ACHTUNG - Ненормативная лесика !!! Сталин и атомная бомба . 1. - Ебать-колотить! - сказал Сталин. - Атомная бомба! Берия скромно потупил глазки. Курчатов немного запоздал, но тоже потупил и стал нервно дергать себя за бороду. - Это что же, взрывается? - спросил Сталин, постучав трубкой о железный бок бомбы. - Еще бы, товарищ Сталин! - ответил Курчатов, чувствуя, что вопрос направлен к нему. - Как... Как даст! - Как пизззззданет! - поддержал Берия. - Вот ведь придумали, - сказал Сталин, затягиваясь. - А что, сильно взрывается? - Я же говорю, товарищ Сталин - как даст! - Как пизззззданет! - снова поддержал Берия и сделал за очками страшные глаза , как бы говоря, что уж если пизданет, так в самом деле пизданет. - А что думает товарищ Жуков? Жуков вроде задремал, но вовремя очнулся. - Полезная вещь, - сказал маршал, звеня орденами. - Армии нужная. - Так, - мудро заметил Сталин. - Но надо ее испытать. Да, товарищ Ворошилов? - Обязательно, Коба, - поддержал железный нарком. - А на ком? На жидах? - На жидах не стоит, - смело сказал Берия. - Мы на них уже газы испытывали . Как-то нечестно получается. - В самом деле, в самом деле, - задумался Сталин, выпуская паровозные клубы дыма. - Обидеться могут евреи, да. Спасибо товарищу Берия за своевременное замечание. Вы, кстати, сами-то не жид будете, товарищ Берия? Сталин , как водится, удачно пошутил, и все засмеялись. Смеялись, потрясая бородами , Калинин и Курчатов , хихикал Жуков, хохотал Ворошилов, а Берия тонко улыбнулся и сказал:- Нет, товарищ Сталин, я мингрел. - Мингрел - хуй на печке грел, - еще раз удачно пошутил Сталин, и общество еще немного посмеялось. Наконец Сталин звякнул трубкой по бомбе и заметил: - Посмеялись - это хорошо, но мы не решили, на ком испытывать нашу атомную бомбу. - На японцах? - вопросительно спросил Ворошилов. - Японцев пленных у нас много, да и война еще не кончилась, новых наловим. Немцы с той войны тоже еще остались. - Немцы с японцами народ испытанный, - сказал Сталин. - Немцев с японцами мы уже били. Атомную же бомбу надо испытать на какой-то нации, которая нами со стороны бития еще не изучена. Правильно говорю, товарищ Курчатов? Хуй бы Курчатов возразил. 2. Бомбу положили в самолет и повезли бросать. В самолете сидели пилоты: трижды Герой Советского Союза товарищ Кожедуб и трижды Герой Советского Союза товарищ Покрышкин. Командиром экипажа был Кожедуб, потому что он во время войны сбил 62 самолета противника, а Покрышкин - всего 59. Поэтому Кожедуб грубо сказал Покрышкину, беседовавшему с техниками: - Хорош пиздеть, товарищ Покрышкин! Пора лететь бомбу бросать! - Извини, товарищ Кожедуб, - сказал Покрышкин и залез в самолет. Кожедуб повернул ключ зажигания, нажал на педаль, дернул рычаги, и краснозвездный самолет понесся по бетонной полосе секретного аэродрома. - Вот и улетели, - сказал Ворошилов, смахнув слезу. Самолет летел очень высоко. Кожедуб даже задремал от однообразия пейзажа за окном, а Покрышкин со скуки стал читать стихи: - Поздняя осень. Грачи улетели. Лес обнажился, поля опустели. Только не сжата полоска одна. Грустную думу наводит она... - Что за стихи читаешь, товарищ Покрышкин? - спросил, не открывая глаз,Кожедуб. - Товарища Сталина стихи, чьи же еще, - ответил Покрышкин. - Ну-ну. Ты порули пока, а я вздремну. Лететь-то далеко еще? - Километров тысячу пятьсот, - сказал Покрышкин, сверившись по карте. - Ну я подремлю. Разбуди, как бомбу кидать станешь. "А вот хуй тебе", - подумал Покрышкин мстительно. 3. Бомбу решили сбросить на Америку, в этом была великая идея товарища Сталина. Но он никак не мог догадываться, что Трумэн тоже построил атомную бомбу, и везут ее как раз сбросить на СССР. Даже не на СССР, а на Москву, чтобы убить товарища Сталина и Политбюро. Но Трумэн никак не мог догадываться, что товарищ Сталин и Политбюро уже уехали в большое подземное бомбоубежище, которое построили как раз в надежде, что сука Трумэн-таки решит сбросить атомную бомбу. Самолет под управлением американских пилотов "Энола Гей" летел как раз навстречу советскому самолету. "Энола Гей" назывался так потому, что на борту его летели пидарасы. Это не удивительно, потому что в Америке всегда было много пидарасов, так что найти подходящих среди летчиков не составило труда. В этом была тонкая издевка Трумэна над советским народом. Мол, прилетят американцы, сбросят бомбу и погибнет Сталин и все Политбюро. Русский народ наутро узнает об этом из газет и скажет друг другу: "Слыхали? Американцы-то товарища Сталина разбомбили и все Политбюро с ним!" - "Вот пидарасы!" А там и правда пидарасы. Вот же обидная оказия какая. В общем, пидарасы летели навстречу советскому самолету Кожедуба и Покрышкина, слушая Глена Миллера, а советские пилоты о том никак не подозревали.Курс самолетов пересекался примерно над Японией. 4. - Смотри, товарищ Кожедуб! - сказал Покрышкин, толкая командира ногой в бок. - Смотри: самолет! - Это еще что такое? - удивился Кожедуб, открыв глаза. В самом деле, навстречу летел большой самолет, с виду американский. - Это американцы летят, товарищ Кожедуб, - усилил его подозрения Покрышкин. - В нашу сторону летят! А за нами - Москва!!!!!! - Ну-ка мы у них спросим, - принял решение Кожедуб и открыл форточку. - Эй, мужики! - заорал он по-американски, высунув голову. - Куда летим? "Так мы ему и скажем", - подумали американцы, а вслух сказали: - Да так. Катаемся. - Мы тоже, - соврал Кожедуб, а сам отметил, что под хвостом американского самолета подвешена здоровая бомба, небось атомная. Спрятавшись внутрь, он сказал Покрышкину: - Атомную бомбу везут, пидарасы. Звони товарищу Сталину.
5. Товарищ Сталин сидел в подземном бомбоубежище и спорил с Ворошиловым , пизданет бомба или не пизданет, когда подошел телефонист и сказал:- Вас, товарищ Сталин. Сталин строго спросил: - Кто? - Это Покрышкин, товарищ Сталин! - торопливо заговорил в трубке пилот. - Тут американцы, товарищ Сталин! Они, пидарасы, тоже бомбу везут! - Что же вы стали над ней в отупении? - спросил Сталин. - Да мы летим, товарищ Сталин! Просто задержались. Как-то нехорошо получается... - Мда... Ну, погодите там немного, я посоветуюсь с товарищами. Прикрыв ладонью трубку, Сталин сказал: - Покрышкин звонит. Говорит, американцы тоже бомбу везут, пидарасы. - Сбить, - сказал Ворошилов. - Сейчас истребительный полк поднимем. - Все бы тебе сбить, - сказал ворчливо Сталин. - Это и дурак может. Давай-ка вот что. Наберите мне по второму телефону Трумэна. А сам трубку открыл и говорит Покрышкину: - Вы там их задержите ненадолго, а мы решение примем. - Слушаюсь, товарищ Сталин! 6. Покрышкин закрыл трубку ладонью и сказал Кожедубу: - Пизди что хочешь, товарищ Кожедуб, а надо американский самолет задержать. Товарищ Сталин решение принимает. Кожедуб опять высунулся в форточку и говорит: - Эй, мужики! А что это у вас под хвостом висит? - Бомба, - говорят американцы. - А чего большая такая? - Да так, - отвечают американцы, - просто. А у вас? - И у нас тоже, - говорит Кожедуб. Внизу японцы собрались, думают, что такое. Стали из зенитных орудий стрелять, да все зря - самолеты-то высоко. Император Хирохито позвал камикадзе, велел им лететь и вражеские самолеты сбить. Но камикадзе, известное дело, пока ритуальные песни спели, сакэ выпили, повязки повязали... Японцы, одно слово. 7. Тем временем Сталина соединили с Трумэном. - Алло, мистер Трумэн? - Мистер Сталин? Как здоровье, как погода? - Вашими молитвами. Тут вот какое дело - самолетик наш один летел... над Японией... - Ну так на здоровье. - А тут ваш навстречу... - Так война у нас с ними. - А бомба зачем? - Так война у нас с ними! У вас тем более тоже бомба. Американцы-пидарасы Трумэну тоже позвонили, ясное дело. - Так война у нас с ними, - сказал Сталин. - Сейчас бомбу на них и бросим. - Так бросайте. - Нет уж, вы первые! - А вы обманете. - Мы?! Хоть раз обманули?! - Да до хуя. - И вы до хуя. - А вы коммунисты, коммунистам верить нельзя. - А вы буржуи, буржуям верить тоже нельзя, еще Ленин так велел. - Ваш Ленин мудак! - А ваш Линкольн жид и пидарас, а Вашингтон гондон, а Джефферсон долбоеб, а своей конституцией жопу подотрите в день независимости. И вообще, пошел на хуй. Сейчас трубку положу, - мудро сказал Сталин. На это Трумэн не нашелся что сказать и помолчал. - Хорошо, мистер Сталин, - сказал он. - Мы бомбу бросим. Но и вы бросайте! - Бросим-бросим, - заверил Сталин. 8. Американцы в самом деле бросили бомбу и полетели домой. Бомба упала и как пизданет! Наутро японцы по всей стране вышли читать газеты и говорят друг другу: "Слыхали? Американцы на Хиросиму бомбу кинули!" - "Вот же пидарасы!". А там и правда пидарасы. Вот же обидная оказия какая, даже для японцев , даром что желторылый народец. А наши дальше летят над Японией. Тут Трумэн звонит Сталину и сердито так говорит: - Алло! Мистер Сталин! Это нечестно! - Наебал! Наебал! - обрадовался Сталин. - Это недостойно, - говорит Трумэн. - Мало ли. - Мы так не договаривались. - И хули? - Вы тоже обещали бомбу бросить! - А не бросили. Щас на вас скинем, ха-ха! - Тогда мы на вас другую бросим! У нас еще есть! - Секунду, мистер Трумэн, мне надо посоветоваться с Политбюро, - сказал Сталин, посерьезнев. - Очень даже может быть, что у них вторая бомба есть, - сказал Берия, выслушав. - А у нас разве нет? - Пока нет, товарищ Сталин, - испугался Курчатов. - Но скоро сделаем! - Поздно, - махнул рукой Сталин. - И что будем делать? - Давайте там и сбросим. Я ж говорил, на японцах испытаем, - предложил Ворошилов. - Ну ладно. Только не сразу. Пускай Трумэн там немного пообсирается, - сказал Сталин и снова связался с Трумэном. - Алло, мистер Трумэн? В общем, мы думаем. 9. Краснозвездный самолет кружил на Японией, вырабатывая остатки горючего. Трижды геройский экипаж доедал последнюю банку тушенки, когда с земли наконец пришло сообщение: "Хуячьте где поближе. Сталин". - Что там у нас? - обрадовался небритый Кожедуб, подтягивая поближе карту. -Так... Осака... Йокосука... Нагасаки... - Что-то у них все суки да ссаки, - брезгливо сказал Покрышкин, облизывая банку изнутри. - Какая там ссака последняя была? - На-га-саки, - прочел Кожедуб. - Вот и пизда им, - сказал Покрышкин , красную нажимая кнопку. 10. Так в 1945 году не случилось атомной войны между двумя великими державами.
Да интересная история.Вот только думается пиндосы раскрутили бы Сталина первого сбросить бомбу,а потом свои условия диктовали б.Так примерно было и в ПМВ-когда Николашка полез в ненужную войну,так было и при Хрущеве-во время кубинского кризиса.
Еще как диктовали-что пол Берлина был западным,несмотря на то что почти пол миллиона жизней положили.
Боюсь вы опоздали . Лет на пять , с гаком . Мною было скопированно в далеком 2004 году . С сайта ww2.ru (Dec 14 / 2004, 19:09 ) у Ritter-а с Волгограда .
Но на этом форуме данный рассказ уже был опубликован мною, так что это я поставлю смайлик Думаю, мерянье пиписьками о том, кто раньше напал на этот текст, бессмысленно. Я же привёл ссылку на подобные смешные рассказы, так что нечего заниматься фаллометрией.
Да, как я мог позабыть - троюродная тётушка четвероюродного дедушки Иосифа Виссарионовича была замечена в радиусе 100 км от синагоги. Это однозначно и неоспоримо доказывает его жидо-масонское происхождение.
Да нет вы че.....таким суровым он стал именно потому что с детства питался одной мацой.... Это тебе не баварские сосисочки как у некоторых
Осталось одно, найти связь между императором всея, ПМВ, Хрущевым, Карибским кризисом. И само собой как-то создать АБ в августе 1945)
А это не боян: Сказка *Про японцев Давным-давно, еще при Сталине, когда в стране порядок был, на нас вдруг японцы напали. Или китайцы, черт их разберет. Нет, все-таки японцы. У них еще сабли. Они с саблями в атаку на наши танки ходили, а у китайцев не то, что сабель — вообще ничего не было, даже красных книжечек товарища Мао. Поэтому товарищ Мао решил дождаться, пока мы ему поможем социализм построить — и тогда уже напасть. А при Сталине на нас японцы полезли. Зачем им это было надо, никто не понял, вот полезли, и все тут. В точности как предсказывал наш Генштаб: эти японцы чокнутые, от них чего угодно жди, то ли нападут, то ли не нападут — фиг угадаешь. Там еще монголы болтались поблизости, но мы их вообще ни в грош не ставили, разве что иногда к стенке. Как ихний руководитель буркнет чего про «русско-советское иго», тут мы его сразу в Москву на ковер, и прямо с ковра в расход. По старой памяти: как они с нами, так и мы с ними. А японцев сколько ни звали в Москвут — не едут. И черт знает, чего у косых на уме. Это у нас Политбюро, а там микадо, ему даже в расход своих выводить незачем, он только свистнет, сами зарежутся. Не соседи, а сущее наказание: каждый второй в очках, гнилая интеллигенция, каждый третий с саблей, царская военщина. А у которых и очки и сабля, это как? Ох, мутный народец. И тогда на Дальнем Востоке, чтобы японцам было неповадно — да и китайцам заодно — устроили Дальневосточный военный округ под началом великого красного воина товарища Блюхера. И сначала все было вроде неплохо. Монголы боятся, японцы режутся, китайцы ждут социализма. Но через год-другой принялся Берия носить Сталину анонимки про то, что Блюхер морально-политически разлагается, буквально не просыхает, а солдатики его ружья в руках не держали: пропадают на хозработах. Сталин сначала посмеивался, а потом сказал Берии больше таких идиотских анонимок не писать. Потому что несерьезно: выходит, у нас на японцеопасной границе полное безобразие, а Сталин, его допустивший — дурак какой-то. ДолгоДолго ли, коротко ли, в одну ночь решили самураи перейти границу у реки. Чокнутые, чего с них взять. Придумали тоже, на кого рыпаться. А у нас там за рекой окопались три танкиста, три веселых друга. Ну, думаем, сейчас они косым покажут, что такое выходила на берег катюша. А танкисты взяли — и сгорели в момент. Вместе с танком. И еще сгорело несколько. И кому-то даже бошку саблей оттяпали. Сталину когда принесли сводку потерь, он только крякнул. И Блюхеру звонит. —*Вы уверены, товарищ Блюхер, что это именно японцы? Впечатление такое, будто китайцы вас потрепали, где-то примерно стотыщ пехоты. —*Никак нет, товарищ Сталин!*— отвечает великий красный воин.*— Вот мы сейчас оперативное развертывание закончим, и ужо им. —*Ну-ну,*— Сталин говорит. А сам вспоминает: доносил же Берия, что у Блюхера не военный округ, а феодальный колхоз по окучиванию картошки и квашению капусты. А я не поверил. И Берия брехло известное, и просто не может быть такого. Тем временем японцы ждать не стали, пока Блюхер протрезвеет да развернется — и опять ему вдули. А потом, нагло сверкая очками, встали на исконно русской земле, по берегам монгольского озера Хасан, и каждый рядом с собой пограничный столб воткнул. Мол нако-ся, выкуси! Сталин звонит и спрашивает: —*Ответьте мне, товарищ Похер, как коммунист коммунисту! Вы там собираетесь воевать с японцами или сидите на ровной заднице, ждете, когда в нее саблю воткнут? Может вам Жукова прислать? —*Да что вы, товарищ Сталин!*— отвечает великий красный воин.*— Да мы им щас ужо! Да какой такой Жуков! Сталин чует, дело плохо. Заходит к Берии и говорит: —*Давай быстро пиши анонимку, что Блюхер японский шпион, и дело на него заводи. А то если мы этого дурака расстреляем за то, что он просто дурак, советский народ может сделать ошибочные выводы.
—*Да я уж давно написал!*— Берия отвечает и давай по ящикам стола шарить. Заодно нашел анонимки на конструкторов Туполева с Королевым, а еще на летчика Чкалова, но эту как бы невзначай в корзину уронил: и летчик уже погиб, и Сталин мог за Чкалова своему верному министру пенсне разбить. Берия эту анонимку просто так сочинил, для удовольствия. Сталин назад в кабинет, а там нарком Ворошилов, зеленый весь, хоть кидай его в болото — заквакает. Японцы еще дальше Блюхера потеснили, нагло окапываются на исконно русской монгольской земле, а Дальневосточный округ, похоже, копает только грядки, ибо больше ничему не обучен. Сталин новость выслушал, не меняясь в лице, нагнулся, вытащил из-под стола початую бутылку киндзмараули, хлоп из горла. Чувствует, вроде отлегло от сердца. Еще хлопнул, кажись, полегчало. Бутылку обратно под стол, а то Ворошилов, старый большевик, как присосется на нервной почве — не отнимешь. Сам трубку берет и говорит в нее очень ласково: —*А давайте-ка, товарищ Нахер, приезжайте к нам в Москву. Давно не виделись. Посидим, поговорим… Трубку кладет, хвать другую, крошит в нее папиросу «Герцеговина Флор», пытается раскурить, но не может, трубка — телефонная. А с великим красным воином он по курительной разговаривал. Нарком Ворошилов уже чуть не в обмороке. Сталин сам над собой посмеялся и Ворошилову: —*Значит, бери стотыщ танков, сажай на них Жукова, пускай дует на Дальний Восток и японцев с нашей земли выбьет. А если и этот не выбьет, тогда я вам выбью… Сами знаете, что. Всем, даже Буденному. Ворошилов через левое плечо кру-гом и побежал Жукова стращать. Жуков сел на танки, да как поскакал на озеро Хасан! Но туда ж в два дня не доедешь. Прискакал уже на Халхин-Гол. А там черт-те что творится: японские летчики наших бьют. И танки БТ горят как свечки. У них, оказывается, такое интересное расположение топливных баков. Наверное конструкторы не учли, что по танкам БТ будут стрелять из пушек. Ну действительно, действительно, зачем. Жуков себе испанских летчиков затребовал, которые злые очень и дерутся больно, а танкам приказал быстрее скакать, чтобы в них из пушек не попадали. И вломил-таки японцам по очкам, только стеклышки посыпались. И еще у одного самурая саблю отнял на всякий случай — вдруг парад принимать, а как же это без сабли-то. Жуков, он такой был, запасливый. Он потом у фашистов двадцать штук аккордеонов отбил. Поиграть на пенсии. В общем, вроде все неплохо — Родина ликует и песни поет, японцы с горя режутся, Блюхер обиженно переворачивается в гробу. Жуков саблю точит, Ворошилов с Буденным усы крутят и орденами бряцают, Молотов, самый у нас грамотный, пишет письмо Риббентропу, как мы косых расчехвостили, чтобы знал на будущее, с кем дружить. Академик Капица с академиком Сахаровым замышляют недоброе в целях обороны Родины. А дедушка Калинин сладко спит. Ну все при деле. Один Сталин ходит из угла в угол, нервно курит, чувствует себя полным идиотом. Надо же, великий красный воин Блюхер — японский шпион! Иначе как объяснить полный развал Красной Армии? Да такой развал, в сто лет не соберешь. Хорошо, монголы не напали, вовремя мы им русско-советское иго устроили. А то сраму было бы на весь мир. Позвонил Берии, говорит, ты конструкторов Туполева с Королевым посадил уже? Вот проследи, чтобы они в тюрьме не груши околачивали, а быстренько нормальный танк выдумали, который не сразу загорится. Назовем «Клим Ворошилов», если опять плохой окажется, пусть Климу будет стыдно. —*Это не те конструкторы,*— Берия отвечает.*— Погоди, я сейчас каких надо посажу, они и танк сообразят, и даже пароход. —*А зачем ты не тех-то сажаешь?! —*А на всякий случай, они ведь конструкторы, мало ли, чего от скуки выдумают. По-хорошему надо бы еще академика Капицу посадить, со всем его институтом. Эти с утра придут на работу, а мы им: товарищи, институт переводится на тюремное положение… —*Я те дам Капицу! Я его назначу твоим бригадиром на лесоповале! Поглядим тогда, чего от скуки выдумаешь! Сталин дальше ходит-бродит, худо ему и посоветоваться не с кем, кругом дураки вроде Берии. Или разложенцы вроде Блюхера. Жалко как, Чкалова нет, этот бы подсказал что-нибудь. Позвонить разве академику Капице? И хочется, и стыдно просить совета у гражданского, пусть он трижды академик, большой мастер замыслить недоброе, какое-то там сверхтекучее… А товарищам военным больше веры нет! Они воевать не умеют. Аховое положение, хоть Троцкому звони, он же эту Красную Армию выдумал такую бестолковую, пусть теперь отдувается! Но это уж совсем неудобно. И неприлично даже, я ведь ему буквально вчера лоботомию прописал, чтобы вякал потише… А вот интересно, что бы на моем месте придумал Троцкий?!
Тут-то Сталина и осенило. Созывает он красных маршалов — и говорит: —*Я вот подумал и решил. Не умеете воевать — научу, не можете — заставлю. В обстановке, максимально приближенной к боевой. Поэтому давайте нападем на какую-нибудь маленькую, но гордую страну — чтобы не сразу сдалась — и как следует на ней потренируемся! Ага? Что скажете? Ворошилов руку тянет. —*Недавний опыт показал, что русскому человеку по жаре воевать несподручно. Смурной он становится. Значит, маленькая и гордая страна должна быть северной! —*Коней поморозим!*— Буденный не соглашается. —*Я те дам «коней»,*— Сталин ему.*— Я тебе таких «коней» покажу… А неплохая задумка, Клим. Ну-ка, товарищи, пройдемте к глобусу! …А в этот самый момент за тыщу километров к северу великий стратег маршал Маннергейм стоит у глобуса в своем кабинете и тихонько бормочет: —*Ну японцы! Ну гады! Ну сволочи! Поубивал бы!
Корягин - "Сталин и дураки" ) с сокращениями * Про член Давным-давно, еще при Сталине, когда в стране порядок был, приходит народный комиссар внутренних дел Берия с работы домой. А дом у Лаврентий Палыча — полная чаша: самовар с медалями, комод с шестью слониками, кровать с пуховыми перинами, над кроватью расписной ковер, на ковре сабли да револьверы развешаны, коллекция. И еще у Берии стол обеденный, как положено, на сорок восемь персон да с резными ножками. А ножки полые внутри, одна набита доверху золотыми червонцами, другая английскими фунтами, в третью Берия стотыщ советских денег кое-как молотком заколотил, чуть не треснула. Жалко, четветая насмерть прикручена, а то бы и туда чего полезного напихал. Заслуженный предмет мебели, с историей, раньше за ним тоже какой-то нарком внутренних дел сиживал, пил-гулял-веселился. Берия этот стол на складе вещественных доказательств отыскал. Чуть не надорвался, пока домой тащил. Сидит Берия за историческим столом, отдыхает после службы, пьет саперави, закусывает сациви и думает: эх, хороша власть советская! Чтоб я так жил! А назавтра предъявляет на проходной документ, тут милиционер и говорит ему: —*Вас, товарищ нарком, товарищ Сталин просил, как появитесь, зайти. Сказал, разговор есть. Ну, Берия первым делом к себе в кабинет и давай анонимки ворошить — чтобы, значит, явиться не с пустыми руками. Ищет какие поинтереснее, а то вдруг у Хозяина настроение плохое. С этими анонимками надо аккуратно. Вроде нашлась анонимка неглупая, не стыдно с такой начальству показаться, Берия ее на прошлой неделе сочинил да отложил до подходящего раза. Хвать бумажку — и к Сталину. Деловито забегает в кабинет и прямо с порога: —*Звал, Коба? А я как раз к тебе по совершенно секретному вопросу! Это он, значит, чтобы огорошить вождя, сбить с толку. Иначе вождь, который с самого утра тут в засаде, первый тебя огорошит, мало не покажется. А Сталин нынче хмурый, злой, видать спал плохо, или желудок барахлит. Сидит вождь, глаз не поднимает, изучает замызганный листочек с машинописным текстом — вроде и слова видны, но больше циферки. Не иначе шифрованная анонимка, такие обычно разведчики друг на друга сочиняют, фиг чего поймешь, но выглядит убедительно. —*Ну чего у тебя?*— Сталин спрашивает. —*Да понимаешь, Коба, надо что-то решать с Кагановичем. Он то ли с катушек съехал, то ли в побег намылился. По ночам роет под Москвой подземный ход! Сталин от своей бумажки отрывается, глядит на Берию очень внимательно и молчит. Вроде к чернильнице не тянется, но глядит и молчит. Нехорошо молчит, Берия на всякий случай к двери попятился. Сталин руку под стол, Берия напрягся привычно, мало ли чем его сейчас осчастливят, может сапогом, а может и помойным ведром. Но глядит, вроде пронесло, достает вождь початую бутылку ахашени и из горлышка — буль-буль-буль. Обошлось сегодня, отдыхай пока, Лаврентий. Сталин рукавом утерся, бутылку обратно под стол и говорит: —*С ума сойдешь с вами… А вот и правда, доведете меня — что делать-то будете? Дети малые, ей-богу! Ты оставь Лазаря в покое, это я ему приказал копать. Все равно неграмотный, что с него толку, пускай хотя бы землю роет… Ну я влип, Берия думает. Это ж надо так нарваться! Но чтобы виду не подать, заявляет: —*Лучше бы тогда Лазарь сапоги шил. Он ведь умеет, я в партийной характеристике читал. А то сапог приличных днем с огнем не сыщешь. —*Да шил он мне когда-то, дрянь сапоги. Руки кривые, как у вас у всех. Поэтому будет копать, я сказал! Понял? —*Так точно, Коба, понял. А чего он копает-то, узнать можно? —*Нельзя,*— говорит Сталин строго.*— Все тебе расскажи. Чего надо, то и копает. Ты лучше присядь, Лаврентий, разговор есть. Берия на краешек стула осторожно садится, а Сталин опять в свою бумажку смотрит. И начинает так негромко, даже ласково: —*Давно уже работаешь, Лаврентий, присиделся к месту, понял что к чему… Ага? —*Да чего там давно, Коба, только освоился….*— Берия бормочет. А сам припоминает судорожно, как часто наркомы внутренних дел менялись, то ли каждый год, то ли в полгода раз. Чует, добром разговор не кончится, проклинает уже себя, что на эту должность позарился. Но уж больно хотелось дом — полную чашу, когда и самовар, и ковер, и комод со слониками, и стол обеденный на сорок восемь персон. Верно говорят, жадность фраера сгубила, думает Берия. Сейчас как свистнет Хозяин — а за дверью Каганович с лопатой. Заодно и закопает. —*Освоился, освоился… У меня к тебе, Лаврентий, несколько вопросов таких… Неожиданных. Отвечай быстро, не задумываясь, договорились? —*Как прикажешь, Коба. —*И прикажу, прикажу…*— говорит Сталин до того ласково, хоть вешайся, а сам лампу настольную разворачивает так, чтобы свет прямо в глаза подследственному. Набрался опыта в царских застенках. —*Доложи-ка мне, Лаврентий…. А револьверов у тебя много?! Берия аж на стуле подпрыгнул. —*Да полным-полно,*— говорит.*— Штук двадцать. Я же их собираю, сам знаешь. —*Отвечай —*Отвечай строго по существу. Винища сколько бутылок? —*Ой… Ну сколько в погреб влезло, где-то тыща. —*Та-ак, пока все сходится…*— говорит Сталин, и не поймешь, то ли доволен он, то ли наоборот сердится.*— Папиросы, сигареты? —*Слушай, не считал,*— честно Берия отвечает.*— Ну тоже где-то под тыщу пачек, запасся на черный день, ты ведь помнишь, как было раньше с табаком, чуть ли не мох курили! —*Понятненько,*— Сталин по бумажке пальцем водит и мрачнеет с каждой минутой.*— Теперь отвечай еще быстрее: порнография есть?! —*Ы…. Ы… Ык! Это Берию с перепугу нервная икота разбила. Сталин из-под стола ахашени достал, сам хлебнул чуток, бутылку не глядя в Берию швырнул. Тот до дна остатки выдул, отдышался, набрался храбрости — и заявляет хриплым голосом приговоренного к кастрации: —*Так точно! Есть порнография, дорогой товарищ Сталин! —*Много? —*Журналов французских, немецких штук сто. И еще картинки россыпью, прямо куча, не считал. —*Фильмы?.. —*И фильмы, только я их не смотрю, проектор надо. Дорогой товарищ Сталин, это все принесли люди! Да, я виноват! Признаю свою вину перед партией и тобой лично! Сталин наконец-то поднимает на Берию глаза и говорит с неожиданной тоской в голосе: —*Револьверы, вино, антиквариат, порнография… Значит, и член у тебя тоже есть, Лаврентий. Выходит так. Берия сидит, глазами хлопает, прижимает к груди пустую бутылку. —*А к-как же… К-конечно есть. По-по-показать? —*Он у тебя, что, с собой?! Берия со стула — хлоп! Очнулся на полу, рядом бутылка. Берия к ней тянется, она пустая, вот обида. Что было, помнит смутно, но в общем разговор шел о члене. И за дверью ждет Каганович с лопатой — член рубить. Это все из-за члена. Чего-то Берия с ним сделал не то, вразрез партийной линии. Встает Берия на четвереньки и говорит: —*Коба, если партии нужен мой член — я согласен. Зови Лазаря, пускай оттяпает его. Только выпить дай, а то я боли боюсь. Сталин за столом трубочку покуривает, глядит на Берию вполне ласково, будто и не было страшного допроса. —*Давай без паники,*— говорит.*— Я тебя поспрашивал, ты ответил, все хорошо. Ползи работать. Послужишь еще Родине, хе-хе… —*Да за что ж ты меня на погибель верную посылаешь, Коба? Только я за дверь высунусь, тут Лазарь меня лопатой… —*А ну очнись!*— Сталин приказывает.*— Нет там никакого Лазаря. Дуй на рабочее место. Нужен будешь — вызову. Не видишь, занят я…
Берия кое-как на ноги встал и по стеночке, по стеночке, выползает опасливо из кабинета. Оглядывается — и правда нет Кагановича. Только генерал Власик, начальник охраны, да генерал Поскребышев, начальник канцелярии, сидят в приемной, чай с вареньем пьют. И оба глядят на Берию загадочно… Насмешливо, но вроде понимающе. Видок у Берии, конечно, тот еще. Бледный, весь в поту, озирается затравленно, одной рукой держится за голову, другой за ширинку. —*Тут Кагановича точно нету?*— спрашивает. —*Зачем тебе Каганович?*— Власик удивляется.*— Иди сюда, чайку нальем. И варенье вот малиновое, очень полезно опосля взбучки. *— Ну пуганул тебя Хозяин, бывает. Про член спрашивал, верно? Берия как услышал «член», так зажмурился, что пенсне с носа спрыгнуло. На пол падал — удержалось, а тут не смогло. Власик пенсне поднял, обратно его к Берии пристегнул, берет наркома за шкирку, силком на стул усаживает, сует в руку стакан чая. А Поскребышев достает бумажку, точь-в-точь ту же, что Берия у Сталина видел. —*Это копия, я ее на всякий случай припрятал. Чтобы санитаров из психушки не вызывать каждый раз. А то были уже случаи… Вот, смотри. —*Опись имущества, изъятого на дачах и квартире Ягоды,*— бормочет Берия вслух, с перепугу читать про себя разучился.*— Револьверов разных девятнадцать… Вин заграничных разных тыща двести бутылок… Сигарет заграничных разных одиннадцать тыщ штук… Анти… Антиквариата всякого триста предметов… Коллекция по-по-по… —*Порнографических снимков,*— Власик подсказывает не глядя. —*Четыре тыщи девятьсот штук… Ф-ф-фильмов по-по-порно… А-а-адиннадцать… Ч-ч-ч… Че-че-че… ЧЛЕН!!! Власик быстро стакан с чаем подхватил — у Берии нервная трясучка началась. —*Может водки ему?*— спрашивает. Поскребышев свой чай допивает, кружка у него здоровая эмалированная, на пол-литра, не меньше. Сует ее куда-то под стол, зачерпывает, протягивает исстрадавшемуся наркому. Берия кружку в обе руки — и давай хлебать. Выдул до донышка, цап со стола вазочку с малиновым вареньем и прямо без ложки, через край ее опорожнил. Закусил, значит. И вроде глядит уже куда бодрее. Хвать бумажку, читает последнюю строчку: —*Резиновый искусственный половой член — одна штука! —*Понял?*— Власик ему. —*Понял… Люди! Что это было?! —*А это Хозяин вас, наркомов, проверяет так,*— объясняет Поскребышев.*— Оценивает, вдруг вы совсем уже морально-политически разложились, или можете работать еще. Оружие, шмотки, картинки-иконки, даже порнографию, он более-менее терпит. Прощает. Но как дойдет до члена — пиши завещание. У тебя, я вижу, нету. Вот и гуляй пока. —*Нету… То есть как нету? Есть. Но не резиновый же! —*Вот потому ты и живой, что не резиновый!*— Власик наркома по плечу хлопает.*— А то пришел бы Каганович с лопатой и твой собственный оттяпал!
Дома Берия кочергой вооружился и давай, порнографию в печке жечь. Потом в подвал спустился, кочергой все бутылки расколотил. Револьверы с саблями погрузил в машину, свез на металлолом, сто рублей заработал, тут же в рюмочной их пропил — пропадай, моя телега, все четыре колеса. Назад приехал, сигареты охапками в сарай перетаскал и вместе с антиквариатом запалил. Дождался, пока разгорится, пожарную команду вызвал, а то мало ли, вдруг к соседям огонь перекинется, а соседи-то Ворошилов с Буденным, старые большевики, чуть что — шашку наголо и давай пластать. Ежов, покойник, Буденному через забор пустую бутылку кинул, ну как бы в шутку. Буденный шутки не понял, выскочил с шашкой и Ежову столб электрический снес одним махом. Ежов так и сидел без электричества, да без телефона, пока за ним черный ворон не приехал. Все еще удивлялись, чего дурак ждет, другой бы удрал давно, а этот просто не знал, что его из наркомов выгнали и под суд отдали, квасил себе потихоньку, морально-политически разлагался… Возвращается Возвращается Берия домой, садится за обеденный стол на сорок восемь персон. Вроде бы все теперь, чист нарком перед партией. Глянь, а на комоде под самым большим из шести слоников лежит сберкнижка на стотыщ рублей. Забыл совсем про нее. Куда спрятать-то? В четвертую бы ножку стола, наверняка тоже полая, да уж больно крепко прикручена. Берия стол на бок опрокинул, ножку хвать, дергает ее так и сяк — не поддается. Он со зла тресь ее сапогом! Хрясь кочергой! Хрясь! Ножка возьми да надломись. И торчит из нее нечто странное. Берия дергает, а это ЧЛЕН!!! Член резиновый, да такого большевистского размера, что ни в сказке сказать. Ну и чего теперь делать? То ли в обомрок упасть, то ли расхохотаться. В обморок нарком сегодня падал. И значит, стоит Берия у перевернутого стола — в руке огромный резиновый член,*— и хохочет, даже ржет, прямо как товарищ Сталин, узнавший из газеты «Правда», что зовут его товарищ Сралин. Очухался Берия посреди улицы, мокрый весь, аж из сапог течет, трезвый до отвращения, в кармане ни копейки, в руке член. Отовсюду зеваки на пожар сбегаются, мать их за ногу, соседушек, почитай все Политбюро тут. Только Кагановича не видать, да дедушка Калинин не пришел, небось дрыхнет. Спасибо, академик Капица не приперся, он занят был, в институте у себя замышлял недоброе, иначе Берия точно позорища не вынес бы и прямо на месте копыта откинул. Дом горит, дым столбом, мат до небес, грохот на пол-Москвы. Ладно, Берия думает, семь бед — один ответ, и пока все на пожар таращатся, исподтишка швыряет член к Буденному через забор. Мало ли, откуда у Буденного член нечеловеческих кондиций, может, у коня отвалился… И пошел Берия обратно на работу. Заперся в кабинете, написал анонимку, что генерал Власик сморкается товарищу Сталину в щи, а Поскребышев плюет в чай. Перечитал, отложил до лучших времен. Сидит, прикидывает, кому бы еще нагадить, а то на душе такая мерзость, будто в нее тоже Власик сморкался. Тут стук в дверь. —*Нету меня! На пожар уехал! —*Слышь, ты, пожарник!*— Сталин из-за двери.*— Поехали ужинать. Приезжают на дачу в Кунцево, а там уж накрыто и народ подтягивается. Выпили за товарища Сталина, закусили, пожар обсудили, все пожалели Берию, обещали на новый дом скинуться. Выпили за пожар. Потом Буденный рассказал небывалый случай: у коня член отвалился, а он думал, кухарка колбасу потеряла, и хотел ту колбасу шашкой порубать да схарчить. Выпили за Буденного. Вдруг заметили, что нет дедушки Калинина. Выпили за дедушку. На всякий случай выпили еще и за бабушку, а то мало ли. Потом Сталин поднимается и произносит тост: —*Как верно сказал царь Александр Третий, у Росси два союзника: дураки и дороги. Так выпьем же за Лаврентия Берию и Лазаря Кагановича! Ура, товарищи! Тут как-то сразу все догадались, что на сегодня хватит — и потихоньку расползлись. Берия к Ворошилову ночевать просился, тот сказал ты чего, совсем рехнулся, соображать же надо, у меня дети, а ты нарком внутренних дел! Они тебя увидят — заиками станут. В кабинете приляжешь, вон дедушка Калинин дрыхнет на рабочем месте, и нормально. Берия к Буденному, а тот ему: на конюшне спать согласен? Берия обиделся, ушел на них анонимки писать.
