На сайте ФСБ РФ есть любопытный документ - прослушка Паулюса. Вместе с Паулюсом в одной комнате находились Шмидт, Адам, Хайн и представитель НКВД, который записывал услышанное и увиденное им. В прослушке есть ряд мест которые я считаю полезным обсудить. Естественно и выразить благодарность сотрудникам ФСБ за публикацию интереснейшего документа о Второй мировой войне.
Дневник оперуполномоченного КРО 00 НКВД Донского фронта, старшего лейтенанта госбезопасности Тарабрина за время нахождения с пленными немецкими генералами 3-го февраля 1943 г. Сегодня в 11 часов утра опять у Паулюса, Шмидта и Адама. Когда я вошел, они еще спали. Паулюс проснулся, кивнул головой. Проснулся Шмидт. Шмидт: “Доброе утро, что видели во сне?” Паулюс: “Какие могут быть сны у пленного фельдмаршала? Адам, вы уже начали бриться? Оставьте мне горячей воды”. Начинается процедура утреннего умывания, бритья и проч. Затем завтрак и обычные сигары. Вчера Паулюса вызывали на допрос, он все еще под его впечатлением. Паулюс: “Странные люди. Пленного солдата спрашивают об оперативных вопросах”. Шмидт: “Бесполезная вещь. Никто из нас говорить не будет. Это не 1918 год, когда кричали, что Германия— это одно, правительство— это другое, а армия— третье. Этой ошибки мы теперь не допустим”. Паулюс: “Вполне согласен с вами, Шмидт”. Опять долгое время молчат. Шмидт ложится на постель. Засыпает. Его примеру следует Паулюс. Адам вынимает блокнот с записанными русскими словами, прочитывает, что-то шепчет. Затем также ложится спать. Внезапно приезжает машина Якимовича. Генералам предлагают ехать в баню. Паулюс и Адам с радостью соглашаются. Шмидт (он боится простудиться), после некоторого колебания, также. Решающее воздействие оказало заявление Паулюса, что русские бани — очень хорошие и в них всегда тепло. Все четверо уехали в баню. Генералы и Адам на легковой машине. Хайн сзади на полуторке. С ними поехали представители штабной охраны. Примерно через полтора часа все они возвратились. Впечатление прекрасное. Обмениваются оживленными мнениями о качествах и преимуществах русской бани перед другими. Ждут обеда с тем, чтобы после него сразу лечь спать. В это время к дому подъезжают несколько легковых машин. Входит начальник РО, генерал-майор Виноградов с переводчицей, через которую передает Паулюсу, что он увидит сейчас всех своих генералов, находящихся у нас в плену. Пока переводчица объясняется, мне удается выяснить у Виноградова, что предполагается киносъемка для хроники всего “пленного генералитета”. Несмотря на некоторое неудовольствие, вызванное перспективой выхода на мороз после бани, все поспешно одеваются. Предстоит встреча с другими генералами! О съемке им ничего не известно. Но уже около дома ждут операторы. Шмидт и Паулюс выходят. Снимаются первые кадры. Паулюс: “Все это уже лишнее”. Шмидт: “Не лишнее, а просто безобразие (отворачиваются от объектов*)^. Садятся в машины, едут к соседнему дому, где находятся другие генералы. Одновременно с другой стороны подъезжают на нескольких машинах остальные — генерал-полковник Гейц и др. Встреча. Операторы лихорадочно снимают. Паулюс по очереди жмет руки всем своим генералам, перебрасывается несколькими фразами: “Здравствуйте, друзья мои, больше бодрости и достоинства”. Съемка продолжается. Генералы разбились на группы, оживленно разговаривают. Разговор вертится, главным образом, по вопросам — кто здесь и кого нет. Центральная группа — Паулюс, Гейц, Шмидт. Внимание операторов устремлено туда. Паулюс спокоен. Смотрит в объектив. Шмидт нервничает, старается отвернуться. Когда наиболее активный оператор подошел к нему почти вплотную, он, едко улыбнувшись, закрыл объектив рукой. Остальные генералы почти не реагируют на съемку. Но некоторые как будто нарочно стараются попасть на пленку и особенно рядом с Паулюсом. Между всеми беспрерывно ходит какой-то полковник и повторяет одну и ту же фразу: “Ничего, ничего! Не надо нервничать. Главное— это все живы”. Внимания на него никто не обращает. Съемка заканчивается. Начинается разъезд. Паулюс, Шмидт и Адам возвращаются домой. Шмидт: “Ничего себе удовольствие, после бани наверняка простудимся. Специально все сделано, чтобы мы заболели”. Паулюс: “Еще хуже эта съемка! Позор! Маршал (Воронов) наверно ничего не знает! Так унижать достоинство! Но ничего не поделаешь— плен”. Шмидт: “Я и немецких журналистов не перевариваю, а тут еще русские! Отвратительно!”. Разговор прерван появившимся обедом. Едят, хвалят кухню. Настроение поднимается. После обеда спят почти до ужина. Ужин опять хвалят. Закуривают. Молча следят за кольцами дыма. В комнате рядом раздается звон разбиваемой посуды. Ханн разбил сахарницу. Паулюс: “Это Хайн. Вот медвежонок!”. Шмидт: “Все валится из рук. Интересно, как он удерживал руль. Хайн! Руль вы никогда не теряли?”. Хайн: “Нет, генерал-лейтенант. Тогда у меня бывало другое настроение”. Шмидт: “Настроение— настроением, посуда— посудой, тем более чужая”. Паулюс: “Он был любимцем фельдмаршала Рейхенау. Тот умер у него на руках”. Шмидт: “Кстати, каковы обстоятельства его смерти?”. Паулюс: “От сердечного удара после охоты и завтрака с ним. Хайн, расскажите подробно”. Хайн: “В этот день мы с фельдмаршалом ездили на охоту. У него было прекрасное настроение и чувствовал он себя хорошо. Сел завтракать. Я подал кофе. В этот момент у него начался сердечный припадок. Штабной врач заявил, что надо немедленно везти его в Лейпциг к какому-то профессору. Быстро организовали самолет. Полетели: фельдмаршал, я, врач и пилот. Курс на Львов. Фельдмаршалу становилось все хуже и хуже. Через час полета он скончался в самолете. В дальнейшем нам вообще сопутствовали неудачи. Над львовским аэродромом летчик уже пошел на посадку, однако, опять взлетел. Мы сделали еще 2 круга над аэродромом. Сажая самолет второй раз, он почему-то, пренебрегая основными правилами, зашел на посадку по ветру. В результате мы врезались в одно из аэродромных зданий. Целым из этой операции выбрался один я”. Опять наступает почти часовое молчание. Курят, думают. Паулюс поднимает голову. Паулюс: “Интересно, какие известия?”. Адам: “Наверно дальнейшее продвижение русских. Сейчас они могут это делать”. Шмидт: “А что дальше? Все тот же больной вопрос! По-моему, эта война окончится еще более внезапно, чем она началась, и конец ее будет не военный, а политический. Ясно, что мы не можем победить Россию, а она нас”.
Паулюс: “Но политика не наше дело. Мы — солдаты. Маршал вчера спрашивает: почему мы без боеприпасов, продовольствия оказывали сопротивление в безнадежном положении. Я ему ответил — приказ! Каково бы ни было положение,приказ остается приказом. Мы— солдаты. Дисциплина, приказ, повиновение— основа армии. Он согласился со мной. И вообще смешно, как будто в моей воле было что-либо изменить. Кстати, маршал оставляет прекрасное впечатление. Культурный, образованный человек. Прекрасно знает обстановку. У Шлеферера он интересовался 29 полком, из которого никто не попал в плен. Запоминает даже такие мелочи”. Шмидт: “Да, у фортуны всегда две стороны”. Паулюс: “И хорошо то, что нельзя предугадать свою судьбу. Если бы я знал, что буду фельдмаршалом, а затем в плену! В театре по поводу такой пьесы я сказал бы — ерунда!”. Начинает укладываться спать. 4-го февраля 1943 г. Утро. Паулюс и Шмидт еще лежат в постелях. Входит Адам. Он уже побрился, привел себя в полный порядок. Протягивает левую руку, говорит: “Хайль!”. Паулюс: “Если вспомнить римское приветствие, то это значит, что вы, Адам, ничего не имеете против меня. У вас нет оружия”. Адам и Шмидт смеются. Шмидт: “По-латыни это звучит — моритури теа салютам (идущие на смерть приветствуют тебя)”. Паулюс: “Совсем как мы”. Вынимает папиросу, закуривает. Шмидт: “Не курите до еды, вредно”. Паулюс: “Ничего, плен еще вреднее”. Шмидт: “Надо набраться терпения”. Встают. Утренний туалет, завтрак. Приезжает майор Озерянский из РО за Шмидтом. Его вызывают на допрос. Шмидт: “Наконец заинтересовались и мной (он был несколько уязвлен, что его не вызывали раньше)”. Шмидт уезжает. Паулюс и Адам ложатся. Курят, потом спят. Затем ждут обеда. Через пару часов возвращается Шмидт. Шмидт: “Все то же— почему сопротивлялись,не соглашались на капитуляцию и т. д. Говорить было очень трудно — плохая переводчица. Не понимала меня. Так переводила вопросы, что и я не понимал ее. И, наконец, вопрос: моя оценка оперативного искусства русских и нас. Я, конечно, отвечать отказался, заявив, что это вопрос, который может повредить моей родине. Любой разговор на эту тему после войны”. Паулюс: “Верно, я ответил также”. Шмидт: “Вообще все это уже надоело. Как они не могут понять, что ни один германский офицер не пойдет против своей родины”. Паулюс: “Просто нетактично ставить перед нами, солдатами, такие вопросы. Сейчас на них никто отвечать не будет”. Шмидт: “И всегда эти штучки пропаганды — не против родины, а для нее, против правительства и т. д. Я уже как-то заметил, что это только верблюды 1918 года разделяли правительство и народ”. Паулюс: “Пропаганда остается пропагандой! Даже курса нет объективного”. Шмидт: “А возможно ли вообще объективное толкование истории? Конечно, нет. Взять хотя бы вопрос о начале войны. Кто начал? Кто виноват? Почему? Кто может на это ответить?”. Адам: “Только архивы через много лет”. Паулюс: “Солдаты были и останутся солдатами. Они воюют, выполняя свой долг, не думая о причинах, верные при- сяге. А начало и конец войны— это дело политиков, которым положение на фронте подсказывает те или иные решения”. Далее разговор переходит на историю Греции, Рима и т. д. Говорят о живописи и археологии. Адам рассказывает о своем участии в экспедициях по раскопкам. Шмидт, говоря о живописи, авторитетно заявляет, что германская является первой в мире и лучшим художником Германии является... Рембрандт(?!), якобы потому, что Нидерланды, Голландия и Фландрия — “старые” германские провинции. Так продолжается до ужина, после которого ложатся спать. Утром 5-го февраля я получаю распоряжение вернуться обратно в отдел, в связи с передислокацией. Пребывание с генералами окончено.
Предлагаю обсудть затронутые в документе темы разговоров, оценить личные качества каждого его участника и конечно отметить героизм германских офицеров и представителя НКВД. Мне кажется, что каждый из них настоящий герой. Судьба каждого из них трагична.
Разговорами старались себя,как-то отвлечь и развлечь-плен штука тяжелая даже если обращаются хорошо.Паулюс,как и многие германские генералы дистанцирует себя от партии-мы солдаты.А начало и конец войны это дело политиков.По съемке-понятно им это не понравилось.По личности самого Паулюса-в отличии от своего предшественника Вальтера Рейхенау он часто менял решения принятые накануне.
Предлагаю для начала заметить то, что они говорят о начале войны. Есть мнение, что этот документ опровергает ту легенду о ВОВ и Сталинградской битве которую нам написали и продолжают писать. Вкладываю фото интервью после бани. К сожалению текста интервью мне найти не удалось, боюсь, что он высшей степени секретности. Очень интересное выражение лица у девушки. Есть смысл запомнить лица Паулюса и Шмидта, для того чтобы потом не путать их с артистами. А может кто назвать наших журналистов?
Аналогичный топик http://zapravdu.ru/forum/viewtopic.php?f=5&t=3133&p=66020#p66020 К сожалению там много трусов и они долго думают публиковать мои посты или нет.
Есть просьба, помочь разобраться с версией форума За Правду! ( к сожалению в экипировке немцев я ничего не понимаю, хотя и читал в донесениях НКВД, что немцы для зимы 42/43 были экипированы хорошо). Итак версия правдистов: У них ватные брюки были одеты. Если сверху надеть шинель, а не бушлат, то всегда такой вид будет. Это прекрасно знают все, кто носил зимний полевой комплект обмундирования. Фото здесь - http://zapravdu.ru/forum/viewtopic.php?f=5&t=3133&sid=454630cc81e24e61ab780202510275d0 Я знаю, что ватные штаны им были не нужны, но вот лучше всё-таки разобраться были у них для генералов или хотя бы для кого ватные штаны, интересно? А пистолеты на каком боку немцы таскали, могло у них быть сразу два? Ещё прошу посмотреть на левую перчатку Шмидта, кажется пальцы голые. Чего это так? Там не ствол автомата под или за его шинелью, не разберу? Топорщится как-то странно...
У меня в книге есть фото - А.С. Чуянов и М.С. Шумилов в ожидании пленного Паулюса. Ну два упитанных мужика, Чуянов в валенках, Шумилов надраен. Так вот качество для скана не очень, хотелось фото найти не нашёл, может есть у кого?
Вот и попробуйте "оценить личные качества", например, автора этого заявления: И при этом заодно учесть, что именно этот человек в начале декабря распорядился прекратить снабжение пересыльного лагеря военнопленных у с. Алексеевка - "Дулаг-205" - и с 5 декабря смертность от голода достигала 50-60 человек в день, а к моменту освобождения в лагере умерло от голода около 3 000 человек. Судя по всему этот "специалист" по географии и живописи совсем не рассчитывал попасть к русским в плен... Так какие черты можно добавить к психологическому портрету этого весьма неравнодушного к себе - любимому - солдата?:
И какое место самое интересное? Разговоры о начале войны с СССР? Ну да, а мужики-то не знают Особенно Паулюс!!! Особо важно, кто в каких штанах после бани, т.к. разрешение этой загадки, как я понял из поста №7, полностью переворачивает историю Сталинградской битвы))) Почитайте воспоминания Адама послевоенные, по другому посмотрите на их "разговоры" и личные отношения. А так обычный, как сейчас говорится, флуд о том что Рембрант великий германский художник))))
Для того чтобы перевернуть историю, новеллу для идиотов о Ст-ой битве, умному челу достаточно погулять по центру Волг-да сегодня. Но посколько с момента образования Московии у нас умных мало, приходится писать и о мелочах. Теперь про флуд. Флуд генералов рядом с чекистом, это не флуд, а продолжение боевых действий. Будьте умнее и не надо всем писать, что я идиот. Тех кто поумней это насторожит и вынудит читать мои посты внимательней. ЗЫ Обращаю внимание, что пока Паулюс наступает, у наших дачников контраргументов НЕТ !!! Правдисты предали и своего Сталина, когда я им убедительно показал, что Сталин был ПРАВ отрицая возможность германского нападения. Но это не удивительно, они предадут и мать родную если им начальство прикажет.
Про лагерь Дулаг ищите и читайте приказ Паулюса о передаче сов. в/пленных русской стороне. В Нюрнберге об этом тоже было сказано. И Советы обвинения в действия не привели - похоже снимать забоялись. а просто забыли. В гости-плен он не хотел идти, но пошёл, читайте как остальные удивляются тому, что он тоже здесь. Он поступил верно и на сделку с сов. властью не пошёл, хотя это можно понимать по разному. Я скорее всего бы пошёл, офицер обязан воевать до конца.
Разрешите вас разочаровать- я не только гулял по центру Волгограда, но и имел удовольствие там проживать недавно довольно длительное время. Видно ума не хватило, чтобы постигнуть истину германского присутствия в центре Сталинграда в 42-43гг. Паулюс шлангом прикинулся ещё во время пленения, каждый искал свою выгоду из сложившейся ситуации. А что вы с 4 февраля цитировать Тарабрина. Начинайте уж с 31 января вертеть историю вспять- там эти сабжи в основном обсуждают русскую жрачку и оффицианток- вобщем продолжают "воевать"))) no comments...
Fon Traubenbah >Видно ума не хватило, чтобы постигнуть истину германского присутствия в центре Сталинграда в 42-43гг. Давайте без обид, скажу честно и без подколов - Это действительно так и не только с Вами. Позже Я это докажу, а сейчас помогите разобраться с мелочами. Поверьте я буду счастлив если окажусь НЕ прав, постарайтесь меня опровергнуть, а не просто заболтать как сейчас. >Паулюс шлангом прикинулся ещё во время пленения, Ну не надо глупостей плохих пропагандонов. Дураков на Армию не ставят, подчинённые, попав в плен, рядом с ними не стремятся попасть в кадр, как в случае с Паулюсом. >в основном обсуждают русскую жрачку и оффицианток- вобщем продолжают "воевать"))) Вынужден Вас огорчить, в ходе этой болтовни они рассказываю весьма важные вещи и чекист тоже вынужден хитрить... За одно это я бы ему героя дал. Не просто так его грохнули, если я не попутал немного. ДАЧНИК >Похоже, что тамошние обитатели правильно поступают... А куда им деваться, они лучше Вас понимают, что легенда умирает. Вот решили отсрочить её смерть на сутки... Дураки. >Это нечто медицинское. Последний аргумент? Он и был последним при Советах... Вы меня постарайтесь толковыми возражениями уничтожить, плиз! ЗЫ Есть важная причина нормально поспорить - Хоть когда-то, но надо разобраться с этим Сталинградом. Не будет в России нормально пока с ним не разберёмся. Может немцы в эхе есть? Хотя их кажется запугали насмерть, мне смелых не попадалось.
В ЧЁМ опровергнуть??? В том, что Паулюс в ватных штанах, а вместо пальцев у Шмидта "ствол автомата"???Типа это "актёры" из агитбригады и вы их разоблачили??? Действительно, клиника(((
Повторяю свои вопросы по фото: - докажите, что они замерли от чего то другого, а не вида припорошеного тела нашего бойца у дверей штаба Шумилова; - Докажите, что группа немцев БЕЗ оружия; - докажите, что не ствол автомата или чего ещё типа того топорщит полу шинели Адама - Докажите, как предположили историки-правдисты, что ватные штаны типа как у сов. армии, а не пистолеты топорщат шинели на бёдрах; - определите модели транспорта на фото и определите их нац. принадлежность; - поясните зачем три еденицы транспорта, кто где ехал и где в этот момент Хайн; - докажите, что их доставили, а не они сами приехали со своим вооружённым сопровождением. - поясните, почему и зачем у Шмидта на левой перчатке отсутствуют пальцы? Продвинутым поисковикам предлагаю рассказать почему Чуянов в валенках с калошами и Шумилов в надраенных сапогах на фоне покосившегося забора слева от них ждут Паулюса, а не Паулюс ждёт когда его приволокут к Шумилову?
Расскажу о секрете хорошего настроения. Журналисты нарядили Паулюсом одного клоуна, а Шмидтом другого и ржу не могу... А вот что из этого получилось в организованном Шумиловым и компанией в загаженном подвале универмага "штабе Паулюса": Из книги Ласкин Иван Андреевич "На пути к перелому" Ласкин И. А. На пути к перелому. / Лит. редакция Н. С. Винокурова. — М.: Воениздат, 1977. — 344 стр. с илл. (Военные мемуары). Тираж 100000 экз. Наш офицер бесшумно открыл дверь. Окно в продолговатой комнате не было заложено метками с песком. Мы сразу увидели Паулюса. Одетый в шинель, он, заложив назад руки, медленно шагал от двери в противоположную сторону. Я вошел в комнату. Паулюс повернулся к двери и, увидев меня, остановился. За мной в комнату вошли полковники Лукин, Бурмаков, подполковники Мутовин, Винокур, переводчик и немецкий генерал Шмидт. Пятидесятитрехлетний фельдмаршал был выше среднего роста, худощавый, пожалуй излишне прямой, подтянутый, выхоленный. Сейчас лицо его было бледно. Он смотрел на нас усталыми глазами. Я назвал себя и объявил его пленником. Паулюс подошел ко мне и, высоко подняв вверх правую руку, на скверном русском языке произнес: - Фельдмаршал германской армии Паулюс сдается Красной Армии в плен. Мы потребовали передать нам личное оружие. Паулюс ответил, что личного оружия он при себе не имеет, что его пистолет находится у адъютанта. Далее уже на немецком языке Паулюс почему-то счел необходимым и уместным сообщить, что звание фельдмаршала ему присвоено только 30 января, поэтому, мол, он новой формы одежды еще не имеет и представляется в форме генерал-полковника. - Да вряд ли теперь новая форма мне и понадобится, - добавил он, как нам показалось, с горькой усмешкой. Я потребовал предъявить документ, удостоверяющий личность командующего армией. Фельдмаршал заявил, что у него имеется только солдатская книжка, тут же вынул ее из внутреннего кармана кителя и подал мне. Заглянув в книжку и не найдя в ней, кроме записи "Фридрих Паулюс", никаких других пометок, в том числе и фотокарточки, я вернул ее владельцу. Потом наша делегация кратко обменялась мнениями по поводу сложившейся обстановки. Зная, что некоторые гитлеровские генералы уже совершали самоубийство, чтобы не попасть в плен, мы решили проверить карманы Паулюса. Это сделал подполковник Мутовин. Паулюс хотя вначале несколько и удивился, но все же воспринял процедуру как должное, не выразив возражения. Сообщив Паулюсу, что наши ультимативные требования о капитуляции немецких войск генералами Шмидтом и Росске выполнены только в отношении южной группы войск, мы потребовали от него немедленно отдать приказ о прекращении огня войсками северной группы 6-й армии и сдаче ее войск в плен. Паулюс ответил, что о всех условиях капитуляции он проинформирован начальником штаба и с ними согласен. Относительно капитуляции северной группы он заявил, что его армия рассечена на две изолированные группы, не имеет связи с северной группой и что в таких условиях единое командование всей армии невозможно. - Поэтому, - сказал Паулюс, - я снял с себя обязанности командующего армией и поручил командование северной боевой группой командиру одиннадцатого армейского корпуса генералу Штреккеру и южной - командиру семьдесят первой пехотной дивизии генерал-майору Росске. Следовательно, вопрос о капитуляции должен решаться командующим каждой группой в отдельности, а по штабу армии - его начальником генерал-лейтенантом Шмидтом. Несмотря на наши требования и сообщение о том, что доставку приказа фельдмаршала в северную группу о прекращении огня мы берем на себя, Паулюс стоял на своем. Он, видимо, по-прежнему считал себя связанным приказом Гитлера, запрещающим капитуляцию. Затем, перепроверяя показания Шмидта, мы потребовали от Паулюса передать нам шифровки высшего командования и другие оперативные документы, а также сообщить о содержании последних распоряжений Гитлера и фельдмаршала Манштейна. Паулюс, как и раньше Шмидт, ответил, что все шифровки, карты и другие оперативные документы по указанию начальника штаба сожжены. Что касается последних распоряжений Гитлера, то в них повторялось требование продолжать упорно, до последних возможностей, удерживать позиции и ждать подхода к Сталинграду группы Манштейна. После этого Паулюс обратился к нам с просьбой, чтобы все пленные генералы и офицеры были размещены отдельно от солдат и чтобы у них были оставлены форма одежды и холодное оружие. Он передал нам список генералов и некоторых старших офицеров и кроме этого просил оставить при нем первого адъютанта полковника Адама. Мы заявили, что вопросы размещения пленных генералов и офицеров будут решены позднее, а полковнику Адаму позволили оставаться при фельдмаршале. Паулюсу было разрешено взять с собой все личные вещи. На наш вопрос, готов ли фельдмаршал к отъезду, Паулюс ответил, что все необходимые указания и штабу армии, и войскам им были отданы своевременно, и теперь он готов к отъезду. На этом, собственно, и были закончены все принципиальные вопросы о капитуляции 6-й армии. В разговоре с нами, в отличие от генерала Шмидта, который на каждый наш вопрос или требование реагировал недоверчиво, тревожно, Паулюс держал себя внешне спокойно. И наши офицеры и солдаты вели себя безукоризненно выдержанно. Они чувствовали в себе силу и действовали уверенно и спокойно. ... Затем генералу М. С. Шумилову представился Паулюс, Вскинув правую руку вперед и вверх, он сказал по-русски: - Фельдмаршал германской армии Паулюс сдался войскам Красной Армии в плен. Я заметил, что руки его дрожат, левая часть лица нервно дергается. Во всем его поведении чувствовалась растерянность. За ним назвал себя генерал-лейтенант Шмидт. В его глазах был испуг. Встретившись впервые с группой советских генералов, он с тревогой поглядывал то на одного, то на другого из них. Командарм М. С. Шумилов был внешне суров и как-то по-особому торжествен. Он предложил Паулюсу и Шмидту раздеться. Пока полковник Адам подхватывал их шинели, генерал Шумилов довольно громко сказал: - Вас пленили войска шестьдесят четвертой армии, которые дрались с вашей шестой и четвертой танковой армиями, Начиная от Дона, Аксая и до конца битвы под Сталинградом. Вы хотели нас окружить и разбить. Но окружили и разбили мы вас... Прошу садиться. И вот командующие двух сражавшихся друг против друга армий - 64-й советской и 6-й немецкой - сели за один стол. Шумилов потребовал от Паулюса предъявить документы, удостоверяющие, что он командующий 6-й армией. Хотя я еще в подвале универмага смотрел солдатскую книжку, удостоверявшую, что ее владелец - Фридрих Паулюс, имел об этом же подтверждение генерала Шмидта и нашего начальника разведки майора Рыжова, но, по правде говоря, где-то подсознательно тревожила мысль: самого ли Паулюса я привез? Паулюс ответил то же, что и мне в подвале, и передал командарму солдатскую книжку. - А есть ли документ, удостоверяющий, что вы произведены в генерал-фельдмаршалы? - спросил Шумилов. - Нет, - ответил Паулюс. - Приказ фюрера был получен по радио. Но этот факт может подтвердить начальник штаба армии. Шмидт тут же закивал, подтверждая слова Паулюса. - Могу ли я с полной достоверностью доложить высшему командованию о том, что у нас в штабе находится командующий шестой армией фельдмаршал Паулюс? - спросил Михаил Степанович. - Яволь, можно, - кивнул Паулюс. - Кто пленен с вами? - Вместе со мной находятся начальник штаба армии генерал-лейтенант Шмидт и полковник Адам. Имена других генералов и полковников армии переданы в записке парламентеру, - ответил Паулюс. Руки фельдмаршала, лежавшие на столе, дрожали мелкой дрожью, левая половина лица продолжала подергиваться. Но он все же старался держать себя спокойно. А генерал Шмидт непрерывно бросал испуганные взгляды то на Шумилова, то в сторону, то на графин с водой, стоявший перед ним, и беспокойно перебрасывал руки со стола к себе на колени и обратно. ... После этого фельдмаршал Паулюс, генерал Шмидт и полковник Адам были приглашены на обед. За столом Паулюс весьма осторожно прикасался и к содержимому в бокале, и к еде. На вопрос Шумилова, почему фельдмаршал так осторожен к пище, Паулюс ответил, что за последнее время он очень мало ел и сейчас боится перегрузить желудок. А генерал Шмидт совсем не пил и почти ничего не ел, очевидно боясь быть отравленным. И за столом у командарма и во время обеда он не проронил ни слова. Жестокий и надменный фашист, он теперь выглядел жалким, затравленным волком. Совершенно по-особому и как-то независимо от своего начальства вел себя адъютант Паулюса полковник Адам. И в выпивке и в еде он себя не ограничивал. Развязнее стал и его язык. По окончании обеда я спросил его, почему генерал Шмидт все время молчит. - Шмидт хорошо знает, что побежденные должны молчать, - ответил Адам. Не знаю писалась ли от этой истории британская королева со всем своим выводком и Черчилем в придачу, а я просто ржу читая про героев шумиловцев и наблюдая внимательных посетителей бендюги в универмаге Волгограда. PS Кажется похожая история, но уже в Москве ( комменты ) - http://svpressa.ru/society/article/60381/?from=0
