террористов и диверсантов, стрелявших в советских солдат, были расстреляны на месте. Учтено и поставле¬но под наблюдение 36 тыс. немцев — в основном ста¬риков и детей. Полторы тысячи трудоспособных не¬мцев было мобилизовано в трудовые батальоны и от¬правлено на работу в Донбасс. Считая свою задачу выполненной, Виктор Семенович просил разрешения Лаврентия Павловича на возвращение в Москву, что и было сделано. Аналогичными акциями занимались уполномоченные и на других фронтах.
Впрочем, Восточную Пруссию, вопреки заявлениям Абакумова, в Москве, видимо, сочли не совсем очи¬щенной. В начале мая 1945 года по приказу Берии ту¬да был направлен начальник УКР «Смерш» Московского военного округа генерал-лейтенант Ф.Я. Тутушкин вме¬сте с группой руководящих работников НКВД. В их подчинение было направлено 400 смершевцев 3-го Бе¬лорусского фронта.
За месяц, с середины мая по середину июня 1945 года, подчиненные генерала Тутушкина арестовали в тылах 3-го Белорусского и 3-го Украинского фронтов 675 немецких агентов и диверсантов, 161 гестаповца, 938 активных нацистов, 35 активистов гитлерюгенда, еще около сотни вражеских элементов, в том числе 4 журналистов, изъяли чекисты и большое количество оружия и взрывчатки.
От этих, обычных, в общем-то, чекистско-войсковых операций отличалась акция по очистке тыла расформи¬рованного 1 апреля 1945 года 2-го Прибалтийского фронта, предпринятая по инициативе уполномоченного НКВД комиссара ГБ 3-го ранга П. Н. Кубаткина с санкции Берии. В течение почти двух месяцев «силами 37 дивизий проведено прочесывание местности путем прохождения сплошного фронта развернутой цепью бойцов». К 6 июля чекистскими опергруппами в вой¬сках (при каждом батальоне был уполномоченный «Смерша») были арестованы укрывавшиеся в лесах во¬оруженные немецкие солдаты и прибалтийские пособ¬ники немцев — всего 1277 человек
На 1-й Белорусский к Серову поехали 100 смершевцев (в том числе начальник ОКР НКВД СССР ко¬миссар ГБ В.И.Смирнов, заместитель начальника УКР 4-го Украинского фронта полковник К.В.Дубров¬ский, начальник ОКР ПВО Закавказского фронта пол¬ковник М.И.Денскевич и начальник ОКР 32-й армии полковник А.В.Никитин, возглавившие оперсекторы opганов госбезопасности в крупных городах Восточной Германии) и еще сотня чекистов из обоих наркома¬тов - НКВД и НКГБ.
По предложению Берии 7 июля 1945 года аппараты уполномоченных НКВД на фронтах были преобразова¬ны в аппараты уполномоченных НКВД при Группе со¬ветских оккупационных войск в Германии (генерал-пол¬ковник И.А.Серов), Центральной группе войск в Авст¬рии, Венгрии и Чехословакии (генерал-лейтенант Павел Мешик), и Южной груп¬пе войск в Румынии и Болгарии (начальник войск по охране тыла 3-го Украинского фронта генерал-майорИ.М.Павлов). Северной группе войск в Польше (гене¬рал-лейтенант Николай Селивановский)

 

В советской зоне оккупации Германии сотрудники «Смерша» по настоянию Серова, бывшего старшим оперативным начальником, не имели возможности вести оперработу среди местного населения, ограничива¬ясь работой в самих частях, что в итоге привело к кон¬фликту между Абакумовым и Серовым.
Тем не менее, несмотря на сопротивление бывших соратников, военным контрразведчикам удалось к декабрю 1945 года ликвидировать 620 групп нацистских диверсантов «Вервольф».
Сотрудники «Смерша» вместе с органами НКВД и НКГБ участвовали в проверке военнопленных — бывших солдат и офицеров Красной Армии, а также советских граждан, угнанных на работу в Германию, содержавшихся в проверочно-фильтрационных лагерях НКВД и проверочно-фильтрационных пунктах фронтов. Из 1 млн. 682 тыс. общей численности проверяемых советских людей было арестовано около 16 тыс. чел., почти 144 тыс. отправлены для продолжения про¬верки в ПФЛ НКВД, остальные были освобождены и направлены в армию и в родные места.
Судьбой 36 освобожденных из плена генералов РККА также занимались органы «Смерша». 25 из них в итоге обрели свободу, а 11 генералов «за сотрудничество с немцами» оказались в советской тюрьме, под следствием «Смерша».
Органы «Смерша» участвовали в «фильтрации» — проверке военнопленных и репатриантов из числа советских граждан. Организацией всего этого занимался 2-й отдел ГУКР «Смерша», возглавляемый полковником
Сергеем Карташовым.
Вот как характеризует этот контингент современный исследователь Виктор Степаков: «К концу 1943 года в связи с широким наступлением Красной Армии и освобождением значительной территории от немецких оккупантов работа органов «Смерша» по «спецконтин¬генту» во многом усложнилась. В освобожденных райо¬нах, помимо фильтрации и проверки военнопленных, следовало выявить лиц, активно сотрудничавших с гит¬леровской администрацией и войсками. Это касалось бургомистров, старост, редакторов профашистских пе¬чатных органов, а также тех, кто добровольно служил во вспомогательных силах вермахта.
Стоит заметить, что самыми многочисленными из добровольцев были так называемые «хиви» (от немец¬кого Hilfswillige — добровольные помощники), числен¬ность которых в 1943 году составила около 400 тыс. человек.
В основном «хиви» использовались в тыловых и прифронтовых частях вермахта для выполнения охран¬ных, обозных и строительных функций. Они же служили на побегушках у немецких солдат и офицеров и делали всю грязную работу — мыли казармы, чистили конюш¬ни, туалеты.
Полицейские функции на оккупированной террито¬рии выполняли подразделения «оди» (Ordnungsclienst — OD — полицейская служба), численность которых со¬ставляла порядка 60 — 70 тыс. человек.
Эту публику, набранную в основном из уголовников, бывших кулаков и белогвардейцев, а также не разоб¬лаченных в свое время вредителей, немцы использова¬ли для поддержания порядка среди местного населе¬ния и борьбы с партизанами. Кроме того, во вспомо¬гательных силах вермахта служили так называемые «шума» (Schutzmanschaft — личный состав обороны), отъявленные подонки, негодяи и садисты, которые принимали участие в карательных акциях, где отлича¬лись особой жестокостью.
Прежде всего, это батальон «Бергман», легион крым¬ских татар, 15-я и 16-я латышские дивизии СС,20-я эс¬тонская дивизия СС, 1-я и 2-я русские дивизии СС, 14-я дивизия «Галичина». По мнению российских ис¬следователей, общая численность этих формирований за время войны составляла до 250 тыс. человек. А все¬го в рядах вермахта, по немецким данным, служило по¬рядка 750 тыс. добровольцев.
С ноября 1943 года в некоторые из 20 спецлагерей НКВД стали поступать бывшие старосты, полицейские, каратели. Они, как наиболее социально опасный эле¬мент, содержались отдельно от другого «спецконтингента». Всего к марту 1944 года их поступило 9002 че¬ловека. До конца войны органы «Смерша» изобличили десятки тысяч подобных преступников, которые понес¬ли суровое, но справедливое наказание.
Наряду с фашистскими пособниками в спецлагеря продолжали поступать плененные неприятельские сол¬даты и офицеры, а также бывшие военнослужащие Красной Армии, освобожденные из немецкого плена. По официальным данным, количество бывших военно¬пленных в 1943 году составило 127 628 человек, а в 1944 году — 12 885 человек. Органами «Смерша» было проверено и передано в войска 72 760 военнослужащих.
С выходом Красной Армии на государственную гра¬ницу и переносом во второй половине 1944 года бое¬вых действий на территорию стран Восточной Европы «Смершем» в целях пресечения террористических ак¬тов и диверсий в тылу наступавших советских войск была проведена широкомасштабная операция. В ходе ее были интернированы и помещены в лагеря 208 239 человек, «способных носить оружие», и 61 573 функци¬онера низовых фашистских партийных и администра¬тивных органов.
Органы «Смерша» начали осуществлять проверку советских граждан, насильственно угнанных на работу в фашистскую Германию. Тех, кто прошел проверку, на¬правляли в запасные части, откуда после прохождения боевой подготовки по семидневной программе отправ¬ляли на фронт...
После разгрома фашистской Германии и капитуля¬ции вермахта необходимо было организовать прием и проверку освобожденных союзными войсками на тер¬ритории Западной Германии советских военнопленных и интернированных граждан, которых насчитывалось более 1,5 млн. человек. В тыловых районах для их раз¬мещения было создано около 100 лагерей.
Всего за годы войны через «сито» проверок особых отделов и подразделений ГУКР «Смерш» прошло около 5 млн. 416 тыс. человек, из них 1 млн. 836 тыс. человек военнопленных и около 3 млн. 582 тыс. гражданских лиц. В Красную Армию и запасные части было переда¬но около 1 млн. 230 тыс. бывших военнопленных. Око¬ло 600 тыс. изобличенных военных преступников и фа¬шистских пособников было отправлено в спецлагеря НКВД...».

 

Сотрудниками «Смерша» в Германии и странах Восточной Европы был арестован ряд видных государ¬ственных деятелей самой Германии и ее бывших са¬теллитов, которые представляли интерес для совет¬ских служб безопасности.
Из Германии были вывезены в СССР представитель немецкого военно-морского командования при ставке Гитлера вице-адмирал Ганс Эрих Фосс, контр-адмирал Эрнст Крафт, руководители Абвера Франц Бентивеньи, Эрвин Штольце, Отто Амстер, Ганс фон Деммель, Эрих Родлер, Теодор Мюллер и Ганс Пиккенброк, начальник контрразведывательной команды «Абвер-303» Роберт фон Торбук, полицай-президент Берлина генерал-лей¬тенант Курт Герум и другие начальники подразделений абвера, разведшкол и курсов.
Иной раз это были люди, вроде бы давно отошед¬шие от дел. В Ростоке был арестован «Смершем» быв¬ший группенфюрер СА Гельмут Брюкнер, в 20—30-х гг. видный деятель НСДАП, в 1934 году исключенный из партии как сторонник Рема, но не уничтоженный и ра¬ботавший на фабрике. По некоторым сведениям, он умер в заключении.
В Веймаре в декабре 1947 года был арестован крупный эксперт вермахта по танкам генерал-полков¬ник Рудольф Шмидт, участник обеих мировых войн, командовавший корпусом в Голландии, Франции и под Ленинградом, а также 2-й танковой армией после Гудериана, успешно воевавший под Орлом и Брянском и неудачно на Курской дуге. В сентябре 1943 года гене¬рал, критически отзывавшийся о нацистском режиме, был уволен из вермахта, но это не спасло его от ареста после прихода Советской Армии. После четырех лет, ] проведенных в Бутырке, Лефортово и Владимирской тюрьме, он был приговорен военным трибуналом войск МГБ Московского округа к 25 годам, однако через четы¬ре года семидесятилетний генерал был передан пред¬ставителям ФРГ и еще через год умер в Кренфельде.
В 1947 году был арестован в Саксонии чекистами и в том же году умер в московской тюрьме бывший на¬чальник немецкой разведки во время Первой мировой войны полковник Вальтер Николаи, к тому времени уже отошедший от дел.
Из Венгрии смершевцы вывезли бывшего премь¬ер-министра (в 1921—1931 гг.) графа Иштвана Бетлена, во время войны бывшего в консервативной оппозиции ; к режиму Хорти (72-летний граф умер в Бутырке в 1946 году) и генерального секретаря Партии мелких сельских хозяев Бела Ковача, который в 1956 году вернулся в Венгерскую Народную Республику, где стал де¬путатом парламента.
Всего же в Будапеште опергруппами «Смерш» 2-го Украинского фронта только с 15 января по 15 марта 1945 года, сразу же после освобождения города от не¬мцев, были арестованы 10 сотрудников и 110 агентов спецслужб Германии, 30 сотрудников и 20 агентов вен¬герской контрразведки, 56 участников диверсионных отрядов венгерских фашистов-салашистов.
Сотрудничавшие с Гитлером румынские руководи¬тели — премьер маршал Ион Антонеску, его замести¬тель Михай Антонеску, военный министр генерал Пантази, начальник Специальной службы информации (разведка и контрразведка) Эужен Кристеску и др. бы¬ли в 1944 году вывезены из Румынии сотрудниками «Смерша» 3-го Украинского фронта и содержались под арестом в течение года, затем переданы новым румын¬ским властям и преданы суду, которым и осуждены (Ан¬тонеску и др. были повешены). Из Бухареста же был вывезен в СССР офицер связи абвера с румынской разведкой Герман фон Странский.
Всего в Румынии уже к середине ноября 1944 года, т.е. менее чем за 3 месяца со времени освобождения страны Красной Армией, органами «Смерша», по сви¬детельству доклада Абакумова, направленного Берии, было арестовано 47 сотрудников и 12 резидентов не¬мецкой и румынской разведок, 180 агентов немецкой разведки, 546 агентов румынских спецслужб, 9 агентов венгерской разведки — всего 794 человека.
Иностранными деятелями в «Смерше» также зани¬мался 2-й отдел во главе с полковником Сергеем Ни¬колаевичем Карташевым, среди сотрудников были офицеры, владевшие иностранными языками.
Не забывали и про деятелей белой эмиграции — особенно в Болгарии, Чехословакии и Югославии. Осо¬бое внимание уделялось членам РОВС. Кроме того, иной раз — хотя и редко — сводились и старые счеты времен революции и Гражданской войны. Но все же в основном эмигрантов арестовывали и предавали суду за сотрудничество с фашистами.
Что касается политических деятелей, с которыми у большевиков были старые счеты, то в первую очередь широко известен произведенный 24 декабря 1944 года смершевцами 3-го Украинского фронта арест в Югос¬лавии в городе Нови-Сад бывшего депутата Госдумы Василия Витальевича Шульгина, отсидевшего 12 лет на Лубянке и во Владимирской тюрьме {освобожден в 1956 году, умер во Владимире в 1976 году, в возрасте 98 лет).
Был арестован Сергей Семенович Маслов, эсеров¬ский публицист, экономист, с 1921 года живший в эмиграции в Чехословакии, один из основателей груп¬пы «Крестьянская Россия», редактор «Вестника «Кре¬стьянской России»» (1925—1933). Дальнейшая его су¬дьба неизвестна, так же как и судьба арестованного 16 мая 1945 года соратника Маслова Альфреда Бема. работавшего еще в 1921 году в Варшаве в савинковском «Русском политическом комитете», известного филоло¬га, специалиста по Достоевскому. Скорее всего, их рас¬стреляли.
Были арестованы сотрудник чешского МИДа, лидер молодежной группы «Второе поколение» Николай Быстров (в 1955 году вернулся в ЧССР), известный впо¬следствии в СССР пушкинист Николай Раевский и мно¬гие другие.
Уже к марту 1945 года сотрудниками «Смерша» в Румынии, Болгарии и Югославии были арестованы 169 деятелей РОВС, из которых 38 человек служили в не¬мецких разведорганах, а также немало членов НТС.
В Югославии был арестован главный идеолог НСНП Михаил Алексеевич Георгиевский. Уроженец города Бежица Брянской губернии, он окончил Петербургский университет и к 1917 году, в 29-летнем возрасте, был уже приват-доцентом историко-филологического факу¬льтета. В 1917 году он переехал в Ростов-на-Дону, за¬няв там место доцента исторического отделения в эва¬куированном из Варшавы университете, а в 1920 году ушел оттуда вместе с частями отступавшей белой ар¬мии и оказался в Югославии.

 

Когда жестокие сражения приближались к столице третьего рейха, важным направлением работы советских военных контрразведчиков стал розыск и захват главных нацистских военных преступников. Неумолимо надвигались дни, когда должно было свершиться справедливое возмездие в отношении идеологов человеконенавистнических планов и тех, кто осуществлял их на практике. Разумеется, в первую очередь советские спецслужбы интересовали сведения о Гитлере и его ближайшем окружении, среди которого, по данным разведки и контрразведки, начались лихорадочные конкретные действия с целью любой ценой уйти от ответственности.
Тем временем некоторые верные слуги гитлеровского режима уже давали показания оперативникам и следователям Главного управления контрразведки "Смерш", или уже были осуждены за преступления, совершенные ими на освобожденных от оккупантов территориях СССР и других стран Европы.
Первые сведения о том, что творилось на землях, истоптанных сапогами германских солдат, были получены еще от пленных генералов и офицеров армии Фридриха Паулюса, капитулировавшей в начале 1943 года под Сталинградом. По мере освобождения оккупированных территорий таких фактов становилось все больше. Начали работу специально созданные комиссии по расследованию злодеяний фашизма, прошли первые процессы по разоблачению и наказанию главарей гитлеровских оккупантов и их пособников. Не ушел от кары гауляйтер Белоруссии Вильгельм Кубе, ликвидированный усилиями чекистских спецгрупп в Минске. Та же участь постигла заместителя рейхспротектора Богемии и Моравии - Рейнхарда Гейдриха, являвшегося правой рукой рейхсфюрера Генриха Гиммлера: Гейдриха уничтожили бойцы сопротивления в Чехословакии.
Чем ближе к Берлину, тем более "крупная рыба" попадала в сети советских спецслужб. Были задержаны старый опытный германский разведчик Курт Янке, начальник штаба венгерской армии немецкий генерал-полковник Генрих Верт, начальник немецкой полиции в Польше Вальтер Вольф, начальник военной миссии в Румынии Эрих Ганзен. Но главные преступники еще находились в Берлине и других районах, не занятых союзными войсками.
По имевшимся у чекистов данным, самый главный преступник - Гитлер, прибывший в Берлин со своей свитой на особом поезде из Франкфурта-на-Майне 17 января 1945 года, безвылазно находился в специальном убежище под зданием старой имперской канцелярии, по адресу: Вильгельмштрассе, 77-78. Однако война приближалась к фашистскому логову более стремительно, чем того ожидал Гитлер. Поэтому 20 апреля большую часть своей челяди он отправил в Бергоф, на юг Германии, где располагалась одна из его резиденций, а сам переселился в новое железобетонное бомбоубежище с выходами в сад имперской канцелярии. В это время бомбовые удары по столице третьего рейха усилились.
Во время штурма Берлина советские военные контрразведчики, офицеры и бойцы, действовали в составе оперативных групп подразделений контрразведки "Смерш" 1-го Белорусского фронта. Они непосредственно участвовали в боях за овладение административными зданиями и правительственными учреждениями, проявляя образцы мужества, стойкости и настойчивости в выполнении поставленных задач. В рядах штурмующих рейхстаг и имперскую канцелярию они в числе первых ворвались в логово врага, сумели задержать многих из числа приближенных к Гитлеру, Йозефу Геббельсу, Мартину Борману и захватить важные документы.
30 апреля в Берлине в уличном бою был пленен ефрейтор морской службы Пауль Марзерс, входивший в состав сводного батальона СС. Получив от него данные, что до 28 апреля Гитлер, Геббельс и другие все еще находились в имперской канцелярии, начальник отдела контрразведки "Смерш" 79-го стрелкового корпуса подполковник И.И. Клименко немедленно распорядился о том, чтобы подчиненные ему оперативные группы, с опознавателями из числа задержанных или пленных немцев, приступили к розыску нацистских главарей.
Для установления точного местонахождения Гитлера и его приближенных, остававшихся в Берлине, проводился розыск через их задержанных сослуживцев, знакомых и родственников. Им задавались вопросы о судьбе главных нацистов, об атмосфере, которая царила в бункере накануне и в дни штурма Берлина.
3 мая в подвале лазарета рейхсканцелярии задержали переодетого в гражданское платье сотрудника охраны Эриха Хабермана, который подтвердил сведения о смерти Гитлера. Кроме того, он сообщил, что на груди медсестры лазарета Элизабеты Линдхорст он видел медальон матери Гитлера, а в руках она держала золотой фашистский значок фюрера. Линдхорст была задержана чекистами с предметами, действительно принадлежавшими Гитлеру: карманные золотые часы, портрет матери фюрера, его партийный значок, железный крест 1914 года и значок за легкое ранение.
Другая медсестра лазарета рейхсканцелярии - Эрна Флегель - показала, что в ночь с 29 на 30 апреля ее пригласили к Гитлеру в составе всего медперсонала, и фюрер пожал всем руки.
Наряду с этим, задержанные из числа обслуживающего персонала говорили, что Борман и другие крупные эсэсовские чины ушли из бункера с намерением вырваться из окружения и бежать из Берлина на Запад, а доктор Геббельс с семьей покончили с собой в бомбоубежище.
Расследование с целью обнаружения главных нацистов и раскрытия тайны их исчезновения требовало незамедлительных и решительных действий, безошибочных решений, грамотных оперативно-розыскных мер. Очень важно было уже на заключительной стадии войны получить достоверные ответы на все вопросы, которые с самого начала поисков нацистских преступников стали обрастать мифами и легендами, различными слухами и спекуляциями, подчас противоречившими друг другу.
С политической и исторической точки зрения следовало оставить потомкам как можно меньше неясных вопросов, развеять ореол таинственности вокруг Гитлера и его приспешников, которые еще при жизни вдавались в мистику, искренне верили в гороскопы, всяческие озарения и провидения. Не случайно, как свидетельствовали позднее очевидцы, Геббельс всерьез обсуждал с Гитлером возможность развала коалиции союзников, искренне надеясь на это в связи с внезапной смертью президента США Франклина Рузвельта.
Последнее убежище фюрера было занято советскими войсками 2 мая. В тот же день к вечеру, в 17.00 офицеры "Смерш": начальник отдела контрразведки 79-го стрелкового корпуса подполковник Клименко, начальник отделения отдела контрразведки 3-й ударной армии майор Б.А.Быстров, заместитель начальника отдела контрразведки 207-й стрелковой дивизии майор И.Г. Хазин - в ходе поисков останков Гитлера при осмотре сада имперской канцелярии вместе с привлеченными ими опознавателями - техником гаража Карлом Шнейдером и поваром рейхсканцелярии Вильгельмом Ланге - обнаружили обгоревшие трупы мужчины и женщины. Немцы по внешним признакам признали в них Геббельса и его жену Магду.
3 мая в отдельной комнате бункера командир взвода отдела контрразведки "Смерш" 207-й стрелковой дивизии старший лейтенант Л.А.Ильин стал свидетелем жуткой картины. Он увидел как будто только что заснувших детей. Шестеро детей Геббельса с признаками отравления лежали в своих постелях. Но это были шесть трупов.
В тот же день к официальному опознанию трупов были привлечены военнопленный вице-адмирал Ганс-Эрих Фосс и вышеупомянутые Ланге и Шнейдер. Задержанные без колебаний признали в трупах семью Геббельсов.
Учитывая важность первого факта обнаружения крупного наци, наряду с другими непосредственными участниками "находки" акт опознания подписали начальник Управления контрразведки "Смерш" 1-го Белорусского фронта генерал-лейтенант А.А. Вадис, его заместитель генерал-майор Г.А. Мельников, начальник разведотдела штаба 3-й ударной армии подполковник В.К. Гвозд и другие сотрудники военной контрразведки.

 

. Мнение опознавателей тогда же подтвердил еще один задержанный немец - технический администратор здания имперской канцелярии Вильгельм Цим.
После извлечения останков семьи Геббельсов начальник отдела контрразведки "Смерш" 3-й ударной армии полковник А.С. Мирошниченко, принимая во внимание сведения о самоубийстве фюрера, дал распоряжение усилить оперативно-розыскные группы, которым было предписано тщательнее обследовать территорию вокруг рейхсканцелярии и задержать лиц, которые могли бы сообщить подробности о судьбе Гитлера.
5 мая неподалеку от места, где были найдены трупы Геббельса и его жены, в воронке от бомбы рядовые И.Д. Чураков, Е.С. Олейник и И.Е. Сероух во главе с командиром взвода отдела контрразведки "Смерш" 79-го стрелкового корпуса, гвардии старшим лейтенантом А.А. Панасовым обнаружили сильно обгоревшие мужской и женский трупы, засыпанные слоем земли.
Спустя несколько дней по указанию руководства, для осмотра места погребения в качестве опознавателя пригласили сотрудника охраны имперской канцелярии Харри Менгесхаузена. Последний рассказал все, что ему было известно о смерти и попытках уничтожения трупов Гитлера и его жены Евы Браун. Там же чекистами была проведена "глазомерная съемка", а начальником топографической службы гвардии майором Г.Е. Габелоком - и "зарисовка" места обнаружения трупов. Правдивость показаний немца-охранника об увиденном во время дежурства подтверждалась и тем, что 5 мая группа "смершевцев" во главе с помощником начальника отдела контрразведки 79-го стрелкового корпуса капитаном А.Г. Дерябиным обнаружила в воронке трупы двух отравленных собак фюрера. Это было еще одним косвенным свидетельством того, что обгоревшие останки - чета Гитлеров.
Первый акт осмотра места погребения Гитлера и его жены, составленный 13 мая, подписали все, кто был причастен к обнаружению их трупов: от начальника отдела контрразведки "Смерш" 79-го стрелкового корпуса подполковника Клименко до рядовых бойцов взвода при отделе и опознавателя Менгесхаузена.
Останки семьи Геббельсов и четы Гитлеров, а также обеих собак перевезли для экспертизы в отдел контрразведки "Смерш" 79-го стрелкового корпуса. Очень важно было наиболее надежными научными методами подтвердить или опровергнуть визуальные и логические выводы об идентичности трупов. Уже 3 мая по распоряжению члена Военного совета 1-го Белорусского фронта генерал-лейтенанта К.Ф. Телегина была сформирована с этой целью специальная группа военных медиков, которой руководили главный патолог-анатом Красной Армии И.А. Краевский и главный судебно-медицинский эксперт 1-го Белорусского фронта Ф.И. Шкаравский. После обнаружения трупов эксперты провели всю необходимую работу по их идентификации.
В этих же целях чекисты предприняли необходимые в подобных случаях меры по поиску документов и новых свидетелей. В зубоврачебном кабинете профессора Блашке при имперской канцелярии были обнаружены записи о лечении зубов и изготовлении зубных протезов для Гитлера, Геббельса, других видных руководителей рейха и членов их семей. Контрразведчики установили и привлекли для опознания немцев, которые работали в качестве зубных техников или ассистировали дантисту фюрера.
Важные показания дала еще 10 мая помощница профессора Блашке - Кетте Гойзерман, которая неоднократно помогала ему при осмотре зубов Гитлера, их лечении и удалении. Сообщенные ею сведения об особенностях зубов и зубных протезов Гитлера и его жены явились существенным доказательством смерти главного фашиста. Сохранившиеся зубы вполне были пригодны для официальной экспертизы. 19 мая Гойзерман допросили начальник Управления контрразведки "Смерш" 1-го Белорусского фронта генерал-лейтенант Вадис и начальник отдела контрразведки "Смерш" 3-й ударной армии полковник Мирошниченко. Ее спрашивали о непосредственном участии в оказании зубоврачебной помощи, об особенностях зубов и протезов Гитлера и Евы Браун. Получив подробные ответы, руководители контрразведки предъявили помощнице профессора Блашке сохранившиеся протезы и зубы. Она без колебаний, причем аргументировано, подтвердила их принадлежность чете Гитлеров.
Впоследствии полученные от нее данные, даже после официальной экспертизы, перепроверялись на основе свидетельств других лиц и повторных исследований останков. Подобные процедуры проводились в отношении других обнаруженных в саду рейхсканцелярии и в бункере останков семьи Геббельса, генерала Ганса Кребса и даже собак Гитлера.
Помимо военных контрразведчиков, к розыску обитателей бункера из числа видных нацистов подключились сотрудники оперативных секторов НКВД, созданных советской военной администрацией на территории столицы Германии и земель бывшего рейха в оккупированной советскими войсками зоне. В районах города Берлина в этих целях действовали оперативные группы НКВД СССР, подчинявшиеся начальнику оперсектора генерал-майору А.М. Сидневу. По его приказу 18 сентября 1945 года начальник 17-й опергруппы А.В. Архипенков приступил к выявлению, задержанию и опросу лиц, распространявших слухи о Гитлере (сведения об этом были получены от англичан).
Помимо распространителей самых нелепых слухов о судьбе главных нацистов, через обслуживающий персонал нацистских бонз продолжался розыск важных персон фашистского режима. Чекистам оперсектора Берлина пришлось изучать и перепроверять многочисленные сигналы о возможном месте пребывания близких к высшим чинам СС и гитлеровскому окружению лиц.
В этом потоке информации были сведения о личном шофере Гитлера - Эрихе Кемпка, о проживании в районе Трептов-парка брата Бормана, о гардеробщице фюрера 30-летней Фриде Иверт, о танцовщице театра "Метрополь" Гильде Марцилевски - любовнице шефа гитлеровской адъютантуры генерал-лейтенанта СС Юлиуса Шауба, о персональном шофере адъютанта Гитлера бригаденфюрера СС Альбрехта - Хомке, о бывшем (до 1933 г.) начальнике личной охраны фюрера Сеппе Дитрихе, о брате Гитлера - Алоизе и других. Так, например, 2 октября 1945 года на основании показаний арестованного сотрудника гестапо Макса Шульце в розыск были объявлены шеф этого ведомства Генрих Мюллер, начальник личной охраны фюрера Ганс Раттенхубер, начальник полицейского управления Берлина Бок, личный фотограф Гитлера Генрих Гофман и другие.
В целях упорядочения розыскных мероприятий, концентрации сил и средств оперативных групп, обобщения огромного объема информации о приближенных главаря третьего рейха, в оперсекторе НКВД города Берлина было заведено агентурно-розыскное дело на Адольфа Гитлера, под № 300919. В нем отложились оперативные и следственные документы, переписка органов контрразведки, копии сообщений различных информационных агентств мира, бюллетени с информацией от союзников и другие материалы. Благодаря этому сохранились уникальные документы, которые день за днем фиксировали сложную поисковую работу, которая велась всеми компетентными органами в непростой обстановке в первый месяц после жестоких сражений.
В этот период усилиями розыскников, в том числе и по линии органов контрразведки "Смерш" в Действующей армии, были арестованы: начальники 1 и 3 отделов абвера Ганс Пиккенброк и Франц Бентивеньи, полицай-президент города Берлина Курт Герум, гауляйтер Саксонии Мартин Мучман, гебитс-комиссар Полтавской области (во время ее оккупации) Густав Мартен, командир дивизии СС "Адольф Гитлер" Вильгельм Монке, а также объявленные в розыск Раттенхубер, старший личный слуга фюрера Гейнц Линге, личный адъютант фюрера Отто Гюнше и личный пилот фюрера Ганс Бауер. Последние находились при Гитлере в бункере до дня его самоубийства. Оперативным путем чекистами были выявлены личные связи фотографа Гофмана, но ни его самого, ни его архива найти не удалось.
В ходе масштабных поисков важными трофеями стали имеющие историческое значение дневники Геббельса и Бормана. Эти материалы дают представление о сущности фашизма, раскрывают практику его преступлений. В первую очередь, это характерно для дневника министра пропаганды, а записи, сделанные партайгеноссе с 1 января по 1 мая 1945 года, скорее интересны как хроника последних дней агонии тех, кто провел их рядом с фюрером.
Как указано в письме начальника УКР "Смерш" 1-го Белорусского фронта генерал-лейтенанта Вадиса на имя начальника Главного управления контрразведки "Смерш" В.С. Абакумова от 2 июня 1945 года, дневник Геббельса нашли в бомбоубежище Гитлера в здании рейхсканцелярии.

 

История поисков дневника Бормана более сложна и запутанна. Ряд версий об обстоятельствах появления дневника уже известен в литературе, но остаются, по мнению самих авторов, и некоторые вопросы. В Центральном архиве ФСБ России имеется документ, связанный с этой историей.
Как видно из записки по "ВЧ", направленной 29 июня 1945 года из отдела контрразведки "Смерш" 5-й ударной армии на имя начальника Управления контрразведки "Смерш" Группы советских оккупационных войск в Германии генерал-майора Мельникова, дневник 4 июня был передан армейским чекистам из Военного совета армии. Контрразведка провела расследование обстоятельств появления документа и установила, что записи начальника имперской канцелярии 18 мая были отобраны мастером берлинского автозавода Эрнстом Отто у французского гражданина, рабочего по имени Андрэ. Француз вскоре после этого репатриировался на родину.
По рассказу немцев, сдавших дневник в комендатуру города, Андрэ якобы обнаружил документ в кармане кожаного пальто, полученного им от советских солдат в центральном районе Берлина. "Смершевцы" на всякий случай допросили пленных немцев из зондеркоманды по сопровождению и охране Гитлера, которые показали, что Борман до 30 апреля находился в бункере и был одет в серый комбинезон.
Таким образом, расследование не прояснило никаких обстоятельств относительно того, как дневник был вынесен из бомбоубежища, и его дальнейшие странствования чекистами установлены не были. Текст документа (подлинник- 21 лист, на русском языке в печатном виде- 15 листов) был переведен старшим лейтенантом Мидоволкиной и старшиной Вайтнер (дочь немецкого политэмигранта. - Прим. сост.). 9 июня он уже был на столе у начальника УКР "Смерш" 1-го Белорусского фронта генерал-лейтенанта Вадиса, который распорядился, чтобы копию документа сделали для уполномоченного НКВД СССР по Группе советских оккупационных войск в Германии И.А. Серова. Авторская принадлежность дневника в настоящее время никем не оспаривается, хотя он и написан Борманом как бы от третьего лица.
Аналогичная розыскная работа велась в зонах оккупации Германии союзниками, где особенно активно действовали спецслужбы англичан и американцев. Из числа задержанных ими наиболее ценную информацию о судьбе Гитлера и его приспешников сообщили личный шофер фюрера Кемпка, секретарь фюрера фрау Крюгер, а также сотрудники охраны от СД Герман Кернау, Эрих Мансфельд и Хилко Поппен.
Большой удачей стал перехват всех трех экземпляров "политического завещания" Гитлера и инструкций гросс-адмиралу Карлу Деницу о формировании нового правительства Германии - без Гиммлера и Германа Геринга, которых фюрер "отлучил" от партии за измену. Эти исторические документы были обнаружены у курьеров, покинувших бомбоубежище утром 30 апреля 1945 года. Им удалось проникнуть через кольцо наступавших советских войск и пробраться к родственникам и знакомым. Первым был задержан предъявивший фальшивые документы Гейнц Лоренц, офицер связи из аппарата Геббельса, который во время допросов рассказал о своей миссии и назвал фамилии других двух курьеров. В результате поисков союзникам удалось арестовать майора из штаба Гитлера - Вилли Иоганна Мейера и консультанта Бормана - Вильгельма Цандера.
В конце 1945 года представители американской военной разведки брали показания и у профессора Блашке, который поделился "описаниями особенностей зубов" своих пациентов из числа высокопоставленных нацистов.
1 ноября 1945 года британская контрразведка опубликовала специальное сообщение, в котором, в частности, утверждалось, что "не существует никаких доказательств, подтверждающих какие-либо из циркулирующих теорий о том, что Гитлер еще жив".
Оперативные и другие контакты советских контрразведчиков с их западными коллегами осуществлялись через Союзную контрольную комиссию по Германии, при которой находились представители разведки и контрразведки стран-победительниц. Так, в интересах розысков нацистских преступников, по просьбе главы советского представительства полковника К.В. Дубровского в июне 1946 года начальник группы британской разведки бригадный генерал М.Б. Дженнингс предоставил протокол показаний бывшего адъютанта Гитлера - фон Белофа о последних днях фюрера, проведенных в бункере, и обстоятельствах смерти главного нациста.
На долю некоторых оперативников "Смерш", прибывших из Москвы с хорошим знанием языка, выпала миссия разборки трофеев, найденных в квартире Геббельса и в бункере. В их числе оказались многочисленные книги, документы, фотографии, партийные френчи, военные кители и фуражки главных нацистов. Были и поздравления по поводу праздничных дат, относящихся к Гитлеру, верноподданнические письма и открытки, грамота Магде Геббельс за ее заслуги в проведении Олимпийских игр 1936 года и тому подобное. Сохранились даже аптечка и переносной газоопределительный прибор, так как обитатели бункера боялись, что русские будут их "выкуривать" из бомбоубежища газами. К этим трофеям присоединили личные предметы, обнаруженные при останках Гитлера, Геббельса и их родственников. Это - оружие, партийные значки, золотой портсигар, по-видимому, подаренный Гитлером жене министра пропаганды.
От контрразведчиков требовалось тщательно разобрать материалы и подробно их описать. В этой работе проявил себя сотрудник 4 отдела ГУКР "Смерш" НКО СССР капитан Д.Г. Копелянский, участвовавший позднее, в числе других специалистов, в подготовке материалов для Нюрнбергского процесса. В опознаниях и допросах, связанных с выяснением судеб фашистских главарей Германии, в качестве переводчиков также участвовали: старший следователь ОКР "Смерш" 79-го стрелкового корпуса старший лейтенант Н.А. Катышев, начальник следственной части разведотдела штаба 3-й ударной армии капитан М.С. Альперович, рядовой Олейник, сержант Горелик, следователь-переводчик старший лейтенант Н.А. Власов, помощник начальника следственного отдела Разведуправления Генштаба Красной Армии гвардии капитан В.А. Широков.
Переводчица ОКР "Смерш" 3-й ударной армии Е.М. Каган (под фамилией Ржевская) в 1961 году впервые в СССР опубликовала свои сведения об этих событиях. Писатель Лев Безыменский - один из исследователей истории поисков останков Гитлера, в 1968 году опубликовал на Западе фотоснимки зубных мостов фюрера и Евы Браун. При опознании останков фюрера присутствовал фотокорреспондент 79-го стрелкового корпуса гвардии младший лейтенант Калашников. С большой долей вероятности можно предположить, что опубликованные снимки сделаны им.
Документы, подтверждающие смерть Гитлера, по линии "Смерш" и НКВД были направлены из Берлина для доклада руководству страны только в конце мая 1945 года. 16 июня Л.П. Берия доложил И.В. Сталину и В.М. Молотову об актах опознания останков фюрера и результатах экспертиз, а также о показаниях свидетелей из числа задержанных немцев. Официальные заявления Советского правительства об итогах работы по поиску Гитлера и его окружения, документы дентологических и других исследований по опознанию трупов главных нацистов не обнародовались. Здесь вполне могли присутствовать политические мотивы, но также имели место некоторые сомнения руководителей ведомств госбезопасности и внутренних дел в отношении результатов проверок и идентификации останков фашистских главарей.
Не случайно на пресс-конференции у маршала Г.К. Жукова и А.Я. Вышинского, о чем сообщила газета "Правда" 10 июня 1945 года, корреспондент Ал. Верт задал полководцу вопрос: "Имеете ли Вы какое-нибудь представление или мнение о том, что случилось с Гитлером?" Жуков ответил: "Обстановка очень загадочная. Из найденных нами дневников адъютантов немецкого главнокомандующего известно, что за два дня до падения Берлина Гитлер женился на киноактрисе Еве Браун. Опознанного трупа Гитлера мы не нашли. Сказать что-либо утвердительно о судьбе Гитлера я не могу. В самую последнюю минуту он смог улететь из Берлина, так как взлетные дорожки позволяли это сделать".

 

В январе 1946 года начальник Главного управления по делам военнопленных и интернированных (ГУПВИ) НКВД СССР генерал-лейтенант А.З. Кобулов подписал аналитическую справку о версии самоубийства Гитлера. В ней отмечены некоторые сомнения, основанные на отдельных противоречиях в показаниях свидетелей. В частности, были поставлены вопросы: почему ни один из источников не говорит, что стало с останками Гитлера в дальнейшем после их сожжения; почему нет данных о вызове врача для констатации смерти; почему имеются различия в показаниях о выносе тел в сад рейхсканцелярии и об участниках этой процедуры (кто выносил, а кто только сопровождал); почему различны мнения свидетелей о внешнем виде выносимых останков; до конца ли были сожжены трупы главных нацистов; почему останки были обнаружены солдатами взвода "Смерш" раньше, чем на это место показал немецкий охранник Менгесхаузен, и так далее. Любопытно, что относительно свидетельства Менгесхаузена в справке отмечено: "Он единственный дал показания о закопке трупов, оказавшиеся правильными".
На основании таких, по мнению авторов документа, "серьезных противоречий" предлагалось объединить все имеющиеся материалы Оперативного управления ГУПВИ НКВД, ГУКР "Смерш" НКО СССР и аппарата Серова в Берлине для "тщательной и жесткой перепроверки всей группы фактов". Может быть, Кобулова и его подчиненных, помимо отмеченных ими противоречий, смущал и тот факт, что после захвата имперской канцелярии, 4 мая 1945 года был обнаружен труп двойника фюрера - Густава Велера (этот сюжет был отснят на кинопленку).
В результате инициативы ГУПВИ специально созданная комиссия в 1946 году провела дополнительные раскопки на месте обнаружения трупов Гитлера и Евы Браун. При этом был найден фрагмент черепа. В акте записали: "Левая теменная часть черепа с выходным пулевым отверстием". Следует заметить, что в акте экспертизы от 8 мая 1945 года при обследовании останков обгоревших трупов было отмечено, что "крышка черепа частично отсутствует". В ходе дополнительного расследования в бункере нашли следы крови на обивке дивана, на котором, по описанию Линге, фюрер покончил жизнь самоубийством.
В связи с передислокацией отдела контрразведки "Смерш" 3-й ударной армии трупы, которые исследовались в мае 1945 года, были уже в начале июня перезахоронены в лесу в районе города Ратенов. По указанию начальника УКР "Смерш" Группы советских оккупационных войск в Германии генерал-лейтенанта П.В. Зеленина, 21 февраля 1946 года останки были перезахоронены на территории военного городка в Магдебурге, где располагался отдел контрразведки "Смерш" 3-й ударной армии. Причем результаты повторных исследований также в то время не оглашались.
По всей вероятности, смерть Гитлера и все обстоятельства вокруг этого события сразу стали важным элементом политической игры между союзниками по антигитлеровской коалиции. Думается, что Сталин это прекрасно понимал и умело использовал во взаимоотношениях с Западом. Многочисленные свидетельские показания и результаты опознаний и медицинских экспертиз подтвердили факт гибели Гитлера. Но Сталин не торопился с обнародованием этих выводов. Он рассчитывал свои политические ходы на много лет вперед. Тем более что был и свой исторический опыт: последнего русского царя Николая II расстреляли без суда и следствия, хотя звучали требования устроить всенародный суд. Более того, тело погибшего императора было тщательно спрятано. Большевики делали расчет на то, что монархические силы лишатся символа, вокруг которого они могли объединиться для борьбы с Советской властью.
Сталин узнал о гибели вождя нацистов после того, как 1 мая в 3 часа 50 минут на командный пункт 8-й гвардейской армии был доставлен начальник генерального штаба германских сухопутных войск генерал Кребс. Парламентер заявил, что уполномочен установить контакт с Верховным Командованием Красной Армии для проведения переговоров о перемирии. В 4 часа генерал В.И. Чуйков доложил Г.К. Жукову по телефону, что Кребс сообщил о самоубийстве Гитлера. Жуков сразу же позвонил Сталину. По словам маршала, Сталин сказал следующее: "Доигрался, подлец. Жаль, что не удалось взять его живым. Где труп Гитлера?" По сообщению генерала Кребса, труп Гитлера был сожжен на костре.
Весь остальной мир узнал об этом из сообщения германского радио. Только на следующий день после смерти фюрера, вечером 1 мая был передан некролог, в котором содержалась следующая информация: "Из главной ставки Гитлера сообщают, что наш фюрер Адольф Гитлер сегодня после полудня на своем командном пункте в имперской канцелярии, борясь до последнего вздоха с большевизмом, пал за Германию".
Однако это были слова, тогда еще не подтвержденные вескими доказательствами, что породило множество слухов и домыслов, число которых ширилось с каждым днем. Появились разные версии о смерти Гитлера, его побеге или пленении. В одном случае, опираясь на сообщение германского радио, утверждалось, что он "геройски" погиб в уличном бою, а его труп якобы спрятали верные соратники. По другой версии, Гитлер был убит своими же офицерами в Берлине.
Наиболее расхожей версией была молва о побеге Гитлера из осажденного Берлина, слух о том, что он укрылся где-то в Парагвае или Аргентине. Всерьез утверждалось, каким образом удалось ему скрыться: на самолете или на подводной лодке.
Позиция самого Сталина носила выжидательный характер. 26 мая 1945 года на встрече с представителем американского президента Гарри Л. Гопкинсом он заявил, что будто бы "Борман, Геббельс, Гитлер и, вероятно, Кребс бежали и в настоящее время скрываются". Эту версию Сталин повторял не раз, хотя ему уже докладывались результаты опознаний и медицинских исследований. Через две недели, 9 июня маршал Жуков сделал указанное выше публичное заявление о последних днях нацистских главарей в имперской канцелярии. О смерти Гитлера он повторил версию Сталина. Однако до настоящего времени какие-либо официальные документы, объясняющие такую позицию советского руководства по данному вопросу, не публиковались.
В 1948 году "трофеи" из бункера в виде вещественных доказательств (обгоревшие предметы, протез Геббельса, а главное - фрагменты челюстей и зубов, по которым проводилась идентификация трупов Гитлера, Евы Браун и других) из Германии были направлены в Москву, в следственный отдел 2-го Главного управления МГБ СССР, который суммировал все факты, связанные с обстоятельствами смерти главарей рейха.
По распоряжению председателя КГБ при СМ СССР И.А. Серова, с 1954 года все эти предметы и материалы хранятся в особом порядке в специальном помещении ведомственного архива.
В 1996 году названные предметы и материалы Центрального архива ФСБ России стали доступны общественности, в том числе документальные материалы секретной операции КГБ под названием "Мероприятие "Архив", рассказывающие, как по инициативе председателя КГБ Ю.В. Андропова в 1970 году были полностью уничтожены останки Гитлера и иже с ним. Как заслуженная кара и возмездие за совершенные злодеяния, их прах исчез в водах немецкой речки Бидериц.

Добавлено через 32 секунды
Окончание войны особисты встретили вместе с армией и народом. Военные контрразведчики приняли участие в Параде Победы в Москве 24 июня 1945 года. Штаб по обеспечению безопасности возглавляли нача¬льник 1-го отдела ГУКР генерал-лейтенант Горгонов и его помощники генерал-майоры Коновалов, Рогов и Ру¬сак. «Оперативным обеспечением "фронтовых колонн» руководили начальники УКР «Смерш» фронтов — 1-го Белорусского (генерал-лейтенант Вадис),2-го Белорус¬ского (генерал-лейтенант Едунов), 3-го Белорусского (генерал-лейтенант Зеленин), 1-го Украинского (гене¬рал-лейтенант Осетров), 2-го Украинского (генерал-лейтенант Королев), 3-го Украинского (генерал-лейтенант Ивашутин), 4-го Украинского (генерал-лейтенант Ковальчук), 1 -го Прибалтийского (генерал-лейтенант Ханников) и начальник ОКР «Смерш» Беломорского во¬енного округа генерал-майор Б.В.Головлев.
Указом высшего органа государственной власти - Президиума Верховного Совета СССР, 6 июля 1945 года для лиц начальствующего состава органов НКВД–НКГБ, имеющих специальные звания ГБ, вводились воинские звания, установленные для командно-начальствующего состава Красной Армии (младший лейтенант ГБ — младший лейтенант, и выше). Существующие формы одежды и знаки различия офицерам войск и органов НКВД/НКГБ сохранялись. Что касается комиссаров ГБ им в порядке переаттестации присваивались следующие звания:
- Генеральный комиссар ГБ: — Маршал Советского Союза
- комиссар ГБ 1 ранга: — генерал армии
- комиссар ГБ 2 ранга: — генерал-полковник
- комиссар ГБ 3 ранга: — генерал-лейтенант
- комиссар ГБ: — генерал-майор
Для них, как и для генералов и адмиралов войск НКВД вводились форма одежды и знаки различия, установленные для генералов Красной Армии и адмиралов ВМФ. Все решения Правительства СССР о правах и льготах для офицерского состава и генералов РККА, адмиралов ВМФ распространялись на командно-начальствующий войск НКВД и начальствующий состав органов НКВД–НКГБ.
9 июля Наркому внутренних дел Л.П.Берии было присвоено звание Маршала Советского Союза, а руководителю НКГБ СССР В.Н.Меркулову, соответственно — звание генерала армии.
В тот же день по представлению Берии и Меркулова И.В.Сталин подписал Постановление СНК СССР о присвоении званий высшего командного состава Красной Армии 201 работнику органов НКВД–НКГБ СССР (звание генерал-полковника — 7, генерал-лейтенанта — 51 и генерал-майора — 143)
Следует отметить то обстоятельство, что присвоение генеральских званий в системе НКВД обошло высший начсостав милиции, у которого еще достаточно долго (до 23 октября 1973 года) сохранялись прежние спецзвания «комиссаров милиции» различных рангов. В августе 1952 года сотрудникам (в т.ч. и генералам) аппаратов МГБ/МВД СССР вновь были присвоены специальные звания и новая форма одежды (отменены в 1954 г.).

 

Постановлением Политбюро ЦК ВКП (б) и е соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 4 мая 1946 года ГУКР «Смерш» Министерства Вооруженных Сил СССР было передано в состав МГБ СССР и получило название 3-го Главного управления. Начальник ГУКР «Смерш» генерал-полковник B.C. Абаку¬мов сменил на посту министра госбезопасности СССР В..-;. Меркулова.
По примеру советских товарищей строили работу и военные контрразведчики стран народной демократии. 23 октября 1949 года Сталин в письме болгарским руководителям Вылко Червенкову и Василу Коларову писал: «Мы считаем нужным дать вам совет о необходимости передать особый отдел и его органы в Министерство внутренних дел, изъяв их из Министерства обороны. Органы особого отдела должны обеспечивать чекистскую работу в войсках и не могут успешно работать в отрыве от органов МВД. В Советском Союзе особые отделы подчинены МГБ, а не Министерству Вооруженных Сил. Наш опыт подтверждает правильность такой организации особых отделов». Аналогичные акции были проведены в Румынии. В Чехословакии военная контрразведка осталась в составе Генштаба Вооруженных Сил ,но это не уберегло от гибели ее начальника генерала Бедржиха Райцина, повешенного в 1952 году по «делу Сланского». В Польше военная контрразведка была передана в состав органов госбезопасности уже после смерти Сталина, в 1955 г., а до того времени существовала в качестве Главного управления информации Войска Польского, но фактически подчинялась напрямую политбюро ЦК Польской объединенной рабочей партии, а не министру обороны маршалу К.К.Рокоссовскому, что привело к его конфликту с начальником ГУИ полковником Д.П.Вознесенским (присланным из 3-го Главного управления МГБ СССР).
После возвращения советской военной контрразведки в систему МГБ ее структура была перестроена. В 3-м Главном управлении были созданы;
• 1-е управление — по Сухопутным войскам (начальник — генерал-лейтенант И.И.Горгонов),
• 2-е управление — по ВМФ (генерал-майор береговой службы С.П.Карандашов),
• 3-е управление — по ВВС (генерал-майор В.М.Новиков).
Остались и самостоятельные отделы — опертехники (полковник М.П.Шариков), 7-й отдел, курировавший ГРУ (полковник А. Е. Сидоров), и др.
После нового назначения Абакумова в руководство МГБ вместе с ним пришли его сослуживцы по «Смершу». Заместителями министра стали генерал-лейтенанты Н.Н.Селивановский, Н. К.Ковальчук (одновременно уполномоченный МГБ в Германии, затем министр ГБ УССР), Н.А.Королев, секретариат МГБ возглавил полковник А.Е.Кочетков (вскоре перешел на пост начальника отдела «В» — опертехники, его сменил в секретариате полковник И.А.Чернов), инспекцию при министре — генерал-майор С.Ф.Кожевников, следственную часть по особо важным делам — генерал-майор А.Г.Леонов, 4-е (розыскное) управление — генерал-майор В.П.Рогов, управление делами — полковник М.К.Кочегаров, 1-е управление (внешняя контрразведка) — генерал-майор Г.В.Утехин, отдел «О» (оперработа по церкви) — полков¬ник Б.В.Дубровин, заместителем начальника 1-го Главного управления (разведки) стал генерал-лейтенант М.И.Бел¬кин и др. Территориальные органы возглавили: Мос¬ковское управление — генерал-лейтенант И.И.Горгонов, Приморское краевое — генерал-лейтенант Н.Д.Ермолаев, МГБ Грузии — генерал-лейтенант Н.М.Рухадзе.МГБ Армении — полковник С.А.Корхмазян, МГБ Эстонии — полковник В.И.Москаленко, МГБ Литвы — генерал-майор П.М.Капралов. И это далеко не все. У многих из них карьера закончилась с падением Абакумова. Селивановский, Королев, Белкин, Кочегаров, Утехин, Чернов ока¬зались в тюрьме, Леонов был расстрелян вместе с Абакумовым в декабре 1954 года.
С момента утраты своей самостоятельности и передачи в МГБ легендарный «Смерш» прекратил свое существование. Постепенно военная контрразведка вновь начала следить за лояльностью военнослужащих к су¬ществующему государственному строю. Вторая поло¬вина сороковых — первая половина пятидесятых годов ознаменовалась постоянными кадровыми перестанов¬ками. Вместе с начальниками своих постов лишались и их подчиненные. Добавьте к этому реформы самих органов госбезопасности. Частая смена руководителей 3-го ГУ связана как с общей политической обстановкой, так и положением в самом МГБ. 3-е ГУ возглавля¬ли генерал-лейтенанты Н, Н. Селивановский (май 1946-го — ноябрь 1947 г., одновременно зам. минист¬ра), Н.А. Королев (ноябрь 1947-го — январь 1951 г.), Я.А. Едунов (январь 1951-го — февраль 1952 г.), гене¬рал-полковник С.А. Гоглидзе (с февраля 1952 г.),одновременно 1-й зам. министра. В связи с арестом B.C. Абакумова находились в заключении Селивановский, Королев, Белкин и др.; были переведены на другую работу или уволены А.А. Вадис, В.П. Рогов (секре¬тарь парткома МГБ), А.В. Миусов (секретарь парткома 3-го ГУ МГБ) и другие близкие к Абакумову военные чекисты.
Их заменили новые люди. Заместителями начальни¬ка главка были назначены генерал Фролов (служивший под начальством Гоглидзе в Хабаровском крае), партийные работники Н.Р.Миронов, С.Н.Лялин, А.Н.Малыгин.
Любые попытки военных контрразведчиков повлиять на кадровую политику жестко пресекались. Вот типич¬ный пример. На отчетно-выборном собрании парторганизации 3-го ГУ, которое состоялось 6 мая 1952 года, против избрания секретарем парткома управления пришедшего из партийных органов сотрудника выступил военный контрразведчик подполковник Морозов, заявивший, что «нам не нужны «варяги». Партийного выдвиженца все равно избрали, но Морозова уволили из органов и исключили из партии после вмешательст¬ва нового министра Семена Денисовича Игнатьева, обвинившего сотрудников 3-го главка в «антипартийной групповщине», «абакумовщине» и т.д..
Это не мешало военным чекистам выполнять свои прямые обязанности — обеспечивать безопасность Со¬ветской армии. Например, в августе 1947 года сотрудники УКР Центральной группы войск в Австрии аресто¬вали 26-летнего переводчика радиодивизиона разведуправления штаба ЦГВ младшего лейтенанта Константина Пузырева. Этот человек годом ранее, в 1946 году, был завербован американцами и передал им секретные документы ГРУ (в 1949 году приговорен к 25 годам заключения).
На самом деле шпионов из «Аквариума» в годы «холодной войны» военным контрразведчикам оперативно удавалась обезвреживать крайне редко. Обычно преда¬тели успевали уйти на Запад или несколько лет пора¬ботать на иностранные спецслужбы. «Чемпионом» стал генерал ГРУ Дмитрий Попов, проработавший на амери¬канскую разведку более четверти века.
В марте 1953 г. после смерти И.В. Сталина и после¬довавшей реорганизации МГБ 3-е Главное управление вошло в состав МВД (как 3-е управление). Начальником остался Гоглидзе, оставивший пост заместителя мини¬стра. Партийные выдвиженцы С.Н. Лялин и Н.Р. Миро¬нов с постов заместителей начальника управления бы¬ли направлены с понижением в провинцию. В июне 1953 г. начальник 3-го управления и член коллегии МВД С.А. Гоглидзе был арестован по делу Берии.
Арест Гоглидзе произошел в ГДР. Начальник советской военной контрразведки выезжал туда для руководства операциями органов госбезопасности СССР в ГДР по ликвидации массовых антиправительственных выступлений 17—19 июня 1953 года, итогом которых стала гибель 21 повстанца и 7 сотрудников полиции и МГБ ГДР. 80 опергрупп, созданных особыми отделами вместе с командованием Группы советских войск в Германии, задержали более 8 тыс. чел., из них уже че¬рез неделю около 3 тыс. было освобождено.
В июле 1953 г. начальником управления был назначен член Военного совета ЛЕЮ генерал-лейтенант Д.С. Леонов. В марте 1954 г. Управление (переименованное в 3-е Главное управление) вошло в состав Ко¬митета государственной безопасности при СМ СССР; его задачей определялась «контрразведывательная работа в Советской Армии, Военно-Морском Флоте, ГВФ, пограничных войсках и войсках МВД... с целью предупреждения проникновения в их ряды агентуры иностранных разведок и иных враждебных элементов». Система органов госбезопасности включала в себя органы военной контрразведки в лице особых отделов КГБ округов, флотов и групп войск (Управления особых отделов существовали в то время в Дальневосточном ВО и ГСВГ), армий и флотилий, особых отделов (отделений) дивизий и бригад. В особые отделы пришло более 1,5 тысячи офицеров из командно-политического состава армии и флота. Среди них впоследствии видные руководители КГБ и военной контрразведки генералы Н.Р. Миронов, А.Н. Малыгин, Г.К. Цинев,Н.А. Лойко, С.С. Шорников

 

А есть у кого нибудь бланк удостоверения или качественный скан удостоверения сотрудника "СМЕРШ".

 

6 вариантов, дай мыло

 

Вот kkarandin@yandex.ru