LRRP, LRP & Ranger у В'єтнамі

странно, что такой темы до сих пор нет. ну тогда начну

___________________________________________________
войсковая разведка (LRRP, LRP, Rangers) армии США во время Войны во Вьетнаме.

Следует понимать что понятия "lurps", "LRRP", "LRP", "rangers", "patrols", "лурпы", "рейнджеры", "патруль" являются по сути тождественными и применение того или иного термина зависит в равной степени от как от контекста той или иной фразы, так и от временного периода в котором фигурируют данные понятия. В общем, на начальном этапе существования, более корректным является использование термина "LRRP", чуть позже, с расширением функций лурпов, более корректен стал термин "LRP", на последнем этапе - более общий и существовавший ранее термин рейнджер, стал ассоциироваться с LRP. Связано это по большей части с изменениями организационного характера. Если где то, применительно к войне во Вьетнаме, фигурируют термины "rangers", "lurps", "patrols", "LRP", то в общем случае речь идет об армейской разведке, но нарицательным для войсковой разведки армии США во Вьетнаме стал именно термин LRRP.

Специфика политического, а позднее и военного присутствия США в Южном Вьетнаме, стратегия администрации и тактика MACV претерпевали постоянные изменения начиная с 1961 года.
Географические, этнические, политические особенности Индокитая, применительно к стратегии и тактике военных действий и партизанской борьбы в Южном Вьетнаме, потребовали от MACV создания аэромобильных подразделений обученных длительным автономным действиям в джунглях, способных выполнять широкий круг тактических задач на территории контролируемой противником, в том числе на территории нейтральных государств.

Опыт предыдущих военных конфликтов разной интенсивности и продолжительности, показал успешность применения малых групп на территории врага. Подвижность, вкупе с подготовкой ориентированной на выполнение специальных задач в местных условиях, обеспечивают высокую эффективность применения групп малой численности.

Первые подразделения войсковой разведки LRRP (US Army LRRP Co. 3779 и 3780) были созданы в составе 7-й армии в 1958 году, и приданы V и VII корпусам. Вплоть до 1965 г. они размещались и проходили подготовку в Западной Германии, пока не были перебазированы в США.

Постоянное расширение военного присутствия выявило необходимость формирования большого количества развед. групп. Прибывающие во Вьетнам подразделения были лишены достаточного разведывательного ресурса и командиры вынуждены были формировать временные разведгруппы из числа своих же солдат, не имевших ни боевого опыта, ни спец. подготовки. Со временем командиры получили полномочия формировать и постоянные подразделения на уровне дивизия-бригада. Все они выполняли функции LRRP описанные в ранее существовавшем наставлении FM 31-18 (Пехотная рота дальней разведки). Обстановка требовала расширения, уточнения, модернизации навыков и функций LRRP. С целью подготовки достаточного количества патрулей, в Нья Транге была создана MACV Recondo school.

Школа РЕКОНДО МАС/V была создана по требованию генерала Вестморленда, командующего американскими войсками во Вьетнаме. Школа была укомплектована "зеленными беретами" 5ой группы СпН. Во время трехнедельного курса слушателям преподавали различные техники разведки и патрулирования. Многие из инструкторов посетили британскую Школу Военных действий в Джунглях в Малазии. Студентами были бойцы Армии, Корпуса Морской Пехоты, тайские, корейские и южновьетнамские спецподразделения. В качестве выпускного экзамена студенты должны были провести патрулирование в боевых условия, под присмотром инструкторов.

Задачи поставленные перед патрулями в Южном Вьетнаме, Камбодже и Лаосе требовали умения быстро и скрытно перемещаться по территории противника с целью аудио и визуального наблюдения, захвата пленных, диверсий, изучения местности, поиска и эвакуации сбитых пилотов и оборудования самолетов, корректировки и подтверждения результатов артобстрелов и бомбардировок и еще множества задач как разведывательного, так и общего характера. С началом разведывательных операций на территории Вьетнама, патрули быстро продемонстрировали свою эффективность, а будучи высокоорганизованными и обученными подразделениями показали что способны выполнять гораздо более широкий круг задач и причинить большой ущерб противнику в случае прямого столкновения. Во многом благодаря высокому уровню подготовки и боевой организации, на всем протяжении активной фазы военного присутствия США, и задачи и круг выполняемых патрулями задач постоянно расширялись, как и массовость их применения, иногда склоняясь даже к штурмовым операциям.

Обобщая, можно разделить задачи по нескольким критериям:
1. Разведывательные:
- тайная разведка указанных точек, зон и путей сообщения;
- наблюдение за маршрутами движения и базами противника;
- разведка и составление карт местности;
- разведка рек, ручьев и каналов в интересах Patrol River Boat и сухопутных войск;
- поиск и разведка зон высадки в интересах других подразделений;
- длительное наблюдение за запланированными местами дислокации крупных подразделений;
- поиск вражеских ракетных пусковых установок вынесенных за пределы военных баз и мест концентрации противника;
- подтверждение результатов воздушной разведки;
- установка оборудования фиксирующего наземные передвижения противника;
2. Охранно-дозорные:
- охрана (обеспечение) снайперских групп;
- охрана (обеспечение) подрывников и саперов;
- обеспечение флангов и тыла при крупных передвижениях (борьба с вражескими патрулями, дозорами и т.д.);
- засады (секреты) в интересах охраны военных баз;
- поиск и уничтожение перехват патрулей (разведки, дозоров) противника в районах военных баз США;
3. Спасательные:
- экстренная помощь (подкрепления) форпостам, патрулям попавшим в засаду и т.д.;
- поиск и спасение экипажей сбитых вертолетов (особо важная и тесно ассоциирующаяся с лурпами задача, ибо главным средством инфильтрации и эвакуации патрулей были вертолеты);
- поиск и эвакуация пострадавших, оборудования, оружия со сбитых самолетов и вертолетов;
4. Штурмовые:
- внезапные штурмовые рейды на вражеские объекты (укус пчелы);
- отвлечение внимания противника от точек эвакуации, передислокации крупных подразделений (способы могли быть совершенно разные, от диверсий, до прямых атак);
- поиск и уничтожение небольших групп противника;
- уничтожение вестовых, курьеров, наблюдателей, офицеров (эти задачи возлагались как на т.н. ''Hawkeye teams'', так же известные как "hunter killer"teams, существовавшие в составе рот LRRP, так и на обычные патрули).
5. Особые задачи:
- наводка и корректировка артогня и авиаударов по местам скопления противника;
- подтверждение результатов ковровых бомбардировок В52;
- захват и сопровождение военнопленных (языки);
- минирование путей сообщения;
- обеспечение радиорелейной связи в интересах других патрулей действующих в отдаленных от штабов районах (данные операции выполнялись как в поле, так и с помощью ВВС, силами самолета воздушной разведки, одним из членов экипажа которого, на время задания становился лурп, координировавший связь между несколькими группами и штабом);

Даже неспециалисту очевидно, что многие задачи далеки от понятия разведка. Столь широкий круг деятельности был обусловлен многими причинами. Если не забираться в дебри, то высокий уровень подготовки (Рекондо скул), а иногда и отсутствие или нехватка в сухопутных войсках подразделений, ориентированных на ту или иную специфическую работу, вот одни из важнейших причин расширения круга задач выполняемых лурпами. Ключевым здесь является умение работать в джунглях. Учитывая соотношение между сроком обучения в Рекондо скул и сроком командировки срочников во Вьетнам, даже если не принимать в расчет ограниченные технические возможности Рекондо скул, подготовка большого количества специалистов для выполнения ограниченного круга задач, была невозможной. Армии требовались универсалы. Но следует учитывать, что это общий обзор задач, не следует думать, что каждый патруль проходил по кругу, выполняя все эти задания по очереди. Определенная специализация в рамках роты все таки существовала. В общем масштабе, основной специализацией LRRP оставалась все таки разведка.

Немалое значение имела и специфика набора - лурп это доброволец, человек войны (набор в подразделения LRRP осуществлялся на добровольной основе). "Если ты убиваешь ради денег – ты наемник. Если ради удовольствия – ты садист. Если ты убиваешь ради денег и при этом получаешь удовольствие – ты Рейнджер".

При любом масштабе и характере операций, сохранялся принцип малой группы. Организационно существуя в виде роты приданной пехотному полку, дивизии и т.д. патрули редко объединялись в большие группы (heavy team, численностью 10-12 человек)гораздо чаще, группы действовали самостоятельно. Иногда численность патруля варьировалась от 4 до 8 человек, иногда в зоне ответственности действовало одновременно несколько патрулей, как с разными задачами, так и с общей. Под конкретную задачу менялся не только состав патруля, но и используемое вооружение и снаряжение.

 

Действия патрулей в отдельных районах были столь эффективны, что командование НВА вынуждено было создать спец. подразделения занимавшиеся их нейтрализацией. Эти подразделения копировали тактику лурпов, одевались и вооружались как лурпы. Существует информация что подготовкой этих команд занимались советские офицеры, более того, что они принимали участие в операциях. Одной из групп LRRP был сфотографирован высокий светловолосый европеоид, ведущий группу VC в джунглях, но определить его принадлежность и национальность не представлялось возможным. Исследователи в целом не сомневаются в том, что такие факты имели место, но официальных источников подтверждающих прямое участие советских военных в контрразведывательных операциях в поле, направленных против лурпов, нет.

Ценность патрулей в целом и результатов их работы была столь высока, что бывали случаи, что ради спасения попавших в безвыходную ситуацию лурпов, командование шло на риск еще больших потерь личного состава и техники. "Гораздо позже Wenzel и Goshen узнали, что аэромобильный взвод потерял шесть человек убитыми на пути к рейнджерам" (В итоге, во время задания группа потеряла убитыми 4 бойцов, плюс пехотинцы погибшие во время спасательной операции.

Примечательно отношение пилотов Ирокезов и Кобр к лурпам. Пилотам категорически запрещали рисковать дорогостоящими вертолетами (особенно Кобрами) при эвакуации и поддержке, но известны случаи настоящего героизма пилотов, когда вертолеты, израсходовав боекомплект, оставались в бою, отвлекая на себя огонь противника. Один из пилотов Кобр, сумел сесть в окружении противника и эвакуировать группу, разместившуюся на шасси боевого вертолета.

Особенности тактики, состава, комплектования патрулей.

Главной особенностью подразделений были молодой возраст солдат и сержантов, почти повсеместное отсутствие младших офицеров в составе патруля. Колоссальное значение имели не возраст и звание, а навыки и успешный опыт. В этой обстановке нормальным явлением было то, что командиром патруля мог быть не только один из младших по возрасту, но и младших по званию. Командир патруля пользовался непререкаемым авторитетом не только среди своих, но и среди военнослужащих линейной пехоты и аэромобильных частей. Пилоты вертолетов были столь же привязаны к лурпам как и лурпы к ним, ибо именно они первыми приходили на помощь друг другу. Известны случаи, когда командиры патрулей вступали в открытый конфликт со старшими офицерами (полковники и даже генералы) по вопросам касающимся жизни своих людей и выполнения задач, и впоследствии военный трибунал подтверждал их правоту. Вообще, во всем что касалось подготовки и выполнения задания соблюдался приоритет командира в поле. При подготовке к заданию командир патруля пользовался любыми возможными ресурсами своего подразделения и служб обеспечения. По возможности, лурпы сотрудничали с SOG и другими спец. подразделениями и службами, обменивались информацией, снаряжением, оружием.

Основным девизом патруля был "Six in, Six out". Никто не будет брошен, никто не останется без помощи.

Помимо спец. подготовки и боевых навыков, огромное значение имела интуиция каждого отдельно взятого бойца. Жизнь и работа в экстримально опасных условиях обостряла чувства до предела. "Жопой чую впереди неприятности". Подобная фраза от любого члена патруля в джунглях, служила неоспоримым основанием для беспокойства и ответных действий.

После эвакуации, офицеры штаба, немедленно по прибытии патруля, в каком бы состоянии бойцы не находились, требовали доклад от командира и производили опрос остальных бойцов.

Темп продвижения патруля в джунглях - примерно один шаг в минуту. Каждый боец патруля занимал позиции при движении и смотрел в свою сторону, назначенные командиром. Порядок движения зависел от навыков и опыта бойцов, воинской специальности и вооружения. В зависимости от обстановки и поставленной задачи, пройденное за день расстояние сильно варьировалось, но в среднем составляло от 500 до 1000 метров. Учитывая стандартную продолжительность патрулирования - 5-6 дней, пройденные расстояния были небольшими.

Это может кого то удивить, но чтобы понять, нужно представлять целый ряд особенностей Вьетнама.

Горы, реки, болота, джунгли, климат, слабо развитая система сообщений, враждебно настроенное местное население, партизанские формирования и др. Все это лишало возможностей полноценного маневра и привычной тактики не только крупные армейские силы, но и накладывало непреодолимые ограничения на деятельность патрулей. Особенно критичной при действиях в тылу противника была незаметность. Во главу угла была поставлена визуальная и шумовая дисциплина. Не шуметь, не оставлять никаких следов, уничтожать любые следы своего присутствия (вплоть до гражданских лиц, способных дезавуировать группу. "Then in doubt, kill!" Источники замалчивают этот вопрос, но сомневаться в том, что интересы дела стояли выше добра и зла, не приходится).

Ставка сделанная американским командованием на аэромобильные силы, обусловила многие важнейшие факторы, один из которых сказался и на методах инфильтрации лурпов. Заброска в районы производилась на вертолете "Ирокез" под прикрытием 2-3 "Кобр".

Подготовка к высадке велась за несколько дней. Командир патруля, офицеры штаба облетали на вертолетах и самолетах окружающую местность, уточняли карты, отмечали ориентиры, намечали маршруты движения, отхода, точки возможной эвакуации. Согласовывали всю информацию со средствами авиа и артиллерийской поддержки (Fire base).

В условиях отсутствия у противника эффективных средств противодействия авиации, скорость и внезапность высадки с вертолета, непосредственно в район выполнения поставленной задачи, была огромным плюсом. Но шум издаваемый звеном вертолетов представлял огромную опасность как для патруля, так и для вертолетов. Но одна неприятная особенность вертолета Ирокез послужила добрую службу лурпам. При полете Ирокез создает характерный шум двигателя и винтов. Когда вертолет садится или касается поверхности земли, с основного винта исчезает нагрузка и звук меняется. Даже кратковременное изменение нагрузки на винт сильно демаскирует вертолет, окружающим становится понятно, что поблизости садился вертолет. Прямой сигнал к тревоге и поиску места высадки, и тех кто его покинул. Чтобы предотвратить это, один из Ирокезов совершал в стороне отвлекающий маневр имитируя подготовку к посадке, а вертолет с группой зависал над землей и группа выпрыгивала с высоты полутора-двух метров. В итоге, акустическая картина не менялась, понять, произвели вертолеты высадку и особенно где именно, или покружив вокруг улетели, было чрезвычайно трудно.

Выпрыгнув из вертолета, лурпы бегом двигались по направлению к опушке джунглей и занимали скрытые позиции. Вертолет продолжал кружить в стороне. Если в течении 10-20 минут не происходило ничего необычного (движение, шум в джунгях, атака на место высадки), вертолеты улетали, а патруль начинал выполнение задания. В случае обнаружения места высадки, возросшей активности противника, атаки в течении этого времени, вертолет под прикрытием "Кобр" подбирал группу.
Риск гибели группы был очень высок, несколько групп понесли потери или погибли при высадке или сразу после неё, но другие методы были невозможны. Расстояние и скорость доставки патруля оправдывали риск.

Оружие LRRP.

Спектр применяемого лурпами огнестрельного стрелкового оружия был очень широк. Часто этого требовала специфика работы в джунглях, - огневые контакты на короткой дистанции, вследствие густой растительности и большого перепада высот, необходимость работать без лишнего шума, жесткие требования к подвижности и маневренности группы, часто меняющаяся специфика заданий, требовавшая применения то бесшумного, то штурмового стрелкового оружия и др.

Основным оружием лурпов являлся карабин ХМ177Е1 и его модернизированная версия ХМ177Е2. В первые время наблюдалась некоторая нехватка карабинов, но со временем они стали преобладать. Некоторые недостатки первой версии карабина были быстро устранены в модели ХМ177Е2. Благодаря удлиненному стволу и новой модели пламегасителя, совмещенного с модератором звука выстрела, ХМ177Е2 завоевал любовь и уважение лурпов.

Широко распространена была и стандартная пехотная винтовка армии США - М16А1, часто закамуфлированная при помощи оливкового скотча или зеленой изоленты, обрывков формы расцветки Tiger stripe

Из оружия поддержки в основном использовался ручной гранатомет М79 (1 на группу), часто обрезанный по прикладу (иногда и по стволу). Встречается и подствольный гранатомет к винтовке М16А1 - М203 (в первые годы войны попадался даже его прототип ХМ148) (1 на группу).

Иногда использовалась винтовка М14 (1 на группу, иногда с оптическим прицелом ART I и глушителем (hunter killer team)). Иногда М14 использовалась с целью создать у противника ложное впечатление о наличии тяжелого пулемета (из-за схожести звука выстрела М14 и М60) в той ситуации, когда нецелесообразно или невозможно использование М60 на задании.

Тип56 (китайская копия АК47, иногда в качестве второго оружия в пару к ХМ177) иногда использовался с целью обмануть противника, у которого существовала система опознавания одиночными выстрелами в воздух. (под одним и тем же наименованием в Китайской армии были приняты и лицензированный Самозарядный карабин Симонова, так же стоявший на вооружении армии Северного Вьетнама, и лицензированный АК47. Попадавшие во Вьетнам Тип56 были произведены в Китае по лицензии. В дальнейшем, везде где упомянут Тип56, речь идет о клоне АК47).

При необходимости снижения звука выстрелов в паре с винтовкой М16А1 применялся глушитель HEL4, пистолеты-пулеметы STEN Mk2S или M3A1 Grease gun с интегрированными глушителями. В целом, пистолеты-пулеметы вообще, и указанные модели в частности, не имели широкого распространения. В отдельных взводах, по одному "сайленсеру" на патруль - обычная практика, в отдельных их не было вообще. В любом случае, в силу ограниченных боевых характеристик они применялись очень редко и служили в качестве секондари к основному оружию.

В качестве секондари применялись обрезы дробовиков M1897, но количество сильно варьируется от роты к роте. Где то были, где то нет, кто то обрезал приклад и ствол, кто то нет.

С расширение функций патрулей, М60 все чаще используется как средство поддержки (1 на группу).

В отдельных случаях использовался LAW М72 (от одного на группу, до полного комплекта, 6 лурпов - 6 М72).

В качестве оружия самообороны вплоть до 1969 года широкое распространение получили револьверы 38 калибра (получить Colt М1911А1 или FN Browning High Power было сложно). Со временем, Кольт получил более широкое распространение, особенно в связи с повышенной мощностью 45 калибра.

Каждый лурп нёс на себе как минимум 14 магазинов к М16-ХМ177 в 2 бандольерах, и минимум 6 магазинов в стандартных подсумках на поясе. Максимальное количество магазинов упомянутое в первоисточниках - 40 штук на одного - 800 выстрелов. В связи с этим, следует отметить, что "длинные" магазины, несмотря на достаточно частое присутствие на фото, вплоть до деактивации рейнджерских рот в 1972 году, были мало распространены. Они приобретались частным порядком, обменивались, но в любом случае были большой редкостью и составляли ничтожно малую часть как в арсенале отдельно взятого бойца, а таких были единицы, так и лурпов в целом.

Плюс боеприпасы к дополнительному оружию, если таковое присутствовало (по несколько доп. магазинов, обойм или зарядов к каждому виду оружия).

Боекомплект к М60 в случае его наличия распределялся между остальными и мог доходить до 1000 патронов.

На каждого лурпа приходилось по 4 дымовых гранаты М18 разных цветов, 6 осколочных гранат Mk.IIA1 и M26A1 или M33, 8-10 мини-гранат V40, 2 фосфорных гранаты М15, мина-клеймор M18A1, 2-3 фунта С4, запалы, CS-гранаты М7.

В целях повышения поражающих свойств осколочного оружия, лурпы комбинировали запалы, корпус и содержимое имеющихся гранат (запал от фосфорной, корпус от осколочной, взрывчатое вещество С4; С4 с запалом в мет. банке или просто куском; CS-порошок в пакетах от LRRP-рационов в паре с клеймором и др.

В качестве боевых ножей использовались Marine Corps Ka-Bar Knife, Aircrew Survival Knife с 5-ти дюймовым лезвием, M7 Bayonet, Gerber Mk II fighting knife, Randall M16 fighting knife.

Вообще, применение любого неуставного или нестандартного оружия, его модернизация или подгонка под себя или местные условия, были обусловлены попытками повысить эффективность действий патруля в целом. Лурпы пробовали буквально все что попадалось под руку, от карабинов М1-М2 и Grease gun до STEN и Томми-ганов. За годы прошедшие с окончания 2 Мировой войны, Вьетнам был просто наводнен самым разнообразным оружием, советским, американским, китайским, английским, французским, японским. Из неуставного оружия, проверку местными условиями и спецификой работы лурпов, по большому счету выдержал только Тип56, будучи на тот момент современным штурмовым оружием. И то, считать его широко распространенным среди лурпов нельзя, типичное количество - 1 на патруль и далеко не в каждом патруле.

 

фильмец (англ)

 

Хронологию существования LRRP, применительно к войне во Вьетнаме, можно разделить на 4 периода:

1 период.

Декабрь 1965г. создан внештатный взвод LRRP в 1-й бригаде 101-й Воздушно-десантной дивизии.
Апрель 1966г. созданы внештатные взводы LRRP в 1-й Пехотной дивизии и 173-й Воздушно-десантной бригаде.
Июнь 1966г. создан внештатный взвод LRRP в 25-й пехотной дивизии.
8 Июля 1966г. Генерал Уильям С. Вестморленд – командующий военной миссии во Вьетнаме (Military assistant comand, MACV) – официально утвердил приказ о создании внештатных подразделений LRRP.
Ноябрь 1966г. созданы внештатные взводы LRRP в 4-й Пехотной и 9-й Пехотной дивизиях (взвод LRRP 9-й Пехотной дивизии был увеличен до роты в июле 1967г.).
Январь 1967г. создан внештатный взвод LRRP в 196-й Легкой Пехотной бригаде.
Февраль 1967г. создан внештатный взвод LRRP в 1-й Кавалерийской дивизии.
Лето 1967г. Подразделение подготовки разведчиков 101-й Воздушно-десантной дивизии в Форт Кэмпбелл преобразовано во внештатный взвод LRRP.
Большая часть взводов LRRP была сформирована уже во Вьетнаме, но взводы LRRP 9-й Пехотной и 101-й Воздушно-десантных дивизий прибыли во Вьетнам осенью 1966г. и осенью 1967г. еще до отправки дивизий во Вьетнам.

2 период.

Конец июля 1967г. Приказ Секретаря Объединенного комитета начальников штабов ВС США генерала Эрла Уиллера о создании 2 рот LRRP при 1-й и 2-й Армиях.
25 сентября 1967г. Создана Рота Е (Airborne) 20-го пехотного полка 1-й бригады 101-й Воздушно-десантной дивизии. Рота размещена в Фан Ранге и придана 1-й Армии.
25 сентября 1967г. Создана Рота Ф (Airborne) 51-го пехотного полка 173-й Воздушно-десантной бригады. Рота размещена в Бьен Ху и придана 2-й Армии.
Роты армейского подчинения насичтывали по 230 человек личного состава, во главе с командирами в ранге не ниже майора.
Осень 1967г. Приказ о создании отдельных рот LRRP в дивизиях и подразделений в отдельных бригадах.
20 декабря 1967г. Уже существовавшие взводы LRRP были доукомплектованы и преобразованы в Роты LRRP во всех подразделениях доказавших свою боевую эффективность:
в 23-й (Americal) дивизии, 1-й Воздушной Кавалерийской дивизии, 1-й Пехотной дивизии, 4-й Пехотной дивизии, 9-й Пехотной дивизии, 25-й Пехотной дивизии.

Подразделения LRRP бригадного подчинения были созданы:
10 января 1968г., при 199-й Легкой пехотной бригаде.
5 февраля 1968г., при 173-й Воздушно-десантной бригаде.
15 декабря 1968г., при 3-й бригаде 82-й Воздушно-десантной дивизии и 1-й бригаде 5-й Механизированной дивизии.
Роты LRP дивизионного уровня насчитывали 118 человек личного сотава, подразделений бригадного уровня – 61 человек личного состава.

3 период.

1 февраля 1969г. Приказом Департамента Армии, все существующие разведподразделения преобразованы в рейнджерские роты 75-го пехотного полка, согласно унифицированной системе подчинения.
Оставаясь в местах своей дислокации и продолжая работать в интересах своих "родных" дивизий и бригад, роты (company) состояли при 75 пехотном полку.
C Company - 1st. Field Force.
D Company - 2nd. Field Force.
E Company - 9th. Infantry Division.
F Company - 25th Infantry Division.
G Company - 23rd Infantry Division.
H Company - 1st. Cavalry Division.
I Company - 1st. Infantry Division.
K Company - 4th. Infantry Division.
L Company - 101st. Airborne Division.
M Company - 199th. Light Infantry Brigade.
N Company - 173rd. Airborne Brigade.
O Company - 82nd. Airborne Division.
P Company - 5th. Infantry Division - Mechanized.

4 период.

Ноябрь 1969г. - август 1972г.
С началом воплощения новой стратегии администрации США и MACV во Вьетнаме, направленной на "вьетнамизацию" конфликта, и с постепенным выводом сухопутных войск, рейнджерские роты одна за одной были деактивированы. Происходило это одновременно с выводом тех дивизий и бригад, при которых они создавались с начала войны. Но учитывая бесценный опыт накопленный лурпами, часть рот была сведена в отдельный 75 полк рейнджеров.
Началась новая страница истории рейнджеров.

Порядок следования бойцов в патруле:

Pointman - 1-й номер. Ведущий, самый зоркий и внимательный. опытный боец. Его задача не пропустить ни малейших следов и признаков присутствия противника, предупредить остальных бойцов о них или о любых других неожиданностях, препятствиях и т.д. Помимо этого, он первым вступал в бой в случае столкновения. Зона ответственности - фронт, от уровня земли, до уровня глаз. Иногда, с целью предотвратить визуальный или огневой контакт, был вооружен Тип 56. У бойцов НФОЮВ (Vietcong) существовала система опознавания одиночными выстрелами в воздух из Тип 56. Выстрелив в ответ, пойнтмен мог отсрочить прямой контакт и дать группе время сменить направление движения и разорвать дистанцию. В отдельных случаях, даже полностью предотвратить обнаружение патруля противником.

С этой же целью, лурпами использовалась униформа НФОЮВ и НВА. В случае прямого визуального контакта, бойцы патруля одетые в форму противника дезориентировали его и либо позволяли группе избежать столкновения, либо используя эффект неожиданности и действуя на опережение, наносили большой ущерб противнику. Если первое время в основном использовалась униформа НФОЮВ, то ближе к концу войны чаще стала использоваться униформа НВА. После "наступления Тет", "черные пижамы" НФОЮВ использовались все реже - численность НФОЮВ сильно уменьшились. Униформа НВА наоборот получила более широкое распространение - патрули все чаще сталкивались с регулярные частями НВА. Вместе с униформой НФОЮВ и НВА использовались "сандалии ХО Ши Мина".

Slack - 2-й номер. Его задачами были наблюдение (если пойнтмен что то пропустил), подсчет шагов и учет времени, ориентирование. Кроме этого, он должен был поддержать пойнтмена огнем в случае столкновения. Вместе с пойнтменом, слэк принимал на себя огонь, давая остальным возможность маневра. Зона ответственности - фронт от уровня глаз до неба, правый и левый фланги.

Team leader - 3-й номер. Командир патруля. Мог нести рацию PRC 25 в случае использования 2 раций в патруле. Зоны ответственности не имел, в интересах общего руководства.

Senior RTO - 4-й номер. Senior RTO (Радист). Обеспечение связи, охрана TL. Зона ответственности - левый фланг.

5-th man - Junior RTO (если использовались 2 радиостанции) или просто 5-й номер - "артиллерия группы". Часто в качестве секондари был вооружен М79. Вместе с 6-м номером составлял мневренную группу, прикрывавшую патруль сзади. Зона ответственности - правый фланг.

Drag/Rear Gunner - 6-й номер. Прикрытие группы сзади, при движении следил чтобы группа не оставляла следов своего присутствия, уничтожал (маскировал) оставленные группой следы или отвлекал внимание от них. Запутывал след (перец, CS-газ и др.).

Порядок движения мог меняться зависимости количества бойцов в патруле, от внешних и внутренних факторов, командир мог сам вести группу, каждый раз перед высадкой, порядок движения определялся командиром заново: "Я всегда ходил за поинтмэном, и когда меня не устраивало наше движение, я занимал место ведущего", "На slack position шел относительно новый член группы, радист SP4 Gerald Paddy из Maryville, штат Тенесси."

Пойнтмен, слэк, дрэг и др., это не специализация, любой боец патруля имел навыки позволяющие заменить другого. Опыт решал всё, поэтому за отдельными бойцами, чаще других ходившими на той или иной позиции, просто устоялся тот или иной термин.

 

Иногда в составе патруля действовал разведчик-проводник из числа солдат АРВ или бывших вьетконговцев ("members who have returned to the righteous side"), прошедших подготовку по программе USMC Kit Carson Scout Program. В тех дивизиях и бригадах, где такие подразделения скаутов существовали. Их так и называли Kit Carson Scout с добавлением первого имени. Авторы отмечают, что командование LRRP, чтобы не подрывать доверие "новообращенных" вьетнамцев к американцам, старалось не отказываться от их участия когда это было действительно полезно или необходимо.

Очень редко в составе патруля для выполнения особых заданий находился приданный на время задания кинолог с собакой. Опыт использования собак был не слишком удачен - "немецкая овчарка слишком шумное животное для работы в джунглях", однако сами кинологи принимали участие в операциях оставляя собак на базе, - "они решили оставить собаку в лагере, а ее вожатого взять с собой. Hill доказал, что он более чем способный член группы без собаки, и он был приглашен стать членом группы на постоянной основе."
Редко, но случалось что в составе патруля на задании был младший офицер, например в роли радиста или 5 номера, но командовал патрулем всегда его постоянный командир. Навыки и полномочия командира патруля (обычно один из "младших" сержантов, но нередки случаи когда TL состоял в ранге Е4, ASSTL - Е6, pointman - E5 и т.д.), в том что касается работы в джунглях, частично были приравнены к полномочиям младших офицеров. В линейной пехоте удар с воздуха мог вызвать только офицер, а артиллерийский удар офицер или NCO. Командир патруля, его заместитель или RTO, могли сделать это самостоятельно будучи в ранге не ниже Е5 для авиаудара, Е4 для артудара. (Возникающий в связи с этим вопрос по "Broken arrow" остается пока открытым, найду, выложу).

Во время отдыха, обычно продолжавшегося минимум 2 дня, командиры отдыхающих патрулей по очереди несли дежурство в штабе ("дежурство на FOB"). Это делалось в интересах патрулей находившихся в поле. Поддерживая связь, "оперативники" могли оказать более действенную помощь, нежели "штабисты". С этой же целью, командир, радист или ASSTL, в составе экипажа разведывательного самолета, могли обеспечивать поддержку с воздуха.

Впечатления, мораль бойцов.

"В ЛРРП жизнь вращалась вокруг твоего взвода и твоей команды. Я был во втором взводе, я не могу многого припомнить про первый взвод, как будто мы были в двух разных мирах."

"Большинство людей в команде были совсем молодыми от 18 до 21 года. Со своими 25-ю я был просто стариком."

"У нас были свои клички. Я был "Честным Джоном”, Лари Чэмберс был "Человеком-Убийцей”, Дон Харрис был "Джи-Ти”, Джон Луни был "Джо Дон”, а Мезарос был "Мезу”. Наша команда называлась "Смертоделы”, слово с моей десантной татуировки на ноге."

"В Пан-Тьете Келли, J.C. и я решили спать ночью в мешках для трупов. Они оставляли холод и насекомых снаружи, но в отличие от спального мешка у которого молния была внутри, молния мешка для трупов была снаружи. Они не были разработаны, чтобы с ними имели дело те тела, которые хотели вылезти наружу. Однако вряд ли какая ночь обходилась без умной задницы, которая под утро закроет меня в мешке доверху, так что мне приходилось прибегать к чьей то помощи, чтобы выбраться. "

"В своей роте Фэтс создал легенду вокруг себя фотографией, которую он сделал. Команда сидела в засаде, когда гук стал двигаться в их направлении. Фэтс положил М16 и вместо неё прицелился своей фотокамерой. Когда гук подобрался ближе, он его сфотографировал, положил камеру, взял М16 и расстрелял его напрочь."

"После того как мы покинули приёмную офицера и направились в поиски расположения своего взвода я заметил нечто необычное в рейнджерах, которых встречал по дороге, по сравнению с бойцами 173-й парашютной бригады (автор какое-то время прослужил в этом подразделении, до того как ушёл в рейнджеры). Рейнджеры не носили медальоны мира на шеях и не обменивались распальцовкой мира. Они носили медальоны войны. Некоторые доходили до того, что носили уши убитых партизан и северовьетнамцев на шнурках на шеях, снимая их только когда они шли в столовую или в клуб. Когда они виделись друг с другом, вместо того чтобы обмениваться двухпальцевыми знаками мира, они разгибали три пальца в виде буквы W, и говорили при этом друг другу: "war!”."

"Я получил письмо от девушки с вложенной в конверт статьёй про четверых студентов Кент Стейтского университета, которых пристрелили солдаты Национальной Гвардии Охио. Она считала, что это было ужасно. Я чувствовал обратное и в ответе написал ей что я желал бы Национальной Гвардии М60 чтобы те смогли убить побольше протестующих. Они были против нашего входа в Камбоджию, что ж, &%ать их. Они наверно были теми же дырками от задниц, что стали бы размахивать вьетнамскими флагами. Это меня бесило. У них не было идей о том, что мы делали в Камбоджии, или почему вторжение было необходимым. Для нас во Вьетнаме было неприятно, не говоря уже опасно, что у противника было место где он мог спрятаться и быть в безопасности…Уже в течение дня кто-нибудь начал ходить по расположению роты и показывать 4 пальца на одной руке и вращая кисть другой.
-Что это такое? - спросил я.
-Это счёт!
-Счёт чего?
-Гвардия - четыре, Кент Стейт – ничего!
Мне понравилось. Нам всем понравилось."

(Речь идет об акции протеста в Кент-Стейт, в ходе которой студенты университета, протестовавшие против вторжения в Камбоджу, спровоцировали военослужащих Национальной гвардии штата Огайо, обеспечивавших порядок, на открытие огня на поражение. Эта, и другие акции противников войны (1-й и 2-й Национальный мораторий против войны во Вьетнаме и др.) воспринимались военнослужащими во Вьетнаме чрезвычайно болезненно и вызывали крайне негативную реакцию не только у кадровых военных. Позднее, начальник армейской разведки МАСV, генерал-лейтенант армии США в отставке Филипп Б. Дэвидсон, один из крупнейших историков индокитайских войн, назовет одной из важнейших причин проигрыша войны антивоенные настроения в Штатах. Когда твоя страна послала тебя воевать за неё за тысячи миль от дома, а дома тебя смешивают с дерьмом, моральный дух падает ниже чем когда бы то ни было).

Некоторые вещи из практики лурпов могут показаться недостойными солдата, например снятие с тел убитых вьетконговцев и солдат НВА формы и оружия - "С.Т. раздевал женщину, пока я разбирался с мужчиной. Теперь у меня были его сандалии и штаны, но у меня возникли проблемы с его рубахой. Я разорвал её и снял с одной руки, но с другим рукавом никак не мог справиться.", "Мы собрали одежду, оружие и оба рюкзака." . Однако эти действия не являются мародерством, ибо в отдельных подразделениях счет убитых противников определялся только при наличии их формы (одежды) и оружия. В некоторых, было достаточно оружия. Естественно счет велся не всегда, а только лишь при опред. операциях направленных на уничтожение противника. Да и количество убитых врагов служило лишь дополнительным показателем эффективности патруля.

Более жестких выдержек приводить не буду, на форуме молодежь с неокрепшей психикой и возможно дети и либералы.

Суть вышеизложенного заключается в том, что будучи молодыми, в меру агрессивными людьми, лурпы, на всем протяжении войны, демонстрировали высокие волевые качества, чувство юмора, здоровый цинизм, дисциплину и разумную, но необходимую на войне жестокость. В отличие от линейных подразделений, LRRP не были замешаны ни в одном инциденте с массовыми убийствами мирных жителей, вызванных неустойчивой и покореженной психикой большинства срочников. Убивали, но убивали вынужденно, четко, без истерик и разрушающего души самобичевания. Бравада и цинизм (выдержки опустил) были вызваны согласно самим авторам воспоминаний, молодостью и адреналином.

События описываемые в фильме Оливера Стоуна "Взвод" происходили как раз в 25-й пехотной дивизии. Речь в фильме идет о "линейных собаках", а не о лурпах.

Особенности использования снаряжения.

Будучи армейской структурной единицей, LRRP's формально комплектовались по штатному расписанию армии, однако существует ряд особенностей, которыми объясняются разнобой в комплектовании разными видами армейского снаряжения, частичное использование снаряжения других родов войск, частичное использование униформы и снаряжения союзников и противника, модернизация снаряжения и использование нестандартных приемов.

В начальный период войны, взводы LRRP создаваемые при прибывающих во Вьетнам подразделениях являлись внештатной единицей (не входили в TOE) и имели некоторые проблемы с комплектованием, впрочем довольно успешно решаемые как их командованием, так и своими силами.

Стандартным снаряжением пехотинца армии США на момент начала войны являлся общевойсковой комплект тактического снаряжения M1956 Load Carrying Equipment. Из него лурпы использовали ремень, саспендеры, 2 вида подсумков под магазины, подсумки под ИПП, фляги с чехлами.

В паре с этим снаряжением испоользовался Lightweight Rucksack.

Мешок лайтвейта был недостаточно вместителен а рама неудобна. В 1965г., изучив опыт использования ARVN Rucksack, созданного в США специально для АРВ, MACV заказало модернизированную нейлоновую версию этого рюкзака, для своих спец. подразделений. Основными преимуществами Tropical Rucksack были мешок увеличенного объема, дополнительный внешний карман, лямки с устройствами быстрого сброса. Они оказались столь очевидны, что примерно с 1968-69 гг. тропикалы вытеснили другие рюкзаки в арсенале лурпов.

С появлением в 1967 году нового, нейлонового комплекта снаряжения М1967, лурпы стали использовать чехлы для одноквартовых фляг, двухквартовые фляги с чехлами, причем преимущественно по прямому назначению (нейлоновые чехлы при заполнении магазинами, в отличие от брезентовых не держали форму ибо были слишком мягкими). Встречаются подсумки под магазины, компасники, саспендеры. В общем итоге, все равно наблюдается массовое преобладание снаряжения М1956, что объяснимо (нейлоновое только что появилось, на всех его не хватало, да и известный армейский консерватизм стопорил его более широкое применение). Соотношение предметов М56 к М67 примерно 3 к 1. Больше всего не только к лурпам, но и в армию вообще, из комплекта М67 попало коротких подсумков под магазины, чехлов для фляг и суспендеров.

Трофейное снаряжение.

Бандольера АК-47 и бандольера СКС (знаменитые чикомы ("CHInese COMmunist" или по нашему "лифчик").

Чиком-АК47 часто использовался теми, кто носил Тип56 в качестве основного оружия. Иногда он использовался и для ношения магазинов М16.

Чиком СКС вмещал 11 20-ти зарядных магазинов М16.

Встречавшиеся модернизации снаряжения.

Обрезание рамы в период массового использования лайтвейта (широкая рама с "ушами" ограничивала пространство на пистолетном ремне и, вкупе с нижним расположением самого рюкзака, снижала подвижность бойца).

Брезентовый чехол для одноквартовой фляги отлично подходил для ношения большего количества магазинов М16, чем стандартный аммо-пауч. С этой целью чехол иногда подшивали для придания оптимальной формы.

Нейлоновый чехол для двухквартовой фляги использовался с той же целью обладая еще большей вместительностью.

Иногда, при использовании чикома-СКС, часть карманов обрезалась в верхней части (В карманы предназначенные для ношения "расчесок" для снаряжения карабина СКС, 20-ти зарядный магазин М16 входил внатяг. Обрезая верхнюю часть, бойцы получали легкий доступ к магазину. Нижняя часть магазина по прежнему плотно сидела в кармане, а большая часть была открытой.

С целью устранить или снизить шум производимый металлической фурнитурой снаряжения, она обматывалась скотчем или изолентой пряжки, карабины, крючки и т.д.).

Чрезвычайно широкое распространение получила практика приматывания изолентой (скотчем) снаряжения, в тех случаях когда штатный способ крепления (например гранат по бокам аммо-пуча и др.) казался недостаточно надежным.

С целю недопустить проникновения насекомых в брюки снизу, место соединения ботинок и брюк заматывалось изолентой.

Самодельное снаряжение.

"Ремень" для карабина (винтовки) из репеллинговой или другой подходящей веревки или стропы.

Как правило его закрепляли таким образом, чтобы он ни за что не цеплялся, но позволял в случае необходимости закинуть оружие на плечо, повесить на саспендер при помощи карабина. В целом это можно считать широко распространенной практикой (штатный ремень был неудобен и тяжел), либо веревка (стропа) либо вообще ничего ибо большую часть времени лурп не выпускал оружие из рук. Иногда встречается ремень общего назначения. Штатная антабка на газблоке снималась для утранения лишнего шума, "ремень" крепился за основание мушки (газблок) и (чаще всего) за ручку для переноски.

Униформа.

Базовым и основным камуфляжным рисунком являлся Tiger stripе. Покрой, оттенок и материал униформы мог быть различным, ибо использовалась униформа производимая местными предприятиями, не имевшими общих стандартов. Потребность в униформе была велика и закупалось то, что было доступно "здесь и сейчас".

С прибытием во Вьетнам военного контингента Южной Кореи небольшое распространение (один боец на группу) получает униформа расцветки Duck hunter корейской морской пехоты (характерного фиолетового оттенка).

С появлением в массовом количестве новой униформы расцветки ERDL (lime dominant) она полностью вытеснила другие камуфляжные рисунки.

Иногда встречаются комбинации элементов униформы разных расцветок, но скорее это объясняется нехваткой или порчей доминирующего в подразделении камуфляжа, чем реальной тактической необходимостью (наиболее часто встречается комбинация китель-брюки ERDL совместно с буш-хэт Tiger stripe).

Выше уже рассматривалось применение "black pijamas", головных уборов (коническая пальмовая шляпа Хо) и сандалий Хо Ши Мина. Объем и вес снаряжения носимый бойцами был и так велик и носить на себе изредка используемое снаряжение было непозволительной роскошью. Комплект униформы или отдельные элементы (сандалии) применялись на конкретном задании, и либо одевались непосредственно в поле, перед применением, либо заранее перед высадкой.

Униформа АРВ (кители и сандалии) применялась по той же схеме.

Всегда существовала опасность будучи одетыми в униформу врага, случайно попасть под огонь своих, особенно при экстракции.

Применение униформы противника не может считаться массовым явлением, однако является заметным и важным элементом тактики LRRP.

Специальное снаряжение.

Использование специального (нетипичного для разведки в частности и для пехоты вообще) снаряжения было обусловлено 2 факторами.

Особые задачи наблюдательного характера.

Для фиксации происходящего использовались компактные фотокамеры.

Выше упоминались добытые косвенные доказательства участия советских военных в полевых операциях. Другая группа сумела сфотографировать советский танк Т52 (?) глубоко в джунглях. До этого момента, никаких данных о применении НВА тяжелой бронетехники в джунглях просто не было. Без фото, бойцам просто никто не поверил бы, что в отсутствии полноценных дорог, спец. переправ, НВА сумели доставить в районы инфильтрации (в Южный Вьетнам) тяжелую бронетехнику.

Лурпы фотографировали технику, вооружение, противника (даже убитого), униформу, ориентиры и т.д., все что могло представлять интерес для разведки.

Возможности носить с собой дорогостоящую специальную фотоаппаратуру и снимать издалека естественно не было. Приходилось подбираться на критическое для обнаружения расстояние, где огромную роль имела бесшумность самой камеры (визуальная и акустическая незаметность самих бойцов отдельная тема). В таких условиях наилучшим образом себя проявили компактная, практически бесшумная фотокамера Olympus Pen EE 35mm half-frame fixed focus camera.

Выживание (экстракция посредством вертолетов, сигналлинг, медицина и др.)

Плотный покров джунглей, отсутствие возможности в любой момент безопасно подать акустический или визуальный сигнал, вынудили лурпов использовать снаряжение выживания предназначенное для пилотов самолетов и вертолетов - набор выживания пилота. Своеобразный набор выживания LRRP несколько отличался от стандартного.

В него входили:
- Кусок сигнального полотна VS-17.
- сигнальное зеркальце MkIII signal mirror for ground-air signaling.
строблайт SDU 5/E.
ракетница A/P255-5A personal distress signal kit или M186 "Pop-up" pen flare with red, green, and white flares.
- карта в полиэтиленовом конверте Acetate-covered map of area of operation.
- компас M-1 Lensatic compass (места на РПС для него было мало, поэтому для начального ориентирования некоторые пользовались простейшим наручным M1949 Wrist сompass.
- жетон Dog tag (один в наборе, один на себе).
- Иногда в набор входила аварийная радиостанция AN/PRC-90-1, ACR/RT-10, AN/URC-64 или AN/URC-10.
Такой набор в рюкзаке или подсумке по возможности был у каждого. Его наличие было критически важно в случае разделения группы. Группа преследуемая противником, в критической ситуации применяла тактику Escape&Invasion, разделяясь на 2-3 группы или даже по одному, и каждый проделывал путь к запасной точке эвакуации самостоятельно.

Для подачи визуальных сигналов применялись:

1. Сигнальная панель.
2. Лайт строб.
3. Сигнальное зеркальце.
4. Ракетница.
5. Дымовые гранаты.

Стандартным элементом экипировки являлась веревка длиной 10-14 футов, вместе с карабинами (2 штуки) применяемая обычно для эвакуации (посредством шведского седла или v-харнесса (STABO)). Сказать что лурпы постоянно носили на себе v-харнесс или шведское седло нельзя. Харнесс - очень большая редкость, а шведское седло очень неудобная штука и оправдано только в момент эвакуации. Такие способы эвакуации применялись в случае если посадить вертолет было невозможно. Достаточно часто, лурпам просто спускали корзину для раненых или веревочную лестницу и не дожидаясь пока они заберутся в вертолет, отлетали на безопасное расстояние, где лурпы уже забирались в кабину.

 

все роты-отряды "лурпов"

Co.E, 20th Inf(LRP) 25.09.1967-01.02.1969, 1 Field Force,Vietnam , 4th Inf.Div.(230чел)
Co.E, 50th Inf(LRP) 20.12.1967-01.02.1969, 9th Inf.Div.(118чел)
Co.F, 50th Inf(LRP) 20.12.1967-01.02.1969, 25th Inf.Div.(118чел)
Co.E, 51st Inf(LRP) 20.12.1967-01.02.1969, 23d (AMERICAL)Inf.Div.(118чел)
Co.F, 51st Inf(LRP) 25.09.1967-26.12.1968, 199th LIB(230чел)
Co.E, 52d Inf “Ready Rifles”(LRP) 20.12.1967-01.02.1969, 1st Cav.Div.( Airmobile)(118чел)
Co.F, 52d Inf “Ready Rifles”(LRP) 20.12.1967-01.02.1969, 1st Inf.Div.(118чел)
Co.E, 58d Inf “The Patriots”(LRP) 20.12.1967-01.02.1969,под командованием 4st Inf.Div.(118чел)
Co.F, 58d Inf “The Patriots”(LRP) 10.01.1968-01.02.1969, 101stAbn.Div.(Airmobile)(118чел)
Co.D, 151st Inf(LRP)(38th Inf.Div. Indiana National Guard) 30.12.1968-20.11.1969, 2 Field Force,Vietnam (214чел)
70th Inf.Detachment 19.12.1967-15.01.1968 , 11th Inf.Bde(61чел)
71st Inf.Detachment 20.12.1967-01.02.1969 , 199th Inf.Bde(61чел)
74th Inf.Detachment 20.12.1967-15.01.1968 , 173d Abn.Bde(61чел)
78th Inf.Detachment 15.12.1967-15.01.1968 , (61чел)
79th Inf.Detachment 15.12.1967-15.01.1968 , (61чел)

переведенные в рейнджеры
Co.A,75th Inf.(Ranger) 21.01.1969-09.12.1974,197th Inf.Bde.(Sep) & 1st Cav.Div.( Airmobile).
Co.B,75th Inf.(Ranger) 10.02.1969-01.11.1974, 5th Inf.Div(Mechanized)
Co.C,75th Inf.(Ranger)( Co.E, 20th Inf(LRP)) 01.02.1969-25.10.1971, 1 Field Force,Vietnam(230чел)
Co.D,75th Inf.(Ranger)( Co.F, 51th Inf(LRP)) 20.11.1969-10.04.1970, 2 Field Force,Vietnam(198чел)
Co.E,75th Inf.(Ranger)( Co.E, 50th Inf(LRP)) 01.02.1969-23.08.1969, 9th Inf.Div.(118чел)
Co.E,75th Inf.(Ranger)( Co.E, 50th Inf(LRP)) 01.10.1969-12.10.1970, 3 бригада 9th Inf.Div.(61чел)
Co.F,75th Inf.(Ranger)( Co.F, 50th Inf(LRP)) 01.02.1969-15.03.1971, 25th Inf.Div.(118чел)
Co.G,75th Inf.(Ranger)( Co.E, 51th Inf(LRP)) 01.02.1969-01.10.1971, 23d (AMERICAL)Inf.Div. (118чел)
Co.H,75th Inf.(Ranger)( Co.E, 52d Inf(LRP)) 01.02.1969-15.08.1972, 1st Cav.Div.( Airmobile).(198чел)
Co.I,75th Inf.(Ranger)( Co.F, 52d Inf(LRP)) 01.02.1969-07.04.1970, 1st Inf.Div.(118чел)
Co.K,75th Inf.(Ranger)( Co.E, 58th Inf(LRP)) 01.02.1969-10.12.1970, 4st Inf.Div.(118чел)
Co.L,75th Inf.(Ranger)( Co.F, 58th Inf(LRP)) 01.02.1969-26.12.1971, 101stAbn.Div.(Airmobile).(118чел)
Co.M,75th Inf.(Ranger)( 71st Inf.Detachment) 01.02.1969-12.10.1970, 199th Inf.Bde(61чел)
Co.N,75th Inf.(Ranger)( 74th Inf.Detachment) 01.02.1969-25.08.1971, 173d Abn.Bde (61чел)
CoO,75th Inf.(Ranger)( 78th Inf.Detachment) 01.02.1969-20.11.1969, 3 бригада 82d Abn.Div (61чел)
CoO,75th Inf.(Arctic Ranger) 04.08.1970-29.09.1972
Co.P,75th Inf.(Ranger)( 79th Inf.Detachment) 01.02.1969-31.08.1971, 1 бригада 5th Inf.Div(Mechanized) (61чел)

Состав Ranger Co.: HQ platoon , supply platoon , communication platoon , 2*field platoon(состаяла из 6 групп(численность группы 4-6-8 чел.)

 

Большое спасибо за статью!

Если не ошибаюсь, Вы использовали цитаты из книг "Six Silent Men" и "Глаза Орла", нет ли ссылок на них?

 

Добавлю фотографий:

LRRP в ФРГ:

 

Supressor - "подавитель звука", но еще не полноценный глушитель. Из-за укороченного ствола порох сгорал не полностью, и при выходе из канала ствола мало того, что ослеплял стрелка, так еще и шуму было до.. короче, много. ХМ177Е2, в отличие от ХМ177Е1 имел возможность установки М203 (удлиненный ствол и лыски на супрессоре для крепления).
Так же в ходу было заматывание щелей в супрессоре скотчем, и, изредка, добавление "тактической рукоятки" на цевьё (обычно вторая пистолетная рукоятка).

 

Обмоток из ткани не видел. Практиковалась замена стандартного ремня стропой (за антабку на прикладе и основание мушки) или карабином (кольцо из стропы под рукоятку переноса, и за карабин на правом саспендере), установка глушителей, оптики кольтовской (покупалась за свой счет) и беспотсветных прицелов "Starlight" (зачастую днем его снимали, весит почти как сама винтовка).

 

И Starlight тоже ставили.

Было упоминание, что для этой цели резали ствол, пламя после такого издевательства было метровым.

 

Причем на карабин подствольник почему то не вешали, использовался он только на М16.

 

Так же довольно успешно использовался шведский ПП "Карл Густав", в том числе с глушителем.

 

В отличие от голливудовских героев и солдат из линейных подразделений лурпы носили осколочные гранаты не на броне и суспендерах, а по уставу, на магазинных подсумках. А вот на дымовых стягивали скобу скотчем и вешали на рюкзак, суспендеры итп.

Так же для решения некоторых задач практиковалась замена стандартных взрывателей на М2 и М26 на взрыватели от дымовых гранат (замедление значительно меньше).
На С4 еще и еду грели, когда была возможность.

 

Из нестандартного снаряжения еще использовалось футляры от дымовых гранат или минометных боеприпасов - крепился к суспендеру за шеей, в него обычно помещали кровеостанавливающий жгут, албумин и другие медпрепараты, к которым нужен быстрый доступ. Так же группы в случае необходимости использовали дексамфетамин и другие передовые стимуляторы и анальгетики.

 

просто взял из интернета, но у меня есть один перевод книги. Еще не выкладывал его. Приду с работы напишу инфу

 

итак выкладываю перевод скажу сразу, что не мой труд, а нашел и скопировал из инета: http://gearguide.ru/phpbb/viewforum.php?f=36



ГЛАЗА ОРЛА
Гэри А. Линдерер

Президио Пресс. Нью-Йорк

THE EYES OF THE EAGLE: F Company LRPs in Vietnam, 1968
ISBN 0-8041-0733-5
First Edition: April 1991
Copyright © 1991 by Gary A. Linderer

Перевод, соответственно, мой: © Lis (G.S.)

Мы остановились всего на пару минут, когда я взглянул, и увидел северовьетнамского солдата, стоящего на повороте тропы. Я даже не понял, откуда он взялся, просто взял и возник тут, как ванька-встанька. Он был намного выше любого виденного мною до того вьетнамца. Я не мог разглядеть его рюкзак, но висящий у него на правом плече АК был на виду. Я беспомощно смотрел, как его левая рука дотянулась до ружейного ремня. Я знал, что он вот-вот меня подстрелит. Жить мне остались считанные секунды. Мое тело получило сигнал и начало реагировать. Начиная вскидывать свою М-16, я перекинул переводчик на автоматический огонь. Все это было так близко – слишком близко!..

ЭТА КНИГА ПОСВЯЩАЕТСЯ:

Моей жене, Барбаре, сохранившей все мои письма, бывшей со мной в трудные времена, и просто за то, что она есть;
Моим сыновьям, да не окажутся они никогда на войне;
Кену Миллеру и Дэну Робертсу за поддержку, когда все усилия казались тщетными;
Дону Ланчу за то, что снова собрал нас вместе;
Всем, служившим в LRPs, Rangers, LRRPs, Force Recon, Special Forces, MACV SOG, SEALs и других подразделениях специального назначения – мы были парни что надо;
Оуэну Локу, давшему возможность рассказать мою историю.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Эта книга – документальное повествование, основанное на событиях, произошедших со мной во Вьетнаме. Большая часть материала взята из 238 писем, написанных моей невесте (позже ставшей мне женой), которая сохранила их все. Остальная информация и дополнения о людях, местах, и событиях, описанных в моих письмах, была собрана в течение 12 месяцев с 1989 до 1990 год в ходе длительных интервью и обсуждений с большинством персонажей, изображенных в этой книге.
Книга исторически точна, однако, следует учитывать прошедшее с момента описываемых событий время, точку зрения автора, и воспоминания интервьюируемых.
За исключением тех случаев, где было необходимо проявить благоразумную осторожность, названия, места, даты, описания событий и участников тех событий подлинны.
Личный опыт автора никоим образом не должен рассматриваться, как отражающий задачи и способы их выполнения другими ротами Полка. Глубинная разведка и рейнджеры были известны оригинальностью и гибкостью своих действий.

Гэри А. Линдерер

 

ПРОЛОГ

Это было днем пятого июня 1986 года. В этот же день, но восемнадцать лет назад я отправился с Авиабазы Трэвис, что под Сан-Франциско, чтобы провести свой годичный срок в Республике Вьетнам. Я оказался достаточно удачлив, чтобы прослужить тот год в одном из самых лучших подразделений Армии США – роте F 58-го пехотного полка (глубинной разведки), входящей в состав знаменитой 101-й воздушно-десантной дивизии. В середине срока моей службы рота была расформирована и вновь создана под именем роты L 75-го пехотного полка (Рейнджеров). Но это были все те же люди, выполняющие те же самые задачи, в той же самой манере. Ничто не изменилось, только обозначение подразделения. Я был чрезвычайно горд службой в обеих ротах.
А сегодня я был на 24-м интерстейте в нескольких милях к северу от Хопкинсвилля, Кентукки и двигался на юг. Меньше чем через час я должен был вновь встретиться с людьми, с которыми разделил тот невероятный год.
Первая встреча ветеранов LRP, служивших в роте F , ее предшественнице, 1-й временной бригаде LRRP и Рейнджеров, которые позднее пополнили ряды роты L, должна была пройти в гостинице Холидей Инн №1, сразу за границей штата, в Кларксвилле, Теннесси. LRP и Рейнджеры 101-й воздушно-десантной собирались снова. Мы так долго ждали этого.
За восемнадцать месяцев до этого я получил неожиданный телефонный звонок от Джона Луни. Мы оба весной 68-го года прошли через усиленный курс пехотной подготовки десантных войск и прыжковую школу. Когда мы снова встретились в 90-ом центре приема пополнений в Лонг Бинь, во Вьетнаме, это не стало неожиданностью. Мы получили распределение в 101-ю и вместе прошли дивизионный курс программы боевой ориентации. Так уж было угодно судьбе что, стоя в одном строю, мы пошли добровольцами в LRP. Через две недели после нашего возвращения с войны, Джон вместе с двумя другими LRP оказался на моей свадьбе.
За эти годы мы пару раз общались. Ну вы знаете – дружеский телефонный звонок время от времени раз в несколько лет – просто чтобы поддержать отношения.
И вот теперь Джон позвонил мне, чтобы, по его словам, сообщить кое-какие замечательные новости. Дон Линч, в 68-м служивший в штабе роты F, пытался ¬определить местонахождение всех парней, чтобы устроить встречу. Ему помогал Билли Никс, который служил в роте L в 70-м, а теперь работал в Атланте, в ассоциации ветеранов. LRP и Рейнджеры собирались.
Я пришел в восторг. Моя служба в LRP и позже в Рейнджерах оставила меня гордым, но с большим количеством смешанных чувств и эмоций. Я провел семнадцать трудных лет, пытаясь уладить их. Недостающим элементом, по-видимому, была потеря моих товарищей по оружию. Как можно было провести год, живя и сражаясь рядом с ¬людьми, готовыми умереть друг за друга, а затем внезапно вернуться к удовлетворенному, мирскому существованию, где господствуют уравниловка и мелкие приятельские отношения? Это было жестоко. Я скучал по своим товарищам намного больше, чем мог себе представить. Однако, по той же идиотской причине, что ни один из них не пытался восстановить нашу дружбу, я также избегал какого-либо рода контактов, кроме случайного телефонного звонка или запоздалой открытки ¬к Рождеству. Полагаю, ни один из нас не желал снова разбередить раны, оставленные нашей службой во Вьетнаме. Тогда мы были слишком глупы, чтобы понять, что процесс исцеления не сможет начаться, пока мы не разожжем вновь ту старую дружбу.
Джон дал мне телефон Дона Линча в Миннеаполисе и попросил ему позвонить. Целых два дня я поднимал трубку и снова бросал ее, прежде чем набрался храбрости, набрать номер. Все эти годы… Я настроил свой разум на то, что Вьетнам больше не будет меня беспокоить. Я рассказывал о войне тем, кто мог слушать, и скрывал ее от тех, кому это было неинтересно. Я слышал слишком много историй о ветеранах Нама, которые вообще ни с кем не говорили об этом. Все думали, что они, должно быть, скрывали что-то постыдное для них. Ей-богу, они не могли сказать это обо мне! Я не стыдился своей службы, или того, что я делал. Я семнадцать лет обманывал себя, считая, что разрушил систему.
Случайные кошмары, от которых я просыпался, колотясь в холодном поту, считал реакцией на сиюминутный стресс. Я ¬убеждал свою жену, что это все ерунда, просто дурные сны. Через четырнадцать лет я понял, что это, в общем-то, не так уж сиюминутно. Я, наконец, был вынужден поделиться этим с ней, и она помогла мне ¬преодолеть это. Но я знал, что исцеление все еще не было полным.
Когда я, наконец, позвонил Дону, он отнесся ко мне как давно потерянный брат. Он дал мне телефоны и адреса нескольких членов моей группы и друзей по роте. Оставшуюся часть дня я потратил на звонки им. Исцеление началось.
Я сидел за столом в цокольном этаже своего дома, просматривая копии старых приказов, которые почему-то хранил все эти годы. Я искал имена и личные номера, чтобы сообщить Дону и, таким образом, дать возможность разыскать всех наших LRP и Рейнджеров. Внезапно, зазвонил телефон. Голос на другом конце сказал: "Гэри, ты знаешь, кто это?" Голос казался знакомым, но я не мог его четко опознать. Я прокрутил в уме несколько имен, прежде чем ответить отказом. Голос сказал: "Это Франк, Гэри. Франк Суза". Я не ¬поверил этому. Франк был мертв. Я видел, как он умер. Я видел его там, лежащего с ранами на груди и шее. Я видел огромную дыру в его спине, куски ребер в его искромсанном легком. Я был весь в его крови, пытаясь остановить кровотечение, которое, я знал, невозможно было остановить. Нет, кто бы ни был на том, это не мог быть Франк Суза!
Я слегка опешил, и сказал: "Черт возьми, кто это? Франк Суза мертв. Я видел, как он умер".
Голос ответил: "Гэри, это я, действительно я! Я два года провалялся по армейским госпиталям и ветеранским лечебницам, но я все еще жив".
Я сидел, там, пытаясь отыскать в памяти какой-нибудь способ проверить, что это был Франк. Тогда голос сказал: "Помнишь, возле бункера, когда Райдер попал в меня той стрелкой!?" Это был Франк! Он был жив! Слезы текли по моему лицу, когда я слушал, как он тараторит о том, что с ним случилось после того дня в далеком ноябре 1968. Я думал, что потерял в тот день двух своих лучших друзей. Теперь один из них воскрес из мертвых.
Мы проговорили больше часа. Он жил в Джуно, на Аляске, но в августе должен был приехать на семинар в университет Парди. Он спросил, не могли бы мы как-нибудь встретиться с ним там, или где-нибудь в Иллинойсе. Я сказал, что никоим образом не пропущу этого. Он сказал, что позвонит через несколько недель, чтобы договориться окончательно. Потом мы попрощались, обещая поддерживать отношения в будущем. Исцеление продолжалось.
Я позвонил, Линчу, поблагодарить за то, что он нашел мне Франка. Я почти мог видеть его улыбающееся лицо, когда он слушал мою сбивчивую речь. Я обещал ему, что я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь ему определить местонахождение наших парней и снова собрать их вместе.
Я чуть не сошел с ума, разыскивая наших пропавших LRP и Рейнджеров, доведя телефонные счета до трехсот-четырехсот долларов в месяц. Через шесть месяцев я нашел еще двадцать шесть человек и связал их с Доном.
В июле 1985 Дон сообщил, что пришло время планировать встречу. Подходящим местом был Форт Кэмпбэл, Кентукки, родной дом и пункт дислокации 101-й дивизии. А наиболее подходящим временем было бы пятое – восьмое июня.
В августе 1985, я ездил в Шампейн, Иллинойс, и провел выходные с Франком Сузой. За исключением ужасных шрамов, он ничуть не изменился, все так же крепок, и похож на двадцатилетнего. Годы, проведенные на излечении в госпиталях, привели к расколу, который стоил ему жены и детей. Но неунывающий следопыт и разведчик, он оставил это все позади. Он нашел новую жену и начал новую жизнь.
Мы провели все выходные за рассказами о былом, вновь переживая задания и воскрешая воспоминания. Мы смеялись, вспоминая хорошие времена, и лили слезы по погибшим товарищам. По мере того, как близился вечер воскресенья, мы, по меньшей мере, раз пять сказали друг другу до свидания перед тем, как обняться на прощание, обещая увидеться снова на встрече в 1986 году. Половину четырехчасовой дороги домой я рыдал от горя и радости.
Через неделю я получил сообщение от Дона Линча, просившего вспомнить LRP по имени Роберт Ролингс из Редвуд Эстейт, Калифорния. Он написал Дону и сказал, что ¬отчаянно хотел бы связаться со мной, Джоном Луни, Джимом Бэконом, и Джоном Мезэросом. Я позвонил Дону и спросил, кто такой Роберт Ролингс. Я не мог вспомнить никого с таким именем. Дон засмеялся и спросил меня, помню ли я Макбрайда, того, кто взял меня в роту. Когда я ответил: "Ну разумеется!" Он сказал, что Ролингс, это и есть Макбрайд. Он поменял имя после Нама. В течение многих лет он пытался узнать, что случилось с теми четырьмя, кого он взял в LRP. Он чувствовал себя ответственным за нас и задавался вопросом, пережили ли мы войну.
Я позвонил ему и успокоил. Мы все выжили. Он был в восторге. Мы поговорили еще какое-то время, а потом пообещали увидеться на встрече в следующем году.
В течение следующих десяти месяцев я переговорил более чем с шестьюдесятью людьми, с которыми провел самый незабываемый год своей жизни. Все части вставали на место.
За месяц до встречи я был весь на нервах. Моя жена сказала, чтобы я взял письма, которые написал ей Вьетнама. Она сохранила каждое из них. Она сказала, что, если я их перечитаю, это поможет вспомнить людей, места, и события моей службы. Кроме того, это могло бы переломить мою нервозность. Я внял ее совету и обнаружил, что эти 238 писем читаются как дневник. Так было заронено зерно для написания этой книги.
Сердце заколотилось, когда я заезжал на стоянку у Холидей Инн. Этого не может быть! Таких же бабочек в животе я ощущал в апреле 67-го, поднявшись на борт C-119, чтобы совершить свой первый прыжок с парашютом. Смогу ли я узнать кого-нибудь? А они меня узнают?
Я вошел в холл, чтобы зарегистрироваться, оставив багаж в машине. Девушка за стойкой сказала, что большинство зарегистрировавшихся LRP и Рейнджеров собрались в зале или снаружи, у бассейна. Она выглядела немного испуганно. Окей! Мы все еще могли произвести впечатление на людей.
Я вошел в зал и добрался до бара, заметив в задней части два больших стола, занятых группой мужчин примерно моего возраста. Я не был уверен, что был готов. Я заказал скотч с содовой, и сделал большой-пребольшой глоток перед тем, как повернуться и предстать перед собравшимися LRP и Рейнджерами.
Я немедленно признал Тони Терсеро, Тима Коулмана, Боба (Макбрайда) Ролингса, Дона Линча, "Маму" Ракера, и некоторых других. Дейв Бидрон завопил: "Эй, мужики, это же Линдерер!" Я присоединился к группе, и после множества объятий, рукопожатий, и хлопков по спине, мы обосновались в ожидании прибытия оставшейся части наших товарищей.
Через два часа нас было больше сотни, и народ все прибывал. Это было удивительно. Сборище начало разбиваться на небольшие группы по времени службы в роте: 1-ая Бригада LRRP в одной стороне, рота F LRP отправилась наружу, к бассейну, те, кто были в роте F и L – в зале, а Рейнджеры, служившие в роте L позже, в задней части зала.
Продолжали прибывать все новые люди. Было похоже, что мы расстались всего несколько недель назад. Семнадцать лет превратились в ничто. Рота была переформирована, и мы снова были готовы выполнять задачи.
Немногие из нас могли попрощаться, когда увольнялись и отправлялись домой. Парни были в поле, в краткосрочных отпусках, или отсутствовали по другим причинам. Кто-то был в госпитале или реабилитационном центре, когда другие уезжали. Так что мы толком и не прощались. Теперь, когда мы встретились вновь, никто не чувствовал, что когда-либо оставлял нас. Так что мы просто снова были вместе – обычное дело!
Большинство LRP и Рейнджеров собралось к восьми пополудни. С некоторыми приехали жены, но большинство парней решило приехать по-холостяцки. Это было, прежде всего, для нас, а не для жен.
Тот вечер мы провели, восстанавливая старую дружбу. Начали рассказывать военные истории, сперва понемногу, затем, по мере одобрения, все более красочно и описательно. Много времени прошло с той поры, так как мы были среди тех, кто понимал и ¬верил.
Некоторые из "Старых Грязных Пижонов" из 1-ой Бригады LRRPs и кое-кто из "стариков" роты F LRP отправились в пару номеров, чтобы разжечь былое товарищество и пропустить косяк-другой. Оказавшись среди кровных братьев, сложно отказаться от старых, проверенных привычек. Те из нас, кто не баловался травкой, понимали их. Это помогало им вернуться в прошлое и освобождало души. Процесс исцеления набирал ход.
На следующее утро нас всех пригласили в гарнизон на церемонию. В эти же выходные проходил ежегодный сбор ассоциации ветеранов 101-й дивизии, и подразделение устраивало показуху для "Кричащих Орлов" прошлого. Командир дивизии, генерал Патрик, пригласил LRP и Рейнджеров времен Вьетнама присутствовать в качестве почетных гостей и возглавить подразделение на торжественном прохождении.
Мы были немного толстоваты и шли не в ногу, но мы были гордой группой разведчиков, возглавивших парад под нескончаемые аплодисменты зрителей на трибуне. Потом мы отправились на площадку десантирования, где 101-я десантно-штурмовая ¬устраивала демонстрацию, включавшую в себя штурмовое десантирование с вертолетов, парашютные прыжки и высадку с помощью веревок. Мы освистали их, поскольку они потратили целых семь секунд на то, чтобы свалить из вертушки. Мы обычно делали это за три. И все-таки, в целом, мы были впечатлены молодыми Кричащими Орлами. Они выглядели так же хорошо, если не лучше, как и мы за восемнадцать лет до этого.
Генерал Патрик вышел и произнес замечательную речь, ¬расхваливая работу, проделанную LRP и Рейнджерами во время Вьетнамской ¬войны. Он привел примеры из своего личного опыта о том, как наши действия помогали успешному ведению войны. Он закончил, вознеся литанию жертвам, доблести, и достижениям, от которой у всех присутствующих на глаза навернулись слезы. Он объявил, что мы можем пройти в расположение части, а затем отдал нам честь и уехал на встречу с начальником штаба Армии США. Генерал Патрик поручил старшим офицерам приветствовать нас по прибытии в Форт Кэмпбэл.
Церемонию возглавил полковник Охл, командир LRSU (нынешнее наименование подразделения глубинной разведки), которые участвовали в показе. В 1969-70 годах он командовал взводом в роте L (Рейнджеров) и самой ротой. Он представил Комманд-Сержант-майора Боба Гильберта, который был Первым сержантом роты L, когда в июне 69-го я уходил на дембель. "Главный" вручил Дону Линчу и Билли Никсу памятные знаки в награду за их усилия в воссоединении подразделения и организации встречи.
Затем мы продолжили в местном охотничье-рыболовном клубе, проведя вечер, полный еды, напитков и еще одного раунда военных историй. Когда мы поздним вечером вернулись в гостиницу, Боб Гильберт ¬организовал собрание, призванное официально основать ассоциацию LRP и Рейнджеров. Мы проголосовали за то, чтобы пойти на шаг дальше и пригласить присоединиться к нашей организации всех ветеранов Вьетнама, служивших в подразделениях LRRP и LRP, а также позже, в ротах Рейнджеров.
Следующий день, в целом, прошел так же. Мы были просто счастливы быть друг с другом, пытаясь восполнить все те проведенные обособленно годы. Мы обнаружили бальзам, успокаивавший те раны, что не смогло исцелить время. Те, кто был потерян, нашлись. Те, с кем мы расстались, обнаружились. Исцеление было повсюду вокруг нас, и это было замечательно.
Тони Терсеро привез с собой из Финикса профессиональную съемочную группу, чтобы сделать запись нашего воссоединения. Вечером третьей ночи они начали записывать фрагменты интервью с оставшимися в живых после опасных заданий, которые выполняло подразделение в ходе своей семилетней Вьетнамской одиссеи. Мне была предоставлена сомнительная честь поучаствовать в одном из интервью. Даже у съемочной группы были слезы на глазах, когда они слушали, как выжившие рассказывали свои версии случившегося в те далекие годы.
Последний день был самым тяжелым. По мере того, как мы разъезжались по домам, снова и снова повторялись эмоциональные сцены между давно потерянными друзьями, воссоединившимися спустя почти два десятка лет – и только для того, чтобы вновь оказаться разделенными. Каждый клялся поддерживать контакты и участвовать в будущих встречах. Все мы возвращались к нашим семьям, изменившись за несколько прошедших дней. Мы никогда не будем такими, как прежде.
Вьетнам взял что-то у каждого из нас, отнял нашу юность. Наше поколение было оболгано, сбито с толку, а потом брошено страной, ради которой мы стольким пожертвовали. В результате мы чувствовали себя обманутыми и недооцененными. Мы пошли на войну, полагая себя патриотами, и вернулись через год и позже гражданами второго сорта. Нас считали психически неуравновешенными, нетрудоспособными, и асоциальными. Ни у кого не было ни времени, ни желания выслушать нас или помочь приспособиться к нормальному образу жизни. В мгновение ока мы превратились в изгоев. И неудивительно, что у столь многих из нас были трудности в возвращении к течению жизни общества, которое мы оставили. Мы страдали поодиночке. Счастливчики выживали. Они засунули кошмары и ужасные воспоминания в самые глубины своего сознания, поклявшись никогда не воскрешать их. Другие вели свою безнадежную битву, проигрывая ¬алкоголю, наркотикам, преступлениям, и самоубийствам.
Многие искали помощи извне. Жены, духовенство, адвокаты, ¬психологи, психоаналитики, и психиатры – все они пытались. Некоторые даже достигали определенной степени успеха. Но в итоге ветеран Вьетнама был вынужден сам нести свое собственное бремя. Его раны были перевязаны, зашиты, и прижжены, но они не зажили. Некоторые из них оставались в покое. Другие медленно гноились. Некоторые прорывались, извергая яд на всех вокруг. Но никто не нашел настоящего лекарства, реального исцеления.
Воссоединение LRP и Рейнджеров в начале июня 1986 было чудесным исцелением для многих из посетивших его ветеранов, включая автора этих строк. Я обнаружил раны, о существовании которых даже не подозревал. Я принял первые целебные дозы сострадания и братства, понимая, что вскоре начнется процесс излечения от владевших мною боли и мучений, которые мешали быть таким мужем и отцом, каким я должен был быть. Годами я подвергал своих любимых горечи и отторжению, даже не зная почему.
Теперь я знал, что это осталось позади. Я понял, как исцелиться. Ни один из нас, много лет назад сражавшихся на той азиатской войне, не мог стать единым целым до тех пор, пока мы не воссоединились с нашими братьями, и не разделили боль и горе открыто, чтобы с ними можно было иметь дело. Мы могли помочь друг другу, точно так же, как и прежде. У нас в LRP было кредо: "LRP не оставляют LRP. Все, кто идет, возвращаются, или не возвращается никто". То кредо помогало нам выжить тогда, и сделало свое волшебное дело снова.

 

6 июня 1968

Я думал, что знаю, что такое высокая температура и влажность, проведя первые двадцать лет моей жизни в Миссури, каждое лето страдая от жары и духоты. Но спускаясь по трапу Боинга 727 компании Пан Ам на авиабазе Бинь Хоа, Республика Вьетнам, мне потребовалось совсем немного времени, чтобы понять: жара – в ее азиатском проявлении – это совсем другая зверюга. Было всего 11.15 утра, а я весь взмок от пота прежде, чем пересек асфальтированный перрон. С каждым вдохом я втягивал в себя еще больше тяжелого, напитанного влажностью воздуха, пока не почувствовал , что потяжелел на добрую сотню фунтов. Когда я оглянулся, глядя на ряды стоящих за ВПП военных самолетов, казалось, что они застыли в слое дрожащего, прозрачного желатина. Жара в Наме была видимой!
Сержант прогнал нас через летное поле к большому зданию терминала, построенному из металлических гофрированных листов, дававшему некоторую защиту от солнечных лучей, но мало спасавшему от жары. Большой, круглый термометр, висящий на внутренней стене здания, показывал 112 градусов*.
Внутри нас сверили с бортовым списком, а затем скомандовали разобрать вещмешки и грузиться в один из четырех коричневых, тупорылых автобусов Исудзу, выстроившихся в ряд перед зданием.
Я сел во второй автобус, заняв место позади водителя – гражданского служащего. Это был первый вьетнамец, которого я видел, и меня несколько удивили его малый рост и худощавое телосложение. Вряд ли в нем было больше пяти футов росту и ста фунтов веса. Он посмотрел в зеркало заднего вида, и обнаружил, что я изучаю его. Когда он адресовал мне широкую, полнозубую улыбку, я быстро отвел взгляд, смущенный тем, что меня заметили. Но мое любопытство вскоре пересилило. Я надел темные очки и возобновил быстрое исследование моего предмета, на сей раз наблюдая за ним краем глаза. У него были густые, блестящие, темные зачесанные назад волосы. Высокие скулы и близко посаженные глаза придавали ему несколько зловещий вид. Постоянная улыбка казалась почти искусственной, прикрытием, маскирующим его подлинные чувства относительно громкоголосых, здоровенных американских солдат, которых ему предстоит везти. Так вот как выглядит мой враг! Бог ты мой, мы собирались сражаться с гномами!
Низенький, толстый штаб-сержант вскарабкался в автобус и объявил, что нас отвезут в 90-й центр пополнений в Лонг Бинь для оформления. Его заготовленная, стандартная речь и безразличное отношение характеризовали человека, который был во Вьетнаме слишком долго и находил свою работу утомительной и не вызывающей удовлетворения. Чертовски уверен, это не слишком-то повысило наш энтузиазм.
Автобус, покачиваясь, выкатился с авиабазы и следуя в плотном потоке двинулся по хорошему двухполосному асфальтированному шоссе. Светофоры, осевые линии и дорожные знаки были всюду. Было сложно представить, что я был в другой стране. Обстановка вокруг, казалось, копировала происходящее где-нибудь в Штатах. Приходилось сосредоточиться, чтобы обнаружить различия.
Большая часть движения была гражданской: смесью мотороллеров, велорикш, мопедов, велосипедов, старых Ситроенов и Пежо, и случайного старинного грузовика Додж 40-х годов. Каждые несколько минут проезжали военные машины, иногда по одной, иногда колонной.
Сельская местность Южного Вьетнама была равнинной, слегка холмистой. Пейзаж разнообразили случайные рисовые поля и узкие ряды пальм. Тут и там были рощи каучуковых деревьев, стройными рядами тянувшихся прочь от шоссе, как солдаты на построении.
Мы миновали несколько маленьких деревушек, вытянувшихся по обе стороны шоссе. Начали появляться различия. Убогие лачуги, жмущиеся друг к другу в каком-то планировочном кошмаре. Повсюду магазинчики с открывающимися на улицу витринами и отдельные киоски. Большинство построено из старых досок, картона, пластиковых листов, гофрированной жести, и распрямленных банок из-под американского пива.
Местное население суетилось, занимаясь своими делами, совершенно игнорируя нас, проезжающих мимо. Среди них, казалось, превалировала детвора и девочки-подростки, одетые в традиционные аозай**.
Повсюду были солдаты Армии Южного Вьетнама (ARVN). Большинство из них, казалось, предавалось безделью, закусывало, заигрывало с девочками, или торговалось с владельцами магазинчиков. Казалось, их совершенно не волнует, что идет война. Многие были не вооружены, но у некоторых на плече висели карабины М-1. Я понял, почему возвращавшиеся в Америку ветераны называли их ковбоями. Большинство из них носило на шеях яркие красные или синие платки, большие американские темные очки, и наручные часы, которые тоже были слишком велики для их тощих запястий. Их сидящая в обтяжку форма выглядела так, как будто была нарисована. Они напомнили мне кучку пытающихся выглядеть клево бойскаутов.
Я задавался вопросом, почему открытые окна автобуса были затянуты проволочной сеткой. Я подумал, что их еще могли бы использовать для перевозки заключенных. Когда я наклонился вперед и спросил водителя, зачем эта проволока, тот на мгновение запнулся, а потом ответил на ломаном английском, "Ви-Си нумма десять. Кидать гранаты автобус. Кокадай*** многий Джи-Ай." Я поперхнулся и откинулся на сиденье. Остаток пути я провел, высматривая на обочинах вьетконговских диверсантов.
Мы прибыли в обширное расположение 90-го центра пополнений примерно в 12.30. Выбравшись из автобусов, мы построились в центре огромного пыльного плаца. Пухлый, довольного вида второй лейтенант прошагал через грязное поле и поднялся на возвышающуюся перед нами деревянную трибуну. Он представился как лейтенант Сэйлор и в течение следующих десяти минут официально приветствовал нас во Вьетнаме. Его речь была не запоминающейся, но он, казалось, был искренним. Должно быть, он был почти столь же зелен, как и все мы.
Он сказал, что наше пребывание в центре пополнений продлится пять-семь дней. Столь много времени занимает процесс оформления нас в системе и распределения по подразделениям. Во время пребывания здесь мы должны будем соблюдать несколько правил. Обязательным является присутствие на четырех ежедневных построениях. В ходе них будут вручаться назначения в подразделения и перевозочные требования. Если мы будем отсутствовать, когда назовут наши имена, на нас обрушится Гнев Господень в исполнении Армии США. Он сказал также, что ежедневно на доске объявлений на краю плаца будут вывешиваться списки назначений. Во время пребывания в центре мы можем быть назначены в наряд по кухне и на другие работы. Игнорирование этих назначений приведет к наказаниям, слишком ужасным, чтобы ¬о них рассказывать. Время от времени к нам будут обращаться военнослужащие постоянного состава, случайным образом отбирая людей для выполнения всяких дополнительных работ "интересного" свойства. За отказ выполнять их запросы грозит что-то наподобие высшей меры наказания.
Виднеющийся вдалеке большой плавательный бассейн запрещен для посещения всеми военнослужащими переменного состава. Нам будет разрешено ходить на почту; каждый вечер смотреть кино в открытом кинозале; покупать закуски в фургонах-киосках; посещать религиозные службы; а также гадить, мыться и бриться****. Все остальное было официально запрещено. Он сообщил, что данная программа разработана для обеспечения безопасной и быстрой акклиматизацию нас к жизни в Республике Вьетнам, и ни в коем случае не является какой-либо формой издевательства. В общем, нам надлежит жить по правилам и не искать проблем на наши юные, нежные задницы, пока не прибудем к местам назначений. Аминь!
Окружающие нас казармы представляли собой большие постройки из фанеры, крытые рифленой жестью. В каждой было по два ряда из двенадцати двухъярусных коек, вмещающих сорок восемь человек. Проводивший построение офицер проинструктировал нас, что в случае ракетного или минометного обстрела человек, занимающий нижнюю койку, должен будет вылезать из нее на правую сторону, в то время как солдат с верхнего места прыгает налево. Это должно предотвратить втыкание пяток обитателя верхней койки в спину его товарища снизу, могущее причинить тому неисчислимые моральные и физические страдания. В тот момент это казалось толковым, но, как выяснилось позже, когда наш сон был разнесен на куски рвущимися в сотне метров 122 мм РС-ами, об этих инструкциях никто и не вспомнил. Звук чьего-то сыгравшего очка действовал на процесс дедуктивного рассуждения и интеллектуального мышления подобно вырубленному предохранителю, вынуждая тело действовать на одном инстинкте, подчиняясь силе тяжести. Другими словами, когда дерьмо попадает на вентилятор, твоя задница движется к ближайшему бункеру по кратчайшему расстоянию, снося любого, оказавшегося достаточно глупым, чтобы встать на пути.
Лейтенант сказал, что, покинув койки, мы должны быстро и организованно проследовать в заглубленные, обложенные мешками с песком бункера, удобно расположенные между казармами. Это тоже работало только в теории. В наших мозгах неизгладимо отпечаталось "Быстро". "Организованно" там как-то вообще не задержалось.
Мы побросали вещи и отправились в столовую на наш первый во Вьетнаме прием пищи. Длинная очередь и скудное меню из теплых бутербродов с вареной колбасой, холодного, жирного картофеля-фри, и несвежего крошащегося пирога заставили меня уверенно поставить на фургончики с закусками в части дальнейших приемов пищи. Мой желудок еще не перестроился с домашней еды на именуемый Армией США пищей обезвоженный, выжатый, стерилизованный, консервированный, спрессованный и упакованный в фольгу набор сырья для производящей говно машины.
После еды все вновь прибывшие отправились на склад, получать базовый комплект обмундирования, обуви, и другого уставного снаряжения. После возвращения в казармы, нам поручили охранять нашу территорию до вечернего построения.
Позже, сожрав парочку целлофанового вкуса хот-догов из "еды на колесах" (по крайней мере, они были горячие!), я развалился на своей койке и попытался оглянуться на прожитую жизнь. На протяжении последних восьми месяцев мои мысли и действия управлялись и направлялись, военной машиной, которая взвалила на себя ответственность за превращение меня из гражданского в солдата. Я добровольно вручил бразды своей судьбы другим, чьи методы и побуждения оставляли желать много лучшего.
Обстоятельства, приведшие к тому, что я оказался во Вьетнаме, не были уникальными. Менее тридцати двух часов назад я отбыл с авиабазы Трэвис около Сан-Франциско, направляясь в Юго-Восточную Азию. Когда мы садились в самолет компании Пан Америкен, температура была чуть выше 50 градусов*****. Спустя час пилот обратился к нам, объявив, что только что в Лос-Анджелесе убийцей был застрелен Роберт Кеннеди. Новость потрясла нас, и на мгновение весь салон погрузился в тишину, прерванную одним из черных солдат, язвительно заметившим: "Эй, мужики, это, конечно, удар. Но такое дерьмо случается. Там, куда мы направляемся, нам лучше всего волноваться о наших собственных юных задницах". Возможно, ему стоило бы выбрать для этого другое время, но в его словах содержалось мудрое пророчество. Если бы мы учли его, у нас все было бы хорошо.
Мы совершили краткую остановку в Гонолулу, чтобы размяться и заправиться, затем взлетели в направлении Гуама. Через несколько часов, ранним утром, я заметил, как стюардесса остановилась поправить подушку одному из парней, сидевших через проход от меня. Она должна была перегнуться через высокого черного PFC******, чтобы дотянуться до него. Когда она начала взбивать подушку, PFC приподнялся и слегка укусил ее за грудь, заставив подскочить, как ужаленную. Она на секунду замерла там с выражением шока и непонимания на ее симпатичном лице, затем повернулась и побежала по проходу в переднюю часть самолета. Черный солдат высунулся и закричал ей вслед: "Леди, если ваше сердце столь же мягкое как ваша грудь, вы простите то, что я сделал!" Всех нас, увидевших случившееся, разобрал смех. Не было причинено никакого реального вреда, и этот небольшой эпизод снял часть беспокойства и напряженности, которые росли, после нашего отбытия из Трэвиса. Кроме того, что они могли нам сделать? Послать во Вьетнам!?
Позже тем же утром мы пересекли линию перемены дат и приземлились на Гуаме. Из динамиков послышался голос пилота, попросившего нас оставаться на местах после остановки самолета. Он добавил, что следует воздержаться от фотографирования B-52 и других военных самолетов, стоящих вдоль взлетной полосы, в противном случае мы рискуем тем, что наши камеры будут конфискованы. О да, и как это враг не знал, что у нас были B-52 на Гуаме!
Несколько минут спустя, в самолет поднялось трое военных полицейских, и прошли по проходу туда, где сидел черный PFC. Мы в недоумении наблюдали, как они попросили его проследовать за ними из самолета. Я глянул в левый иллюминатор, и увидел, что они провели его к ожидающему военному седану и уехали. Только после этого нам разрешили покинуть самолет на сорок пять минут, в течение которых его заправляли.
Когда мы отбыли, PFC не вернулся на борт. Ни один из NCO*******, казалось, не знал и не интересовался случившимся с ним. Кое-кто отпускал комментарии о том, с чего бы эта дерьмовая армия лишает солдата его шанса быть убитым в бою из-за такой тривиальной мелочи. Тогда кто-то из хвоста самолета закричал, "Черт, еще не слишком поздно. Давайте все пойдем и покусаем пилота!"
На то, чтобы забыть о происшествии, не потребовалось много времени. До Вьетнама нам оставалось всего несколько коротких часов, так что волнение и ожидание нашего надвигающегося приключения были намного важнее, чем пропавший товарищ.
Я оглядывал окружающие меня лица, ища какой-либо знак, некое предзнаменование, которое отметило бы тех, кто не переживет следующий год. Ничего не было. Единственной очевидной общей особенностью была невинная юность. Бог мой, они были всего лишь мальчишками, собравшимися играть во взрослые игры, и я был одним из них! Меня пронизал животный страх. Это была игра, в которую я играл в лесу за домом моего детства. Воображаемое оружие, позже замененное игрушечным. Потом, с пневматическим оружием, это едва не вышло из-под контроля, но риск добавил реализма. А теперь мы собирались играть взаправду. Надо мной витали мрачные предчувствия. Я с нетерпением ждал этого. Я этому учился, и даже вызвался добровольно. Однако теперь, на самом пороге финального испытания, я испытывал серьезные сомнения относительно своего выбора.

* По Фаренгейту, соответствует 62 градусам Цельсия (прим. перев)
** Аозай – традиционный вьетнамский женский костюм. В современном виде представляет собой длинную шёлковую рубаху, надетую поверх штанов (прим. перев)
*** Убивать (прим. перев)
**** Игра слов – "тройное С": Shit, Shower and Shave (прим. перев)
***** По Фаренгейту, чуть выше 10оС (прим. перев.)
****** PFC (Private First Class) – рядовой первого класса (прим. перев.)
******* NCO – Non Commissioned Officer: унтер-офицерский состав, сержанты (прим. перев.)

 

Я был старшим из восьми детей в рабочей семье, жившей в маленькой, консервативной общине к югу от Сент-Луиса, Миссури. Мои родители вскормили меня на диете из сильных моральных ценностей, церкви, яблочного пирога, и американского образа жизни. Мой отец, пилот бомбардировщика и ветеран Второй Мировой войны, учил меня, что обязанность патриота – когда позовет страна, откликнуться на колокол. Права она или нет, но это моя страна.
Я наслаждался юностью, проходящей среди предгорий Озарк, вдоль реки Миссисипи. Каждую свободную минуту я проводил, охотясь и ловя рыбу среди холмов, вдоль ручьев и топей в окрестностях моего родного города. Я любил природу и считал себя опытнее остальных в навыках лесного жителя.
Я средней школе я пользовался популярностью, исполняя обязанности классного старосты и участвуя в совете учащихся. Я играл на трубе в школьном оркестре и входил в редколлегию ежегодника. Делая успехи в футболе и бейсболе, я получил несколько грамот за спортивные соревнования.
На втором курсе я начал встречаться с высокой, привлекательной девушкой из моего родного города, Барб Сиракьюз. Она оставалась верна мне во время бурных, затихающих и вновь возобновляемых отношений, которые длились семь лет, приведя к нашему обручению в Рождество, когда я прибыл домой на побывку после начальной подготовки.
Я получал хорошие оценки при минимальных усилиях, и в 1965 году ожидал назначения в Академию ВВС США. Я был отобран моим конгрессменом в качестве первого запасного кандидата. Основной кандидат передо мной решил взять назначение в Военно-Морскую Академию, таким образом, в порядке отсева, мое назначение в Академию ВВС в Колорадо-Спрингс казалось верным делом.
Сотрясение, полученное на футбольном матче в выпускном году, привело к тому, что мое назначение было отсрочено на двенадцать месяцев, для гарантии полного излечения и отсутствия осложнений. Это убило все шансы попасть в набор 1965 года. Я был убит горем, но еще не готов разочароваться в желании быть летчиком-истребителем. Я знал, что не могу позволить себе пропустить год из-за призыва в армию, так что в последнюю минуту зарегистрировался в университете Миссури. Казалось бессмысленным ходить в колледж в течение года, а в следующем году начать все сначала в Академии ВВС, так что я решил забросить мечты о назначении в академию, и записался на четырехлетнюю программу подготовки офицеров запаса ВВС*. Я все еще мог достичь своей цели, но другим путем.
Однако, у судьбы в отношении меня были другие планы. К концу второго курса у меня кончились деньги, и в тот же год в призывной лотерее мне выпало двузначное число**. Зная, что не смогу пропустить год и работать, я решил записаться на краткосрочные курсы подготовки офицерского состава*** и в летную школу. Я попытал счастья в ВВС, флоте и морской пехоте, но всюду получал один и тот же ответ: "Только по окончании колледжа".
Армия казалась моей последней надеждой. Несколько встреч с армейским вербовщиком оставили меня убежденным, что, хотя реактивная авиация отпадает, я, по крайней мере, смогу попасть в программу OCS и получить офицерское звание.
Никогда не верьте проклятому вербовщику! Я записался в армию в начале сентября 1967 по программе отложенного зачисления****. Я был весь как на иголках, так что поступил на службу через месяц. В первый же день моей службы офицер призывного пункта в Форт Леонард Вуд, Миссури, рассмеялся, когда я сказал ему, что отправляюсь в OCS. Он сообщил, что эта программа была закрыта, и уж подавно закрыта для любых претендентов, не закончивших колледж. Меня поимели просто по-царски! Он дал мне луч надежды, добавив что, по мере того, как война во Вьетнаме "разогревается", есть хороший шанс, что Армия снова откроет эту программу. Он предложил мне подготовился, пойдя добровольцем в школу пехотных специалистов, воздушно-десантную школу, или даже на курсы Рейнджеров. Да, теперь я знаю! Никуда не вызывайся добровольцем. О, эта сладкая, сладкая невинность юности!
Я записался в двухнедельную школу младших командиров, которая должна была послужить толчком к следующему учебному циклу – чему угодно, лишь бы придти к OCS. Потом меня назначили командиром отделения роты "Дельта", 5-го батальона, 2-ой учебной бригады начальной подготовки. Мой взводный сержант, ветеран Нама, служивший в 25-й пехотной дивизии, проявил ко мне симпатию и назначил правофланговым 2-го взвода и своим заместителем с разрядом сержанта. Потом он сказал мне, что наш батальон собирался закончить обучение по сокращенному шестинедельному циклу вместо обычных восьми недель. Во Вьетнаме началось наращивание сил.
Спустя две недели учебы наш двадцатишестилетний взводный сержант попал в госпиталь с сердечным приступом средней тяжести, оставив нас посреди курса обучения. В те времена NCO категории E-5 и выше были столь же редки, как честные вербовщики. Мы закончили цикл без взводного сержанта. С помощью моего командира взвода, второго лейтенанта Джеффа Керца, я до конца курса исполнял обязанности взводного сержанта. Работа была очень тяжела, но меня минули все издевательства и преследования со стороны военнослужащих постоянного состава, через которые должна была пройти остальная часть новобранцев. Я не бывал в пожарной команде и нарядах на кухню. Кроме того у меня была собственная комната в кирпичной казарме кубричного типа, специально построенной для программы первоначального обучения. Не понимаю как, но мои командиры отделений и я провели взвод через цикл и сумели закончить его как почетный взвод почетной роты в своем учебном курсе.
Мои командиры взвода и роты поощряли меня обратиться с рапортом об участии в OCS даже при том, что не окончившие колледж все еще не могли участвовать в программе. Они написали рекомендательные письма, прося об исключении для моего случая. В исключении было отказано, и я убыл в школу специалистов Форт Гордон, Джорджия, для прохождения воздушно-десантной подготовки после тридцатидневного Рождественского отпуска.
Форт Гордон, оказался полезным опытом – в военном смысле слова. Это, должно быть, был один из худших среди существующих армейских гарнизонов. Однако на условия размещения не стоило жаловаться, поскольку в помещениях мы провели очень мало времени. Именно в Форте Гордон я учился быть солдатом. Много времени уделялось физподготовке, доходившей до ежедневного пятимильного кросса, после которого следовал час физических упражнений. Погода все десять недель была исключительно дерьмовой. После всего этого холода и дождя нас должны были отправить в Корею.
Вместо этого после окончания нас немедленно отправили на автобусах в Форт Беннинг, Джорджия, для прохождения дополнительного трехнедельного курса воздушно-десантной подготовки. Я не получил назначения в OCS, но по крайней мере попал в правильный гарнизон.
И я считал жесткими условия в школе специалистов!.. Истинное значение бега я узнал в воздушно-десантной школе. Мы бежали всюду. Нас заставляли бежать на месте даже в столовой, в очереди у раздаточной. Отжимания, которые то и дело "прописывали" нам инструктора, воспринимались как облегчение. Они давали нам передышку от бега. Но обучение было захватывающим, и я преуспевал в нем. После совершения пяти учебных прыжков мы завершили обучение, разрываемые по швам десантным духом. Я был в самой лучшей физической форме за всю мою жизнь.
Пятеро моих самых лучших приятелей по школе специалистов и воздушно-десантной школе записались добровольцами в Академию NCO и на курсы Рейнджеров, и предлагали мне сделать то же самое. Я много думал об этом, но решил отправить еще один рапорт об OCS. Я хотел сделать армейскую карьеру, но не как NCO. Однако вместо курсов подготовки офицеров я получил приказ сразу по окончании следующего тридцатидневного отпуска отправиться на службу в Республику Вьетнам. Меня по-царски поимели во второй раз. Я становился очень опытен в этом деле.
Я позвонил своей невесте и родителям, чтобы сообщить им "хорошие новости". Разумеется, они были расстроены. Мы с невестой планировали устроить "большую военную свадьбу" после моего окончания OCS, а затем провести год вместе, прежде чем я должен буду отправиться на службу за границу. Теперь, в складывающейся таким образом ситуации, она хотела взять отпуск на своей работе медсестры и во время моего отпуска выйти за меня замуж. Она пыталась убедить меня, что большая свадьба не так уж важна, но мы так долго ее планировали, что что-либо меньшее было бы второразрядным. Кроме того, идея оставить после себя молодую вдову в случае, если моя "полоса удач" будет продолжаться в той же манере, оставляла во рту довольно дерьмовый привкус.
Тридцать дней спустя, моя юная задница оказалась на полпути через весь мир, задаваясь вопросом, во что, черт возьми, я себя втянул…

Не знаю, был ли это рев сирены снаружи, или суматошные вопли солдат внутри, но я очнулся от глубокого сна, обнаружив, что вся казарма в смятении.
Обстрел! Обстрел! Вот дер-р-рьмо! Что, черт возьми, мне нужно делать? Что говорил лейтенант? "Нижняя койка, катитесь направо..." Да, это я! Валю прочь, хлопнувшись животом на прохладный бетонированный пол. Слава Богу, я заснул одетым! "...быстро, но организованно проследовать, в заглубленные, обложенные мешками с песком бункера, расположенные..." Чтоб тебя! Едва я начал отрываться от пола, как огромная тяжесть обрушилась на спину, швырнув меня назад на бетон. Я разевал рот в безуспешной попытке вздохнуть. Мое тело не повиновалось, когда я приказал ему подняться и катиться к черту отсюда. Долбаный Христос! Моя первый день во Вьетнаме, и в меня попала проклятая ракета. Предполагалось, что быть мертвецом – это не больно, но мне было весьма и весьма больно! Внезапно в голову пришло, что я не слышал взрыва. Прилетая, ракеты производят много шума. По крайней мере, предположительно должно быть так. Если это была не ракета, поимевшая меня, то что же это, черт возьми, было? Мои перепутанные мозги, наконец, решили вернуться в положение "Вкл." Это не могла быть ракета – я был бы мертв! Мое сознание заметалось туда-сюда в поисках ответа. Сукин сын, это был мой проклятый сосед, мистер Парашютист!
Я отчаянно боролся со своими ногами, одновременно пытаясь сделать первый полный вдох с момента удара. Я видел, как последние обитатели казармы выскочили за дверь – в том числе и мой старый добрый сосед. Нетвердыми ногами я отправился за ними, достигнув бункера как раз вовремя, чтобы увидеть, как четверо парней пытаются пройти в проем, рассчитанный на одного. Они сделали это…
Творился полнейший бардак. По всему убежищу парни кричали и вопили, пытаясь натянуть одежду, которую несли в руках, пока бежали в бункера, к безопасности.
Я оказался внутри как раз когда ракеты начали падать примерно в четверти мили от нас. Звуки разрывов 122-х были ужасны. Я мог только предполагать, какой ущерб они наносили. Через несколько секунд все кончилось. Четыре ракеты с интервалом в несколько секунд – достаточно, чтобы вытряхнуть из нас сон. Сержант сказал нам, что неточные 122-миллиметровки редко попадают во что-нибудь или наносят какой-либо ущерб, но когда они это делают, то оказываются разрушительными.
В наступившей темноте мы на ощупь двинулись назад к нашим койкам, гадая, не нанесет ли враг еще один удар. У меня было ощущение, что через спину прорастает дерево. Я сгреб своего соседа, карабкающегося обратно в койку, и сказал ему, что если он еще раз спрыгнет направо, то пожалеет, что в него не попала ракета. Он рассыпался в извинениях. В тот момент он даже не осознавал, что делал.

* ROTC – Reserve Officer's Training Course (прим. перев.)
** Призывная лотерея – Существовавшая на период войны во Вьетнаме система призыва. Каждому из дней года в случайном порядке с помощью лототрона были присвоены номера от 1 до 366. Призыву в первую очередь подлежали молодые люди 1945-1950 годов рождения, родившиеся в дни, которым выпали наименьшие номера. Следующие номера призывались по мере надобности. (прим. перев.)
*** OCS – Officer Candidate School: краткосрочные (от десяти до семнадцати недель) курсы для унтер-офицерского состава Вооруженных Сил и выпускников гражданских учебных заведений, желающих получить офицерское звание (прим. перев.)
**** DEP – Delayed Enlistment Program: поступающий подписывает контракт и определенное время (до года) числится в резерве. После чего отправляется на первоначальное обучение (с этого момента начинает исчисляться его состояние на действительной военной службе) (прим. перев.)

 

7-10 июня 1968

Следующие дни были чередой нарядов на уборку территории, посещений почты и закусочных, уклонения от нарядов, и постоянных построений. Мы научились не шляться группами по четверо. Постоянный состав, казалось, притягивало к праздно стоящим кучкам новобранцев. Это было так же опасно, как оказаться застигнутым днем лежа на койке или укрывшись в бункере. И то и другое являлось табу! Мы нашли, что лучший способ избежать сраных нарядов – проводить как можно больше времени на почте или у мобильных закусочных. По каким-то причинам лайферы* почитали эти территории нейтральными. Конечно, спустя день-другой это становилось накладно. Казалось, Армия разработала неплохую систему, чтобы получить обратно наше жалование, и заставить нас напряженно трудиться. Трудно победить систему, которая сама устанавливает все законы.
По армейскому методу случайного отбора моя фамилия два дня подряд оказывалась в списках кухонного наряда. Я прикинул, что при эдакой удаче меня убьют где-нибудь на вторую неделю пребывания в стране. Нас подымали в 03.30 и давали полчаса на оправку и мытье, после чего мы отправлялись в столовую. При удаче нам удавалось вернуться в койки около 22.00, потными и грязными, и слишком усталыми, чтобы мыться. Это был мой первый реальный опыт кухонного наряда. Пообщавшись в течение дня с тамошним сержантом и его поварами, я понял, что делает Армия с теми, кто оказался слишком глуп, чтобы учиться на водителя грузовика.
Вечером девятого июня (первая ночь, когда я, похоже, мог бы немного поспать), примерно через час после полуночи вновь завыли сирены. Я подождал, пока не соскочит мой сосед, потом покинул койку, и направился в бункер. Шесть ракет ударили спустя секунды после того, как мы оказались в укрытии. И парочка из них – слишком близко, чтобы чувствовать себя комфортно. После того, как все затихло, мы отправились назад к нашим казармам перехватить еще несколько часов сна перед подъемом.
Десятого, во время второго построения я получил приказ, согласно которому я назначался в 1-й батальон 502-го пехотного полка, расположенный в Кэмп Игл, около Хюе и Пху Бай в I Корпусе. Я был взволнован. Меня назначили в элитную 101-ю воздушно-десантную дивизию, место, куда мне больше всего хотелось бы попасть. Кричащие Орлы были одним из лучших армейских подразделений во Вьетнаме. Кажется, моя удача, наконец, начала меняться к лучшему!
Ближе к вечеру я покинул Лонг Бинь на автобусе. Нас отправили на тыловую базу 101-й дивизии в Бьен Хоа, на курсы SERTS** , где мы должны были пройти семидневную программу ориентации, именуемую "Пи-трейнинг". Я не знал, чего от этого ждать, но все что угодно было лучше того мышиного дерьма, через которое мы прошли.

11 июня 1968

Мы начали "Пи-трейнинг" наутро после прибытия. Как оказалось, это был курс боевой и психологической подготовки, призванный рассказать молодым парашютистам немного больше о войне – во вьетнамском смысле этого слова. Он должен был на ступеньку-другую повысить наши шансы на выживание. Кадровые инструкторы Кричащих Орлов учили нас основным способам патрулирования, обнаружения ловушек, инстинктивной стрельбе навскидку, тактике засад и противозасадных действий, знакомили с оружием, и учили пользоваться минами Клеймор. Это было очень реалистично. Однако, в конечном счете, мы с горечью поняли, насколько неадекватным было все наше предыдущее обучение. Мы были зелеными новичками, выступающими против одних из наиболее подготовленных и мотивированных солдат в мире. Если мы окажемся удачливы и будем слушать ветеранов, то сможем остаться в живых достаточно долго, чтобы передать свои знания следующей партии "вишенок"*** , пришедшей нам на смену.

12 июня 1968

На вторую ночь в Кэмп Альфа меня поставили в охранение на периметр. Я был взволнован перспективой получить шанс немного повоевать. Нас восьмерых повезли вдоль внутренней стороны окружающего лагерь глиняного вала. Меня и еще троих парней высадили в точке под названием Бункер 13. Значение этого числа не упустил ни один из нас.
Мы остались стоять там, в облаке красной пыли, в то время как грузовик помчался вдоль вала к следующему бункеру. "Ну и чего?" подумал я про себя по мере того, как пыль оседала вокруг нас. Никаких инструкций, никаких советов – ничего! Они просто оставили нас тут раздумывать, что, черт возьми, нам нужно делать дальше.
Мы залезли в бункер. Это была большая постройка из мешков с песком площадью около восьми квадратных футов. Стены состояли из двойного слоя набитых песком зеленых нейлоновых мешков с расположенными спереди амбразурами. Крыша была покрыта шестью слоями мешков, уложенных на раму из листовой стали и тяжелых деревянных брусьев. Вдоль задней стенки рядом с входом стояла изношенная раскладушка армейского образца. Сиденьями служили несколько деревянных ящиков от боеприпасов. На стопке мешков с песком в переднем левом углу стоял полевой телефон. Вдоль передней стены были отрыты противогранатые ровики – глубокие отверстия, в которые можно было бы спихнуть прилетевшую гранату, чтобы при ее взрыве не пострадали обитатели бункера.
В дополнение к имеющимся у каждого М-16 нам дали пулемет М-60 с двумя коробами патронов в рассыпных лентах, гранатомет М-79 с двумя бандольерами осколочных выстрелов. У каждого из нас было по две бандольеры 5,56 мм патронов, всего по четырнадцать магазинов на каждую из наших М16. Осколочные гранаты, я полагаю, нам не доверили, потому что мы не получили ни одной.
Мы нашли замыкатели двух Клейморов, расположенных по фронту с той стороны колючки. Оказалось, что я единственный в группе, кто хоть раз видел Клеймор и представлял себе, как откинуть предохранитель и взвести его. Я уверенно продемонстрировал своим товарищам, как правильно пользоваться Клеймором – тайно досадуя, что не уделил больше внимания своим инструкторам тогда, во время спецподготовки.
Полевой телефон поставил перед нами новую проблему. Никто из нас не знал, кому нам полагалось звонить, и что говорить в случае, если мы это сделаем. Мы решили, что озаботимся этим, когда придет время. Уровень моей уверенности потихоньку опускался на дно самого глубокого из гранатных ровиков...
Я поинтересовался, какую подготовку имеют мои собратья по охране бункера. Помимо ремонта дизельных двигателей, неполной разборки пишущей машинки "Ремингтон", и готовки "дерьма на черепице"**** на четыреста персон, ни один из них понятия не имел, как обращаться с М-60 или М-79. Я согласился взять на себя М-60 и продемонстрировал писарю-машинисту, как открывать, заряжать, и стрелять из М-79. Я только не стал ему говорить, что сам стрелял из него всего лишь дважды.
Час до темноты мы провели, знакомясь друг с другом и обмениваясь военными историями. Мы работали над тем, чтобы убедить себя, что являемся плохими ублюдками, защищенными всеми этими мешками с песком, и вооруженными всем этим современным оружием. Да уж, старине Виктору Чарли***** стоит получше следить за своей задницей, если он захочет нажить себе проблем в Бункере 13, поскольку мы готовы отсыпать ему полной пригоршней.
По мере того, как опускалась ночь, вместе с лучами заходящего солнца загадочным образом начала испаряться и наша уверенность в себе. Центром нашего внимания стали находящиеся перед нами спирали колючей проволоки и "путанка", из-за которых мы, столпившись плечом к плечу возле амбразур, ежесекундно ожидали появления вражеских саперов.
Нежданный звонок полевого телефона чертовски напугал нас. Механик осторожно поднял трубку, и робко ответил: "Хелло?" Когда караульный сержант закончил пережевывать его задницу за ненадлежащую форму обращения, он потребовал доложить обстановку и сообщил, что мы должны звонить в начале каждого часа, чтобы сержант, отвечающий за охрану периметра, был в курсе происходящего на нашей точке. Мой товарищ пережил второй сеанс жевания задницы, спросив, что нам делать, если что-нибудь случится в середине часа. Разъяренный сержант на другом конце линии решил, наконец, что стоит дать нам хоть какие-то инструкции, приказав сообщать обо всем необычном в любое время, запросить подсветку, если мы заподозрим движение перед нами, и при вызове обозначать себя позывным "Бункер 13".
Мы бодрствовали до полуночи, а затем решили разделиться на трехчасовые смены – по два человека каждая. Я не мог заснуть и бодрствовал всю ночь. Я сидел, уставившись на колючую проволоку перед нами. Если VC нападут, они не застанут нас врасплох, это точно. Нет, Богом клянусь! Мы будем готовы, когда они появятся. В тайниках души я задавался вопросом, кто из нас первым сломается и побежит. Я чертовски надеялся, что это буду не я.
На протяжении ночи мы несколько раз замечали, что "что-то движется" по ту сторону колючки. Все просыпались, и сидели с оружием, снятым с предохранителя, в течение десяти-пятнадцати минут, пока мы не приходили к мнению, что тревога была ложной. Рыжеволосый повар из Лос-Анджелеса постоянно предлагал запросить подсветку. В конце концов мы заткнули его, пообещав, что, если ее запросит еще какой-нибудь бункер, мы сделаем то же самое.

13 июня 1968

Солнце встало в четыре. Измученные, с покрасневшими глазами, мы пялились в амбразуры Бункера 13. Мы были великолепны. У VC не получилось проникнуть через периметр на нашем участке (или что-то в этом духе). О, мы подозревали, что они доползали до самой проволоки, чтобы проверить нас, но наша готовность, несомненно, заставила их отбросить любое глупое предположение о возможности пробраться через заграждения у Бункера 13.
Грузовик забрал нас в 06.30 и отвез в казармы. Мы сдали оружие и по-быстрому перекусили перед тем, как отправиться в койки, чтобы немного поспать. Через три часа какой-то дерьмоголовый сержант поднял меня и отправил на уборку.
На вечернем построении я обнаружил, что моя "удача" продолжается – меня снова поставили на охрану периметра. Я предположил, что Армии понравилось, как мы защищали наш участок предыдущей ночью. С другой стороны, возможно, они собирались заставить нас продолжать до тех пор, пока мы не начнем делать это правильно.

17 июня 1968

Мы закончили "Пи-трейнинг". Этот курс дал нам немного больше навыков, немного больше преимуществ, которые, как мы надеялись, помогут нам пережить следующие двенадцать месяцев и вернуться "в Мир" одним куском. Кое-кто из нас получил некоторую уверенность. Инструктора проделали отличную работу, выявляя наши недостатки. Мы будем учиться, и набираться опыта каждый день, каждый час, каждую минуту. Те из нас, кто будет учиться быстрее, получат лучшие шансы на выживание. А кто нет – вернутся из этой страны с помощью похоронной команды. Там было более чем достаточно пластиковых мешков для трупов самых глупых.

* Лайфер (Lifer) – Профессиональный военный (зачастую включая офицеров) и вообще любой, хотя бы раз подписавший повторный контракт на военную службу (прим. перев.)
** SERTS – Screaming Eagle Replacement Training School: школа подготовки пополнений Кричащих Орлов (прим. перев.)
*** "Вишенка" (Cherry) – сленг. новобранец, салага, девственник (прим. перев.)
**** Рубленая говядина на тосте. Нарезанная тонкими ломтиками солонина с белым соусом на ломтике обжаренного хлеба. На армейском сленге часто именуется "дерьмо на черепице" (shit on a shingle) (прим. перев.)
***** Виктор Чарли – VC, сокращение от Вьет Конг (Viet Cong). Прозвище, данное южновьетнамским партизанам (прим. перев.)

 

18 июня 1968

На утреннем построении мы получили наши назначения. Большинство из нас должно было отправляться по подразделениям девятнадцатого или двадцатого числа. Под конец построения нас попросили задержаться на пару минут. Нескольким специальным подразделениям требовались добровольцы (да-да, снова это слово!).
Поджарый сержант категории Е-6 в форме для джунглей поднялся на трибуну перед строем и представился как штаб-сержант такой-то из взвода службы собак. Следующие десять минут он расхваливал достоинства службы в качестве проводника служебных собак в его подразделении. Он обещал захватывающую работу, никакой ерунды, активные действия, быстрое продвижение, и все это после нескольких недель дополнительного обучения в прекрасной Малайзии. Несколько парней вызвались. Я серьезно задумался, но, в конце концов, не смог представить, что в течение следующих двенадцати месяцев стану бродить по джунглям вслед за немецкой овчаркой.
После того, как он закончил и ушел, на трибуну поднялся молодой солдат в камуфляже, похожем на тигровые полосы. На его форме не было знаков различия. На его голове была черная бейсболка с белым перевернутым треугольником и вышитыми поперек цифрами 101. Поверх нашивки были приколоты "крылышки" парашютиста. Аура уверенности в себе окружала его, стоящего на трибуне по стойке "вольно". Солдат подождал всеобщего внимания перед тем, как заговорить: "Мужики, мое имя – Макбрайд. Я – заместитель командира группы в роте F 58-го пехотного полка. Это LRP*. Я знаю, что большинство из вас без понятия, что такое LRP и что мы делаем, так что позвольте мне объяснить. Мы действуем глубоко на вражеской территории, группами по пять-шесть человек. Обычно наша основная задача – разведка. Мы – глаза и уши Кричащих Орлов. Мы не даем "мистеру Чарли" чувствовать себя в безопасности в своем собственном огороде. Иногда нас просят захватить одного-двух пленных. Частенько нас посылают, чтобы оценить результаты "Арк Лайт"**. Если поисково-спасательная служба ВВС не может добраться до сбитого пилота, они обычно зовут нас. В общем, я пытаюсь сказать, что мы выполняем все те сраные задачи, которые армия не может заставить делать кого-либо другого. Но, джентльмены, вне зависимости от того, насколько грязна или опасна наша работа, мы ее делаем. Время от времени нам даже позволяют убить пару-тройку человек. Наш боевой счет является самым высоким в дивизии".
Он сделал паузу, чтобы его слова дошли до нас. "Все в дивизии полагают, что нас переоценили и, возможно, даже немного избаловали. Когда наши группы работают на "индейской территории", дивизия обеспечивает нам максимальную поддержку. Боевые вертолеты, артиллерия, подразделения быстрого реагирования и тактическая авиация находятся в готовности прибыть на помощь, если нас застигнут со спущенными штанами. Это случается нечасто, но когда так бывает, приятно знать, что для получения помощи достаточно поднять трубку".
"Поскольку мы исключительно хороши в том, что мы делаем, мистер Чарли нас очень не любит. Мы испоганили ему множество вечеринок и прикрыли не одну стройплощадку в джунглях, и я уверен, что больше всего он хотел бы повесить несколько наших скальпов у себя в избушке. Ну что же, пока что он не очень-то преуспел в этом".
Прежде чем продолжить, он подошел к краю трибуны. "Джентльмены, LRP нужно несколько добровольцев для пополнения наших рядов. Оплата хреновая, а кормежка не стоит того, чтобы писать о ней домой. Но если вы хотите получить от жизни немного впечатлений и желаете повысить свои шансы на выживание, то, пожалуй, LRP может оказаться тем, что доктор прописал. Обучение будет жестким и не все пройдут квалификацию. Если решите, что не сможете пройти его, или мы решим, что вы не сможете, вас немедленно и безо всяких вопросов отправят по вашим подразделениям. Я даю вам шанс служить с лучшими из лучших. Ваше решение, парни! Есть тут у меня какие-нибудь добровольцы?"
Я оглядел строй, пытаясь увидеть, есть ли кто-нибудь, достаточно глупый, чтобы купиться на это дерьмо. Поднялось три руки. Все это были парни, с которыми я прошел школу специалистов и прыжковую школу. Внезапно, поднялась четвертая рука. Я был несколько шокирован, обнаружив, что эта рука была моей.
На вечернем построении мы четверо получили новые приказы, назначающие нас в роту F 58-го пехотного (LRP), и были включены в список на отправку на следующее утро. После того, как строй распустили, мы собрались вместе, чтобы познакомиться. Джон Мезэрос, рыжеволосый парнишка из Мичигана, прошел вместе со мной школу специалистов и парашютную школу. Джон был спокоен, и принимал жизнь такой, какая она есть. Джим Бэкон был невысоким солдатом с детским лицом, тоже родом из Мичигана. Я не встречал его прежде, но знал, что он тоже из школы специалистов. Джон Луни, худой темнокожий солдат из Западной Вирджинии, вместе со мной прошел школу специалистов в Форте Гордон и парашютную школу в Форте Беннинг. Я был очень удивлен, обнаружив, что ни один из нас толком не знал, почему, черт возьми, мы вызвались добровольцами на эту службу. Лично я даже толком не знал, что значит LRP…

19 июня 1968

Было позднее утро, когда мы грузились в C-130 на авиабазе Бьен Хоа. Мы вскарабкались по рампе и обошли джип, закрепленный к анкерным кольцам в полу большого транспортного самолета. Ждущие нас свободные места обнаружились вдоль правого борта. Брезентовые сидушки были неудобны, являясь, очевидно, результатом чьей-то неудавшейся попытки спроектировать церковную скамью на базе шезлонга. Мы откинулись на металл самолетного борта, в то время как гидравлика поднимала рампу, пресекая с нашей стороны любые попытки к спасению. Я чувствовал себя подобно кролику в ловушке. Самолет запустил двигатели и вырулил к взлетно-посадочной полосе. Мы простояли там около минуты, пока пилот набирал обороты. Внезапно нас качнуло налево, когда C-130 выкатился на асфальт, набирая скорость. Через считанные секунды мы были в воздухе, набирая высоту и удаляясь от того, что считали "тылом", направляясь на "фронт". Вскоре нам предстояло узнать, что во Вьетнаме понятия "тыл" и "фронт" означают лишь то, какой конец М-16 ты прижимаешь к плечу, а из какого летят пули.
Громкое гудение двигателей свело разговоры к минимуму. Так что я проводил время, составляя в уме следующее письмо своей невесте, Барбаре. Я уже написал пять или шесть писем ей, и пару моим родителям. Мне было чертовски мало что сказать им. Я решил, что буду держать их в курсе о происходящем со мной во Вьетнаме, особенно об обычных, мирских вещах, которые, как я знал, займут большую часть времени. Но я решил рассказывать им и о задачах, которые буду выполнять. Я собирался несколько преуменьшать опасности, и степень риска. Но они имеют право знать, что происходит в моей жизни. Если я буду скрывать правду, они придумают свои собственные варианты происходящего тут, которые могут причинить больше беспокойства и страданий чем собственно правда.
Нам сказали, чтобы мы потерпели, пока не окажемся в своих подразделениях, прежде чем слать свои адреса нашим любимым. Так что до тех пор, пока мы получим ответы на наши письма, пройдет еще пара-другая недель. Месяц без вестей из дома! Проклятье, я задавался вопросом, как там дела?
Мы ненадолго приземлились в Чу Лай, чтобы высадить нескольких парней. Десять минут спустя мы снова взлетели, направляясь в Пху Бай. Бортмеханик, перекрывая рев двигателей, прокричал, что вскоре мы пролетим над Да-Нангом и должны прибыть к месту нашего назначения меньше чем через час. Я мог едва ждать. От постоянной вибрации в самолете у меня уже занемело все тело от ушей до пяток.
Примерно в 14.30 самолет заскакал по полосе в Пху Бай. У меня чуть не случился интим с сидевшим справа Луни, когда пилот, пожалуй, несколько более азартно, чем необходимо, сбросил газ и дал по тормозам, Никто из нас не привык оттормаживаться со 120 до 20 миль в час на столь короткой дистанции. Я извинился перед Джоном и сказал, чтобы он не волновался – это вовсе не значит, что мы становимся влюбленной парой, или чем-то вроде того.
С-130 зарулил на площадку, находящуюся милях в десяти от здания терминала. Толи пилоту не нравились армейские, толи здание расположили не в том конце ВПП (чему я, вообще-то, ничуть бы не удивился). Рампа опустилась, и мы ступили в ту же самую жаркую парилку, что приветствовала нас по прибытии в Нам. В той части света было вообще несколько жарковато, но Господь, кажется, решил обратить самое пристальное внимание на авиабазы. Полагаю, так Он мстил летунам, занимавшим Его небеса.
Мы двигались по асфальту к металлическому зданию терминала. Летное поле было настолько раскалено, что мы шли как по "липучке" от мух: на каждом шагу подошвы прилипали к поверхности.
Внутри здания было чуть прохладнее. Кто-то кое-как воткнул в один из дверных проемов огромный вентилятор, и он более-менее успешно обеспечивал циркуляцию теплого воздуха внутри здания.
Мы доложились стоящему за деревянной стойкой специалисту 4-го класса. Он проверил нас по списку, а затем сказал, чтобы мы нашли себе место и подождали, пока он дозвонится до нашего подразделения и они пришлют кого-нибудь за нами.
Через два часа потения возле терминала завизжали тормоза останавливающегося джипа, из которого выпрыгнул солдат в камуфляже для джунглей, и подошел к стойке приема. Мы обратили внимание, что у него была такая же черная бейсболка с нашивкой подразделения, что носил в Кэмп Альфа Макбрайд. Он что-то сказал специалисту 4-го класса за стойкой, тот не глядя махнул рукой в нашу сторону. LRP кивнул и отправился туда, где сидели мы. "Звать Тонини. Вы новички, назначенные в роту F 58-го?" Мы пробормотали, что да. "Ну, тогда п'шли. Ваш транспорт ждет!"
Мы схватили снаряжение и последовали за ним наружу к заведенному джипу. Мы разместились, свалив барахло по центру, в то время как Тонини врубил передачу и двинул из аэропорта. Он проехал около четверти мили по узкой асфальтированной дороге, а затем вывернул вправо, на широкое шоссе с твердым покрытием. "Это – Шоссе №1," сказал он, "идет прямо до самого Сайгона"
Мы проехали около трех миль на север по двухполосному хайвэю, после чего свернули на гравийную дорогу, ведущую на запад, к виднеющимся вдали горам. Спустя короткое время мы проехали через восточный КПП Кэмп Игл, "дома" 101-й дивизии. Тонини проскочил мимо троих военных полицейских, стоявших на воротах, и на развилке свернул направо. Он ударил по тормозам, юзом остановившись на дороге, вниз от которой располагалось множество пыльных палаток и несколько ветхих бункеров. На входе в расположение красовался фанерный щит размером четыре на четыре фута, гласящий: "Рота F 58-го пехотного (LRP) - Глаза Орла". "Люси, м-мы дом-ма-а-а." То, как Тонини изобразил Рики Рикардо, заставило нас всех засмеяться, а затем мы закашлялись из-за настигшего нас облака красной пыли.
Мы последовали за ним вниз по пролетам деревянной лестницы к фанерному зданию, окруженному четырехфутовой стеной из мешков с песком. "Это – ТОЦ***, или дежурка для любого из вас, парни, кому случится оказаться в прямоногих****", заявил Тонини, когда мы свалили наши вещи в кучу у двери. "Заходите и доложитесь первому сержанту. Но не заводите его, и не тупите – потребуется несколько недель, чтобы вернуть его в хорошее расположение духа".
Мы захватили пожитки и сунулись в оперативный центр. Спустя двадцать секунд мы снова были снаружи, проверяя, осталось ли на наших задницах хоть какое-то мясо. "Нубам" ни в коем случае не стоит соваться со своим барахлом в дежурку к первому сержанту, в особенности не постучавшись для начала. Мезэрос сказал: "Думаю, мы его завели!"
Мы поспешно побросали вещмешки в кучу и построились, чтобы совершить попытку номер два, на сей раз не забыв постучаться. Громовой голос объявил: "Пиздуйте сюда!" Прежде чем первый сержант закончил команду, мы четверо уже выстроились перед его столом. Увидев ужас на наших лицах, он расплылся в широкой улыбке. "Надеюсь, я не слишком напугал вас, бойцы?!" сказал он, поднимаясь и протягивая руку в приветствии. "Я делаю это со всеми новичками, чтобы повеселить Тонини. Рад видеть вас всех на борту".
Просматривая наши документы, он немного рассказал нам об истории роты F и ее задачах. Подразделение было довольно новым, прибывшим в составе дивизии семь месяцев назад. В состав роты F были включены опытные люди из состава LRRP 1-й Бригады, и взаимоотношения между личным составом этих двух подразделений были довольно сложными. Все еще только начало утрясаться.
Закончив, он распределил нас по группам. Мне предстояло оказаться в группе №17, которой командовал взводный сержант Брубэкер. Он встал, снова пожал нам руки, а затем распорядился нам разобрать снаряжение, а Тонини показать палатки, занятые группами, в которые мы были назначены.
Оказавшись снаружи, мы взвалили вещмешки на плечи, в то время как улыбающийся Тонини показывал палатки отделений Мезэросу, Бекону, и Луни. Мне было сказано подождать – он сам собрался отвести меня в палатку 17-й группы, в которой был ЗКГ*****.
Мы шли через расположение LRP, а Тонини выполнял обязанности гида. Он показал три отдельные круглые палатки офицеров и большую брезентовую палатку на отделение, где обитал старший сержантский состав, включая первого сержанта. Еще восемь таких же палаток было случайным образом разбросано с задней стороны пыльного расположения, их местоположение определялось скорее ландшафтом, нежели присущим вооруженным силам прусским стандартам аккуратности.
Мы миновали расположенную по центру расположения палатку-склад. Позади и по бокам от нее стояло несколько больших, стальных контейнеров. Тонини махнул в сторону уборной на четыре очка: "Это место, где можно сбросить физическое напряжение. А если случайный визит в заведение Мисси Ли не удовлетворит ваших сексуальных потребностей, то ночное посещение крайнего очка для однорукой игры в Пятипалого Джека обычно помогает должным образом. Вот тот висящий на треноге мешок предназначен исключительно для питьевой воды. Еще есть пятисотгаллонный "буйвол", стоящий позади душевой кабинки – там вода для мытья". Это был единственный источник воды в подразделении. Тонини сказал мне, что по идее их должны наполнять каждый день, но с моей стороны будет разумно всегда держать свои фляги полными.
Я заметил несколько обложенных мешками с песком бункеров, расположенных вдоль юго-восточной стороны расположения, обращенной к внешнему периметру. Это были маленькие надземные сооружения, очевидно используемые для обороны периметра. По расположению было разбросано несколько укрытий большего размера. Тонини сказал, что оружейка и склад боеприпасов находится за холмом позади палатки лайферов, возле "Пиявочного Пруда" и вертолетной площадки.
Подойдя к палаткам, мы вошли в первую из них. Вдоль прохода четырехфутовой ширины стояло два ряда по пять раскладных коек. В промежутках между ними у стен размещались деревянные солдатские сундучки. Прочая мебель состояла из сделанных из пустых ящиков от боеприпасов сидушек, столов и полок. Пол представляла собой плотно утоптанная красная глина. Боковины палатки были закатаны, позволяя легкому ветерку проникнуть внутрь. Все, казалось, было покрыто тонким слоем охристой пыли.
Я не мог не заметить, что палатки офицеров и NCO, равно как и помещение ТОЦ были сильно укреплены мешками с песком. Палатки же срочнослужащих были совершенно незащищены. Я спросил Тонини, была ли это оплошность, или так выражается наша ценность. Он ответил, что рота только передислоцировалась на это место, и что мешками с песком будет укреплено все, но в порядке важности. Окей, полагаю, мы знали, где оказались!
Три или четыре парня лежали на своих койках и читали. Когда мы вошли, они нам кивнули. Тонини подвел меня к четырем LRP, играющим в карты, усевшись вокруг сундучка. Он представил меня сержанту Брубэкеру, КГ****** №17 и взводному сержанту 1-го взвода. На вид Брубэкеру было около тридцати, он производил впечатление жесткого NCO, вдоволь хлебнувшего боев. Позже Тонини сказал мне, что это был его третий срок в Наме, первый он провел в составе 1-й кавалерийской, а второй – в Спецназе. Брубэкер поздравил меня с прибытием в группу, сказав занимать крайнюю койку и отправляться на склад за постельными принадлежностями и сундучком.
Я бросил вещмешок на пустую раскладушку и потопал обратно, к складской палатке. Писарь на складе поздравил меня с прибытием в роту и дал расписаться в ведомости.
После того, как я вернулся и распаковал свои вещи, Тонини, Уитмор (пойнтмен******* 17-й группы), и я отправились в расположенную в отдельной палатке столовую на ужин. Еда оказалась неплоха. Возможно, немного жирновата, но я понял, что вполне смогу прожить на ней год.
Тем вечером Брубэкер сказал, что на следующий день мы начнем тренировки. Он был единственным опытным членом группы. Тонини, Марти Мартинес, и Уитмор уже побывали на нескольких заданиях, но все еще нуждались в небольшой доводке, чтобы стать первосортными LRP. Так что перед тем, как стать боеготовой, вся группа должна будет пройти неделю интенсивного обучения. Он указал также, что боеготовыми мы станем ненадолго, потому что ему скоро отправляться в отпуск, Тонини собираются назначить ЗКГ в группу сержанта Шугеэра, а Уитмор должен через три недели возвращаться в Штаты.

* LRP (Long Range Patrol) – глубинная разведка (прим. перев.)
** "Арк Лайт" (Arc Light) – операции по использованию стратегических бомбардировщиков B-52, производивших ковровые бомбардировки, в роли непосредственной огневой поддержки (прим. перев.)
*** TOC (Tactical Operations Center) – Тактический Операционный Центр, аналог нашего ЦБУ (центра боевого управления) (прим. перев.)
**** "Прямоногие" ("Legs") – презрительное прозвище обычной пехоты со стороны парашютистов-десантников (или любых военнослужащих, прошедших воздушно-десантную подготовку) (прим. перев.)
***** ATL (Assistant Team Leader) – заместитель командира группы (прим. перев.)
****** TL (Team Leader) – командир группы (прим. перев.)
******* Пойнтмен (point man) – головной дозорный в группе (прим. перев.)

 

20-25 июня 1968

Тренировка началась в 09.00. Брубэкер наставлял нас о важности соблюдения звуковой дисциплины, использовании условных сигналов, технике патрулирования и E&E*. Специалист 4-го класса Лэйнг, старший радиооператор из 10-й группы, и один из лучших радистов роты, провел с нами занятия по организации радиосвязи и показал, как правильно вызвать огневую поддержку и запросить медэвак**.
Мы постоянно отрабатывали навыки немедленных действий, то есть, мгновенного реагирования на внезапно возникающие опасные ситуации. Самым сложным было выработать рефлекс немедленно атаковать засаду в случае, если мы в нее попадали. Стоит заметить, что это не является естественной реакцией организма на подобного рода ситуацию. Нам сказали, что, если мы хотим пережить свой год в этой стране, то всегда должны действовать нестандартно. Враг знал американских солдат лучше нас самих. В случае засады естественным стремлением будет уткнуться в землю. В NVA*** обычно пристреливали РПД так, чтобы спустя секунды "промести" тропу на высоте фута от земли. По бокам от тропы они часто ставили мины и "палочки панджи"****. Так что если вы попадали в засаду и решали нырнуть в сторону от тропы, то избавили бы их от необходимости стрелять в вас. Попытка прорваться вперед или отступить вдоль тропы вела отходящую группу к катастрофе, поскольку NVA часто оборудовали несколько засад. Так что мы раз за разом тренировались отвечать на засаду атакой. Противопоставить эффекту внезапности неожиданные действия было лучшим способом минимизации потерь в той ситуации.
После обеда мы учились оказывать первую медицинскую помощь при шоке, пневмотораксе, перегреве организма и солнечном ударе. Мы узнали, как удалять пиявок. Нас проинструктировали о важности медикаментозной профилактики малярии: желтая таблетка каждый день и розовая раз в неделю. Мы узнали, как вколоть морфий для обезболивания, и поставить капельницу с сывороткой альбумина, чтобы заместить кровопотерю.
Мы практиковались в нанесении и использовании камуфляжа. Тонини показал, как пользоваться двухцветным маскировочным гримом для покрытия открытых участков тела. Он объяснил, как перед применением смешивать с маскировочным гримом стандартный жидкий репеллент. Это облегчало нанесение краски и помогало ей держаться дольше, а вдобавок позволяло держать на расстоянии москитов и пиявок. Нам объясняли, что в зарослях нельзя смотреть прямо. Глаза могли выдать нас, даже если все остальное было скрыто. Мы узнали, как маскировать оружие и снаряжение. В сущности, мы учились сливаться с природой и становиться частью окружающей среды.
Мы учились укладывать снаряжение так, чтобы его было удобно нести, не производя шума при движении. Полностью загруженный рюкзак весил где-то от семидесяти до ста фунтов, без учета основной выкладки, размещавшейся на поясе.
Нас учили, как размещаться в вертолете перед выводом и во время эвакуации, и, что еще более важно как валить из него во время высадки. Время, проведенное на LZ*****, было критически важно для группы. Именно во время высадки и эвакуации разведгруппа была наиболее уязвима.
Так много нужно изучить, и так мало времени на обучение... Брубэкер сказал, чтобы я глядел на стариков, ветеранов, и не делал ничего, что не делают они. Для "вишенки" проявление инициативы не было достоинством.
Вечером двадцать первого, Луни, Джим Шварц, Бекон, и я сидели на крыше одного из находящихся в центре расположения больших бункеров, обсуждая наши перспективы на выживание в течение грядущих двенадцати месяцев. Нас очень волновало выполнение нашей первой задачи. Мы походили на новичков-футболистов, получивших шанс начать играть за университетскую команду. Мы надеялись, что будем способны делать дело, оказавшись в игре. Все же, нам хватало реализма, чтобы понять, что старшие игроки должны будут направлять и прикрывать нас, пока мы не наберемся опыта для равноправного участия в достижении победы. В то же время, ошибка на футбольном поле стоила бы всего лишь проигранного мяча. Ошибка на выходе может стоить шести жизней. От понимания этого сводило кишки.
Сержант Рей Мартинес, один из "Старых Грязных Пижонов", прослуживший в Наме два продленных срока и бывший членом LRRP 1-ой бригады до того, как они влились в Роту F, присоединился к нам, когда мы сидели на бункере, смоля сигарету за сигаретой. Он позволил нам завладеть его вниманием и высосать побольше информации о том, чего можно ожидать в джунглях. На долю этого старого LRP выпало более чем достаточно экшена. Он выжил, стал первосортным командиром группы, и добился уважения не только среди новичков подразделения, но и всех ветеранов. На тот месяц, что ему остался в Наме, его перевели в кадровый состав SERTS. Даже будучи совсем "накоротке"******, он все равно находил время и желание передать нам столько своего опыта, сколько сможет.
Он сказал нам, что быть LRP – это нечто особенное, привилегия, недоступная большинству. Мы отличались от обычных "собачек на поводке"*******. LRP были "выживальщиками", экспертами в своем роде деятельности. Каждый член группы должен быть способен выполнять обязанности любого другого. Группа должна была функционировать как подразделение, даже если бы в ней остался лишь один человек. Если этого не делалось, выживание становилось вопросом везения, а не способностей и подготовки.
У LRP был кодекс, неписанный, однако это было кредо, согласно которому они жили и умирали. "LRP не бросают LRP! Все, кто идет, возвращаются, или не возвращается никто".
Этот человек стал легендой среди LRP. Когда LRP собирались, чтобы поговорить о старых заданиях и порассказать свои истории, его имя всплывало всегда.
Несколько вечеров назад Тони Терсеро рассказал нам, группе "вишенок" о последнем выходе, на котором сержант Мартинес был командиром группы. Это было всего неделю назад – группа Мартинеса под номером 10 получила предварительное распоряжение на проведение разведки в северных пределах долины Ашау. Они должны были выйти в район ответственности 1-ой Кавалерийской дивизии, где окажутся за пределами артиллерийской поддержки. Связь должна была идти через ретранслятор "кавалеристов" на Сигнальном Холме. Их задачей был контроль места пересечения трех троп, расположенного на краю района разведки. Кроме того, они должны были вести поиск предполагаемого местонахождения базового лагеря батальона из состава полка 325C Армии Северного Вьетнама. Их район разведки находился всего в семи-восьми "кликах"******** на юго-юго-восток от базы огневой поддержки "Вики", которая в то время пустовала. Предполагалось, что выполнение задачи займет пять дней и шесть ночей. В течение первых одного-двух дней они должны были искать базовый лагерь, а остальную часть времени потратить, наблюдая за перекрестком.
Группа состояла из сержанта Мартинеса в качестве командира; его заместителя, специалиста 4-го класса Барри "Голди" Голдена, шедшего в голове; специалиста 4-го класса Билла "Райдера" Лэйнга, старшего связиста; специалиста 4-го класса Тони "Ти-Ти" Терсеро – ведомого; сержанта Эрика "Сахарного Медведя" Шугеэра – младшего связиста; и специалиста 4-го класса Джима Венэйбла в тыловом охранении.
Предварительный облет показал, что район разведки гористый, с полноводным ручьем, протекающим посередине главной долины. Мартинес выбрал основную LZ за пределами своей зоны ответственности. Чтобы выйти в район разведки, им нужно было перевалить через хребет, но при этом у них будет больше шансов на то, что вывод группы останется незамеченным.

* E&E (Escape and Evasion) – дословно "уклонение и ускользание" способы уклонения от контакта с противником и ухода от преследования. (прим. перев.)
** Медэвак (medevac) – медицинская эвакуация (прим. перев.)
*** NVA (North Vietnam Army) – Армия Северного Вьетнама (прим. перев.)
**** Палочки панджи (punji stakes) – воткнутые в землю заточенные бамбуковые колья, часто вымазанные грязью или экскрементами, чтобы вызвать заражение раны (прим. перев.)
***** LZ (Landing Zone) – точка высадки, площадка приземления (прим. перев.)
****** "Short" – военнослужащий, которому осталось недолго (обычно от пары месяцев до нескольких недель) до окончания срока нахождения во Вьетнаме. Аналог нашего "дембеля" или, скорее, даже "квартиры" (прим. перев.)
******* Line doggies – прозвище военнослужащих из "линейных" пехотных подразделений (прим. перев.)
******** "Клик" (klick) – километр (прим. перев.)