О том, что собой представляла после выхода из окружения 22 августа геройская 13-я гвардейская танковая бригада говорят цифры: танков Т-34 остался один, без пушки; танков М3 – три, из которых два требуют ремонта, а один – без пушки; 92 автомашины, из них половина требовала ремонта; 76-мм орудий – 1; 50-мм орудий – 1; 82-мм минометов – 4; ПТР – 4; активных штыков – 50. И эта бригада считалась сохранившей боеспособность! В неё передали все уцелевшие танки корпуса и поставили задачу по обороне Богодухова в составе 6-й гвардейской армии[1]… Читать статью в полном объеме здесь: http://historians.in.ua/index.php/en/doslidzhennya [1] ЦАМО РФ. – Ф. 3087, оп. 1, ед. хр. 5. – Лл. 155–156.
В боях под Ахтыркой. Доцент, кандидат военных наук полковник в отставке Ф. УТЕНКОВ. Шел август 1943 года. Развивая успех, войска Воронежского фронта упорно продвигались вперед. В его составе наступала и наша 166-я стрелковая дивизия. Я в то время командовал 423-м стрелковым полком. Мы двигались в направлении Ахтырки, имея задачу овладеть этим населенным пунктом. 11 августа были уже в 20 км от города. Нам тогда казалось, что еще одно усилие — и мы возьмем его. В самом деле, поначалу все шло как нельзя лучше. Противник отступал, не оказывая сильного сопротивления. Лишь изредка его танки наносили короткие удары по правому флангу полка. Чтобы успешнее отражать вражеские контратаки, я решил построить боевой порядок полка уступом вправо. Впереди вдоль реки прямо на Ахтырку шел 3-й батальон, 2-й батальон с приданной полку истребительно-противотанковой батареей двигался уступом вправо, 1-й батальон составлял резерв командира дивизии. Правее действовали 517-й и 735-й стрелковые полки нашей дивизии, наступавшие в том же направлении. Чем дальше мы продвигались, тем сильнее становилось сопротивление врага. Особенно нас беспокоили его танки. В районе хутора Веселый Гай 2-й стрелковый батальон контратаковали пять танков с мотопехотой. Командир батальона старший лейтенант М. В. Киреев немедленно выдвинул на левый фланг приданную батарею истребительно-противотанковой артиллерии. На правый по его просьбе мною тут же была переброшена полковая артиллерийская батарея. Совместными действиями артиллеристов, минометчиков и личного состава 4-й и 6-й стрелковых рот батальона гитлеровцы сначала были остановлены, а потом и отброшены. На поле боя осталось большое количество вражеских трупов и два подбитых танка. Противник не сумел задержать наступление полка, и мы уверенно продвигались вперед. К вечеру мне доложили: «Семенов в Ахтырке!» Оставив на наблюдательном пункте своего заместителя по строевой части майора Г. Ф. Лукьянова, я сам направился в Ахтырку. Действительно, 3-й стрелковый батальон, которым командовал опытный боевой офицер капитан И. Т. Семенов, находился уже в городе, втянувшись в него узкой лентой вплоть до центра. Это уже был успех. Вскоре на восточную окраину города ворвался и 2-й стрелковый батальон старшего лейтенанта М. В. Киреева, а затем 517-й и 735-й стрелковые полки. Разгорелись тяжелые и затяжные бои за Ахтырку. Мы несли большие потери в людях и в материальных средствах. С каждым днем противник все более и более наращивал свои усилия, стягивая к Ахтырке танковые и моторизованные войска. Мы тогда, конечно, не знали, что гитлеровцы готовили здесь контрудар. Дело в том, что в результате наступления войск Воронежского фронта к югу и юго-востоку от Ахтырки в обороне противника образовалась огромная вмятина. Фашистское командование решило воспользоваться сложившейся ситуацией, нанести сильный контрудар из района Ахтырки по войскам растянувшегося правого фланга 27-й армии в общем направлении на Богодухов и выйти в тыл ударной группировке Воронежского фронта. Для этой цели районе Ахтырки противник сосредоточивал тогда части моторизованной дивизии «Великая Германия», 1-м танковой дивизии, 10-й моторизованной дивизии, 11-й и 19-й танковых дивизий, 51-й и 52-й отдельные батальоны, на вооружении которых были тяжелые танки Т-VI («тигр»), и др. Несколько раньше враг ввел в бой севернее Ахтырки 112-ю пехотную дивизию. К югу от Ахтырки в районе Большая Рублевка сосредоточилась танковая дивизия «Мертвая голова». Группировка насчитывала до 400 танков, 260 орудий и минометов, 16 тыс. солдат и офицеров. Ее поддерживало большое количество авиации. С нашей стороны утром 18 августа противостояло врагу два полка 155-й стрелковой дивизии, 166-я стрелковая дивизия и 93-я танковая бригада, которые имели большой некомплект и были слабо обеспечены противотанковой артиллерией. Итак, мы вели бои за Ахтырку в момент лихорадочной подготовки врага к контр- удару. В общем обстановка складывалась весьма сложная. Для нас она усугублялась еще и тем, что из дивизии забрали почти все средства усиления. Имея очень небольшие силы, она 16 августа получила задачу перейти в районе восточнее и юго-восточнее Ахтырки к обороне на широком фронте. В соответствии с решением командира дивизии полковника Б. И. Полторжицкого в первом эшелоне на рубеже по восточной окраине Ахтырки, Мошенки занял оборону 517-й стрелковый полк, южнее его, в районе Хухря, 735-й стрелковый полк. Наш полк, поскольку ему пришлось вести особенно активные и напряженные бои, приведшие к наибольшим потерям, вывели во второй эшелон дивизии. В ночь на 18 августа он вышел из боя и развернулся фронтом не на Ахтырку, а на юго-запад, т. е. на Кательву (24 км юго-западнее Ахтырки), откуда также ожидался удар врага. Однако с выходом во второй эшелон дивизии наше положение не облегчилось, скорее, наоборот. Теперь можно было ожидать удара врага и со стороны Кательвы, и из района Ахтырки, и с фронта, и с тыла. К этому мы готовились самым серьезным образом. В соответствии с новыми задачами расставили силы и средства, которых у нас крайне недоставало. Рано утром 18 августа 1943 года на высоте у дороги, идущей из Ахтырки на Ивановку (4 км юго-восточнее Ахтырки), в высокой траве, выросшей на месте прошлогоднего обмолота хлеба, я собрал своих заместителей, командиров батальонов, начальника артиллерии полка, полкового инженера, начальника связи и других офицеров для того, чтобы уточнить боевые задачи. Едва мы приступили к работе, как в воздухе появилась большая группа вражеских самолетов. С оглушительным воем они стали пикировать на позиции 517-го стрелкового полка. Началась авиационная, а за ней и артиллерийская подготовка противника. После короткого, но сильного огневого удара гитлеровцы перешли в наступление крупными силами танков и пехоты, посаженной на бронетранспортеры и автомашины. Раздумывать было некогда. Я прервал совещание и приказал: — Всем немедленно отправиться на свои пункты управления и приготовиться к отражению вражеских атак. Офицеры разошлись. Вскоре позвонили из штаба дивизии и передали приказание комдива повернуть фронт полка на 180 град., выдвинуться на 500—600 м и приготовиться к встрече врага уже не из Кательвы, а из Ахтырки. ...Бой разгорался. Подразделения 517-го стрелкового полка с трудом отбивали атаки превосходящих сил гитлеровцев. Не считаясь с потерями, фашисты рвались вперед. Перед передним краем нашей обороны уже горело до 20 вражеских танков 3. Это была тяжелая и неравная борьба. Немцы предприняли уже третью атаку. На главном направлении на каждом километре фронта действовало до 50—70 и более танков и штурмовых орудий врага. Около 12 часов дня его танки и мотопехота сумели преодолеть позиции 517-го стрелкового полка и проникнуть в глубину обороны дивизии. В то время я находился на временном наблюдательном пункте. Со мной были полковой инженер старший лейтенант П. Н. Анциферов и командир минометной батареи старший лейтенант И. П. Булка. Из средств связи мы имели только телефон, а радиостанцию разбила вражеская авиабомба. Раздался телефонный звонок. Звонил начальник штаба полка майор Т. М. Голев (штаб полка располагался в неглубоком овраге, в 2,5 км севернее совхоза «Ударник»). Он сообщил, что фашистские танки идут на штаб. — Что делать? — спрашивал майор. — Немедленно переместитесь за совхоз «Ильичева». А далее, если связи не будет, действуйте по обстановке, — приказал я. После этого ни разговаривать, ни видеться с ним не пришлось. Выполняя приказ по выводу штаба полка с опасного участка, он был сражен пулеметной очередью из вражеского танка. Вынести его тело в той тяжелой обстановке не удалось. Все розыски останков майора Голева и после изгнания врага с этой территории также не увенчались успехом. Так мы потеряли замечательного боевого товарища, настоящего коммуниста, воина. Майор Голев был опытным волевым офицером, бесстрашным в бою. Очень хорошо помню, как 17 августа он смело ходил под огнем противника на восточной окраине Ахтырки среди дрогнувших под ударами врага бойцов и организовывал их на отражение очередной контратаки. И вот теперь его не стало. Утрата тяжелейшая. Нанеся удар в сторону штаба, враг отрезал 2-й стрелковый батальон, минометную батарею и наблюдательный пункт полка от главных сил. Связь со своим штабом и дивизией прекратилась. С наблюдательного пункта минометной батареи командир взвода управления лейтенант Кузбеков доложил, что приближаются фашистские танки. Вскоре и мы увидели, как большая группа тяжелых машин медленно идет на нас. За танками на автомашинах и бронетранспортерах двигалась мотопехота. Враг, сильно побитый в предыдущих боях, шел осторожно. На рожон не лез, боясь, видимо, получить новый крепкий удар. Фашисты уже были недалеко от нашей полковой минометной батареи. Когда фронт полка мы повернули на 180 град, ее позиции оказались впереди боевых порядков стрелковых подразделений. Я приказал старшему лейтенанту И. П. Булке вести огонь до последней мины, а затем сняться с огневых позиций и уйти за боевой поря- док стрелкового батальона. В то время, как мы вели этот бой, мои заместители майоры Г. Ф. Лукьянов и А. Д. Столяров выводили основные силы полка из-под ударов в другой район. Связь с дивизией по-прежнему отсутствовала. Пришлось действовать и принимать решение самостоятельно. Главная задача состояла в том, чтобы задержать продвижение гитлеровцев. Воспользовавшись тем, что противник двигался правее того места, где 2-й стрелковый батальон занимал оборону, а его спешившаяся пехота отстала от танков, я решил нанести удар по ее флангу. По установленному сигналу воины дружно поднялись в контратаку. Артиллерии у нас не было. Минометная батарея, выпустив все мины, отошла в тыл. Мы располагали только станковыми пулеметами, которые продвигались на флангах цепи. Обстановка сложилась настолько тяжелая, что вести бойцов в контратаку пришлось самому. Со мною впереди стрелковой цепи шли командир 2-го батальона старшйй лейтенант М. В. Киреев, его заместитель по политической части старший лейтенант П. Ф. Кулеш, полковой инженер старший лейтенант П. Н. Анциферов, агитатор политотдела дивизии капитан И. А. Шубин и некоторые другие офицеры. Как только мы поднялись в контратаку, вражеская авиация, до этого беспощадно бомбившая нас, вдруг прекратила свои действия. Чем это было вызвано, так и осталось загадкой, видимо, с воздуха противник принял нас за свое подразделение, совершавшее какой-то маневр (наши гимнастерки, покрытые пылью, имели, как и у немцев, темно-серый цвет). Сделав стремительный бросок, мы неожиданно обрушились на фашистов и в короткой схватке нанесли им значительный урон. Мы же потерь в момент контратаки почти не имели. Оправившись от удара, противник повернул против нас танки. Дело намного осложнилось. Пришлось залечь. Наши ряды быстро таяли. Держаться дальше на открытом пшеничном поле было невозможно. И я к концу дня приказал основным силам отойти на противоположную сторону находившегося позади оврага, на рубеж Ивановка, Бугреватый, Михайловка (8 км юго-восточнее Ахтырки). Не теряя времени, приступили к организации обороны. Трудились всю ночь, как могли, укрепляли свои позиции. Но людей и огневых средств у нас было мало, иссякли боеприпасы, появилось много раненых. Противник не оставлял нас в покое ни на один час, вел активную разведку перед фронтом и на правом фланге. В небо то и дело взвивались вражеские ракеты. Очевидно, гитлеровцы все же побаивались, что мы нападем на них. Во второй половине дня 18 августа во время смены наблюдательного пункта к нам заехали командир дивизии полковник Б. И. Полторжицкий и начальник политотдела подполковник Д. Е. Куринный. С Брониславом Иосифовичем мы познакомились еще на курсах командиров полков в Солнечногорске в конце 1942 года. Я был слушателем, а он старшим тактическим руководителем. И вот судьба свела нас на фронте. Полторжицкий — весьма грамотный офицер, хорошо знал военное дело. Он постоянно вникал во все детали жизни и боевой деятельности частей дивизии и ее штаба, умел подбодрить подчиненного и спросить строго, когда надо. Под стать командиру и начальник политотдела. Командир дивизии ввел нас в обстановку, рассказал, как были отведены на новые позиции 517-й стрелковый полк и основная часть нашего. 1-й и 3-й стрелковые батальоны под командованием заместителя командира полка по строевой части майора Лукьянова, взаимодействуя с подразделениями 517-го стрелкового полка и других частей, отходили в направлении Гуты, оказывая врагу упорное сопротивление. Они цеплялись за каждый выгодный рубеж и наносили гитлеровцам большой урон. — Потери мы понесли немалые, — сказал комдив, — но боеспособность сохранили. А это главное. Фашисты еще почувствуют силу нашего удара. Поставив нам задачу удерживать рубеж, полковник Полторжицкий и подполковник Куринный уехали на новый наблюдательный пункт. Вскоре мы узнали печальную весть. На рассвете следующего дня комдив выехал на автомашине в расположение 735-го стрелкового полка (с ним действовали также два дивизиона артполка дивизии и часть сил приданной дивизии танковой бригады). Севернее населенного пункта Пархомовка он попал в засаду. Укрывшиеся гитлеровцы с расстояния 250— 300 м внезапно открыли автоматный огонь. Комдив получил тяжелое ранение в ногу. Находившийся в машине помощник начальника оперативного отделения штаба дивизии капитан Ф. П. Васильков сумел унести его и укрыть в надежном месте. Они были там до тех пор, пока не подошли наши части. Полковника Б. И. Полторжицкого от- правили в госпиталь. В дивизию он больше не вернулся, его направили служить в формируемую польскую армию. Командиром дивизии стал бывший его заместитель полковник А. И. Светляков. Это был достойный Преемник, хорошо подготовленный и смелый офицер. Мы длительное время воевали с ним вместе, дружба наша сохранилась и после войны. День 19 августа прошел относительно спокойно. Но вот настало утро следующего дня. И сразу в воздухе появились вражеские бомбардировщики. Откуда-то взялись итальянские «капрони». Они со свистом пикировали на нас и сбрасывали бомбы. Земля гудела от разрывов. Спустя некоторое время с фронта показались танки, но в овраг спускаться они не решались. С тыла обходили наши позиции вражеские мотоциклисты. Стало ясно: противник стремится окружить и уничтожить нас. Обстановка — хуже не придумаешь. Серьезного боя принять мы не могли. Для этого не было ни людей (оставалось всего 50 человек), ни оружия, ни боеприпасов. Поэтому я приказал командиру минометной батареи забрать на автомашины раненых и немедленно уходить на Пархомовку, разыскать там основные силы полка и присоединиться к ним. Машины тронулись в путь. Как только они начали подниматься в гору, гитлеровцы открыли по ним огонь. Задняя машина загорелась. Остальные успели проскочить и благополучно добрались до места. Мы с трудом сдерживали натиск врага, сил было мало, и оставаться на занимаемых позициях становилось невозможным. Если фашисты обойдут нас с тыла, мы просто окажемся в ловушке. На свой страх и риск я приказал отойти в район большого села Михайлово (13 км юго-западнее Ахтырки), где держала оборону танковая бригада 4-го гвардейского танкового корпуса. Вместе с ней заняли оборону наши подразделения и продержались там до ночи. Под покровом темноты мы отошли в направлении на Краснокутск. Только сюда за нами прибыли автомашины. Из 100 с лишним бойцов и офицеров, контратаковавших под Ахтыркой, осталось в нашей группе всего лишь 52 человека, остальные погибли смертью храбрых или были ранены и вывезены на автомашинах. Вскоре вслед за нами из района Хухри вышел к главным силам дивизии и 735-й стрелковый полк. Нас доставили в расположение основных сил полка. Радость была безмерной. Мы снова всей своей боевой семьей, хоть и значительно поредевшей, но единой. В отведенное время привели себя в полный боевой порядок и опять возобновили наступление на Ахтырку. 25 августа 1943 года заняли ее почти без боя. Дело в том, что к этому времени войска правого крыла Воронежского фронта (38, 40 и 47-я армии), прорвав еще 17 августа вражескую оборону севернее Ахтырки и развивая удар на Зеньков и Полтаву, глубоко охватили ахтырскую группировку врага с севера. С фронта, из района Пархомовки, на прорвавшегося противника обрушились соединения из резерва 4-й гвардейской армии. И он в силу неблагоприятно складывавшейся для него обстановки был вынужден отступать. Так закончились бои за Ахтырку. Советские войска еще раз продемонстрировали высокое боевое мастерстве, стойкость и отвагу, сорвав планы врага. За проявленные в боях мужество и героизм множество солдат, сержантов и офицеров награждены орденами и медалями.
Написать после войны можно все что угодно. А в документах архива его бросили свои бойцы и нашла разведка
