Листовка - письмо от 10 октября 1941 года защитников Ханко Маннергейму. Парень он наполовину русский, так что письмо на русском. фотокопия с оригинала, который сохранил защитник Ханко Аркадий Танкеев - дед моего коллеги. Я рыдаю З.Ы. Сорри за разрешение, есть огромный скан в качестве, скинут - ресайзжу и повешу.
Да и не столько за себя тревожился Гангут, сколько за Москву. На перешейке, на островах участники обороны слышали, как орали на той стороне радиорупоры: "Германские войска завтра войдут в Москву! Ваше сопротивление бессмысленно, бросайте оружие, сдавайтесь в плен!" К гангутцам обратился со специальным посланием сам барон Маннергейм. "Доблестные защитники Ханко!" - такими необычными словами начиналось послание. Дальше барон заверял гангутцев, что высоко ценит их воинскую доблесть, но, поскольку положение безнадежно, призывал прекратить сопротивление и сдаться в плен, обещая хорошее обращение. В редакцию пришел инструктор политотдела Полещук: - Братцы, надо составить ответ Маннергейму! Идея вызвала энтузиазм. Было решено выдержать ответное послание в духе "письма запорожцев турецкому султану". И оно получилось хлестким, в выражениях не стеснялись. Пророков снабдил "манифест" такими рисунками, что смотреть на них без смеха было невозможно. Говорили, что даже наш суровый командир базы генерал Кабанов засмеялся, когда ему показали "манифест". Отпечатанный, уж не помню каким тиражом, "ответ Маннергейму" разведчики доставили на территорию противника и, кажется, еще разбрасывали его с самолета. Мы не верили финским радиоголосам. Невозможно было поверить. Но с подмосковных полей приходили тревожные сводки. Оборона Ханко по масштабу и историческому значению конечно же несравнима с гигантской битвой под Москвой, но вдруг они оказались рядом, в одной газетной строке. http://nauka.relis.ru/25/0504/25504110.htm
Понравилось. Как раз в русском духе Очень ржал над строчкой "Кавалеру Блиллиантового, Железного и Соснового креста" Где-то на форуме было подобное "Письмо Гитлеру от Пинских партизан"... Вот там вообще полный ржач Слов нет - одни маты (половину из которых я даже еще не слышал). Да еще и в стихотворной форме.
Солдаты там с голодухи развлекались. Жрать было уже нечего. А финны на той стороне варили кашу и звали поесть. Вот политотдел и придумал фишку.
Эта реликвия в 50-х годах как раз и хранилась вместе с листом на ктором был текст ответа запорожских казаков турецкому султану
Вот воспоминания женщины о Дудине друге моего отца Многообразие войны В нашей Овсянской библиотеке работает милая, добрая женщина под названием Люба. Она была тринадцатым ребенком в семье, и отца ее, согласно закону, отпустили домой из армии во время войны. Это первый случай, узнанный мною за жизнь мою о той великой гуманности, о которой колоколили со всех сторон наши благодетели и отцы. Чаще приходилось сталкиваться и слышать об ужасных делах, творившихся во время войны. Как правило, обезглавливали семьи, забирали в армию и посылали на фронт кормильца, старших девчонок мобилизовывали на военные заводы и номерные предприятия, подростков — в ФЗУ, где они дозревали до призывного возраста. Какой надлом, какая надсада ложилась на плечи русских женщин, которые про себя потом пели: «Я и трактор, я и бык, я и баба, и мужик». Даже немцы, прибегшие к тотальной мобилизации лишь в конце войны, поражались той жестокости, что свирепствовала повсеместно в стране Советов по отношению к своему народу. И что оставалось делать мудрым вождям и полководцам, как спасать свои шкуры, когда они за одно лето провоевали половину страны и сдали в плен регулярную, на горе, бесхлебье и бесправье взращенную армию. Вот и воевали до упаду, до полного изнеможения. Часто — с марша в бой, с переброски орудий на прямую их наводку без рекогносцировки, привязки, где и с необорудованными огневыми позициями, танки с полузаправкой, с пятью, семью снарядами — в огонь, вперед, лишь бы час, день продержаться, хоть ненадолго врага остановить. А где-то подростки, дети почти, старики и изможденные женщины точили на станках болванки, ковали, варили и собирали железные машины, сверлили стволы, валили лес, заготавливая древесину на приклады винтовок, которые чем дальше в войну, тем хуже становились, стволы не только снаружи, но и внутри плохо отшлифованы, прицельная планка отпадает и теряется, в зарядной коробке слабая пружина — тычь, солдат, пальцем патрон в патронник, в котором после выстрела останется железная жопка патрона, потому как с сорок третьего года стали к пулеметам и винтовкам делать комбинированные патроны, половина меди и половина железа. Но хоть такие винтовки и патроны были, и то слава Богу. Михаил Дудин, царствие ему небесное, замечательный мужик и автор многих превосходных стихотворений и многих, многих едких и разящих эпиграмм, был морским пехотинцем и воевал в самых адских местах Ленинградского фронта, в том числе на гибельном «пятачке». Так вот, Миша Дудин потряс меня рассказом о том, как воевали снятые с кораблей моряки. Где-то на Пулковских высотах или под ними довелось идти в атаку морякам, снятым с линкора. А что у них на линкоре за личное оружие? Офицерское — кортики да маузеры иль браунинги и винтовки сэвэтэ у матросов, полуавтоматы наши, хваленые, годные для парадов, но не для боя в окопах, да еще на холоду, но и такие винтовки да пистолеты вахтового и парадного назначения были далеко не у всех моряков, патронов по обойме, а задача поставлена четко и твердо: пойти на врага, достичь его окопов и отобрать оружие. И морячки наши, сами себя вздрючившие похвалами о бесстрашии своем и несгибаемости, в песнях воспетые, в кино заснятые, народом до небес вздетые, комиссарами и отцами командирами вдохновленные, поскидывали с себя бушлаты и в одних тельняшках, с криком «полундра», которого немцы не понимали и не боялись, бросились на врага через поля и высотки, и — самое великое и страшное — часть их достигла фашистских окопов и отобрала у врага оружие. Но уже часть малая, остальная братва осталась лежать на земле, и до самых снегов пестрели поля и склоны высот тельняшками. В одном месте моряки шли в атаку через большое поле, засаженное капустой, и, когда настали голодные времена в блокадном Ленинграде, полуголодные моряки ночью ползали на капустное поле, и иногда им удавалось принести вилок-другой в окопы. Разумеется, поле капустное было пристреляно немцами, и тут они выложили еще много наших, воистину отважных ребят, которые раздевали убитых, снимали с них бушлаты, количество полосатых трупов добавлялось и добавлялось на поле брани. Весной, когда морячки вытаяли, смотреть было невозможно на землю — вся она была полосата от тельняшек, мечты и радости многих и многих советских ребятишек. «Вот ты, земляной человек и работник творческого труда, не вылазишь из тельняшки, как Гриша Поженян, тепло тебе в ней и мягко, а я не могу носить тельняшку с тех самых пор, — говорил Михаил Дудин, и, помолчав, глядя в сторону, неунывный этот человек горько добавил: — А потом их, морячков, хоронили, ты, окопный землерой, можешь себе представить, что и как там хоронили, их кости и тлелое мясо просто с клочьями тельняшек сгребли в земляные ямы, называемые красиво, одухотворенно — братскими могилами. О-о, прости нас, Господи, тайно верующих, к Богу подвигающихся коммунистов и всех страждущих, прости. Они не виноваты в том, что им выпало на долю жить мужественно и умереть геройски. Перед Богом все мы мученики, и живые, и мертвые...» Никогда больше, никогда веселый человек, шутник, хохмач Михаил Дудин не говорил со мною о войне, даже приближения к этому разговору избегал. Трудно все-таки копаться в старых, кровоточащих ранах и не надо бы уж так громко хвастаться тем, как трудно жилось народу нашему в войну и какой ценой досталась нам победа. Каждая следующая годовщина, парад и веселье по случаю Победы нашей уже ничего, кроме неловкости, горечи в памяти и боли в сердце, не вызывают. 22 сентября 2000. с. Овсянка.
Оборона: полуостров Ханко В начале войны обороной полуострова Ханко руководил генерал-лейтенант Кабанов С. И. [41/20]. "По мирному договору 1940 полуостров был передан Советскому Союзу в аренду на 30 лет. Военно-морская база (далее ВМБ) на Ханко была создана с целью защиты входа в устье Финского залива и укрепления обороны дальних подступов к Ленинграду. К началу Великой Отечественной войны в состав ВМБ Ханко входили: 8-я отдельная стрелковая бригада, погранотряд, инженерно-строительные части, дивизионы и батареи береговой зенитной артиллерии (95 орудий калибром от 37 до 305 мм), авиагруппа (20 самолетов), охрана водного района (7 катеров охотников и 16 вспомогательных судов). Общая численность гарнизона 25 тысяч человек. Командир ВМБ - генерал-майор С. И. Кабанов. Перед нападением фашистской Германии на СССР финское командование для быстрого захвата Ханко сформировало ударную группу "Ханко" (около 2-х дивизий), поддерживаемую береговой и полевой артиллерией, авиацией и флотом. С началом войны территория ВМБ подвергалась налетам авиации противника, а с 26 июня и артобстрелу. 1 июля 1941 противник (3 пехотных полка, 153 ор. из ударной группы "Ханко") при поддержке авиации и флота пытался штурмом овладеть ВМБ, но гарнизон Ханко отразил все атаки. Началась длительная осада Ханко, сопровождающаяся систематическим артобстрелом (2-6 тысяч снарядов и мин в сутки) и ударами авиации. Советский гарнизон вел активную оборону, высаживая морские десанты на близлежащие острова (с 5 июля по 23 октября были захвачены у противника 19 островов). После оставления Таллина (28 августа 1941) положение гарнизона Ханко осложнилось. Приближение ледостава создало новые трудности. Обстановка под Ленинградом не позволяла усилить ВМБ. Поэтому Ставка решила эвакуировать гарнизон Ханко. Несмотря на тяжелые условия, в которых проводилась эвакуация (оба побережья Финского залива находились в руках противника, здесь действовали его легкие силы флота и авиации, были выставлены плотные минные заграждения и т.п.), она завершилась успешно. С 26 октября по 2 декабря их ВМБ ушло 9 конвоев. В Ленинград было доставлено свыше 22 тысяч человек с вооружением техникой и продовольствием." [52/356]. Из воспоминаний Ивана Ивановича Федюнинского, в начале войны командовавшего 15-м стрелковым корпусом 5-й армии Юго-западного фронта. "В это же время (октябрь 1941 - В.Ж.) Военному совету Ленинградского фронта пришлось заняться гарнизоном полуострова Ханко. Моряки стойко защищали советскую военно-морскую базу в Финляндии. В течение четырех месяцев войны враг не смог сломить из сопротивления. Барон Маннергейм, потеряв надежду силой овладеть островом, обратился к советским морякам с призывом сдаваться в плен. В своем письме он рассыпал похвалы героизму моряков и старался убедить их в бесполезности дальнейшего сопротивления. В ответ герои Ханко подготовили Маннергейму письмо, составленной в духе послания запорожцев турецкому султану. Письмо было украшено незамысловатыми, но весьма ехидными рисунками. У меня сохранилась фотокопия этого любопытного сочинения, которое было отпечатано в виде листовки в тысячах экземпляров и заброшено на территорию противника. Письмо это своеобразное. В нем много озорства, русской удали, но еще больше гнева, ненависти к врагу и несокрушимой веры в свои силы, в нашу победу. Вот почти полный его текст: "ЕГО ВЫСОЧЕСТВУ ПРИХВОСТНЮ ХВОСТА ЕЕ СВЕТЛОСТИ КОБЫЛЫ ИМПЕРАТОРА НИКОЛАЯ, СИЯТЕЛЬНОМУ ПАЛАЧУ ФИНСКОГО НАРОДА, СВЕТЛЕЙШЕЙ ОБЕР-ШЛЮХЕ БЕРЛИНСКОГО ДВОРА, КАВАЛЕРУ БРИЛИАНТОВОГО, ЖЕЛЕЗНОГО И СОСНОВОГО КРЕСТА БАРОНУ фон МАННЕРГЕЙМУ Тебе шлем мы ответное слово! Намедни соизволил ты удостоить нас великой чести, пригласив к себе в плен. В своем обращении вместо обычной брани ты даже льстиво назвал нас доблестными и героическими защитниками Ханко. Хитро загнул, старче! Всю темную холуйскую жизнь ты драил господские зады, не щадя языка своего … Но мы народ не из нежных, и этим нас не возьмешь. Зря язык утруждал. Ну, хоть потешил нас, и на этом спасибо тебе, шут гороховый. Всю жизнь свою проторговав своим телом и совестью, ты … торгуешь молодыми жизнями финского народа, бросив их под вонючий сапог Гитлера. Прекрасную страну озер ты залил озерами крови. Так как же ты, грязная сволочь, посмел обращаться к нам, смердить наш чистый воздух? Не в предчувствии ли голодной зимы, не в предчувствии ли взрыва на родного гнева, не в предчувствии ли окончательного разгрома фашистских полчищ ты жалобно запищал, как загнанная крыса? Короток наш разговор. Сунешься с моря - ответим морем свинца! Сунешься с земли - взлетишь на воздух! Сунешься с воздуха - вгоним в землю! Красная Армия бьет вас с востока, Англия и Америка - с севера, и не пеняй, смрадный иуда, когда на твое приглашение мы - героические защитники Ханко - двинем с юга! Мы придем мстить. И месть эта будет беспощадна! До встречи, барон! Гарнизон Советского Ханко. Месяц октябрь, число 10, год 1941"" [43/63]. В отличие от данных из Советской Военной Энциклопедии, И.И. Федюнинский в мемуарах свидетельствует, что гарнизон Ханко был вывезен одним рейсом КБФ.
