Встретил тут информацию, что во время августовских боёв на участке Воронежского фронта (в полосе 38 и 40 Армий), активно действовал немецкий бронепоезд. Ходил он по ветке Сумы-Харьков. Упоминаются и штурмы этой махины нашими частями и т.д. (в частности в районе Боромли). Собственно - откуда он взялся? Неужели немцы прикатили его сюда из Германии? (там же колея другая) Или так использовались захваченные ранее наши бронепоезда? Кто-нить сталкивался с подобной инфой?
Немцы активно исползовали наши бронепоезда. Вывести из строя бронепоезд, так, чтоб он не достался противнику - задача сложная, востановить - простая. В "Фронтовой иллюстрации", в теме "Советская техника на службе Вермахта" должна быть инфа. (По моему я читал про них там.) Но все они просуществовали не долго. Не очень эфективная штука. Анахронизм первой мировой. Бомбились на раз.
Вермахт использовал большое(!) количество бронепоездов, броневагонов, артиллерийских платформ чем принято считать... только стандартных модификаций бронепоездов было около десятка, плюс трофейные, плюс изготовленные по месту... кому интересно, на этом диске фактически исчерпывающая информация по теме. http://reibert.info/shop/product_info.php?cPath=30_31_37&products_id=336
Все проще - немцы быстренько перешивали ж/д полотно под свою колею на оккупированных территориях. В Киеве, скажем, центральный ж/д вокзал, Лукьяновская станция были на немецкой колее (после освобождения их снова перешивали обратно, под советскую).
Первое фото - мотоброневагон Д-2. А есть ли его атрибуция (где снято или хотя бы на каком участке фронта захвачен)?
Похоже что это САУ на базе Лоррена - вот в вики есть: "...В некоторых источниках также упоминается использование немцами гаубиц М-30 для вооружения САУ, созданных на базе различной трофейной французской бронетехники...." Далее идет ссылка на Шмелева, но у него только один абзац на эту тему: "Есть данные что для самоходных установок на базе "Лорренов" использовалась трофейная советская гаубица 122 мм обр. 1938 г." Не густо но похоже это действительно так, а учитывая трапы для сьезда получается что это действительно самоходная гаубица (12,2cm Kanone(r) auf Geschützwagen Lorraine 37L(f). Вот что пишет английская версия Вики: 12,2-cm Kanone (r) auf Geschützwagen Lorraine-Shlepper (f), the German self-propelled artillery vehicle, based on a captured armoured French artillery tractor (the Lorraine 37L). There was at least one vehicle of this type, which fought in France on a railroad car as part of a German armoured train.[13] Вот несколько фото нашего героя:
Нашел вот такое фото. Подпись была что-то типа советские солдаты у захваченного немецкого бронепоезда.
Вот , что нашёл в бундесархиве - жаль только с надписью. Вообще там много фоток бронепоездов и ж/д артиллерии Бронепоезд BP-44 (информацию можно скудно почитать в википедии), так же видел фото его первого вагона с башней от панзера 4 в районе данцига (так по крайней мере под фото подписано было), хотя такими вагонами комплектовался также и BP-42 может от него ....
Писал детям своим боевой путь брата их прадеда, который погиб в 1944 под Гродно. Встретил упоминание про бронепоезд (судя по различным источникам это Panzerzug 61), который действовал на линии "Невель - Витебск". Из воспоминаний Ивана Якушина, лейтенанта, командира противотанкового взвода 24-го гвардейского кавалерийского полка 5-й гвардейской кавалерийской дивизии: «…Впереди железная дорога, по которой курсирует бронепоезд противника. Закончив работу и закатив орудие на огневую позицию, подготовив снаряды, расчет пошел с котелками к кухне, оставив у орудия одного наводчика. Кухня расположилась в овраге, неподалеку от орудия. Получив горячую кашу и промерзший хлеб, солдаты дружно заработали ложками. Как работали дружно, так и ели дружно, по два-три человека на котелок, поочередно черпая ложкой теплую, наваристую гречневую кашу из концентратов. Совместная взаимопомощь на марше и взаимовыручка в бою, где оплошность одного из них может стоить жизни всему расчету, сплотила этих людей, разных по характеру, возрасту и национальности, в единый организм, с полуслова понимающих друг друга и беспрекословно выполняющих волю своего командира. Тщательно, до крошки очистив котелки и попив горячего чая, бойцы закурили махорочку, пряча цигарки в рукава шинели. И потекла неторопливая, тихая беседа о довоенной жизни. Каждый отгонял свои мысли о завтрашнем дне, о том, как поведет себя противник на этом пока незнакомом участке фронта. Зима брала свое, чем ближе к утру, тем крепче мороз. Поднялся ветер, по земле мела колючая поземка, против ветра стало трудно дышать. Приобретенное после сытного ужина тепло постепенно выветривалось, под шинель забирался знобкий неприятный холодок. С немецкой стороны время от времени раздавались автоматные и пулеметные очереди. Трассирующие пули пролетал и над высоткой в направлении леса, где в овраге расположились тылы эскадрона (кони, брички, тачанки). Некоторые пули ударялись о камни и, рикошетируя, свечой взлетали в темное декабрьское небо. Метров в трехстах от нас, в глубине нашей обороны, на видном месте, одиноко стоял чудом уцелевший дом. Дом как дом, со стенами, крышей, целыми оконными рамами, дверью и русской печкой. Окна завешены, а на столе коптилка-моргалочка. И вот в этот дом, как в санаторий, получив разрешение своих командиров, потянулись отдельные бойцы, чтобы обогреться и набрать хоть немного тепла про запас. Дом был битком набит бойцами: пехотинцами, артиллеристами, кавалеристами. Кто сидел, кто спал лежа под столом и под лавками, кто забрался на печь, а кто пришел позднее, дремал стоя, прислонившись к печи или к плечу соседа. Воздух в доме был настолько спрессован, что при открытии двери входившего валило с ног теплом, пропахшим потом, портянками и запахом давно немытых человеческих тел. Несмотря на духоту и тесноту, это был райский уголок, случайно уцелевший на переднем крае. Время от времени дверь отворял ась, впуская очередного промерзшего с неразгибающимися пальцами бойца или выпуская обогревшегося и отдохнувшего с запасом на два-три часа солдата. Примостившийся у стола старлей-пехотинец несколько раз предупреждал всех, чтобы до рассвета все покинули избушку, так как он не ручается ни за дом, ни за тех, кто в нем. С рассвета будет артналет с немецкой батареи и с бронепоезда, курсирующего по железной дороге, так что избушка на этот раз может не уцелеть. Предупредив всех, старлей встал, забрал свою пехоту и вышел из дома. Стало свободнее. Снова открылась дверь, впуская еще одного до костей замерзшего солдата. Был он среднего роста в белом маскировочном халате с немецким автоматом на шее, руки от мороза у него не сгибались. Сняв рукавицы и развязав завязки шапки-ушанки, обратился к нам: - Братцы, спасите мою душу! Промерз до мозга костей ... Дайте обогреться! - Откуда ты такой, молодец? - спросил я его. - Оттуда! - ответил он и махнул рукой в сторону передовой. - Ходили за языком, промерзли! Не привели! Разрешите немного обогреться, потом опять пойдем и будем лежать в засаде, пока не приведем «фрица» или сами не превратимся в ледышку. Все это он сказал не переводя дыхания и как был, в маскхалате и с автоматом, полез на печь. Я сказал ему, чтобы он долго не задерживался на этом «курорте» и до рассвета покинул помещение. Он что-то пробормотал в ответ и сразу же заснул крепким сном. Покидая такой уютный дом, я наказал солдатам, чтобы они уходя не забыли разбудить разведчика. На позициях еще яростнее мела поземка, но мне было уже приятнее смотреть на свет божий, так как под шинелью и в сапогах был запас тепла, полученный за время моего пребывания в доме. Командир орудия по-хозяйски проверял готовность орудия к предстоящему бою. Из домика вернулись последние солдаты. Я спросил про разведчика. Они ответили, что разбудили его, он встал, но потом опять полез на печь и сказал: «Будь, что будет, а я еще с полчасика посплю!» С рассветом послышался шум приближающегося поезда ... Из дефиле, скрывающего железную дорогу от нашего наблюдения, медленно выдвигались бронеплощадки немецкого бронепоезда и ... Шквал огня по всей нашей высотке из крупнокалиберных пулеметов и орудий разных калибров! Достаточно было моей короткой команды «Орудие и расчет в укрытие!». В одно мгновение орудие оказалось в капонире, а расчет - в окопах. Ураганный огонь с бронепоезда продолжался, вероятно, недолго, но нам казалось, что нет конца этому шквалу огня. Велся ли нами ответный огонь? Прямой наводкой ответить не осмелился никто. Несмотря на то, что за нами стояли 76-мм орудия ЗИС-З, они тоже молчали. Да и не удивительно: огневой налет бронепоезда был настолько неожиданным и плотным, что выдержать дуэль с ним на открытой местности было практически невозможно. А огонь с закрытой огневой позиции, если бы и велся, был бы малоэффективен. Так же неожиданно, как и начался, огонь прекратился, и бронепоезд исчез в дефиле. Покинув укрытия, мы стали осматриваться. Весь расчет цел, не повреждено и орудие, но район огневой позиции вдоль и поперек перепахан снарядами, воронка на воронке, разрушен бруствер, незначительно осколками поцарапаны станины орудия. Подобная картина наблюдалась и в траншеях, занимаемых эскадроном. Наибольший урон понесли пулеметные гнезда. Картина налета постепенно прояснялась. Бронепоезд вел прицельный огонь, получив предварительно данные от разведчика-корректировщика. Вскоре было обнаружено и место его нахождения. Оно было на вышке в глубине немецкой обороны, метрах в 700 от полотна железной дороги. Командующий артиллерией ставит задачу «Снять корректировщика!». Секунды потребовались для подготовки орудия в положение «к бою!». Расчет выкатил орудие из капонира, занял свое место, и я командую: - По вышке, осколочным, прицел ... Наводить в середину верхней площадки! Огонь! Выстрел! Взять ниже. Огонь! Четыре снаряда, беглый огонь! Очередь! После четвертого снаряда верхняя площадка с корректировщиком была сбита. Командую: - Стой, записать: цель N1 - вышка корректировщика! Я и расчет были довольны своей работой. Подвезли еще снаряды. Из оврага ящичные подтаскивали их к огневой позиции. И тут только мы обратили внимание на то, что домика, нашего ночного рая, уже нет. На его месте возвышалось нагромождение из кирпича и бревен с полуразрушенной трубой от русской печки. Над всем этим поднимался слабый дымок, разгоняемый ветром. Успел ли покинуть свой теплый приют неизвестный разведчик или он похоронен под развалинами дома? Жаль, если не успел! У развалин появились два солдата в обмотках (пехотинцы), походил и вокруг, махнули рукой и ушли. А мы готовились к новому визиту бронепоезда. Я побывал на КП командира эскадрона и согласовал с ним свои действия. Комэска обещал после боя дать мне недостающего коня в артупряжку взамен убитого при артобстреле коня переднего уноса. До вечера бронепоезд больше не показывался. Разведчики с саперами взорвали железнодорожное полотно у дефиле, так что путь для очередного налета бронепоезду был прегражден. С наступлением темноты пришел приказ о переброске нас в другой район. До отбоя нам, артиллеристам, было приказано тщательно обработать передний край противника для безопасной смены позиций пехотным ротам. Огонь вела с закрытой ОП и батарея ЗИС-З из дивизиона сына В.И. Чапаева. Нам было на руку ведение огня, так как мы могли значительно сократить количество снарядов, которые было не под силу поднять нашим боевым бричкам. Меняя прицел и изменяя угломер вправо и влево, мы вели беглый огонь по четыре снаряда на каждой установке, методично обрабатывая передний край и по фронту, и в глубину обороны противника. Выпустив за 15 минут не менее 60 снарядов, я скомандовал отбой. В темноте ночи орудие заняло свое место в боевых порядках походной колонны эскадрона. Проходя мимо развалин еще недавно такого уютного и теплого дома, я не удержался и, несмотря на темноту, решил проверить, уцелел или погиб под развалинами незнакомый нам разведчик. Мои надежды на то, что он жив, не оправдались. Под грудой битого кирпича разрушенной печи виднелись клочья белого маскхалата и лохмотья шапки-ушанки. Жаль разведчика, - думал я, догоняя колонну. - Решив поспать еще минут пять-десять после рассвета, уснул навечно. …» Ну и собственно сам бронепоезд:
Всім привіт. Цікавить інформація, про використання німецьких бронепоїздів проти партизанів. Конкретно на Волині в 1943 р. Наперед дякую про допомогу.
