Очередной советский миф или правда? Пионер Костя Кравчук и знамена 968 и 970 стрелковых полков.

Не знаю куда разместить. Если не туда, модеры переместите.

Давайте обсудим.

Случайно попалась на глаза история. Вроде все красиво. Пацан герой. Но присмотрелся к номерам стрелковых полков , чьи знамёна сберёг в Киеве Костя Кравчук с 19 сентября 1941 года по освобождение Киева в 1943 году. 968 СП и 970 СП 255 СД в 1941 году никак не могли проходить через Киев, так как были сформированы в августе 1941 года в Павлограде и затем воевали в Днепропетровске и Днепропетровской области. Полки и дивизия воевали до августа 1942, не были расформированы из-за утери знамён, погибли в Барвенковском котле 1942 года. Что это? Очередная советская пропаганда 1944 года?

 

Как погибла 255-я дивизия.


В боях за Днепропетровск

Генерал-майор запаса И. ЗАМЕРЦЕВ

В своих воспоминаниях мне хотелось бы рассказать о событиях начала войны, о людях одной дивизии, об их отваге и мужестве, беззаветном служении Родине. В тяжелую пору наших поражений они не пали духом, они верили в победу, они ковали ее.

К августу 1941 года на юге кашей страны создалась очень сложная обстановка. Пламя войны распространилось до Днепропетровска, стоявшего на пути врага к Донбассу.

Для обороны Днепропетровска и прикрытия подступов к Донбассу по решению Ставки в спешном порядке формировались несколько соединений, в том числе и 255-я стрелковая дивизия (в состав 255-й стрелковой дивизии входили 968, 970, 972-й стрековые и 811-й артиллерийский полки).

Приказ о назначении командиром этой дивизии я получил от командующего Одесским военным округом генерал-полковника Я. Т. Черевиченко.

После назначения меня командиром дивизии я встретился с представителем Ставки комбригом Яном Петровичем Дзенитом. Он сообщил мне, что из кадровых командиров будут назначены и прибудут через несколько дней только начальник штаба и комиссар дивизии, командиры и комиссары полков. Остальных командиров необходимо было подобрать из запаса, а также из прибывавших выпускников военных училищ.

В последующем мне неоднократно приходилось встречаться с товарищем Дзенитом. При решении всех сложных вопросов в тревожной обстановке тех дней Ян Петрович всегда оставался необычайно спокойным. Мы никогда не слышали от него ни грубого слова, ни окрика, но он строго требовал выполнения приказа Ставки о сроках развертывания частей и готовности дивизии к боевым действиям. Старый коммунист и опытный военачальник, он положительно влиял на ход событий. Мне запомнился такой эпизод. Наши части испытывали острый недостаток в автотранспорте. Получить автомобили из народного хозяйства не представлялось возможным. И вот на одной из дорог к Днепропетровску показалась большая колонна легковых и грузовых автомашин. Они направлялись в тыл с семьями руководящих работников Львовской области. Представитель Ставки принял решение: машины передать нам, а эвакуируемых пересадить на поезд. Сразу нашлись жалобщики. Не прошло и часа, как Дзенит был вызван по телефону Сталиным. Однако, узнав, в чем дело, он одобрил решение Яна Петровича. Для нас особое значение имело распоряжение комбрига о смелом подходе и изысканию на месте вооружения и боевой техники, в которых дивизия испытывала острую нужду. В соответствии с его указаниями мы снимали с отходящих в глубь страны эшелонов оружие и амуницию, что сокращало сроки подготовки частей к бою. Например, наш 968-й стрелковый полк был вооружен за счет техники, снятой с эшелонов. Несмотря на большую занятость, Я. П. Дзенит неоднократно бывал в частях 255-й стрелковой дивизии, придирчиво следил за ходом развертывания и организацией учебы с прибывающим пополнением. Перед своим отъездом в Москву, в связи с назначением на другую должность, он еще раз проверил положение дел в нашей дивизии.

На прощание Ян Петрович сказал мне: "За вашу дивизию я спокоен и доложу в Ставке, что она вполне боеспособна".

Формирование дивизии осуществлялось в условиях непрерывных налетов немецкой авиации. Однако личный состав на укомплектование частей поступал организованно, что свидетельствовало о слаженной и четкой работе органов местной власти. В первые дни формирования к нам ежедневно прибывало несколько колонн. Все они прибывали во главе с командирами, у которые имелись списки на весь личный состав и необходимые данные о каждом мобилизованном, что позволяло быстро распределять их по частим и подразделениям.

Большую помощь нам в формировании дивизии оказал Днепропетровский обком КП(б)У и его секретари Семен Борисович Задионченко и Леонид Ильич Брежнев. По постановлению обкома партии для укрепления партийной прослойки среди рядового состава подразделений были мобилизованы сотни коммунистов. Многие из них в последующем были выдвинуты на командные и политические должности. Так, в 968-м стрелковом полку секретарь комсомольского бюро полка В. М. Карнаух был назначен начальником штаба этого же полка. В 970-м стрелковом полку коммунист Н. А. Найденов был выдвинут на должность политрука роты и успешно справлялся со своими обязанностями. В числе мобилизованных коммунистов в 811-й артиллерийский полк был направлен политбойцом студент 5-го курса Днепропетровского университета Н. Р. Миронов. Почти во всех частях секретари партийных и комсомольских бюро были выдвинуты из прибывшего с пополнением партийного актива.

Днепропетровский обком партии проявил большую заботу и о материальном обеспечении войск, особенно средствами борьбы с танками врага. Когда выяснилось, что наши части не имеют бутылок "КС" - в то время одного из важных средств борьбы с танками противника, по указанию обкома было организовано изготовление этих средств на Павлоградском водочном заводе. Много было и других жизненно важных вопросов, которые нам пришлось решать в тот период с Днепропетровским обкомом партии. Наши просьбы всегда выполнялись своевременно.

Для повышения политико-морального духа частей и подразделений много сделал политотдел дивизии, возглавляемый батальонным комиссаром М. А. Лазаревским. С первого дня формирования во всех подразделениях были созданы первичные партийные организации. Работу партийных, комсомольских организаций и всего политаппарата дивизии направлял принципиальный и энергичный комиссар дивизии полковой комиссар А. С. Мухортов.

Его знали и уважали все бойцы и командиры дивизии за храбрость, мужество и умение поддержать дух бойцов и командиров.

Перед нами сразу же встал вопрос о том, как лучше организовать обучение личного состава и за короткий срок сколотить подразделения. Огромную работу в этой области проделал штаб дивизии. Возглавлял его майор М. И. Петров, способный и инициативный командир.

Очень трудно было при недостатке средств вооружить и обмундировать дивизию. Командование дивизии решило не распылять оружие, а обеспечить им вначале хотя бы один 968-й стрелковый полк. Другие части вооружались по мере поступления оружия.

Благодаря дружным усилиям всего коллектива уже 12 августа 1941 года приказ командующего резервной армией был выполнен и 968-й стрелковый полк отправлен в район станции Баглей (Днепродзержинск) на усиление танковой бригады полковника Пушкина, которая, по сообщению штаба армии, уже вела там бой с передовыми частями противника.

14 августа наш 968-й стрелковый полк, возглавляемый майором В. Г. Врубелем и комиссаром полка батальонным комиссаром А. В. Столяровым, вступил в бой с захватчиками в районе ст. Баглей и совместно с другими частями прикрыл северо-западные подступы к Днепропетровску.

Первому бою с фашистами мы придавали исключительное значение. От его успеха во многом зависела боеспособность всей дивизии в дальнейшем - удачный бой вселял уверенность в наши силы и неминуемый разгром немцев. К сожалению, тогда в наших рядах находились отдельные бойцы и даже командиры, которые переоценивали силы немцев и недооценивали собственные силы. Посоветовавшись, мы решили, что с полком должен выехать и комиссар дивизии А. С. Мухортов, В гражданскую войну он был комиссаром полка, пользовался большим авторитетом и имея богатый боевой опыт.

В районе ст. Баглей 968-й стрелковый полк совместно с другими, также спешно выдвинутыми частями, в течение пяти суток вел в окружении непрерывный ожесточенный бой. Стойкость и упорство этого полка в бою были отмечены в оперативной сводке резервной армии от 21 августа 1941 года. В дальнейшем полк вышел из окружения и в течение двух суток сдерживал превосходящие сипы немцев западнее Днепропетровска. В ночь на 22 августа 1941 года его сменили подошедшие части. Полк возвратился в состав дивизии, занял участок обороны на правом фланге дивизии, прикрывая западную окраину Днепропетровска.

13 августа было получено приказание командующего резервной армией генерал-лейтенанта Н. Е. Чибисова срочно выдвинуть еще один стрелковый полк на прикрытие юго-западных подступов к Днепропетровску.

Для этой цели был выделен 972-й стрелковый полк. Он был спешно вооружен за счет других частей, а частично его пришлось вооружать уже в пути. Командовал полком энергичный офицер, недавно окончивший академию им. Фрунзе майор Николай Григорьевич Лященко. За спокойный, уравновешенный характер, внимательное и заботливое отношение к людям его сразу полюбили все бойцы и командиры. Н. Г. Лященко пользовался авторитетом среди товарищей и подчиненных, а командование дивизии относилось к нему с большим доверием. Комиссарам у него был батальонный комиссар С. Е. Пруглов. Штаб полка возглавлял капитан И. И. Воинских.

Вскоре поступило распоряжение вывести на рубеж обороны остальные полки дивизии. Прибывшему с этим распоряжением члену Военного совета армии бригадному комиссару Осину было доложено, что кроме ведущих бой двух полков другие части дивизии еще не имеют оружия. Однако он потребовал выводить невооруженных людей, заявляя, что бойцы смогут брать оружие в боевых порядках у выбывающих из строя бойцов. Командование дивизии не согласилось с этим и просило быстрее доставить нам оружие.

После настойчивых просьб нам все же 15 августа 1941 года доставили оружие для остальных частей, кроме материальной части для артиллерийского полка. Не дожидаясь повторения приказа, дивизия выступила на рубеж обороны, вооружая людей на ходу. Наш 811-й артиллерийский полк вынужден был выступить только с одними винтовками. Правда, накануне выступления нам предложили получить 24 горно-вьючных орудия, но без снарядов. Пришлось от этих орудий отказаться, за что командующий Южным фронтом генерал армии И. В. Тюленев при встрече как следует выругал меня.

Во время моего разговора с командующим фронтом явился начальник артиллерийского снабжения дивизии и доложил, что с отходящего, эшелона работниками артснабжения армии сняты 12 орудий 76-мм и столько же 122-мм гаубиц со снарядами, которые передаются нашему артполку, и что он через два часа будет готов к действию. И. В. Тюленев сказал: "Ваше счастье, желаю успеха в бою". Присутствовавший здесь же командующий резервной армией генерал-лейтенант Н. Е. Чибисов приказал немедленно занять оборону по высотам восточнее реки Мокрая Сура на фронте - справа Селецкая, слева Янбург и не допустить прорыва немцев к городу. "Торопитесь, - добавил он, - как бы вас немцы не упредили".

На месте выяснилось, что 972-й стрелковый полк втянулся в бой с передовыми частями противника, которые он совместно с соседом - 28-й кавалерийской дивизией сдерживал на участке от Антоновка до реки Мокрая Сура.

Оценив обстановку, я приказал этому полку оставаться на месте и прочно удерживать занимаемые позиции, сосредоточив главное внимание в направлении Запорожского шоссе. Правее 972-го полка с небольшим разрывом расположился 970-й стрелковый полк, возглавляемый подполковником Н. К. Ельчаниновым и батальонным комиссаром С. И. Грозовым. Его задачей было не допустить противника я городу, надежно прикрыть Сурско-Литовское шоссе и дорогу Краснополье - Днепропетровск, а также обеспечить огневое взаимодействие с соседом справа и иметь связь с 972-м стрелковым полком. Подошедший 968-й стрелковый полк получил задачу обороняться уступом справа от 970-го полка. Наш артиллерийский полк занял огневые позиции за 972-м и 970-м стрелковыми полками, поддерживая бой каждого из них одним дивизионом. Командный пункт дивизии расположился в четырех километрах восточнее Лоц-Каменка. Заняв боевой порядок, части дивизии стали отрывать ячеечные окопы.

Боевые действия 255-й стрелковой дивизии на подступах к Днепропетровску

Нельзя без горечи не отметить то, что, вступив в бой, мы не были ориентированы в обстановке. Ничего не зная о наших соседях, мы, естественно, не смогли сразу же организовать взаимодействие с ними, о чем свидетельствует такой пример. В тот момент, когда полки 255-й стрелковой дивизии выдвигались для занятия своих позиций, я находился в 3-м батальоне на правом фланге 972-го стрелкового полка и наблюдал, как справа какие-то кавалерийские части в развернутом строю со знаменами двинулись на запад. Вначале было тихо, а затем из-за высоты появились немецкие танки и начали расстреливать этих кавалеристов в упор. Кавалеристов не поддержала даже артиллерия.

На мой вопрос, что это за кавалерия, майор Н. Г Лященко ответил: "Сосед наш", и добавил: "Я пытался с ним связаться, но безуспешно". "Почему же вы не поддержали кавалеристов артиллерийским огнем", - спросил я. "А откуда я знал, что они в конном строю пойдут атаковать танки". Майор рассказал мне об аналогичном случае. Он был очевидцем того, как с тыла к переднему краю шел наш бронепоезд. На большой скорости он промчался в сторону противника, и через некоторое время впереди за высотой послышалась канонада, затем раздался взрыв, прозвучали 5-6 отдельных разрывов и все стихло, Только через часа два стали проходить раненые и здоровые бойцы и командиры, таща на себе пулеметы, снятые с бронепоезда.

20 августа с рассветом стали появляться разведывательные самолеты противника, которые, по-видимому, уточняли группировку наших войск и направление движения подходящих резервов с тыла, а часов в 10 - 10.30 немцы начали интенсивную артиллерийскую подготовку. Затем на позиции 970-го и 972-го полков вражеские бомбардировщики сбросили бомбы. Особенно активно действовала немецкая авиация на участке соседа справа. После удара с воздуха гитлеровцы перешли в наступление.

Первая атака противника, встреченная организованным огнем на участке 970-го стрелкового полка, захлебнулась. Но у нас вызывало тревогу поведение немцев на участке 972-го стрелкового полка. Сразу после артиллерийской подготовки они не проявили активности, но вскоре показались фашистские танки. Один из них подорвался на наших минах. Несколько танков было подбито огнем артиллерии и бутылками с горючей смесью "КС". Хотя атака была отбита, наше положение очень осложнилось. Дело в том, что на участке 972-го стрелкового полка в районе окопов, были скошены посевы и трава, лежало много неубранной соломы. Немцы подожгли эту солому. Образовалась своего рода дымовая завеса. Огонь стал распространяться в окопы, куда бойцы успели натащить соломы. Полк понес значительные потери и вынужден был оставить основные позиции и перешел на запасные, менее оборудованные.

В момент, когда весь участок 972-го стрелкового полка покрылся дымовой завесой, я решил лично ознакомиться с положением на участке полка, Не успел я выйти на гребень высоты, как немцы нанесли новый мощный огневой удар по кургану - самой высокой точке в расположении полка. Когда рассеялся дым, я увидел следующую картину: вокруг кургана много убитых и раненых, а на кургане за станковым пулеметом лежит командир полка майор Лященко и ведет огонь вдоль фронта. И удивительно, что ни у него, ни у второго номера (его адъютанта) ни одной царапины. А вокруг все изрыто снарядами и ни одной живой души. Н. Г. Лященко доложил мне, что фашисты подожгли солому, а когда наши подразделения стали переходить на запасные позиции, пустили вслед за ними свою пехоту, чтобы ворваться в глубину нашей обороны. "Вот я их и остановил", - закончил он.

Немцы действительно залегли. Вскоре огонь с обеих сторон стих. По гребню и скатам высоты были видны отдельные бойцы, приступившие к самоокапыванию. Время клонилось я вечеру. Обсудив создавшееся положение и указав, какие нужно принять меры, чтобы не пустить противника дальше, я возвратился на свой командный пункт.

День 20 августа закончился тем, что немцы в полосе дивизии прорваться не смогли, но причинили ей много вреда. В дивизии было много убитых и раненых. Особенно пострадал 971-й стрелковый полк. За ночь наши части привели себя немного в порядок, зарылись в землю. Были назначены новые командиры вместо выбывших из строя. На наиболее вероятных направлениях движения танков противника саперы установили противотанковые мины и оборудовали новые наблюдательные пункты. К правому флангу 972-го стрелкового полка был выдвинут артиллерийский дивизион.

Начинался второй день боя. Готовясь к отражению новых атак гитлеровцев, мы упустили главное - взаимодействие с соседями. Штаб резервной армии в течение двух с лишним суток оставался безучастным к происходящему и не принял никаких мер для организации взаимодействия между соседними соединениями. Штабы соединений по неопытности из-за слишком напряженных боев и сложности обстановки также упустили этот важный вопрос.

Только к утру 21 августа штаб нашей дивизии установил, что справа занимают оборону днепропетровское артиллерийское училище и 28-я кавалерийская дивизия, которая вела тяжелые бои. Уступом слева на линии Мандриковка, Запорожское шоссе и до Днепра оборонялись подразделения 11-й запасной бригады, но, к сожалению, она имела всего лишь несколько малокалиберных пушек, к тому же их расчеты были наскоро набраны и не подготовлены.

21 августа в полдень немцы снова начали сильную артиллерийскую подготовку на участке 970-го и 972-го стрелковых полков. Нашей артиллерии было дано указание не обнаруживать своих позиций и вести огонь исключительно по атакующим танкам и пехоте противника.

Вскоре гитлеровцы перешли в атаку. Перед передним краем на наших минах подорвалось несколько фашистских танков. Внезапным огнем артиллерии и всех огневых средств дивизии было подбито еще 3-4 танка, а главное, от танков была отсечена и прижата огнем к земле пехота немцев. Такой удар для противника, видимо, оказался неожиданным. Он усилил артиллерийско-минометный огонь и через некоторое время снова и снова пытался атаковать наши боевые порядки, но, не добившись успеха, каждый раз откатывался к исходному положению.

Только в середине дня 22 августа противнику силами до батальона пехоты и 12 - 15 танков удалось потеснить левый фланг 972-го стрелкового полка и вклиниться в оборону на глубину до одного километра. Складывалось тяжелое положение. Было очевидно, что если немцы добьются здесь успеха, то они могут выйти к нам в тыл и отрезать наши части от города и основной магистрали, которую с таким упорством мы защищали в течение этих дней. Никаких свободных резервов у нас не было. Все полки с большим напряжением еле удерживали свои участки. По тревоге были собраны все штабные подразделения - разведывательная рота дивизии, часть состава батальона связи и зенитного дивизиона (без материальной части). Этим силам, разделенным на две группы и поддерживаемым двумя дивизионами 811-го артиллерийского полка, я поставил задачу контратаковать прорвавшегося противника.

Контратаке способствовало одно обстоятельство. В тылу боевых порядков наших полков были большие поля кукурузы, в которой скрывалась не только пехота, но и танки противника. Зайдя в кукурузу, немцы, видимо, потеряли ориентировку; кружили в ней, ведя беспорядочный огонь. Тем временем левофланговые подразделения 972-го стрелкового полка оторвались от противника. Навстречу вышла контратакующая группа во главе с комиссаром дивизии А. С. Мухортовым. Привлеченная для поддержки контратаки артиллерия открыла внезапный огонь, который вместе с огнем наступающей пехоты заставил немцев, попятиться назад. В это время вторая группа под командованием помощника начальника штаба капитана А. П. Дмитриева контратаковала правый фланг врага. Гитлеровцы, не выдержав удара, отошли на свои позиции, оставив на поле боя убитых и четыре подбитых танка.

23 августа немцы не проявляли активности в полосе дивизии. День прошел на фронте дивизии без изменений. На следующий день часов в 9-10 позвонил командующий армией генерал Н. Е. Чибисов. Заслушав мой доклад об обстановке и состоянии частей дивизии, он сообщил, что в мое распоряжение передаются Днепропетровское |артиллерийское училище и запасная бригада. В соответствии с этим решением 255-я стрелковая дивизия и приданные нам новые части составляли левую группу войск армии. Командующий армией обратил мое внимание на то, что положение наших соседей на правом фланге очень тяжелое. Противник там подошел к окраине города. Чибисов спросил, известно ли мне распределение мостов. Я ответил отрицательно. "Вам отводится железнодорожный мост, - сказал он - все базирование, эвакуацию рассчитывайте только на него". После разговора с командующим армией мы сразу же приступили к выполнению его указаний. Время бежало очень быстро. Часов в 14-15 немцы начали атаку, Десятка три танков с десантом пехоты на большой скорости хотели проскочить нашу оборону. Однако, подойдя к противотанковому рву, они вынуждены были остановиться. Сильным огнем из пушек и пулеметов, а также автоматов своей пехоты им удалось прижать нашу пехоту к земле. Часть десанта противника устремилась вперед, а другая начала готовить проходы для танков. Все это происходило в 200—250 м от командного пункта дивизии, на котором в это время находился и представитель Главкома юго-западного направления, бригадный комиссар И. М. Гришаев.

Создалось весьма опасное положение. У нас был только один способ остановить противника: немедленно выдвинуть пушечный дивизион 811-го артиллерийского полка на открытые позиции. Командиру этого полка была поставлена задача, быстро занять новые позиции и уничтожить прорвавшиеся танки противника. Однако командир полка и его начальник штаба категорически отказались выполнить мой приказ. Они считали, что такой приказ противоречит уставу. Дивизионная артиллерия должна использоваться только с закрытых позиций, говорили они. Пришлось немедленно отстранить командира полка от должности. С таким решением согласился и товарищ Гришаев. Командиром полка туг же был назначен командир дивизиона капитан Крейнис, который повторил мой приказ и приступил к его выполнению. Прошло не более 5-7 минут, как дивизион буквально вылетел на гребень и внезапным огнем из 12 орудий подбил сразу 7-8 танков, остальные стали быстро отходить. Как только огонь противника ослаб, наша пехота начала уничтожать бегущих немцев.

Так закончилась танковая атака немцев. Дивизия удержала свои позиции и не позволила противнику продвинуться. Однако потери наших частей в личном составе доходили до 50—60 процентов. Подводя итоги ожесточенных боев за Днепропетровск, штаб резервной армии в оперативной сводке за 28 августа 1941 года отмечал: "255-я стрелковая и 28-я кавалерийская дивизии в течение дня 28 вели упорные бои с превосходящими силами мотомехпехоты и танков противника на фронте Красное Поле, отм. 140, Лоц-Каменка".

А что значит упорные бои с превосходящими силами противника? Это необычайно тяжелая борьба и самоотверженные подвиги наших воинов; тысячи убитых и раненых, сотни незаметных героев, павших смертью храбрых в боях, часто никем и ничем не отмеченных, так как те, кто был рядом с ними, считали это нормальным явлением при выполнении солдатом своего долга перед Родиной.

Около полуночи я получил по телефону приказание генерала Н. Е. Чибисова, в котором говорилось: "На правом фланге армии противник ворвался в город и распространяется к центру. кавдивизия отошла за Днепр. К утру могут быть взорваны мосты, поэтому немедленно выводите дивизию, чтобы к утру быть на левом берегу р. Днепр". Рассуждать было уже поздно, и полкам был отдан приказ отходить через городской парк им, Шевченко на железнодорожный мост. На позициях для прикрытия до рассвета оставлялись разведчики. Часам к 3.30-4.00 25 августа 970-й стрелковый полк, двигавшийся в голове колонны, вступил на мост. В это время появился офицер штаба с приказом командующего 6-й армией Южного фронта. В нем указывалось немедленно вернуться на ранее занимаемые позиции и любой ценой удерживать их.

 

Убедившись, что здесь нет путаницы, я отдал распоряжение, и часам к 4.30-5.00 полки стали возвращаться на оставленные позиции. Немцы, видимо, не знали о нашем отходе и еще не заняли противотанковый ров, только небольшие группы гитлеровцев начали преодолевать ров и распространяться вперед. Но наши передовые подразделения с ходу отбросили немцев и к 7-8 часам подошли вплотную к ранее занимаемым позициям. Я прибыл на свой наблюдательный пункт. Артиллерия уже стала располагаться на оставленные ею огневых позициях; одна из батарей открыла огонь, поддерживая разведроту, которая раньше прикрывала отход полков, а теперь расчищала путь их возвращения.

В этот момент снова последовал приказ немедленно и как можно быстрее отходить на левый берег Днепра по тому же маршруту. Да, легко сказать отходить. А как? Не так-то просто днем уйти от противника, с которым части ведут бой, находятся в непосредственном соприкосновении. Но приказ надо было выполнять. Нам удалось сравнительно организованно вывести полки из боя и занять оборону по восточному берегу Днепра.

Первые схватки с врагом в боях под Днепропетровском были серьезным испытанием для бойцов и командиров дивизии. Между ними установилась настоящая боевая дружба. Они узнали, в чем сила и слабость немцев. Сделали выводы и для себя. От танков не бегай - не убежишь, в окопе же они на страшны, бей их всеми имеющимися у тебя средствам. Не оставляй своего места без приказа, не бросай друга в беде.

После захвата Днепропетровска немцы стремились во что бы то ни стало расширить свой плацдарм в района Нижнеднепровска. Командование 4-й армии делало все для ликвидации переправляющегося противника. Именно этим обстоятельством и можно объяснить то, что немцы на фронте 255-й стрелковой дивизии и других соединений, располагавшихся южнее Нижнеднепровска, в течение двух-трех дней не делали серьезных попыток переправиться на левый берег Днепра.

Наша дивизия, используя эту передышку, укрепляла свою оборону. Фронт дивизии составил около 20 км.

Оборона 255-й стрелковой дивизии на левом берегу Днепра

Ячеечная система окопов, которую мы применяли в боях на подступах к Днепропетровску в соответствии с требованиями устава того времени, оказалась на практике непригодной. При такой системе командир не мог влиять на всех бойцов. Боец или группа их были оторваны друг от друга. Не чувствуя влияния командира и локтя товарища, часть бойцов терялась или просто пугалась огня танков противника, укрываясь в свои лунки-ячейки. Управлять же в этом случае под огнем танков противника было невозможно. Кроме того, мы несли неоправданные потери в командирах, пытавшихся связаться с каждой ячейкой. Теперь эти недостатки стали устраняться. Вся пехота отрывала траншеи на взвод-роту, которые связывались между собой ходами сообщения или переходами. Делались блиндажи для укрытия и НП. Все, от командира до бойца, знали, кто за что отвечает, кто кого поддерживает. Первые дни многому научили наших бойцов и командиров, а поэтому к созданию обороны во всех звеньях теперь стали подходить творчески, учитывая условия местности и сложившуюся боевую обстановку.

В наступательных действиях гитлеровцев временно наступила пауза. Они почему-то долго топтались на захваченном в районе Нижнеднепровска плацдарме. Но наши бойцы и командиры не хотели мириться с тем, что фашисты хозяйничают в Днепропетровске. У вcex появилось стремление к активным действиям. Это особенно стало заметно после того, как к нам прибыло пополнение рядового и сержантского состава из госпиталей и днепропетровских рабочих, которые ежедневно осаждали командиров и комиссаров частей просьбами разрешить им небольшими группами в ночное время наносить удары по тем или иным объектам в тылу врага.

Мы решили поддержать эту инициативу. О своем намерении доложили командующему 6-й армией генерал-майору Р. Я. Малиновскому. Он одобрил наши предложения и санкционировал формирование двух отрядов силою на менее двух батальонов каждый. Для поддержания отрядов привлекалась вся артиллерия дивизии. Для подготовки к бою была дано всего несколько часов с 14—15 до 23.00. Один отряд составили добровольцы, второй - два батальона 968-го стрелкового полка во главе со своим командиром и комиссаром. В 23.00 12 сентября 1941 года отряды должны были начать свои действия. Для помощи командованию дивизии в организации отрядов прибыли секретари Днепропетровского обкома Семен Борисович Задионченко и Леонид Ильич Брежнев, которые совместно с командованием дивизии подробно обсудили план предстоящих действий, а товарищ Брежнев, кроме того, решил ознакомиться с настроением личного состава отрядов. Бойцы (добровольцы) немедленно окружили Л. И. Брежнева. Леонид Ильич продолжительное время беседовал с ними. Наконец была дана команда становиться для движения на исходный рубеж к переправе. Переправа через реку Самару осуществлялась с 24 до 3 часов ночи на подручных средствах: рыбацких лодках и наспех сколоченных из досок плотах. Противнику удалось обнаружить начало наших действий. Он открыл по переправлявшимся отрядам огонь из пулеметов и минометов, а с рассветом над районом переправы появились фашистские бомбардировщики. Однако, несмотря на упорное сопротивление врага, наш первый отряд отбросил немцев и быстро стал продвигаться к Нижнеднепровску. Второй отряд задержался несколько дольше на переправе. К утру бой разгорелся на окраине Нижнеднепровска. Немцы были вынуждены снять часть сил с главного, новомоскоского направления и подтянуть сюда танки. С рассветом отряды попали под фланговый огонь фашистов с правого берега Днепра. Учитывая невыгодное положение отрядов, командование дивизии приняло решение отвести их под прикрытие огня своей обороны, тем более что одна из главных задач отрядов - отвлечь часть сил противника с главного направления была выполнена.

В этом бою каждый боец дрался не на жизнь, а на смерть. Пример беззаветной храбрости и мужества показывали коммунисты. Так, политбоец Н.Р. Миронов, назначенный перед боем политруком взвода, своей отвагой и смелостью увлекал бойцов вперед на врага. А когда наши подразделения получили приказ отходить, группа бойцов под командованием Миронова преградила путь танкам противника. В неравном бою группа подбила два фашистских танка, которые пытались огнем и гусеницами уничтожить отходившую роту. Вражеские танки были на время остановлены, чем воспользовались наши подразделения и переправились через реку Самара.

После этого боя Н. Р. Миронов был назначен политруком батареи, а затем комиссаром дивизиона 811-го артиллерийского полка. За личную храбрость, проявленную в бою, командование дивизии и армии представило его к правительственной награде и присвоению офицерского звания. Военный совет фронта присвоил Н. Р. Миронову внеочередное звание старший политрук и наградил его медалью "За отвагу". Через несколько месяцев он был выдвинут на должность старшего инструктора политотдела дивизии. На новой работе Миронов проявил инициативу, часто бывал в частях и пользовался большим уважением среди бойцов и командиров. Он неоднократно лично участвовал в боях дивизии и в одном из них был тяжело ранен. После излечения в госпитале Н. Р. Миронов снова вернулся в нашу дивизию.

В другом отряде при отражении атаки фашистских танков политрук роты Н. А. Найденов с группой бойцов поджег один из них, а другие были остановлены гранатами. В этом бою он был тяжело ранен. Из-под немецкого танка его вытащила медсестра Сара Локшина и вброд перенесла через реку к медпункту, где он умер. Много было таких героев в этом бою, где один дрался за пятерых.

В первых боях дивизии исключительную организованность, неутомимость и большую заботу о людях проявили медицинские работники - командир медсанбата дивизии Вениамин Матвеевич Лащевкер, отличный специалист и замечательный человек хирург Скаянник, хирургическая сестра Соня Ларионова, эвакуатор медсанбата Катя Квач и многие другие.

14 сентября 1941 года немцы при поддержке танков и бронетранспортеров попытались переправиться на левый берег Самары, но били отбиты. В дальнейшем наша дивизия была отведена на рубеж реки Орель; вела арьергардные бои на изюмском направлении и отошла за Северный Донец, где гитлеровцы были остановлены осенью 1941 года.

В заключение хотелось бы указать на некоторые особенности боев за Днепропетровск в августе 1941 года. К моменту выхода немецко-фашистских войск на подступы к городу советское командование не располагало в этом районе кадровыми частями и оказалось вынужденным поспешно бросать в бой вновь создаваемые соединения и части, которые еще не завершили своего формирования и сколачивания, а также были слабо оснащены техникой и вооружением.

Трудности борьбы с опытным и хорошо вооруженным врагом серьезно осложнялись неясностью обстановки и недочетами в управлении войсками. Однако личный состав наших частей, сражаясь в неравных условиях, проявил беззаветную преданность Родине и верность своему долгу.

 

Заявление в НКВД красноармейца Бунина Константина Петровича (1910 года рождения), призванного из Днепропетровска.
Он был хорошо вооружен, но совсем не обучен. Результаты мало отличаются.

Я хочу сообщить Вам свои наблюдения за формированием 255-й дивизии, в частности 972-го стрелкового полка, входящего в состав 255-й дивизии.
Мое знакомство с этим полком произошло в следующих условиях. 8-10 августа, когда Днепропетровск находился уже в состоянии паники, я, наряду с другими мужчинами, имеющими возраст от 16 до 50 лет, был мобилизован Октябрьским райвоенкоматом гор. Днепропетровска.
10-11 августа все мобилизованные были распределены по трем командам 255, 273 и 230. Номера этих команд, очевидно, соответствовали номерам дивизий, к которым эти команды были, в конце концов, прикреплены.
10 или 11 августа наша команда (№255) была отправлена пешком в Павлоград. В Павлоград команда прибыла 13 или 14 августа. В момент прибытия было произведено распределение пришедших людей между полками 255-й дивизии. Я, наряду с 25-30 днепропетровцами, был определен в 972-й полк.
Поскольку большинство из нас никакой военной специальности не имели и принадлежали к категории рядовых-необученных, мы были зачислены в стрелковые роты.
Я, профессор, доктор технических наук, заведующий кафедрой литейного производства Днепропетровского металлургического института, был определен в 4-ю стрелковую роту 2-го батальона 972-го полка бойцом.
972-й полк, в частности, моя рота была составлена в основном из колхозников Винницкой области. К этим колхозникам были добавлены горожане, по 3-4 человека на роту.
Подавляющее большинство бойцов не имели современной боевой подготовки, не знали винтовки. В частности, я также никогда не стрелял, оружия не знаю и надеялся, что нам дадут возможность хотя бы ускоренно несколько подготовиться.
В днепропетровских военкоматах на наши вопросы о нашей судьбе, на наши просьбы хотя бы немного подучить нас, нам отвечали, что возможность боевой подготовки нам будет предоставлена и необученных нас в бой не поведут.
После нашего прибытия в Павлоград выяснилось, что 972-й полк в этот же день должен отправиться в Днепропетровск и занять оборону города Днепропетровска.
14 или 15 августа наш полк пешком направился в Днепропетровск, таким образом, надежды на подготовку, на учебу в Павлограде не оправдались.
Путем бесед с бойцами 972-го полка я установил следующее. Многие бойцы, выделенные минометчиками, минометов не знают, ни одного выстрела из минометов не произвели (в частности, такое положение было во 2-м взводе, к которому принадлежал я). Большинство бойцов, имеющих гранаты, обращаться с ними не могло, и ни одного броска гранаты во время формирования полка не произведено. Многие бойцы не знали устройства винтовки и только отдельным из них удалось в Павлограде, еще до приезда днепропетровцев, произвести 2-3 выстрела.
Средний комсостав, составленный в основном из окончивших месяц назад, в июне-июле 1941 г., Краснодарское стрелковое училище 20-22-летних юношей, не смог организовать учебы даже в те немногие дни, которые были в распоряжении части бойцов, прибывших в полк в начале формирования. На многочисленные требования бойцов в отношении подготовки командование часто отвечало так: "...стрелять научитесь в бою. Когда немцы будут стрелять в Вас, Вы не захотите, чтобы Вас застрелили и будете отстреливаться. Вот тогда и научитесь..."
Весть об отправке на фронт была встречена бойцами мрачно.
Основным содержанием бесед между бойцами, бесед, возникающих при каждом удобном случае, было то, что они идут в качестве пушечного мяса, идут как скот на убой, идут против сильного врага совершенно необученными, неспособными оказать сопротивление.
Я не допускал мысли, что нас могут отправить на фронт необученными, и успокаивал их тем, что учеба будет организована, вероятно, по дороге и тогда, когда мы будем занимать оборону.
Одновременно с этим между бойцами велись и такие разговоры, что нужно при первом случае сдаваться в плен, что сообщения печати о зверствах немцев над пленными преувеличены, что пленные винницкие жители будут отпущены по селам и будут работать на полях по уборке урожая и по подготовке к севу. Эти разговоры велись сначала осторожно, причем колхозники при таких беседах остерегались меня, поскольку я был городским человеком.
Одновременно с этим, среди бойцов велись и разговоры против командиров. Командиры, по существу, еще мальчики, только что сошедшие со школьной скамьи, не сумели установить хороший контакт с бойцами, в основной своей массе 40-45-50-летними колхозниками. Командиры сами испугались перспективы посылки на фронт необученных людей, растерялись и стали на путь угроз расстрелом, грубых окриков. Отсутствие контакта, спайки, любви между командирами и бойцами так же мешало организации учебы.
14 или 15 августа полк выступил в поход.
Выступая в поход, полк не был до конца снабжен всем необходимым. У многих бойцов не было патронов. Почти у половины бойцов не было лопат. У меня было 2 запала к гранатам, но гранат не было. Почти у всех не было поясов. Командиры имели кобуры для наганов, но наганов не имели. По дороге происходило дообмундирование, но оно не было доведено до конца. В частности, я остался без гранат со своими двумя бесполезными запалами, а командиры взводов не получили ни одного патрона для выданных им наганов.
Полк всю дорогу не имел кухни, не имел он ее и на фронте.
Как проходил поход в Днепропетровск.
Переход происходил в нечеловеческих, по моим представлениям, условиях. Подавляющее большинство бойцов шло в непригнаной обуви, а часть вообще шла без обуви, так как в Павлограде не было достаточного количества обуви больших номеров.
Переход совершался в напряженном темпе, без длительных привалов, без сна. Даже из колхозников, людей более закаленных, чем горожане, только часть дошла собственными ногами. Почти у всех бойцов, а особенно у горожан, были поражены ноги.
Трудности перехода были усилены вредительской системой питания бойцов. Все дни перехода бойцам выдавали, несмотря на жаркую погоду, селедку и рыбные соленые консервы и сухари. Я плохо разбираюсь в медицине, но, по-моему, такое питание может только вывести бойцов из строя, заставляя их пить воду из любого источника, пить воду даже гнилую, болотную, что и было в действительности.
Командиры взводов также, по-моему, неправильно относились к отдельным бойцам, старикам, отставшим в пути. Я был свидетелем того, как командир 2-го взвода 4-й роты 3-4 раза угрожал отставшим старикам пристрелить их, если они не подтянутся.
В конце концов наш полк перешел мост через Днепр, прошел через Днепропетровск и Запорожским шоссе удалился от города на 10-11 километров, приблизившись к реке Суре и селению, расположенному на этой реке вдоль Запорожского шоссе. Название этого села я забыл. К концу этого перехода наш полк был в конец измотан и, кроме того, он расположился на возвышенности, на которой отсутствовала вода.
Нам было приказано окопаться и было указано, что за нами наблюдает противник, так как мы заняли первую линию обороны. Окапываться никто не умел, так как этому искусству бойцов никто не учил.
Настроение бойцов было исключительно подавленным, так как все до последней минуты рассчитывали, что полк не введут в бой вследствие его неподготовленности. При получении приказа о самоокапывании некоторые бойцы потеряли сознание и забились в припадке. Один припадочный был и в нашем взводе. Он был вынесен нашими бойцами к обозу, а затем был оставлен обозом при его отходе на шоссе. Какова дальнейшая судьба его, не знаю.
Позиция, которую занял наш 2-й батальон, была невыгодной. Мы занимали полосу вдоль Запорожского шоссе по склону возвышенности, причем этот склон был совершенно голым. Все наши взводы были как на ладони у немцев, расположившихся в селах и в лесу. В первый раз мы окопались на участке, засеянном люцерной (кажется, люцерит). Слегка углубившись в землю, почти все бойцы уснули, так как трудный переход давал о себе знать. Во второй половине дня 18 августа начался обстрел наших позиций, причем основной удар немцев производился не по нашему батальону (Запорожское шоссе), а значительно правее, в районе Мерефо-Херсонской железной дороги и Криворожского шоссе.
Мы получили приказ отступить метров на 300 и окопаться на более выгодном участке, на поле со скошенной и уложенной в скирды пшеницей. Здесь мы находились до вечера, находясь под сравнительно слабым обстрелом, и имели возможность наблюдать за событиями, разворачивающимися правее нас. Вечером произошла какая-то путанная история, совсем дезориентировавшая и запутавшаяся бойцов.
Когда совсем стемнело и мы вылезли из ям, нашего командира взвода не оказалось. Он большую часть дня, оказывается, был вдали от взвода. К нашему взводу справа подбежало 7 бойцов из соседнего нам, расположенного справа 1-го батальона. Эти 7 бойцов рассказали, что 1-й батальон в результате наступления немцев был полностью разгромлен. Он был окружен несколькими танками. Из всего батальона удалось спастись 15-20 человекам, а остальные были убиты огнем из автоматов мотоциклистов и взяты в плен. Основная масса бойцов оказалась в плену, так как люди, не подготовленные к бою, засыпавшие на ходу, не сумели оказать даже малейшего сопротивления танкам и мотоциклистам-автоматчикам.
Мы не знали, что нам делать, так как командир взвода отсутствовал. Через некоторое время появился наш командир, совершенно расстроенный. По его заявлению, он не сумел найти свое командование и поэтому не знает, что предпринять. Было решено отходить назад. Когда мы стали подходить к Запорожскому шоссе в том месте, где оно пересекается дорогой на село Красный Ямбург, по нашей толпе (мы шли толпой, так как уже было темно) из посадки вдоль шоссе кто-то застрочил из пулемета, на расстоянии всего лишь 20-40 метров, наш взвод побежал в панике врассыпную. Оказалось, что пулеметным огнем нас встретил наш же 2-й батальон. Известие о том, что 1-й батальон был разгромлен, командование нашего батальона и другие роты получили раньше, чем мы.
Они, забыв о нашем взводе, решили уйти, перешли через Запорожское шоссе и заняли дорогу в Красный Ямбург. В месте пересечения этих дорог стояла охрана, которая, приняв нас за немцев, открыла по нас пулеметный огонь.
В конце концов, опознав своих, нас пропустили на дорогу в Красный Ямбург и бойцы получили возможность поспать в кукурузе. Командир батальона решил поступить таким путем. Всю ночь вести наблюдение за шоссе и при появлении немецких танков прорываться батальоном к городу со стороны Днепра вдоль шоссе.
Я, командир 2-го взвода и помощник командира взвода были выделены в заставы и всю ночь с 18 на 19 августа мы пролежали у шоссе, наблюдая за движением по нему.
Утром 19 августа наш взвод вновь занял оборону. На этот раз наш батальон с самого утра подвергся интенсивному обстрелу, длившемуся до позднего вечера. Особенно интенсивным был минометный обстрел. Несмотря на артиллерийский, пулеметный и минометный огонь, почти все бойцы моего взвода первую часть дня спали непробудным сном. До 11 часов дня я и командир взвода находились в одной яме и так же, как бойцы, спали, несмотря на то, что наш участок засыпался минометным огнем. Вторую часть дня, после сна, я провел в окопе минометчиков нашего взвода. Командир взвода всю вторую часть дня отсутствовал, и весь взвод, лишенный всякого управления, просто беспомощно отлеживался без пищи и воды в окопах под огнем немцев.
Неподготовленность бойцов к бою привела к тому, что минометчики нашего взводного миномета, с которыми я находился в одном окопе, имея 14 мин, не произвели ни одного выстрела, тогда как сами засыпались немецкими минами.
Я ничем не мог помочь им, так как в первый раз столкнулся с минометом на близкой дистанции только здесь, в окопах.
По заявлению минометчиков, командир взвода обещал им показать миномет несколько раз, но так и не успел это сделать. По-моему, командир и сам как следует не знал миномета. К этому выводу я прихожу потому, что командир взвода, несколько раз обещавший мне показать снайперскую десятизарядную винтовку, бывшую у меня, также не сумел этого сделать. Когда-то была возможность разобрать винтовку (кажется, вечером в Нижнеднепровске, где мы ожидали наступления ночи для перехода через мост), командир взвода начал ее разбирать, но так и не разобрал. Не сумел. Таким образом, снайперская десятизарядная винтовка, которая была у меня в руках, осталась мне неизвестной. Я не успел узнать ее устройство как следует, не знаю и сейчас, как из нее стрелять.
К концу дня (19 августа) я был ранен и полковой санитарной частью был вывезен в Нижнеднепровск, откуда санитарным поездом был доставлен в Сочи, где и нахожусь сейчас в госпитале №1 санатория УСМК.
Какая дальнейшая судьба моего полка, моей роты, я не знаю. Для меня несомненно одно, что неподготовленные, не знающие оружия люди были истреблены и оказать сопротивление врагу не сумели. Утомленные дорогой, голодные, жаждущие воды, необученные люди, прямо с марша посланные в оборону, или просто засыпали под огнем, или шли в плен, как беспомощные дети. У многих бойцов, между прочим, не было даже патронов.
Из моих наблюдений можно сделать следующие выводы:
Тот метод организации новых соединений из мобилизованных прифронтовых областей, который был принят в Днепропетровске, граничит с вредительством. Драгоценные человеческие резервы, которые могли быть после необходимой, пусть короткой подготовки с пользой выставлены против немцев, совершенно без пользы посылаются на истребление.
Организация нашего полка была проведена в таких условиях, что бойцы и командиры, выходя на фронт, не были снабжены всем необходимым для борьбы и были доведены до такого состояния, что в момент соприкосновения с врагом представляли собою толпу беспомощных людей, лишенных всякого руководства. Людей, лежащих около своего оружия и не умеющих им пользоваться. Эта беспомощность характерна не только для стрелковой роты, в которой я находился, она была характерна и нашей полковой артиллерии, несколько батарей которой расположилось в нескольких десятках метров от моей роты. Эти батареи на моих глазах были разгромлены артиллерийским огнем и огнем с воздуха уже после первых выстрелов.
Мне, рядовому пехотинцу, находившемуся в одном небольшом подразделении, трудно оценить ошибки обороны Днепропетровска в целом. По тем сведениям, которые я получил от днепропетровцев, также находившихся в 972-м полку, можно заключить, что в других подразделениях наблюдалась аналогичная картина.
Беседа с днепропетровскими коммунистами помогла бы НКВД получить общее представление об организации обороны Днепропетровска силами новых формировавшихся в августе соединений.
Аналогичные многочисленные жалобы на вредительское использование резервов я услышал уже здесь в санатории.
В частности, интересные данные могут быть сообщены танкистом Козлюковым и коммунистами Рязанцевым и Шевченко Рихтером.
Беседы с раненными бойцами помогли бы выяснению и ликвидации вопиющих безобразий на отдельных участках в организации обороны от фашизма.

Это из статьи М.И. Мельтюхова из сборника "Военно-историческая антология. Ежегодник 2005/2006". М.: РОССПЭН, 2007.

Константин Петрович Бунин (2 ноября 1910, Екатеринодар (ныне Краснодар) — 4 ноября 1977, Днепропетровск) — советский исследователь-металлофизик.
Доктор технических наук, профессор. Член-корреспондент АН УССР.

 

Формируется в Павлограде в июле 1941г.

Постановление № ГКО-207сс от 19.07.41.

О формировании новых дивизий. ...

1. Утвердить следующие сроки окончания формирования стрелковых дивизий:… 255 сд - ОдВО - дислокация Павлоград - к 20.08.41

В связи с тяжелейшей обстановкой сложившейся на Южном фронте после поражения наших войск под Уманью и прорыва моторизованных соединений 1Тгр в излучину Днепра дивизия была включена в состав Резервной армию Южного фронта. Армия приказом Ставки ВГК 5 августа передавалась фронту в составе (223, 253, 273. 275, 226, 255, 230 СД и 26, 28 и 30 КД). Необходимо было быстро привести совсем недавно сформированные соединения не закончившие курс боевой подготовки и не имевших до конца положенного вооружения. Армия выдвигалась на рубеж Кременчуг — Кривой Рог — Херсон. Эти войска должны были заполнить пустоту между Юго-Западным и Южным фронтами, заняв оборону вдоль реки Ингулец фронтом на запад.

Из воспоминаний одного из бойцов 255сд:

Многие бойцы, выделенные минометчиками, минометов не знают, ни одного выстрела из минометов не произвели.Большинство бойцов, имеющих гранаты, обращаться с ними не могло, и ни одного броска гранаты во время формирования полка не произведено. Многие бойцы не знали устройства винтовки и только отдельным из них удалось в Павлограде, еще до приезда днепропетровцев, произвести 2-3 выстрела.

Средний комсостав, составленный в основном из окончивших месяц назад, в июне-июле 1941 г., Краснодарское стрелковое училище 20-22-летних юношей, не смог организовать учебы даже в те немногие дни, которые были в распоряжении части бойцов, прибывших в полк в начале формирования.

14 или 15 августа полк выступил в поход. Выступая в поход, полк не был до конца снабжен всем необходимым. У многих бойцов не было патронов. ... Подавляющее большинство бойцов шло в непригнаной обуви, а часть вообще шла без обуви, так как в Павлограде не было достаточного количества обуви больших номеров.

Окапываться никто не умел, так как этому искусству бойцов никто не учил. .. Неподготовленность бойцов к бою привела к тому, что минометчики нашего взводного миномета, с которыми я находился в одном окопе, имея 14 мин, не произвели ни одного выстрела. По заявлению минометчиков, командир взвода обещал им показать миномет несколько раз, но так и не успел это сделать.

Очень трудно было при недостатке средств вооружить и обмундировать дивизию. Командование дивизии решило не распылять оружие, а обеспечить им вначале хотя бы один 968-й стрелковый полк. Другие части вооружались по мере поступления оружия. Так с отходящего, эшелона работниками артснабжения армии сняты 12 орудий 76-мм и столько же 122-мм гаубиц со снарядами, которые были переданы артполку дивизии.

Только волею случая 255-я стрелковая дивизия получила 76,2-мм пушки и 122-мм гаубицы. Вот как описывает эти события бывший командир дивизии: «После настойчивых просьб нам все же 15 августа 1941 года доставили оружие для остальных частей, кроме материальной части для артиллерийского полка. Не дожидаясь повторения приказа, дивизия выступила на рубеж обороны, вооружая людей на ходу. Наш 811-й артиллерийский полк вынужден был выступить только с одними винтовками. Правда, накануне выступления нам предложили получить 24 горно-вьючных орудия, но без снарядов. Пришлось от этих орудий отказаться, за что командующий Южным фронтом генерал армии И.В. Тюленев при встрече как следует выругал меня. Во время моего разговора с командующим фронтом явился начальник артиллерийского снабжения дивизии и доложил, что с отходящего эшелона работниками артснабжения армии сняты 12 орудий 76-мм и столько же 122-мм гаубиц со снарядами, которые передаются нашему артполку, и что он через два часа будет готов к действию».

Уже 12 августа 1941 года выдвигавшийся к месту боев первым наиболее боеготовый и вооруженный 968-й стрелковый полк отправлен в район станции Баглей (Днепродзержинск) на усиление 8тд полковника Пушкина, которая вела там бой с передовыми частями противника. 14 августа полк, возглавляемый майором В. Г. Врубелем и комиссаром полка батальонным комиссаром А. В. Столяровым, вступил в бой с захватчиками в районе ст. Баглей и совместно с другими частями прикрыл северо-западные подступы к Днепропетровску. Станция Баглей была единственным путем через который шла эвакуация оборудования предприятий из Днепродзержинска. Последние эшелоны уходили 18 августа. В ночь на 22 августа 1941 года, вырвавшись из окружения, полк возвратился в состав дивизии, занял участок обороны на правом фланге дивизии, прикрывая западную окраину Днепропетровска.


Боевые действия на Днепропетровском плацдарме в августе 1941г.

Остальные части дивизии доформировывались и были только на марше. 255сд входила в состав второго эшелона Резервной армии (230, 275, 255-я стрелковые дивизии), которые прибывали по железной дороге и пешими переходами и сосредоточивались в районе Днепропетровска, оборудуя позиции на плацдарме. Дивизии первого эшелона (223 и 253сд) были уже разбиты в боях и практически прекратили существовать как организованные соединения.

13 августа было получено приказание командующего Резервной армией генерал-лейтенанта Н. Е. Чибисова срочно выдвинуть еще один стрелковый полк на прикрытие юго-западных подступов к Днепропетровску. Для этой цели был выделен 972-й стрелковый полк. Он был спешно вооружен за счет других частей, а частично его пришлось вооружать уже в пути.Маршевым порядком прибыл из Павлограда и расположился в парке им. Шевченко 972-й стрелковый полк майор Л.М. Лященко. 15 августа майор Лященко обратился в обком. При сборке станковых пулеметов обнаружилось, что среди деталей не хватает болтов грубой наводки, без которых невозможно стрелять. Их срочно из готовили на заводе им. Петровского. Вечером 15 августа полк выдвинулся в рацон реки Малая Сура, где 2 суток сдерживал врага). Вскоре поступило распоряжение вывести на рубеж обороны остальные полки дивизии.

К 18 августа 970 и 972 сп заняли оборону по высотам восточнее реки Мокрая Сура на фронте - справа Селецкая, слева Янбург имея задачу не допустить прорыва немцев к Днепропетровску. Утром 19 августа Резервная армия нанесла контрудар подвижными соединениями имевшимися в составе армии. Это была 12тд недавно прибывшая с Каневского плацдарма, 8тд и недавно сформированные 26 и 28кд. Контрудар наносился без поддержки стрелковых дивизий армии, которые защищали предмостный плацдарм у Днепропетровска и как совсем недавно сформированные соединения по видимому не считались командованием готовыми. Контрудар был отражен частями III МК противника (13 и 14 тд и 60мд ) с большими потерями для атакующих советских частей.

Отразив контрудар с утра 20 августа немецкие войска перешли в наступление на Днепропетровск. 20 августа с рассветом стали появляться разведывательные самолеты противника, которые, по-видимому, уточняли группировку наших войск и направление движения подходящих резервов с тыла, а часов в 10 - 10.30 немцы начали интенсивную артиллерийскую подготовку. Затем на позиции 970-го и 972-го полков вражеские бомбардировщики сбросили бомбы. Особенно активно действовала немецкая авиация на участке соседа справа. После удара с воздуха гитлеровцы перешли в наступление.

20 августа атаки немецких войск были отбиты, но части дивизии понесли большие потери. Особенно пострадал 971-й стрелковый полк. За ночь наши части привели себя немного в порядок, зарылись в землю. К правому флангу 972-го стрелкового полка был выдвинут артиллерийский дивизион.

К утру 21 августа дивизия занимала рубеж Сурско-Литовское, Селецкая, Ямбург. 21 августа удалось вновь сдержать атаки противника, только в середине дня 22 августа немцам удалось потеснить левый фланг 972-го стрелкового полка и вклиниться в оборону на глубину до одного километра. Но контратакой небольших имевшихся резервов поддержанных двумя дивизионами 811-го артиллерийского полка наступление противника вновь было остановлено.

23 августа немцы не проявляли активности в полосе дивизии. 24 августа противник ворвался в город в полосе правофланговых соединений армии. Немецким войскам удалось захватить господствующие высоты перед городом, и исход сражения за западную часть Днепропетровска был предопределен. Около полуночи поступило распоряжение генерала Н. Е. Чибисова, в котором говорилось: "На правом фланге армии противник ворвался в город и распространяется к центру. кавдивизия отошла за Днепр. К утру могут быть взорваны мосты, поэтому немедленно выводите дивизию, чтобы к утру быть на левом берегу р. Днепр". Полкам был отдан приказ отходить через городской парк им, Шевченко на железнодорожный мост. На позициях для прикрытия до рассвета оставлялись разведчики.

В 1.30 25 августа советские войска под натиском противника оставили Днепропетровск, переправив на левый берег Днепра людей и технику. После оставления Днепропетровска дивизия заняла оборону по Днепру южнее Нижнеднепровска до Любимовки. Фронт дивизии составил около 20 км. В целях повышения эффективности руководства вновь сформированными соединениями 25 августа Ставкой ВГК было принято решение разделить Резервную армию на две, вновь сформировав управления сгинувших в Умани 6-й и 12-й армий. 255сд вошла в состав 6-й армии Р.Я. Малиновского. 18 сентября дивизия была выведена в резерв Южного фронта.

На 15 сентября дивизия насчитывала 8206чел., 21 орудия, 3 орудия пто, 7 минометов, 14 станковых и 107 ручных пулемета.

Начавшееся с 12 сентября наступление немецкой 1ТГр с Кременчугского плацдарма в тыл ЮЗФ быстро привело в обвалу обороны фронта и его окружению. Ослабленные дивизии правофланговой 38-й армии отходили на Полтаву, в результате чего на стыке с 6-й армией образовался разрыв в который ворвалась 295 пд противника и 20 сентября захватила Красноград. Это выводило немецкие войска уже на подступы к Харькову и Донбасу. Для противодействия прорыва немцев из Краснограда на это направление перебрасывалсь 6-я армия Р.Я. Малиновского и 3 дивизии 6-й армии из под Днепропетровска. 255сд перебрасывалась комбинированным маршем в район Губинихи пройдя за 1.5 суток 100км.


Позиции 255сд на левом берегу Днепра

26 сентября 1ТГр начала наступление против Южного фронта с рубежа реки Орель. В наступление перешел XIV МК (13тд, 14 тд, 16тд, SS "Викинг"). 26 сентября, в 6.00, после мощного артиллерийско-минометного огневого налета 14тд прорвала фронт на стыке 28-й кавалерийской и 255-й стрелковых дивизий 6-й армии и к исходу дня ворвалась в Магдалиновку, пройдя с боями 35 км. Наступающая южнее, у Царичанки, 13тд ударила в стык 255-й и 273-й стрелковых дивизий и к вечеру ворвалась в Чаплинку. Слабоуправляемые части 255-й, 273-й стрелковых и 28-й кавалерийской дивизий с большими потерями откатывались на восток и юго-восток. В штабах 6-й и 12-й армий о глубоком прорыве танковых дивизий Клейста не знали из-за отсутствия связи, а в штабе Южного фронта узнали вечером из докладов летчиков, выполнявших боевые задания на Полтавском направлении. 27 сентября немецкие танковые колонны ворвались в Новомосковск, по железнодорожному и автомобильному мостам перешли реку Самара и создали плацдарм по восточному берегу в полосе Орловщина, Песчанка, Клевцово.

В этот день директивой Ставки ВГК 6-я армия в составе 255-й, 270-й, 275-й стрелковых, 26-й, 28-й кавалерийских дивизий, 12-й танковой бригады, 8-го, 283-го и 671-го артполков с 18.00 была подчинена Юго-Западному фронту вместе с двумя авиадивизиями.

До начала октября части 6А занимали оборону по р.Берестовая южнее Краснограда. С 7 октября части немецкого XXXXIVAK (295, 257, 94, 76пд) развернули наступление через Берестовую. Части 6А не сумели сдержать наступление крупных сил противника, отступив к 11 октября к линии жд Мерефа-Лозовая. 255сд отошла в район сев. Лозовой, занятой противником. К 24 октября части 6А ЮЗФ завершили отход за р.Сев. Донец. 255сд отошла за Донец в районе устья р.Оскол, где немецкое наступление были остановлено в конце октября 1941 года. В 20-х числах ноября была выдвинута на рубеж Донца сменив 34кд. Дивизия заняла широкий фронт обороны - более 30км. На 22 ноября 41г. дивизия насчитывала 4785чел., 2 станк, 12 ручн. пулеметов, 1 орудие пто, 13 полевых орудий, 23 миномета.

В январе 1942г. командование Юго-Западного направления готовило Барвенковско-Лозовскую операцию. 255сд занимавшая оборону занимавшая оборону на участке устье реки Оскол, Яровая была включена в новую 57-ю армию генерала Д.И.Рябышева. Операция началась утром 18 января 1942 г. переходом в наступление 6, 57-й и 37-й армий. Участки прорыва дивизий составляли 6–8 километров, что не позволяло ударным соединениям строить глубокие боевые порядки для наращивания удара. Дивизия наступала на левом фланге 57-й армии вместе с 12-й танковой бригадой В.М. Баданова и продвинулась за четыре дня на 18 км. За ударной группировкой 57-й армии во втором эшелоне находилась подвижная группа фронта: 5-й кавалерийский корпус генерал-майора А. А. Гречко и 1-й кавалерийский корпус генерал-майора Ф. А. Пархоменко.

Характерным в январском наступлении 1942-го было то, что опорные пункты не атаковывались с фронта, а, как правило, обходились с флангов передовыми частями. Таким образом 255-я сд совершила обход и блокирование сильного узла сопротивления Долгенькая. По решению комдива Замерцева она была обойдена с севера и юга. Передовые части продвинулись вперед, заняли Бобров, Дубровку и Морозовку, а в это время вторые эшелоны, блокировав Долгенькую, уничтожали засевшего там противника.

К 22 января 255-я дивизия с 12-й танковой бригадой вечером после упорного боя освободили Новодмитриевку, Новоселовку и вышли к Ивановке, обойдя Барвенково левым флангом. 26 января командующий фронтом вывел из состава 57-й армии 255сд и передал ее в подчинение 1-му кавалерийскому корпусу. Полки 1-го кк и 255-й сд в течение 26-го и 27-го января 1942 года, при 36-градусном морозе и непрекращающейся метели, неоднократно атаковали противника, оборонявшего рубеж Явленская, Шаврово, но успеха не имели. Артиллерия и минометы остались без снарядов и мин, а в 15-й тбр в строю осталось всего шесть танков.

К концу января 1942 г. практически остановилось. Более того противник подтянув моторизованные резервы 1ТА сам перешел в наступление. В феврале основная активность войск Южного фронта была связяна с попытками выбить немецкие войска из Славянска. К сожалению сделать это не удалось. 255сд оборонялась восточнее в районе Николаевки, отражая вражеские контратаки. В марте в связи с начавшейся распутицей все активные действия на фронте 57-й армии были прекращены. 255сд оборонялась около Беззаботовки, а в конце марта 1942г. 255сд была выведена в резерв Южного фронта и переброшена в район Ворошиловграда. В мае дивизию включили в состав резервной 24-й армии.

22 июня немецкие войска с ребежа реки Великий Бурлук перешли в наступление на Купянск. 255 сд из районе Лисичанска перебрасывалась в район Купянска, где она вогла в состав 9-й армии генерал-лейтенанта А.И.Лопатина. Армия оборонялась на рубеже Боровая, Красный Лиман.

7 июля противник начал осуществлять наступление по плану "Клаузевиц". В этот день перешла в наступление из района Артемовск, Славянск и из района Купянск через Сев. Донец 1ТА Клейста, а 4ТА и 6-я армия Паулюса переправившись через реку Черная Калитва развивали наступление в направлении Россошь - Кантемировка. Лиски, Павловск. Создалась реальная угроза окружения войск Юго-Западного фронта. Ставка была вынуждена дать указание о дальнейшем отходе войск Юго-Западного и Южного фронтов на рубеж Богучар, Кантемировка, Беловодск, Красный Луч.

В течение 13 июля части 9А вели уличные бои в Беловодск, в районе леса, что западнее и юго-западнее Беловодска и Ново-Александровка. 255сд действовала в районе Евсуг. 9А начала отход в южном направлении на Волошино, Красновка на новый рубеж Нижне-Камышенский, Титовка, Калиновая.

14 июля на пути отхода войск 9А противник захватил Верх.Тарасовку и перерезал дорогу (большак) Миллерово – Криворожье. 15 июля Войска 1ТА передовыми частями вышли в районы Каменск-Шахтинска и Верхне-Тарасовка, соединились с войсками 4ТА и замкнули кольцо окружения. Часть сил 28-й, 9-й и 38-й армий оказались окружены в районе Старобельск-Кантемировка-Миллерово.

Очутившись в тактическом окружении, без управления, действуя разрозненно, войска 9А не в состоянии были организовать должного сопротивления противнику, создать ударный кулак, пробить брешь, сделать ворота и организованно вывести материальную часть, боевую технику и личный состав, войска в одиночку и группами все двигались самотеком. В результате артиллерия и другая боевая техника оказались оторванными от баз снабжения, без боеприпасов, боеприпасы оторвались от средств оружия. Командиры по приказу и собственной инициативе вынуждены уничтожать боеприпасы, боевую технику, приводить в негодность матчасть и, по мере невозможности тащить ее дальше – начали бросать. Отходящие колонны (толпы) войск преследовались не только наземными войсками противника, а также боевой и разведывательной авиацией противника. В результате противник всегда был осведомлен о силе, составе, группировке и направлениях отхода наших войск. Противник перехватывал пути отхода высадкой десантов и систематической бомбежкой, уничтожал и рассеивал наши войска.

15 июля был ранен командующий 9-й армией ген-лейтенант Лопатин А.И. В командование армией вступил командир 5КК ген-майор Пархоменко Ф.А. Части 255сд понесли большие потери при отходе из района Старобельска. Остатки 9-й армии, в том числе и остатки 255сд были отведены на левый берег Дона в район Сальска для приведения в порядок. Здесь 3 августа остатки 255сд были расформированы

 

Взято отсюда: https://oper.ru/news/read.php?t=1051612347#comments
Костя Кравчук — самый юный кавалер ордена Красного Знамени в Советском Союзе.
Костя периодически ходил к колодцу и проверял, на месте ли его клад. Однажды, уже в 1943 году, ему не повезло: он попал в облаву и был скоропостижно упакован в поезд, вывозивший украинскую молодёжь в Германию. С поезда ему повезло сбежать, но до родной Оболонской улицы он добрался уже после того, как Киев был освобождён Красной Армией.
А потом, после радостной встречи с матерью, отнёс знамёна 968 и 970 стрелковых полков в военную комендатуру.
Надо полагать, некоторое время ушло на проверку обстоятельств: не каждый день на стол коменданта ложится свёрток с боевыми реликвиями. Но 23 мая 1944 года на Костю были составлены наградные документы: за спасение Боевого Знамени в Советском Союзе полагалось награждение орденом. 31 мая о Косте Кравчуке доложили Сталину, а уже 1 июня был подписан Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении Константина Кононовича Кравчука, 1931 года рождения, орденом Красного Знамени.

Киев освободили 6 ноября 1943 года, знамена, судя по статье были переданы в комендатуру 30 апреля 1944 года. Парнишка мог знамена и вправду найти где-то по дороге домой, когда возвращался в Киев, остальное все могли пропаган(доны)дисты сочинить.

 

Да тут ещё больше вопросов. Зачем немцам угонять 12 летнего пацана в Германию?

 

А в хронике 1944 года ( 1 пост) показывают канализационный люк, где якобы был тайник. Мутная как по мне история.

 

Дивизия создавалась и воевала в составе Южного фронта.

Полки и дивизия созданы Постановление № ГКО-207сс от 19.07.41.
До этого таких номеров полков не существовало в природе. Какие шефы нах?))))))