Рекомендую произведение классика американской литературы Ирвина Шоу "Молодые львы". Мне в своё время книга очень понравилась. Взгляд на войну с двух сторон - глазами немецкого унтера и американского солдата-резервиста. http://www.lib.ru/INPROZ/SHOU_I/younglio.txt С Вашего позволения, приведу один из фрагментов: Христиан отвернулся и закрыл глаза. "Нет, конечно же, это должно кончиться, - сказал он себе. - Кончится хихиканье, кончится утренний туалет англичан, наступит конец и лейтенанту Гарденбургу, Африке, солнцу,ветру, войне..." Позади Христиана послышался какой-то шум. Он открыл глаза и мгновение спустя увидел разрыв мины. Он понял, что Гарденбург подал сигнал. Мина попала в светловолосого юношу - того, что только сейчас стоял в грузовике и курил. Юноша исчез. Машина загорелась. Мины одна за другой рвались среди грузовиков.Выдвинутые на гребень возвышенности пулеметы открыли огонь по колонне.Маленькие фигурки, нелепо раскачиваясь, разбегались во всех направлениях.Люди, присевшие в стороне от грузовиков, поднялись и, придерживая брюки,побежали, сверкая ягодицами, спотыкаясь и падая. Какой-то солдат помчался прямо к высоте, где сидели немцы, словно не соображая, что отсюда и ведется огонь. Уже метрах в ста, не больше, он заметил пулеметы. Несколько секунд он стоял как вкопанный, потом повернулся и бросился бежать обратно,придерживая одной рукой брюки. Кто-то из немцев небрежно, словно между делом, застрелил его. Корректируя огонь миномета, Гарденбург время от времени принимался хихикать. Две мины попали в грузовик с боеприпасами, и машина взорвалась. На месте взрыва всплыл огромный клуб дыма, осколки просвистели над головами немцев. Перед грузовиками на песке там и тут валялись убитые. Английский сержант собрал горстку уцелевших солдат и, беспорядочно стреляя с бедра, бегом повел их на высоту. Один из немцев выстрелил в сержанта; он упал, но тут же приподнялся и продолжал стрелять сидя, пока его не сразила вторая пуля. Сержант ткнулся головой в песок, вытянулся и замер. Люди,которых ему удалось собрать, в беспорядке устремились к грузовикам, но полегли все до одного, настигнутые пулями немцев. Минуты через две со стороны англичан уже не было слышно ни одного выстрела. Сильный ветер уносил в сторону дым горящих грузовиков. Кое-где на песке бились в конвульсиях умирающие. Гарденбург встал и поднял руку. Огонь прекратился. - Дистль! - приказал он, окидывая взглядом горящие грузовики и мертвых англичан. - Продолжать пулеметный огонь. - Что, господин лейтенант? - тупо спросил Христиан, поднимаясь с земли. - Продолжайте вести огонь из пулеметов. Христиан взглянул на разгромленную колонну. Все было мертво, только шевелились языки пламени, пожиравшего грузовики. - Слушаюсь, господин лейтенант. - Прочесать огнем весь участок. Через две минуты мы спустимся туда. Я хочу, чтобы там не оставалось ничего живого. Вы поняли? - Так точно. Христиан приказал обоим расчетам продолжать огонь, пока не поступит новое распоряжение. Пулеметчики с недоумением посмотрели на Христиана и молча заняли свои места. Захлебывающийся, раздраженный треск пулеметов казался каким-то неуместным сейчас, когда смолкли все окрики и молчало другое оружие. Солдаты один за другим поднялись на гребень и стали наблюдать, как пули отскакивают от земли, ударяются в мертвых и поражают раненых, заставляя их подпрыгивать и корчиться на гонимом ветром песке. Одна из пуль попала в притаившегося у костра английского солдата. Он сел, запрокинул голову и пронзительно закричал, дико размахивая руками. Человеческий крик, такой неожиданный на фоне сухого треска пулеметов,донесся до гребня. Пулеметчики прекратили огонь. - Продолжать огонь! - заорал Гарденбург. Крик оборвался, и сраженный пулеметной очередью англичанин откинулся на спину. Солдаты как зачарованные наблюдали за этой сценой. На их лицах был написан ужас. Только у Гарденбурга выражение лица было совсем иным. Скривив рот, оскалив зубы и полузакрыв глаза, он прерывисто дышал,испытывая ни с чем не сравнимое наслаждение. Христиан попытался вспомнить,на чьем лице он видел точно такое же самозабвенное выражение... Ну конечно, на лице Гретхен в самые интимные мгновения. "До чего же они похожи друг на друга! Прямо как родные!" - подумал Христиан. Пулеметы все еще вели огонь, и их ровный дробный стук уже стал казаться солдатам почти таким же привычным, как грохот завода в соседнем квартале родного города. Двое из стоявших на гребне солдат вынули сигареты и закурили с самым равнодушным видом, явно пресыщенные однообразием того,что происходило у них на глазах. "Вот она, солдатская жизнь! - подумал Христиан, взглянув на корчившиеся внизу тела. - Если бы они остались в Англии, с ними бы ничего не случилось. И кто знает, не угостит ли меня завтра свинцом какой-нибудь парень из лондонского Ист-Энда?" Христиан внезапно почувствовал прилив гордости. Конечно, приятно сознавать, что ты выше поляков, чехов, русских, итальянцев, но самоеглавное, что ты живой, а потому несравненно выше любого мертвого, кем бы он ни был. Он вспомнил красивых, томных, молодых англичан, которые приезжали в Австрию кататься на лыжах. В кафе они всегда разговаривали громко и самоуверенно и не обращали на окружающих никакого внимания. "Надеюсь, - подумал Христиан, - что среди тех изуродованных офицеров, что валяются сейчас внизу, уткнувшись лицом в окровавленный песок, есть кое-кто из этих юных лордов".
