Авиация Белых армий

Русский ас Казаков с английскими летчиками, в первом ряду, четвертый справа.

 

РАБОТА БЕЛОЙ АВИАЦИИ В КРЫМУ И СЕВЕРНОЙ ТАВРИИ В 1920 ГОДУ

Когда в конце 1919г. определился общий отход армии генерала Деникина, белое командование ре шило во что бы то ни стало удержать Крым и направило туда корпус генерала Слащена, оперировавший в районе Екатеринослава против банд Махно и не затронутый общим разложением фронтовых частей. На территории Крыма в это время не было боевых авиационных частей. В Симферополе находился 1-й авиационный парк, развернувший в помещении бывшего завода «Анатра» обширные ремонтные мастерские, а на Каче (близ Севастополя) существовала в сильно сокращенном виде военно-авиационная школа. Генералу Слащеву было приказано отходить в Крым, одновременно туда же по железной дороге из Таганрога был направлен только что прилетевший и не успевший еще разгрузиться 5-й авиационный отряд, вооруженный «Хэвилендами» ( DH.9), которому удалось, сначала Пробиваясь навстречу отступавшим на юг эшелонам, а Затем двигаясь параллельно фронту (поскольку о фронте могла тогда идти речь), пройти в Крым. Вышедший со станции Иловайская через несколько часов после него 2-й авиаотряд с новенькими четырехсотсильными DН.9 вследствие перерыва железнодорожного движения был вынужден свернуть на Мариуполь, где были брошены вагоны, сожжены машины, а личный состав с большим трудом добрался до Крыма. Вместе с частями генерала Слащева прибыл также личный состав 47-го авиационного отряда, работавшего летом 1919г. под Царицыном, однако без машин и какого-либо технического имущества (впоследствии по настоянию генерала Слащева англичанам были переданы 3 «Хэвиленда»). Наконец, из учебных самолетов Качинской авиашколы – «Парасолей» и «Ньюпоров» – был сформирован боевой отряд авиашколы.

Таково было положение в январе и феврале 1920 г., когда начались боевые действия на Крымском фронте, руководство обороной которою принял на себя генерал Слащев. Общая обстановка складывалась следующим образом: с Северного Кавказа каждый день приносили все более и более тревожные для защитников Крыма вести; пали Ростов и Новочеркасск, был оставлен Екатеринодар и, нигде не задерживаясь, почти не ведя боев (за исключением корпуса генерала Кутепова и конницы генерала Павлова), армия Деникина беспорядочной массой сбивалась на путях к Новороссийску. В Крыму генерал Слащев, имея в своем распоряжении менее 3000 бойцов, занимал линию Перекопский вал – южный берег Сивашей – Чонгарский полуостров.

В это время 5-й авиаотряд собирал свои машины в Симферопольском авиапарке, школа также напрягала силы своих мастерских, и самолеты поодиночке перебрасывались в Джанкой, где в непосредственной близости от штаба и был избран аэродром. Необыкновенно суровая зима 1920 г. (морозы доходили до 25° на земле при сильном ветре) крайне затрудняла работу «Хэвилендов»: замерзали радиаторы, забивались маслопроводы, на подготовку машины к полету требовалось несколько часов. Первый месяц вся тяжесть работы легла на старые школьные самолеты, изношенные вертушки которых не так боялись морозов, а молодые летчики не считались ни с какими препятствиями.

Действия обеих сторон в первый период обороны Крыма не носили характера активности. Красные части, подошедшие к Крыму, были немногочисленны и измотаны продолжительным походом, кавалерия потеряла почти весь свой конный состав, поэтому все боевые действия сводились к сторожевому охранению и поискам разведчиков. Районы Перекоп – Армянск на левом участке и Чонгарский полуостров на правом несколько раз переходили из рук в руки. В соответствии с этим и с указанной выше слабостью авиации ее работа сводилась к ближней разведке и одиночным бомбометаниям.

Наступившая ранняя весна вернула «Хэвилендам» их боеспособность. После эвакуации Одессы прибыл в почти полном составе 8-й авиаотряд с несколькими «Эльфауге», «Анасалями» и «Ныопорами», Командование авиацией было объединено в руках одного начальника созданием Крымской боевой авиагруппы, правда, без всякого аппарата для управления ею, который пришлось импровизировать на месте наличными средствами. Вместе с тем явилась возможность снять с фронта и возвратить в школу школьный авиаотряд.

В начале марта по новому стилю (н. ст.) красное командование (13-й армии) сделало первую решительную попытку овладеть Крымом. К Перекопу была подтянута Эстонская дивизия, бывшие ранее там части получили пополнение людьми и лошадьми, и утром 24 февраля (7 марта) красные, перейдя в наступление, продвинулись до Юшуни и значительными силами повели наступление на занимавшие Юшуньскую позицию части. Положение белых стало критическим. Юшунь является тактическим ключевым пунктом Крыма: дальнейших естественных рубежей, на которых мог бы задержаться обороняющийся, нет. Сбив противника с Юшуньской позиции, красные получили бы возможность двинуться непосредственно на Симферополь по почтовой дороге, одновременно выходя к железной дороге и тем самым отрезая правую группу войск со штабом обороны от тыла. У генерала Слащева не было резервов на атакуемом участке. Для парирования удара был оголен правый боевой участок и брошены все наличные части, вплоть до комендантской команды штаба. Однако надежды па своевременный подход их к полю боя не было. Задачу задержать наступление красных взяла на себя авиация. С рассвета 25 февраля (8 марта) в течение всего дня непрерывно наблюдавшие за полем боя, сменявшие друг друга самолеты забрасывали скопившиеся в Юшуни войска и обозы бомбами и обстреливали пулеметным огнем. Результатом этого был беспорядочный отход менее устойчивых частей и обозов на север, и более активные части, ведшие густыми цепями наступление на Юшунь, остались без поддержек. Фланговым ударом (с юга) подошедшей белой конницы они были отброшены и, преследуемые ею, вышли за пределы Перекопского перешейка. Густой низкий туман не позволил самолетам на следующий день принять участие в преследовании.

В Юшуньском бою впервые выявилась могучая роль авиации как подвижного резерва старшего начальника. Имея лишь слабую возможность уничтожения живой силы противника (потери красных от действий самолетов выражались всего в нескольких десятках человек), она настолько потрясает психику войск, что заставляет их отказаться от активных действий. Наиболее чувствительными к воздушной атаке оказываются резервы в сомкнутых порядках, конница и обозы.

Исход Юшуньского боя произвел сильное впечатление как на белое командование, так и на летный состав. С него началась энергичная тактическая и техническая подготовка боевой авиагруппы к групповым действиям по наземным целям. Результаты этой подготовки сказались в последующих операциях.

В марте был занят красными Новороссийск, и эвакуированные оттуда белые части начали прибывать в Крым. Пережитое во время отступления и эвакуации лишило их боеспособности, поэтому ни одна из прибывших частей не была непосредственно направлена на фронт. Из авиационных средств из Новороссийска не было вывезено ничего, лишь нескольким летчикам удалось перелететь с Кавказа со своими машинами. Личный состав авиации прибыл почти полностью.

Вскоре произошла перемена командования: генерала Деникина сменил генерал Врангель. Началась энергичная работа по реорганизации белой армии, теперь целиком сосредоточившейся в Крыму, Из прибывших частей был сформирован Добровольческий корпус генерала Кутепова, в течение месяца сумевшего восстановить дисциплину и боеспособность.

Боевые действия на фронте также оживились: не желая дать белым возможность реорганизоваться, командование 13-й Красной Армии сделало несколько попыток овладеть Крымом нажимом на Перекопском участке, не давших, однако, результатов. Красным удалось лишь овладеть Чонгарским полуостровом. В боях на Перекопе авиация много сделала для отражения атак. Не указав новых тактических форм, эти полеты все же имели большое значение в плане «слетанности» и дисциплинированности группы.

1(14) апреля белая авиация получила авторитетного боевого руководителя. Начальником авиации был назначен генерал Ткачев. Личный состав подвергся значительной перетасовке и отбору. Было обращено внимание на тактическую подготовку. И в периоды затишья, и особенно в периоды развития операций генерал Ткачев, обыкновенно летом, посещал фронтовые отряды, зачастую лично руководя боевыми групповыми полетами. Однако постоянного оперативного управления авиацией ему не удалось организовать. Несмотря на смену лиц, управление начальника авиации сохранило по-прежнему свой характер чисто инспектирующего и снабжающего органа. Боевые задания командиру группы шли непосредственно из фронтового штаба, мимо начальника авиации, и его вмешательство – личное появление на фронте – носило хотя и благотворный, но эпизодический характер.

Пользуясь частичным восстановлением боеспособности частей генерала Кутепова, новое белое командование в середине апреля сделало попытку перейти к активным действиям, обратившись для этого к высадке десантов на флангах красных. Первый (Дроздовская дивизия) был высажен у Хорлов, имея целью выход в тыл Перекопской группе красных, другой (Алексеевская бригада) – у деревни Горелое с задачей перерезать железнодорожную линию на Мелитополь. Одновременно перешли в наступление и части правого и левого боевых участков.

В этих боях авиация оказала существенную поддержку войскам, непрерывно ориентируя начальника боевого участка в движениях десанта и поддерживая связь с последним и групповым бомбометанием сдерживая наступавшую на Перекоп значительными силами красную конницу, Под личным командованием генерала Ткачева одновременно летали группы до 12 самолетов, уже выучившихся приходить на поле боя строем и сосредоточивать бомбометание по указываемым с ведущего самолета целям.

 

Действия Алексеевской бригады, высаженной у Горелого, сначала развивались очень удачно, однако вследствие ее малочисленности (примерно 300 штыков) красным удалось заставить ее отойти на Геническ, где она была почти полностью уничтожена, и только остатки ее отошли на Арабатскую стрелку. Посланный в этот день на разведку на Мелитополь самолет обнаружил подтягивание красными значительных сил. Белым удалось лишь овладеть Чонгарским полуостровом. Решительную роль в этом сыграло удачное попадание бомбы, сброшенной 4/17 апреля на станцию Ново-Алексеевка самолетом 5-го авиаотряда, которой был взорван целиком поезд со снарядами и сильно разрушены железнодорожные пути. Это лишило действовавшие на Чонгаре части питания боевыми припасами и поддержки бронепоездов, которые с трудом удалось увести с Ново-Алексеевки. По всей линии до Мелитополя начался панический отход эшелонов. Если бы к этому времени десантный отряд еще существовал, действия на этом фланге могли бы сильно развиться, так как со стороны Чонгара белая пехота при поддержке танков выдвигалась до станции Сальково (8 верст южнее Ново-Алексеевки).

Первая попытка выхода из Крыма оказалась преждевременной, и белое командование вторую половину апреля и весь май посвятило тщательной подготовке общего наступления,

Состав белой авиации за это время значительно усилился. Уехали на родину английские летчики, передав обратно в русские отряды полученные от них машины. Из отдельных перелетевших с Кавказа самолетов и тех, которые удалось собрать из многочисленных имевшихся в Симферопольском парке частей, были созданы 1-й и 4-й отряды, вооруженные «Хэвилендами». Кроме DH.9 с моторами Пума 240 сил к этому времени имелись два DH.9а с моторами Либерти 400 сил. 8-й авиаотряд получил уцелевшие «Ариэйты» (РЕ8), и из него были выделены «Анасали» и часть «Ньюпоров», вместе с «Вуазенами» образовавшие 3-й авиаотряд, разделявшийся на два отделения: артиллерийское и истребительное. Штатное число машин в отряде было 8, однако оно было налицо в исключительных случаях. Нормальным составом отряда было 5 – 6 боеспособных машин. 4-й отряд вошел в состав авиагруппы, которая теперь состояла из 4-го, 5-го и 8-го отрядов и по-прежнему находилась в Джанкое. 1-й отряд получил обоз и был расположен в одной из колоний южнее Армянска для обслуживания Перекопского участка. Артиллерийское отделение 3-го авиаотряда стало в Армянске, а истребительное было направлено в Керчь для охраны города от налетов красных самолетов. Боевая авиагруппа, на которую было возложено непосредственное обслуживание правого участка и групповые действия на обоих, получила нового командира.

Работа авиации в этот период состояла в утренней и вечерней разведке тылов. Периодически высылались также самолеты для дальних разведок на Херсон, Мелитополь и Мариуполь. Разведка обычно сопровождалась бомбометанием по обнаруженным в тылах колоннам и обозам, а также по железнодорожным станциям. Несколько раз при обнаружении красными активности на Перекопе туда посылались эскадрильи для группового бомбометания. Групповому бомбометанию подвергся и Геническ, когда там, по агентурным сведениям, началась подготовка к переправе на Арабатскую стрелку. Самолетами 4-го авиаотряда был произведен-групповой налет на Херсон, попаданиями бомб были зажжены интендантские склады, горевшие два дня, и повреждены суда на Днепре.

Одной из задач, возлагавшихся на авиацию, была борьба с аэростатами, применявшимися красными преимущественно для корректирования стрельбы бронепоездов. Успешности этой борьбы мешало отсутствие специальных (Ле-Приеровских) ракет. Поэтому был принят такой способ атаки: крупными бомбами разгонялась прислуга у лебедки и земных пулеметов, после чего самолет с минимальной дистанции обстреливал аэростат из пулемета. Однако, несмотря на применение зажигательных пуль, аэростаты не загорались. 19 апреля (2 мая) осколками сброшенной самолетом 5-го авиаотряда бомбы был перебит трос аэростата у ст. Рыково, и он ветром был снесен к Арабатской стрелке, где упал в море в расположение белых. 20 мая (2 июня) у Владимировки самолет 1-го авиаотряда сделал несколько десятков пулевых пробоин в оболочке аэростата, приведя его в полную негодность. Несмотря на отсутствие соответствующих технических средств, авиации все же удавалось сильно мешать работе аэростатов, которые обычно подтягивались к земле при появлении самолета.

Боевая высота разведывательных полетов на Крымском фронте установилась на уровне 1000 – 1200 м. Зенитных орудий у красных не было (за исключением, быть может, некоторых бронепоездов). Полевые орудия стреляли очень охотно, по огонь их был совершенно недейственен. Лишь на Перекопе было установлено несколько специально назначенных для борьбы с авиацией батарей. Большинство пробоин самолеты получали от ружейного и пулеметного огня при активных действиях против войск.

Красная авиация обнаруживала себя мало: изредка над передовыми частями белых появлялись отдельные самолеты, сбрасывавшие 2 – 3 бомбы, обычно в районе Таганаша и Армянска. Лишь один раз (в феврале) красный «Сопвич» сбросил 2 бомбы на Джанкой. По имевшимся в группе сведениям, аэродром красных находился у станции Сокологорная, отдельные самолеты наблюдались у Ново-Алексеевки и Чаплинки. В начале апреля на Джанкойский аэродром сел по причине порчи мотора красный «Сопвич», от летчика которого были получены точные сведения о Сокологорненской группе, состоявшей главным образом из «Ныопоров», нескольких «Сопвичей» и «Фарманов». Воздушная разведка подтвердила точность показаний. Однако авиагруппой не было принято никаких активных действий против Сокологорненского аэродрома, так как командиром руководило опасение за исход боя тяжелых «Хэвилендов» с гораздо более многочисленными истребителями в глубоком тылу противника, где каждое повреждение белой машины повлекло бы за собой ее потерю, тогда как выходящие из боя красные самолеты садились бы к себе на аэродром. Несомненно, бой протекал бы в обстановке, очень благоприятной для красных, если бы, конечно, их машины успели подняться в воздух. Все же попытки активных действий против аэродрома в Сокологорной предпринимались. Один из «Хэвилендов» 5-го авиаотряда, однажды по собственной инициативе придя на красный аэродром, сделал над ним несколько кругов на высоте, меньшей 2 000 м, сбрасывая бомбы, причем с аэродрома поднялся только один «Сопвич», но в бой не вступил. Организованный в мае налет 4 самолетов на Сокологорную не дал ощутимых результатов. При возвращении хвостовая машина, отставшая от группы, была двукратно атакована красным «Ньюпором». Но эти встречи не носили характера планомерной борьбы в воздухе.

В конце мая закончилась реорганизация белой армии и подготовка общего наступления, которое должно было вывести ее на равнины Северной Таврии. Авиации была отведена значительная роль в предполагавшейся операции, и поэтому с целью привести в порядок материальную часть и создать запас горючего, в котором ощущался острый недостаток, в конце мая деятельность авиации по распоряжению генерала Ткачева была сведена к минимуму – ежедневной разводке одним самолетом.

В соответствии с общим планом командования генерал Ткачев все силы авиации сосредоточил на Перекопском участке.

В 3 ч 30 мин 25 мая (7 июня) белые начали на Перекопском участке артиллерийскую подготовку, продолжавшуюся около 4 часов. Пущенные в атаку танки смяли проволочные заграждения, и вслед за ними белая пехота прорвала позицию, расколов красных на две группы, которые начали отходить на север, уклоняясь одна к западу, другая – к востоку. После личной воздушной разведки поля боя генералом Ткачевым группа самолетов была брошена на бомбометание Чаплинки, где находился штаб красных и в направлении на которую отходила значительная часть их сил. Высылаемые каждые полчаса самолеты вели непрерывное наблюдение за полем боя. При обнаружении сколько-нибудь значительных сил противника для атаки его высылались группы в 3 – 6 самолетов. В отличие от Юшуньского боя, атака велась гораздо более согласованно, бомбами и пулеметным огнем при значительном снижении самолетов (до 200, а порой и до 50 метров).

К вечеру обозначился общий отход красных на Каховку, где у переправы скопилось до 8000 повозок. Авиация приняла активное участие в оперативном преследовании, бомбардируя отступавшие части и переправу. Однако действия поднимавшихся с Бериславльского аэродрома красных истребителей сильно стеснили действия белых летчиков у переправы, и тем существенно облегчили вывод красных частей из боя.

 

Результаты Перекопской операции оказались блестящими для белых: одних пленных было взято свыше 10 000 человек. Несомненно, работа авиации, доведенная до предельной напряженности, в сильной мере способствовала успеху: благодаря ей генерал Кутепов всегда знал, что происходит, мог сообщить свою волю подчиненным начальникам и, используя авиацию как мощный, быстроподвижной резерв, прикрыть совершавшиеся им перегруппировки. Авиация возмещала недостаток конницы, превосходя ее в подвижности и огневой мощи. Использование авиации было вполне целесообразным. Каждый ее удар находился в связи с действиями других родов войск. Боевая мощь авиации при условии ясно поставленной задачи и хорошего управления оказалась очень велика. В приказе генерал Врангель так оценил работу авиации: «Успех текущей операции по овладению Северной Таврией достигнут полным взаимодействием всех родов войск и технических средств и полным напряжением их сил… Воздушная атака пашей эскадрильей 26 мая Владимировской группы противника, несколько раз пытавшегося вырвать победу из наших рук, способствовала его окончательному разгрому». В полной мере сказалась оперативная и техническая продуманность действий авиации: войска были ознакомлены заблаговременно с опознавательными сигналами, тщательно их выкладывали, связь со штабом была хороша, аэродром был оборудован удачно – за все время операции не было ни одной поломки.

Командование 13-й Красной Армии приняло меры к пополнению состава армии с целью ликвидировать выдвинувшегося противника. В его распоряжение был передан конный корпус Жлобы численностью 7000 – 8000 шашек. В итоге боевой состав 13-й армии достигал 35 000 штыков и 10 000 шашек против 22 000 штыков и 2 000 шашек армии Врангеля. План ее командования сводился к использованию подавляющего перевеса красных и конницы. Для этого предполагалось, демонстрируя переправы в нескольких местах на Днепре, перейти в наступление с севера, пехотной группой (Федько) атаковав с фронта части генерала Кутепова, конницей же (группа Жлобы), прорвав фронт белых в его исходящем углу (Черниговка), действовать в направлении на Мелитополь, создавая, таким образом, окружение группы Кутепова.

С 9/22 июня на всем фронте завязались разведывательные бои, под прикрытием которых красные производили намеченную перегруппировку, 14/27 и 15/28 июня они перешли в решительное наступление, делая попытки переправиться через Днепр у Никополя, Б. Лепстихи и южнее Каховки. Вечером 15/28 июня самолетом 4 -го авиаотряда, возвращавшимся из разведки, совершенно неожиданно для белого командования была обнаружена значительная колонна конницы с артиллерией и броневиками, двигавшаяся от Б. Токмака на Черниговку. Это и была конная группа Жлобы. Положение белого командования было крайне тяжелым: вполне уясняя себе намерение красных, оно было лишено из-за отсутствия резервов всякой возможности парировать их удар. И снова оно обратилось к авиации как к последнему резерву. Боевой авиагруппе было приказано во что бы то ни стало задержать конницу Жлобы на пути к Мелитополю. В исполнение этого еще до рассвета 16/29 июня был выслан самолет, чтобы точно определить район ночлега конницы, который обнаружил главные ее силы в Черниговке. По возвращении его был немедленно выслан в тот же район другой самолет, и как только выяснялось, что конница собралась большими группами на юго-западной окраине деревни и начинает вытягиваться в походную колонну, вся группа поднялась в воздух и была брошена в атаку. Появление воздушного противника было для конницы совершенно неожиданным – только что прибывшие на Крымский фронт части Жлобы не были готовы к атаке с самолетов, Первые же попадания бомб заставили всадников рассеяться мелкими группами по полю, артиллеристы, рубя постромки, бросали орудия, открывший огонь бронепоезд, в который попала семипудовая бомба, был вынужден отойти к Б. Токмаку. Снизившиеся до 200 м самолеты бомбами и пулеметным огнем преследовали отдельные сколько-нибудь значительные группы конницы, действие мелких осколочных бомб сочеталось с действием крупных фугасных. В течение дня атака была повторена три раза. В конце концов конница усвоила своеобразную тактику самозащиты: при появлении самолетов конные группы быстро втягивались в ближайшие деревни и хутора и рассыпались по дворам, становясь, таким образом, неуязвимыми для авиации.

То же повторилось и на следующий день. Жлоба оказался скованным в районе юго-западнее Черниговки, лишь медленно продвигаясь (всего на несколько верст) по намеченному направлению. Группа его все время наблюдалась самолетами, и всякая попытка перейти в походные порядки влекла немедленную воздушную атаку. Почему Жлоба широко не воспользовался для движения ночным временем, когда он был бы в безопасности от самолетов, – непонятно. По-видимому, дезорганизованы были не только части, но и штаб группы. Во всяком случае, прорыв Жлобы уже 17/30 июня был сорван: его войска утратили порыв, конница потеряла свое основное свойство – подвижность. К рассвету 20 июня (3 июля) Жлоба был уже окружен: успешные действия на участке генерала Кутепова позволили снять с фронта Корниловскую дивизию и, повернув ее на юг, направить на группу Жлобы. С запада и востока ее охватывают конные группы Морозова и Калинина. Чувствуя себя окруженной, группа Жлобы раскалывается надвое: одна часть во главе с самим Жлобой пытается прорваться через фронт белых в районе Б. Токмака, но несколько западнее его наталкивается на пехотные части и круто поворачивает на восток, вдоль линии железной дороги, энергично преследуемая бронепоездами, конницей Морозова и корниловцами на подводах. Рассеянная на небольшие группы, она подверглась почти полному уничтожению: прорвались лишь отдельные люди, в том числе и Жлоба. Хвост его колонны, менее пострадавший, не заботясь о головных частях, поворачивает на восток и, пробиваясь через преграждавшие ему путь конные части белых, неотступно преследуемый самолетами, отдельными небольшими кучками выходит из охватившего его кольца. Конный корпус Жлобы как организованная единица перестал существовать.

Атаки группы Федько также прекращаются. За время операций армией Врангеля было взято 11 500 пленных и, что было гораздо важнее для крайне бедных конницей белых, до 3000 коней.

Решающее значение авиации в ликвидации прорыва Жлобы несомненно. Генерал Врангель в своем приказе так охарактеризовал ее работу: «В результате действий самолетов врагу нанесены громадные потери. Противник неоднократным рассеянием его колонн был морально потрясен, и наступление его замедлено. Мы успели произвести перегруппировку и при самом активном содействии летчиков нанести решительное поражение основной группе противника».

К сожалению, многие из-за свойственной им косности мысли продолжают объяснять неудачу Жлобы иными причинами. Каковы бы ни были тактические промахи Жлобы и искусство маневрирования белого командования, все же у Жлобь было 7000 шашек, а у белых не более 1500, к тому же в двух группах. Поэтому при столкновении обеих конниц при всяких обстоятельствах успех был бы на стороне Жлобы.

С июня военные действия в Северной Таврии, сохраняя ярко выраженный маневренный характер, происходят на почти постоянном плацдарме, резко отличаясь этим от операций 1918 – 1919 гг. Причиной этого был недостаток живой силы у белых, которые действовали короткими ударами, отходя затем в исходное положение. Врангель не хотел повторять ошибок стратегии Деникина, шедшего вперед, не считаясь с численностью войск, и растягивавшего их в тонкий кордон. При этом сохранялось преимущество действий по внутренним операционным линиям. Стратегическое положение белых было очень тяжелым: достигая порой значительных тактических успехов, они вследствие упомянутого недостатка живой силы не могли существенно их развить. Красное же командование, обладая практически неисчерпаемыми резервами в глубине страны, через некоторый промежуток времени восстанавливало положение.

Что касается авиации, то больших успехов авиагруппа достигла в плане связи с войсками. Секретным приказанием по армии была установлена сигнализация полотнищами с земли штабов корпусов, дивизий (в армии Врангеля дивизии были трехполковые) и полков, причем корпуса и дивизии получили индивидуальные обозначения, полки – общее для всех. Сигнальщики с полотнищами должны были следовать за соответствующим штабом и по требованию самолетов (ракетой) или по собственной инициативе выкладывать сигнал. Штабам корпусов и дивизий предписано было, кроме того, выкладывая рядом с опознавательным знаком ориентированное по ветру «Т», требовать посадки самолета, что он должен был выполнить, если не было вполне уважительных причин для отказа (отсутствие сколько-нибудь подходящего для посадки места, выполнение срочного задания высшего штаба). Были установлены 4 кода сигналов, которые заменялись один другим через неодинаковые промежутки времени. Таким образом, для правильной выкладки сигналов было недостаточно иметь в руках их таблицу, нужно было знать, какой из четырех кодов действует в этот день. Предосторожность оказалась не лишней: таблицы сигналов были выкрадены из одного из штабов дивизий, и через несколько дней в прифронтовой полосе у красных стали выкладываться опознавательные знаки соответствующих белых дивизий с требованием посадки – но не по действующему коду.

 

Для лучшего налаживания сигнализации в штабы корпусов и дивизий были командированы авиационные офицеры для ознакомления штабов и частей с правилами сигнализации, приемами выбора посадочных площадок, указания ветра (полотнищами и кострами) и оказания содействия опустившемуся самолету. Кровавым уроком послужило также бомбометание по своей конной части, которая в крайне запутанной обстановке не сочла нужным выложить сигналы и подверглась нападению, повлекшему довольно тяжелые потери. Штаб армии возложил в этом случае всю ответственность на кавалерийского начальника. После этого случая связь полотнищами начала действовать безукоризненно, и командование часто в моменты маневра и боя, когда разрывались другие средства связи, пользовалось ею для быстрой ориентировки в расположении своих частей – высланному самолету поручалось облететь фронт и отметить положение дивизий и полков.

Задачи по разведке обычно сопровождались сбрасыванием соответствующему штабу корпуса или дивизии вымпела с извещением. Этот способ оказался очень надежным: за всю работу авиагруппы было сброшено до 200 вымпелов, которые все до единого попали в нужные руки. В случае обнаружения существенных данных на фронте того или иного соединения в штабе его производилась посадка, после которой часто самолет вылетал на дополнительную разведку. Этот вид работы особенно сближал авиацию с войсками, в техническом же отношении благодаря равнинному характеру местности не представлял затруднений для выполнения, и случаи поломок при внеаэродромных посадках были очень редки. Лишь в одном случае вследствие крайней небрежности штадива, потребовавшего посадки на площади в населенном пункте и не позаботившегося очистить ее от зрителей, самолет потерпел тяжелую аварию и при отходе белых в ближайшую ночь был оставлен.

Усиление красной истребительной авиации, а также крайняя изношенность моторов заставили посылать самолеты в дальние разведки парами, что давало большую уверенность на случай как встречи с воздушным противником, так и посадки в его тылу одного из самолетов вследствие порчи мотора. В этом случае другой самолет должен был также сесть и принять команду неисправного. Дальние разведки, обычно имевшие целью обследование движения на железнодорожных узлах Лозовая, Синельниково, Чаплино, Апостолово, сопровождались фотографированием. Литература сбрасывалась в очень незначительном количестве, так как убогость и бездарный ее характер заставляли летчиков с неохотой относиться к таким заданиям, не особенно настаивал на них и штаб армии. Никаких приспособлений для сбрасывания литературы не было.

Основной работой группы являлась поддержка своих войск боевыми действиями с воздуха, для чего группа бросалась на активные участки фронта. Обычно работа велась с постоянного аэродрома у станции Акимовка, находившегося как раз в центре дуги, образованной фронтом белых, что значительно облегчало техническую сторону дела. Лишь в предвидении многодневной работы группа или часть ее выдвигалась на временные передовые аэродромы (например, в Серогозы) или перелетала на аэродромы стоявших ближе к фронту отрядов (Федоровка, Чаплинка). Главной трудностью являлось достижение своевременности удара и согласованности его с действиями земных войск. За несколько часов обстановка совершенно менялась, и рассчитывать на получаемую от штабов ориентировку не приходилось – почти всегда она являлась запоздавшей. Поэтому групповым полетам предшествовала всегда непосредственная воздушная разведка: в намеченный район высылался самолет, остальные же в полной готовности ожидали его на аэродроме. По возвращении разведывательного самолета наблюдатель его в присутствии всех летчиков и наблюдателей тут же делал доклад командиру группы, последний отдавал свои распоряжения, и группа поднималась в воздух. Иногда высланный для предварительной разведки самолет совершал также посадку у штаба дивизии, на фронте которой происходили действия, где получал ориентировку в обстановке и намерениях дивизии и устанавливал момент совместных действий. Установка радиопередатчиков на двух самолетах и приемной станции на аэродроме позволила еще больше сократить срок вылета группы – высланный на разведку самолет сообщал ее результаты по радио.

Полет происходил обычно группами не более 7 самолетов в строю клина. При большем количестве самолетов они разбивались на звенья. Командирские машины и машины различных отрядов имели ясные опознавательные знаки (яркая окраска руля поворота и носа и широкая полоса, опоясывающая фюзеляж). Управление производилось простейшими сигналами – ракетами. Цель или указывалась ракетой с ведущей машины, или отыскивалась каждым самолетом самостоятельно. Для атаки земных целей большинство самолетов снижалось до высоты 200 – 300 м и ниже, действуя пулеметным огнем, ручными гранатами и 20-фунтовыми осколочными бомбами под прикрытием тяжелых бомб (3, 5 и изредка 7 пудов), сбрасываемых с самолетов, держащихся на большей высоте (800- 1200 м). Потери авиации при таком образе действий были очень невелики: не было сбито ни одного самолета, пулевые ранения получили один летчик и один наблюдатель.

Из отдельных операций этого периода нужно отметить вторую попытку прорыва фронта белых, сделанную красным командованием в конце августа. Для этого была использована прибывшая на Крымский фронт 2-я конная армия, Каховская группа красных должна была, перейдя в энергичное наступление, выйти к Перекопу, 13-я армия – атаковать на всем фронте, 2-й же конной армии ставилась задача глубоко вклиниться в тылы белых и отрезать оперировавшие в Северной Таврии части от Крыма. В последних числах августа завязались упорные бои у Каховки и Орехова. 15/28 августа 2-я конная армия прорвала фронт белых у Орлянска и двинулась на юго-восток. Белой авиации было приказано задержать это движение до подхода своей конницы. Повторными настойчивыми бомбометаниями ей удалось заставить красную конницу все более и более отклониться на юго-запад. Наперерез ей двигалась конная группа генерала Барбовича, Утратившая порыв, потрепанная бомбометаниями, красная конница уклонилась от боя с вдвое уступавшим по численности противником и вышла на соединение с Каховской группой. Вместо глубокого рейда получился фланговый марш.

 

Вопреки существующим легендам армия Врангеля не получала никакого военного имущества из-за границы и снабжалась исключительно тем, что было привезено в Крым англичанами во времена Деникина (1919 г.). В частности, авиация за весь 1920 г. не получила ни одной новой машины. Были заказаны во Франции «Бреге», но к моменту занятия красными Крыма они дошли только до Константинополя. Пополнение белой авиации производилось за счет Симферопольского авиапарка. Из 3 – 4 разбитых машин собирали одну, недостающие части заменяли самодельщиной (так, например, вместо отсутствующих винтов для 240-сильных «Пума» на «Хэвиленды» ставили обрезанные винты для 400-сильных «Либерти»). Выбракованные за полной негодностью машины перебирались, красились и снова шли на фронт. Вследствие отсутствия ангаров (самолеты все время стояли под открытым небом) деревянные части начинали гнить, обшивка обвисала, полетные качества самолетов резко ухудшались, и они требовали перерегулировки чуть ли не после каждого полета. Моторы давно перешли установленные нормы работы. Единственными новыми машинами были «Авро» 2-го авиаотряда, широко использовавшиеся для ближней разведки, но обладавшие малым радиусом действия и практически нулевой грузоподъемностью. Попытка создать истребительный (6-й) отряд из нескольких случайно добытых «Спадов» оказалась неудачной, так как вследствие дефектов сборки (вероятно, умышленных) у большинства моторов полопались коленчатые валы, и отряд вышел из строя, не сделав ни одного боевого полета.

Между тем красная авиация в Таврии значительно усилилась. Были обнаружены истребительные группы в Александровске, Бериславле, Апостолове. В составе Александровской группы были отмечены также и многомоторные самолеты типа «Илья Муромец». Именно эта группа проявила наибольшую активность, энергично производя бомбометание по белым частям в районе железной дороги.

В районе Днепра произошло несколько безрезультатных воздушных боев. Лишь 17/30 сентября самолетом 5-го авиаотряда ( DH.9a ) был сбит в районе Бериславля красный «Ньюпор», упавший в своем расположении. 29 сентября (12 октября) во время рейда конницы генерала Бабиева на Никополь был произведен воздушный налет на аэродром красных у Апостолова, не давший существенных результатов. 20 сентября (3 октября) 4-й авиаотряд показал интересный пример самообороны авиационной части. Выделенный незадолго до того из авиагруппы отряд был расположен в Гальбштадте. В ночь на 20 сентября (3 октября) красная конница неожиданным налетом захватила Б. Токмак. Думать об эвакуации отряда было невозможно. Никаких прикрывающих частей также не было. Поэтому командир отряда принял единственно правильное, хотя и необычное решение – защищаться на своем аэродроме. Возложив непосредственное охранение из людей отряда, он пять раз в течение дня водил самолеты на бомбометание по коннице, которая, не выдержав воздушной атаки, начала отходить.

Но все эти эпизоды были последними вспышками энергии белой авиации. С каждым днем усугублялась катастрофичность ее технического состояния, между тем как обстановка властно требовала особенно активных действий с ее стороны. Благодаря окончанию войны с Польшей красные сосредотачивали в Таврии все большие и большие силы.

Решивший участь армии Врангеля подход 1-й конной армии к Бериславльской переправе не был своевременно раскрыт авиацией. Освещавшие Днепровский район 3-й и 8-й авиаотряды не летали вследствие неисправности самолетов. Здесь сказалось отсутствие оперативного управления авиацией и не налаженность связи авиачастей между собой: авиагруппа имела возможность выполнить эти разведки, но задания ей дано не было, важный участок в течение нескольких дней не освещался авиацией, и появление 1-й конной армии оказалось неожиданным.

Развить какие-либо активные действия белая авиация была уже не в состоянии. Когда начался общий отход белых, 3/4 самолетов не смогли подняться в воздух и были сожжены на аэродроме. Попытки атаки наступавшей конницы отдельными самолетами не имели значения.

Источник:

Авиация и космонавтика №1 1994 год

 

Сравнительная таблица

 

...

 

Алексей Яковлевич Абакуменко. Родился он 15 марта 1889 года в Луганск, происходил из мещан Харьковской губернии. Получил домашнее образование. В военную службу вступил 29 октября 1910 года и 13 ноября был зачислен рядовым в 11-ю воздухоплавательную роту, служил мотористом. 27 марта 1912 года командирован в Авиационный отдел Офицерской воздухоплавательной школы, где прошёл курсы обучения в моторном классе. 29 апреля 1912 года сдал экзамены на лётчика. 17 декабря 1914 года он был награждён Георгиевским крестом 4-й степени. За другие отличия он получил Георгиевские кресты 3-й, 2-й и 1-й степеней. 4 июля 1915 года за отличия в боях с австрийцами он получил свой первый орден св. Анны 4-й степени. Служил у Колчака в 1-м Сибирском корпусном авиаотряде, произведён в капитаны. После разгрома Колчака Абакуменко эмигрировал в Китай.

 

Ерёминский Леонид Александрович. Лётчик-наблюдатель. Военный лётчик. Подпоручик. Родился в 1890 году. Выпускник Военно- топографического училища.
4 февраля 1915 года прибыл в 1-й корпусной авиаотряд на должность наблюдателя, назначен адъютантом. 15 августа 1915 года откомандирован в Военную авиашколу в Гатчине, которую окончил 30 июня 1916 года. Назначен руководителем школы авиации при Императорском всероссийском аэроклубе в Петрограде. 2 июля 1916 года удостоен звания "военный лётчик". 1 ноября 1916 года убыл в гатчинскую Военную авиашколу на должность руководителя (инструктора). Во время Гражданской войны служил в Добровольческой армии,лётчик-наблюдатель 2-го корпусного авиационного отряда.Погиб под Джанкоем в 1920году.

 

Глеб Николаевич Гибер-фон-Грейфенфельс (1893-1919), капитан 89-го пехотного Беломорского Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича полка.
Потомственный дворянин, окончил 2-ой кадетский корпус, Александровское военное училище. В 1914 г участвовал в Мировой войне в чине младшего офицера 16-ой роты Беломорского полка. Был ранен. С 1916 года штабс-капитан. Получил все боевые офицерские награды до ордена Св. Владимира 4-ой степени с мечами и бантом включительно. Откомандирован из полка в Севастопольскую авиационную школу и 14 августа 1916 года назначен летчиком в 16-ый корпусный авиаотряд, через год уже числится командиром этого отряда. С 1918 г в Добровольческой армии. Утром 28 июня 1919 года на самолете «Ньюпор-23» вылетел для разведки Царицына. Огнем с земли мотор был пробит, после вынужденной посадки Глеб Гибер–фон-Грейфенфельс был окружен красными, долго отстреливался....Застрелился последним патроном

 

Начальник авиации Донской Армии военный летчик Вячеслав Григорьевич Баранов, 1919 год

 

1. Прапорщик Филипп Михайлович Баранов
2. Капитан Захарий Васильевич Снимщиков
3. Штабс-капитан Эдвин Мартынович Битте

 

Плакат времен Гражданской войны

 

1. Английский двухместный разведчик "Сопвич" (Sopwith Strutter): на нем разбились Хомич с Аладьиным
2. Некролог в одной из Новочеркасских газет