Знамена Белых армий

Свидетельство очевидца, о вручении бароном Врангелем знамени корниловцам :

"Генерал Врангель в сопровождении г. Кривошеина, громадной свиты и представителей иностранных государств направляются вдоль фронта... От края до края громадной площади несутся приветственные крики и неизменное "рады стараться".

Проходит пять — десять — пятнадцать минут, обход все продолжается. Все гремит музыка. Все несется такое бодрое, звучное корниловское приветствие.

Наконец, последние колонны — артиллерия полевая, тяжелая — все!

Главнокомандующий, окруженный целым цветником русских и иностранных мундиров, направляется к аналою. Возле — на особом столике — знаменитое знамя сказочного Георгиевского батальона, которое вручается сегодня корниловцам.

После речи архимандрита Антония, выражающего уверенность, что знамя увидит золотые маковки московских храмов, начинается торжественное молебствие.

Поет хор корниловцев.

Слова молитв то и дело прерываются щелканьем фотографических затворов. Иностранные корреспонденты торопятся запечатлеть на пленках то коленопреклонную фигуру главнокомандующего, то наше духовенство, то народ. Представитель итальянской прессы на ломаном русском языке жалуется с отчаянием, что у него вышли все пленки.

Молебен подходит к концу... Многолетие... Вечная память...

Во время последней все присутствующие опускаются на колени. Представители иностранных миссий — тоже.

Картина сильная.

Впервые на коленях стоят на земле, орошенной кровью русского солдата, и те, за безмятежное спокойствие которых он проливает эту кровь.

Это бросается в глаза, это трогает и волнует.

Кончена "Вечная память" ("мертвый в гробе мирно спи, жизнью пользуйся живущий") и опять "Многие лета" русскому воинству, потом окропление святой водой.

Команда "Накройсь", и вслед за тем начинается церемония вручения знамени.

Взгляд невольно обращается в сторону правого фланга. Там знаменитая Корниловская офицерская полурота. Боже! Какая маленькая горсточка людей-счастливцев, доживших до этой исторической для легендарного полка минуты...

Иностранцы с любопытством наблюдают прибивку знамени. Первый гвоздь вбивает главнокомандующий, второй — генерал Кутепов, третий — командир корпуса3, четвертый — начальник дивизии4 и за ним командиры полков.

Раздается команда:

— Слушай, на караул!..

Сверкает от края до края сплошная лента стали.

Воцаряется немая тишина, и главнокомандующий, выступив вперед, громовым на весь плац голосом произносит с огромным подъемом следующую речь:

"Орлы ратные, корниловцы!

Сегодня впервые после зачисления в ваши славные ряды довелось мне увидеть вас.

Сегодня привез я вам, достойнейшим из достойных этой чести, знамя бывшего Георгиевского батальона — батальона храбрых, которым оно было вручено самим Корниловым, чье бессмертное имя носите вы, бессмертные корниловцы.

На этом знамени начертаны слова, которые носил в своем сердце Корнилов, которые носите у себя в сердце вы: "Благо родины превыше всего".

Благо родины, орлы-корниловцы, это то, за что лучшие сыны ее три года уже орошают своею кровью ее поля. Это то, что заставляет вас пренебрегать холодом, голодом. Это то, ради чего вы несетесь чрез тучи пуль к победе, не считая врага.

Я вручаю вам это знамя храбрейших, на котором изображен орел, расправивший свои могучие крылья, -ваш прообраз, корниловцы. На этом знамени георгиевские ленты и георгиевский крест, украшающие груди русских храбрецов. Достойнейшая награда попадает вам, орлы-корниловцы, и я знаю, что вы вполне достойны ее.

Орлы! Одним криком, криком русского солдата могучее корниловское "Ура!"' нашей страдалице матери — России!"

Раздается громовое "Ура!".

Главнокомандующий вручает знамя коленопреклоненному командиру полка, целующему край знамени и произносящему с поднятой рукой слова клятвы. Командир передает знамя коленопреклоненному знаменщику, приближаются офицеры-ассистенты, подходит легендарная офицерская полурота.

Последняя берет развернутое знамя на плечо и обносит под музыку но фронту всей дивизии, пока не возвращается на свое место — на крайнем правом фланге.

Еще минута, и начинается церемониальный марш.

Без конца стройными рядами проходит пехота, проходят люди, идущие в атаку под бешеным пулеметным огнем, "по традиции" с винтовкой на ремне, с папиросой в зубах, мчится на рысях кавалерия, грохочут батареи в конской запряжке и на мулах...

Диву даешься. Не знаешь, сон это или наяву. Марсово поле или плац немецкой колонии... Ведь вчера еще эти люди сидели в окопах, носились лавой на врага, ведь не до репетиций парадов, не до подготовок эффектов...

А между тем это старые русские полки!.. Да, это была старая русская гвардия, если бы... если бы не эта пестрота мундиров...

Вот один прошел в розовой ситцевой рубахе с полотняными погонами, другой в голубой, вот правофланговый без обмоток — старые английские чулки снаружи облегают концы брюк...

На мгновение делается больно, обидно. Но стыда, о, стыда нет. Пусть! Пусть весь мир знает, в каких условиях дерется русский солдат. Пусть щелкают затворы камер! Пусть!

Взглядывают на иностранцев. На лицах напряженное внимание и... кажется, изумление. Адмирал Мак-Колли и майор Такахаси возятся с аппаратами.

— Смотри, смотри, Европа! Смотри, Англия... — раздается ясно за моей спиной. Говорит старый раненый корниловец, кажется, капитан, не участвующий в параде. Глаза устремлены на элегантных людей в иностранных мундирах. Бог их знает, что хотели сказать эти глаза."(с)

А.А. Валентинов. Крымская эпопея.