Біла еміграція у Третьому Райху (1933-1945) / Russian immigrants in the Third Reich (1933-1945)

Кумминг Евгений Львович (1899-1980) – в юности «агент уголовного розыска и талантливый поэт» (В.Каверин), организатор поэтического сообщества «Зеленая мастерская» (1920 г.), эмигрировал в 1921 г., сотрудник берлинской газеты «Руль» (1923-1930), автор разоблачительных статей о чекистских репрессиях (под псевдонимом Е.Комнин), активный участник литературной берлинской жизни (к примеру: "13.11.1927. Berlin; Fasanenstr. 23; Humboldthaus; 21.00 Uhr, Jugendklub »Na čerdake«: Literaturabend, Teilnehmer:... E. Komnin, V. Sirin»", см. также эпиграмму Набокова «Когда мы спорим с Куммингом, то в комнате безумен гам»), с 1933 г. редактор пронацистской газеты «Новое слово», с 1940 г. преподавал русский на военных курсах переводчиков, автор соотв. справочников, в конце апреля 1945 г. участвовал в т.н. «Акции за свободу Баварии», в ходе чего под его началом были захвачены редакции двух крупнейших мюнхенских газет, после подавления восстания сумел скрыться.
В 1945 г. предпринимал попытки создать т.н. «Deutsche Pressekommission zur Untersuchung nationalsozialistischer Gräueltaten in Kriegsgefangenenlagern und in den besetzten Ländern» (немецкую журналистскую комиссию для изучения национал-социалистических преступлений в лагерях для военнопленных и на оккупированных территориях) (см. статью в газете Aufbau от августа 45-го, письма в редакцию баварского радио от августа 45-го, статью в Süddeutsche Zeitung от 9.11.45).
В 50-х возврат к русскоязычной журналистике, опрошен в рамках "Гарвардского проекта", сотрудничал с издававшимися ЦОПЭ журналами «Свобода» и «Der Antikommunist», работал на радио "Освобождение".

Рапорт зондерфюрера "B" Е. Кумминга о его служебной поездке в Советский Союз в 1941 г. по заданию ОКХ (отдел Frd.HeereOst IIc). 9 декабря 1941 г.
Кумминг в докладе достаточно подробно пишет о массовом убийстве евреев и нечеловеческих условиях в лагерях военнопленных. Мне лично тоже интересно было бы узнать ответ на вопрос "Как он для себя это всё оправдывал?".

Несколько дополнительных штрихов к портрету.

 

О переводчиках русских-белоэмигрантах..

Розанов Николай Александрович, 1889 г. р. уроженец д. Мамоново Вотемановского района Костромской обл. В 1908 г. он поступил в Политехнический институт, но в 1910 г. ушел в Алексеевское военное училище в г. Москве. В 1912 г. выпущен подпорудчиком и до 1917 г. являлся старшим офицером батареи в звании капитана. До марта 1919 г. служил в Москве в хозяйственной коллегии Центротекстиля, затем через Наркомат по военным делам направлен в общий отдел каркомвоенмора Украины. В апреле 1919 г. через начальника штаба Саковнина, бывшего генерала царской армии, направился в Одессу для установления связи с командиром полка Алексеевым, имея намерения перейти на сторону Добровольческой армии. Проживая еще в г. Киеве видел и слышал, что органы ЧК арестовывают офицеров, служивших в, царской армии. Поэтому, боясь ареста, решил бежать из Красной Армии. Выехав из Киева в Одессу и доехав до станции Боблинская, увидел отступление Красной Армии. Решил остаться у одного железнодорожника и ждать прихода белых.
Когда на станцию прибыл бронепоезд «Генерал Шкуро», перешел на сторону белых. Явился к генералу Хазову, который назначил его на должность артиллерийского офицера дивизиона бронепоездов 3-его конного корпуса. В боях против Красной Армии в составе белой армии Деникина участвовал три раза: в октябре 1919 г. на станции Мерефа около суток бронепоезда «Волк», где он был старшим офицером, «Князь Пожарский», «Дмитрий Донской», «Единая Россия», «Офицер» прикрывали отходящий 5-ый кавалерийский корпус. Второй раз, также в октябре 1919 г. на станции Водная при освобождении из окружения 7-ой конной батареи и 3-его Кубанского казачьего полка. Третий раз бой один на один с бронепоездом Красной Армии «Черноморец». «Волк» был подбит, но подошел «Князь Пожарский» и «Черноморец» отступил.
В белой армии дослужился до подполковника. В октябре 1920 г. бежал из Крыма с остатками армии Врангеля. Проживал в Турции, затем выехал в г. Ковно, где служил в Литовской Армии. В январе 1926 г. уехал во Францию. В Париже поступил в электротехнический институт, который окончил в 1929 г. В конце 1930 г. поступил учиться в училище общественных работ, где учился за счет стипендии Нобеля до 1934 г. Как член Парижского Союза офицеров-артиллеристов в свободное от работы время в числе 10-15 человек собирались в кафе «Санмишель» или в русских ресторанах для развлечений и совместного проведения времени. Вели разговоры на общие жизненные темы, естественно, в них упоминался Советский Союз, а на торжественных вечерах произносили тосты с антисоветским содержанием и призывами к борьбе с большевиками.
В связи с безработицей во Франции, по приглашению эмигрантского комитета, выехал в Берлин, где помощник председателя эмигрантского комитета Таборицкий предложил Розанову поступить на военную службу в немецкую армию на должность переводчика русского языка с выездом на Восточный фронт в распоряжение штаба 9 Армии. Розанов охотно согласился, так как были хорошие условия и к тому же он имел большое желание побывать в России.
9 октября 1941 года Табориикий выдал документы и он в группе из 12 переводчиков выехал в г. Смоленск. Штабом 9 Армии назначен на службу в 451 пехотный полк 252 пехотной дивизии. 3 января 1943 г. 451 ПП дислоцировался в районе г. Ржева. Командир полка полковник Миллер, начальник штаба оберлейтенант Фабер. За это время он с Фабером допросил около 250 советских военных пленных и перебежчиков. Миллер требовал данных: какая воинская часть действует против его полка, ее численный состав, вооружение. Каково снабжение, питание. Какие потери за прошлые бои. Где штаб части. Каково настроение, откуда пополнение, каково положение в тылу. Показания военнопленных кратко записывались, затем военнопленных направляли в дивизию для полного подробного допроса. Все изъятые документы направлялись в штаб дивизии. Перебежчикам выдавались удостоверения. Их допрос был весьма гуманным, а военнопленные допрашивались по-разному. Иногда применялись физические меры воздействия.
По приказу командира полка Миллера поддерживал связь со старостами сел и деревень, давая указания о предоставлении рабочей силы для ремонта мостов, шоссейных дорог, заготовки сена, дров. На примере Розанова Николая хорошо видна обязанность переводчиков-белоэмигрантов. Иногда переводчики использовались как провокаторы при выявлении среди местных жителей подозрительных и патриотически настроенных лиц. С конца 1943 г. по август 1944 г. Розанов Николай служил переводчиком полевой комендатуры № 581, а затем до 20 апреля 1945 г. служил в штабе офицером для поручений у генерал-лейтенанта Шкуро при штабе резерва казачьих войск. За службу в немецкой армии Розанов был награжден: Бронзовым крестом 2 класса, медалью за зимнюю компанию 1941-1942 гг. и Восточной серебряной медалью без мечей. Его дочь Розанова Татьяна Николаевна, 1923 г. р., уроженка г. Либава, в период войны проживала в Советском Союзе

 

Таборицкий, белоэмигрант, немецкий подданный, член НСДАП, сотрудник гестапо, помощник председателя эмигрантского комитета Германии, связан со всеми Министерствами Германии, в особенности с Внутренними делами и главными руководителями. Лично проверяя анкеты на каждого эмигранта, проживавшего или прибывшего в Германию. Лично занимался вербовкой и направлением в Главный штаб Сухопутных войск (ОКН) переводчиков русского языка для штаба 9 Армии. Пользовался большим авторитетом и доверием немецкого командования. Прекрасно, без акцента, владел немецким языком. Знал белоэмигранта Шлиппе, немецкого подданного, бывшего русского офицера, помещика Витебской и Орловской губернии, где у его отца имелись имения. Лично занимался составлением листовок антисоветского содержания и рекомендовал пункты их распространения. Приводил всю поступающую в штаб армии советскую литературу и письма, делал из них выборки для антисоветских листовок. Лично делал все доклады для начальника отдела 1-ц штаба Армии. Знал и белоэмигранта Лейхтенбергского Сергея, переводчика штаба 9 Армии, помощника Шлиппе, который занимался исключительно переводом писем, газет, военной литературы, отобранной у военнопленных офицеров и солдат Красной Армии. Участвовал в допросах высшего командного состава и высших политработников. Со штабом генерала Власова эвакуировался в город Висберон.
Меньшиков Николай, 1892 г. р., русский, сын помещика, капитан царской армии. Служил у Врангеля и после разгрома его армии бежал в Турцию, из Турции попал во Францию, в Париж. Являлся переводчиком отдела 1-ц штаба 253 ПД. Первое время работал при начальнике отдела 1-ц капитана Шпикернагеле. Был на хорошем счету у генерал-лейтенанта Беккера, командующего 253 ПД.
Архипов Андрей Дмитриевич, бывший офицер царской и белой армий, эмигрант, проживал во Франции, с мая 1942 г. командир роты карательного отряда при штабе 9 Армии, а с мая 1943 г. находился в школе пропаганды «Восточного Министерства» Германии в м. Дабендорфе близ г. Берлина, затем служил в «РОА» в звании подполковника.
Следует заметить, что начиная с 1942 г. некоторые переводчики служили командирами карательных рот и батальонов, так, например, Второв Владимир Алексеевич, 1908 г. р., уроженец г. Лиепая, эмигрант из Франции, служил командиром 308 батальона, сформированного в г. Ржеве.

 

Голубев Василий Федорович, он же Андруков Андриас, примерно 1890 г. р., уроженец Воронежской губернии, бывший офицер деникинской армии, белоэмигрант, перед войной проживал в г. Кенигсберге, работал в «СД» в г. Калинине и Ржеве. В Ржеве имел отношение к театральной группе. Бывший оберлейтенант, начальник отдела 1-ц 6ПД Арене Грених Вильгельм, 1903 г. р., уроженец и житель г. Бремена. Говоря о сыне белоэмигранта ротмистра Эльвальда из Крыма, переводчика отдела 1-ц 6ПД Георге Эльвальд сказал: «Георг Эвальд высокий, стройный мужчина, с хорошими манерами и благопристойными взглядами. Кроме русского, он свободно говорил по немецки и французски. Его мать позднее вышла замуж за князя Гагарина. До войны Георг жил в Париже. По сведениям Аренц, солдатом Георг не стал. В сердце, как и Андреев, он всегда оставался настоящим русским, но из-за враждебного отношения к коммунизму и сталинизму поступил в вермахт.
А вот как собственноручно выразился сын белоэмигранта Петренко Николая Михайловича - Петренко Виктор Николаевич 1913 г. р., уроженец г. Житомера, бывший переводчик 110ПД:
«Ехал с чувством смешанным, с одной стороны, верил, что немцы идут освобождать Россию от большевизма, как это было в Испании, с другой стороны, было тяжело идти против своего народа...» и далее: «Причины, заставившие меня продолжать свою службу у немцев: во-первых - страх за свою жизнь. Перейдя к РККА как русский эмигрант, находившийся у немцев на службе и решение, что если я и уйду, на это место найдется всегда переводчик-немец или какой-либо другой, который будет больше защищать интересы немцев, с другой стороны наследственная, слепая враждебность коммунизму, полное незнание внутреннего положения России и того, как в действительности выглядит страна под управлением большевиков, влияние односторонней пропаганды создало такое положение умов, что в окончательную немецкую победу не верят, но желают победы немцам над большевизмом».

 

Кроме русских белоэмигрантов-переводчиков в Центральной группировке войск и в 9 Армии имелись лица немецкой национальности из Прибалтики, которые имели такие же взгляды.
Все тот же Аренц Генрих так говорил о переводчике отдела 1-ц 6ПД эстонском бароне Бодо фон Шилленге. Во время одного обеда Шилленг сказал одному генералу и другим присутствующим офицерам: «Мы, прибалты, хоть и немецкого происхождения, немцами себя все же не считаем, но храним личную преданность царю и России, господин генерал, и если бы по ту сторону не были Сталин и коммунисты, тогда я тоже был бы на другой стороне, точно также, как до войны я был офицером - кавалергардом царя в Санкт-Петербурге». Фон Шиллинг умер в г. Ржеве, где и похоронен.
Однако был другой переводчик - прибалтийский немец Гесс Эйшен Роберт, 1898 г. р., уроженец г. Риги, находившийся в г. Зубцове и Ржеве.
Бывший сотрудник абвергруппы-107 «Виддер» при 9 Армии Елисеев так охарактеризовал его: «Гесс, зондерфюрер..., настоящий фашист, жесток в общении с советскими людьми, неоднократно хвастался, как вешал одного старика в г. Ржеве за связь с партизанами».

 

Отрывки из книги "Правда о военном Ржеве" Федорова... там немало интереснейшей информации.

 

http://www.litmir.net/br/?b=138514

 

Отличнейшая документальная книга! Советую всем прочесть.Только что закончил.

 

Ещё один интересный документ от И. Петрова. Из архива Ю. Торвальда.

Штрихи к портрету внешнеполитического ведомства НСДАП. Немного хаотичный документ: Розенберг и восточная политика как "стержень" всего, вокруг чего вращались остальные упомянутые личности, в т.ч. эмигранты (русские, украинские, кавказские). Даны краткие характеристики на некоторых упоминавшихся ранее людей.

 

Различное восприятие начавшейся войны.
22.06.1941.

Из письма генерала Абрамова: «Перед нами стоит вопрос - кого бы поддержать в ходе мировой борьбы, хотя бы идейно: Гитлера ли, поставившего целью раздавить мировую коммунистическую заразу в лице правящего аппарата СССР, или товарища Джугашвили, ведущего Русский народ к полной коммунизации и старающегося, в час смертельной для него опасности, прикрыться затоптанным им в грязь знаменем Единой Неделимой России. Я, как и большинство фактически сражавшихся с большевиками в течение 1918 - 1920 гг. на полях Дона и Кубани, иду на стороне Гитлера. Против расчленения России будет уже вторым этапом в борьбе за восстановление Великой России; и нести его должна будет новая национальная Власть возрожденной России».

Из письма чина ВСЮР Альбояна генералу Абрамову: «События переживаемых дней так взбудоражили меня, что я по*терял сон и покой. Верю, что приближается день падения большевиков, и мне кажется сидеть в такое время, сложа руки, в качестве простого наблюдателя, не принимая в событиях никакого участия - больше, чем преступление. Происходит далеко не то, чего мы так страстно ожидали, но все же идет борьба за свержение большевистского строя и потому приходится мириться и как-то надо участвовать в событиях».

Из письма донского казака Николая: «Дорогой мой, родной Саша! Кровью обливается мое истерзанное сердце. На тех местах, на тех полях святой Руси, где мы с тобой были, опять бьются русские войска за Россию, которую злые враги хотят уничтожить. Великая России всегда была великой в глазах Европы! Не ради красивых глаз украинок бросили немцы свои войска в Россию. Хлеб, железо, топливо - вот что нужно голодным ордам, которые истязают народ нашей матери-Родины. Ходил в Софию к казакам, настроение у них разное. Одни вызываются биться вместе с русскими и Россию, другие говорят, что приготовили обмундирование и сапоги и хотят ехать на Терек, Дон, Кубань. Эмиграция старого поколения страдает и мучается за Россию, сознает предстоящее разделение родины. Чемодан не собираю и тебе не советую, не все так просто, как кажется другим».

Источник.

 

Кое-что об Антоне Васильевиче Туркуле:

У ХОРТИ В БУДАПЕШТЕ ( Кадетская Перекличка № 27, 1981)

В Белграде меня ждали вести от генерала Туркула. Он с семьей был спешно вывезен из Вены доктором Л., то есть, фактически немцами, в Будапешт, где безуспешно пытался связаться с венгерскими верхами. Он вызывал меня в Будапешт и сообщал, что венгерская виза будет для меня получена через того же д-р. Л.. Я категорически отказался.
Приехать в Будапешт по немецкой линии значило провалить всякую возможность контакта на верхах, ибо естественно что никакой венгерский государственный деятель не станет серьезно разговаривать с человеком находящимся на службе у немцев.
Поэтому я поехал к венгерскому поверенному в делах в Белграде, с которым был знаком и рассказал ему почему я хочу ехать в Будапешт. Добродушный толстяк, долго служивший консулом в Белграде, говоривший по-сербски и знавший всю обстановку на Балканах был настроен очень пессимистически.
«Поздно. Ни мой адмирал, ни Ваши белые генералы, ничего не смогут сделать. Восточную Европу ждёт рабство худшее, чем нашествие гунов»,
говорил он, но все-таки венгерскую визу дал. По своей инициативе он написал рекомендательное письмо своему сослуживцу в дни молодости заместителю министра иностранных дел д- ру Санта Миклоши. Так как Венгерский премьер-министр Калай был и министром иностранных дел, то Санта Миклоши фактически управлял его министерством.

Разрешение от немецких военных властей я быстро получил благодаря полковнику Кохутеку. Я также вез письмо от Лётича главе сербского меньшинства в венгерском парламенте д-ру Поповичу. Культурный и образованный Попович оказался пессимистом. Он считал, что все эти попытки воздействовать на финнов и венгров, а через них на Гитлера гроша медного не стоят. Поздно. Надо спешно установить контакт и вести переговоры с побеждающей стороной, то есть с американцами и англичанами.
На мои возражения, что это невозможно делать в стране, находящейся под немецкой оккупацией он отмахивался и продолжал твердить своё. Это была битая карта.

Как-то, прогуливаясь по городу ген. Туркул заговорил о д-ре Л„ Я ему откровенно сказал, что не могу понять каким образом д-р Л. добывает сверх-секретные планы высшего командования РККА, которые так ценятся немцами. Генерал Туркул объяснил, видимо со слов д-р Л., что во многих подразделениях советской службы связи сидят мобилизованные молодые карпатороссы его бывшие ученики по обществу «Сокол» и передают д-ру Л. эти сведения по коротким волнам. Он их воспитывал там в русском национальном и антисоветском духе, что между прочим подтверждали мне уже в Вашингтоне некоторые карпатороссы. Да, но как они получают эти данные?
Туркул ответил, что не знает технических подробностей и не спрашивал Л. о них.
У нас своего контр-разведывательного аппарата нет и приходится полагаться на немцев.
А у них двойная контр-разведка и между Абвером и СС идёт такая борьба чтобы заполучить д-р Л. к себе, что неоднократно их споры доходили до Гитлера. Когда я не удовлетворился и этим объяснением, Туркул меня прямо спросил, считаю ли я Л. тайным советским агентом, дурачущим немцев? Я ответил, что нет, не считаю, но не исключаю такую возможность.

Будапешт меня очаровал. Дунай делил город на Буда и Пешт. Красивые мосты, чудные здания парламента и королевского дворца, обилие — по сравнению с полу-голодающим Белградом и сидящим на пайке военного времени Берлином, продуктов, пирожные, торты и конфеты в кондитерских, хорошо одетая толпа, среди которых мелькали еврейские лица, создавало иллюзию мирного времени. Бич современной войны •— воздушные налёты, казались в Будаеште детской игрушкой по сравнению с английским и, осовенно американскими бомбёжками.
Прилетали только советчики и бомбили редко и не метко. Разница между советскими и англо-американскими воздушными силами была громадная.

Генерал Туркул устроил меня у отсутствующего д-ра Ланга. Это была типичная буржуазная квартира, хорошо обставленная, и уютная. Но странное дело; я чувствовал себя в ней как на неприятельской территории; как в окружении злых духов. Оккультисты бы сказали, что там был плохой астрал, присутствие угрожающей опасности.

Первым делом я пошёл в Министерство Иностранных Дел. Д- р Санта Миклоши принял меня очень приветливо: письмо из венгерской миссии в Белграде помогло. Он сказал, что Регента адмирала Хорти сейчас в Будапеште нет. Надо сделать визит его сыну Николаю Хорти, который числится по Министерству иностранных дел и может быть полезен в наших начинаниях, которым он Санта Миклоши вполне сочувствует. Он сам позвонит Хорти и на днях генерал Туркул и я получим приглашение во дворец. Когда я уже собирался уходить Санта Миклоши как будто невзначай спросил:
«А что Вы и князь Багратион одно и тоже, одна и та же группа?»
Я ответил утвердительно и откланялся. Когда я рассказал генералу Туркулу об этом визите произошел взрыв. Зачем я сказал, что я и Багратион одно и тоже. Я ведь знал, что ссылка на Багратиона не только не помогла, может быть даже и провалила миссию Л. Г. Романова вызванного в Будапешт для устройства генералом из Парижа свидания с Хорти.
Я стоял на своём. Я всегда считал, что если есть малейшая возможность говорить правду, то никогда не надо прибегать ко лжи. Ложь может выглядеть полезной на какой-то короткий срок, как сербы говорят «у лжи короткие ноги», но в конце концов она всё равно обернется бумерангом. Говорить правду это не только придерживаться некой отвлечённой нравственной нормы, но и руководствоваться практической целесообразностью. Так и в личной и в деловой жизни: быть честным не только морально, но и выгодно.
У англосаксонцев есть хорошая пословица: честность—-наилучшая политика.

•• Представление, что язык дан дипломатам для того, чтобы скрывать свои мысли и тем, в конечном итоге, не оправдало себя раньше и тем паче не оправдывает себя сейчас.

Со времён Венского Конгресса дипломатические методы расширились, изменились, но далеко не к лучшему. Вместо официальных и неофициальных, но определённых сообщений, с легкой руки поклонника и неудачного последователя австрийского канцлера горе-дипломата Генри Киссинджера упор стал делаться на вспомогательный способ — сигнализацию. До сведения противной стороны доводятся разными путями слухи, намёки, далеко идущие предложения, часто противоречащие официальной политике — догадайся мол, сама. Посылаются частные лица, не имеющие никакой ответственности, но фактически правильно выражающие подлинные намерения правителей, чем декларации президентов и министров иностранных дел. По немецкой пословице — зачем так просто, когда можно сделать гораздо сложнее. Более целеустремленная изобретательная и циничная сторона всегда имеет в этой игре преимущество, особенно советская власть имеющая громадный опыт дезинформации: за подрывную деятельность иностранных компартий отвечает не советское правительство, а Коминтерн (Коминформ и т. д.) Советское правительство и коминформ — разные институции.

Приглашение во дворец не приходило, ген. Туркул нервничал и упрекал в неудаче меня. Вдруг в один прекрасный день подъезжает мотоциклист в форме: приглашение во дворец генералу и мне на 20 марта. У нас обоих отлегло от сердца. Но радоваться было преждевременно.
Накануне нашей аудиенции у Хорти германские войска вошли в Будапешт. Правительство Калая было свергнуто и власть перешла к немногозначительной фашистской партии, регент Хорти арестован немцами. Что нам делать? Туркул решил, что внутренние венгерские дела нас не касаются и раз мы приглашены во дворец мы должны идти.
Снаружи и внутри дворца была усиленная охрана и сновали какие-то люди в штатском, вероятно агенты новой власти и гестапо. Мы вошли с таким независимым видом, что никто не спросил наших документов, видимо предполагая что мы какие-то важные лица. Дойдя до внутренних палат мы сказали дежурному лакею, что у нас аудиенция у министра Хорти в 11 ч. утра. Через несколько минут появился встревоженный хозяин.
Когда ген. Туркул назвал себя и представил меня тревога на лица Хорти сменилась удивлением.
«Это просто невероятно» сказал он — «как вы проникли во дворец? Ведь я, как и мой отец и все правительство находимся под арестом».
Туркул рассказал ему о нашем торжественном шествии среди десятков всяких вооруженных и невооруженных людей во внутреннем дворе замка.
«Мы не могли не откликнуться на Ваше любезное приглашение», закончил Туркул. Хорти долго смеялся и сказал:
«Так могли поступить только офицеры Русской Императорской Армии».
Что касалось меня это был незаслуженным комплиментом. Когда мы кратко объяснили цель нашего визита, Хорти сказал, что он, как и его отец, — полностью разделяют наше беспокойство и готовы были бы всячески помочь, но сейчас они превратились из союзников в пленников и ничего сделать не могут. Да и до переворота положение было безнадёжное. Его отец пытался переубедить Гитлера, но без всякого успеха. Гитлер не хочет никого слушать. И Германия, и Венгрия, и вся восточная Европа обречены.
Были надежды на англичан и американцев, но и из этого ничего не вышло. Мы тепло распрощались с Хорти и так же не спеша направились к выходу. Нас не остановили, но провожали подозрительными взглядами.

Взято с
http://www.xxl3.ru/kadeti/serdakovsky.htm

 

Продолжение:

Благополучное завершение нашего визита действительно было редкой удачей. Но лиха беда начало. Я решил зайти в министерство иностранных дел и поблагодарить д-р Санта-Миклоши за его любезное содействие, которое ни к чему не привело по причинам от него не зависящим.
В министерстве полный беспорядок: сновали какие то люди, на полу на столах лежали кипы бумаг. Санта-Миклоши видимо готовясь к сдаче должности и вероятно к аресту — разбирал документы. Когда я сказал ему, что зашел только поблагодарить его и попращаться, он встал и крепко пожал мою руку.
Выслушав рассказ как мы с Туркулом проникли во дворец к Хорти, Сан-Миклоши печально улыбнулся, махнул рукой и сказал:
«С момента переворота рискнул зайти ко мне в министерство только один человек и тот оказался русским».
Будапешт резко изменился за каких-нибудь два-три дня. Обилие продуктов, как будто сдуло ветром, толпа стала меньше и еврейских лиц в ней больше не было Всюду чувствовалась озабоченность. Немцы держали себя корректно: ведь они вопреки всем правилам войны заняли не столицу врага, а столицу союзника.

Л. В. Сердаковский

 

Об авторе воспоминаний (Кадетская Перекличка № 27)

 

Рапорт английского и американского следователей по итогам допроса Клатта, Туркула и Ира (история с сообщениями Макса/Морица).

Как говорится, знакомые все лица. Туркул, Ира, Фосс, сотрудничество с Абвером, etc.

Особенно для себя выделил следующий момент:
Однако, остается возможность домыслить, что за историей о заброске пропагандистов-добровольцев в Россию укрыта более грязная история о заброске под давлением НКВД лиц, разыскиваемых чекистами. Чтобы стать приемлемым для НКВД королем-тираном белоэмигрантского сообщества, он должен был выдержать испытательный экзамен, и этот экзамен должен был лишить его шансов разоблачить своих тайных боссов.

Немедленно вспомнил вот эту интересную статью, где как раз про такого добровольца идёт речь. Цитируется рапорт бывшего подполковника Дроздовского стрелкового полка Нила Елецкого руководству РОВС о тайном контакте с Туркулом и предпринятой попытке пробраться с разведывательной целью в СССР. Прочитайте, кто ещё не читал: если исходить только из рапорта, Туркул вёл себя как минимум странно, как максимум подозрительно.
Теперь эта картина дополнилась и документами, что И. Петров перевёл.

Как многого историки ещё не знают...

 

Рылся в подшивке журнала "Посев". Обнаружил подборку писем князя Василия Святополк-Мирского с Восточного фронта за лето 1941 года.
Посев. № 5, 2011. С. 32 - 35.

 

видел их в живую

 

Листал "Парижский вестник". В номере от 22 июля 1944 года натолкнулся на некролог полковнику Владимиру Владиславовичу Томашевичу.
В числе прочего сказано, что покойный в 1942-43 гг сражался на Восточном фронте в русском формировании "предтече Русской освободительной армии" сначала рядовым. а затем командиром взвода. "В тяжелых боях зимы 1942 и 43 гг. В. В. был ранен и лишился ноги".
Ни у кого нет инфы о Томашевиче и части, в которой он сражался?

 

впервые о нем слушу старина
у Волкова есть некролог на него, но по ВМВ подробностей нет
если мыслить логически, то вероятнее всего - переводчик

 

Переводчик, ставший взводным?

 

кто мог отправиться из Франции в "предтечю Русской освободительной армии"? думаю 2 варианта - легионер (ЛВФ) или переводчик

 

Согласен

 

Один из восточных батальонов.
Так же как в 654-м батальоне служил эмигрант из Франции Герлах

 

То что остбатальон - это понятно.
Хотелось бы подробностей.

Пока нашел по Томашевичу следующее: Годы жизни: 1893 – 1944. Подполковник лейб-гвардии Гренадерского полка. Окончил Александровский кадетский корпус, специальные классы Пажеского корпуса. В мировую войну служил в лейб-гвардии Гренадерском полку, в Гражданскую войну - во ВСЮР, а затем Русской армии генерала П.Н. Врангеля (командир роты в Сводно-Гвардейском полку). В 1920 эвакуировался в Галлиполи. С 1925 в составе Гвардейского отряда во Франции. Член Объединения лейб-гвардии Гренадерского полка.
Как видите, все довоенная инфа

 

Из писем философа Бориса Вышеславцева Ариадне Тырковой-Вильямс:
4 июля 1943 г.
Больше всего слежу сейчас за акцией ген. Власова и русской освободительной армии. На это возлагаю все надежды в смысле разбития и уничтожения большевизма... Много наших лучших белых офицеровработают с Власовым (они все восстановлены в своих прежних чинах). Власов объезжает сейчас русские города и лагери. Главной целью было бы превратить войну с Красной армией в русскую гражданскую войну, продолжение белой армии в союзе с германскими силами. Все это может потребовать моего отъезда отсюда (из Парижа - D.V.).

13 июля 1943 г.
... было действительно чудо Николы Угодника: на докладе ген. Малышкина, присланного Власовым в Париж, 5000 русской эмиграции переживали такое единодушие и единомыслие, такой духовный подъем, какого я ни разу в эмиграции не встречал и какой был немыслим ни на каких "съездах". Гений разъединения как будто впервые потерпел поражение. Изумительно было видеть безошибочную реакцию толпы на каждое сильное, смелое, полное патриотизма слово этого простого советско-русского человека. А ведь огромная аудитория (Salle Wagram) состояла из молодежи эмигрантской, молодежи советской (солдаты), старых консерваторов и старой аристократии. И все это было охвачено единым порывом и совершенно покорено обаянием этого человека, лишенного всякой риторики. У него было отсутствие всякого холопства перед сильным союзником и вместе с тем сознание трагизма борьбы, без всякого хвастовства и наивного оптимизма. Одна знакомая дама сказала мне, что она "снова почувствовала гордость быть русской". Это собрание дало нам неожиданное утешение среди весьма угрожающих событий. Никогда судьба мира не стояла до такой степени на распутье.

Сохранена орфография и пунктуация оригинала.

 

«Фашисты везут для России царя!»
http://pobedobesie.livejournal.com/20386.html