Иностранцы в Deutsches Rotes Kreuz (DRK) / Foreigners in German Red Cross (DRK).

unixaix · 22 бер 2016

Норвежские медсёстры

Sensei · 25 гру 2010

unixaix сказав(ла): ↑

Сербские медсёстры 7-й горнострелковой дивизии Ваффен-СС "Принц Евгений"
Натисніть, щоб розгорнути...

Откуда известно что из "Ойгена"? Никогда не слышал откуда они...
И откуда известно, что сербские? Обычные немки.
Сербов в дивизии вообще было очень немного - и то, все из Бачки и Баната, кажется.

Norman2 · 25 гру 2010

Kakie jesche serby? Eto zhe norwezhki - u devushki s pravoj storony - norwezhskij flag.

axis88 · 25 гру 2010

Norman2 сказав(ла): ↑

Kakie jesche serby? Eto zhe norwezhki - u devushki s pravoj storony - norwezhskij flag.
Натисніть, щоб розгорнути...

верно Роман

unixaix · 16 жов 2011

Українки

Sensei · 19 жов 2011

Норвежская медсестра Aase Grill Fasting во время службы на восточном фронте и в наши дни.

Verden · 4 лис 2011

листовка

unixaix · 5 лис 2011

финская медсестра в немецком лазарете в Кандалакше

Sigrun · 15 лис 2011

Sensei сказав(ла): ↑

Норвежская медсестра Aase Grill Fasting во время службы на восточном фронте и в наши дни.
Натисніть, щоб розгорнути...

Живая ещё?

Blix · 16 лис 2011

Sigrun сказав(ла): ↑

Живая ещё?
Натисніть, щоб розгорнути...

http://dt.no/nyheter/sande-kvinne-var-i-hitlers-tjeneste-pa-ostfronten-1.3105385

В 2009 г. была. До чего же крепкое поколение, живут как долго. А ведь эта старушка была и в Берлине! В одной книге её краткие воспоминания есть.

На сегодняшний день норвежские историки пишут, что общие потери женщин-норвежек в ДРК равны 21, сюда входят как погибшие на поле боя, так и пропавшие без вести. Большая часть потерь приходится на 1944 г., особенно несколько человек выбило из этого числа 10 сентября 1944 г., когда они попали под бомбёжку Вены.

Norman2 · 20 лис 2011

Estonky:

axis88 · 20 лис 2011

Norman2 сказав(ла): ↑

Estonky:

http://ww2.ru/forum/index.php?app=c...ttach&attach_rel_module=post&attach_id=408390
Натисніть, щоб розгорнути...

Ром, пожалуйста выкладывай фото на форум. Не во всех браузерах правильно отображаются ссылки на другие ресурсы

Norman2 · 20 лис 2011

Ok

Sensei · 4 гру 2011

Немного продолжим норвежскую тему такой обложкой журнала BDM.
Подпись: "Подобно тому, как медсестры Германского Красного Креста работают на всех фронтах, юные норвежские девушки помогают своим товарищам на Восточном фронте"

Norman2 · 6 гру 2011

Ne to shoby dobrovolets' ale tsikave pojednannia narukavnyh povjazok:

Verden · 18 гру 2011

Из мемуаров Ханса Киллиана "В тени побед"

про латышек

Отыскать во тьме полевой госпиталь нелегко. К моему удивлению, там царит необычайно теплая атмосфера: в госпитале теперь работают пять медсестер из Латвии – образцово опрятные, высококвалифицированные девушки, которые добровольно вызвались на фронт, чтобы помогать. Все они прошли обучение и получили звание старших сестер наряду с широкими правами и обязанностями. Например, они имеют право по распоряжению врача делать внутривенные инъекции.
Натисніть, щоб розгорнути...

Verden · 18 гру 2011

не уместилось,разделил на два.

про швейцарцев

Между тем, когда я нахожусь в зоне окружения, приходит секретная телеграмма, доставленная мне через главного врача армии. Я вскрываю телеграмму и, не веря собственным глазам, читаю: «Северная группа армий. Профессору К. срочно отправиться в Псков. Явиться к профессору доктору Евгению Бирхеру, полковнику швейцарской армии, в военный госпиталь в Пскове».

Бирхер, знаменитый Евгений Бирхер, ведущий швейцарский хирург, ректор Швейцарской Военной академии, национальный советник, каким образом его занесло на наш Восточный фронт, в Псков? Какая неожиданность! Я не сразу прихожу в себя. Венк, узнав новость, немедленно предоставляет мне автомобиль и велит отвезти меня до аэродрома, после того как я соберусь и попрощаюсь с товарищами.

Рискованный полет через зенитный заградительный огонь, но гладкая посадка. Прибыв в Псков, я разыскиваю военный госпиталь, и действительно, спустя несколько минут передо мной сам Евгений Бирхер. Мы радуемся нежданной встрече и крепко жмем друг другу руки.

– Какими судьбами вы здесь, на Восточном фронте? И почему именно в Пскове? – сразу же спрашиваю я. – И кого мне благодарить за вызов?

На своем хорошем швейцарском немецком Бирхер отвечает:

– Все очень просто. Я узнал, что вы здесь воюете, и попросил главнокомандующего группой войск уведомить вас и вызвать сюда. Мне надо с вами о многом поговорить.

Бирхер приехал на фронт по поручению бундесрата Швейцарии, чтобы навестить швейцарских врачей в госпиталях и узнать, какого прогресса достигла военно-полевая хирургия. Мы уже давно знакомы, и не только по берлинским конгрессам, где он регулярно выступал в качестве руководителя швейцарской группы, – мы поддерживали с ним связь после Первой мировой войны. Этот невероятно энергичный, смелый человек обладает большим влиянием в своей стране. Каждый раз попадаешь под обаяние его сильной личности.

Бирхер отводит меня в сторону:

– Я хотел бы поговорить с вами наедине.

Мы направляемся в его маленькую комнату, где вскоре между нами с глазу на глаз завязывается обстоятельный и очень серьезный разговор. Конечно, сначала мы обсуждаем прибытие на наш фронт швейцарских врачей. Бирхер рассказывает интересную историю:

– Вы знаете, в бундесрате по этому поводу разразился настоящий спор. Кто-то встал с места и сказал: «Если мы отправляем швейцарских врачей на фронт к немцам, тогда, учитывая наш нейтралитет, мы должны их направить и в Советский Союз». Да, и когда потом задали вопрос, кто поедет к русским, не вызвался никто, ни один. Так и получилось, что наши молодые швейцарские врачи отправились набираться опыта только на германский фронт.

– Для этой цели их разместили слишком далековато. Если ваши люди действительно хотят освоить военно-полевую хирургию, им нужно на линию фронта, в полевые госпитали и дивизионные медпункты, где раненым оказывают первую медицинскую помощь и где разыгрываются драматические события, где делают опасные и решающие срочные операции. В военных госпиталях, расположенных в глубоком тылу, как здесь в Пскове, они видят раненых, которым уже была оказана помощь.

– Конечно, вы абсолютно правы, но представьте хотя бы на секунду, какой шум поднимется в бундесрате, если кого-нибудь из наших врачей ранят или даже убьют!

– Да, но если отправляешься на войну, приходится считаться с некоторой опасностью.

– Я придерживаюсь того же мнения, – кивает он, соглашаясь со мной, его голос звучит теперь немного насмешливо, – но попробуйте объяснить это господам в Берне!

Подробно, вплоть до мельчайших деталей, я делюсь с ним своим опытом в области военно-полевой хирургии. Ничего не придумывая, рассказываю о наших успехах и неудачах, о недостатке оборудования и дефектах техники. Разговор заходит об обморожениях, о перспективах применения сульфаниламидных препаратов при обработке ран. Когда я принимаюсь говорить о многочисленных переломах конечностей, гноящихся ранениях суставов и о трудностях правильной фиксации таких переломов и замечаю, что с ними у нас много проблем, Бирхер прерывает меня. Он осмотрел военные госпитали и теперь высказывает свое мнение:

– Я в ужасе от огромного количества ампутаций в здешнем госпитале. Много открытых переломов голеностопного сустава или гнойных переломов бедра и тазобедренного сустава. Неужели повсюду дела обстоят именно так и современные снаряды столь разрушительны? Неужели заражение тканей настолько опасно, что приходится сразу ампутировать?

– Нет, – отвечаю я, – ни в коем случае. Вы не должны обобщать свои наблюдения. В Пскове лежат в основном тяжелые пациенты, чья жизнь в опасности. Мы пытаемся спасти что можно, с самого начала рассчитывая на пластическую хирургию.

Я сообщаю, что почти по всем этим проблемам были написаны труды.

– Мне надо ознакомиться с ними!

– Я бы вам охотно разрешил, но боюсь, что так сразу это не получится. В конце концов, на мне униформа, а в настоящее время все достижения хирургии считаются военной тайной, вы же знаете. До чего люди дожили, коллега Бирхер, даже в медицине не признают общечеловеческой ценности гуманизма. И что такое война, что это вообще такое – война как явление?

Итак, с моих уст нечаянно слетело слово, повернувшее наш разговор в другую сторону. День подходит к концу, наступает ночь, а мы обсуждаем вопросы, от решения которых зависит судьба. Говорим еле слышно, приглушенными голосами, – вещи, которые нам нужно сказать друг другу, не предназначены для чужих ушей. Для него, швейцарца, гражданина нейтрального государства, опасности нет, но для меня все сказанное может обернуться смертельными последствиями. Бирхер начинает:

– Хватит! Остановитесь, в конце концов! Неужели вы не видите, что сражаетесь за гиблое дело? Куда вас несет? Ваши армии, точно веером, стремятся охватить необъятные просторы русской земли, что противоречит любой разумной стратегии. В результате линии фронта становятся все более протяженными и редкими, фронт слабеет, снабжение затрудняется! К чему все это приведет? Чем закончится?

– А вы думаете, что мы, старшее поколение, пережившее Первую мировую войну, думаем иначе? Что мы не знаем всего этого?

– Как? О чем вы говорите?

Бирхер смотрит на меня с изумлением. Его руки не находят покоя, лицо подрагивает, пальцами он судорожно хватается за подлокотники, когда я все еще спокойно продолжаю:

– В тот час, когда Гитлер приказал своим армиям пересечь русскую границу, мы совершенно ясно осознавали, что «самый великий вождь всех времен и народов» со своими приспешниками, приняв судьбоносное для Германии решение, совершили непоправимую ошибку. Мы все еще вспоминали, как кошмарный сон, войну на два фронта. Мы знали, что это такое, мы пережили это, мы понимали, что это означает. Наверху звучали предостережения, и довольно настойчиво, но, полностью ослепленные манией величия, все побежали вслед за фюрером, преданные девизу: «Фюрер никогда не ошибается!» Раньше поход против красного террора манил нас блеском крестового похода за свободу людей, личности, за свободу народов Европы, которым угрожал красный штурм. Этот поход действительно мог бы стать крестовым, если бы присоединились остальные – Англия, Франция. Слишком поздно – шанс был упущен.

– То, что вы говорите, просто ужасно, это непостижимо. Вы понимаете?

Не сдерживаясь, я горячо продолжаю:

– Мы, ветераны Первой мировой войны, приехали сюда в Россию, прекрасно зная о том, что нас ждет. Мы не тешим себя иллюзиями, хотя едва ли у двоих найдется мужество говорить об этом друг другу. Вы сами только что сказали: «Остановитесь!» Да если бы это было в нашей власти, непременно остановились бы. Начать войну легко, но закончить ее тяжело, невыразимо тяжело, а в данный момент совершенно невозможно. Мы жертвы ситуации, сложившейся против нашей воли, мы пленники этой партии, пленники одного человека. Мы утопаем в море ненависти, которая на протяжении многих лет разжигалась всеми возможными средствами. Как это могло породить мир? Вы написали книгу о болезнях военачальников Первой мировой войны, теперь можете писать продолжение – второй том о болезни «величайшего вождя всех времен».

– А что же вам теперь делать, что вы собираетесь делать?

В его вопросе слышится панический ужас. Он тронут до глубины души, он смотрит в пропасть.

– Теперь, – отвечаю я разочарованно, – уже ничего не сделаешь. Нам, врачам, приехавшим служить на фронт, несмотря на убежденность, что все это плохо кончится, не остается ничего другого, как исполнять свой врачебный долг – помогать и лечить. И дело стоит того, потому что фронт сохранил чистоту. Он еще не замарался. С солдатом все в порядке. Именно он – а не руководство – выстоял в беспощадном зимнем сражении, именно он, стоя при сорокаградусном – пятидесятиградусном морозе в своем окопе, брошенный на произвол судьбы, не допустил развала фронта. Да, Бирхер, в этом только его заслуга, не правительства или военных, потому что вплоть до командира батальона все были лишены полномочий и превратились в простых подчиненных, вечно ожидающих приказов. Никто больше не имел права действовать по своему усмотрению и под свою ответственность. Результат – глубокая озлобленность.

Уже спокойным голосом я добавляю, глядя на Бирхера:

– Теперь вы понимаете, почему я здесь? Ради солдат, я принадлежу им.

– Да. – Он подходит ко мне и, глубоко тронутый, берет меня за руки. – Да, – с трудом произносит он, – теперь я вас полностью понимаю.

Когда мы прощаемся, я снова повторяю:

– Не забывайте о солдате, господин Бирхер. Рассказывайте о его нуждах, о его преданности, когда вернетесь на родину. Прощайте!

Растроганный до глубины души, он ничего не говорит и лишь смотрит мне вслед, когда я покидаю его.
Натисніть, щоб розгорнути...

HATE EDGE · 28 бер 2012

Норвежские медсёстры

В годы Второй мировой войны около 1000 норвежских женщин служили медсёстрами в военных госпиталях германских Вооружённых сил. На фронте в полевых госпиталях работали 500 норвежек, 13 из них погибли. Наиболее известной стала медсестра Анна-Гунхильда Мокснес, которая служила в полевых госпиталях 5-й танковой дивизии SS Wiking и 11-й моторизованной дивизии SS Nordland и являлась единственной женщиной-иностранкой, награждённой германским Железным Крестом II класса.
Норвежские медсёстры служили в полевых госпиталях, расположенных на территории Германии, Финляндии, СССР, Польши, Хорватии, Италии и Франции.
Немного фото норвежек:

axis88 · 28 бер 2012

Re: Норвежские медсёстры

HATE EDGE сказав(ла): ↑

В годы Второй мировой войны около 1000 норвежских женщин служили медсёстрами в военных госпиталях германских Вооружённых сил.
Натисніть, щоб розгорнути...

откуда такая цифра? максимум 400 было их

HATE EDGE · 28 бер 2012

Re: Норвежские медсёстры

axis88 сказав(ла): ↑

откуда такая цифра? максимум 400 было их
Натисніть, щоб розгорнути...

Отсюда потянул.
Хотя число 1000 и мне кажется слишком уж "круглым".

axis88 · 28 бер 2012

Re: Норвежские медсёстры

HATE EDGE сказав(ла): ↑

Отсюда потянул.
Хотя число 1000 и мне кажется слишком уж "круглым".
Натисніть, щоб розгорнути...

ошибается он

Wittmann · 12 тра 2012

Сестры с национальными щитками входили в состав, т.е. были в штате, национальных формирований (полков/легионов/бригад/дивизий) или были в штате ДРК? И если были в штате ДРК то получается что уже в самой системе ДРК были национальные самостоятельные формирования, тогда как они обозначались согласно штатному обозначению формирований ДРК?

Sigrun · 6 чер 2013

Испаночки

unixaix · 6 чер 2013

1941-1943 Швейцарская миссия на Восточном Фронте в госпиталях

Blix · 5 сер 2013

Валлонка, датчанка, голландки. Школа медсестёр в Германии.

Увійти або зареєструватися

Иностранцы в Deutsches Rotes Kreuz (DRK) / Foreigners in German Red Cross (DRK).

unixaix Hauptmann

Images:

Цікаві лоти

Sensei Oberleutnant

Norman2 General-major

axis88 Борец со злом

unixaix Hauptmann

Images:

Sensei Oberleutnant

Images:

Verden Feldwebel

Images:

unixaix Hauptmann

Images:

Sigrun Obergefreiter

Blix Leutnant

Norman2 General-major

axis88 Борец со злом

Norman2 General-major

Images:

Sensei Oberleutnant

Images:

Norman2 General-major

Verden Feldwebel

Verden Feldwebel

HATE EDGE drug free society

Images:

axis88 Борец со злом

HATE EDGE drug free society

axis88 Борец со злом

Wittmann Stabsfeldwebel

Sigrun Obergefreiter

Images:

unixaix Hauptmann

Images:

Blix Leutnant

Images: