операция "Тайфун"

В июне, июле рано еще: склады нужны, охранять нужно, партизаны еще. Потом уже никогда: всегда требовалось пополнение, боеприпасы, вооружение. И это на огромном восточном фронте. Просто некогда.

 

Несмотря на все принятые меры, в сентябре 1941 года не представлялось возможным в такой степени пополнить группу армий «Центр», чтобы покрыть потери, понесенные ею в ходе кампании. В то время как «разбитая» Красная Армия создавала резервы, боеспособные резервы ОКХ были уже израсходованы. Начиная с середины сентября восполнять потери было уже нечем. С начала кампании и до начала октября группа армий «Центр» получила пополнение около 151 тыс. человек. Общие потери группы армий составили 219 114 человек и не могли быть больше восполнены. Из имеющихся первоначально в резерве ОКХ 24 дивизий в конце августа на фронт была переброшена 21 дивизия, в том числе 8 в группу армий «Центр». К началу операции «Тайфун» 3 последние резервные дивизии ОКХ были также направлены на фронт, так что в распоряжении командования резервов больше не оставалось.
Еще более важным было то обстоятельство, что потери материальной части танковых дивизий восполнялись недостаточно, так как Гитлер оставлял выпускаемые промышленностью танки для операций на период после «Барбароссы», считая, что наступление на Москву может быть успешно завершено наличными силами.
13 июля Гитлер отдал приказ о формировании новой танковой армии для выполнения плана на период после «Барбароссы», имея в виду использование на Востоке только наличных танковых сил. Несмотря на необходимость создания ударной группировки в группе армий «Центр», Гитлер не хотел передавать на Восточный фронт танки, предусмотренные для использования в более позднее время, и тем самым ограничивать материальные возможности на период после «Барбароссы». В середине июля, когда начальник оперативного отдела штаба сухопутных сил генерал-майор Вальтер Буле определил потери в танках на Восточном фронте в количестве 50%, Гитлер разрешил использовать дополнительно только 70 танков T-III и 15 танков T-IV, а также некоторое количество чехословацких трофейных танков. Гитлер создавал оплот для осенней кампании на Ближнем Востоке и в Северной Африке. Вследствие этого в начале октября во 2-й танковой группе насчитывалось лишь 50% штатной численности танков, в 3-й танковой группе — от 70 до 80%, только в 4-й танковой группе -100%. Но приведенные данные не отражали действительного положения, так как в них не учитывалось реальное число танков, готовых к использованию в бою. 19 сентября 1941 года Гальдер в своем дневнике отметил, что в соединениях 2-й танковой группы было следующее число готовых к использованию в бою танков: в 3-й танковой дивизии — 20%, в 17-й танковой дивизии -21%, в 4-й танковой дивизии — 29%, в 18-й танковой дивизии — 31%.

 

Командующий группой армий «Центр» фельдмаршал фон Бок приступил к переброске танковых и моторизованных дивизий с можайско-голицынского направления в район восточнее Волоколамска. Этот маневр можно было осуществить по единственной рокаде Дорохово – Руза – Новопетровское, соединяющей Минскую автостраду и Волоколамское шоссе. В тот же день, 25 октября, 5-я, 33-я и 43-я армии нанесли контрудар, сковав немецкие войска на рубеже реки Нара и отбросив их на 6-8 км от Минской автострады, блокировали узел дорог у поселка Дорохово. Это обстоятельство и последующие безуспешные 10-дневные попытки немецких войск деблокировать дорогу явилось для фон Бока последним доказательством того, что его войска утратили наступательные возможности.
Впервые за все время в дневниковых записях Гальдера и в донесениях Гудериана, Блюментрита и других немецких генералов появляются признаки сначала сомнений, а затем и отчаяния. Они получили распространение и среди низшего командования, и среди полевых войск, а может, это от них и исходило. "И теперь, когда Москва была почти на виду, - вспоминал Блюментрит, - настроение как командиров, так и войск начинало меняться. Сопротивление противника усиливалось, бои приобретали все более ожесточенный характер... Многие из наших рот сократились до 60-70 солдат". Сказывалась нехватка исправных артиллерийских орудий и танков. "Зима уже начиналась, - говорит Блюментрит, - но не было никаких намеков, что мы получим зимнее обмундирование... Далеко за линией фронта, в нашем тылу, в бескрайних лесах и болотах, стали давать о себе знать партизаны. Колонны снабжения часто попадали в засаду..."
«28 октября нам было передано пожелание Гитлера «захватить нашими подвижными батальонами» мосты через Оку восточнее Серпухова. Мы могли выбрасывать вперёд наши подразделения только до такой степени, до какой было возможно обеспечивать их снабжение. По окончательно разрушенной дороге Орёл - Тула наши автомашины могли передвигаться с максимальной скоростью 20 км.час, да и то не всегда. «Подвижных батальонов» уже не было. Гитлер жил в мире иллюзий» - писал Гудериан.
53-й армейский корпус немцев вышел на шоссе Орел – Тула. Состояние шоссе Орёл - Тула к этому времени стало настолько плохим, что 3-я танковая дивизия, подошедшая к Туле вслед за группой Эбербаха, вынуждена была снабжаться по воздуху. Но это снабжение давало очень слабые результаты. Например, сброшенные с воздуха с высоты 5-10 метров боеприпасы и канистры с бензином просто разбивались о замерзшую землю. Командир немецкого 43-го армейского корпуса генерал Хейнрици жаловался командующему 2-й танковой группы генералу Гудериану, что его войска плохо снабжаются, а с 20 октября его подразделения из-за разбитых дорог и отсутствия техники перестали получать даже хлеб. Артиллерия 24-го танкового корпуса была вынуждена считать каждый снаряд, так как подвоз боеприпасов практически прекратился.
Большие цели, которые провозглашались еще в эти дни в ставке фюрера, на практике, несмотря на все приказы и директивы, были невыполнимы, так как положение со снабжением и состояние немецких войск делали невозможным дальнейшее наступление. Бок отдал приказ, в котором говорилось, что если пока нельзя дальше наступать, то нужно хотя бы делать все возможное для подготовки наступления и как можно быстрее преодолеть трудности со снабжением войск, чтобы с наступлением хорошей погоды (мороза) сразу же возобновить продвижение. Тем самым Бок признал, что последняя попытка в быстротечном сражении разбить оставшиеся части Красной Армии и до наступления зимы захватить Москву, провалилась. Более того, войска его группы армий имели открытые фланги, не были готовы к действиям в зимних условиях и им противостоял противник, получивший подкрепление. Боку было ясно — чтобы разгромить противника, нужно начинать новое наступление, но он не имел возможности восполнить огромные потери, понесенные его войсками. 31 октября Бок писал в своем дневнике:
«Наши потери становятся очень ощутимыми. В соединениях группы армий более чем двадцатью батальонами командуют обер-лейтенанты».
Потери офицерского состава группы армий «Центр» составляли ежедневно в среднем 45 человек (около 40% всех потерь офицерского состава на Восточном фронте), и особенно велики они были в пехоте, где выбывших из строя офицеров приходилось заменять офицерами других родов войск.

 

С 1 по 4-е ноября на аэродром Орла ежедневно прибывало до 100 немецких транспортных самолетов Ю-52, на аэродром Карачев – до 50 ежедневно. Немцы пытались наладить воздушный мост для увязших в снегах танковых дивизий Гудериана. Главным образом перебрасывались горючее, боеприпасы и запасные части для немецких танковых подразделений, застрявших под Тулой.
4 ноября наша воздушная разведка зафиксировала заправку колонны автомашин из примерно 100 единиц из транспортного самолета Ю-52 между Мценском и Чернью. Из-за перебоев с поставками горючего и холодов количество вылетов немецкой авиации резко сократилось.
Температура понизилась до 20 градусов мороза, что вызвало отказы двигателей у немецких пикировщиков Ю-87. Командир немецкой авиаэскадры майор Хозель отмечает в своем военном дневнике:
«Несмотря на все усилия, предпринимаемые нами, мы можем организовать не более одного вылета в несколько дней».
Но немцы уже понимали, что наступательный порыв их войск иссяк и ожидать этой зимой каких-то крупных достижений уже не следует. Это нашло свое отражение и в официальных немецких документах. Так, 9 ноября 1941 г. командование 9-й армии отдало следующий приказ:
«...Даже если армия вынуждена будет всю зиму пробыть в обороне, то, учитывая ожидаемое весной возобновление наступления, нужно сделать все, чтобы поддержать в войсках прежний наступательный дух. Частые разведпоиски, высылка дозоров и проведение незначительных наступательных операций с ограниченной целью по этой причине крайне необходимы. При всех обстоятельствах нужно не допустить того, чтобы войска впали в тупую зимнюю спячку...»
Насчет «спячки» германские генералы беспокоились зря. Моральный потенциал военнослужащих вермахта подвергся вскоре несравненно большим испытаниям. В «особом донесении» командира 2-го батальона в штаб 481-го пехотного полка от 10 ноября 1941 г. говорилось:
«...Настроение в подразделении весьма неважное, главным образом из-за того, что конца войны сейчас еще не предвидится. Настроение, по моему мнению, приближается к настроению немецких солдат в первую мировую войну, конкретно в 1917–1918 гг. Они рассматривают потери и временами затруднительное положение вполне нормальным явлением и выполняют свои обязанности не прилагая особых усилий. Наступательный подъем появляется только в момент последнего прорыва, когда их охватывает бешенство; выжидание в обороне они считают в порядке вещей, так как опасаются изменения обстановки к худшему...».
Командир 2-го батальона считал необходимым для восстановления боевого духа предоставить личному составу подразделения необходимый отдых.

 

В Орше начальник немецкого генерального штаба сухопутных войск генерал-полковник Гальдер собрал на совещание начальников штабов всех трех групп армий Восточного фронта. На совещании решался главный вопрос: продолжать наступление на Москву или переходить к обороне, дожидаясь прихода весны? Группа армий «Север» к этому времени из-за передачи на другие участки фронта практически всех своих танковых сил ослабела настолько, что, по мнению начальника штаба группы армий генерал-лейтенанта Бреннеке, просто не способна к каким-либо наступлениям и уже давно перешла к обороне. Генерал Зоденштерн, начальник штаба группы армий «Юг» требовал приостановления наступательных операций и перехода к обороне. Но начальник штаба группы армий «Центр» генерал-майор фон Грейфенберг высказался за продолжение боевых действий и настаивал на взятии Москвы. Гальдера позиция командования группы армий «Центр» вполне устраивала, тем более, что она совпадала с точкой зрения фюрера, считавшего, что русские находятся на пределе возможности и достаточно одного мощного броска, чтобы их окончательно разгромить. В результате было решено продолжать наступление: 2-й танковой армии Гудериана предписывалось взять Тулу и обойти Москву с юго-востока, откуда развивать наступление на Нижний Новгород (тогда город Горький). На севере 9-я армия во взаимодействии с 3-м танковым корпусом получила приказ выйти к каналу имени Москвы и оттуда повернуть на Москву.
Представители верховного командования Германии (в первую очередь сам Гитлер) полностью поддерживали стремление ОКХ продолжать операции на Востоке поздней осенью. Уже после войны, летом 1945 г., британский историк Б. Лидделл Гарт получил возможность задать несколько вопросов находившемуся в американском плену В. Кейтелю. Историк спросил его, почему же наступление на Москву возобновилось в ноябре 1941 г? Не сыграла ли здесь свою роль, в частности, позиция Японии? Бывший начальник штаба ОКВ ответил: «Япония здесь не причем. ОКВ полагало, что японцы будут и дальше сохранять свой нейтралитет с СССР. Удар по советской столице в ноябре был нами тщательно подготовлен, и мы верили, что он должен привести к окончательной победе…».
Прежде всего, германское командование строило свои расчеты на том, что советские вооруженные силы крайне ограничены в своих возможностях: «...После сражения под Киевом, Брянском и Вязьмой,— отмечалось в сводке отдела по изучению иностранных армий Востока в конце октября, — русская армия сражается на растянутом фронте, имея лишь на некоторых участках массированные группировки. Противник стремится спасти от уничтожения, по возможности, сильные части и сохранить приемлемый базис для продолжения боевых действий в следующем году...». При разработке плана нового наступления главное командование сухопутных войск учитывало следующие обстоятельства: «...Высшее русское командование, учитывая слабость своих сил, видимо отказалось от прежнего опыта ведения активной обороны...». Для продолжения борьбы, по мнению представителей германской разведки, русским необходимо было обеспечить максимальное использование железных дорог в треугольнике Ростов-Москва-Вологда (что обеспечивало связь с Кавказом, Уралом и Мурманском), поскольку резервов под Москвой, имеющих сколь-нибудь значительную силу, Красная Армия уже не имела.
К середине ноября 1941 г. немецкая цензура, проверяющая солдатские письма на родину, обнаружила, что военнослужащие стали прикладывать к своим посланиям советские листовки, — явление экстраординарное для вермахта. «...Необходимо повторно разъяснить во всех воинских частях, — отмечалось в приказе командира 9-й танковой дивизии от 6 ноября 1941 г., — что солдаты, распространяющие или передающие явные материалы вражеской пропаганды во внеслужебном порядке подлежат наказанию».
Сильные снегопады и морозы в ту зиму начались в России рано. Гудериан зафиксировал первый снег в ночь на 7 октября, как раз когда возобновилось наступление на Москву. Это побудило его вновь запросить вышестоящий штаб о зимней одежде, особенно об утепленной обуви и шерстяных носках. 12 октября снегопад все еще продолжался. 3 ноября ударили морозы, температура заметно понизилась. 7 ноября Гудериан уже докладывал о "случаях серьезного обморожения" в частях, а 13-го о том, что температура упала до минус восьми градусов мороза по Фаренгейту и отсутствие зимней одежды "сказывается все сильнее".
"Лед начинает причинять много неприятностей, - писал Гудериан, - поскольку шипы для танковых тягачей еще не поступили. Холод сделал бесполезными телескопические прицелы. Для того чтобы запустить двигатели танков, приходится разводить костер под ними. Иногда в баках замерзает топливо, а смазка затвердевает... Каждый полк (из 112-й пехотной дивизии) уже потерял около 500 человек в результате обморожений. Из-за морозов пулеметы отказывают, а наши 37-мм противотанковые орудия оказались малоэффективными против (русского) танка Т-34...
В результате распространилась паника. Это был первый случай за всю русскую кампанию, когда морозы привели к таким последствиям, что явилось предостережением: боеспособность нашей пехоты на пределе".

 

1. Не знаком но мужику респект.

2. Не знаю, но надо хоть как-то вас заинтересовать?

3. Если не кататься вокруг Москвы то вермахт получает уличные бои в крупном городе. В даннмо случае их выигрыш невозможен в принципе. Даже крупной кровью: для пролития данной крови солдатиков из Германии надо привезти в Москву, что крайне затруднительно.

Рассмотрим окружение Москвы.

Северный маршрут: Волоколамск - Клин - Дмитров - Сергиев Посад - Орехово Зуево.

Южный маршрут: Можайск - Обнинск - Серпухов - Коломна.

Даже на современной карте там дороги какие-то бледные. Значит в 41 существовали только грунтовки, может местами булыжник.

Не вижу возможности пропихнуть по ним ударные группировки. Но вижу хорошо нарисованные дороги из Москвы, по которым РККА может очень быстро сосредотачиваться и наносить удары по флангам этих самых группировок.

Хваленый немецкий порядок. А транспортной авиации после Крита осталось немного и у неё было полно дел и без зимней одежды.

Более того, зимних шинелей не получила даже 6-я армия в конце 42 года. То есть уроки 41 года никто не усвоил.

 

… 17 октября 1941 года. Танки с крестами пробились сквозь заградительный артиллерийский огонь. Они надвигаются на батарею. Артиллеристы бьют бронебойными прямой наводкой.
Федор берет на прицел машину, идущую справа. Дергает шнур. Но танк, стреляя из орудия и пулеметов, движется вперед. Промазал... Наводчик целится в бок машины. Снова рвет на себя шнур. Испачканное копотью лицо парня просияло от радости.
— Горит! Горит, гад!
Однако своего голоса не услышал. Вокруг все гремело, рвалось, грохотало.
Федор выбирает новую мишень. Горит следующий танк.
И другие орудия поработали хорошо. Немецкие танки повернули обратно.
Но сейчас атака возобновится. Батарее приказано немедленно сменить позицию, перехватить врага у зарослей кустарника.
Коноводы выскочили из укрытия, в одно мгновение подхватили орудия, и, нахлестывая лошадей, помчались на новую позицию. Федор, удивляясь, как это удалось в таком пекле сохранить лошадей, на ходу вскочил на свое орудие. Оно неслось, петляя между воронками и дымящимися танками к переднему краю. Въехали в кустарник. Коноводы мигом освободили постромки и ускакали. А с переднего края уже доносился лязг гусениц.
Танки шли прямо на батарею. Четыре горных пушки противостояли десяти немецким танкам.
Вот уже подбито несколько танков.' Но Федор слышит: умолкли соседние орудия. В живых остался он один. Один из всей батареи! А на него надвигаются четыре танка. Федор заряжает 'орудие. Целится. Рвет шнур. Танк волчком завертелся на месте. Задымил. Но три машины продолжают надвигаться. Стреляют из орудий и пулеметов.
Наводчик снова целится. Бьет прямой наводкой.
Подбита еще одна машина.
Федор бросается за снарядом, заряжает пушку. Наводит ее на третий танк — тот уже совсем рядом. Рвет шнур. Танк горит! Все заволокло дымом. Где же четвертая машина? Федор заряжает пушку и ищет танк. Его нигде не видно, как сквозь землю провалялся.
Вдруг он услышал лязг гусениц за спиной. Танк зашел с тыла. Федор быстро разворачивает пушку. Но в это мгновение его обожгло невыносимой болью. Взрывом оторвало правую руку.
В танке видят окровавленного, однорукого солдата. Машина сбавляет скорость. Теперь торопиться некуда. Еще секунда — и гусеницы раздавят, искромсают и пушку, и этого упрямого русского.
Но враги просчитались. Федор пришел в себя и успел рвануть шнур левой рукой. Этим выстрелом он уничтожил последний, четвертый танк.
И только тогда подумал о себе. Что делать? Он один. Хлещет кровь. Кружится голова.
Но к нему уже бежали люди. В одном из них Федор узнал командира дивизии полковника Виктора Ивановича Полосухина.
— Терпи, сынок, терпи, — говорил полковник. — Сейчас я тебя перевяжу.
Он взял из рук растерявшегося адъютанта пакет и быстро наложил повязку.
— Вон там, в здании Бородинского музея, наш перевязочный пункт. Сможешь, сынок, дойти туда?
— Дойду, товарищ полковник, не беспокойтесь, — ответил Федор. И зашагал к музею.
Но в перевязочном пункте никого не оказалось. На полу всюду валялись окровавленные бинты. Значит, санитары куда-то перебрались.
Федор вышел. Вокруг рвались снаряды, бомбы, мины. Едкий дым мешался с пылью. Взрывы слились в общий гул. А Федор все бродил по Бородинскому полю, спотыкался, проваливался в воронки, выбирался наверх и снова брел.
Сколько времени это продолжалось, Чихман не знает. Теряющего сознание наводчика подобрали солдаты какой-то другой части, затащили в свой блиндаж, как могли перевязали рану, заставили выпить глоток спирта. А потом отправили в тыл.
Полковник Полосухин, наблюдавший за поединком наводчика с четырьмя танками, добравшись до штаба, приказал справиться о здоровье солдата. Ему доложили, что в медсанбат наводчик с оторванной рукой не поступал. Тогда решили, что герой был убит по дороге к перевязочному пункту.
http://www.ljpoisk.ru/archive/997076.html
17 октября 41-го года РАСПУТИЦА никак не повлияла на маневр 10-й танковой дивизии и дивизии СС "Рейх" на Бородинском поле и 18 октября вермахт уже занял Можайск. Бородинское поле-это не шоссейная дорога.

 

Выигрыш был возможен и в этом мало кто сомневался. Пытаюсь высказать одну простую мысль-вермахт не торопился,будучи уверенным в своей неминуемой победе.Вязьма была взята 7 октября. Расстояние от Вязьмы до Можайска 117 км. До 12 октября вермахт мог пройти Бородинское поле без каких-либо проблем. Дивизия В.И.Полосухина стала организовывать оборону здесь 11-12 октября.
11 октября вермахтом занят Зубцов Тверской области-95 км до Волоколамска. Вместо направления на Волоколамск-41 моторизованный корпус и 27-й армейский идет на Тверь(144 км)-занята 14 октября. 12 октября под Волоколамск прибыла 316-я СД.На Волоколамск вермахт стал наступать 14 октября.
Волоколамск вермахту удалось захватить лишь к 27 октября.
А РАСПУТИЦА к середине-концу октября должна была наступить,но если надеяться только на автомобильные трассы,то можно и не спешить.

 

1. Насколько мне известно в эти дни были споры между Гитлером и генералами что делать и куда идти. Пока они спорили войска стояли.

2. Если надеяться только на автотрассы то распутица очень даже важна, т.к. в то время Смоленск и Москву соединяли всего две автодороги с твердым покрытием. Много войск по ним не протащить.

Фёдор Чихман - никоим образом не хочу обидеть его имя, но в приведенной вами истории есть несколько странностей. Подозреваю что значительная её часть была написана политотделом.

Горные пушки - видимо имеются в виду 76мм полковушки, у них была т.н. "горная" модель.

Бронебойные свойства их снарядов весьма невелики. Кумулятивных тогда не было.

Разворот пусть даже горной пушки силами одного человека возможен только если позиция была заранее подготовлена для круговой обороны - т.е. окоп представляет из себя круг соответствующего диаметра. Не уверен что такой откопали заранее.

Танки стреляют из пушек и пулемётов, но почему-то ни одна лошадь не убита.

 

1. Орел взят 3 октября. Оборона Тулы(от Орла 180 км) едва подоспевшими сюда подразделениями РККА началась 24 октября. Где плутала 2-я танковая группа?
...3 октября 2-я танковая группа, пройдя за 72 часа 200 километров, занимает Орел
...Браухич, полностью потеряв чувство реального, дополнительно пожелал, чтобы 2-я танковая группа также овладела Курском, а потом продвинулась в сторону Воронежа.
http://bookz.ru/authors/pereslegin-sergei/vtoraa-m_771/page-11-vtoraa-m_771.html
Это южное направление.
Думаю,что не распутица и не героическая оборона советскими войсками МОЛ сыграла основную роль в потере вермахтом темпов наступления. Полная несогласованность и потеря чувства реальности в немецком генералитете.
2.Что касается Феди Чихмана 19-летнего паренька дальневосточника-то это не моя история. И неужели,Ozy!,вы и вправду ничего о нем не слышали? Ну тогда потрудитесь сами поискать эту историю в литературе,а не спрашивать у меня как да почему,да какая пушка у него была. Если чего-то не знаешь,то сначала узнай-а уж потом свои умозаключения. Но то,что Ильи Муромца не было в середине октября 41-го в составе дивизии В.Полосухина это точно.
...вот еще инфа о 32-й сд
...Особенно сильными были танковые атаки в полосе обороны 133-го артполка. В расчёте сержанта Алексея Русских оставались правИльный Михаил Шведких и навочик Фёдор Чихман. Расчёт подбил три танка, но после разрыва мины в живых остался один Чихман, с оторванной правой рукой. Артиллерист сумел подбить с одной рукой и четвёртый танк...
Первую помощь Ф.Я.Чихману оказал командир 32-й Краснознамённой стрелковой дивизии полковник В.И.Полосухин с адъютантом Ф.С.Ивановым, которые увидели с НП этот эпизод боя. В дальнейшем его эвакуировали в тыл.
http://kz44.narod.ru/41borodino.htm

 

ухх.. прочел всю тему.
всем ораторам респект и уважуха!

возле моей дачи, на поле стоит памятник: "на этом рубеже ....ноября 1941 года были остановлены фашистские танки сержантом.... . Не помню точно. Поле это находится возле деревни Черная Грязь (между Зеленоградом и Химками) треугольник Поярково-Лунево-Пикино.

Насколько можно понять, остановившись в районе Матушкино - Красная Поляна, немец пошел со стороны Поярково (как говорят местные село 4 раза переходило из рук в руки) но сделать это ему не удалось. Кто нибудь знает обстоятельства того боя? Это действительно самый близкий рубеж подступа немцев к Москве? (байки про Динамо-Белорусский вокзал не в счет).

Заранее благодарен если ктото сможет предоставить любую информацию. Фотки памятника постараюсь сделать и выложить.

 

Про тему обороны Тулы написано немало. Вот недавно еще одна книга вышла. Но ВСЕ туляки, с кем лично я общался, да и не только туляки-говорил про это уже неоднократно-до сих пор не могут понять: КАК УСТОЯЛА ТУЛА???
Армейские части отступавшие были вымотаны до предела.
Тульский рабочий полк состоял из пацанов и стариков, плохо владевших оружием.
Оборонительные сооружения были никакенскими.

А вот все же устояла.
Орел-нет. А Тула-да. Как? Почему?
И вот еще вопрос: захоронения немецких солдат, павших на передке, попадаются крайне редко...

 

А я на протяжении всей темы и задаю один и тот же вопрос- о расстановке сил и средств как со стороны вермахта так и со стороны РККА в ходе операции "Тайфун". Исходя из описаний обороны Тулы-противодействовали наступающему вермахту это 600 чел. из рабочего полка и четыре расчета зенитных орудий. Каким образом вермахт с ходу не взял Тулу и не устремился к Москве (190 км от Тулы) с юга? Некоторые товарищи ничего не могут ответить,кроме как про грязь и мороз...сами немецкие генералы в своих воспоминаниях на этот вопрос тоже никак не отвечают.

 

2-я танковая группа не плутала, ее просто, по сути, распылили свои же начальники.
24-й моторизованный корпус немцев начал развивать наступление по шоссе Орел - Тула на Тулу, а 47-й корпус, обходя с тыла 3-ю и 13-ю армии, пытаясь овладеть Карачевом и Брянском. А потом пришлось удерживать кольца окружения Брянского фронта.
Для прикрытия тульского направления советское командование стало спешно сосредотачивать в районе Мценска резервные части и соединения – 4-ю и 11-ю танковые бригады, 36-й мотоциклетный полк, 201-ю авиадесантную бригаду, 6-ю гвардейскую стрелковую дивизию, 3 гвардейских дивизиона РС, отряд курсантов тульского артиллерийского училища, подразделения внутренних войск, истребительные батальоны и другие формирования.
В общей сложности в боях у Мценска части 4-й танковой бригады во взаимодействии с 11-й танковой бригадой подполковника В.А. Бондаря и другими частями корпуса нанесли большие потери соединениям 24-го моторизованного корпуса, задержав его продвижение к Туле на две недели. Танкисты 4-й танковой бригады, потеряв 28 танков (из них сгорели — 9, пропали без вести — 6, остальные были эвакуированы), уничтожили и подбили 133 танка. Кроме того, противник потерял: 2 бронеавтомобиля, 2 танкетки, 4 полевых орудия, 6 дальнобойных орудий, 8 самолетов, 12 автомашин, 2 цистерны, 15 ПТО, 15 тягачей, 4 зенитных орудия, до полка пехоты.
После боев под Мценском в немецкой 4-й танковой дивизии в строю осталось 38 танков. В связи с большими (по немецким меркам) потерями дивизии было проведено специальное расследование.

 

В принципе все правильно...однако Мценск после боев с 4-й ТБр М.Катукова уже 11 октября взят...
Да согласен, распылили- случаем не подразделения 2-й ТГ после Орла устремились к Курску (взят 3 ноября),который находится прямо в противоположном направлении от Москвы?

 

А это цитаты из статьи о легендарном танковом асе Д.Лавриненко
"...Вечером 19 октября 1941 года она прибыла на станцию Чисмена, что находится в 105 км от Москвы. Утром 20 октября выяснилось, что пропал один из танков бригады, а именно тридцатьчетверка командира взвода лейтенанта Дмитрия Лавриненко
Катуков оставил танк Лавриненко по просьбе командования 50-й армии для охраны ее штаба. Командование армии обещало комбригу долго не задерживать его. Но с этого дня прошло уже четверо суток. Катуков и начальник политотдела старший батальонный комиссар И.Г. Деревянкин кинулись звонить во все концы, но следов Лавриненко найти так и не смогли Назревало ЧП.
В полдень 20 октября к штабу бригады, лязгая гусеницами, подкатила тридцатьчетверка, а вслед за ней немецкий штабной автобус. Люк башни открылся и оттуда, как ни в чем ни бывало, вылез Лавриненко, а следом за ним члены его экипажа...
На Лавриненко набросился разгневанный начальник политотдела Деревянкин, требуя объяснения причин задержки неизвестно где находившихся все это время лейтенанта и членов его экипажа...
Дело оказалось вот в чем. Штаб 50-й армии отпустил танк Лавриненко буквально вслед за ушедшей танковой бригадой. Но дорога оказалась забитой автотранспортом и, как ни торопился Лавриненко, нагнать бригаду ему не удалось.

Прибыв в Серпухов, экипаж решил побриться в парикмахерской. Только Лавриненко уселся в кресло, как внезапно в зал вбежал запыхавшийся красноармеец и сказал лейтенанту, чтобы тот срочно прибыл к коменданту города комбригу Фирсову.
Явившись к Фирсову, Лавриненко узнал, что по шоссе из Малоярославца на Серпухов идет немецкая колонна численностью до батальона. Никаких сил для обороны города у коменданта под рукой не было. Части для обороны Серпухова должны были вот-вот подойти, а до этого вся надежда у Фирсова оставалась на один-единственный танк Лавриненко....
... на шоссе показалась немецкая колонна. Впереди тарахтели мотоциклы, потом шла штабная машина, три грузовика с пехотой и противотанковыми орудиями. Немцы вели себя крайне самоуверенно и не выслали вперед разведку.
Подпустив колонну на 150 метров, Лавриненко расстрелял колонну в упор. Два орудия были сразу же разбиты, третье немецкие артиллеристы пытались развернуть, но танк Лавриненко выскочил на шоссе и врезался в грузовики с пехотой, а затем раздавил орудие. Вскоре подошла пехотная часть и добила ошеломленного и растерянного противника...
http://armor.kiev.ua/Battle/WWII/lavrinenko/
выходит,что в октябре Москву оборонять было практически некем. Вермахт настолько уверовал,что все дороги на Москву открыты,что разведка ему не нужна была вовсе, а своими разговорами о распутице они скрывают свою чванливую высокомерность и чрезмерную самоуверенность...на ошибки командования вермахта в те времена рассчитывать не приходилось...

 

Естественно, других там еще не было. 24-й корпус попер на Тулу и получил для начала от Катукова, а 47-й - на Брянск и оттуда - на Белев и Тула. Но моторесурс - коварная штука.. Да и дороги не то чтобы очень способствовали. Опять же, наши почему-то из мешка прорывались, вместо того, чтобы сидеть там смирно...

 

Думаю,что если бы наши ребята в котлах под Брянском и Вязьмой не сопротивлялись-судьба Москвы была бы предрешена. Недаром И.Сталин в 1945-м сказал передать генералу М.Лукину "спасибо за Москву". Командующий 19-й армией генерал М.Лукин был взят в плен 14 октября 1941 года и освобожден из плена в мае 1945 года.

 

10 октября Лукину передали перехваченную радиограмму, направленную командиру 7-й немецкой танковой дивизии генералу Функу: «Почему вы топчетесь? Идите на Москву», -- говорилось в ней. Отвечая на это требование, Функ сообщил: «Командующий 19-й армией русских также рвется к Москве -- я едва сдерживаюсь. Я пустил своих гренадеров, использую последних, нет сил держать».
http://www.veche.tver.ru/index.shtml?news=13143

 

Да, вот только после войны про это быстренько постарались забыть. В развале Брянского фронта во многом был виноват А.И.Еременко, а после войны он кем был? Так что... Достаточно посмотреть 12-томник "Вторая мировая война", изданный при его жизни.

 

Кроме подхалимства, одной из выразительных черт Андрея Ивановича было безмерное, ничем не ограниченное бахвальство. В 1941 году, став командующим Брянским фронтом, он пообещал Сталину «разбить подлеца Гудериана». Может быть, Гудериан и подлец, но во владении военным искусством ему не откажешь, как и не откажешь ему в почетном звании папаши танковых войск вермахта. Вобщем, это был один из умнейших военачальников Гитлера. Еременко так и не смог остановить Гудериана и воспрепятствовать кровавой катастрофе, случившейся с Юго-Западным фронтом, который попал в окружение под Киевом и потерял более полумиллиона человек, а командующий фронтом Кирпонос погиб. Впоследствии была окружена и большая часть войск Брянского фронта под командованием Еременко.
http://h.ua/story/269413/
в этой статье штрихи к портрету А.И.Еременко
С моей точки зрения роль А.И.Еременко в событиях 1941-го скорее отрицательная,чем положительная,если не сказать больше...

 

А вот скажите-ка: кого винить в том, что Орел 3 октября был сдан немцам??? ВОТ КТО КОНКРЕТНО ОТВЕТИЛ ИЛИ ДОЛЖЕН БЫЛ ОТВЕТИТЬ ЗА ТО, что немцы вошли в Орел ЛЕГКО. Да, был бой с нашими десантниками на подступах, однако бой этот был с заранее известным концом. ГДЕ ОБОРОНА ОРЛА ???

 

Ну, косвенно можно упрекнуть Еременко. Но только косвенно. Ему в вину можно поставить лишь то, что он считал сам и, видимо, убеждал других, что немцы обязательно нанесут именно лобовой удар по Брянскому фронту и обязательно с основным направлением на Брянск. Про то, что немцы могут нанести удар совсем из другого района, фронту "под дых", он даже и не предполагал.
"Город не был готов к обороне, несмотря на то, что еще 11 сентября 1941 г. бюро Орловского обкома ВКП(б) поручило секретарю Орловского ГК ВКП(б) Семенихину и начальнику УНКВД Фирсанову в трехдневный срок разработать план мероприятий по участию гражданского населения в вооруженной защите г.Орла, включая в план и организацию уличных боев. Эвакуация промышленных предприятий Орла не была произведена, на улицах повсюду лежали станки и ящики с заводским оборудованием и сырьём. Начальник штаба округа лишь успел прокричать по телефону начальнику штаба Брянского фронта Захарову: «В Орел ворвались немецкие танки, части гарнизона занять позиции у юго-западной окраины Орла не успели».
Сообщение о внезапном захвате противником Орла про¬звучало для советского командования как гром среди ясного неба. В руки врага попал важный административный центр, крупный узел железнодорожных и шоссейных дорог, ставший плацдармом для дальнейшего наступления немецких войск. Противник получил возможность использовать отличную шоссейную дорогу для снабжения своих войск. Оставление города во многом нарушило планы советского командования.
В том, что штаб Орловского военного округа в полной мере был информирован Еременко об изменениях обстановки на ор¬ловском направлении в течение 1 и 2 октября, есть большие сомнения. Если бы в штабе округа знали о приближении про¬тивника, вряд ли танкам Гудериана удалось въехать в центр города рядом с трамваями. В городе имелись достаточные силы, чтобы хотя бы на короткое время задержать танки 4-й танковой дивизии, продвигающиеся по шоссе чуть ли не в по¬ходной колонне. Самолеты ВВС фронта непрерывно бомбили эти танки, но эффективность ударов была низкой в связи с пасмурной погодой. По свидетельству машиниста паровоза П.А.Янченко (1918 – 1991), эвакуировавшегося в Тамбов через Орел, 1 октября в Орле было очень много наших войск.
Известно, что с 18.00 3 октября связи с Орлом никакой не было. Туда в разное время высылали три группы командиров, но никто из них не вернулся. По некото¬рым данным, в 17.00 на юго-западной окраине Орла шел бой с группой танков (50 — 60 машин)".

 

Ну, а что касается откровенной лживости Еременко... Вот лишь два фрагмента:
"Заподозрить бывшего командующего фронтом А.И.Еременко в необъективности (или в неискренности, кто знает) суждений и мемуаров позволяет довольно интересный фрагмент из книги А.М.Василевского «Дело всей жизни»:
«Здесь я вновь вынужден сделать отступление, чтобы внести ясность в вопрос, который по непонятным для меня причинам, получил искаженное освещение в книге А.И.Еременко «Сталинград». Вот как излагается в ней оперативная обстановка на фронте ко второй половине декабря 1942 года… Что следует сказать по поводу всех этих более чем удивительных утверждений? Мне трудно предположить, чем руководствовался А.И.Еременко, приписывая мне некий мифический план операции, противопоставляя ему столь же мифический свой. Ведь документы убедительно свидетельствуют… Разумеется, я был удивлен неточностью, допущенной в книге А.И.Еременко, и написал обо всем этом в статье «Незабываемые дни», опубликованной в «Военно-историческом журнале» (1966 г., № 3). С рукописью статьи я ознакомил Р.Я.Малиновского, попросив его, как бывшего командующего 2-й гвардейской армии и непосредственного участника событий, высказать свое отношение к этому вопросу.
Ознакомившись со статьей, Р.Я.Малиновский в соответствующем ее месте сделал следующее примечание, которое привожу дословно и которое было опубликовано в указанном номере журнала. Р.Я.Малиновский писал: «Как командующий войсками 2-й гвардейской армии, могу полностью подтвердить замечания товарища Василевского А.М. Прочтя освещение действий этой армии в книге товарища Еременко А.И., я был немало удивлен столь неправильным толкованием событий, но в силу занятости не мог это письменно опровергнуть, а оставил за собой право высказаться по данным утверждениям автора книги «Сталинград» в будущем, как и по другим вопросам, неправильно изложенным в ней»».
Но это смогли позволить себе известные военачальники, а не простые участники тех сражений! Такое замечание, да еще и для столь широкой аудитории! Это уже не какие-то мелкие неточности! Но прецедент создан!
Дальше обратимся к мемуарам Героя Советского Союза генерала армии А.С.Жадова, бывшего в 1941 году начальником штаба 3-й армии Брянского фронта. В его книге «Четыре года войны» на стр. 35 читаем:
«Контрудар фронта превратился во встречное сражение наших войск с моторизованным корпусом Гудериана и пехотными дивизиями 2-й немецкой армии. А.И.Еременко утверждает, что «в этом сражении участвовало со стороны противника до 500-600 танков и с нашей стороны – 250-300. Неприятель потерял в этом районе несколько тысяч солдат и офицеров и не менее 200 танков». Не берусь утверждать, но мне думается, что приведенные цифры несколько преувеличены».
И далее, на стр. 36:
«Хотя А.И.Еременко в своей книге «В начале войны» и написал, что выполнение указанной выше задачи происходило в рамках какой-то разработанной операции, на самом деле все свелось к обычному наращиванию усилий и некоторому уточнению направлений боевых действий»".

 

Вопрос очень интересный. Для меня большим вопросом остается не где была оборона Орла,а как можно такой массе технике и живой силы вермахта незаметно для целого фронта пройти около 150 км и без единого выстрела войти в столь крупный административный центр как Орел? И вина командующего фронта здесь лишь косвенная?