Дроздовцы

Поручик 2-го генерала Дроздовского стрелкового полка А.Долаков, автор замечательного дневника "От Орла до Новороссийска"

 

Дроздовский и дроздовцы: "Крестоносцы распятой Родины..."

Не так много в истории России офицеров и генералов, чьи имена становились нарицательными для полков и дивизий, чьи имена бойцы и после гибели любимого вождя носили бы с такой гордостью и вошли с ним в мировую историю, а враги произносили с таким страхом и ненавистью. Именно таким офицером был Михаил Гордеевич Дроздовский.
Михаил Гордеевич родился в 1881 г. Окончил Киевский кадетский корпус, затем Павловское военное училище. Из училища вышел в Лейб-гвардии Волынский полк. Участвовал в Русско-японской войне в рядах 34-го Сибирского полка. Был ранен. В 1908 г. закончил Николаевскую академию Генерального штаба.
С началом Первой мировой войны Михаил Гордеевич направляется в оперативный отдел Управления генерал-квартирмейстера Северо-Западного фронта. Но боевой офицер недолго засиживается на штабной работе, и уже в 1915 г. он в должности начальника штаба 60-й пехотной дивизии сам ведет в атаку два пехотных полка и получает ранение. В конце войны Дроздовский – командир 14-й пехотной дивизии.
"Дисциплина была железная, блистательная. Солдаты чувствовали сильную руку своего командира и его прямую душу, знали, что нет в нем никакой несправедливости и неправды. Солдаты понимали его так же, как и он их, и жили с ним душа в душу", – вспоминал один из фронтовых соратников Дроздовского.
За боевые заслуги Дроздовский был представлен к ордену Святого Георгия 3-й степени, но не успел получить его. Вспыхнула революция.
В декабре 1917 г. в Яссах на Румынском фронте по его инициативе началось формирование 3-й отдельной бригады русских добровольцев. Во время всеобщей вакханалии, когда фронт покидали распропагандированные большевистскими агитаторами полки и дивизии, когда рассыпались вчера еще надежные части, а солдаты убивали своих офицеров, в бригаду Дроздовского шли и шли добровольцы – лучшие из лучших.
"У обритых, всегда плотно сжатых губ Дроздовского была горькая складка. Что-то влекущее и роковое было в нем. Глубокая сила воли была в его глуховатом голосе, во всех его сдержанных, как бы затаенных движениях. Точно бы исходил от него неяркий и горячий свет", таким, по воспоминаниям А. В. Туркула, представал перед добровольцами их новый командир.
В феврале румыны начали вести с командованием фронта переговоры о сепаратном мире. 1енерал Кельчевский, перешедший позже к большевикам, отдал приказ о расформировании русских добровольческих частей. Но 26 февраля 1918 г., вопреки приказу командования фронта, Дроздовский вывел Отдельную бригаду русских добровольцев в составе 1000 человек из Ясс. А 5 марта в ее составе был создан Конный дивизион ротмистра Гаевского, уже позднее на Дону развернутый во 2-й конный полк.
11 марта 1918 г. бригада выступила из Кишинева в беспримерный поход по бурлящим мятежом южным губерниям. В поход Дроздовский выступил с одним вещевым мешком, приказав своим бойцам избавиться от громоздких чемоданов.
В селе Каменный Брод к отряду Дроздовского присоединился отряд полковника Жебрак-Русакевича, сформированный им в Измаиле. Полковник Жебрак принес с собой знамя Балтийской дивизии – Андреевский флаг. Он и стал походным знаменем стрелкового офицерского полка.
На паромах отряд Дроздовского переправился через Южный Буг. У Каховки дроздовцы перешли Днепр, у села Акимовка в коротком бою был уничтожен отряд матросов-коммунистов, продвигавшийся эшелоном в Крым. С боями дроздовцы заняли Мелитополь. Здесь Дроздовский одел свой отряд в новое обмундирование, обнаруженное на складах. В Мелитополе были сформированы и две группы мотоциклистов.
Пройдя с боями 1200 километров от Ясс до Ростова, бригада Дроздовского с ходу 22 апреля 1918г. взяла город. Население Ростова встретило дроздовцев как избавителей.
"В два часа ночи на вокзал прибыл Дроздовский. Его обступили, с ним христосовались… И как во сне, необычайном и нежном, подошла к нему маленькая девочка… На худеньких ручках она подала Дроздовскому узелок с куличом и внезапно легким, детским голосом стала говорить нашему командиру стихи. Я видел, как дрогнуло пенсне Дроздовского, как он побледнел. Он был растроган. Он поднял ребенка на Руки, целуя маленькие ручки…" – вспоминал Антон Туркул.
25 апреля внезапным сокрушительным ударом отряд Дроздовского Выбил красных из Новочеркасска, придя на помощь восставшим казакам. Атака обратила части красных в отчаянное бегство.
"Мы как бы сбросили со всех темное удушье, самую смерть, все снова увидели, что живы, свободны, что светит солнце. Женщины, старики обнимали нас, счастливо рыдали", – такая встреча, описанная Туркулом в Новочеркасске, повторялась во всех городах, куда входили дроздовцы.
В Новочеркасске ряды дроздовцев пополнили офицеры, добровольцы-кадеты и студенты. В апреле 1918г. "Союз увечных воинов" поднял восстание в Бердянске. Потерпевшие поражение повстанцы перешли фронт и влились в ряды бригады Дроздовского. Всего в Новочеркасске к дроздовцам пришло столько добровольцев, что отряд развернулся в три полных батальона.
Избранный донским атаманом генерал Краснов предложил Дроздовскому остаться в рядах Донской армии и развернуть отряд в Донскую пешую гвардию. Но Дроздовский вывел отряд численностью более двух тысяч человек на соединение с Добровольческой армией. 9 июня 1918г. бригада прибыла в станицу Мечетенскую и вошла в состав Добровольческой армии.
"Спасибо вам, рыцари духа, пришедшие издалека, чтобы влить в нас новые силы", – приветствовал дроздовцев генерал Алексеев.
При формировании Добровольческой армии бригада Дроздовского была переформирована в 3-ю пехотную дивизию. В дивизию входил 2-й офицерский стрелковый полк, 2-й конный полк, 3-я отдельная легкая батарея, конно-горная батарея и мортирная батарея (всего 10 орудий и 2 мортиры). Дивизия сражалась во всех боях 2-го Кубанского похода. Под Белой глиной дроздовцы разгромили 39-ю дивизию красных, взяли тысячи пленных, множество пулеметов.
Влияние Дроздовского распространялось не только на костяк его дивизии, прошедший с ним от Ясс. Новые добровольцы, мобилизованные, даже вчерашние пленные быстро впитывали дух и традиции дроздовских частей.
"Полковник Дроздовский первый стал ставить в ряды добровольцев взятых в плен красноармейцев. Он первый сформировал чисто солдатский батальон… Этот батальон уже через пять суток блестяще оправдал себя. Среди его состава не было старых солдат Дроздовского, а одни заводские парни, чернорабочие, крестьяне и красноармейцы. Но надо было просто удивляться той перемене в их сознании и настроении, после того, как на их плечах появились погоны белой армии", – пишет в своих мемуарах дроздовец Кравченко.
После отчаянной атаки 1-го солдатского батальона, составленного из пленных, на станицу Тихорецкую, Дроздовский лично обратился к бойцам и поблагодарил за блестящую атаку. Позже он передал батальону, развернутому в полк, знамя 83-го Самурского пехотного полка. Под ним новые бойцы Дроздовского прошли с боями всю войну.
Под станицей Торговой под жесточайшим пулеметным огнем Дроздовский пошел во весь рост вдоль залегшей стрелковой цепи, подбадривая бойцов.
Этот эпизод ярко описал Антон Туркул:
"Люди… поднимали головы и молча провожали Дроздовского глазами. Потом стали кричать. Дроздовского просили уйти. Он шел, как будто не слыша. Я подошел к нему и сказал, что рота 0росит его уйти из-под огня…
– Что вы хотите? – ответил он жестко. – Чтоб я показал себя перед офицерской ротой трусом? Пускай все пулеметы бьют. Я отсюда не уйду!
Под огнем мы прошли с ним до железнодорожной насыпи и присели на траву…
Атака на Торговую началась. Дроздовский снова встал. Его пенсне сверкнуло снопами лучей".
Дивизия Дроздовского с самых первых боев зарекомендовала себя как одна из лучших частей Добровольческой армии. Уже тогда воинов Дроздовского и боевые соратники, и враги стали называть "дроздовцы". Бойцы Дроздовского были подобны некоему рыцарскому Ордену, сражаться в рядах которого считалось за честь, а сам Дроздовский был для них не только командиром, но и духовным вождем этого боевого братства.
Спустя многие годы воин-дроздовец В. Кравченко в своей книге "Дроздовцы от Ясс до Галлиполи", так описал образ командира:
"Нервный, худой полковник Дроздовский был типом воина-аскета: он не пил, не курил и не обращал внимания на блага жизни. Всегда – от Ясс и до самой смерти – в одном и том же поношенном френче, с потертой георгиевской ленточкой в петлице. Из скромности он не носил самого ордена. Всегда занятой, всегда в движении. Трудно было понять, когда он находил время даже есть и спать. Офицер Генерального штаба – он не был человеком канцелярии и бумаг. В походе верхом, с пехотной винтовкой за плечами, он так напоминал средневекового монаха Петра Амьенского, ведшего крестоносцев освобождать Гроб Господень… Полковник Дроздовский и был крестоносцем распятой родины. Человек малого чина, Но большой энергии он первый зажег светильник борьбы на Румынском фронте и не дал ему погаснуть".
Интересно, что одним из пунктов подписки добровольцев, вступавших в Дроздовскую часть, был: "Не употреблять спиртных напитков и не играть в карты".
Дроздовец Г.П. Веркеенко в книге "Московский поход" вспоминал: "Твердо и решительно Дроздовский вел отряд вперед, руководствуясь не столько реальными данными, сколько верой и внутренним чувством"
На страницах мемуаров близкого соратника Дроздовского А.В. Туркула "Дроздовцы в огне" немало пропитанных искренней братской любовью и преклонением слов о командире:
"Дроздовский был выразителем нашего вдохновения, сосредоточением наших мыслей, сошедшихся в одну мысль о воскресении России, наших воль, слитых в одну волю борьбы за Россию, и русской победы… В Дроздовского мы верили не меньше, чем в Бога. Вера в него была таким же само собой понятным, как совесть, долг или боевое братство… Приказ Дроздовского был для нас ни в чем неоспоримой, несомненной правдой… Наш командир был живым сосредоточением нашей веры в совершенную правду нашей борьбы за Россию".

 

Продолжение

Свой дневник Дроздовский начал вести во Втором кубанском походе. В редкие минуты между тяжелыми боями с красными Дроздовский не только фиксировал хронику боев и походов, но и по-офицерски лаконично, отточено излагал плоды размышлений, которые по глубине и силе воздействия на читателя не уступают известным афоризмам Суворова:
"Только смелость и твердая воля творят большие дела. Только непреклонное решение дает успех и победу. Будем же и впредь, в грядущей борьбе, смело ставить себе высокие цели, стремиться к достижению их с железным упорством, предпочитая славную гибель позорному отказу от борьбы"; "Голос малодушия страшен, как яд"; "Ведь я – офицер, не могу быть трусом…"; "Нам остались только дерзость и решимость"; "Мы живем в страшные времена озверения, обесценивания жизни. Кругом крики о помощи"; "Пока царствуют комиссары, нет и не может быть России, и только когда рухнет большевизм, мы сможем начать новую жизнь и возродить свое Отечество. Это символ нашей веры"; "Я весь в борьбе. И пусть война без конца, но война до победы. И мне кажется, что вдали я вижу слабое мерцание солнечных лучей. А сейчас я обрекающий и обреченный", – писал в дневнике Дроздовский.
Позже Туркул скажет о нем:
"Он таким и был. Он как будто бы переступил незримую черту, отделяющую жизнь от смерти. За эту черту повел он и нас, и если мы пошли за ним, никакие страдания, никакие жертвы не могли нас остановить".
"В своих частях уже при формировании Дроздовский создал монархическую организацию. Но Россия отреклась от Царя… и от Бога – добровольцы сражались не за политический строй, но за Святую Русь", – вспоминали после дроздовцы.
31 октября 1918 г. генерал Дроздовский был ранен в ногу в боях под Ставрополем у Иоанно-Марьинского монастыря. Рана не вызвала ни у кого тревоги, но вскоре загноилась. Говорили, что заражение появилось после того, как его лечил врач, который потом скрылся. Но верно и то, что тогда в Екатерине даре почти не было антисептических средств, даже йода. В Екатеринодаре Дроздовский перенес несколько операций, после которых ему стало хуже. Дроздовский очень страдал и просил перевести его в Ростов к профессору Напалкову.
Среди встречавших его в Ростове раненых дроздовцев был и Туркул, вспоминавший после:
"На койке полулежал скелет – так он исхудал и пожелтел. Его голова была коротко острижена, и потому, что запали щеки и заострился нос вокруг его рта и ввалившихся глаз, показалось теперь что-то горестное, орлиное. Он едва улыбнулся, приподнял исхудавшую руку. "Боли, – прошептал он, – только не в двери. Заденут… у меня нестерпимые боли".
Чтобы не задеть ногу раненого командира дроздовцы разобрали стенку вагона и несли его по городу к больнице провожаемые молчаливыми взглядами горожан.
Уже в госпитале Дроздовский был произведен Деникиным в генерал-майоры. Но надеть генерал-майорские погоны ему было не суждено. 1 января 1919 г. в Ростовском госпитале Михаил Гордеевич Дроздовский скончался от заражения крови.
Весь город участвовал в перенесении тела генерала Дроздовского в поезд. Михаила Гордеевича, которому еще не было и сорока лет, похоронили в Екатеринодаре.
Вскоре после кончины Дроздовского 17 января 1919 г. 2-му офицерскому полку было даровано шефство Дроздовского. Имя Дроздовского было присвоено и тяжелому бронепоезду Добровольческой армии. Бронепоезд "Генерал Дроздовский" прошел с дроздовскими частями весь Московский поход.
К концу сентября 1919 г. существовали уже 3 офицерских полка, из которых 27 октября была сформирована Офицерская стрелковая имени генерала Дроздовского дивизия. На ноябрь 1919 г. Дроздовская дивизия входила в состав 1-го армейского корпуса. Начальником дивизии был генерал-майор В. К. Витковский, начальником штаба – полковник Ф.Э. Бредов.
Всю зиму 1919 г. дроздовцы бились в Каменноугольном районе за каждый клочок земли. В плен их не брали. Когда 29 января была окружена красными рота поручика Димитраша, пробившиеся на помощь дроздовцы нашли исколотых штыками, истерзанных бойцов.
Но на место павших бойцов приходили новые. В Мариуполе в ряды дроздовцев влились все старшие классы местных гимназий и училищ. Под Бахмутом с эшелоном 1-го батальона пришло до сотни добровольцев.
"Высыпали из вагона, построились. Звонкие голоса школьников… Стоят хорошо, но какие детские лица. Сколько сотен тысяч взрослых должны были пойти в огонь за свое Отечество, за свой народ… Тогда дети не ходили бы с нами в атаки… Бедняки-офицеры, романтические штабс-капитаны и поручики и эти мальчики-добровольцы, каких таких "помещиков и фабрикантов" они защищали? Они защищали Россию, свободного человека в России и все русское будущее… Для всего русского будущего та Россия бедняков-офицеров и воинов-мальчиков еще станет святыней", – писал Туркул.
Никто из этих ребят не согласился уйти из дроздовских частей. Не застав Дроздовского в живых, они тоже были истинными дроздовцами, восприняв дух дроздовских частей.
Большое пополнение Дроздовская дивизия получила в Харькове, взятом лихой атакой. 2-й офицерский полк развернулся в три полка. После освобождения Харькова, уже хлебнувшего ужасы "красного террора", в ряды Белой армии влилось более 10 тысяч добровольцев. Новобранцы отличились уже под Сумами, где дроздовцы разгромили отборную Червонную дивизию, разбили несколько бронепоездов. Дроздовский марш по тылам красных от города Димитровска сорвал наступление армии Уборевича. В конце ноября 1919г. под натиском красных полчищ дроздовцы начали отход. К концу 1920 г. вся Дроздовская дивизия собралась у села Мокрый Чалтырь. Полки таяли от потерь, но дезертирства у дроздовцев не было. В начале 1920 г. дроздовцы отходили в арьергарде отступающего Добровольческого корпуса. Во время марша на станицу Славянскую дроздовцы под оркестр при поддержке белых бронепоездов отразили атаку всей армии Буденного!
При отступлении в марте 1920 г. воины-дроздовцы прямо перед наступавшими красными вывезли гроб с прахом генерала в Новороссийск.

 

Продолжение

Поручик Долаков так вспоминал об этом:
"26 февраля 1920 года ввиду исполняющейся 2-й годовщины выхода отряда генерала Дроздовского из Румынии в станице Каменском предполагалось устроить общий обед старых дроздовцев… В 22 часа на квартире штаба полка была отслужена панихида по шефе генерале М.Г. Дроздовском и по бывшим командирам полков… 27 февраля в штабе полка состоялся официальный ужин в честь юбилея выхода Дроздовцев из Румынии. На ужине присутствовал начальник дивизии генерал-майор Витковский со штабом. Получено поздравление от Главнокомандующего. Полковник Туркул высказал мысль: ввиду отхода на Новороссийск, оставляя в стороне Екатеринодар, принять меры к выведению из-под Екатеринодара праха шефа дивизии генерал-майора Дроздовского, погребенного в усыпальнице Екатеринодарского собора. По этому поводу состоялось совещание с председателем Союза Дроздовцев полковником Ползиковым… От первого полка старшим был назначен капитан Алексеев, команда, снабженная нужными бумагами, отправилась на следующий день".
Так же, как и тело Дроздовского, дроздовцы вывезли тело убитого в день ранения Дроздовского капитана Петра Иванова. Почти два месяца до самого Азова несла 4-я рота караулы у гроба своего командира, а похоронили его только в конце декабря 1919 г.
Покидая Новороссийск, дроздовцы не бросили здесь практически никого из своих бойцов. На транспорте "Екатеринодар" из Новороссийска тело Дроздовского было вывезено в Севастополь.
25 марта после парада Дроздовских частей Туркул с четырьмя офицерами похоронил тела Дроздовского и командира дроздовской батареи Туцевича в тайном месте в Севастополе. Соратники генерала понимали, что с приходом красных могила их вождя будет осквернена и сохранили место погребения в тайне. Большинство этих офицеров погибло в яростных перекопских боях. Могила генерал-майора Дроздовского так и не была найдена.
Летом 1920 г. дроздовцы сами избрали командиром дивизии боевого соратника покойного командира А. В. Туркула. С волей дроздовцев согласился и сам Врангель.
Согласно приказу Главнокомандующего от 7 июля 1920 г. в состав Дроздовской дивизии входили три стрелковых генерала Дроздовского полка, Дроздовская артиллерийская бригада, инженерная рота и запасной батальон. Во время наступления Белой армии из Крыма, красные не раз бросали против дроздовцев самые отборные части. Под немецкой колонией Гейдельберг дроздовцы разбили 1-ю дивизию красных – гарнизон красной Москвы. У города Орехова красные бросили на дроздовцев отборную бригаду красных курсантов, но она была разбита. 17 августа переформированные красные курсанты вновь атаковали дроздовцев. Дроздовская контратака, поддержанная танками, полностью уничтожила красных курсантов. Под Новогуполовкой в плен к дроздовцам попала целая красная бригада с командиром. В сентябре 1920 г. дроздовцы наголову разгромили 23-ю советскую дивизию, взяв 4 тысячи пленных и два бронепоезда.
В октябрьском отступлении дроздовцы опять шли в арьергарде, отбивая постоянные атаки 1-й конной армии Буденного. Под селом Отрада 2-й конный Дроздовский полк под командованием полковника Кабарова опрокинул буденновцев и взял в плен оркестр конных трубачей буденновской армии. Чудом спасся и сам Буденный. Его заглохший броневик обстреляли кавалеристы-дроздовцы. Здесь же, под Отрадой, дроздовцы смели Особую конную бригаду Колпакова. Среди убитых нашли и самого Колпакова, награжденного Орденом Красного знамени, золотыми часами и саблей от Реввоенсовета.
Без отдыха, без огня, практически без пищи дроздовцы отходили к Чонгару. Но даже в этом марше было лишь двое отставших, которых подобрали конные патрули.
Здесь, на Перекопском валу, дроздовцы приняли свой последний бой. "Наши полки то откатывались перед тяжелыми валами большевиков, то снова переходили в контратаки, – вспоминал Туркул, – потери огромные. Огонь и волны красных атак пробивали в нас страшные бреши. Это был не бой, а жертва крови против неизмеримо превышавших нас сил противника… Нас точно затопляла серая мгла… Ломило советское число… Мы смели ураганным огнем ревущую атаку, отхлестнули громадную человеческую волну, ударивший девятый вал… Ночью дивизия отошла от Перекопа. Последний бой был лебединой песней – предсмертным криком доблестного 1-го полка. Все кончалось… и тогда-то на последнем рассвете, 1-й полк перешел в контратаку. В последний раз, как молния, врезались дроздовцы в груды большевиков. Страшно рассекли их… Контратака была так стремительна, что противник, уже чуявший разгром, знавший о своей победе – а такой противник непобедим, – под ударом дроздовской молнии остановился, закачался и вдруг покатился назад. Старый, непобежденный страх перед дроздовцами охватил их. Цепи красных, сшибаясь, накатывались друг на друга, когда мы, белогвардейцы, в нашем последнем бою, как и в первом, винтовки на ремне с погасшими папиросами в зубах, молча шли во весь рост на пулеметы…" Под перекрестным огнем, расстреливаемый со всех сторон полк вынужден был отойти. В тот же день, получив приказ об эвакуации, Дроздовс-кая дивизия двинулась в Севастополь…

 

Окончание

Последний оплот Белой армии дроздовцы покинули на транспорте "Херсон". Свыше 650 боев провели они за три года, более 15 тысяч дроздовцев остались лежать на полях сражений.
Уже в ноябре 1920 г. в Галлиполи оставшиеся ветераны-дроздовцы были сведены в Сводно-стрелковый генерала Дроздовского полк, затем во 2-й офицерский генерала Дроздовского полк. В августе 1921 г. чины полка были перевезены в Болгарию.
Но и в эмиграции воины-дроздовцы помнили и чтили память своего командира.
Генерал Туркул вспоминал:
"Небесный покровитель всех Дроздовских частей – Святой Архистратиг Божий Михаил. День его имени 21 ноября – Праздник всех Дроздовских подразделений, и в этот день или ближайшее к нему воскресенье все оставшиеся в живых собираются в храме помолиться… Так повелось, что во главе первых Дроздовских частей стояли командиры с именем Михаил"; "Заветы Дроздовского – сегодня живы так же, как и в те дни, когда мы шли на Дон".
"Без малого три года продолжалась героическая борьба с красными на Юге России, и в этой борьбе Дроздовцы прошли победным маршем не теряя боевого духа даже в дни неудач. Для Дроздовцев и по сей день Святая Великая Русь – путеводная звезда…" – этими словами из воспоминаний В. Кравченко я хотел бы завершить свой рассказ о М.Г. Дроздовском и воинах-дроздовцах.

 

Генерал-майор Витковский Владимир Константинович (21 апреля 1885 - Псков — 18 января 1978, Паоло-Альто, Сан-Франциско)

Родился в семье генерал-майора К. Ф. Витковского, происходившего из дворян Санкт-Петербургской губернии. Окончил 1-й Московский кадетский корпус (1903) и Павловское военное училище (1905).
Служил в лейб-гвардии Кексгольмском полку, командовал ротой и 1-м батальоном, в рядах которого участвовал в Первой мировой войне.В 1914 году в составе полка выступил на фронт. Командовал ротой и батальоном, некоторое время являлся временно командующим своим полком и был произведён в полковники.Награждён 19 апреля 1917 года орденом Святого Георгия 4-й степени за то, что в бою 15 июля 1916 года у д. Трыстень, командуя, в чине капитана, 1-м батальоном названного полка, получив приказание атаковать укрепленную позицию и взять д. Трыстень, под сильнейшим артиллерийским, ружейным и пулеметным огнем противника повёл батальон в атаку, личным примером воодушевляя людей своего батальона, прорвал неразрушенные нашей артиллерией проволочные заграждения, первым ворвался в окопы, выбил оттуда противника, после короткой штыковой схватки и, продвигаясь вперед, бросился в пылавшую д. Трыстень, после жестокого уличного боя овладел ею и, несмотря на убыль почти всех офицеров батальона, приняв командование 2 и 3 ротами, преследовал отходящего противника, отбил ряд последовательных контр-атак врага и, продолжая продвигаться вперед, захватил 4-х-оружийную тяжёлую и 6-орудийную легкую батареи, после чего окопался на занятой позиции.В начале 1918 вступил в 1-ю Отдельную бригаду Русских добровольцев под командованием Генерального штаба полковника М. Г. Дроздовского, с которой после похода от Ясс до Новочеркасска присоединился к Добровольческой армии. С июня 1918 — командир Солдатского батальона, затем — командир 2-го офицерского стрелкового полка. Участник Второго Кубанского похода. С ноября 1918 — командир бригады 3-й дивизии. С декабря 1918 — генерал-майор.По сведениям историка С. Волкова, Витковский с весны 1918 года находился в отряде Дроздовского, а в июне был назначен командиром вновь сформированного Солдатского батальона. Через несколько дней, 24 июня, был назначен командиром 2-го полка вместо погибшего накануне полковника М. А. Жебрак-Русакевича. Был награждён медалью «Поход Дроздовцев».7 декабря 1918 года Витковский становится командиром бригады 3-й дивизии, 30 декабря произведён в генерал-майоры, 26 февраля 1919 года — назначен начальником 3-й дивизии (с августа — Стрелковой генерала Дроздовского дивизии). Командовал дивизией во время наступления ВСЮР на Москву (дошёл с боями до Орла) и в период отступления белых войск до Новороссийска. С апреля 1920 — генерал-лейтенант. Руководил успешным десантом Дроздовской дивизии у Хорл на Азовском море 17 апреля 1920 года. За боевые действия в Северной Таврии 24 июля 1920 года награждён орденом Николая Чудотворца 2-й степени. С 17 августа 1920 — командир 2-го Армейского корпуса.По воспоминаниям генерала барона П. Н. Врангеля, «генерал Витковский был генерал большой личной храбрости, прекрасно разбиравшийся в обстановке, исключительно хороший организатор». Митрополит Вениамин (Федченков) так вспоминал о своей встрече с Витковским на фронте в 1920: «Генерал Витковский, весьма симпатичный и, казалось мне, мягкий, с женственным лицом человек, давал нужные приказания своей части для отражения врага. Я тогда удивился его непостижимому для меня спокойствию, точно на парад он шёл».В ноябре 1920 года с Русской армией генерала барона П. Н. Врангеля эмигрировал в Турцию. В Галлиполи командовал 1-й пехотной дивизией, в которую вошли все добровольческие именные части. Одновременно являлся начальником лагерного сбора и заместителем командира 1-го Армейского корпуса генерала Кутепова. В связи с его болезнью 8 декабря 1920 года вступил в командование корпусом. В Болгарии в 1921—1922 — в командовании 1-м армейским корпусом, затем жил во Франции в Париже. С 1924 — командир 1-го армейского корпуса в составе Русского общевоинского союза (РОВС), который затем был переформирован в 1-й (французский) отдел РОВС, старший полковник группы Общества лейб-гвардии Кексгольмского полка (с 1951 года был его представителем в США). После похищения агентами ОГПУ в январе 1930 года генерала Кутепова А.П., стал председателем Общества галлиполийцев. По другим данным являлся председателем Общества галлиполийцев с 22 ноября 1921 года.После Второй мировой войны жил в США, где руководил североамериканским отделом РОВС. Опубликовал книгу «В борьбе за Россию. Воспоминания» (Сан-Франциско, 1963)

 

Владимир Владимирович фон Манштейн (3 января 1894, Полтавская губерния — 19 сентября 1928, София, Болгария)

Владимир Манштейн родился 3 января 1894 года в Полтавской губернии. Он происходил из военной семьи обрусевших немцев, перешедших в православие, и был сыном кадрового пехотного офицера Российской императорской армии Владимира Манштейна — старшего. Окончил Владимирский Киевский кадетский корпус и Павловское военное училище в Петербурге, из которого вышел в чине подпоручика.Войну Манштейн начал в январе 1915 года в 7-м пехотном Ревельском генерала Тучкова 4-го полку, располагавшемся на передовых позициях на Северо-Западном фронте. В феврале 1915 года Манштейн был легко ранен и контужен. За боевые отличия получил ряд высших орденов. 20, 21 и 23 февраля при деревне Горташовице, командуя ротой, он отбил несколько атак противника, за что был награжден орденом Святой Анны 4-й степени с надписью «За храбрость».

За арьергардный бой 4 июля при отходе с Плонских позиций, где, командуя ротой, все время находился под сильным ружейным и артиллерийским огнем противника, он был награжден орденом Святой Анны 3-й степени с мечами. За бой 13 июля 1915 года при деревне Заторы, где, командуя ротой, все время находился под сильным ружейным, пулеметным и артиллерийским огнем противника, был награжден орденом Святого Станислава 3-й степени с мечами. В июле 1915 года Манштейн был ранен вторично.

За разведку на позиции у деревни Валуки в марте 1916 года Манштейн был награжден орденом Св. Станислава 2-й степени с мечами и бантом.

Осенью 1916 года 7-й полк был переброшен на Румынский фронт.

В марте 1917 года за ночную разведку, в которой было взято в плен 17 немцев, Манштейн был награжден орденом Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом.

Служил в сформированном после февраля 1917 года батальоне смерти в составе 2-й пехотной дивизии, где командовал ротой. В мае 1917 года румыны наградили Манштейна орденом «Звезда Румынии» с мечами степени кавалера. В рядах батальона смерти он принял участие в летнем наступлении русских войск на Румынском фронте. В июле 1917 года при атаке позиций австро-венгерских войск он был серьезно ранен и отправлен в тыловой госпиталь. За эту атаку он был награжден орденом Святой Анны 2-й степени с мечами. Позже он был представлен к награждению солдатским Георгиевским крестом 4-й степени. По выздоровлении Манштейн вернулся в полк.Осенью 1917 года штабс-капитан Манштейн записался в отряд генерала М. Г. Дроздовского рядовым бойцом и был зачислен во 2-й офицерский стрелковый полк. 4 апреля 1918 года полковник Дроздовский назначил его командиром 4-й роты 2-го офицерского стрелкового полка. В составе своего полка он участвовал в походах от Ясс до Новочеркасска и Втором Кубанском походе. В ходе Второго Кубанского похода Манштейн был назначен командиром батальона. Осенью 1918 года он получил тяжелое ранение, о чем сохранилось свидетельство сестры милосердия З. Мокиевской-Зубок:

…В лазарет привезли с фронта тяжело раненого офицера, капитана Манштейна. Ранен он был в плечо, у него началась гангрена. Ампутировали руку — не помогло, гангрена стала распространяться дальше, в лопатку. Рискнули вылущить лопатку, это был последний шанс. Стали лечить, назначили только для него сестру, день и ночь он был под наблюдением врачей, и… случилось чудо — его спасли. Получился кривобокий, но живой. Капитан был очень популярен в войсках. И очень боевой. Выздоровев, он вернулся на фронт, к своим.

Это тяжелейшее ранение, после которого Манштейн все таки выжил, оставшись на всю жизнь кривобоким и одноруким инвалидом, существенно повлияло на его дальнейшее поведение — он ожесточился. В 1919 году к нему пришла громкая известность «безрукого черта» и «истребителя комиссаров». Об этом писали его однополчане-дроздовцы, включая Г. Д. Венуса и И. С. Лукаша. Вот свидетельство, принадлежащее дроздовцу Г. Д. Венусу:

Команду над вновь сформированным 3-м полком принял полковник Манштейн, — «безрукий черт» — в храбрости своей мало отличавшийся от Туркула. Он не отличался от него и жестокостью, о которой, впрочем, заговорили еще задолго до неудач. Так, однажды, зайдя с отрядом из нескольких человек в тыл красным под Ворожбой, сам, своей же единственной рукой, он отвинтил рельсы, остановив таким образом несколько отступающих красных эшелонов. Среди взятого в плен комсостава был и полковник старой службы. — Ах, ты, твою мать!.. Дослужился, твою мать!.. — повторял полковник Манштейн, ввинчивая ствол нагана в плотно сжатые зубы пленного. — Военспецом называешься? А ну, глотай!

После вступления Добровольческой армии в Харьков Манштейн был назначен командиром 3-го Дроздовского стрелкового полка. Командуя полком, он принял участие в летне-осеннем «походе на Москву» (эти бои с участием Манштейна описаны в книге генерала А. В. Туркула «Дроздовцы в огне» и в сборнике «Дроздовцы: от Ясс до Галлиполи»). Позднее он участвовал в отступлении ВСЮР к Новороссийску. Для чинов 3-го Дроздовского полка Манштейна, которым предназначался пароход «Святой Николай», не хватило места при эвакуации Новороссийска весной 1920 года. Как описывает В. Г. Чичерюкин-Мейнгарт, в этой ситуации полковник Туркул — боевой друг Манштейна, по его просьбе обратился напрямую к генералу А. П. Кутепову, и 3-й Дроздовский полк был погружен на русский миноносец «Пылкий» и французский броненосец «Вальдек Руссо». Все же забрать удалось не всех людей, поэтому 3-й полк прибыл в Крым малочисленным, из-за чего он не участвовал в десантной операции дроздовцев у с. Хорлы.После эвакуации в Крым полк Манштейна в составе Дроздовской дивизии принял участие в прорыве на север и боях в Северной Таврии. За боевые отличия Врангель произвел Манштейна в генерал-майоры.

С 14 по 23 октября 1920 года генерал Манштейн временно получил командование над Марковской пехотной дивизией, но из-за болезни был эвакуирован в тыл и не принял участия в последних боях Русской армии в Крыму. Эвакуирован в Галлиполи.Во время Галлиполийского сидения генерал Манштейн был назначен помощником командира Дроздовского полка (А. В. Туркула). В 1921 году Дроздовский полк в составе 1-го армейского корпуса был перевезен морем в Болгарию. Семья Манштейнов перебралась в Софию.

Устроиться в мирной жизни однорукому генералу Манштейну было очень тяжело. Никакой другой профессии, кроме военной, он не имел. Пенсии, которую получал его старик-отец, им троим не хватало. В Галлиполи умерла его дочь. Теперь супруга стала требовать развода. Этот груз оказался чересчур тяжелым. Утром 19 сентября 1928 года Манштейн пришел вместе со своей женой в софийский городской парк Борисова градина. Там из револьвера он застрелил ее, а потом застрелился сам. Несмотря на то, что Манштейн стал самоубийцей, он был похоронен по инициативе православного духовенства на городском кладбище, что допускалось по православным канонам, утвержденным в годы Гражданской войны, поскольку самоубийство в безвыходной ситуации, да ещё и белого воина, не считалось грехом. Могила Манштейна не оказалась сохранена до настоящего времени.

 

Фридман Александр Карлович родился 1876 году и являлся сыном мещанина Полтавской губернии. В службе вольноопределяющимся с 1895 года, окончил Чугуевское военное училище через три ода и стал офицером.Участовал в подавление восстания "Большого кулака" в Китае в 1900-1901 году и Русско-Японской войне. На фронтах Первой Мировой начинал в рядах 12-го стрелкового полка. Последний чин и должность - полковник, командир 494-го пехотного Верейского полка.В отряде полковника Дроздовского с 14 января 1918 года. Участник похода Яссы-Дон в составе штаба Сводно-стрелкового полка. Поиощник командира полка.В Добровольческой армии во 2-м Офицерском (Дроздовском) стрелковом полку, затем помощник командира 2-го Дроздовского полка, установлено старшинство в чине с 5 ноября 1919, на 30 декабря 1919 помощник командира 1-го Дроздовского полка; в Русской Армии до эвакуации Крыма. Галлиполиец. Осенью 1925 года в составе Дроздовского полка жил в Болгарии. Далее в эмиграции проживал в Чехословакии. Был женат на Вере Александровне Андреянове - сестре милосердия Дроздовской дивизии (скончалась в 1961 году в Праге). В 1945 схвачен в Праге и вывезен в СССР. Умер в тюремном вагоне.

Рассказывает дроздовец, капитан Н. А. Раевский: "Кадровый офицер, полковник Александр Карлович Фридман, бывший командир батальона одного из Дроздовских полков. В мирное время он служил в 46-м Украинском, который стоял в городе Проскурове, ныне Хмельницком. Несколькими годами раньше в этом же полку состоял Куприн, описавший его в своем “Поединке”. По национальности Фридман был немец, один из тех русских немцев, которые из поколения в поколение честно служили России в качестве офицеров. И отец, и дед Фридмана были также кадровыми военными. Отец его был лютеранин, сам он исповедовал православную религию. Был, как и большинство кадровых офицеров, традиционно, немудрено, по-кадетски верующим. Но о вопросах религии мы с ним никогда не говорили. Немецкий язык Александр Карлович знал в объеме кадетского корпуса, то есть неважно. Объясняться по-немецки он не мог. Вообще, близко его зная, я никак не мог уловить в его характере немецких черт. В боевой обстановке мы не встречались. В военной форме я вообще никогда не видел этого сухощавого, подтянутого пожилого человека среднего роста. Двадцать лет знал его в Праге в качестве неизменного кассира нашего галлиполийского ресторана “Огонек”, о котором я уже неоднократно упоминал в своих воспоминаниях. Всегда он был одет в поношенные уже, но превосходно чистые костюмы, тщательно выбрит, аккуратно причесан. Это о его внешности, а основной внутренней чертой Александра Карловича была глубокая честность и честь, как воинская, так и гражданская. Недаром он всегда состоял членом суда чести пражских галлиполийцев. Стойко придерживался принципа непредрешения за границей будущей формы правления государства Российского, принципа, который защищал генерал Врангель. Оба мы высоко ценили его воинский талант и способности государственного человека. Таким нам представлялся наш бывший главнокомандующий и после краха Белого Движения."

 

1. Туркул Антон Васильевич
2. Туркул Антон Васильевич
3. Самуэлов Александр Артемьевич

 

Александр Павлович Кутепов родился 16 сентября 1882 года в дворянской семье Новгородской губернии.Окончил не кадетский корпус, а классическую гимназию. Надо, однако, оговориться, что это обстоятельство являлось первым серьёзным огорчением для мальчика Кутепова, так как с раннего детства его уже потянуло к военной службе. Гимназия всё же не изменила его тяготений и симпатий, и он продолжал бегать смотреть на военные «учения» и часто заходил, и подолгу оставался в казармах. Родители боялись, что мальчик огрубеет от этого и наслушается в «казарме» вещей, для его возраста не подходящих, но этого не произошло. «Ничего плохого я никогда от солдат не слышал, — рассказывал потом Александр Павлович, — при мне они всегда были сдержаны и деликатны». По окончании гимназии в 1901 году, родители уже не спорили: Александр Павлович поступил в петербургское Владимирское военное училище и, окончив его в 1904 году фельдфебелем, несмотря на возможность широкого выбора полка, вступил в 85-й пехотный Выборгский Е.И.К.В. Императора Германского, Короля Прусского Вильгельма II полк, находившийся на фронте, и уехал на войну («добровольчество» его началось давно). Семья Александра Павловича была не военная, но традиционная. Провожая сына на войну, родители отслужили молебен, благословили, но, что удивило уезжавшего, это то, что отец ничего на прощание ему не сказал.

— Верно, крепится?! — подумал молодой офицер.

Но потом, надев мундир, чтобы ехать представляться начальству, Александр Павлович нашёл в кармане письмо от отца с теми наставлениями, которым сын остался верен навсегда. В нём коротко говорилось: «Будь всегда честным, не напрашивайся, но долг свой перед Отечеством исполни до конца».

Уже в ту, такую теперь далёкую от нас Русско-японскую войну, молодой подпоручик Кутепов сразу же выделился и выдвинулся своей храбростью, был ранен и получил ряд исключительно боевых отличий, ордена: Св. Анны 4-й степени, Св. Станислава 3-й степени с мечами и Св. Владимира 4-й степени с мечами. Кроме того, в виде награды за выдающуюся доблесть, после войны, в 1906 году, подпоручик Кутепов был переведён Лейб-гвардии в Преображенский полк, с сохранением армейского старшинства. Такой переход в Гвардию, после всего уже испытанного и проделанного, естественно, имел уже другое значение и иначе ставил молодого офицера, чем возможное поступление в тот же полк прямо из училища.

В 1906 году, молодым ещё офицером, он был назначен на исключительно важную должность — заведующего учебной командой, на каковой находился до начала Великой войны.

Заведующий учебной командой был исключительно строг и взыскателен. Он по долгу, упорно и настойчиво, помногу раз объяснял и растолковывал, никогда во время объяснения не раздражаясь, не взыскивая. Но, убедившись и признав, что человек знает, и что поэтому с него уже можно требовать, заранее его об этом предупредив, он был беспощаден: малейшая оплошность, самая мелкая неточность — вызывала наказание, полагающееся по уставу, без какого-либо оскорбления словом, а тем более действием, но зато и без отмены наложенного взыскания. Для вольноопределяющихся разницы не делалось. Результаты всегда сказывались быстро: учебная команда или рота, которой командовал Кутепов, становилась образцовой.

В Галлиполи, а потом и в Болгарии, делясь своими воспоминаниями, генерал Кутепов особенно охотно вспоминал время, проведённое в учебной команде, утверждая, что опыт, полученный им тогда, пригодился ему неоднократно в течение последующей жизни. Так, он говорил, что когда наши части высадились в Галлиполи в таком отчаянном положении, что можно было ожидать самого худшего от людей, доведённых до отчаяния, то он решил применить режим учебной команды.

— Не правда ли, хорошо получилось? — спросил он своего собеседника.

Рассказывая о Л.-гв. Преображенском полку, он говорил, что солдаты учебной команды, как переменного, так и постоянного состава, приучились к тому, что, сделав какое-нибудь упущение по службе, сами являлись начальнику и докладывали, что на них надлежит наложить взыскание. При этом они знали, какое взыскание полагается, ибо существовала известная шкала, в зависимости от повторения и важности проступков.

Однако дело не ограничивалось только воинским воспитанием и обучением, то есть, требованием должного. Были и другие связи в отношении с солдатами. По воскресеньям и праздникам, когда офицеры старались забыть о будничных занятиях, заведующий учебной командой брал своих солдат и шёл с ними в музеи или картинные галереи.

Началась Великая Война. Штабс-капитан Кутепов по должности начальника учебной команды должен был остаться в Петрограде в запасном батальоне, но по его просьбе был отправлен с полком на фронт. Характерно, что некоторые офицеры, знавшие о том суровом режиме, который устанавливал у себя всегда штабс-капитан Кутепов, говорили, что ему несдобровать, что он погибнет от своей же пули. Но солдаты-преображенцы, очевидно, иначе оценивали своего офицера, а он их лучше знал. Не один раз Александр Павлович мог в этом убедиться. Во время одной атаки он был тяжело ранен; неприятельские цепи были близко. Не будучи в состоянии подняться, Александр Павлович уже потянулся за револьвером, но к нему подползли его солдаты, тоже раненые, и вынесли его на руках. Другой раз, во время очень тяжёлого боя, Александр Павлович видит, что солдаты в одиночку подбегают к нему как раз в то место, где был сосредоточен сильнейший огонь противника.

— Тебе что?

— Поглядеть, живы ли Вы, Ваше Высокоблагородие!

В Л.-гв. Преображенском полку А.П. Кутепов провёл всю войну, последовательно командуя в нём: сперва четвертой ротой, затем ротой Его Величества, затем вторым батальоном и, наконец, полком. Великая война, как и Русско-японская, представляла для него беспрерывную цепь ранений, боевых подвигов и соответствующей их оценки. Он был трижды ранен: в боях под Люблиным, под Ломжей и под Холмом. И был удостоен: за успешную и по собственной инициативе проведённую контратаку против наступающего неприятеля в бою 27 июля 1915 года у деревни Петрилово — Орденом Св. Георгия 4-й степени; за взятие неприятельской позиции 8 сентября 1916 года у леса Свинюхи (близь Стохода) и удержание её, несмотря на превосходные силы противника — Георгиевским Оружием и производством в полковники; и, наконец, за исключительный по своему значению и по той роли, которую сыграли неразложившиеся гвардейские полки Петровской бригады, кровавый штыковой бой у деревни Мшаны, во время Тарнопольского прорыва 7 июля 1917 года — был представлен к ордену Св. Георгия 3-й степени. Этот замечательный бой был одним из последних всплесков былой доблести и героизма Русской Армии.

Всеми силами поддерживая дисциплину и порядок, каждый день постепенно падавшими с падением всей России, полковник Кутепов оставался на фронте до декабря 1917 года. Замечательно, что и в той обстановке отношение солдат-преображенцев к своему командиру, который никогда не уклонялся сам от того, что он требовал ради Родины и для неё от них, не изменилось. И характерно, что после вышеупомянутого боя, проходя мимо командира, в ответ на его благодарность, они отвечали ему по-старому:

— Рады стараться, Ваше Высокоблагородие.

Очевидно, доблестный бой вызвал у них ассоциации, воспоминания о прежнем обращении…

В декабре 1917 года, желая сохранить честь старейшего русского полка, позаботившись о сохранении его знамени, последний командир Гвардии Преображенского полка собственным приказом расформировал свой полк и с группой своих офицеров уехал на Дон, куда тянулись тогда со всей России «странные люди», которым мало оказалось трёх лет войны.

Началась новая трёхлетняя эпопея, в которой генерал Кутепов проявил себя до конца, крепко спаяв себя со всеми своими сторонниками и боевыми товарищами теми незримыми узами, которые не разорвёт никакое время.

Этот период нам всем памятен. От командира третьей роты Офицерского полка через командование Корниловским полком, Добровольческим корпусом до Командующего армией. Всегда в бою (кроме короткого времени пребывания в должности Военного губернатора Черноморской области, в конце 1918 года, каковое он опять-таки любил вспоминать, как давшее ему большой опыт и расширившее его горизонт), всегда пример для других, требовательный к себе и другим, он не только вёл свои части к победам, но и среди населения снискал к себе и к нашей армии доверие, пресекая самыми жёсткими мерами самое малейшее самоуправство и насилие. Надо ли перечислять все подвиги генерала Кутепова в этот период? Невозможно, да и не стоит. Галлиполийцы всё это помнят.

В течение трёх лет, с конца 1917 и по ноябрь 1920 года, на наших глазах полковник Кутепов вырос в незаурядного начальника крупных войсковых соединений и администратора.

Ноябрь 1920 года — это месяц в истории антибольшевицкой борьбы чрезвычайно важный, значение которого, быть может, ещё не осознано вполне нами самими: в этот месяц решились и определились многие дальнейшие пути русского Зарубежья. «Россия на кораблях» могла «высадиться» на «разных берегах». Как расплавленная и ещё жидкая лава, стекая и застывая, принимает очертания тех форм, которые она встречает на своём пути, так и Белая Армия, ещё горячая и расплавленная от последних боёв, духовно расплавленная, могла, застыв, затвердеть и отлиться в разные формы, в зависимости от того, куда и как она будет влита. Но уже «бездушная природа», не случайные очертания исторических скатов, а напряжённая патриотическая воля спасшего Армию Главнокомандующего дала ей эту форму. Его воля и крепкие руки исполнителя и «главного мастера» — генерала Кутепова, отлили её не в беженскую, а в армейскую форму в том месте, которое после этого стало известно не только, как место неудачи союзников, но и огромного успеха русских, место, которое с тех пор, уже как нарицательное, стало известно каждому за рубежом. Эта горячая русская лава вылилась не на распутных базарах Константинополя, а на пустынном берегу Галлиполи, и затвердела там в железных формах Русской Армии Зарубежом.

Август — декабрь 1921 года — переезд корпуса с его командиром в Болгарию, затем высылка генерала Кутепова, вызванная давлением большевиков. Переезд в Сербию, а оттуда по вызову Великого Князя Николая Николаевича в Париж для работы специального назначения.

Эту работу другой доблестный генерал, Фёдор Фёдорович Абрамов, назвал «работой по связи с Россией». О ней знают лишь немногие посвящённые, кое-что осталось и до сих пор тайной. Насколько эта работа была вредна для советской власти, свидетельствует и похищение генерала, и то, что большевиками писалось в их прессе и в отдельных книгах. Большевики утверждали, что генерал Кутепов стоит во главе самой активной «контрреволюционной организации, находящейся в связи с внутри-российскими организациями». Этой организации они приписывали ряд боевых действий в подсоветской России. Многие герои, павшие в течение 1928 — 1929 годов в борьбе с большевистским игом (М.В. Захарченко, Г.Н. Радкович, А.Б. Болмасов, А.А. Сольский, Ю.С. Петерс, С.В. Соловьёв и др.), были представителями «кутеповской организации».

После смерти генерала, барона П.Н. Врангеля и Великого Князя Николая Николаевича генерал Кутепов стал во главе Русского Обще-Воинского Союза. Это возглавление отнюдь не прекратило, однако, той работы, о которой говорилось выше. У генерала Кутепова было свойство чисто практического ума: он всегда умел отличать главное от второстепенного и ясно ставить задачи. Поставив себе задачу, он с необычайными настойчивостью и самоотвержением шёл к её разрешению.

Уже в 1923 году он говорил, что в будущем в России надо делать ставку на крестьянство. В 1927 году он ясно сознавал и говорил, что всё решится там — в России, на нас же лежит огромная работа по подрыву советской власти и не за границей, а в СССР, и что в этом отношении мы имеем громадные возможности и отличный кадр работников. «Настанет время, когда я смогу рассказать о тех героях, что идут туда. Много я видел подвигов русских офицеров, но это ничто, в сравнении с тем, что делают эти люди теперь. Если бы я мог передать их прощальные письма, или письма оттуда — в обстановке крайней опасности! Это святые люди», — так говорил Кутепов тоном необычайной нежности и благоговения. На предложения добровольцев, изъявивших готовность идти на задание в СССР, он отвечал, что у него есть избыток желающих…

К 1929 году генерал Кутепов окончательно определил всю важность работы по оказанию помощи русскому народу в том, чтобы взорвать советскую власть изнутри. 26 января 1930 года его от нас отняли… Но не отняли его дело. Больше того, усилили в нас сознание важности его, усилили и ненависть к поработителям русского народа, прибавив и чувство неотомщённости за нашего Кутепова. В день 26 января это чувство особенно обостряется. Перед нашим духовным взором встаёт он, опять и опять слышатся его слова: «Кровью русского офицера и солдата создавалась мощь и величие России. И теперь она воссоздастся русским офицером и солдатом…

 

Владимир Георгиевич Харжевский (6 мая 1892 г., Литин, Подольская губерния - 4 июня 1981 г., Лейквуд, США) — генерал-майор, участник Первой мировой войны, и Белого движения на Юге России. Дроздовец, участник дроздовского похода, последний командир Дроздовской дивизии. Эмигрант, галлиполиец. Последний начальник РОВС (1967).

Владимир Харжевский происходил из семьи личного почетного гражданина Литинского уезда Подольской губернии (теперь Винницкая область). 30 сентября 1911 г. поступил на военную службу вольноопределяющимся. 17 октября был приведен к присяге, а 11 декабря произведен в ефрейторы. 18 февраля 1912 г. ефрейтор Харжевский был зачислен в учебную команду 47-го пехотного Украинского полка и 5 ноября произведен в младшие унтер-офицеры. Был произведен в прапорщика армейской пехоты и 4 августа 1912 г. уволен в запас с зачислением по Литинскому уезду Подольской губернии. В 1913 г. поступил в Санкт-Петербургский государственный горный институт.

В 1914 г. с началом Первой мировой войны из института призван в армию. В составе формирующегося полка принял участие в боях на Северо-Западном фронте. За боевые заслуги награждён орденом Святого Георгия 4-й ст. был награжден орденами Святой Анны VI ст. с надписью «За храбрость», Святого Станислава III ст. с мечами и бантом, Святой Анны III ст. с мечами и бантом, Святого Станислава II ст. с мечами, Святого Владимира IV ст. с мечами и бантом. В 1916 г. штабс-капитан. Служил в войсках Румынского фронта. С 1917 г. - капитан.

Находясь в начале 1918 г. на Румынском фронте, вступил в отряд генерала Дроздовского. Участник Дроздовского похода 26 февраля — 27 мая 1918 г. С июня 1918 г. по октябрь 1919 г. - офицер (капитан, полковник), а затем командир Дроздовского полка (преемник генерала Туркула). За боевые заслуги был в 28 лет Харжевский получил чин генерал-майора. C октября 1919 г. по ноябрь 1920 г. - командир Дроздовской дивизии. Проявил личный героизм во время боев в Таврии и на Перекопе осенью 1920 г. Эвакуирован c Русской армией Врангеля в Галлиполи в ноябре 1920 г. В составе 1-го армейского корпуса в 1920 - 1921 гг. принимал участие в Галлиполийском сидении. С 1921 г. в Болгарии, а затем Праге, где окончил Горный институт. С 1944 г. проживал в Германии, с 1945 г. в Марокко, где служил бухгалтером в фирме Рено, затем с 1956 г. — работал строительным проектировщиком в США. В 1964 году он вышел на пенсию и поселился в г. Лейквуде, штат Нью Джерси. С 19 мая 1967 был назначен начальником РОВС, как преемник скончавшегося генерала фон Лампе. Умер в г. Лейквуде, США 4 июня 1981 г. Похоронен на кладбище г. Ново-Дивеево, штат Нью-Йорк.

 

Манштейн Владимир Карлович (1853-1933) - генерал-майор. На службу вступил 15 августа 1872 года в 35-й пехотный Брянский полк. Участвовал с полком в войне против турок в 1877—1878 годов и был произведен в прапорщики — за отличия в боях. С 1879 по 1899 года служил в 31-м пехотном Апшеронском полку. В 1899 годов — капитан и командир роты в 10-м Восточносибирском полку, который участвовал в походе в Китай в 1900—1901 годов. Во время русско-японской войны служил командиром батальона в 4-м Томском полку. В 1905 года произведен в полковники и с должности командира батальона вышел в отставку с мундиром и пенсией. На фронт Первой мировой войны вышел в 318-м Черноярском полку командиром батальона. В 1916 года тяжело заболел и был признан негодным к строевой службе.В Добровольческой армии с 15 августа 1918 года. Младший офицер 5-й роты 2-го офицерского стрелкового полка. Во время боев в Каменноугольном бассейне в начале 1919 года заведовал эшелонами 2-го офицерского стрелкового полка. В 1920 года во время боев Русской армии в Северной Таврии находился при штабе Дроздовской дивизии. 6 августа 1920 г. был произведен в генерал-майоры приказом генерала Врангеля по представлению командира Дроздовской дивизии генерала А. В. Туркула. После пребывания в Галлиполи жил в Болгарии, где в 1928 году был награжден болгарским царем Борисом офицерским крестом «за храбрость» в связи с 50-й годовщиной освобождения Болгарии. Скончался в Софии 5 декабря 1933 года. Похоронен на местном кладбище на участке ветеранов Освободительной войны.

 

1.Манштейн Владимир Карлович
2.Владимир Владимирович фон Манштейн

 

Группы офицеров - дроздовцев