Как известно, в ходе Второй Мировой войны нередко происходили случаи атак своих самолетов. Особенно это касалось тех машин, которые по внешней форме были похожи на вражеские. Достаточно вспомнить советский 57-й гиап, воевавший на Кубани на английских "Спитфайрах". Несмотря на ознакомление других полков с формой данной машиной и предупреждение о появлении на данном участке фронта этих "джентельменов", за полтора месяца боев летчики-гвардейцы более десятка раз подвергались атакам "Яков", "ЛаГГов" и "Аэрокобр", которые принимали их за "худых", при этом в одном случае "Спитфайр" даже получил повреждение, благо обошлось без жертв. Принимали за "Мессершмитт" и куда менее на него похожую "Аэрокобру"". В одном из вылетов под Керчью Герой Советсского Союза П.М..Камозин был атакован ЛаГГ-3 и подбит (возможно, одним из асов 790-го иап), но благополучно долетел до своего аэродрома. Есть сведения, что уже вскоре после этого летчики дивизии, где служил Камозин, "отыгрались" и сбили один ЛаГГ-3. Еще в одном вылете на том же участке фронта летчик "Аэрокобры" и пилот ЛаГГ-3 не опознали друг друга и пошли в лобовую. В результате столкновения летчик "ЛаГГа" выпрыгнул с парашютом и был подобран катером, а истребитель американского производства оказался живучей, и потеряв только консоль крыла, вернулся на свой аэродром. Не стали в этом вопросе исключением и летчики Люфтваффе. Вот что в своих мемуарах писал по этому поводу Вальтер Вольфрум: … Отсутствие всякого рода систем опознавания «Свой – Чужой» нынешние военные летчики также едва ли могут себе представить. У нас не было ничего подобного. Никакое вспомогательное средство не показывало нам, являлась ли маленькая точка на горизонте своим или вражеским самолетом. Мы были вынуждены полагаться на свое зрение и идентифицировать самолеты противника как можно раньше – кто видел врага первым, у того была инициатива, которая довольно часто решала вопрос жизни и смерти. Сверху, снизу и сбоку идентификация была делом относительно простым, т.к. характерная форма фюзеляжа или силуэт крыла чаще всего очень быстро показывали определенную модель самолета. Однако непосредственно спереди или сзади определить было сложно, поэтому в ВВС всех стран-участниц Второй Мировой войны то и дело происходили случаи обстрела своих боевых машин. Так, например, на счет Ивана Кожедуба пошли два американских Р-51 «Мустанг», которые, приняв Ла-7, вероятно, за Фокке-Вульф 190, так насели на него в небе Берлина, что ему ради своего спасения пришлось сбить их. Однажды я сам чуть ли не стал жертвой такой ошибки. Я предполагал, что передо мной был Ла-5, и сразу же взял мнимый советский истребитель в прицел. Предохранитель был уже сдвинут, мои пальцы, готовые нажать на спуск, лежали на гашетках. И буквально в последнюю секунду что-то показалось мне более чем странным. Какой-то признак – скорее инстинктивный, чем однозначно реальный – заставил меня колебаться. И поздно, но к счастью, не слишком поздно, я узнал в моей потенциальной жертве немецкий Фокке-Вульф. У моего неизвестного товарища не было бы никаких шансов.
Пришлось пережить подобное и уже знакомому нам Адольфу Дикфельду: - Уже больше недели около полудня – так, что можно по нему выставлять часы – с юга через горы прилетает советский разведчик. Наземные войска обеспокоены – противник постоянно располагает актуальной информацией. Вам следовало бы им как-то заняться. Фельдфебель Баровски полетит с Вами в качестве «качмарека». Прекрасно! Наконец-то, снова интересное задание, подумал я и, отчеканив «Слушаюсь, герр майор!», покинул командный пункт. Отлично, что он дал мне Баровски. Он мне очень нравился, но особенно его летный опыт. Думаю, я тоже был ему по душе. Хорошо, когда можешь на кого-то положиться, особенно здесь, в этом наполненном свинцом краю. … и я их едва не прикончил! Было 11 часов, время собираться. Мы условились сохранять радиомолчание, т.к. «Советы» прослушивали и могли быстро быть в курсе. Около 12 часов за Казбеком должен был появиться тот самый разведчик. Этот своеобразный, покрытый льдом и снегом гигант высотой ровно в пять тысяч метров. Однако сегодня он прятал свой лик за мощными кучевыми облаками. Они разбухали до высоты десяти тысяч метров в темно-синем небе этой красивой и, тем не менее, такой чужой для нас страны. Мы взлетели и быстро набрали высоту. Я посмотрел на часы – еще 25 минут, и «он» должен бы появиться. Выше трех тысяч метров становилось ужасно скучно. Баровски висел слева от меня. Я приложил к носу и рту кислородную маску и глубокими вдохами запустил в свои легкие чистый кислород. Словно людьми с другой планеты выглядели мы с этим странным хоботом, который позволял нам выживать на таких высотах. Высотомер показывал 5000 метров, и из мер предосторожности я потянул на 6000, т.к. появись «Иван», нам нужна будет повышенная скорость, чтобы он от нас не улизнул. Я обогнул большое кучевое облако, чтобы осмотреть воздушное пространство за Казбеком. Теперь было совсем недалеко до Тифлиса, столицы Грузии. Солнцезащитные очки оберегали ультрафиолетовых лучей. В целях осторожности я перезарядил оружие. В случае необходимости два пулемета и одна пушка были наготове. Баровски обогнал меня и руками стал показывать, что с его мотором было что-то не в порядке. Из патрубков его машины шел черный густой дым. Большим пальцем я показал ему вниз, после чего он переворотом через крыло исчез в белом и обманчивом ковре ниже нас. Теперь я был один. 12:15 на часах. Как я ни вертелся, ни крутился – нигде не было видно ни души. Но там, за круто уходящей в небо башнеобразной грозовой тучей, то была не тень? Нет, ошибка. Может, орел? Но разве летают они на таких высотах? Я перевел свой «Ме» в планирование, и скорость сразу стала более 500 км/ч. Еще раз обогнул облако, и непосредственно передо мной оказался он – советский разведчик. И хотя он летел на солнце, по профилю точно можно было сказать – «ДБ-3», вне всякого сомнения. Он увидел меня и тут же нырнул в ближайшее облако. «Проклятье, он от тебя улизнул», - ругнулся я про себя и переворотом через крыло бросил свою «птичку» вниз. Теперь на тахометре было почти 600 км/ч. Я несся через мощный строй облаков в южном направлении. Если он будет удирать, то, разумеется, в направлении дома – мне это было ясно. Я вышел из облаков, и он тут же снова оказался прямо передо мной. Я нажал на гашетки. Под воздействием отдачи оружия мой «Ме» стал поднимать нос. Я удерживал его так, чтобы светящийся трассер шел прямо в «Ивана». Первая очередь прошла мимо, парень шарахнулся вправо. Скорость у меня была слишком высокой, и я проскочил над ним, чтобы затем снова атаковать. А в следующий миг я был ввергнут в ужас, паралич и оцепенение – это был немецкий разведчик! Этого мне еще не хватало! Что он тут искал? – спросил я себя. Разворот, и через секунду я висел возле него. Оба члена экипажа – пилот и наблюдатель – помахали мне. Я отпустил ручку управления, сложил перед ними руки как для молитвы и попросил прощения. Они великодушно помахали мне в ответ. Теперь не оставалось ничего другого, как пристыжено отвернуть и отправиться «домой». За считанные минуты до посадки я заметно состарился, я думаю на годы. Мой последующий доклад совершенно не повеселил «старика». Как такое могло произойти? - Разве Вы не могли перед этим сначала убедиться? – спросил меня «старик». Что мне было ответить? Конечно, мог. Теперь буду умнее. Кстати, Баровски благополучно вернулся на аэродром. Уже после обеда в тот же день я узнал, кого едва не прикончил. Это был экипаж из подразделения дальних разведчиков, которые располагались прямо по соседству с нами. И ко всему несчастью это были именно те ребята, которые любезно привезли меня сюда из Харькова! Как же неловко мне было в тот момент, хотелось рвать на себе волосы. Вечером я взял автомобиль высокой проходимости и, загрузившись лучшим баварским пивом, попытался возместить моральный ущерб. А возможно ли это вообще? – задавал я себе вопрос при возвращении домой. А смог бы я в случае необходимости вообще со всем этим справиться, не говоря уже о трибунале и других «удовольствиях»?
Что уж тут говорить о Спитах, если первым сбитым у Покрышкина был Су-2. Но мы занимаемся Люфтваффе, поэтому можно напомнить недавнее: Вилли Решке, III./JG301, 2 марта 1945 о первом боевом вылете на Та152: "Мы достигли квадрата "Генрих-Цезарь" на высоте 8000 метров и сблизились с группой Bf109 (с жёлто-красными полосами) для формирования строя. Несколькими мгновениями спустя мы не могли поверить своим глазам, когда машина "Буби" Блюма попала под обстрел и первые трассеры засверкали между нами! 109е начали палить по нам! Мы же не могли стрелять в ответ, и этот наш первый вылет закончился полным провалом." Пользуясь преимущественными характеристиками на высоте, Та152 ушли от дружественного огня. http://reibert.info/threads/focke-wulf-ta152.71229/page-2
Один американец описывал своего деда - тот был зенитчиком на корабле в Тихом Океане. Дед был вообще ненормальный - сбил 30 самолётов, из которых только 3 были японскими, а остальные свои. самое смешное, что его не только не судили, но даже не выгнали и ещё медаль какую то вручили
Это разные приборы. И немецкая терминология их различает. В любом случае , решать уважаемому переводчику.
