Будні і побут копаря

Ось знайшо ше один твір який раніше не читав .

Фаскинейшен оф зе ивнинг

- Если ты не пойдешь с нами, ты получишь пизды, - сказал Абрам. Стоящий рядом высокий амбал, похожий на Ольбрыхского, весело мигнул золотым зубом.
Я вышел из кафе «Хрещатий Яр» на ул. Прорезной. Туда приходили актеры, утомленные искусством и водкой. Поэты, утонченные фарцовщики, на глаз отличающие американский «Левайс» от восточно-европейского, шестерки из КГБ, наблюдавшие за поэтами и фарцовщиками, девушки из дома моделей, похожие на птиц из Новой Гвинеи, и девушки поэтов, похожие на худых собачек. Время в кафе не двигалось, как в болоте, туда приходили, чтобы постоять в очереди, придаться медитативному забвению в толпе, стереть невзгоды прошлого и заботы будущего; очередь медленно шевелилась, как умирающая многоножка, пахло кофе, женщинами и сосисками. Я ходил туда потому, что надеялся встретить девушку Лену. Однажды, я попался на ее случайное слово, как рыба на крючок.
- Денег не дает, ебет в машине, я потом простужаюсь, - жаловалась подружке Лена. Сейчас она стояла счастливым смехом доброго ребенка, породистые вандейковские пальцы теребили бороду подкравшегося поэта по кличке «Лисовин».
- Кстати, меня зовут Лена, - сказала она, когда я попытался отодвинуть Лисовина локтем, - но сегодня я занята.
Глупые синие глаза смотрели не мигая, непостоянные пальцы бросили лисовинскую бороду и скользнули к моему уху. Она посмотрела на часы, изобразила губами тюльпан и исчезла, горячее дыхание лета унесло ее куда-то к чертям собачьим, дорогую резиновую женщину из секс-шопа, с лицом детской куклы, эту американскую мечту сороковых, девушку, заблудившуюся во времени. Американские пилоты рисовали таких девушек на истребителях «Мустанг», а дети называют их «красивая тетя». Она унеслась, оставив свой запах, мы с Лисовином нюхали его, как две гиены-неудачницы феромоны ускользнувшей зебры.
- Это бикса не для тебя, сказал Абрам. – Познакомься, это Збигнев Кшенстовский.
- Збышек, - сказал высокий амбал, похожий на Ольбрыхского.
- Он только что откинулся, - сказал Абрам. – Мы решили отдохнуть. Ты хочешь, чтобы я повторил свою угрозу?
- Что же я, дурак, пизды получать? - сказал я, - Лучше я с вами пойду.
Когда-то Абрам был геологом, ездил в Тундру, бурил шурфы, лежа на спине наблюдал полет белой полярной совы в бесконечном северном небе, бесшумный и неизбежный как смерть, набивал карманы леммингами, изучал быт ненца Пашки и ненки Машки, волею божественной рулетки заброшенных в поселок Усть Кара на берегу Северного Ледовитого Океана, который есть на всех картах мира, и в котором проживают три живых существа: ненец Пашка, ненка Машка и собака Кайзер. Устав от романтики и комариных укусов, он бросил геологию и стал фотографом. Он снимал жлобские свадьбы, выпускные вечера, драгоценное музейное золото древних евреев, мускулистых телок в коньках и перьях из балета на льду, и даже трупы в морге на улице Оранжерейной. Абрам не знал сомнений, путь его был смел и прям. Он не ведал бытовых осложнений, в лихие годы Горбачевского прогибишена, когда очередь за водкой, напоминающая громадного сетчатого питона, кричала «Горбатый пидарас!», он запросто решал проблему в десять часов утра. Большой фотографический кофр висел у него через плечо, при ходьбе он издавал стеклянные звуки. Мы перенеслись в бар «Метро». На веранде кроме нас никого не было. Бдительная старуха шаркала шваброй, Абрам достал из кофра портвейн, стремительный Збышек разбил бутылку, сказал «блядь», «холера ясна» и «псякрев», липкая жидкость пролилась на его фраерский костюм, так, что Збышек сделался похож на вампира-новичка. Ожидание неприятностей шлялось за спиной. И они тут же повисли над столом в виде упитанного бармена, бдительная старуха не зря ела свой хлеб. Бархатный костюм цвета шоколада облегал пухлое тело, пышная «бабочка» подпирала второй подбородок, розовые губы императора эпохи упадка неприлично распухли.
- Так, - сказал хозяин жизни, - все убрали и уебали по-быстрому, что неясно блядь?
Он нависал над нами, как страшный Нанга Парбат над альпинистами любителями. За его спиной были: его территория, закон, и менты на первом этаже у входа в метро.
- Ты сейчас возьмешь тряпку, уберешь под столом, вытрешь насухо и принесешь нам две бутылки холодного брюта. Только холодного, блядь! – сказал Абрам с безразличием Клинта Иствуда.
«Что он несет?» - подумал я. «Там же внизу менты, сейчас нас повяжут и отпиздят, а у Збышека вообще будут неприятности».
- Потому что если они будут теплыми, Тамара Михайловна завтра придет к тебе, - сказал Абрам.
- Кто такая Тамара Михайловна? – спросил я, пока бармен ползал под столом в бархатных штанах.
- Уберите ноги, ребятки, чтобы я тряпочкой не того, – просил бармен. Он терпеливо собирал стекло и елозил тряпкой, пока Абрам и Збышек поощрительно и не очень больно пиздили его под столом ногами.
- Это такая женщина, которая приходит и запечатывает в судок котлету, водку и все остальное бирло у этого фраера в буфете, - сказал Абрам. – Я снимал свадьбу ее дочери.
- А что потом, Абрам? – спросил я.
- Потом тюрьма нахуй, - сказал Абрам. – Где наша шампаньола? Ты что не видишь, нам костюм нужно почистить.
- Несу-несу, ребятки. Сейчас-сейчас, - сказал бармен.
Абрам наполнил стаканы, а оставшийся брют вылил на пиджак Збышека.
- Приходите еще, ребятки, - сказал бармен.
Летний вечер гладил наши лица. От Збышека пахло гусарской победой.
- У меня тут мастерская на Бессарабке за углом, - сказал Абрам.
Желтый глаз лампы смотрел на стол с резаной бумагой, фотоувеличитель «Крокус» и два топчана, накрытых сиротскими серыми одеялами с белыми полосками по краям и пятнами посередине. Бельевые веревки пересекали подвал по диагонали. На веревках сушились пленки, зажатые деревянными прищепками. Два топора терпеливо ждали в углу. Портвейн только начинался. Абрам рассказывал про Тундру. Збышек рассказывал про женщин. Я рассказал про девушку Лену и просил у друзей совета.
- Слушай сюда, в сторону звука, подари ей светы, - сказал Збышек после некоторого раздумья.
- Телкам нужна свадьба, - сказал Абрам, - вот что им нужно.
- Абрам, что это за пятна на одеяле? – спросил я.
- Это одеяла из морга, - сказал Абрам, - на них лежали жмуры.
Меня подбросило вверх, Збышек, Абрам и лампа смотрели с упреком, как на незнакомого человека.
- Сядь, - сказал Абрам, - они такие же люди, как и мы.
Одинокая муха выписывала кренделя вокруг лампы. Абрам погнался за ней с топором. Збышек сказал, что он читал книгу про переселение душ, и что если Абрам убьет муху, на его карму падет проклятие.
- Тогда убей этот фотоувеличитель, - сказал Абрам, - он мне уже давно остопиздел.
Он вручил топор Збышеку.
- А ты чего сидишь? – спросил Абрам у меня. – Бери второй топор и убей все эти негативы.
Мы постарались. Увеличитель «Крокус» уже ничего не увеличивал. Сплющенное металлическое тело «Крокуса» сползало со стола как текучие часы Сальвадора Дали. Из его рваных ран гигантскими глистами, вылезали обрывки бельевой веревки, на полу, черными змеями корчились изрубленные пленки.
Мы вышли наружу. Звездное небо над головой напоминало про Канта и нравственный закон, ветер дразнил ожившим бумажным пакетом стаю бродящих собак. Мы стояли одни, среди спящей Бессарабки, завернувшись в трупные одеяла и сжимая боевые топоры, как индейцы в тылу врага.
- Ты что-то не очень индеец, - сказал Збышеку Абрам, - индейцы не бывают курчавыми. Ты бы пошел и постригся.
- Сам ты не очень индеец, - обиделся Збышек, - я вчера стригся, меня стриг нежный парикмахер, я так забалдел, что захотел на нем жениться.
Абрам пел «Ой Дніпро, Дніпро», мы со Збышеком рубили киоск для продажи талонов на троллейбус, ассириец с печальными глазами наблюдал за нами из будки для чистки ботинок, крестьяне, приехавшие на рынок разгружали мешки из натруженных жигулей.
- Давайте грабить крестьян, - сказал Абрам, - вон они сколько мешков нахапали.
- Не по понятиям, - засомневался Збышек.
-Они все для нас – белые гринго, - сказал Абрам и побежал.
Мы мчались, размахивая топорами. Трупные одеяла развивались у нас за спиной.
- Хлопці, беріть все, тільки не вбивайте, - сказал мордатый мужик и бросил мешок к ногами Абрама.
Второй мужик рванул через пустой Крещатик, пересекая его по диагонали. Тяжелый мешок совсем не мешал ему. Збышек увлекся погоней и исчез за углом. Абрам сел на трофейный мешок, закурил и угостил сигаретой мордатого мужика.
- Ой хлопці, не лякайте так більше, я чучуть не всрався – попросил мордатый мужик.
- Скажи Абрам, а за что Збышека посадили? – спросил я.
- Он одевал свой фраерский костюм, шел на танцы и там знакомился с хорошей девушкой. Потом они вместе с девушкой приходили к ней домой, знакомиться с родителями. А потом у них из квартиры иcчезало все, - сказал Абрам.
- Холера ясна, не догнал падло, - сказал запыхавшийся Збышек, - ну и вечерок.
- Фаскинейшен оф зе ивнинг, - сказал Абрам.
- Не ругайся, - сказал Збышек.

 

А можна не волохатих???

 

У кабана на том свете связи...
У охотника тоже.

 

Я б на Вашому иісці не чекала би цієї миті

 

Оце тікошо сиджу в неті , чую якась потворна єресь звучить із тель-авізіра ( неначе совіцький гімн , але шось наче не те ) , який дививться батько в сусідній кімнаті . Заходжу дивлюся , а там бокс . І виявляється рой джонс https://ru.wikipedia.org/wiki/Джонс,_Рой отримав кацапське громадянство , і то грав кацапський гімн . Мать в США вже нікому не цікавий , то подався до кацапів , збирають в тому кацапстані сміття із всього світу .
О вже й отримав по пиці від якогось невідомого боксера та ще й так шо качався по рингу як мішок з гавном

 

Зима,треба утиплятись-газ дорогий......

 

КАКРТИНКИ ГДЕ???

 

К

Та туди вси лузери тикають-Дипердье,Жонс,та инши куви и мишки з лайном.

 

Там не було картінок .
Ось тут є картінки Класика .

 

Що маєте на увазі під "залізякою" ?
У Ахванасія в руках кусок іржавого дрота, який він, сам не знаючи для чого, підібрав з підлоги

 

Мне газ до одного места. Я из принцыпа дровами топлю.
Так что волохатих не треба. Беріть собі, можете і пану К парочку відіслати.

 

а ось питання- хто і шо у Санти просив??

 

Это геноцид БУРАТИН!

 

Да, мы такие.

 

Вы лифчик попросили???

 

Щось ви знову путаєте . Санта сам їздить на санках запряжених оленями , то отой п"яний дід мороз із хвойдою ходить .

 

Чапаев и Петька едут на телеге. Таксуют. При дороге бабка : "Ребята, подвезите.". Петька спрашивает : "Как платить будешь ?" Бабка : "Денег у меня нету. Вот. только тыква.". Петька - Чапаеву: "Василий Иванович ! Тебе тыква нужна ?" Чапаев - Петьке: " Не ! Не нужна. А тебе ?". Петька головой мотает: "Мне тоже". Оба вместе : "Пошла ты, бабка." Едут дальше. Дедок стоит: "Братцы. подвезите." Опять Петька насчет оплаты. Дед руками разводит: "Нету денег. Вот. только гвозди". Петька: "Василий Иванович ! Тебе гвозди нужны ?" "Нет, Петька, не нужны. А тебе ?". Петька: "Мне тоже". Оба вместе "Пошел ты. дед". Дальше таксуют. При дороге женщина. Статная, красивая. прикид очень даже. "Мужчинки ! Подвезите !" " А как платить будешь ?" "Как, как! Натурой !" "Это как - натурой ?" " Да очень просто! Трусы сниму - тебе дам и ему дам.." Петька - Чапаеву "Василий Иванович ! Тебе трусы нужны ?". "Нет, Петька, не нужны. А тебе ?". "Мне тоже не нужны!" Оба вместе: "Да пошла ты...".

 

Да ну нах ці "подаруночки"...

 

Может утренник устроить новогодний???

 

А кустюми хто купуватиме?