" Яготинский котел " в сентябре 1941 года

Яготинский котел в сентябре 1941 года

 

ось детальніша інформація. "... 21 июня 1942 г. СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО СЕКРЕТАРЮ КП/б/У Тов. КОРОТЧЕНКО
Германское командование усилило борьбу с партизанами. В этих целях немецкая разведка и гестапо, помимо направления войсковых частей на борьбу с партизанами, проводят работу по внедрению своей агентуры в партизанское движение.
... Резидент немецкой разведки ГЛУХОВ, 1894 г. рождения, русский, член ВКП/б/ с 1930 года, морской капитан 3 ранга запаса, с 1931 по 1937 г. прокурор по спецделам, до войны начальник судостроительной верфи в гор. Мариуполе, назначенный командиром объединённых партизанских отрядов, сформированных в гор. Киеве и предназначенных для боевых действий на Черниговщине и в Сумской области. Вместо выполнения задания, ГЛУХОВ явился в г. Яготине и предал свой партизанский отряд, свыше 50 человек и базу боеприпасов в 300 тыс. патронов.
Будучи завербован немецкой разведкой, ГЛУХОВ выявил и предал ещё три партизанских отрядачисленностью в 50 человек в Полтавской и Харьковской областях. В гор. Харькове, по приказу офицера разведки, ГЛУХОВ возглавил шпионскую резидентуру и выявил две группы коммунистов, совершавших диверсионные акты на Харьковском и Люботинском ж.д. узлах. Затем, по заданию разведки, ГЛУХОВ, совместно с приданными ему двумя агентами гестапо, сформировал лжепартизанский отряд, с которым прибыл в наш тыл, якобы, для отдыха и пополнения отряда, явился в НКВД УССР и доложил о "боевых" делах отряда.
Перемога або смерть» саме тоді було покладено відповідальність за виведення окремих радянських військових підрозділів із ворожого оточення. І у звіті «Про бойову діяльність партизанського загону «Перемога або смерть» та в історичній фаховій літературі серед операцій, спрямованих на виведення радянських бойо- вих одиниць із ворожого оточення, особливо виокремлюють ту, що була здійс- нена 10 вересня 1941 р. у районі с. Ошитки14. Тоді в результаті розгрому воро- жого гарнізону було виведено з оточення батальйон 102-го стрілецького полку 41-ї стрілецької дивізії 6-го стрілецького корпусу 26-ї армії (деякі дослідники бойового шляху партизанського загону «Перемога або смерть» помилково вказу- ють на 101-й стрілецький полк, однак військовий підрозділ під таким номером в обороні Києва участі не брав [13, 62; 10, 134]). Надзвичайно важкі бої чекали на загін уже на завершальному етапі Київ- ської оборонної операції, унаслідок яких 23 вересня 1941 р. неподалік від Бари- шівки загін розділився на дві групи: перша, рухаючись у напрямі с. Селичівка15, вступила в бій із противником, проте після тривалого мінометного обстрілу 12 бійців, які залишилися живими, змушені були відійти в бік с. Борщева16, а друга, об’єднавшись напередодні з групою оточенців, провела успішний бій у Березані. Наступного дня, 24 вересня 1941 р., війська противника були цілко- вито витіснені з міста в напрямі Яготина. Відхід гітлерівців був надто поспіш- ним, бо на місцевій залізничній станції окупанти залишили ешелон із полоне- ними радянськими бійцями. Загалом у ці вересневі дні кількість партизанів у загоні зросла більш ніж утричі. До нього увійшли військовополонені, а також військовослужбовці й моряки Дніпровської військової флотилії. Імовірно, командування загону споді- валося, що такою величезною силою (майже 600 бійців) буде легше прокладати шлях на схід, однак вирватися з ворожого кільця партизанам так і не вдалося. «Народні месники», потрапивши в «мішок», не мали можливості перегрупува- тися. Їхня перевірена тактика, що увінчувалася результативністю у взаємодії з регулярними армійськими частинами, виявилася вразливою у самостійній діяльності. Боротьба в глибокому тилу потребувала спеціальних знань та нави- чок, створення агентурної мережі, а також справжньої матеріальної бази, однак нічого цього не було навіть у планах партизанів. Останній бій із противником відбувся в ніч проти 26 вересня 1941 р., коли загін передислокувався на х. Шевченка, що неподалік від Яготина. Противник вів наступ із трьох напрямів, а з четвертого «східного», там, де лежало болото «Супій» (північно-західна частина Яготина), було встановлено кулемети. У нерів- ному бою загинуло близько 400 бійців загону [10, 135]. Від розриву німецької ручної гранати поліг і командир загону С.П. Осєчкін. За час свого бойового шляху партизанський загін «Перемога або смерть» пройшов із боями із заходу на схід значну частину Київщини.

 

А главные силы армии, окруженные в районе станции Березань и лесов к югу от нее, продолжали тяжелые бои. Командование взял на себя начальник штаба армии генерал К. Л. Добросердов. Фашисты предлагали окруженным [354] сложить оружие. Наши бойцы и командиры отвечали новыми атаками.
Ось витяг з трьох інформацій, одні подають додаткову інформацію, зокрема про можливу зраду партизанського загону " Батьківщина або смерть", його останній шлях за два дні, з 24 по 26 вересня, ЗАХОПЛЕННЯ 24. о9. 41 р. БЕРЕЗАНІ, ВІДСТУП ДО ЯГОТИНА І ГЕРОЇЧНА В БОЯХ ЗАГИБЕЛЬ 26.09.41 р. БІЛЯ х. ШЕВЧЕНКА. а спогади Багряманв про нач штаба 37 армії неповні і неточні

 

Информация о военнопленном

Фамилия Добросердов
Имя Константин
Отчество Леонидович
Дата рождения/Возраст 11.10.1891
Место рождения Московская обл., г. Москва
Лагерный номер 5889
Дата пленения 04.10.1941
Место пленения Яготин
Лагерь шталаг XI A
Судьба попал в плен
Последнее место службы 37 А
Воинское звание генерал-майор
Название источника информации ЦАМО
Номер фонда источника информации Картотека военнопленных офицеров


https://www.obd-memorial.ru/memoria...79043

 

наскільки розумію, не сам генерал - майор попав в полон, як начальник штабу армії, ймовірніше з ним був штаб, а в ньому не один генерал... А якщо пошукаємо додаткову інформацію, можуть виплисти дуже серйозні факти.

 

Можно вопрос, Вы психически здоровы?

 

Если копьютер не врет там написано - учебный лагерь Власовской армии. Хочу одно узнать (как говорила моя доча, пока была маленькая) он наш или за немцев...

 

№ 104
Из протокола допроса Н.Ф. Зыкова2,
рядового 3 го мотополка 4 го танкового корпуса 6 й армии,
в Лысьвенском ГО МГБ Молотовской области

 

Виписка з протоколу допиту."...Здесь я получил тяжелое ранение и был на бронемашине отправлен в г. Борисполь, где мне была проведена операция, после чего нас, раненых, погрузили в эшелон и повезли по направлению к Полтаве. Но, не доезжая [до Полтавы] км 100, [нас] вернули ввиду того, что все мосты были разрушены, и мы прибыли обратно в г. Борисполь.

Примерно дня через два или три к составу прибыли немцы. Но мы с одним лейтенантом, фамилию не помню, звать Михаил, покинули эшелон и ушли в г. Борисполь, где, переодевшись в гражданскую форму, двинулись по направлению на восток. Направление мы держали на Полтаву." ...Ще одна складова для встановлення більш-менш реальної картини.


^
№ 106
Из протокола допроса В.Ф. Некрасова,
рядового 4 го Киевского мотострелкового полка НКВД,
в Черновском РО МГБ Молотовской области

Но при начале Отечественной войны наш пограничный отряд отступил, и я был зачислен в 4-й Киевский мотострелковый полк НКВД, где я служил в качестве стрелка с июня 1941 года до момента моего пленения.

Вопрос: При каких обстоятельствах, когда и где Вы попали в плен?

Ответ: Находясь в Киевском окружении, после артиллерийской подготовки со стороны немцев наша в/часть была разбита и обращена в панику. После чего я на ст. Барышевке Киевской области был пленен немцами массовым порядком, так как никакого организованного сопротивления немцам не было.

Вопрос: Куда Вас направили после пленения?

Ответ: После пленения меня направили в лагерь военнопленных в гор. Борисполь, где я был с 23/IX-1941 года по 3/X-1941 года. И в группе других военнопленных я из лагеря бежал и находился в побеге с Ивановым Иваном Васильевичем (или Ивановичем) из гор. Моздок по 23/XII 1941 года.

^
№ 107
Из автобиографии Е.В. Яркова,
рядового, сотрудника особого отдела2

20го сентября за городом Киевом в лесу было выступление подполковника, который заявил, что мы находимся в окружении, наша задача прорваться из окружения. Наш взвод был со штабом, когда ехали. К вечеру приехали в населеный пункт, где нам сказали, что дальше двигаться нельзя, немцы на переправе, и здесь мы переночевали. Утром разведка доложила, что можно двигаться, на переправе немцев нет. Когда на машине заехали на островок, он2 закрыл переправу и стал бить по нам. Мы отбивались, пока была возможность. После чего командир нашего взвода младший лейтенант Медведев приказал сжечь все документы [и сказал, что] только наш выход [один:] отправиться в брод через болото, [это] 3 км. Когда перешли через болото, нас было мало – человек 50, и потеряли своего командира.

Встретив старшину летной части, он посмотрел по карте и сказал: «Нам нужно перебраться вон в тот лес через чистую местность, и мы будем пробираться к своим. Этот лес большой, мы можем выйти к своим». Когда стали проходить через чистое место, по нам открыли орудийный огонь и [огонь] из пулеметов от опушки леса, и я был контужен. Меня товарищи вынесли обратно [в] тот лесок и оставили одного. И в этом лесу не знаю, долго ли я был. Когда я вошел в сознание, я перед собой увидел двух солдат русских и одного немца, который пинал меня и бормотал по-своему, и показывал этим двум, чтобы взяли меня. Наши русские взяли меня под руки и довели меня в ближнюю деревушку, и бросили у одного хозяина в сарай, и где я лежал до следующего дня.

Нас собралось человек 100. И утром [нас] погнали, как овец, в город Переяслав, УССР, под конвоем. Дорогой попадались ихние солдаты и с нас снимали, кому что нравилось: сапоги, [плащ-]палатки и т. д.
Из протокола допроса И.П. Ромодина1,
рядового 544 го отдельного батальона связи
15 го мотомеханизированного корпуса 6 й армии,
в Ворошиловском РО МГБ Молотовской области


Где, когда и при каких обстоятельствах вы были пленены немцами?

Ответ: 15-й мотомехкорпус, участвуя в боях под г. Полтавой, был полностью окружен и отходил в направлении г. Киева. Я занимал должность писаря при штабе корпуса. Числа 10 сентября 1941 г. штаб корпуса был разбит. Мы, численностью семь человек, отбились от своих частей и продолжали выходить из окружения. Кольцо окружения сжалось, немцы вели по отступающим артиллерийский огонь. Я 22 сентября 1941 г. был контужен и потерял сознанье. Когда же я очнулся, т. е. вошел в сознанье, был уже среди других военнопленных у немцев в населенном пункте (название не помню), расположенном от Полтавы [в] 40 км.
Из протокола допроса А.И. Юрова3,
заместителя политрука 91 го пограничного отряда,
в отделе по борьбе с бандитизмом
Коми Пермяцкого окружного отдела МВД

При каких вы обстоятельствах были взяты немцами в плен?

Ответ: [Я был взят в плен,] находясь в составе 91-го погранотряда в кадровой службе. В процессе боев наш отряд от западной границы отходил с боем, в результате чего до 15/IX-41 [г.] мы отошли от госграницы до Пирятинского р-на Полтавской области, где немцы нас

окружили. Но мы с боями прорвались из окружения немецких войск и отошли в Сенганский р-н до реки Сула, где 20/IX-41 г. вторично были немцами окружены, находясь в окружении до 25/IX-41 г. Немцы, сконцентрировав св
ои силы, взяли нас в плен 25/IX-41 г. и отправили в лагерь в/п, город Лохвица Полтавской области.
Объяснительная записка З.А. Крашенинникова1, младшего политрука 171 й стрелковой дивизии 27 го стрелкового
корпуса 37 й армии, об обстоятельствах пленения и жизни
на оккупированной территории 2
После сдачи г. Киева наша дивизия отходила в направлении [на] г. Полтава арьергардом 37-й армии. 22 сентября в
Барышевском р-не путь [нам] был отрезан немцами, и наша
дивизия пошла на прорыв замкнутого кольца. Я, в частности, получил приказ от комиссара дивизии, полкового комиссара тов. Осипова о том, чтоб собрать всех людей, двигающихся с обозами, и повести их на прорыв. Когда я вел собранную мной группу бойцов и командиров в к[оличест]ве роты, перед насел[енным] пунктом Борщи был тяжело ранен и контужен. Когда меня, раненого, встретил инструктор по партучету нашего политотдела ст. политрук тов. Ульянов, он предложил мне сдать ему на хранение в сейф мои документы, в том числе и партбилет, так как мое состояние было очень тяжелое. А в эту ночь нас совершенно разбили, и документы остались у тов. Ульянова.

25 сентября 41 г. меня подобрали бойцы и понесли через Борщевское болото. Но немцы открыли такой интенсивный огонь, что бойцы меня были вынуждены оставить на болоте, откуда меня забрали уже немцы 9 октября 1941 г. и отправили в Бориспольский лагерь в/пленных, где я пролежал один м ц и был перевезен в Дарницкий лагерь в/пленных, где пробыл до 11 августа 1942 г. и освободился как инвалид.


513. Барамидзе Шалва Сергеевич, 1908, интендант (штаб 37А). Плен.27.09.41, Яготин. 02.03.42 передан СД. Пятигорск.

Списки погибших - Владимир-Волынский - шталаг 365


Список советских офицеров и солдат,
погибших в лагере военнопленных в г. Владимир-Волынский
(Wlodomierz, Oflag XI A, Stalag 365)

По состоянию на 9 мая 2012 года


Составлен на основе карточек военнопленных ОБД Мемориал

1941, 42, 43 года

Сообщение отредактировать


В цьому списку, на жаль, є призвіша командирів зі штабу 37 армії, які не скорились загарбнику та загинули та командирів, які померли від хвороб та голоду. В полон вони попали в Яготині 26 -27 вересня, з певною вірогідністю можна сказати що така гірка доля спіткала і штаб.Тоненька ниточка сліду появилась...

 

712. Михо Григорий Михайлович, 1897, майор (штаб 37А) (подполковник 192 горн.див.-?). Плен.27.09.41, Яготин. Расстрелян при побеге 31.01.42. Адрес родных отсутствует.

709. Галяшкин (Галашкин) Всеволод Яковлевич, 17.02.1901, полковник. Плен.23.09.41, Яготин. 01.06.42 участвовал в совершении попытки побега, расстрелян.

 

Вопрос о «Яготинском котле» не поднимался на форуме, скорее всего, потому, что частное окружение, в котором оказались войска 37-й армии ЮЗФ во второй половине сентября 1941 года, принято называть «Барышевским окружением» (или на жаргоне - «Барышевским котлом»). Дело в том, что первоначальный периметр этого окружения образовался к исходу дня 17 сентября и проходил от северной оконечности КиУРа примерно по линии Бровары - Барышевка – правый берег Трубежа - Переяслав – левый берег Днепра – южная оконечность КиУРа. К этому времени Яготин и Березань были уже зааняты немцами и находились вне периметра окружения. В результате предпринятого в районе Борисполя контрудара войскам 37-й армии удалось овладеть Барышевкой, а затем и Березанью. Но до Яготина прорвавшейся группировке продвинуться не удалось. Бронепоезда КиУРа и следовавшие за ними эшелоны были остановлены немцами путём подрыва насыпи перед станцией Переяславская. Главные же силы оказались блокированными в районе Березани, Семёновки и семёновского леса. К исходу 19 сентября общая зона окружения протянулась от района Дарницы на западе до района Семёновки на востоке, и от района Барышевки на севере до района Переяслава на юге. В дальнейшем кольцо окружения постепенно сжималось, и последние очаги организованного сопротивления были подавлены к 27 сентября а районе Семёновского леса.

 

Что касается генералитета 37-й армии, то известно, что из окружения вышли, в частности, командующий 37-й армией генерал-майор Власов А.А., командир 28-й горнострелковой дивизии генерал-майор Новик К.И., член Военного Совета армии, начальник политотдела дивизионный комиссар Попов Н.К. Известно также, что кроме Добросердова в плену оказались, в частности, командир 27-го стрелкового корпуса генерал-майор Артёменко П.Д. и командир 171-й стрелковой дивизии генерал-майор Будыхо А.Е. Считаются пропавшими без вести начштаба 27-го ск генерал-майор Смирнов А.Н. и член Военного Совета, военком армии бригадный комиссар Лутай И.В. Пока не удалось установить, выходил ли из окружения начальник артиллерии 37-й армии генерал-майор Степанов К.С. или он в связи с ранением был эвакуирован в глубокий тыл до окружения. По имеющимся данным, в 1943 году он был начальником одного из пензенских артучилищ.
В штабе 37-й армии других генералов, Кроме Добросердова, вроде бы не было. Если только после официального расформирования 27 ск (начало сентября) должность заместителя начштаба армии не занял упомянутый выше генерал Смирнов.

 

По имеющимся данным, Добросердов в окружении и в плену ничем себя не скомпрометировал. Поэтому после освобождения из плена, репатриации и проверки органами НКВД он не был репрессирован.
К примечанию переводчика («пр. перевод.») на карточке военнопленного следует относиться с большой осторожностью. Скорее всего, примечание было записано переводчиком – сотрудником НКВД во время обработки изъятых у немцев после войны архивов. И если учесть, что абсолютно всех бывших военнопленных старались, по возможности, осудить по максимуму, то подобная компрометирующая запись способствовала проведению особо тщательной проверки бывшего военнопленного на предмет его отношения к Власовскому движению и РОА. Именно эта категория бывших военнопленных подвергалась особо жёстким наказаниям.
Но в данном случае переводчик явно перестарался в своём «патриотическом» рвении. Он не обратил внимание на то, что не позднее 10 мая 1943 года (штамп немецкой воинской части) Добросердов уже находился в другом лагере (Offl XI A). Более того, сейчас хорошо известно, что ни в 1942, ни в 1943 году никаких «учебных лагерей власовской армии» не было. Как, впрочем, не было тогда и никакой «власовской армии». Власову было разрешено формирование армии в составе трёх стрелковых дивизий только в ноябре 1944 года после создания КОНР (Комитета освобождения народов России), целью которого было свержение в СССР власти большевиков.

 

В 1941 году в Красной Армии не было танковых корпусов. Перед войной начали формировать механизированные корпуса, в каждый из которых входило две танковых дивизии, одна моторизованная и несколько вспомогательных частей и подразделений. В состав 6-й армии ЮЗФ входил 4 механизированный корпус (8-я и 32-я танковые дивизии и 81 моторизованная дивизия), которым до середины июля 1941 года командовал генерал-майор Власов А.А. После расформирования корпуса оставшиеся боеспособными танки были собраны в 8-й танковой дивизии корпуса, которая в дальнейшем продолжала боевые действия в составе 6-й армии и погибла в Уманском окружении в первой половине августа 1941 года. Остальная матчасть и личный состав корпуса были направлены на переформирование в район г. Прилуки. Там на базе части танковых экипажей, оставшихся без танков (большая часть танков корпуса вышла из строя из-за технических неисправностей) была сформирована новая 8-я танковая дивизия, которая приняла участие в боях в районе Днепропетровска. Остальные танковые экипажи, оставшиеся без танков, были направлены в глубокий тыл (г. Ногинск Московской области) на формирование танковой бригады. По настоянию Власова, вступившего 19 июля в командование Киевским Укрепрайоном (КиУР), остальной личный состав расформированного корпуса (в частности, сводный полк 81 моторизованной дивизии, 48-й инжбат, 3-й мотоциклетный батальон и др.) были введены в состав войск, обороняющихся в КиУРе.
Можно предположить, например, что рядовой Зыков служил в 3-м мотоциклетном батальоне 4-го мк (с 8 августа - 37-й армии). Допрашивали Зыкова, скорее всего, в 1945 или 1946 году. Тыловой сотрудник НКВД, проводивший допрос, по-всей видимости , не имел ни малейшего понятия об особенностях состава Красной Армии образца 1941 года, и поэтому на ходу редактировал текст показаний Зыкова в соответствии со своими скудными познаниями. Отсюда ошибочные термины "4 танковый корпус" и "3 мотополк".
Если бы иметь полный текст показаний Зыкова, то возможно удалось бы уточнить название части, в которой служил Зыков перед пленением. Можно ли ознакомиться с полным текстом?

 

Одно уточнение по поводу «учебного лагеря власовской армии». Единственный учебный центр власовского движения был создан в 1943 году под Берлином в Дабендорфе по инициативе немецкого командования. «Дабендорфская школа» гототовила пропагандистские кадры для работы в немецких частях, где служили добровольцами бывшие военнослужащие Красной Армии, и также в концлагерях, где содержались советские военнопленные. Школа не имела статуса (а значит, и номера) концлагеря. Её официальное название «Отдел восточной пропаганды особого назначения». В состав «Дабендорфской школы» входили 5 курсантских рот, взвод резерва, хозвзвод, санчасть и клуб. Постоянный персонал школы насчитывал около 100 человек. Курсанты и персонал школы были одеты в обмундирование вермахта с русскими полевыми погонами, кокардой и эмблемой РОА на левом рукаве.
Должен извиниться за одну допущенную мной неточность по карточке Добросердова. Просмотр дополнительного материал по теме показал, что в последнюю строку бланка карточки вносится номер лагеря, в котором была проведена первоначальная регистрация военнопленного, т.е. в данном случае номер яготинского лагеря. Однако это уточнение ещё больше усиливает аргументацию в пользу Добросердова. Получается, что сотрудник НКВД, переводивший текст карточки, допустил явную фальсификацию в своём примечании. Мотивация здесь вполне очевидна. Если Добросердов служил с Власовым во время обороны Киева, то, логично предположить, что и в плену контакты между ним и Власовым были вполне вероятны. А значит не исключено, что Добросердов мог пойти и на сотрудничество с ним. К сожалению, аналогичное предвзятое отношение ко всем военачальникам, которым довелось в своё время служить вместе с Власовым, стало с лета 1943 года (после начала в Красной Армии антивласовской кампании) практически нормой не только по отношению к бывшим военнопленным, но и к тем, кто в плену не был и по службе ничем себя не скомпрометировал.

 

автоперевод с немецкого. не все так однозначно, нужно признать, что границы котла постоянно передвигались под давлением . вот... История 45 пехотной дивизии. Они воевали вместе с 44-ой.
Извините за подстрочник.

[A2] история подразделения 45-ой пехотной дивизии:

Масса включенных русских вооруженных сил концентрировалась на все более тесном помещении по обе стороны железнодорожной линии Kiew-Poltawa. Во время нашего прибытия при Priluki котел был выдавлен уже до диаметра примерно 40 км и простирался между местами Krupol на севере, Baryschewka на западе, Perejasslawl на юге и Jagotin на востоке. Дорога довольно проходила ровно посередине. Такое значительное сокращение фронта заключения освобождало самую большую часть до сих пор участвующих войск. На западе эта последняя фаза битвы оставалась теперь за 6-ой армией. В то время как наша 2-ая армия возвращалась в ее ответственную среднюю часть, 45-ое удостоверение личности из ее союза отделялось и выделялось в рамках LI.AK 6-ой армии и вместе с тем группы армий 'юг'. Наконец, это были 8 пехотных дивизий (44., 45., 62., 79., 111., 134., 168. и 298. Удостоверение личности), которым было перенесено тяжелое задание принуждать плотно массируемого врага в неслыханно кровавой и самой жесткой борьбе к капитуляции.

Остальное подразделение наталкивалось днем на то, 21.9., в помещении Jagotin один, строил сильное предмостное укрепление и предоставлял себя вносить ее нападение в западном направлении в движения противника. Тем не менее, русский опережал и пробовал ранним утром 22.9., прежде чем наша демонстрация была закончена, чрезвычайно стремительный и тяжелый прорыв на восток. Наше правое крыло, I./IR 133, испытывало первую мощность удара при массовом использовании людей, как он был до сих пор неизвестен. Атака кавалерии, на которой ездили верхом с безумной бесцеремонностью против нашего неистового огня мг, образовывала вступление. В шумящем Vorbeigalopp наталкивалось остро отточенное оружие дикой кавалькады отдельный наших мужчин с такой мощностью, что им голова раскалывалась стальным шлемом насквозь. Малыш части эскадрона, которым удалось проламывать, прибывали вплоть до северо-западной вершины озера Jagotin и могли уничтожаться только поблизости от командного пункта подразделения. Непосредственно после атаки плотно массируемое нападение пехоты следовало в 3 волнах при тяжелой артиллерийской поддержке. Чтобы увеличивать энергию дальше, подъезжали в то же время не меньше чем 4 бронепоезда и 3 полностью занятых транспортных поезда к нашему предмостному укреплению. Glьckerlicherweise основательно взорвали наших пионеров уже раньше железнодорожное полотно, так что поезда должны были останавливаться. Там враг просто начинал разгружать в открытом поле непосредственно перед нашей линией и прокладывать нападение в неупорядоченную, плотную кучу на вокзал Perejaslawskaja по обе стороны железнодорожной насыпи, где IR 130, артиллерийские единицы и подчиненные подразделением PzJgAbt. 652 ее положений заняли. Наши мужчины готовили настолько убийственное получение этим vorwдrtsdrдngenden вражеским группам с артиллерией, Pak, МГ и всему оружию пехоты в наивысшем огненном повышении, что мертвецы прямо-таки громоздились в невообразимой массе вдоль железнодорожной насыпи. Также унифицированные женщины находились среди понравившихся. От всего состава поездов никто не достигал кроме нескольких пленников нашей линии.

Между тем 44-ое удостоверение личности начинало атаковать врага с севера к северо-западу от от нашего предмостного укрепления. Вследствие этого оттесненные массы нагружали в последнее время наше и без того сильно борющееся правое крыло и угрожали время от времени серьезно, что затопчут положения. Только постепенно удавалось предотвращать частично в ожесточенную близкую борьбу, опасное вторжение. Значительные потери втаптывали при этом также у нас это. Слева от нас 134-ое удостоверение личности пробовало в течение второй половины дня с юго-востока во вражеское помещение hineinzustoЯen.

В то время как первый день использования при Jagotin был заполнен самыми тяжелыми оборонительными боями для наших войск, подразделение начиналось на следующий день, 23.9., проводить ее с самого начала запланированное нападение на запад. Это продвигалось вперед неожиданно хорошо и еще в первой половине дня восточная часть Beresani была достигнута. При этом труппа в течение 1000 приносила пленников и необозримую добычу из уничтоженных накануне бронированных поездов и транспортных поездов, как оружие, боеприпасы, продовольственное снабжение, 35 орудий и транспортные средства всякого рода. Во второй половине дня левое крыло подразделения отказывалось на юго-запад и наталкивалось главным образом с IR 135 в большой лесистой области, которая тянулась к югу от Beresani до реки Trubjesh. Здесь выражался вновь настолько сильный враг, что дальнейшее проникновение должно было останавливаться сначала.

В 24.9 приводил ряд неловких неожиданностей. После отказывания 45-ое удостоверение личности в прошлый день в направлении к югу от Beresani, 44-ое удостоверение личности, с севера имело бы наступающее, в место hineinstoЯen должны идти. Тем не менее, она была задержана посредством иной борьбы и могла достигать только под вечер Beresani. Между тем враг выталкивал снова на восток над местом, наш передовой отряд 45 затоптал, окружал батальон 44-ое удостоверение личности, которое как раз прибыло, и направлял тяжелые аттаки против лежащего перед населенным пунктом IR 130, особенно на перекресток железной дороги с улицей. Пожалуй, он был принужден после сильных потерь выключать к северу, но вместе с тем опасность не была устранена, наоборот. Масса 44-ое удостоверение личности была по-прежнему очень принята на работу в ее части, что она все еще не могла производить необходимую связь с 45-ым удостоверением личности. Вследствие этого зиял между обоими подразделениями некоторое время глубокий пробел. Как раз здесь попадали больших вражеских частей вследствие навязанного изменения ее направления удара и хлынули теперь в спине наших Regimenter почти беспрепятственно вновь до Jagotin сюда. Там трудился проникший враг за линиями местами беспорядочно вокруг, нападал на обузу и атаковал огневые позиции...

 

Более читабельный перевод этого фрагмента есть в книге Исаева "От Ровно до Ростова".(См. например, militera.lib.ru/h/isaev_av3/index.html).

 

По -разному складывались судьбы, попавших в плен в яготинском котле.
Иван Михайлович Плотников, 1920 г.р. Место рождения Сивинский р-н, Молотовская обл. Служил рядовым в 87-й СД. Попал в плен 27.09.1941 г. на Полтавщине. Был в лагере для военнопленных в г. Яготин. Потом - в лагере для военнопленных в г. Борисполь. Позже - в лагере для военнопленных в г. Житомир. Потом - в тюрьме г. Галле в Германии, а ещё позже в концлагере Бухенвальд (Германия). Был освобождён американскими войсками в апреле 1945 г.
https://www.permgaspi.ru/vplen/index.php?id=4549

 

Из книги Фёдора Худякова "Прожитое и пережитое".

"При входе в село Яготин я обратил внимание на небольшое кладбище, могил 40—50. На каждой могиле крест из березовых тонких стволов с прибитой дощечкой, а на бугорке земли — немецкая каска. Значит и вам, проклятые фашисты, досталось. Такие кладбища я видел потом много раз почти перед каждым селом, через которое мы проходили.
В плен я попал 22-го сентября, вырвался из плена 22-го октября 1941 года. Один месяц в плену.
Как будто немного, но то, что пришлось пережить за этот месяц, свидетелем каких событий пришлось быть — не изгладилось из памяти до сегодняшнего дня и не изгладится до самой моей смерти. Только тут, в плену, я воочию увидел, что представляют собой фашисты, увидел их жестокость. Не буду описывать день за днем пребывание в плену, я опишу лишь несколько эпизодов, которые дадут полную характеристику и немцам, и условиям, в которых мы находились.
Первое, что они сделали — сняли с нас шинели. Это же сукно, а приближалась зима. У кого были сапоги — сняли сапоги. У кого было суконное обмундирование — брюки, куртки, рубашки — сняли это суконное обмундирование. Среди сотен пленных появились люди в одном белье, босые. Держали нас все время на открытом воздухе, прямо на земле. Правда, немцы проявили «милосердие». Среди пленных было много узбеков, казахов, евреев. Так вот, если в одном белье или без обуви оказался русский или украинец — переводчик в сопровождении немецкого автоматчика искал глазами нашего бойца — еврея или узбека, казаха, — и под угрозой расстрела на месте заставлял того раздеться или разуться, и его хлопчатобумажную одежду вручал пленному русскому или украинцу.
Через три-четыре дня в одном белье оказались только пленные нерусской национальности. Естественно, они, измученные холодом и голодом, жались один к другому, согревая друг друга своими телами, и на территории лагеря держались особняком, отдельной группой.
А лагерь размещался в Яготине где-то в центре села на колхозном дворе, ограниченном с улицы забором из нескольких рядов колючей проволоки, по бокам — длинными постройками, вероятно, фермами для скота. Задняя часть двора была открыта, но оканчивалась отвесным обрывом, высотой метров 50—60, с болотом внизу, подходящем к самому обрыву. Она никем не охранялась — спуститься вниз практически было невозможно. Внизу, на краю болота валялись сброшенные туда трупы лошадей, и из болота поднимался невыносимый смрад. На чердаках построек по бокам были проделаны отверстия и установлены пулеметы, направленные на территорию лагеря.
Есть ничего не давали. Вернее — кормили. На улице стояла одна походная кухня, и что-то в ней варилось. Потом по 15—20 человек выпускали за колючую проволоку, и пленным давали по черпаку какой-то баланды. Но у меня не было даже котелка, и я решил использовать каску. Между прочим, один из немцев ударил меня по каске прикладом автомата, а стоявший рядом переводчик пояснил: каску носить нельзя. Пилотки у меня не было, и я остался с непокрытой головой. Я тогда вырвал в каске внутреннюю подкладку вместе с фетровым зубчатым околышком, водрузил на голову — получилось что-то вроде короны. Меня потом пленные называли «королем», но получить свой черпок баланды я уже не смог. Котел был исчерпан до дна, и больше его немцы не разжигали.
А пленных все приводили и приводили. Их уже набралось около тысячи человек. Процедура с раздеванием не прекращалась, и людей в белье стало прибавляться.
Примерно на третий или четвертый день на территории лагеря появился немецкий офицер, встал на кучу бревен, лежавших возле колючей проволоки. Рядом с ним переводчик в штатском. Немец что-то проговорил. Переводчик перевел:
— Господин немецкий офицер потерял на территории лагеря свою полевую сумку. Кто нашел — принесите сюда. Если через полчаса сумка не найдется, будут расстреляны 100 человек.
Прошло полчаса. Сумка, конечно, не нашлась. Офицер дал команду, и с улицы через открытые ворота вбежало в лагерь человек 30 немецких солдат с автоматами. Половина из них, направив автоматы на толпу пленных, выстроилась цепочкой, отрезав один из углов территории. В этом углу, сбившись в кучу, находились пленные в одном белье, то есть пленные евреи или красноармейцы среднеазиатских национальностей. Другая половина немецких автоматчиков с криками «Аб! Аб!», ударяя автоматами по стоящим и сидящим людям, стала выгонять их на улицу.
Было ли там 100 человек или 120, а может быть только 90 — не знаю. Я понял: их поведут на расстрел. Их куда-то повели, вероятно, за пределы села Яготина, и больше они не возвращались.
На другой день, как только встало солнце, подняли криком «Аб!» и всех остальных пленных, вывели на улицу и выстроили в колонну. Нас было около тысячи человек. Вдоль колонны, с обеих сторон, через каждые 8—10 шагов встали немецкие автоматчики, и повели нас через село Яготин по какой-то дороге.
По солнцу я определил, что нас ведут на восток, то есть в ту сторону, куда мы стремились при отступлении. Действительно, нас повели в сторону Пирятина, то есть Прилук".

 

К воспоминаниям следует относиться с большой осторожностью, особенно к тем, которые написаны через много лет после происходивших событий. Если Худяков, полагает, что от Яготина к Пирятину (восточнее Яготина) и Прилукам (севернее Яготина) надо двигаться в одном и том же направлении, то это уже симптом, указывающий не только на проблемы с памятью. Во-вторых, пленных из Яготина по мере заполнения яготинского лагеря отправляли в западном направлении (главным образом, в Бориспольский лагерь, находившийся вблизи аэродрома и занимавший очень большую территорию). Отправлять пленных из Яготина на восток в сторону Пирятина было нелогично, потому что там зачищался ещё больший, по размерам котёл (из остатков разбитых частей и соединений 5, 21, 26 и 38 армий), и пленных там было намного больше. Там и так лагеря были переполнены. И вообще, существовала тенденция, согласно которой пленных из пересылочных лагерей отправляли в лагеря , находившиеся дальше от линии фронта, т.е. в данном случае в западном направлении. Так, из Бориспольского лагеря по мере его заполнения пленных отправляли ещё дальше на запад, в Дарницкий или Сырецкий лагеря и т.д. Далее ещё западнее были другие известные лагеря (Житомирский, Винницкий, Владимир-Волынский). Что касается "зверств оккупантов", то здесь явное сгущение красок. Бессмысленная жестокость для немцев не была характерна, тем более в сентябре 1941 года, когда они были на вершине своих успехов. Правда, с самого начала войны действовал так называемый "приказ о комиссарах", согласно которому комиссары, политработники и евреи должны были уничтожаться не позднее, чем в пересылочных лагерях. Возможно, что Худяков оказался свидетелем воплощения именно этого приказа, но сопроводил своё свидетельство сюрреалистическим эпизодом с потерей полевой сумки немецким офицером. Что касается национальных меньшинств, то к ним было особое, более лояльное, отношение, поскольку учитывалось их наиболее отрицательное отношение к большевикам и советской власти. Хуже всего немцы относились к военнопленным русской национальности. Именно русские воспринимались немцами как наиболее последовательные носители большевистской идеи, и поэтому для немцев были врагами номер один. Украинских военнопленных нередко вообще отпускали с обязательной регистрацией по месту жительства. Смехотворно выглядит и упомянутый Худяковым стриптиз с шинелями и сапогами. Сохранилось множество немецких фотографий с колоннами пленных, захваченных под Киевом. Что-то там незаметно ни босых, ни раздетых. Поэтому знакомясь со "свидетельствами очевидцев", будьте готовы к дезинформации.

 

а что кому известно по этому поводу. Ходят слухи, что при захвате Яготина активно помогала фашистам " пятая колона. "....
пак само на хвилі ейфорії від «визволення», місцевими жителями, що постраждали під час розкуркулення та Голодомору, в листопаді 1941 року було створено козацьку сотню в с. Лісники Яготинського району (сучасна Полтавська обл.) Її організатором і командиром став відпущений з табору військовополонених технік-інтендант 1 рангу РСЧА Михайло Лазарович Панченко, кандидат в члени ВКП(б) з 1941 року. Його брат, Яків Лазарович Панченко, старший лейтенант РСЧА, очолив таку ж сотню в самому Яготині. За однострої козакам правили радянські уніформи з синьо-жовтими стрічками.
Проте, як і інших подібних випадках, після передачі району до РКУ українські сотні були переформовані. Яготинська сотня стала районною поліцією, а сотня з Лісників була змушена передислокуватись разом з німецькими охоронними формуваннями вслід за фронтом на схід. Козакам заборонили носити національні кольори, і переодягли в німецькі однострої шуцполіції і армії. Але знову ж таки, як і в інших випадках, вимушені колаборанти невдовзі розчарувались у нових порядках. У березні 1943 року за саботування розпоряджень окупаційної влади було розстріляно Якова Панченка, а козацька сотня на чолі з його братом Михайлом 7 червня 1943 року в Згурівському районі Полтавської області перейшла на бік радянського партизанського загону ім. Щорса". 50 | 50. Справа 50960. — Архівно-кримінальна справа по звинуваченню Опатерні П. В. — 1946 р. — 80 арк.
Следующая глава >

 

Из Стенограммы воспоминаний начальника Политотдела Киевского укрепрайона Ивана Васильевича Белоуса, 1902 г.р., попавшего в плен 26 сентября 1941 г.

"Я был ранен...Минут через пять ко мне подошли немцы и я был взят в плен. Состояние у меня было очень тяжёлое. Тут же на поле боя подошел ко мне немец и забрал сапоги. К вечеру я был доставлен в лагерь военнопленных в Яготине, где без пищи и воды пробыл 8 дней. Трудно передать о тех издевательствах, которые пришлось претерпеть. В Яготинском лагере я встретил Шевцова, секретаря Дымерского райкома, секретаря Горсовета и ряд других работников киевского городского актива. Мы договорились, что при всех обстоятельствах будем бежать из плена. Здесь же оказался один член партии из города Нежина, который дал нам свой адрес и мы решили устроить явку в Нежине после бегства и там обсудить план дальнейших действий.
В лагере Яготина, Борисполя, Дарницы и Киеве многие наши партийные работники и сотрудники НКВД были выданы своими же пленными красноармейцами. На глазах у всех военнопленных очень много людей было истреблено. В то время в плену ещё находились товарищи Шамрило и Лысенко".

 

Из воспоминаний Семена Григорьевича Гриншпуна, 1916 г.р., участника обороны Киева.

"Ну а потом начали нас жать, я попал в кольцо под Полтавой. Там был котел. Было большое кольцо – Кременчуг, Прилуки, Лохвица, Чернигов, аж сюда. А я попал возле Яготина. Попал в котел, и потом в плен. Я попал со своим кадровым батальоном, и ни один солдат меня не выдал. Они знали, что я еврей.Нас немцы рассекли, он нас прижал к болоту, и, кто спасся, как мог. Уже частей как таковых не было. Остатки частей, киевские райисполкомы, сберкассы, все были в котле. Он нас прижал к болоту. Причем так. Стоишь на кочке, допустим, а сделал один шаг, и с головой в болото попал. Я с батальоном организовал, что мы шли с веревками, и мы все, мокрые, но прошли это болото. А потом в лесу, мокрые, уставшие, и шли… я шел, грузин с моего батальона, Конелидзе, и с моего батальона еврейка со Старого Оскола Kурской области, еврейка медсестра. И еще кто-то. А потом, уже когда попал в лагерь, там уже появились мои солдаты. Мы спали. Сонных, мы втроем. С собаками подошли – Хальт. И мы встали. И к Конелидзе пристали «Юде», а ко мне- нет, я светловолосый, светлоглазый. С грузина сняли, у него были шикарные сапоги. Мне дали пару раз прикладом по голове. А у меня была пилотка и чуб, как у козака- « Дас ис козак». А у еврейки, у нее были канты на пилотке – комиссар. Нас вывели на поляну, где было уже много пленных. Человек триста гражданских, военных. Евреев сразу отобрали. Сказали выйти, и в первую очередь хватали похожих. Конелидзхе попал к евреям – нос длинный, черный. Ну, и больше я его не видел, то есть, я видел, как его расстреливали. Запрягли всех в повозки. А повозки были груженные убитыми немцами. Русским – дали по десять человек на повозку, а евреям – специально по четыре-пять, не могут тащить, сразу же расстреливали. И привели к деревне. Там какие-то амбары, нас загнали в амбар. Тут же отобрали евреев, визуально, как ни кричали, я не еврей. И тут же расстреляли автоматами.
Ночь мы стояли в навозе. А рано утром нас выстроили и гнали, куда я не знал. На следующую ночь я удрал. Туда, куда пригнали в Яготин, было тысяч пятнадцать, а конвоиров мало. Шли мимо кукурузных и подсолнуховых полей, высокие. Охранник от охранника где-то метров пятьдесят. Я посмотрел, что и как, и мы еще с одним, я потом узнал его фамилию, Доценко, удрали в эту кукурузу. Стреляли вслед. Куда идти? Мы пошли до Вишенек на Днепре. А там уже были немцы, арестовали нас и отправили в Бориспольский лагерь".

 

Глубоко ошибаетесь. Немцы не церемонились с военнопленными еще вначале войны. В наших краях массовые расстрелы солдат РККА были нормой, даже раненых из госпиталей пускали в "расход" без зазрения совести. И это в первую неделю войны. В Луцком лагере военнопленных людей вообще не кормили. Что касается шинелей, у нас их тоже немцы собирали. Видимо вопрос стоял не в приближении зимы, а в сборе трофейного обмундирования для спецслужб и диверсионных групп. Это потом уже после захватов вещевых складов этого было с избытком.

 

Воспоминания Белоуса и Гриншпуна - убедительное подтверждение того, насколько педантично немцы приводили в исполнение требования "приказа о комиссарах". Упоминание о партийных и советских руководителях высокого ранга Шевцове, Шамрило и Лысенко вполне правдоподобно. Известно, что никто из этих троих не вышел из окружения. Их судьба до сих пор остаётся загадкой. Скорее всего, они были опознаны "доброжелателями" в лагере и в дальнейшем ликвидированы в соответствии с упомянутым приказом.