Johannes "Hans" Naumann Заявки на победы Йоханнеса "Ханса" Науманна. *Предоставил Adolf Mebius Список: 12.08.1940 18:20 Spitfire Folkestone 9./JG26 03.09.1940 11:10 Spitfire Thames Estuary 9./JG26 21.06.1941 16:35 Hurricane W. Boulogne 9./JG26 03.07.1941 11:45 Spitfire 9./JG26 21.08.1941 15:10 Spitfire 9./JG26 12.02.1942 13:45 Swordfish N. Gravelines 9./JG26 12.02.1942 13:47 Swordfish N. Gravelines 9./JG26 27.04.1942 12:30 Spitfire 4 km N. Calais 9./JG26 23.05.1942 11:52 Spitfire N. Calais 9./JG26 06.09.1942 18:54 Spitfire N. Hellancourt 4./JG26 13.02.1943 12:24 Spitfire N.E. Rue 6./JG26 16.02.1943 17:28 Spitfire Bourseville 6./JG26 08.03.1943 14:08 B-24 15 km S.E. Hastings 6./JG26 04.04.1943 14:42 Spitfire 10 km S.W. Dieppe 6./JG26 03.05.1943 18:15 Spitfire W. Zandvoort 6./JG26 13.05.1943 16:35 Spitfire 20 km N.W. Albert 6./JG26 14.05.1943 12:40 B-17 Dadizeele 6./JG26 22.06.1943 9:15 B-17 W. Antwerp in sea 6./JG26 26.07.1943 11:16 Boston Fl.Pl. Vendeville 6./JG26 30.07.1943 10:25 B-17 5 km S.E. Est 6./JG26 12.08.1943 9:00 B-17 HSS near Hagen 6./JG26 17.08.1943 17:00 P-47 10 km W. Luttich: 7000 m (Liege) 6./JG26 19.08.1943 18:32 Spitfire 5 km N.W.Le Touquet Stab II./JG26 02.09.1943 20:21 P-47 Raum Merville: 6500 m Stab/JG26 11.09.1943 18:42 Typhoon Raum Forges-les-Eaux: 5000 m 6./JG26 21.09.1943 10:41 Mitchell Arras-St. Pol: 3000 m 6./JG26 14.10.1943 13:30 B-17 Raum Maastricht: 7500 m 7./JG26 11.11.1943 14:55 B-17 N.N.W. Breda: 6000 m 7./JG26 21.12.1943 11:51 Spitfire Raum Douai: 6000 m 7./JG26 07.09.1944 17:05 Auster III W. Huy at 500 m Stab II./JG6 12.09.1944 16:09 P-38 Duren at 2500 m Stab II./JG6 12.09.1944 16:11 P-38 Duren-Zulpich: 2500 m Stab II./JG6 04.10.1944 10:15 P-38 NP-52 at 1500 m (E. Koln) Stab II./JG6 Все заявки одним файлом: Переглянути вкладення Naumann Сlaims.zip
Re: JG 26 "Шлагетер" (Jagdgeschwader 26 "Schlageter") Интервью Йоханнеса "Ханса" Науманна, май 2008 года. Интервьюер - Джеймс Холланд Часть 1 - Где Вы родились? - В 1917м, в Дрездене, где прожил до 1922 года. - Чем занимался Ваш отец? - Работал инженером-машиностроителем. Сначала мы жили в деревне возле Халле, а в 1926 году мои родители переехали в маленькую деревеньку у Гослара, в горах Гарц, в Нижней Саксонии. Отец работал на военном заводе, и мы оставались там, пока я не сдал в Госларе экзамены на аттестат зрелости. Первого октября, я закончил школу и приступил к выполнению обязательной трудовой повинности в Reichsarbeitsdienst. Работал только два месяца, после чего был зачислен в лётную школу фаненюнкером. Наша школа находилась в Вердере, рядом с Потсдамом. В апреле 1937 года я приступил к обучению полётам. У нас был маленький травяной аэродром и самолёты «Штиглиц», «Кадетт», «Штёссер», Арадо 66 и 34 для слепых полётов. Через девять месяцев я закончил курс и в конце 1937 года вернулся в Вильдпарк возле Нюрнберга для прохождения третьего и заключительного этапа обучения. На этом этапе мы занимались исключительно теорией, никаких полётов. - Получили лётные нашивки после школы? - Да. - А сколько было часов налета? - Около сотни. - А после школы получили звание? - Никакого звания, только отметку об окончании. - Были такие, кто не смог завершить обучение? - Ну нас было примерно сто человек и двое-трое парней не смогли пройти, а ещё один разбился при аварии. После школы я сразу был направлен в Дюссельдорф, в 26-ю истребительную эскадру. - А почему Вас определили в истребители? - Я сам подал рапорт. - Так у Вас был выбор? Были такие, кто хотел стать пилотом бомбардировщика? - Большинство желало быть истребителями Из семидесяти курсантов, пятьдесят ими стали. - А почему Вы захотели быть именно истребителем? - В основном потому, что мой отец сам был истребителем в Первую мировую, он много об этом рассказывал, так что мой выбор был очевиден. - На каких машинах летал Ваш отец? - Он летал на бипланах Фоккер Д-7. В общем я проучился один год на лётчика-истребителя. Мой инструктор воевал в Испании. Затем я поступил в офицерскую школу в Фюрстенфельдбрук, ещё на год. По субботам я работал инструктором по пилотажу. 1 августа 1939 года мне присвоили лейтенанта, и я вернулся в III./JG 26, в Эссен-Мюльхайм. В эскадре было девять эскадрилий, позже стало 12. Зиму 1939 года я провёл в Мюльхайме. Я не участвовал ни в польской кампании, ни в датской, ни в норвежской. Всё моё время занимало обучение, обучение и ещё раз обучение. Однако мы все внимательно следили за тем, что происходило на польском, голландском и французском фронтах. Давайте я расскажу вам маленькую историю: адъютант Мюнхеберг должен был лететь из Мюльхайма в Кёльн на совещание. На обратном пути на высоте 200 метров, он заметил Бристоль-Бленхейм и сбил его. Это произошло в марте, первый сбитый – чистая случайность. А 10 мая война началась для нас всех. Польша, Дания и Норвегия были захвачены. Нашей задачей были вылеты против английских и французских харрикейнов и спитфайров. - У вас было много боёв над Францией? - Не очень, средне. Нашей главной обязанностью был бомбардировочный эскорт. - Было захватывающе? - Нет, не особо. - Вы были очень уверены в себе? Лично для Вас это было хорошее время? - Да, это был успешный период. - Потерь было много? - У нас в эскадрилье вообще потерь не было. - И это прибавляло уверенности? - Да, работа была лёгкая. - Над Дюнкерком Вы летали? - Дня три, не больше. - Можете что-нибудь припомнить? - Я сбил два спитфайра, и всё. Город горел. В гавани стояли корабли, и солдаты толпились на пляже и плыли к этим кораблям, и там были спитфайры. Это была обычная воздушная битва. Мы летели к Дюнкирку, это занимало около часа, затем возвращалась на дозаправку и перевооружение, и затем снова в бой. Нам было запрещено атаковать солдат на берегу и обстреливать корабли – целью были только вражеские самолёты. - Это была задачей исключительно для бомбардировщиков? - Может быть. Мне приходилось сопровождать Штуки до устья Темзы, и нам нужно было только сдерживать английские истребители. 12 февраля 1942 года я участвовал в операции «Цербер» и сбил три свордфиша-торпедоносца. В тот день мы получили приказ Галланда свободно атаковать врага, а в особых случаях – таранить их. Это было только раз. Мы были в отчаянии, но приказ оставался прежним. Должен сказать, я не был не слишком доволен всем этим. Мы летели строем, восемь фокке-вульфов: брат Галланда вёл четвёрку и я вёл четвёрку. Мы увидели корабли – они шли прежним курсом. Гнейзенау, Бисмарк и Принц Ойген. Я уже собирался повернуть домой, но взглянув в направлении Англии, увидел шесть точек. Сначала я решил, что это корабли, идущие строем. Мы пошли к ним, и это оказались самолёты, идущие низко над водой. Я сбил ведущий свордфиш, и пять остальных стали в оборонительный круг. Мы сбили их всех, очень быстро. Думаю, я сбил Эдмонда, который должен был находиться в середине, но я не видел его лица. Его эскадрилья размещалась где-то возле Дувра. Его тогда спросили, хотел бы он торпедировать Бисмарк, и он согласился. Это было его личное решение. За этот вылет он получил Крест Виктории, посмертно. *Set Izengrimm: [Очевидно имеется в виду Fairey Swordfish Mk. I W5984 H лейтенант-коммандера (майора) Юджина Эсмонда (Eugene Esmonde), командира 825 Sqdn. За атаку Бисмарка 23 мая 1941 года был награждён орденом «За выдающиеся заслуги» (DSO). Погиб во время атаки кораблей Шарнхорст, Гнейзенау и Принц Ойген 12 февраля 1942 года (операция Цербер). Все 6 самолётов эскадрильи были сбиты, из 18 человек экипажей выжило пятеро. Тело Эсмонда было найдено в устье реки Медуэй (графство Кент) в апреле 1942 года. Посмертно награждён Крестом Виктории. Его самолёт был предположительно сбит Нойманном] - После того, как капитулировала Франция, думали Вы о том, что следующие вылеты будут уже против англичан? - Да, я чувствовал, что Британия будет следующей. Когда стартовала «Битва за Британию», мы ожидали, что скоро начнётся вторжение. - После капитуляции (Франции) в комплектах выживания появились надувные спасательные лодки? - Не сразу. Недель через шесть с начала «Битвы» у нас уже было их несколько. - Что лично Вы чувствовали во время налётов на Британию? - Для солдата и пилота это были приказы и цели, не более. По вечерам ты начинал задумываться, но только по вечерам, а не вовремя вылетов. И задумывался ты о дне насущном, а не о войне в целом и не о том, правильно это или неправильно. Как у боевого пилота, у тебя просто не было на это времени. Естественно, ты размышлял о правилах ведения этой войны – никогда не атаковать людей, а только самолёты, например. - А что вы думали о ситуации в Дюнкерке? Англичане на берегу, англичане, плывущие в воде, корабли в гавани, много дыма. Допускали мысль о том, что с Британией покончено? - Я думал, что это вина нашего командования – остановить войну у самого города и дать британцам улизнуть. Прошёл слух, что сам Гитлер остановил наступление. Генерал Гудериан хотел замкнуть кольцо вокруг города, но ему не дали этого сделать. - Вы говорили об этом с товарищами? - Да, о том, что это глупо и стратегически неверно. - Где вы находились в конце июня 1940 года? - Две недели я был в Берлине. Мы должны были прикрывать здание Рейхстага. - Потом снова вернулись во Францию? - Да, на аэродром возле Кале. - Не помните, как он назывался? - Нет, но мы находились в 7 километрах южнее Кале. - Поле было травяное? - Да, обычное поле. - Где Вы ночевали? - На ферме. Их было несколько поблизости. - У вас была нормальная кровать? - Да, в основном. Только несколько раз приходилось спать на земле. - На поле был тент? Где пилоты ожидали вылета? - Да, ждали под навесами. Там же стояли и телефоны. - Когда просыпались – завтракали? - Да, под навесами нас уже ждали еда и кофе. - Вам объясняли задачи на текущий день? - В 9 утра обычно происходило совещание, мы поджидали наши бомбардировщики и узнавали сегодняшние цели. Обычно это было где-то южнее Лондона или аэродромы у Саутгемптона или Дувра. Иногда приходилось выполнять сопровождение по два-три раза в день. И каждый раз нас встречали спитфайры или харрикейны. - Должно быть это очень выматывало? - Нет, не в 1940 году. Позже – да. - Как было с едой? Сигаретами и выпивкой? - У нас всего хватало. По вечерам мы собирались на фермах и болтали друг с другом, пили немного красного вина и ложились спать. - Но не напивались? - Нет, нет. От случая к случаю, когда портилась погода, мы ездили в Лилль. Раз в месяц, примерно. - Провести время? - Немного повеселиться. - Боевой дух в эскадрилье был на уровне? - Да. - Потери были большие? - Во время «Битвы за Британию» - не меньше 30%, я думаю. - Вы питали уважение к противнику? - Да, причём немалое. Я до сих пор очень уважаю англичан. Но не американцев. - Я заметил, Вы далеко не единственный, кто так говорит. Кстати, на ваш взгляд, был ли спитфайр лучше харрикейна? - Да, в 1940м спит был лучше харрикейна. Но не лучше наших машин. Не в 1940м. - А почему так было? - В бою наши машины были быстрее и манёвреннее. Позднее это изменилось – в 1941 году у спитфайра стали лучше и мотор и пушки. По моему, спитфайр был лучшим самолётом войны что касается манёвренности. - Лето шло, а вы удивлялись, что англичане всё ещё летают? - Мы знали, что не сможем уничтожить их всех. - Ну Геринг так не думал. - Однажды он приехал к нам с визитом. Мы, 25 пилотов группы, стояли на поле, и там же был он, маленький, с моноклем в глазу. Раздавал приказы и ордена. Погода была очень скверная, видимости почти никакой. Он поглядел на запад и сказал: «Если бы погода была получше, мы бы надрали им задницы» …А мы переглянулись и подумали «А как?».
Re: JG 26 "Шлагетер" (Jagdgeschwader 26 "Schlageter") Интервью с Йоханнесом Нойманном, часть 2 - Пополнений тогда не было? На всю группу у вас было двадцать человек? - Да, на аэродромах возле Кале и Дюнкерка тогда было около 250 наших дневных истребителей. - Британское истребительное командование могло легко менять пилотов. И если люди сильно утомлялись, их отправляли на север, и заменяли на свежих бойцов. Они очень редко летали более трёх-четырёх недель подряд.Что мне кажется странным, так это уверенность командования Люфтваффе в том, что мы покончим с RAF за пару недель. Но вы, пилоты, так явно не думали. Интересно, откуда такой реалистичный взгляд на вещи? - На рождество 1940 года Гитлер приехал к Галланду домой и попросил изложить точку зрения по поводу положения вещёй на западе. Галланд ответил, что для противостояния с Британией, на западе сосредоточено слишком мало сил. Понимание этого явно изменило устремления Гитлера на восток. - А что вы думаете о Галланде? Он был хороший командующий? - Лучший после Мёльдерса. Мёльдерс был любимец, почти отцовская фигура. А Галланд был реалистичнее и смелее с начальством. - В Британии Галланда всегда считали легендой. У него ведь была пепельница в самолёте, для сигар? - Была. - О Бадере тоже рассказывали всякие истории. Они Галландом хорошо подружились. Когда Бадера сбили, вы уже знали, что это был за человек? - Знали. Он лежал в госпитале Сен-Дени. Пытался убежать оттуда три раза. А ему ещё нужен был его протез, и англичане сказали, что подвезут его нам, только вместе с бомбами. - Когда Вы начали взлетели в первый раз, вы сильно волновались? Ощутили своё призвание? - Самый первый раз я летел с инструктором, сидел на заднем сиденье и очень нервничал. - Вам понравилось? - Смотреть по сторонам было здорово. - На то время полёты были относительно новшеством? - Да нет. У нас было довольно много лётных школ – в Дрездене, Гатове, Вертере. Было несколько учебных центров. - К началу войны британские пилоты считались у себя на родине особенными людьми. - Мы тоже. - И чуть-чуть заносчивыми? - Только не в нашей эскадрилье. Если кто-то вдруг начинал задирать нос, его вполне могли посчитать за дурака. - У вас были какие-то местные суеверия, амулеты? - У меня было три: маленькая свинка, белочка и рыбка. - Где? - Носил на кольце молнии-застёжки своей куртки. - А шарф одевали? - Только не я. - Вы с товарищами обсуждали свои вылеты? - Нет. Я об этом часто думал после войны – как бы хорошо было тогда обмениваться идеями, методиками боя и личным опытом. Уверен, англичане и американцы так и делали. - К началу войны истребительная тактика была весьма слаборазвита. Но очень быстро наверстала своё. А вы знали, что у англичан был радар? - Подозревал. - Это была большая помеха – летать слишком медленно, эскортируя бомбардировщики? - Это было вообще не очень хорошим делом. Их максимальная скорость была около 250 км\ч, наша – 400-450. - Вы жаловались? - Мы любили свободные полёты. Мы же были истребителями. - Вам всегда сопутствовал успех? Можете вспомнить какие-нибудь отдельные вылеты? Когда сбивали. - Да, 12 февраля 1942, например. А после была довольно любопытная победа. Я сбил спитфайр на высоте 10 километров. Когда я дал очередь, он начал выполнять петлю и непрерывно палить из всех восьми стволов. Потом выполнил другую петлю, затем третью. И по плавной спирали начал падать вниз. Я шёл за ним следом и видел, как машина падает на землю. Аэродром Кале был совсем близко, так что я сел там. Местный военврач спросил, хочу ли я посмотреть на упавший самолёт. Мои пули попали прямо в пилота, и скорее всего, он умер сразу. Ручка управления застряла у него под курткой, что объясняло все эти петли и стрельбу. Это случилось в 1941 году. Был ещё случай - мы сопровождали бомбардировщики с востока в Лилль. Мы уже были рядом с городом и наши подопечные летели в строю «3-3-3-3», двенадцать машин. Я как раз летел выше бомберов, когда увидел спитфайр. Подошёл к нему на слишком высокой скорости, выстрелить у меня не получилось, а англичанин сразу спикировал. Я посмотрел вправо, увидел ещё одного и дал очередь. Его правый двигатель заглох, он пошёл прямо на аэродром и сел на мою полосу. Я приземлился сразу за ним, затем сходил к командиру, вернулся обратно к стоящему самолёту и проводил пилота, стрелка и наблюдателя в штаб, где они выпили коньяку. Пилот Джек Уилсон был новозеландцем, наблюдатель – ирландец, а стрелок из Лондона. Потом прибыла военная полиция и забрала их. После войны я получил письмо от одного анлийского писателя с адресом Уилсона. Тогда мы просто обменялись письмами, а лет пятнадцать лет назад он приезжал к нам в гости с женой и тем наблюдателем-ирландцем. Долгое время мы переписывались. Он служил в ВВС Новой Зеландиии и летал над Тихим океаном на шестимоторной лодке «Камберлэнд». - К лету сорокового года вы были уже очень опытным пилотом. И досконально знали Bf-109? - Свою машину я знал хорошо, технические подробности меня всегда сильно интересовали. Тем более, я был ТО - техническим офицером эскадрильи. - Что под этим подразумевалось? Какими ещё были обязанности? - Когда машина проходила техосмотр, или замену мотора, я должен был совершить облёт, чтобы удостовериться в её пригодности. - Вам нравилось летать на 109м? - В начале войны – да. В конце 1941 я пересел на фокке-вульф, и свордфиши в феврале 1942 сбивал уже на фокке-вульфе. В конце войны, в марте, я перешёл в JG 7 и нас учили летать на Ме-262, но боевых вылетов я на нём не делал. - В 1940 году у спитфайров и харрикейнов на вооружении стояли только пулемёты. Как бы Вы отнеслись к восьми пулемётам вместо пушек на своём самолёте? - У пулемётов был слишком мелкий калибр. - То есть пушка и два пулемёта лучше, чем восемь браунингов? - Да, на 109м стояла хорошая пушка, и вообще пушка – лучшее оружие, самое главное. У англичан было проблемой сбивать бомбардировщики из пулемётов. Нужно было очень долго стрелять, что превращало самого атакующего в цель. А из пушки можно было выстрелить один раз, и всё. Главное – хорошо прицелиться. Однажды нам передали, что над Бельгией идут американские бомбардировщики на высоте 7500. Мы взлетели с аэродрома в Лилле на перехват. Я прошёл слева от их строя, чтобы развернуться и пойти в лоб. Нас было двадцать. Я атаковал бомбер слева и быстро добился попаданий. Боинг сначала загорелся впереди, но затем огонь погас, и самолёт продолжал держать строй. Я летел рядом и наблюдал, но ни дыма, ни огня уже не было. Он взял влево, потом ещё левее – я подумал, что пилот решил полететь домой. Но бомбардировщик пошёл вниз и сел на поле напротив какого-то дома. Я насчитал восемь человек, выпрыгнувших из него. Должно быть я убил пилота. В Боинге над головой пилота была такая маленькая ёмкость с топливом для запуска двигателей. Наверное в неё я и попал. - Испанский опыт оказался значительным для лётчиков-истребителей? - Тактический опыт – да. - А для бомбардировщиков это не сработало. Их было мало, но им сопутствовал большой успех. Как вы думаете, следовало ли Люфтваффе строить большой бомбардировочный флот, четырёхмоторники? - Да, отсутствие четырёхмоторников было большой ошибкой. Стратегического флота у нас не было, только тактические части. - Английские пилоты говорили, что никто не понимает, чем на самом деле является воинское товарищество пилотов-истребителей. Вы согласны? - Не знаю, можно ли так сказать. Как истребитель, ты был очень одинок и мог делать всё, что хотел. У бомбардировщиков товарищество было намного крепче. Между экипажами и пилотами-одиночками была огромная разница. Был один человек и один самолёт. Мы не были командой. Был у нас в эскадрилье один парень, довольно нервный, даже немного трусливый. Дважды он без причины покидал строй. Жаловался на двигатель, а так как я был ТО эскадрильи, мне пришлось облетать его самолёт. И всё оказалось в полном порядке. - Это произошло во время «Битвы за Британию»? - Да. И я сказал ему, что если хоть ещё раз произойдёт что-либо подобное, то я его пристрелю. Я бы, конечно, так не поступил. И вот, когда у нас был вылет в южную Англию, он столкнулся с одним из наших самолётов, в котором летел Франц фон Верра. И столкнулся преднамеренно. Они оба выпрыгнули с парашютами и попали в плен. У Франца фон Верра было 19 побед, для Рыцарского креста не хватало только одной, и он был очень сердит. После войны он всё же получил свою награду. *Adolf Mebius: [05.09.1940 года – фон Верра был действительно поврежден «дружеским огнем», но он не выпрыгивал, а попытался выйти из боя и вернуться на базу, но был «добит» истребителем RAF, после чего он был пленен англичанами. На этот момент у фон Верра было 8 заявок на победы в небе и 5 самолетов уничтоженных на земле. Награждение Рыцарским Крестом было заочно – 14.12.1940 года] - У офицеров были отдельные квартиры, в отличие от рядовых? - Все пилоты жили вместе. - Вы были спокойным человеком? Любили пошутить? - Я был командиром эскадрильи, и мне нравились мои люди. Я любил с ними поговорить. Слова – хорошее решение любых проблем, и я из тех , кто предпочитает решать их сразу по мере возникновения. - А как вы проводили своё свободное время в период «Битвы»? - Я играл в карты, в скат и доппелькопф. - На деньги? - По малому. - Читали что-нибудь? - Очень редко. - Домой часто писали? - Раз в неделю писал матери. - У Вас были братья и сёстры? - Нет, я был единственным в семье. Я жил с приёмными родителями, которые позже официально меня усыновили. Друзей у меня было много. - Вам когда-нибудь было страшно перед вылетом? Нервничали? - Вот почему я и играл в карты – чтобы отвлечься от всего.
Re: JG 26 "Шлагетер" (Jagdgeschwader 26 "Schlageter") Заключение: - У Вас сохранилась лётная книжка? - Нет. Американцы забрали всё. Когда они вступили в войну в 1942, изменилось многое. Я вообще не припомню ни одного случая расстрела парашютиста до 1942 года. Американцы пытались расстрелять меня, когда я спускался на парашюте. Моя эскадрилья была первой, кто увидел «крепости» в действии, большие американские бомбардировщики, которые шли на высоте 8000. Они шли без истребительного прикрытия, но мы не смогли никого сбить. У нас были тяжёлые потери, и генерал Галланд очень на нас рассердился. Мы не могли ничего поделать. - У Вас сохранились ваши военные фото? - Я всё отдал, вы слишком опоздали. Во время войны меня прозвали «Фокке-Науманн» потому, что я был первым, кто полетел на фокке-вульфе. Фото 1 - Науманн Фото 2 - ... с Мюнхебергом
После войны, Науманн также 7 лет (1966-1973) командовал 64й транспортной вертолётной эскадрой [Hubschraubertransportgeschwader 64], которая в его время участвовала в спасательных операциях в Тунисе, Пакистане, Турции а также на родине, в Германии.
