"Блокада"Ленинграда

норма суточного довольствия красноармейцев и начальствующего состава боевых частей действующей армии во время Великой Отечественной войны, которую постановлением от 12.09.1941 утвердило Управление тыла:

• Хлеб: октябрь – март – 900 г, апрель – сентябрь – 800 г

• Мука пшеничная 2-й сорт – 20 г
• Крупа разная – 140 г
• Макароны – 30 г
• Мясо – 150 г
• Рыба – 100 г
• Комбижир и сало – 30 г
• Масло растительное – 20 г
• Сахар – 35 г
• Чай – 1 г
• Соль – 30 г
• Картофель – 500 г
• Капуста – 170 г
• Морковь – 45 г
• Свёкла – 40 г
• Лук репчатый – 30 г
• Зелень – 35 г

 

Предложение по организации паромной переправы поддержал Военный совет фронта. Началось сооружение специальных пирсов с железнодорожными путями в Кобоне и Морье. Одновременно оборудовались и баржи. В августе все приготовления были закончены. Каждая из трех барж-паромов могла взять за один раз четыре паровоза с тендерами или десять двухосных вагонов.
12 августа тральщик прибуксировал в Кобону из бухты Морье первый паром. Паровозом с него были выведены на пирс шесть груженых платформ. Затем паром принял десять вагонов продовольствия и направился на западный берег.
С этого дня началась регулярная паромная переправа. Она была предметом особой заботы командования флотилии. Для буксировки паромов выделили наиболее мощные буксиры «Узбекистан», «Боевой» и тральщики. Нормы оборотов паромов были установлены самые сжатые. Каждый из них сделал свыше 120 рейсов. А всего паромы совершили около 400 рейсов.
Первое время фашисты присматривались к паромам, а затем начали охоту за ними. В один из рейсов самолеты напали на паром, следовавший за «Узбекистаном». Капитан буксира опытный судоводитель Пашнев продолжал движение, стараясь вывести паром из зоны огня. Но это ему не удалось. Прямыми попаданиями бомб фашисты потопили паром и буксир. Вся команда погибла.
Именами капитана Пашнева, механика Зубко, шкипера парома Попова и других членов команды также были названы после войны суда Северо-Западного пароходства.
Паромная переправа позволила вывезти из Ленинграда 271 паровоз и 1622 вагона, 75 тысяч тонн оборудования, в том числе и тяжеловесных станков. В Ленинград перевезли 809 вагонов и платформ с танками, орудиями, боеприпасами и другими грузами.
Организация паромной переправы — не единственное воплощение творческой мысли наших товарищей. Речники вообще проявляли много выдумки и изобретательности. Каждый стремился как можно лучше и успешнее выполнить задание командования.
Начальник Осиновецкого порта СЗРП А. Я. Макарьев, например, предложил порожние железнодорожные цистерны (а их в блокированном Ленинграде оставалось много) переправлять по озеру сплавом — за буксирами. Предложение приняли. Для спуска цистерн в воду в бухте Гольсмана построили специальную железнодорожную колею, а в Кобоне проложили рельсы по типу слипа. И вот мы стали свидетелями необычного зрелища: по воде пошли составы из железнодоржных цистерн. Роль паровоза выполнял буксирный пароход. Каждый такой состав состоял из 6–8 цистерн, связанных между собой тросами. Так через озеро переправили около ста цистерн.
Студентка речного техникума матрос Ванюшкина, сделав необходимые расчеты, предложила построенные на Балтийском заводе металлические баржи грузоподъемностью 600 тонн (по документам) загружать 750 тоннами. И когда баржа, на которой плавала студентка, совершила несколько рейсов с таким грузом при осадке 270 сантиметров против обычных 200, ее опыт переняли даже самые осторожные шкипера. На восьми баржах это дало прибавку грузоподъемности 1200 тонн. Иными словами, 8 барж превратились в 10 без каких-либо затрат. Между прочим, после войны эта грузоподъемность барж-блокадок была официально узаконена.
Вместе с эксплуатационниками самоотверженно трудились и судостроители. Сясьская верфь, например, к 4 ноября выпустила в подарок героическим защитникам Ленинграда 31 баржу, в том числе одну сверхплановую. Военный совет фронта горячо поздравил работников верфи с этой большой победой.
Постройка новых барж дала возможность к осени вывести из озера все старые суда. К этому времени трудом советских людей Ладожская трасса была превращена в хорошо оснащенную транспортную магистраль.

 

А тепер і Ви спробуйте довести.

 

А як що серйозно то як і все в ті часи то там все відносно: баржу загрузили в документах все записали, а вона потонула, її розбомбили частина вантажу втрачена, там вкрали, там приписали. Для розуміння всього цього потрібно розуміти що відбувалось в тей час.

 

Що стосується роботи підприємств в Ленінграді то наведу карту на якій показано прокладання електрокабелів в 1942 році

 

«Памяти генерала армии Андрея Васильевича Хрулева»

Статья подготовлена непосредственными участниками работ на Ладоге, инженерами, работниками Управления тыла, полковником С.М. Бланком и майором Д.Я. Шинбергом.
К вечеру 19-го первые цистерны на ленинградском берегу были налиты автобензином в Борисовой Гриве и отправлены по назначению во фронтовые части. Так начал действовать построенный через Ладожское озеро подводный военный бензопровод.
После пятидесяти суток работы без отдыха, почти без сна все мы сразу оказались не у дел. Я забрался в палатку и проспал почти до вечера. Потом узнал, что большинство товарищей тоже прикорнуло кто где мог.
К вечеру мы вновь собрались и стали подсчитывать, что же было сделано за пятьдесят дней. А сделано было немало: сварили пять тысяч восемьсот стыков, смонтировали две тысячи сто кубометров емкостей, проложили двадцать один километр труб по дну Ладожского озера и восемь километров труб на берегу, построили и смонтировали головную насосную станцию на мысе Кареджа и наливную станцию в Борисовой Гриве, железнодорожные ветки и много, много другого.
Ежедневно налетала авиация, попадали в наш район снаряды. Но большого ущерба не нанесли. Противник не мог себе представить, что вблизи Шлиссельбурга, в пределах досягаемости его артиллерии мы могли построить такое технически сложное сооружение, которое сильно ослабило кольцо блокады вокруг Ленинграда и облегчило ее прорыв.
К концу дня 19-го мы уехали на западный берег, едва избежав бомбежки, которая началась нам вослед, после нашей высадки на берегу. Но уж теперь фашистским летчикам найти и разрушить бензопровод на озере было практически невозможно.
Ленинград. 20 июня.
Вечером 19-го мы прибыли в Ленинград. Утром Военный Совет фронта прислал нам поздравление с окончанием работ. К 20.00 мы были приглашены в Дом Красной Армии.

 

Мясо, скот и лошади осажденного Ленинграда

В любых повествованиях об осажденном Ленинграде упоминание о животных, как правило, можно встретить лишь однажды, а именно при описании событий, произошедших 20 ноября 1941 года, когда первый раз по ледовой Ладожской дороге в город лошадьми с санями были доставлены 63 тонны муки. В большинстве других случаев авторы исторических трудов о крупных животных не упоминали. Этому умолчанию есть вполне разумное объяснение — ведь мясо животных можно употребить в пищу. Особенно, когда каждое из них может спасти очень многих людей, умирающих от голода. Поэтому поиски ответов вопрос, сколько же мяса, а также крупного рогатого скота и лошадей находилось в Ленинграде зимой 1941/42 годов, очень важны для нашего исследования.
Вопрос о количестве мяса и скота в живом весе тесно связан с вопросом, почему мясо не ввозилось в город в сколь-нибудь заметных количествах осенью 1941 года. И действительно, если за время перевозок через Ладожское озеро в сентябре — начале ноября зерна и муки в Ленинград завезли 23 041 тонну, то мяса — лишь 730 тонн: примерно в 32 раза меньше по весу, чем зерна и муки. Привоз продуктов по Ладоге в течение двух месяцев навигации всеми плавсредствами соответствовал объемам потребления жителями городами и войсками фронта в течение трех суток по октябрьским нормам выдач.
Тогда особенно актуален вопрос: почему же в осажденный противником Ленинград не ввозили мясо с «Большой земли»?..
Вопрос выглядит тем более обоснованным, если вспомнить, что деревянные баржи, использовавшиеся на Ладоге, часто протекали. Иногда этот факт упоминается в объяснениях, почему же большевистские власти не могли привезти в Ленинград хлеба в достаточном количестве. Отсыревшая мука или зерно — это тоже своего рода проблема, хотя их и использовали для хлебопечения. Но по мясу даже такой проблемы нет, мясо можно везти и мокрым. И если дело в протекавших баржах, то логично предположить, что вместо зерна ленинградцам можно привезти больше мяса. И пусть оно будет даже мокрым. Но этого не делалось.
Конечно же, мясо следовало возить, если бы руководство Коммунистической партии, государства и города серьезно занималось организацией питания населения. Но в тот момент первые лица партийной номенклатуры Ленинграда считали, что для снабжения войск фронта и привилегированных групп населения мяса вполне достаточно. И для таких оптимистических заключений у городских властей существовали серьезные основания.

 

Как выглядели мясные резервы Ленинграда до начала осады?..

Поголовье скота в Ленинградской области на 1 января 1938 года составляло: лошадей — 325 тыс., крупного рогатого скота — 835,4 тыс., свиней — 502,3 тыс., овец и коз — 892,5 тыс. (статистический сборник «Социалистическое сельское хозяйство СССР». М.–Л.: Госпланиздат, 1939): то есть более 2,5 млн. голов скота (не учтены птица и кролики). Численность поголовья скота в Ленинградской области по состоянию на июнь 1941 года неизвестна, но в целом по стране за 1938–1940 годы его рост составил 5,5 %. Поэтому в июне 1941 года поголовье должно было составлять приблизительно на 6 % больше, чем в 1938 году.
Не все поголовье скота содержалось в колхозных, совхозных или иных государственных хозяйствах. По данным того же справочника в целом по СССР в государственной и колхозной собственности находилось лошадей — 89,3 %, крупного рогатого скота — 36,3 %, свиней — 35, 4 %, овец и коз — 44,7 %. Остальной скот представлял личную собственность колхозников, рабочих и служащих, и лишь малой частью вовлекался в эвакуацию летом 1941 год по мере приближения войск Вермахта.
Однако общественный скот подлежал полной эвакуации и в Ленинградской области его доля составляла не меньше, чем в среднем по стране. Из вышеприведенных цифр следует, что летом 1941 года государственный и колхозный скот Ленинградской области, подлежавший обязательной эвакуации, должен был насчитывать примерно: лошадей — 308 тыс., крупного рогатого скота — 321 тыс., свиней — 188 тыс., овец и коз — 423 тыс. Итого — более 1,2 млн. голов только общественного скота. За его сохранение отвечали Ленгорисполком и Ленинградский обком ВКП(б). Вновь уточним, что Ленинградская область в границах 1941 года включала в себя нынешнюю Псковскую и Новгородскую области. Эвакуировать все это огромное поголовье в сам Ленинград не представлялось возможным, да такая задача и не ставилась. Но руководители Ленинграда были обязаны обеспечить эвакуацию на Восток государственного поголовья скота, тем более вокруг города скот концентрировался в повышенном числе в хозяйствах любых категорий. Сборник «Советская экономика в период Великой Отечественной войны» кратко упоминает: «В Смоленской и Ленинградской областях было расположено большое количество племенных, элитных совхозов крупного рогатого скота».
Мероприятия по эвакуации скота Ленинградской области начались с постановления Государственного комитета обороны (ГКО) № 165/сс от 16 июля 1941 года. Постановление предписывало в декадный срок эвакуировать весь скот, зернофураж и технику колхозов, совхозов и государственных учреждений из западных районов Ленинградской области, включая Пожеревицкий, Порховский, Струго-Красненский, Лядский, Кингисеппский, в восточные районы области. Документ подробно описывал правила перегона скота. Это было тогда, когда войска Вермахта уже заняли Псков. 7 августа последовало постановление ГКО № 413/сс, дававшее право Леноблисполкому и Ленинградскому обкому ВКП(б) самостоятельно принимать решение о необходимости эвакуации скота из прифронтовых районов в восточные районы Вологодской и Кировской областей. Поэтому основными районами эвакуации скота вначале стали восточные районы Ленинградской области, а затем Вологодская область, значительная часть поголовья колхозного, совхозного и государственного скота подлежала эвакуации. В дальнейшем Ленгорисполком — по смыслу постановления ГКО — сохранял за собой право распоряжаться данным поголовьем в местах эвакуации, но постановление определяло, что его новые временные хозяева в качестве оплаты за передержку скота в местах размещения могли им пользоваться, получать от него молочные продукты и приплод. В любой момент Ленгорисполком мог затребовать нужное для города количество скота из мест эвакуации.
В дни последнего вышеупомянутого постановления ГКО противник осуществил прорыв Ленинградского фронта в районе Луги и 29 августа занял станцию Мга, прервав железнодорожное сообщение с Ленинградом. Поэтому некоторая часть скота Ленинградской области из районов, впоследствии попавших в оккупацию, подлежала эвакуации в пределы города, пока в конце августа — начале сентября войска Ленинградского фронта отступали к городским окраинам. Кроме того, на территории, оставшейся внутри осажденного города, сохранилось поголовье, имевшееся в составе как колхозов, совхозов и государственных учреждений, так и в личных хозяйствах граждан. Наконец, в распоряжении Леноблисполкома числилось поголовье в незанятых противником восточных районах Ленинградской области. Вне зоны оккупации полностью или в значительной степени остался 31 район из 90. Таким образом, численность скота только на советской территории Ленинградской области приближалась примерно к трети всего довоенного поголовья, а с учетом эвакуированного государственного скота, включая колхозный, составляла еще большее число. Правда, ввиду приближения линии фронта к восточным районам Ленинградской области, поголовье эвакуировалось далее на Восток, в Вологодскую область.
Какая часть поголовья, находившегося к северу от Лужского рубежа, была эвакуирована в город до начала осады? Какими общими мясными резервами располагал город к сентябрю 1941 года?
Имеющиеся в нашем распоряжении сведения позволяют восстановить примерную картину, а также весь баланс мяса и мясопродуктов Ленинграда. Существуют официальные данные средних ежедневных расходов мяса и мясопродуктов на весь город за сентябрь, октябрь, ноябрь и декабрь. Сумма расходов за период с 8 сентября по 31 декабря 1941 года составила примерно 12 300 тонн мяса и мясопродуктов, включая расходы на «спецснабжение». За то же время по сумме всех официальных норм довольствия контингента бойцов, краснофлотцев и комначполитсостава общей численностью в 660 тыс. человек должно было уйти еще около 8 300 тонн мяса и мясопродуктов (с учетом уменьшения норм мясного довольствия военнослужащих с 1 октября и с 8 ноября).
Итого: весь мясной расход с 8 сентября до конца 1941 года на город и фронт — 20 600 тонн.
Кроме того, мы знаем промежуточные величины наличного количества мяса на 16 октября (3779 тонн +520 тонн в Кронштадте), на 1 ноября (1067 тонн), на 1 декабря (на 3,3 дня общего расхода, что соответствует примерно 465 тоннам) и на 1 января 1942 года. На последнюю дату фронтовой неприкосновенный запас (НЗ) мяса и мясопродуктов по справке от 20 декабря 1941 года Д. В. Павлова адресованной А. А. Жданову должен был составлять примерный эквивалент в 487 тонн. Запасы на складах для города оценивались в 667 тонн. За период с 8 сентября по 31 декабря 1941 года привоз в Ленинград мяса и мясопродуктов по информации Павлова составлял: водным транспортом через Ладогу — 730 тонн, самолетами — 1829 тонн и по ледовой дороге — 1100 тонн. Также в общий продовольственный фонд поступили примерно 2600 тонн кишок крупного рогатого скота и бараньих вместе с альбумином (продукт переработки крови скота). В итоге мясные фонды в городе за вычетом привоза, остатков на 1 января, кишок и альбумина должны были составить примерно 13,2 тыс. тонн.
Возможно ли, что эти полученные расчетным способом данные включают в себя все мыслимые и немыслимые суррогаты, заменявшие мясо? Нет.
Полученные цифры подтверждаются официальными данными на начало осады. Ответственный за снабжение Ленинграда Д. В. Павлов так говорит о запасах мяса в главе «Продовольственные ресурсы» книги «Ленинград. Блокада. Подвиг»: «Мяса на 10 сентября значилось в остатках на 33 дня, фактически же его на холодильниках и в торговой сети имелось на эту дату на 20 дней, а остальное количество падало на живой скот, принадлежавший подсобным хозяйствам предприятий, пригородным совхозам, столовым». Важно заметить, что в этой цитате говорится именно о поголовье пригородных совхозов и предприятий. И ни слова об эвакуированном поголовье, которое по правилам эвакуации пригородным колхозам и совхозам не принадлежало.
Запасы мяса на 33 дня, по словам Павлова, с 10 сентября, при известном нам среднем расходе мяса и мясопродуктов на город и на фронт тех дней, должны были соответствовать примерно 7800 тоннам. Из них, по словам Павлова, самого мяса на 20 дней или, добавим мы, примерно 4700 тонн, а также скота, принадлежавшего пригородным колхозам и совхозам — примерно на 13 дней или 3100 тонн.
Мы располагаем сведениями и по эвакуированному скоту.
Заместитель председателя Ленгорисполкома Н. А. Манаков в своей книге «В кольце блокады. Хозяйство и быт осажденного Ленинграда» сообщает, что мяса и скота в пересчете на мясо из эвакуированных из Эстонии и Ленинградской области имелось общим весом 11 700 тонн, поступивших в общий фонд продовольствия города. Эти две официальные цифры мясных запасов в сумме дают даже заметно больше, чем получил автор в своих расчетах, но дело в том, что указанные официальные цифры несколько пересекаются: так, часть мяса на 10 сентября учитывалась уже из эвакуированного скота.
Все же известные балансы мяса позволяют нам утверждать, что его на 8 сентября было вовсе не на 33 дня, а на гораздо больший срок, причем мяса вполне качественного. И то же самое на даты — 16 октября, 1 ноября и 1 декабря. Просто дополнительная значительная часть мяса существовала в живом весе эвакуированного скота. Восстановленные балансы позволяют увидеть не только примерную численность поголовья скота в городе, но даже примерный график его забоя. В частности, можно увидеть, что порядка 3 тыс. тонн мяса поступило из забитого скота уже в голодном декабре месяце, иначе не сходятся балансы наличия, приходов и расходов. В Ленинграде уже массового умирали от голода люди, а город еще имел мясной эквивалент больше, чем в 10 тыс. голов крупного рогатого скота.
И это еще не все.
На самом деле общее поголовье скота выглядело еще более значительным.
11 700 тонн эквивалента эвакуированного скота — это совсем немного. Если пересчитать в общий вес мяса крупного рогатого скота (средний живой вес скота, поступавшего на убой в конце 1930-х годов — 430 кг, вес туши — 55 % или 230–240 кг, не считая субпродуктов), то получается, что это вес мяса от примерно 50 тыс. голов крупного рогатого скота.
С одной стороны 50 000 голов скота — это как будто много.
Но с другой стороны это всего лишь 6 % от поголовья крупного рогатого скота всей Ленинградской области. Если же считать по примерному поголовью только колхозного, совхозного и государственного скота, то это лишь меньше 16 % поголовья области, подлежавшего обязательной эвакуации. И это только доля по крупному рогатому скоту, без учета поголовья свиней, овец, коз, птицы и лошадей. И это не считая скот и мясо эвакуированные из Эстонской ССР, упомянутые Манаковым. Но скорее всего это и был почти весь скот, эвакуированный в пределы города.
Можно считать, что на 8 сентября 1941 года в пределах кольца сухопутного окружения насчитывалось по крайней мере не меньше 13,2 тыс. тонн мяса и мясопродуктов, в том числе и в живом весе, из эвакуированного и местного скота, что являлось эквивалентом примерно 56,5 тыс. голов крупного рогатого скота и все они были употреблены в пищу. А скорее всего изначальная численность скота была даже больше. Кроме того, как уже говорилось, в эвакуации на «Большой земле» должно было находиться гораздо большее количество скота — многие сотни тысяч голов, находившиеся в распоряжении руководителей Ленгорисполкома.
Но и это еще не все.
Дело в том, что расчеты автора соответствия мяса и живого веса сделаны по методике спокойной — мирной — жизни. Официальные данные о наличии мяса в осажденном Ленинграде — это были данные вполне благополучного сентября или начала октября. Тогда учитывался вес туши, освежеванной, без головы, ног и внутренностей. Но позже в Ленинграде в пищу пошли не только все субпродукты 1-й категории (мозг, язык, сердце, легкие, печень), не только мясо с ног, но и кости, хрящи, сухожилия, кровь, и кишки. А одних только кишок в корове или быке — около 25 % веса. А костей — 15 %. И все, что выделялось для мирного населения города, использовалось полностью.
Из костей и мясокостной муки варились бульоны (на одну часть веса костей до 6-ти частей веса воды), причем варить кости можно было до трех раз. Из кишок и желудков скота изготовлялся студень. Причем использовались не только кишки из заготовляемого скота, но также в порту были найдены более 2 тыс. тонн соленых кишок, предназначавшиеся накануне войны на экспорт. Их тоже включили в фонд продовольствия — и с ноября студнем отоваривали мясные карточки. Этот студень имел плохой запах: соленые вяленые кишки содержали в себе каловые массы, которые с трудом исключались при таком огромном объеме варки студня. Включался в рацион альбумин из крови животных. Общий вес костей и мясокостной муки, имевшейся в осажденном городе, неизвестен. Но он был довольно внушительным — в несколько тысяч тонн, если иметь ввиду только поголовье имевшегося скота. К сожалению, этот продовольственный ресурс лишь в малой мере использовался для снабжения рядовых ленинградцев. Позднее мы увидим, куда ушла в городе значительная часть мясокостной муки.
По части использования эвакуированного скота у руководителей Ленгорисполкома могли возникнуть трудности юридического характера. Эстонским скотом ленинградские власти самостоятельно распоряжаться не могли, хотя, скорее всего, Москва или эвакуированные власти Эстонской ССР все-таки разрешили забить его для снабжения населения. Но на поголовье собственной области власти Ленинграда имели полные права. Кроме того, снабжение мясом войск Ленинградского фронта ни в коем случае не могло оставаться заботой только Ленгорисполкома, использовавшего поголовье области, как и снабжение войск Волховского фронта и 7-й отдельной армии на реке Свирь, воевавшей против финнов. Они действовали на территории восточных районов Ленинградской области, но это не означало, что их должна была кормить лишь Ленинградская область. Красную армию кормила вся огромная страна. Однако картина снабжения мясом мирного населения Ленинграда выглядела иначе — город кормился исключительно лишь из местных источников, то есть из поголовья Ленинградской области. Скот надо было перевезти с «Большой земли», а с конца ноября — просто перегнать по льду Ладоги, что более всего выполнимо для лошадей.

Но скот в осажденный город не перегонялся.

 

Естественно, хто ж з такою садистской жестокостью мог ето все сотворить.

 

принадлежность бомб оспаривать не буду , а вот происхождение голода НКВД и сралина

 

А Ви докажіть що це біля стелеві розрахунки?
Надайте списки розрахунки, хто де як коли.