Господа Вы сильно отклонились от темы- для вопроса ассимиляции народов нужно открыть др. тему. Немного Вас разбавлю Другая ветка навела на интересный факт участия итальянцев в блокаде Ленинграда, в частности итальянских катеров на Ладожском озере. Туда были отправлены 4 торпедных катера типа Mas. Это путешествие длиной 3000 километров через всю Европу — само по себе целая эпопея. Катера были перевезены из Специи в Штеттин на специальных трейлерах в сопровождении автоколонны со всем необходимым для организации базы на озере. Для перехода через Альпы пришлось местами переделать дорожные повороты, в некоторых тоннелях катера приходилось снимать с трейлеров и толкать на катках. При проезде по узким улочкам некоторых маленьких городков часто приходилось ломать угол дома. Из Штеттина катера часть пути проделали на торговом судне, а потом двинулись своим ходом по системе каналов. Последний отрезок пути они проделали по железной дороге и опять самостоятельно по финским каналам. Наконец, когда добрались до намеченного места на Ладожском озере, там оказался густой лес, и базу пришлось создавать с нуля. Весь путь был проделан так быстро, что торпедные катера были готовы к бою через 20 дней после того, как они покинули Специю. Торпедным катерам пришлось действовать в очень неблагоприятных условиях и в незнакомой обстановке. Эта "эскадра" сумела потопить канонерку и транспорт( какова цена усилий а!). Когда озеро замерзло, катера были перевезены в Таллин, все оборудование было складировано там же. После выполнения задачи экипажи вернулись в Италию. На следующий год торпедные катера были переданы Финляндии.
Сообщение от Panzerzug "А вы уверены, что в Луганске до "орусачивания" говорили на украинском? " Так... "Геноцид-этноцид" финнов уже обсудили. Предлагаете обсудить лингвистические особенности населения городов Украины? Насчет Луганска не сведущ, а перед войной и в Харькове, и в Киеве жители преимущественно разговаривали именно на украинском. Я вас прошу, давайте в дальнейшем не сползать с темы.
Передергиваем как обычно? Была попытка обозвать литву "славянами" и научить писать кирилицей. Но ее признали неудачной задолго до 1905 года. Остается только гордится литовцами. Открывать подпольные школы ради того, чтобы писать на латинице, это весьма круто. Впрочем это не тема для топика.
Сообщение от Fon Traubenbah "После выполнения задачи экипажи вернулись в Италию. На следующий год торпедные катера были переданы Финляндии." Видно, не сладко итальянцам на Ладоге было, раз на следующий год в турпоездку не захотели. Интересно было бы узнать соотношение сил (военно-морских) на Ладоге. Не встречал в литературе каких-то громких побед финнов на Озере.
На Кандалакшском направлении был только 1 ТП. Причем не в полном составе. И раздергивать его начали еще до 22.6.1941. По понятным причинам. Если усмотрели "дух красного империализма", то лучше смотреть на Карельский перешеек, где находились две тд. Подробнее: Зубкков, мощанский.
Сообщение от Panzerzug "На Кандалакшском направлении был только 1 ТП. Причем не в полном составе." 1.Будте добры, если есть такие сведения, назовите номер полка и его состав на 22.06. 2.Директива Ставки однозначно говорит о танковой дивизии. "И раздергивать его начали еще до 22.6.1941. По понятным причинам." Абсолютно не понятные причины. Просветите, плиз. "Если усмотрели "дух красного империализма", то " Давайте без пропагандистских клише. Надеюсь, вам интересны сами факты, а не их использование для пропаганды.
На Кандалаксшском направлении был танковый полк №2. - 4 июля приказом Жукова 1-ю танковую дивизию без одного танкового полка надлежало отправить по железной дороге в район Красногвардейска. Предписывалось отправить все танки КВ и Т-28. Один танковый полк дивизии оставался в составе 42-го стрелкового корпуса.
Предлагаю ознакомиться: http://www.proza.ru/texts/2007/03/11-278.html Автор, возможно неадекватен, тем не менее...
В замечательной книге мемуаров: Голушко Иван Макарович "Танки оживали вновь" есть кое-что о 1-й ТД : "В Пскове мы быстро разыскали нужный нам танковый городок. Кроме старшины, представившегося начальником танкового парка, здесь никого уже не было. 1-я танковая дивизия, оказывается, уже с 19 июня начала передислокацию. Оставшиеся танки — 20 единиц БТ-5 и БТ-7 — считались на консервации. Осмотрел их и только ахнул: одни без коробок передач, другие без аккумуляторов, у некоторых сняты пулеметы!... На вопрос, что все это значит, старшина ответил, что полк, поднятый по тревоге, забрал все, что можно было поставить на ход. К тому же аккумуляторы с большинства танков сняли и вывезли в другой военный городок для подзарядки, а обратно не привезли. " http://militera.lib.ru//memo/russian/golushko/01.html
К сожалению не могу ответить на Ваш вопрос, не знаю. Уголовное дело возбуждалось и был суд, что подтверждает дело №2901 от 9 сентября 1941. К сожалению ознакомится с ним не представляется возможным ибо хранится в архиве ГУВД СПБ И ЛО, а я из органов уволился уже как пять лет))
Галина Фирсова - 10 лет. Сейчас - на пенсии. У меня была мечта - поймать воробья и съесть... Редко, но иногда птицы появлялись в городе. Даже весной все смотрели на них и думали об одном, о том же, о чем думала я. О том же... Отвлечься от мыслей о еде ни у кого не хватало сил. От голода я ощущала внутри постоянный холод, страшный внутренний холод. Также и в солнечные дни. Сколько на себя ни надень, холодно, нельзя согреться. Очень хотелось жить... Я рассказываю о Ленинграде, где мы тогда жили. О ленинградской блокаде. Убивали нас голодом, убивали долго. Девятьсот дней блокады... Девятьсот... Когда один день мог показаться вечностью. Вы не представляете, каким длинным голодному человеку кажется день. Час, минута... Долго ждешь обеда... Потом ужина... Блокадная норма дошла до ста двадцати пяти граммов хлеба в день. Это у тех, кто не работал. По иждивенческой карточке...С этого хлеба текла вода... Разделить его надо было на три части - завтрак, обед, ужин. Пили только кипяточек... Голый кипяточек... В темноте... С шести утра я занимала зимой (помню больше всего зиму) очередь в булочную. Стоишь часами... Длинными часами... Пока подойдет моя очередь, на улице опять темно. Горит свеча, и продавец режет эти кусочки. Люди стоят и следят за ним. За каждым движением... Горящими... безумными глазами... И все это в молчании. Трамваи не ходят... Воды нет, отопления нет, электричества нет. Но самое страшное - голод. Я видела человека, который жевал пуговицы. Маленькие и большие пуговицы. Люди сходили с ума от голода... Был момент, когда я перестала слышать. Тогда мы съели кошку... Потом я ослепла... Как раз тогда нам привели собаку. Это меня спасло. Не вспомню... Не запомнила, когда мысль о том, что можно съесть свою кошку или свою собаку, стала нормальной. Обыкновенной. Стала бытом. Не проследила этот момент... Вслед за голубями и ласточками вдруг стали исчезать в городе кошки и собаки. У нас не было никого, как-то мы не заводили их, потому что мама считала: это очень ответственно, особенно большую собаку взять в дом. Но мамина подруга не могла сама съесть свою кошку и принесла ее нам. И мы съели. Я опять стала слышать... Слух исчез у меня внезапно, утром еще слышала, а вечером мама что-то говорит мне, а я не отзываюсь. Прошло время... И вот мы опять умираем... Мамина подруга привела нам свою собаку. И мы ее тоже съели. И если бы не собака, мы бы не выжили. Конечно, не выжили бы. Это - ясно. Уже начали опухать от голода. Сестра не хотела утром вставать... Собака была большая и ласковая. Два дня мама не могла... Как решиться? На третий день она привязала собаку к батарее на кухне, а нас выгнала на улицу... Помню эти котлеты... Помню... Очень хотелось жить... Часто собирались и сидели возле папиной фотокарточки. Папа был на фронте. Письма от него приходили редко. "Девочки мои..." - писал он нам. Мы отвечали, но старались его не расстраивать. Мама хранила несколько кусочков сахара. Маленький бумажный мешочек. Это был наш золотой запас. Один раз... Я не выдержала, я знала, где лежит сахар, залезла и взяла один кусочек. Через несколько дней еще один... Потом... Прошло немного времени - опять... Скоро в мамином мешочке ничего не осталось. Пустой мешочек... Заболела мама... Ей нужна глюкоза. Сахар... Она уже не может подняться... На семейном совете решили - достать заветный мешочек. Наше сокровище! Ну вот мы его и сберегли для такого дня! Мама обязательно выздоровеет. Старшая сестра стала искать, а сахара нет. Весь дом перерыли. Я вместе со всеми искала... А вечером призналась... Сестра меня била. Кусала. Царапала. А я просила ее: "Убей меня! Убей! Как я буду теперь жить?!" Я хотела умереть... Я вам рассказала о нескольких днях... А их было всех девятьсот... Девятьсот таких дней... На моих глазах девочка украла на базаре у одной женщины булочку. Маленькая девочка... Ее догнали и повалили на землю. Начали бить... Били страшно. Смертным боем. А она торопилась доесть, проглотить булочку. Проглотить раньше, чем ее убьют... Девятьсот таких дней... Наш дедушка так ослабел, что один раз упал на улице... Он уже прощался с жизнью... А шел мимо рабочий, у рабочих продуктовые карточки были получше, ненамного, но лучше... Все-таки... Так этот рабочий остановился и влил дедушке в рот подсолнечного масла - свой паек. Дедушка дошел до дома, рассказывал нам и плакал: "Я даже имени его не знаю!" Девятьсот... Люди, как тени, медленно двигались по городу. Как во сне... В глубоком сне... То есть ты это видишь, но у тебя мысль, что ты видишь сон. Вот эти медленные... вот эти плывущие движения... Будто не по земле человек идет, а по воде... Голос менялся от голода... Или совсем пропадал... Нельзя было определить по голосу - мужчина это или женщина? И по одежде нельзя, все закручены в какие-то тряпки. Наш завтрак... Наш завтрак был кусок обоев, старые обои, но на них остался клей... Мучной клей... Вот эти обои, и кипяточек... Девятьсот дней... Иду из булочной... Получила дневной паек. Эти крохи, эти жалкие граммы... А навстречу мне бежит собака. Поравнялась со мной и обнюхивает - слышит запах хлеба. Я понимала, что это - наше счастье. Эта собака... Наше спасение!! Я приведу собаку домой... Дала ей кусочек хлеба, и она за мной пошла. Возле дома еще кусочек ей отщипнула, она лизнула мне руку. Вошли в наш подъезд... Но по ступенькам она поднималась неохотно, на каждом этаже останавливалась. Я отдала ей весь наш хлеб... Кусочек за кусочком... Так добрались мы до четвертого этажа, а наша квартира на пятом. Тут она уперлась и не идет дальше. Смотрит на меня... Как что-то чувствует. Понимает. Я ее обнимаю: "Собака миленькая, прости... Собака миленькая, прости..." Прошу ее, упрашиваю... И она пошла... Очень хотелось жить... Услышали... По радио передали: "Блокада прорвана! Блокада прорвана!" - счастливее нас людей не было. Счастливее нельзя быть. Мы выстояли!! Блокада прорвана... По нашей улице шли наши солдаты. Я подбежала к ним... А обнять - сил не хватило... В Ленинграде много памятников, но нет одного, который должен быть. О нем забыли. Это - памятник блокадной собаке. Собака миленькая, прости...
Аня Грубина -- 12 лет. Сейчас -- художник. У меня голос пропадает, когда я об этом рассказываю... Умирает голос... В Минск мы приехали после войны. А девочка я ленинградская. Пережила там блокаду... Ленинградскую блокаду... Когда умирал от голода целый город, мой любимый, красивый город. У нас умер папа... Спасла детей мама. До войны она была "огонек". В сорок первом родился братик Славик. Сколько это ему было, когда блокада началась? Шесть месяцев, вот-вот шесть месяцев... Она и этого крошку спасла... Всех нас, троих... А папу мы потеряли. В Ленинграде у всех умирали папы, папы умирали скорее, а мамы оставались. Им, наверное, нельзя было умирать. На кого бы остались мы? Из Ленинграда, по Дороге жизни нас вывезли на Урал, в город Карпинск. Первыми спасали детей. Эвакуировали всю нашу школу. В дороге все говорили о еде не переставая, о еде и о родителях. В Карпинске сразу бросились в парк, мы не гуляли в парке, мы его ели. Особенно любили лиственницу, ее пушистые иголочки - это такая вкуснятина! У маленьких сосенок объедали молодые побеги, щипали травку. С блокады я знаю всю съедобную траву, в городе люди съедали все зеленое. В парках и ботаническом саду уже с весны не оставалось листьев. А в карпинском парке было много кислицы, так называемой заячьей капусты. Это сорок второй год, на Урале тоже голодно, но все равно это не так страшно, как в Ленинграде. В этом детдоме, где я была, собрали одних ленинградских детей, нас нельзя было накормить. Нас долго не могли накормить. Мы сидели на уроках и жевали бумагу. Нас кормили осторожно... Я сидела за столом, это был завтрак. И я увидела кошку. Живую кошку... Выскочила из-за стола: "Кошка! Кошка!" Все дети увидели и стали за ней гоняться: "Кошка! Кошка!" Воспитательницы были местные, они смотрели на нас, как на сумасшедших. В Ленинграде живых кошек не осталось... Живая кошка - это была мечта. На целый месяц еды... Мы рассказывали, а нам не верили. Помню, что нас много гладили. Обнимали. Никто на нас не повышал голоса, пока не отросли волосы после дороги. Всех перед отъездом постригли "под нулевку", мальчиков и девочек одинаково, а у некоторых волос не осталось из-за голода. Мы не баловались, не бегали. Сидели и смотрели. И ели все... Не помню, кто нам в детдоме рассказал о пленных немцах... Когда я увидела первого немца... то я уже знала, что это пленный, они работали за городом на угольных копях. До сегодняшнего дня не понимаю, почему они прибегали к нашему детдому, именно к ленинградскому? Когда я его увидела... Этого немца... Он ничего не говорил. Не просил. У нас только кончился обед, и я, видно, еще пахла обедом, он стоял возле меня и нюхал воздух, у него непроизвольно двигалась челюсть, она как будто что-то жевала, а он пробовал держать ее руками. Останавливать. А она двигалась и двигалась. Я совершенно не могла видеть голодного человека. Абсолютно! У нас у всех была эта болезнь... Побежала и позвала девочек, у кого-то остался кусочек хлеба, мы отдали ему этот кусочек. Он благодарил и благодарил. -- Данке шен... Данке шен... На следующий день пришел к нам со своим товарищем. И так повелось... Ходили они в тяжелых деревянных башмаках. Стук-стук... Как услышу этот стук, выбегаю... Мы уже знали, когда они придут, даже ждали их. Выбегали с тем, у кого что находилось. Когда я дежурила на кухне, я оставляла им весь свой дневной кусочек хлеба, а вечером выскребала кастрюли. Все девочки что-нибудь им оставляли, а оставляли ли мальчишки, не помню. Мальчишки наши были постоянно голодные, им все время не хватало еды. Воспитательницы нас отчитывали, потому что у девочек тоже случались голодные обмороки, но мы тайком все равно оставляли еду для этих пленных. В сорок третьем они уже к нам не приходили, в сорок третьем году стало легче. Урал уже не так голодал. В детдоме был настоящий хлеб, давали вдоволь каши. Но я до сих пор не могу видеть голодного человека. Как он смотрит... Он не смотрит никогда прямо, всегда куда-то мимо... Недавно по телевизору показывали беженцев... Опять где-то война. Стреляют. Голодные люди стояли в очереди с пустыми мисочками. С пустыми глазами... Я помню эти глаза... Я выбежала в другую комнату, со мной началась истерика... Первый год в эвакуации мы не замечали природу, все, что было природой, вызывало у нас одно желание - попробовать: съедобное ли оно? И только через год я увидела, какая красивая уральская природа. Теперь не представляю, что ягоды черемухи можно есть пригоршнями, а мы их ели. Ели даже тогда, когда они были еще зеленые. Горькие. После блокады... Я испытала... Я знаю, что человек может есть все. Люди ели даже землю... На базарах продавали землю с разбитых и сгоревших Бадаевских продовольственных складов, особенно ценилась земля, на которую пролилось подсолнечное масло, или земля, пропитанная сгоревшим повидлом. Та и другая стоили дорого. Наша мама могла купить самую дешевую землю, на которой стояли бочки с селедкой, эта земля только пахла солью, а соли в ней было мало. Один запах селедки. А ленинградские парки были бесплатные, и их быстро объедали. Радоваться цветам... Просто радоваться... Я научилась не так давно... Через десятки лет после войны...
Сообщение от Panzerzug 4 июля приказом Жукова 1-ю танковую дивизию без одного танкового полка надлежало отправить по железной дороге в район Красногвардейска. Предписывалось отправить все танки КВ и Т-28. Один танковый полк дивизии оставался в составе 42-го стрелкового корпуса. За цифры спасибо. У меня несколько другие сведения. На кандалакшском направлении остались воевать мотосрелковый полк дивизии и один танковый батальон 1-го тп. В распоряжение 42 ск было выделено до 50 танков сведенных потом в отд. тб. Но, не это суть важно. Главное. До 22.06. на кандалакшском направлении (в тундре) находилась вся (или почти вся) 1тд. В своих постах 64 и 81 вы этого не призновали. Ничего, совместными усилиями пришли к консенсусу "Части 1 тд прибыли на Кандалакшское направление в соответствии с планом прикрытия границы. Вам знаком этот термин? " Ах, какой красивый термин Сразу все и полностью объясняет. Гди бы ознакомиться с этим планом, не подскажете? Если вы немного знакомы с проблематикой перемещений людей и грузов, то должны представлять масштабность поставленной перед командованием дивизии задачи. Люди - не шахматные фигуры. Они хотят кушать, спать, и спать, заметте, в тепле. Перемещение дивизии (следовательно утеря всей инфраструктуры) неминуемо сказывается на боеспособности и дисциплине личного состава. Должна быть очень-очень веская причина для такого шага.
Посмотрите еще раз мой пост от 5.10 в 22-14. И прикиньте, можно ли менее чем за 3 дня перебросить почти всю дивизию из-под Пскова в Кандалакшу?
Соглашусь. Трудновато. Но, что это меняет? Приказ был дан ДО 22.06. И его выполнили. Если бы не выполнили, нечего было бы перебрасывать из-под Кандалакши.
Получается, что все же почти всей дивизии там быть не могло. Осталось только убедить Вас, что вряд ли советское руководство, получившее только что горькие уроки финской войны, рассчитывало одной неполной танковой дивизией достичь Ботнического залива. Это еще менее вероятно, чем с одним воздушно-десантным батальоном взять Грозный.
Сообщение от linnet "Получается, что все же почти всей дивизии там быть не могло." Добавьте, быть не могло на 22.06. После 22.06 и до 4.07 (реально до середины июля. Видите, даже жуковские приказы не спешили выполнять) дивизия была в том районе и успешно воевала. "Осталось только убедить Вас, что вряд ли советское руководство, получившее только что горькие уроки финской войны, рассчитывало одной неполной танковой дивизией достичь Ботнического залива." Но, зачем же посылать на это направление именно ТАНКОВУЮ дивизию (в дополнение к другим стрелковым частям)? Конечно, наверняка мы не узнаем планов наступления Красной Армии в Финляндии. Все это догадки-предположения. Но, согласитесь, предположения кое-чем обоснованные.
Вспомнилось, читал стенограмму интервью мега-историка Бешанова и некого Захарова, не знаю кто это, но все время подзвездывал Бешанову. Дык этот мега-мозг начала начал со скопления сил на финско-советской границе, а в результате договорился до того, что советские войска (вроде он называл 23 июня) перешли границу у реки и атаковали бедную Финку. Страно только что фины объявили войну после налета на их аэродромы, где стояли немецкие самолеты. Видимо не заметили руссских танков в Суоми-красавице.
