Ближний Восток

Непоганий допис Несміяна про видобуток та продаж нафти ИДІЛом. Стверджує, що турки купують не більше 5% нафти, інше просто невигідно.
Трохи багато букв, але не голослівно.

Spoiler

ИГИЛ. Нефть и деньги
28-ноя-2015 05:13 pm

Я уже говорил, что сейчас пишу книгу про экономику Исламского государства. Данные, по понятной причине, добываются весьма непросто - в основном по косвенным и перекрестным ссылкам и информации. Есть и очень глубокие проработки вопроса - но при этом они касаются в основном общих вопросов. Тем не менее, при всех трудностях, картина в целом довольно понятна.

Вчера я закончил с сельским хозяйством на территории ИГ, и продолжаю нефтяную и газовую тему. Там еще много чего неясного и не до конца достоверного. Тем не менее, хочу выложить небольшой и с существенными сокращениями отрывок, касающийся именно нефтяного бизнеса ИГИЛ. На мой взгляд, он в некоторых местах очень серьезно отличается от штампов пропаганды, в том числе и российской - поэтому предвижу негативную реакцию.

Иллюстративное сопровождение текста в книге будет гораздо более полным - и карты, и графики, и диаграммы, и медиафайлы. Здесь - самый минимум. Текст неправленный, черновик. Ссылки на источники многочисленны, поэтому чтобы не перегружать, они будут приведены в самой книге.

Тема торговли нефтью с момента резкого обострения отношений Турции и России после инцидента со сбитым российским самолетом Су-24 внезапно вышла в топ и, естественно, немедленно вызвала массу публикаций в СМИ.

Большая часть этих публикаций носит откровенно поверхностный характер, а так как авторы не слишком утруждают себя изучением вопроса, в основном они содержат одни и те же смысловые блоки и отдельные факты, которые просто кочуют из одной публикации в другую. В итоге создается очень упрощенная и не совсем достоверная картина происходящего. На самом деле ситуация имеет несколько измерений, которые в совокупности и создают реальность.

Исламское государство сегодня контролирует нефтяные поля Сирии с крупнейшими в стране месторождениями, из которых можно упомянуть пять, в которых добывается более тысячи баррелей в день: аль-Танак (16 тысяч бар/сут), аль-Омар (11 тысяч бар/сут), аль-Джабсен (2,5 тысяч бар/сут), аль-Табха (1,5 тысяч бар/сут), аль-Харата (1 тысяч бар/сут). Общий (средний) объем добычи из этих скважин составляет 32 тысячи баррелей в сутки. Помимо этих месторождений, под контролем ИГИЛ находятся скважины, дающие менее тысячи баррелей в сутки общим количеством около 3-4 тысяч баррелей в день.

С иракской нефтью ситуация менее однозначная. Под контролем ИГИЛ до конца октября 2015 года находились месторождения Химрин, Наджма, Каяра, Аджил, Балад, Айн-Зала и Батман, на которых в общем добывалось до 80000 баррелей нефти в день, хотя есть оценки, доходящие до 120 тысяч. В конце октября 2015 года иракские власти объявили об освобождении провинции Салах-эд-Дин и восстановлении контроля над нефтяными источниками в этой провинции.

Месторождения Каяра и Наджма, расположенные вблизи Мосула, значительно выработаны. Их оператором до 2013 года была ангольская компания Sonangol. На Каяре добывалось приблизительно 7 тысяч баррелей в сутки, чуть меньше — около 5 добывалось в Наджме. При этом в Каяре боевиками был захвачен небольшой нефтеперерабатывающий завод НПЗ с мощностями переработки около 16 тысяч баррелей в сутки. Нефть, добываемая на этих месторождениях, тяжелая и продается по цене примерно 25 долларов за баррель.

На востоке от Тикрита ИГИЛ контролировало месторождения Аджиль (25 тысяч баррелей в сутки) и 150 млн куб. футов газа, питающих городскую электростанцию. Однако на этом месторождении "при ИГИЛ" добыча существенно ниже, чем при правительстве, так как примитивная добыча опасна и имеется опасность взрыва газа. Оценочно объемы добычи — порядка 10 тысяч баррелей в сутки. Там же расположено месторождение Химрин, где из пяти действующих скважин добывается приблизительно 6 тысяч баррелей в сутки.

Судя по сообщениям иракских властей, месторождения Айн-Зала, Батман и Балад теперь находятся под их контролем. Таким образом, в Ираке боевики контролируют добычу нефти объемом приблизительно в 28-30 тысяч баррелей в сутки.

Проблема нефти, добываемой ИГИЛ в Ираке, заключается в том, что это нефть тяжелых сортов, во-вторых, большая часть скважин уже почти выработана, а примитивные технологии и недостаток квалифицированных специалистов делают добычу неустойчивой — поэтому оценивать объемы добычи можно с известной осторожностью из-за неизвестной величины ошибки в подсчетах. Цена продаваемой нефти колеблется в зависимости от скважины, однако в среднем ее можно оценить как 20 долларов за баррель.

Таким образом, в Сирии и Ираке на сегодняшний момент под контролем ИГИЛ находится добыча нефти объемом приблизительно в 60-65 тысяч баррелей в сутки с общей выручкой приблизительно в 1,8-1,9 млн долларов в день (в годовом исчислении порядка 650 млн долларов)

Хочу сразу оговориться — в разных источниках цифры доходов ИГИЛ разнятся, причем иногда довольно существенно. Проблема кроется как раз в недобросовестности публикаторов, которые смешивают между собой разные цифры доходов, получаемые на разных этапах нефтяного бизнеса ИГИЛ. Цифра в 1,8-1,9 млн долларов в день от торговли нефтью — это этап так называемой «продажи со скважины».

Возникает законный вопрос: а какова структура всего нефтяного бизнеса ИГИЛ?

Добыча

Первый этап — это добыча. ИГИЛ контролирует полностью торговлю нефтью «со скважины». Это значит, что любой торговец, уплатив пошлину за проезд (составляющую порядка 200-400 долларов за грузовой автомобиль и порядка 200 долларов за легковой — в основном это пикапы), а также специальный сбор за право купить нефть на месторождении (приблизительно доллар за баррель) может подъехать к скважине и залить нефть в свою цистерну (или бочку). Приблизительно это дает ИГИЛ еще 350-400 тысяч долларов в сутки, добавляя к цене проданного барреля еще около 5 долларов.

Те караваны автоцистерн, о которых говорил президент Путин, рассказывая про уходящий за горизонт «живой трубопровод» - это частные торговцы нефтью, не имеющие к ИГИЛ ни малейшего отношения. Удары с воздуха по этим колоннам, естественно, подрывают торговлю нефтью и финансовый ресурс Исламского государства, и уже поэтому с военной точки зрения оправданы, однако нужно понимать, что этим бизнесом занимаются в значительной мере люди, вынужденные в условиях всеобщего экономического коллапса и катастрофы в регионе как-то выживать. Это не боевики, и поэтому убийство этих людей выглядит довольно двойственно.

Однако проблема в том, что уничтожение колонн автоцистерн довольно слабо влияет на торговлю нефтью как таковую. В регионе существует жесточайший дефицит топлива — Сирия и в довоенное время была вынуждена импортировать отдельные его виды, при том, что среднесуточное потребление в 2013 году составляло 224 тысячи баррелей в сутки. Падение добычи, по словам министра нефти и минеральных ресурсов Сирии Сулеймана аль-Аббаса, по сравнению с началом конфликта сократилось с 385 тысяч баррелей до 14 тысяч.



Говоря про «живой нефтепровод», Владимир Путин ошибается: снимки огромного числа автоцистерн показывают очередь, формирующуюся для покупки нефти на месторождениях: то есть, это пустые автоцистерны. Залив нефть и расплатившись, водитель уже не стоит в огромной толпе, а немедленно везет ее своему покупателю. При объеме цистерны в 10 кубических метров в нее заливается примерно 63 барреля нефти (нефтяной баррель - 159 литров), то есть, ежедневный оборот автоцистерн из расчета 10-кубового объема цистерны — примерно 500 автомашин. В реальности их больше, так как нефть транспортируется в цистернах меньшего объема: на снимках видны и 5, и 3-кубовые, мелкие перевозчики перевозят нефть также в бочках на пикапах. Есть и автомобили, способные перевозить большие объемы — около 150 баррелей. Однако суть остается прежней — залив на скважине нефть, которую водитель ждет в очереди несколько дней (доходит даже до недели ожидания), автомобиль немедленно уезжает. Никаких "нефтяных" колонн в реальности не существует. Повторюсь — все снимки скопления автотехники — это «отстойники», где формируется очередь покупателей. Именно по ним показательно провели бомбометание российские самолеты, и именно поэтому авиация западной коалиции не наносит удары по этим скоплениям: нефти там нет даже теоретически. В "живом" нефтепроводе нефти нет.

Еще один вывод из сказанного: деньги за продажу нефти Исламское государство получает из двух основных источников: транспортных пошлин и продажи объемов нефти непосредственно на скважине. Залив нефть в цистерну, ее владельцем становится не Исламское государство, которое уже получило деньги, а новый владелец. Говоря иначе — Исламскому государству глубоко безразлично, разбомбят ли автомобиль на обратном пути — свои деньги оно уже получило.

Переработка

Второй этап нефтяного бизнеса — переработка. Оговорюсь сразу: теперь владельцем нефти является ее покупатель, и деньги, которые получаются на этом этапе бизнеса, принадлежат ему. Тем не менее, Исламское государство имеет свой доход и здесь.



Значительная часть имеющихся нефтеперерабатывающих предприятий, которые остались от прежних властей в Сирии и Ираке, серьезно деградировали как в технологическом отношении, так и в своих производственных возможностях. Кроме того, имеется серьезный дефицит персонала, и в первую очередь — инженерного, управленческого и ремонтного. Нужно учесть, что стационарные нефтеперерабатывающие предприятия уязвимы в военном отношении, их легко атаковать с воздуха. Поэтому основой нефтепереработки в таких непростых условиях стали либо кустарные «самовары», либо мобильные модульные установки. Часть таких установок находится в частных руках, часть принадлежит Исламскому государству.

Дефицит нефтепродуктов в зоне боевых действий привел к тому, что цена на нефть и цена на продукты ее переработки мало соотносятся с мировыми — спрос заведомо превышает предложение, поэтому при цене барреля «на скважине» в 20-35 долларов за баррель цена продуктов переработки может доходить до 60-100 долларов в расчете на баррель в зависимости от глубины переработки.

На этом этапе перевозчик перепродает купленную на скважине нефть владельцу перерабатывающего предприятия, получая прибыль приблизительно в 10 долларов (около 3 тысяч сирийских лир) за баррель, и немедленно возвращаясь в очередь за новой партией нефти.

Перерабатывающие предприятия производят в основном бензин и мазут, причем мазут пользуется повышенным спросом, так как подача электричества существенно сокращена, поэтому мазут является основным видом топлива и используется в дизель-генераторах.

Группировка ИГИЛ также производит на принадлежащих ей купленных контрабандным путем мобильных НПЗ различные виды топлива, большую часть которого она использует на свои нужды для ведения боевых действия, однако немалая часть топлива, особенно для легковых пикапов, покупается непосредственно на заправочных станциях. Поэтому, кстати, в сводках-отчетах об итогах ударов по объектам боевиков практически не значатся склады ГСМ — их попросту нет. Основой топливной инфраструктуры боевиков (как прозападных «умеренных», так и ИГИЛ) является гражданская сеть автозаправочных станций. При этом боевики тщательно следят за тем, чтобы никто не реквизировал топливо с АЗС. Заправка осуществляется строго за деньги с расплатой на месте наличными.

Исламское государство получает доход с нефтеперерабатывающих предприятий, принадлежащим частным переработчикам, через особый вид налога — закят. Он доходит до 20 процентов от прибыли. Здесь происходит смешение двух видов дохода Исламского государства — доход от торговли нефтью и доход от поступления налогов и сборов, поэтому правильнее будет учитывать этот доход именно в статье «налоги». Однако оценить общий объем собираемого налога с НПЗ можно, если учесть, что приблизительно 2/3 всей проданной на скважинах нефти поступает немедленно на переработку (остальная транспортируется за границу в виде контрабанды — к ней мы вернемся позже). Это составляет приблизительно 43 тысяч баррелей в сутки для сирийской и иракской нефти. Доход владельцев НПЗ оценивается приблизительно в 20-40 долларов за баррель переработанной нефти, частным лицам принадлежит примерно 2/3 всех перерабатывающих мощностей на территории Исламского государства. Таким образом, общий доход частных владельцев составляет около 800-850 тысяч долларов в сутки, что ориентировочно позволяет ИГ получить в виде налога около 170 тысяч долларов в сутки (или 65 миллионов долларов в год). Доход от переработки на НПЗ, принадлежащих непосредственно ИГИЛ, дает в казну Исламского государства еще приблизительно 0,45 млн долларов ежесуточно или 165 млн долларов в год. Итого на этапе переработки Исламское государство зарабатывает порядка 230 миллионов долларов в год (однако оговорюсь — в этой сумме 65 миллионов относится к другой статье доходов — налогам и сборам, точно так же, как не совсем корректно причислять к нефтяным доходам пошлины на перевозчиков, о которых говорилось выше. В итоговых подсчетах я вычту эти суммы и отнесу их именно на налоговую статью доходов)

Торговля

После переработки следующим этапом является торговля. Торговля нефтепродуктами осуществляется как непосредственно с НПЗ, так и на рынках. Трейдеры-оптовики закупают объемы нефтепродуктов и доставляют их на рынок (здесь опять же нужно учесть, что при транспортировке готовых нефтепродуктов ИГИЛ зарабатывает транспортные пошлины на перевозчиков, которые они уплачивают на блок-посту. На этом этапе суммарный сбор чуть ниже, так как перевозки такого рода осуществляются по большей мере мелким по грузоподъемности транспортом, который суммарно платит немного меньшие пошлины — такова политика ИГ). Однако все равно в перерасчете на баррель сырой нефти на этом этапе пошлина составляет около 3 долларов и приносит в казну ИГ 130-150 тысяч долларов в день или примерно 45 млн долларов в годовом исчислении.

Оптовые рынки, на которых продаются основные объемы нефтепродуктов, расположены в городах Аль-Баб и Мандбиж на востоке от Алеппо, а также в городе Аль-Каим в Ираке вблизи сирийской границы неподалеку от месторождений аль-Танак и аль-Омар. С продавцов взимается пошлина на право торговли, ориентировочно в 300 сирийских лир (0,3 доллара) в расчете на баррель сырой нефти. Суммарно это дает доход в казну ИГИЛ еще 5 млн долларов в годовом выражении. Это опять нельзя назвать нефтяным доходом, эта сумма относится к налоговым сборам.

Контрабанда

Наконец, судьба примерно трети всей добываемой нефти — это и есть контрабанда. В принципе, как раз этот этап почти не приносит доход в казну ИГИЛ, так как группировка уже получила свои деньги, продав нефть «на скважине». Дальнейшая судьба нефти ее не волнует — это риск покупателя. Стоит отметить, что объемы контрабандной нефти на самом деле не слишком велики и, судя по всему, имеют тенденцию к сокращению по мере развития мощностей переработки «на месте». Объяснение простое: территория Исламского государства представляет собой довольно замкнутый рынок с серьезным дефицитом нефтепродуктов внутри него, поэтому норма прибыли на всех этапах нефтяного бизнеса вполне высока и отвечает плате за риск. Вывозя контрабандой нефть за пределы этой территории, продавец попадает в другие условия с гораздо более высокой конкурентностью, и вынужден учитывать сложившиеся цены, которые близки уже к мировым.

Поэтому покупая нефть «на скважине» по 20 долларов, еще имеет смысл везти ее для продажи в ту же Турцию, Иорданию или Ливан — однако это как правило, тяжелая нефть, которая на рынке тоже стоит не слишком дорого. Прибыль перевозчика с барреля сырой нефти в этом случае составляет менее 10 долларов — около 7-8. Это окупает риск только в том случае, если нефть приобретается на скважинах, расположенных рядом с границей — как правило, это иракская нефть. Любопытно, что несмотря на все обвинения в адрес западной коалиции из Кремля, она как раз довольно активно бомбит именно иракские месторождения и пути транспортировки нефти из Ирака. Благодаря этому (а также наземным действиям иракской армии и курдских формирований) за последний год добыча и торговля нефтью из Ирака сократилась с 80 до 30 тысяч баррелей — почти втрое.

Легкие сорта нефти со скважин аль-Танак и аль-Омар практически полностью попадают на переработку, так как позволяют перерабатывать ее глубже, а значит, и получать больший доход при весьма высоком спросе и ценах на топливо.

Безусловно, помимо чисто военной составляющей, здесь имеется и серьезная политическая: США крайне заинтересованы в том, чтобы перевести войну с Асадом на «самоокупаемость» - то есть, боевики «прозападной» ориентации должны зарабатывать на войну самостоятельно. Это, конечно, в немалой степени выводит их из-под контроля, однако в данном случае «краник» довольно легко перекрывается и в случае серьезных проблем с той или иной группировкой финансовые потоки, которые она самостоятельно генерирует, перекрываются довольно быстро. Примерно ту же политику ведет и Турция — принимая часть контрабандной нефти (оценочно ее объем можно представить примерно в 6-7 тысяч баррелей в сутки: это приблизительно 40 стандартных автоцистерн объемом в 150 баррелей или порядка 90 10-кубовых автоцистерн). При этом немалая часть контрабанды в Турцию попадает по подземным трубопроводам, проложенным через границу. Полиция периодически находит их, но по понятной причине, ищет их без особого энтузиазма.

Однако при такой постановке вопроса становится понятно, что существование месторождений под контролем ИГИЛ входит в интересы Запада и той же Турции - "прозападные" боевики, покупая нефть у ИГИЛ, финансируют свою борьбу с Асадом. Поэтому борьба с ИГИЛ и ведется аккуратно и для "галочки". У Турции вообще с ИГИЛ свои отношения, связанные с ее борьбой с курдами - там политика вообще превалирует.

Таким образом, понятно, что перекрыть границу для полусотни — максимум сотни грузовиков при том, что через нее ежесуточно проходит на несколько порядков большее количество других автомашин, даже при очень большом желании весьма непросто. Когда его нет (или почти нет) — это еще сложнее.

Тем не менее, если вести речь об обвинениях в адрес Турции со стороны Москвы, то они, безусловно, имеют под собой почву. Даже 7 тысяч баррелей контрабандной нефти — это реальное финансирование терроризма. При цене «на скважине» в 20 долларов это 140 тысяч долларов в сутки или 50 миллионов долларов в год. При доходах Исламского государства от нефтяного бизнеса (включая и торговые пошлины) почти в 3 млн долларов в день 140 тысяч турецкого финансирования выглядят не слишком серьезно: около 5 процентов. То есть, это (повторюсь) — реальное финансирование терроризма, но с остальными 95% что делать?