1941: беспорядки в советских городах.

Достаточно широко известны события середины октября 1941 г. в период угрозы занятия Москвы немецкими войсками.
Примерно аналогичные события происходили и в других городах СССР, временно оставляемых Красной Армией в начальный период войны - Минске, Киеве и др.
Например, иллюстрация ситуации в оставленном Смоленске приводит Б. Ковалев в книге "Повседневная жизнь населения России в период нацистской оккупации":
"Немцы ворвались в Смоленск утром 16 июля 1941 года...
Несмотря на то, что город все еще подвергался обстрелу со стороны частей отступающей Красной армии, его заполонили крестьяне из близлежащих деревень. Они стали грабить оставленные квартиры горожан, грузили имущество на подводы и вывозили его. Немцы никоим образом не мешали грабителям, более того, они со смехом фотографировали происходящее. Мародеры хозяйничали не только в частных домах, но и во многих государственных учреждениях. Оттуда выносились столы, стулья. Из театра тащили костюмы и декорации."
Возможно кто-нибудь также может поделиться сведениями о событиях в оставляемых городах?
Передаваемые в поколениях устные предания и впечатления приветствуются...

 

"Беспорядки", а по сути погромы и грабежи складов, магазинов, предприятий происходили во многих городах.
Особенно в тех, где на некоторое время имело место "безвластие": части РККА, местные власти и милиция покинули город, а немцы еще не вошли.

Навскидку могу назвать Киев (у Кузнецова в "Бабьем яру" это хорошо описано), Калинин...

В Каунасе вообще беспредел творился. Местные националисты орудовали в уже оккупированном городе, а немцы некоторое время просто делали вид, что ничего не замечают...
В гараже "Лиетукис" творили самосуд и зверские убийства...

 

Что ж, придётся начать с самого начала...
Т.е. с Бреста утром 22-го июня:
практически с первыми залпами начался "час нетопыря" - ответная реакция местного населения на старые обиды Советской власти.
В городе начали хозяйствовать не только уголовные элементы, как писали в советское время, но и вооружившееся польское население, в том числе бывшие польские солдаты, - отлавливали не только "восточников", но и многих из другой категории местного населения...
Помимо неизбежных в таких ситуациях грабежей "по хозяйственной части", бунт носил и политический характер - из окон стреляли не только в бойцов и командиров, например, повстанцами был повешен неуспевший уйти из города председатель горисполкома Соловей...
На Московской улице неизвестные обстреляли грузовик военомата с семьями служащих - женщина и 14-летний мальчик были убиты, несколько человек ранено.
"Кто-то со стороны почтамта дал по облвоенкомату несколько очередей из ручного пулемёта. Недобитки..."
"В городе начинается хаос - то и дело неизвестные стреляют с чердаков и балконов. Идёт грабёж квартир бежавших из Бреста "восточников", магазинов. Стало известно, что банды грабителей пытаются нападать и на выходящих из города. Их интересуют не только ценности, но и надежда встретить знакомые ненавистные лица..."

 

Извините меня, но звери здесь при чем? Как раз людские убийства (с особой жестокостью, с озлобленностью и остервенением, и т.д.)
Все было как раз "по-людски"... Звери подобным не занимаются...

 

Мариуполь 08.10.1941 г. День захвата Города. Впереди хлебзавод и видно как люди несут мешки с мукой. Фото П. Августина.

 

Ну во первых немцы захватили южную часть города 15 июля к 23 00. Вошли они в город 15 июля в 17 00. 16 июля заняли северную заднепровскую часть города . Во вторых на другом правда форуме Вам обьяснили уже что местные крестьяне тем более на подводах попасть в Смоленск ни 16 ни 17 и так до 27 июля не немогли в связи с ведущимися вокруг города боевыми действиями.С югозапада и юга по красненскому и киевскому шоссе выдвигались немецкие части. С востока дивизии 16 армии пытались атаковать на деревни богородитское и киселевка (сейчас в черте города) с запада и северозапада и северовостока шли попытки частей 19 и 16 армии вернуть северную часть города. Так что мародерам негде было разъезжать на телегах.Кстати немцы заняв Смоленск быстро установили жесткий комендантский режим и мародерства неприветствовали. Магазины местное население разграбить могло но так было практически везде.Забирали продукты и вещи . Какого то массового мародерства конкретно в Смоленске небыло.
Кстати ссылка на Брест некоректна , на тот момент это был по ьольшей части польский город с большой прослойкой антисоветски настроенного населения. Стреляли из за угла по отходящим частям РККА практически везде в прибалтике и части Польши отошедьшей к СССР в 1939 г.

 

Наверное, Вам виднее из сегодняшнего Смоленска... чем из архивных подвалов ФСБ, на которые ссылается источник.

Отчего же - "некорректна..."
Или Брест не советский город на тот момент времени?
Или Вам опять виднее?..
Именно так и фиксировалось в документах того времени:
"Поведение местного польского населения по отношению к Красной Армии и их семьям в большинстве враждебное. Так, в гор. Брест они оказывали вооружённое сопротивление, из окон стреляли или бросали камнями и палками. Борьба с такими проявлениями не ведётся, так как нет никаких указаний.
В районе гор. Городец, восточнее гор. Кобрина, местное польское кулачье с пулемётом произвело налёт на вспомогательно-восстановительный поезд, который следовал из Пинска на восстановление пути от бомбардировки".
(РГВА: фонд 9, опись 39, дело 98, листы 243, 248-249)

 

В ряде еще не захваченных немцами городов, в частности, на Западной Украине, имели место восстания и нападения на тюрьмы с целью освобождения заключенных.

В Прибалтике местные "партизаны" стреляли в спину обороняющимся и отступающим подразделениям РККА, а также иногда нападали на малочисленные подразделения и отдельных бойцов РККА.

В сельской местности "под шумок" начались убийства местных евреев и коммунистов.

В Риге, например, против действий "партизан" даже танки применяли (пушки и пулеметы).

 

Странно, что тема описываемых событий как-то не затрагивает Белоруссию...
Необходимо поправить эту "историческую несправедливость"!

Из рапорта начальника 3-го отдела 10-й Армии ЗФО полкового комиссара Лося от 13 июля 1941 г. на имя начальника 3-го Управления НКО СССР:
"Согласно вашего приказания докладываю обстановку, в которой начались события и их развитие.
...
В ночь с 22 на 23 июня позорно сбежало всё партийное и советское руководство Белостокской области. Аналогичное положение имело место почти во всех районных и городских организациях.
Из Белостока и других городов сбежала вся милиция. Города, и в частности Белосток, как ближайшая питающая база, были оставлены без власти.
Враждебные элементы воспользовались этим и подняли голову.
Освободили из тюрем более 3 000 арестованных, которые начали грабежи и погромы в городе.
Враждебные элементы открыли стрельбу из окон по проходящим частям и тылам наших войск, используя для этого спрятанное оружие польской армиии и брошенное нашими частями.
...
...мною была сформирована оперативная группа при коменданте города, усиленная пограничниками, в Белостоке был восстановлен порядок с применением всех мер военного времени...
...
Следует отметить, что, как правило, районное и советское руководство сбежало со всех мест за 5-6 дней до появления противника, оставив весь колхозный советский актив без руководства.
...
Были случаи, когда крестьяне деревень разбирали имущество, принадлежащее совхозу и государству. В отдельных колхозах единоличники терроризировали колхозников и начали грабить колхозное имущество".

 

Примерно такие же "явления" наблюдались и на Украине - как отмечено в спецсообщении 3-го Управления НКО № 36137 от 1 июля на основании сообщения 3-го отдела ЮЗФ от 25 июня:
"В некоторых городах, подвергшихся бомбардировке, партийные и советские работники бросались первыми бежать, чем создавали панику и беспорядок.
22 июня с.г. после бомбёжки противником г. Луцка весь партийный и советский аппарат в панике оставил город. Оставшиеся в тюрьме г. Луцка арестованые подняли бунт, обезоружили часть охраны и пытались бежать.
22 июня после первого налёта немецких бомбардировщиков в г. Львове началась паника. Партийные и советские работники областных организаций мобилизовали весь львовский автотранспорт, собрали свои семьи и большими партиями стали покидать город.
23 июня в г. Львове фактически власти не было.
Этим воспользовался бандитский элемент, который ночью разграбил кондитерскую фабрику, некоторые торговые предприятия и квартиры эвакуировавшихся семей.
На Львовском мясокомбинате была отравлена вода.
В пересыльной тюрьме г. Львова заключённые подняли бунт, обезаружив часть охраны. Конвойным батальоном войск НКВД бунт был подавлен."
В спецсообщении 3-го Управления НКО № 36698 от 6 июля об этих же событиях упомянуто более кратко:
"23 и 24 июня местные власти Львова и Луцка стали в беспорядке покидать эти города, вызывая панику среди населения.
Принятыми мерами со стороны 3-го отдела и командования 5-й Армии паника была быстро ликвидирована."

 

КИРОВОГРАД
Из чужих воспоминаний о Кировограде


"Елизаветград прославился в эпоху "эпидемии переименований" тем, что был переименован не однажды, В 1924 году он стал Зиновьевском, через десять лет - Кировом, еще через пять - Кировоградом. В 1941 году, когда к нам пришли немцы, украинские националисты писали в местной газете, что город надо назвать Тобиловичи, - в честь украинского писателя, нашего земляка. Но немцы к тому времени самостийников стали сажать, и Кировоград остался Кировоградом - немцам понравилось это звучное слово...
Нынешняя Кировоградская область в середине 18-го века еще не была Украиной. Она входила в обширный незаселенный Новороссийский край, недавно присоединенный к России. В 1754 году на реке Ингул была основана крепость Святой Елизаветы, форпост против турок и татар, — так было положено начало городу Елизаветграду. Правительство звало на новые земли православных колонистов из Австрийской империи и беглых великорусских раскольников из Польши, последних соблазняли полным прощением и разными льготами...


В июне 1941 года, за несколько дней до начала войны, я окончил десятый класс. Когда началась война, я вместе с одним товарищем подал заявление в военкомат с просьбой послать нас на фронт. У моего товарища был репрессирован отец, и его не взяли, меня призвали в конце июля и отправили в Днепропетровск. Сначала мы там рыли окопы, потом нас вдруг ночью подняли по тревоге, обмундировали, выдали винтовки и объяснили, что наш "Комсомольский батальон", находящийся в личном распоряжении маршала Буденного, отправляется на фронт. Все мои товарищи по батальону были такими же юнцами, вчерашними школьниками, как и я, только командиры наши были кадровыми военными. Мы погрузились в машины и поехали на запад. На берегу Ингульца, напротив деревни Чечелевки, мы заняли оборону. Вечером 11 августа в деревне появились немецкие мотоциклисты. Я все удивлялся, где же наши отступающие части, позже я узнал, что под Уманью было большое окружение, и до Днепра немцы уже не встречали серьезного сопротивления. Нашим "Комсомольским батальоном" командование, очевидно, хотело заткнуть дыру во фронте.

Весь день 12 августа немцы обстреливали нас из минометов, к ночи все стихло, и я спал как убитый. Когда мы на следующий день, рано утром, проснулись, мы обнаружили, что наших командиров нет, — ночью они все, от отделенного до комбата, бежали. Колонна немецких танков перешла реку выше деревни и ушла на восток, в селе не осталось ни одного немца. Нас никто не взял в плен, никто даже не разоружил. Батальон стал разбегаться. Нас осталось человек пятьдесят, и мы с оружием в руках потащились на восток. После полудня мы пришли в деревню Ивановку и заночевали в колхозном амбаре. На следующее утро мы переоделись — колхозные парни с удовольствием сменили свои обноски на нашу армейскую одежду — и разошлись по домам. Винтовки мы бросили еще накануне вечером, — я из своей так ни разу и не выстрелил.

В Кировоград я шел с попутчиками, никто нас по дороге не останавливал, немцы не обращали на нас внимания. В деревнях нас охотно кормили, мазепинских настроений я не замечал нигде, наоборот, все дружно ругали правительство за бесславно проигранную войну, а в том, что война проиграна, не сомневался никто, в том числе и я сам. Старики вспоминали прошлую войну, говорили, что тогда немцы пришли к нам только на четвертый год войны, а теперь, после всех наших пятилеток, — на второй месяц. Только иногда прорывались антисемитские чувства: "Кончилась жидовская власть!"

16 августа я пришел домой, весь мой военный поход продолжался девятнадцать дней. В Кировограде я узнал, что наши оставили город 4 августа, а немцы пришли 5-го, в течение суток в городе было безвластие. Русский народ всегда кто-нибудь угнетал, сначала это были царь, помещики и капиталисты, потом — большевики. Поэтому интересно наблюдать, что делает наш народ, когда его никто не угнетает. В ноябре-декабре 1917 года, когда буржуазное правительство пало, а советское еще не упрочилось, народ разбивал винные склады и магазины и упивался до смерти. В 1941 году там, где советская власть уходила, а немецкая еще не приходила, народ грабил. Частные дома, правда, не трогали, зато все государственное, то есть ничье, растаскивали — кто что мог. В Кировограде с маслозавода ведрами таскали подсолнечное масло, в театре сорвали бархатный занавес, на пуговичной фабрике срезали кожаные ремни с трансмиссий.
Как только пришли немцы, везде были вывешены плакаты: "Wer plun-dert wird erschossen" — и ниже то же самое по украински: "Хто грабує, буде розстріляний". Грабежи прекратились...
Я узнал, что одна баба утащила из библиотеки энциклопедический словарь Брокгауза и топит им печку. Один мой школьный товарищ поступил в полицию. Форму они тогда еще не носили, только нарукавную "желто-блакитную" повязку. Был он в полиции всего несколько дней, и это как-то осталось для него без неприятных последствий, когда наши вернулись. (Недавно он умер), Так вот тогда, в первые дни оккупации, этот мой товарищ помог мне спасти Брокгауза. Несколько томов баба успела уже сжечь, но остальные я у нее забрал, недостающие тома выменял у другого товарища за самоцветы и, таким образом, собрал всю энциклопедию..."

Автор, кажется, еще почти жив...

 

22 июня вся милиция Украины была приведена в состояние боевой готовности, ее функции намного расширены в связи с активным участием в мобилизационной работе, в охране путей сообщения, в эвакуации предприятий и населения. И это все в дополнение к обычным трудовым будням – раскрытию преступлений…

И несколько удаляясь от темы:

"Милицейские архивы времен войны не слишком многословны. Не многие имеющиеся в книге записи, датированные началом-серединой 1940-х годов, касаются в основном не раскрытия уголовных преступлений, а деятельности истребительных батальонов при УНКВД. Субъектами внимания батальонов становились мародеры, бандиты, лица, сотрудничавшие с немецко-фашистскими захватчиками…
Иногда на криминал тянуло тех, кто был призван охранять и защищать покой мирных граждан. В июле 1945 года в селе Семидубы Голованевского района два неизвестных преступника по ночам систематически совершали нападения на дома местных жителей с целью грабежа. Вооружены они были пистолетами, из которых палили, не жалея патронов. В ночь на 11 июля злоумышленники ворвались в дом Александры Чебанюк, нанесли ей девять пулевых и три ножевых смертельных ранения, пять раз выстрелили в 18-летнего сына жертвы, попытавшегося спрятаться под кроватью. Преступники унесли с собой часы, патефон и другие имевшиеся в доме ценные вещи. Прибывший в село оперуполномоченный уголовного розыска Голованевского районного отдела НКВД Емельянов быстро разобрался в ситуации, после чего задержал по горячим следам 17-летних бойцов местного истребительного батальона Николая Бабия и его друга Николая Чебанюка (похищенные вещи они успели припрятать в водоеме, а пистолеты зарыли в землю). Приговором военного трибунала войск НКВД Киевской области оба преступника были осуждены за бандитизм к десяти годам лишения свободы каждый…"

 

Оно, конечно, спасибо...
Но тут уж пусть Модератор решает - что оставить, а что убрать...

Из донесения командира 42-й бригады конвойных войск НКВД СССР начальнику Управления конвойных войск НКВД СССР В.М. Шарапову по состоянию на 10.00 25 июня 1941 г.:
"24.06.41 части РККА, правительственные учреждения и наркоматы НКГБ и НКВД оставили город Минск. В городе царит беспорядок..."
В 3.00 26 июня штаб бригады, личный состав частей и оперативные группы покинули город, сняв войсковую охрану с тюрем и складов: после этого Минск фактически оказался в состоянии полного безвластия, что вызвало беспорядки...
"Начались грабежи магазинов, люди запасались продуктами из разбитых продовольственных складов, на улицах было много пьяных."
"Ближайший [магазин]... закрыт. Побежал к дальнему... опешил: витрина разбита, дверь настежь, а внутри орудуют люди: "Чего стоишь, пацан?! Хватай добро! Зараз налетят, разбомбят, всё пропадёт!"
(Л. Булат).
"Наступило безвластье. Минчане кинулись на улицу Розы Люксембург, где находились в то время уже никем не охраняемые продовольственные склады, чтобы запастись продуктами. Они поняли: когда в город войдут немцы, ничего нашим людям не дадут... Продукты брали из магазинов, заводов, фабрик. С дрожжевого брали дрожжи, патоку..." (В. Бугаенко).
"...В городе никакой власти. Немцев ещё не было, но свои уже давно покинули Минск...шёл грабёж всех складов муки, посуды..." (Е. Тиханович).

 

К сожалению, беспорядки есть следствие безвластия. Война накладывает свой отпечаток: жить всем хочется- в те годы и той ситуации я бы сам мимо бесхозного мешка муки не прошёл, особо когда семья за спиной.
Орёл, как известно, был захвачен 3 октября 41 года. С утра ещё трамваи ходили, пока электростанцию не взорвали. Люди о немцах в городе узнавали из разговоров. Но тем не менее некоторые, как всегда, "соображают" быстрее других.
Воспоминания Тимофеева Е.А. записаны по памяти, через год после разговора.

Думаю, обычная ситуация, для города в период начала оккупации( читай безвластия). Про тюрьмы. Как известно, самых значимых заключённых из известного Орловского централа ещё за месяц до захвата города спецгруппа из Москвы ликвидировала.

Кстати. Поджоги куда отнести? Вот в ночь на 5 октября в Орле подожгли церковь- там хранились архивы.
PS Что-то как-то упустили из вида "мероприятия", предшествующие занятию городов- бомбёжки и все их последствия тоже накладывают определённый характер действий и поведенческую модель мирного населения.

 

Поджоги - если они носили организованный характер, для предотвращения захвата ценностей оккупантами - видимо, надо отнести к теме т.н. "спецмероприятий".

Беспорядки являются не только "следствием безвластия" - ведь не всё поголовно население и не всегда в подобных обстоятельствах идёт громить магазины во всех воюющих странах мира...
Абсолютно верно Вами отмечено, что на поведенческие мотивы откладывает "отпечаток" внезапно возникшие обстоятельства войны.
Но не только война формирует эту "модель", но и довоенные обстоятельства жизни и условия существования населения.
В этом случае очень интересно попробовать понять сложившиеся взаимоотношения между государством и социумом в условиях чрезвычайной ситуации - внезапно советские люди оказались в ситуации, в которой необходимо было самим решать проблемы дальнейшего существования: т.е искать стратегию выживания и адаптационные модели поведения.
Вот тогда и посыпалась пропагандистская мишура о "простом советском человеке...."
Даже если не рассматривать "некорректные" западные и прибалтийские регионы, присоединённые к СССР незадолго до войны, то и в "исконно советских" областях не удалось предотвратить подобные явления - панику, массовые беспорядки и разнообразные волынки - из-за того, что люди прежде всего думали о своём дальнейшем существовании: например, некоторые из рабочих порохового завода в г. Шостке противились подрыву предприятия из-за того, что они останутся без работы и пропитания - также как рабочие и шахтёры Днепропетровской области, массово выступая против демонтажа оборудования предприятий.

Кроме того, возникновению таких ситуаций способствовало неверие в способность государства организовать защиту населения:
"При малейшем нажиме со стороны противника в городах создаётся паника, бегут толпы народа со своим имуществом на вокзалы, на железные дороги, бросаются в вагоны т.д. Сотрудники НКВД и милиции вместо наведения порядка, зачастую сами вливаются в толпу.
В результате всякие жулики и походимцы пользуются случаем, крадут сотнями тысяч государственные средства, бросают противнику государственное имущество и безнаказанно бегут вглубь страны".
(Из директивы замнаркома внутренних дел СССР И. Серова от 3 октября 1941 г.)

 

Очень глубоко копнули)))Имхо, у взаимоотношений русскославянского социума с государством отношения как в фильме "Свадьба в Малиновке" обозначается сменой соответствующего головного убора Утрирую конечно, но где-то так. Важнее для них внутренние взаимоотношения. Думаю, к 41году, советской периферии приспособиться к началу военных действий- оккупации было немного легче, чем нам сейчас. Революции, Гражданская война, коллективизация приучили народ иметь соль, хлеб в подполе. Вначале просто сменилась власть. Последующую политику оккупационных властей рассматривать не буду. По этой теме хотел отметить про внутренние взаимоотношение, особливо русское село. Тут такие "социальные" клубки! Рассматривать нужно не только социалпроисхождение, но и национальные, даже деревенские "кланы", соответствующий им бытовой уклад. В такие времена это всё обостряется. И вы правильно заметили, что не нужно привычно кивать, например на Прибалтику. Кроме ваших замечаний про "думы о дальнейшем существовании" отмечу другое проявление в "исконно русских " землях. Локотская Республика.

Хочу заметить, что проживавшие буквально в соседнем районе во время оккупации родственники даже и не слышали о существовании подобной антипартизанской республики, да и описанные проявления носили единичный характер. Там же, замечу, так называемое самоуправление было создано ещё до прихода немцев- 16 октября немцы уже утвердили существующий порядок.

 

Вот как оригинально были озвучены эти "взаимоотношениях" современником - естественно, с "той стороны":
"...Законом поведения населения в первые дни оккупации стал известный лозунг Ленина "грабь награбленное", бывший до того полузабытым, а теперь зазвучавший в смысле, противоположном тому, какой ему придавал Ленин в 1917 году.
В народе очень сильно было развито сознание, что государство Сталина - грабительское государство, что оно живёт за счёт грабежа народа. Это порождало сознание права народа вернуть себе награбленное государством. Понятие "государственная собственность" в сознаниии населения перевоплотилось в понятие "награбленная государством собственность", которая должна вернуться к народу.
В условиях первых дней войны и речи не могло быть о том, чтобы решить этот вопрос о государственном имуществе по справедливости. Поступали так, как в этот момент подсказывал инстинкт, а он вёл к возвращению народу отнятого у него государством имущества только одним путём - путём грабежа народом государственного имущества.
...
Всё это привело к тому, что население оккупированных немцами областей в первые дни оккупации осуществило путём грабежа свой взгляд на имущественное право сталинского государства и в уродливых формах отняло у него то, что было им, по мнению населения, отнято у народа."
Так что рассматриваемые в теме события не просто стремление "иметь соль, хлеб в подполе" - но инстинктивное осуществление народом своего "имущественного права"...

 

Далее - по географии "событий" в вполне "корректных" кондовых советских городах...
События, подобные уже описанным в теме, в Витебске - первые числа июля 41-го - достаточно широко известны, поэтому кратко - для порядка:
"Областные органы, в том числе обком и облисполком (тов. СТУЛОВ, тов. РЯБЦЕВ), в этом деле также не приняли никаких мер, как и запоздали со многими важнейшими мероприятиями, в результате чего в городе появилось среди населения тревожное настроение, паника, бегство, бестолковщина и дезорганизация...
Тревожное настроение в городе, паника, беспорядки, бестолковая и ненужная эвакуация с каждым днём и часом всё больше увеличиваются...
Всё это создало среди населения тревожное настроение и панику, и 4-го июля весь город перестал жить нормальной спокойной жиэнью."
Примерно также было и в Пскове - не позднее 10 июля:
"2. В городе масса беспорядков. При мне неоднократно звонили по телефону коменданту и просили помощи - грабили квартиры комсостава и магазины...
3. В городе и окрестностях чувствуется паника, причём порождают панику, как утверждает комендант, ответственные работники."

Как говорится, найдите 10 отличий, например, от объявленного тут "некорректным" Бреста...

 

КИЕВ. Из донесения комиссара внутренних дел УССР Савченко, секретарю ЦК КП

 

Про Киев вообще-то ещё "рано"...
Но - раз пошло такое дело:
"В этом грабеже приняло участие почти всё население города. Противодействовать было некому, так как в этот момент в городе уже не было никаких властей, а все склады, магазины и товары в них принадлежали советской власти, т.е. уже никому.
К вечеру все магазины и склады в городе были совершенно разграблены, товары частью расхищены, а большей частью разбиты, поломаны и втоптаны в грязь озверевшей толпой. Все улицы завалены осколками разбитых витрин, дверей и окон."

("В оккупации", Л. Дудин)
​

 

Киев - 19 сентября 1941 года...
"Вскоре мы увидели то, о чём только что слышали, не веря своим ушам.
А теперь приходилось воочию убедиться: бились огромные витрины, высаживались натиском толпы двери магазинов под смех и улюлюканье молодёжи.
Были и редкие, робкие призывы к гражданской совести,но их или не слышали, или высмеивали. Некоторые женщины плакали. Некоторые крестились, чего нам раньше не приходилось замечать.
"Господи, скорее бы пришли немцы! - причитали старушки. - А то после магазинов дойдёт очередь и до квартир!".
("Из воспоминаний", Э. Штеппа)

 

"Чимало громадян Дніпропетровська виглядало залякано і параноїдально, боялися шпигунів. Оголошення на телеграфних стовпах застерігали, що тих, хто підбиратиме запаси, розстрілюватимуть. Тут також у повітря без попередження висаджували будинки, а люди, які передчували голод, почали грабувати. Коли десятеро міліціонерів верхи прибули до їдальні на заводі імені Петровського, жінки, які там уже займалися грабунком, прогнали їх градом тарілок. За словами бандерівського активіста, який прибув туди таємно, грабунок тривав після прибуття окупантів: "Населення в більшості разом із німцями ходило по магазинах та вибирало, що кому потрібно. Німці їздили автами та забирали цінні речі, зокрема радія. Населення носило харчі. Діти тягнули забавки. Зброєю та амуніцією ніхто не інтересувався (протилежно, як на західніх землях)".
[...]
Грабунок аж ніяк не був рідкістю: його пережило кожне місто й містечко. Скажімо, до Житомира й Бердичева прибули сотні селянок, щоб знайти своїх чоловіків. Принагідно вони скористалися можливістю спустошити покинуті квартири, багато з яких належали євреям і комуністам.
[...]
У південному місті Херсоні грабунок розпочався, коли в ньому ще перебували частини Червоної армії. Ці солдати не дозволили натовпові забрати борошно із підпаленого хлібзаводу, однак інші об'єкти вони не змогли "захистити". Один емігрант залишив опис народного гніву, який супроводжував ці події:
"До цього часу покірні "советские граждане", а особливо жиди, яких лишилось дуже багато, кинулись на "социалистическое имущество". Громили, били, палили, грабували... П'яні люди вигукували, погрожували п'ястуком на Дніпро. Їм активно допомагали жінки: "Сволочі, кровопивці, грабували нас, визискували нас, а тепер ще й спалили все. Для чого вони тримали ті запаси, чому нам нічого не давали?!". "Сусідко, біжіть швидше в порт, там з одного магазину, який ще горить, тече розтоплене мило". "От гади, от паразити, скільки років не давали мила, а тут запалили...". І біжать люди по мило, по консерви, по різні речі, які були приховані по склепах, а люди обідрані й голодні чекали на сьогодняшній день, щоб усе було знищено. Сварка, бійка, лемент".
[...]
Уранці 18 вересня [в Києві] розпочався грабунок. Головними його об'єктами стали крамниці та склади: розбиваючи вікна, люди забирали із собою все, навіть посуд і меблі. Згодом один очевидець розповів совєтським історикам, що він спостерігав, коли його трамвай зупинився на розі перед пекарнею. Трамвай зупинився надовго, і тут він побачив, як натовп займався грабунком. "Звідти виходили запорошені борошном люди, несучи повні борошна мішки. Розгоралися пристрасті. Один штовхає другого, той відштовхує третього. Один кудись упав, другий кудись летить униз, падає. Мішки рвуться, борошно розсипається. Крик, гамір, лайка".
[...]
В інших киян справді не було часу на зустріч німців: вони активно займалися грабунком, нишпорячи на руїнах підірваних сладів. На Подолі вулиці, всіяні битим склом, були повні людей, які носили й перевозили різні речі. Німці фотографували це або приєднувались, але жодна група не звертала особливої уваги на іншу. Коли стало зрозуміло, що німці зайнят своїми справами, грабунок тривав далі вночі та зранку - цього разу на Хрещатику. Спершу німці намагалися розганяти мародерів, але коли їм це не вдалося, вони долучилися до них"...
Беркгоф К. Жнива розпачу. Життя і смерть в Україні під нацистською владою. - К.: Критика, 2011. - С. 33-34, 37, 39.

 

Малаков Д. Оті два роки... У Києві при німцях. - К.: Амадей, 2002. - С. 59-64.
рисунки времен оккупации старшего брата Г. Малакова...

 

Из сентябрьского Киева вернёмся опять в июльскую Белоруссию:
"Такая загогулина, понимаш..."
Бобруйск:
"Но здесь уже, в довольно большом городе (до 100 тыс. жителей), грабёж принял более развитые формы и охватил не только военные склады, но и магазины и государственные аптеки.
...как только увидели, что советская армия распадается и отступает, в городе началось ограбление магазинов, перекинувшееся потом и на военные склады. Что важно отметить, так это то, что в грабеже приняли участие и отступающие войска советской армии с той только разницей, пожалуй, что пока население грабило магазины, красноармейцы грабили население.
Однако, как и в других местах, в Бобруйске ограбление не затронуло предприятий города, которые остались в неприкосновенном виде. Пострадали предприятия только в тех местах, где не было военных складов и население не могло удовлетворить своего инстинкта за счёт военных запасов.
Ограбление военных запасов и магазинов государственной торговли было первым стихийным проявлением чувства свободы, охватившего населения. В нём, в этом ограблении, неправильно было бы усматривать только низменный инстинкт, который не раз проявлялся и до этого; правильнее будет сказать, что этот низкий инстинкт на этот раз сочетался с чувством большой вражды к советской власти, которая держала население без сахара и без необходимого снабжения вообще и в то же время создавала большие запасы продовольствия для войны.
Больше того, эту полосу грабежей надо рассматривать как способ сведения народом старых счётов, как своеобразный имущественный спор народа и государства, возникший в единственно возможной тогда обстановке и в единственно возможном виде."
Вот так - "имущественный спор народа и государства"...