Пограничники во время войны и в мирное время

Ответ: Пограничники во время войны и в мирное время

«Пограничный Морфей»

Новоиспечённые «старые», не сговариваясь, дружно принялись «точить дембель». «Деды» и «древние» только ошарашено наблюдали, как бывшие «драконы» рисуют, вырезают, клеят, вытачивают и т. п. Пробовали возмутиться, что рановато ещё задембелевали, не по сроку службы, но их поползновения были настойчиво и дружно пресечены. Это не первые полтора месяца на заставе, когда младший призыв в 27 человек можно и восьмерым старослужащим держать в кулаке. А теперь он сплочённым стал (не путать с дружным) и всегда мог настоять на своём и задавить хоть морально, хоть физически. После пары эпических послеотбойный битв в спальном на подушках, где под шумок да в полутьме особенно злостным «дедам» нечаянно прилетело чувствительно по ребрам и/или ещё куда придётся, (отнюдь не подушкой), присмирели.
Впрочем речь не об этом.
Итак, все помыслы о том, как оформить «дембельские» альбомы и что для этого оформления потребно. Как раз на «гражданке» начались проявляться экономические последствия грёбаной «перестройки» и, как следствие, из продажи пропало много очень нужных, но к сожалению очень дешёвых вещей. (Кто помнит, тогда шёл безудержный, неконтролируемый государством разгул кооперации и мгновенно с прилавков исчезли многие замечательные, КАЧЕСТВЕННЫЕ и НЕДОРОГИЕ продукты первой необходимости. А на их место выложили дорогущую дрянь. Так вот усиленно изживалось кровавое наследие сталинизма: душистое мыло «Земляничное», шампунь «Детский», сладкий лимонад, рыбные консервы в масле, которые заменили консервы в воде с капельками масла и т. д. Среди прочего исчезла из продажи замечательная «бархатная» бумага для детской аппликации. (Ну, когда вырезаешь из неё, разного цвета, всякое и художественно наклеиваешь.) И так нервничали ново-«старые», что, как оказалось, даже во сне о том думки были неизбывные.
Иду это я по спальному и вдруг один мой «годок», не просыпаясь, чётко и раздельно говорит вдруг:
- Бумагу делают на заводе.
Спящий на соседней кровати тут же отзывается:
- Классная бумага – вэщь!
Поутру очень удивлялись и не верили, как это они во сне дуэтом такую атомную партитуру разучивали.
Старший МЭП регулярно стихи читал во сне, то ли ямбом, то ли холерой, но определённая ритмика в его нечленораздельном мычании определённо присутствовала.
Один, спящий, ни с того, ни с сего, когда мимо него неудачно проходил по спальному помещению начальник заставы, чётко и громко:
- Да пошёл ты... на Дальний Восток!
Капитан наш почему-то жутко на это обиделся.
Прибыла отрядская «проверка». Причём как-то исхитрились и совершенно неожиданно нагрянули, ближе к полудню. То есть это они так думали. («Левый» УАЗ, пылящий по тылу, наряд ПН на правом фланге бдительно выцепил и своевременно доложил на заставу.)
Всё шло не как обычно: не стали подымать заставу на общее построение, в кои-то веки проявили чуткость и понимание специфики службы на заставах: без веской на то причины, спящих после ночной службы погранцов НЕ БУДИТЬ!!!
И вот идут они гуськом в проходе между кроватями, во главе с незнакомым полковником по Ближнему кубрику, смотрят как и что и вдруг - властный окрик:
- Стоять! Построились быстра!
Кадровые офицеры же, на такое вне зависимости от мозга тело само выполняет поданные команды, на полном автопилоте. Застыли, как вкопанные, подравнялись и чётко повернулись шеренгой на голос.
Лежит погранец, глаза закрыты, дыхание ровное.
Секундное замешательство и тут в гробовой тишине спящий рядовой изрекает:
- Вольно, «драконы», бля, - и дальше «давит на массу».
Надо отдать должное тому полковнику: усмехнулся и отмахнул капитану со старлеем, ринувшимся было разбудить явного ярого «дедушку»:
- Пусть спит.
Покрутил головой чуть ли не восторженно:
- Нет, но каков голос! Командирский... – пошёл дальше, в Дальний кубрик.
Потом тот рядовой не верил, когда ему рассказали, чего он так атомно «залунатил» и отказывался откликаться на новый позывной «Трубач». А в Отряде его фамилию запомнили все из начальства. Говорят, совещание часто начиналось со слов: «Ну, как рядовой, (скажем Пупкин), «деданул» на этот раз?» И не ставили его в наряд с «молодыми», хотя человек безобидный был совсем – мухи не обидит..., как герой Жака Рено из замечательной комедии «Васаби».
Вообще это было жутко интересное развлечение: присесть ночью в спальном помещении на табурет рядом и вполголоса вести беседу со спящим. Кастанеда или как его там, от зависти удавился бы. А некоторые потом удивлялись: ну откуда он это про меня знает?! Мысли читает что ли?!!

 

Ответ: Пограничники во время войны и в мирное время

«Братан Паец»

Кстати, особист наш тоже любил ночевать в спальном. Погоняло было у него «Братан». (Так личный состав одного призыва обращался друг к другу.) Потому что стоило только капитану Пайцеву появиться на заставе, сразу же громогласно неслось с искренней, конечно же, широчайшей улыбкой каждому встречному/поперечному рядовому или сержанту: «Брата-а-а-н, здорово! Как жизнь и вообще?» Сапоги солдатские носил с портянками, ну свой парняга в доску! Вот только отвечали ему настороженно и неловко улыбаясь. Во-первых, фарс этот с якобы запанибрата, а во-вторых, потому что особист. А таких не любят по определению, потому что работа у них такая: всех подозревать и выявлять замаскировавшихся под.., ну вы поняли.
Как обычно, вызывает по очереди в канцелярию на беседу.
Заходит очередной.
Само собой сначала «задушевная» беседа, блистание осведомлённостью о разных деталях личной жизни «беседуемого». Расспросы, как живётся, как служится. Затем плавный переход на трудности собственной службы, сетование, что вот не помогает совсем никто в деле выявления внутреннего, замаскировавшегося врага. И многозначительно выжидательный взгляд, типа: «Понял, нет?»
Хех, вербануть хотел, дурилка картонная. «На сознательность» берёт, ага. Да только рыбка скользкая, куда там угрю, меж пальцев уйдёт. Морду - кирпичом и выражение искреннего непонимания вкупе с недоумением.
Так, не клюнул, а если - «карты открыть», (ха-ха три раза), голос понижается до доверительного полушёпота: «Я своих не сдаю, помогаю по всякому. Отпуск, знаки, сержантское звание без школы, на дембель в первой партии...» Угу, тоже классически - «мягко стелет», только шаблонно как-то, без выдумки. Не Мюллер, нет.
(Кстати, заглазное прозвище на заставе того очередного. Почему? А в «вышку» собирался поступать потому что да с замполитом поцапался и сказали ему: "Больше можешь не собираться, нам такие кадры не нужны."
Как поцапался? Да по глупости.
Сказал с барственной усмешкой лейтенант ему как-то на построении перед Боевым расчётом на заставском плацу: «Солдат, закрой гребальничек!» И немедленно получил «ассимитрично» в ответ: «Гребальничек – это у вас, таищ Третий, а у РЯДОВОГО – рот!»
Да, глупо. Надо было утереться и промолчать, ради высокой личной цели-то, ага. Однако чувство собственного достоинства не позволило. Не давали заставские мешать себя с грязью. Традиция такая на этой заставе была, со всеми вытекающими последствиями.)
"Очередному" надоело. Глядя в глаза, просто и бесхитростно, (но не переходя известные границы, потому что заиметь в недругах особиста – удовольствие намного ниже среднего, скажем так):
- Таищ капитан, на заставе я вам не помощник. А на границе от меня никто, никогда, никуда не уйдёт.
Паец хмыкнул и – отстал.
Потом, перед дембелем, вроде как в шутку:
- Мюллер, ты свою агентурную сеть не подаришь ли?
Получил в ответ кристально недоумённый взгляд: «Газ? Какой газ?! Дровами топим!»
Смешной случай был. Когда на заставе решался раз и навсегда национальный вопрос и для особо непонятливых нацменов был создан для показательной иллюстрации «кружок любителей английского языка», на другой же день примчался Братан Паец, отозвал заводилу кружка в сторонку и настоятельно, хм, отсоветовал «усугублять далее»: порекомендовал кружок сей самоликвидировать. Так как это мероприятие свою показательную функцию выполнило, а внешне, в качестве «жеста доброй воли», было объявлено о торжественном, хех, негласном самороспуске клуба заставских англофилов. Хотя ребята немного расстроились - хотелось не совсем забыть английский за время службы. Ну да когда особист настоятельно рекомендует что-то, только круглый идиот не прислушается.

Пы. Сы.
Для "особо одарённых", могущих тут случиться вдруг:
- фамилия особиста - изменена;
- "Мюллер" и автор написанного выше - не одно и то же лицо;
- в данной миниатюре не раскрывается никаких "совсекретных" методов вербовки секретных сотрудников - подобного валом в любой книжке "про шпионов".

 

Ответ: Пограничники во время войны и в мирное время

«Знание - сила»

Кое-кто из Отрядского начальства усиленно боролся с таким зимне-осенним проявлением «неуставщины», как тёплые спортивные костюмы.
Правильно: живи по уставу, завоюешь честь и славу..., а так же такую восхитительную вещь, как воспаление лёгких или «прострел», он же известный широкой общественности под именем «Орден Сутулого». Ага, тот самый, который с закруткой на спине, в области поясницы как правило. И всего-то надо для этого в первую, а того лучше – во вторую смену ЧГ сходить на правый фланг или – на «Особый». Поэтому рядовые и сержанты, не желая пускать на самотёк такое важное дело, как сбережение собственного здоровья, «утеплялись», как могли. А лучше спортивного костюма или «шиваря» человечество на тот отдельно взятый момент бытия, данного в ощущении, исключающем двойное толкование, не придумало.
Как-то раз, под вечер «проверка» нарисовалась. Во главе такой мордатый, поперёк себя шире майор. Приказали личному составу построиться в главном помещении ПЗ. Удивительно: обычно на плацу строили. Ну да зима, темно уже, а тут под крышей, в тепле и не дует. Заставские решили, что именно поэтому.
Да не тут-то было.
Майор, с явным предвкушением чего-то на лице, прошёлся вдоль строя туда-сюда. Останавливается у правофлангового и командует:
- Всем расстегнуть три верхние пуговицы!
Матёрый, подумалось даже почти с уважением. Если одну или даже две, то ничего «предосудительно неположенного» взору проверяющего не обнаружится, а вот если три...
Майор смотрит почти плотоядно, вдруг делает такой подшажок что ли к первому в строю и - хрясь – собственноручно разрывает ворот спортивного костюма, аккуратно, (чтобы не вытарчивал наружу), поддетого под камуфляжку. Шажок к следующему и то же, так же – с треском рванул на ефрейторе спортивный костюм. Приостановился - запыхался, сердяга, всю душу вкладывая в рывки. Оглядел строй. Длинный, однако. Ну да чудо-богатырю двухпросветному, как Гераклу – важен не столько результат, сколько сам процесс, по заплывшей ряшке видно ясно. Наметил движение к третьему, а тот неожиданно:
- Товарищ майор, разрешите обратиться?
Заставские офицеры враз подобрались: если кто-то из личного состава обратился показательно-образцово, то как пить дать - жди подвоха. Люди ведь тоже, не боги нигде ни разу, не безгрешны то есть.
Майор, с ехидной ухмылкой, мол, ну-ка, ну-ка чего ты мне тут споёшь:
- Обращайся.
- У вас зарплата большая, товарищ майор? – не на шутку огорошил его рядовой.
- Э.., хм, с какой целью интересуешься, солдат? – после некоторого оторопения нашёл выход из непонятной ситуации проверяющий.
- Да вот подумалось вдруг: по закону порча личного имущества возмещается в десятикратном размере. Два раза по десять у вас уже есть...
Повисла пауза.
А не высказанным прозвучало: «И свидетелей – море.»
Рядовой, предельно корректно, глядя сквозь «рвача»:
- По уставу вы имеете право приказать снять спортивный костюм. Вы так же имеете право приказать его не надевать. Рвать – права не имеете!
Хотите верьте, хотите нет, но майор отступил на шаг назад и даже руки спрятал за спиной. Потом опомнился, но руки у него, как ожившие карликовые удавчики эдак заподёргивались, не знал он куда их деть.
И всё, выждав пару минут в гробовой тишине прозвучало нервное:
- Всем - застегнуться! Разойдись!
И как-то быстренько так «проверка» лыжи навострила вон с заставы.
И чего, спрашивается? Непонятно.
Но такое – это крайность, исключение.
Обычно же было так: приезжает с проверкой майор. Приказывает, чтобы все старшие нарядов собрались в ленкомнате и начинается маппет-шоу:
- Мужики, ну что вы в самом-то деле, как бабы? Почему «шивари» поддеваете на службу? Насморк что ли подхватить боитесь?
«На слабо» как пацанов сопливых пытается взять. Ну-ну.
- Когда я срочную служил, то никогда «шиварь» на службу не одевал!
В ленкомнате по рядам - неподдельное оживление.
- А вы где служили, товарищ майор? – раздаётся сразу несколько заинтересованных голосов.
- На КПП.
Раздаётся приглушённо разочарованный, слитный такой выдох.
Майор оскорбился слегка:
- Да пока осмотришь столько фур всяких, так устанешь, сил столько отнимает и..
- А вот давайте вы, таищ майор, с нами во вторую смену на «Особый» сходите? – непочтительно, чего уж там, перебивает его один рядовой. – Одетым, как положено, по уставу, а?
Майор очень пристально и внимательно посмотрел на «приглашенца». К гадалке не ходи – запоминал борзого рядового.
Поясню в чём тут собака зарылась: наряд во вторую смену на «Особый», то есть с 1.30 ночи и до рассвета, надевает на исподнее - спортивный костюм, рабочий бушлат и два камуфлированных. И столько же штанов. В общем идут менять первую смену, как Винни-Пух, попавший в безвыходное положение в гостях у Кролика. Если неожиданно толкнуть, то без посторонней помощи подняться очень затруднительно. Так вот, когда поднимутся на вышку, то окна аж запотевают и внутри где-то минут 10 тепло. А потом... плечи – на ширине ног, и до рассвета, с перерывом на проход ночного пассажирского поезда, ночная зарядка, то есть практически непрерывное движение. Какое там спать на службе, это как раз была нагляднейшая иллюстрация поговорки: «Не спи – замёрзнешь!»
И вот сидит этот проверяющий, служивший срочную на КПП и поёт заставским про баб и мужиков, что надо надеть один бушлат и вперёд, мощно напрыгивать на тяготы и лишения воинской службы. А когда ползаставы сляжет, он что ли будет границу охранять?
Короче говоря, «задушевной беседы» не получилось. Майор переночевал на заставе, даже на проверку второй смены «Особого» сходил. Сотня метров туда и столько же обратно: продемонстрировал немерянную силу духа, ага, что сам не лыком шит и покажет всяким там бабским неженкам как надо по уставу службу нести.
Уехал.
А на боевом расчёте начальник заставы командует выйти из строя рядовому, зазывавшему «проверялкина» показать класс и редкостную мужественность, и объявляет, что в связи с безобразной (?!) организацией службы, выявленной проверяющим, и по его же прямому приказу, этот рядовой отныне снимается с должности старшего наряда и до самого дембеля будет ходить младшим.
Осклабился довольно и просипел фальцетом:
- Ты у меня без знака «Старший пограннаряда» уволишься, так и знай!
Рядовой пожал плечами:
- Меньше ответственности, за КСП не расписываться и меньше же огребать всякого от проверяющих... Да, это тяжёлая утрата. И, таищ капитан, неужели вы думаете, что я, проходив старшим больше года и заслуживший этот знак, уеду без полного «дембельского креста»?
Застава весело рассмеялась: ясен пень - наив-наив...

 

Ответ: Пограничники во время войны и в мирное время

«Юные натуралисты»

Были на заставе в нашем призыве два друга - не разлей вода: Слон и Мыша.
Для постороннего их дружба выглядела странноватой: приколист Мыша не упускал ни одного случая подколоть очень спокойного, даже где-то флегматичного Слона.
Почему Слон? А ходил так, чуть наклонившись вперёд, не спеша, основательно. А Мыша, потому что черты лица – тонкие, невысокий, худенький парнишка. Но при всём при том силищей обладал просто неимоверной: его как-то трое «дедов» забороть пытались, за грубость, так еле-еле смогли.
Кстати, Слон первым из нашего призыва уже через пару недель по прибытии на заставу с «учебного» стал ходить на границу старшим наряда.
Мыша прославился тем, что будучи «драконом» на сакраментальный вопрос одного «деда»: «Сколько «дедушке» дней до приказа?» ответил предельно бесхитростно: «А сколько «дракону» - до дембеля!»
Потом был самым строгим «дедом». Парадокс, ага. Даже бас у него неожиданно прорезался. Приезжает как-то некий генерал-майор. Идёт вдоль до блеска надраенного от панам до штиблет строя заставских и видит Мыша. Останавливается напротив, смерил с ног до головы.
- Это что ещё за шибздик? – изволили пошутить "его превосходительство". Свита угодливо хихикнула было.
- Рядовой Ламухин! – раздался такой сочный бас, что генерала аж шибануло назад, споткнулся и хлопнулся бы затылком во всю спину об плац, да вовремя подхватил его под локоток самый резкий из свитских и сообразительный капитан. Молодец! Быть ему майором досрочно, даже и не сомневайтесь.
По второму году, по весне случилась радость большая: древние пудовые рации Р-60, заменили на изящные, компактные новые, весившие всего 700 грамм! «Айва» вроде бы обзывались. И так они всем понравились, что личный состав практически перестал пользоваться МТТ (микро-телефонная трубка, пограничные, хе-хе, мобилы).
Картинка маслом: на правом фланге на вышке ПН в наряде старшим Мыша. На рубеже прикрытия, в пределах прямой видимости – рабочая группа, где старшим Слон. Отдыхают в теньке. Ну как тут удержаться? Мыша выходит по рации:
- Алё, Слон... Сло-о-он, голос подай!
Молчание.
Но чтобы Мыша да так легко сдался?
- Слон! Ты там хобот себе ещё не отдавил?
В эфире молчание.
Мыша, загадочно улыбаясь, ждёт.
- Да вроде нет пока, - изрекает наконец Слон.
Все катятся от смеха.
И понеслась: Мыша проезжается по природным слоновьим атрибутам, являя недюжинные познания в анатомии слонов, по нисходящей параболе. Слон - не отвечает, тянет тактическую паузу, пока у Мыша кончатся патроны, то есть атрибуты с причиндалами. И вот Мыша выдохся. Тут же в радиоэфир несётся мастерское подражание мышиному писку: «Пи-пи-пи...».
Мыша аж поперхнулся от такого неожиданного коварства, открывает рот и тут вдруг вклинивается некто:
- Я Барсук-1, я – Барсук-1: у меня, на моём участке всё нормально!
Немая сцена и небо чуть не треснуло от громового хохота.
Подозреваю, кто-то из соседей, послушав эфир, (но очевидно не выучивший таблицу служебных позывных), решил, что нынче такие позывные класса «Юные натуралисты» и решил показать, что службу тоже тащит как полагается.
Тут вышел по рации начальник заставы и, обматерив "сукиных котов" всяких, приказал не засорять эфир.
Радио-шоу на этом закончилось.

 

Ответ: Пограничники во время войны и в мирное время

«На всякую хитрую гайку есть...»

...Наряды на границе узнают, что Первый выехал проверять Правый или просто, что выехал куда-то в тыл. Это значит, что ВСЕ наряды на службе будут ждать проверки, а не только те, кто на правом фланге. Так что Первый может менять маршрут проверки произвольно, как ему заблагорассудится. К тому же, на границу у нас был путь только через ворота. А после того, как один особо одарённый проверяющий из Отряда капитан, сделав неумело "скрутку" повис на "нитях" кверху задом, никто из проверяющих больше напрямую через «систему» на границу у нас не лез. Потому что того капитана сначала «задержали» как нарушителя: дали собачке облаять как следует и не спешили вызволять, предоставили замечательную возможность повисеть да подумать на разные философские темы.
Какие?
Например о самом дорогом на свете, (по Жеглову) и о бренности бытия.
Почему не спешили вынимать?
А вдруг он форму украл где-то и переодетым решил через границу дёрнуть? Или вообще - бешеный и кусается?
Так и висел, пока Первый не прибыл по вызову ракетами.
Тот «проверялкин»-капитан словил, само собой, погоняло Висюн.
Был у нас на «Пайке» один неспокойный, задался целью личный состав перехитрить и проверить службу «по настоящему». Перелез через дувал в глухом месте, крадучись в полуприседе обогнул заставу и мастерски затихарился - залёг у заставы, на железнодорожной насыпи. Замаскировался, ага, благо стемнело к тому же.
Наряд прошёл до стыкового, остановились, чётко выполнили поворот нале-е-е-во и говорят хором:
- Таищ лейтенант, лежать на холодных рельсах опасно для здоровья, ещё простудитесь!
Тот как вскочит:
- Ну как, КАК вы узнали?!
А наряд ему, сама невинность:
- Никак, мы всегда так говорим! А вы возьми - и выпрыгни!!!

 

Ответ: Пограничники во время войны и в мирное время

Не удобно прерывать Dagа, но коль тема еще и овоенном времени, то вот, может кому и интересно.
http://sergeant.genstab.ru/70army.htm

 

Ответ: Пограничники во время войны и в мирное время

Спасибо за ссылку, камрад!

Когда по теме, можно смело "прерывать".

 

Ответ: Пограничники во время войны и в мирное время

Dagu. Прочитал все твои воспоминания с первой страницы.Здорово.Очень понравилось.Жду следующего.
А где-же Кокс делся?

 

Ответ: Пограничники во время войны и в мирное время

Спасибо ,Dag, читал с удовольствием....

 

Ответ: Пограничники во время войны и в мирное время

Я что то вчера не по теме накарябал?
Был почти без сознания...

 

Ответ: Пограничники во время войны и в мирное время

Спасибо, камрады, за лестные отзывы на мою писанину!

«Искатели «неуставщины»»

У нас как-то в этой связи произошёл один очень смешной случай.
Один из «карданов» был КМС по гиревому спорту, ладони у него - как лопаты.
И вот картинка маслом по дереву: проверяющие рассекают по заставе, а навстречу им выруливает наш Баобаб (позывной у него такой). Увидел их, правая рука птицей к шапке, козырнуть чтоб, а левой так ремень сзади накрутить, чтобы бляха на положенное по уставу место поднялась. Шапка - сдвинута к затылку. Ну и подполковник отрядской ему: «Солдат! Почему у тебя головной убор не как положено?» - и злорадно ждёт, чего рядовой в своё оправдание петь будет.
Баобаб, с раздражённым видом (как вы все уже загребали!!!) глядя куда-то вверх, вдаль и наискосок, прикладывает два пальца, которые ПОЛНОСТЬЮ ЗАКРЫВАЮТ ЛОБ до самой нижней кромки шапки!
Надо было видеть величину квадратости глаз проверяющих! Зрелище крайне смехотворное, но мы уже привычные: не первые и не последние чужие офицеры, которые на Баобаба вот так нарвутся.
Или выруливаешь из-за угла, идя расслабленно из монополового туалета, (то есть просто «Ме» без всякого «Жо»), а тебе навстречу – проверяющие! Надо не теряя ни мгновения мастерски незаметно кивнуть так, чтобы шапка с затылка съехала почти до бровей. А проверяющий только-только рот открыл, чтобы озвучить сакраментальное: «Шапочка почему не...» А шапочка уже – как положено. Иной «проверялкин» стоит и головой трясёт или глаза трёт: уж не примерещилось ли ему шапка на затылке. Рядовой, козырнув как положено, невербально улыбается: «Точно-точно поблазнилось, и не сумлевайтесь даже!»

«Свисток» только-только из училища, чуть всю заставу со смеху не уморил! В ленкомнате командует рядовому:
- А ну быстра застегнул крючок ворота!
На него посмотрели с изумлением, как на «попарка» и расхохотались: на камуфляжках нового образца этот самый крючок ОТСУТСТВОВАЛ!
Больше тот лейтенант никому, никогда, никаких замечаний по форме одежды не делал.
Ведь тут как, если бляха у погранца и сапоги не надраены до полного изумления и зеркальной отражённости, то по мнению большинства проверяющих – это исключительно из-за неуставной «расхристанности». И приходится с переменным успехом терпеливо пояснять, что надраенные бляха поясного ремня и аспидно-чёрные сапоги - демаскируют на границе. Проще уж с нарисованной мишенью сзаду и спереду на службу идти. А летом, особенно в светлое время суток, стоит только пару десятков метров отойти от заставы в свеженадраенных сапогах, выдвигаясь пёхом к месту службы, как нижние конечности словно в духовку положили и развели под ними огонёк пожарче...

 

Ответ: Пограничники во время войны и в мирное время

...Или вот поясной ремень вдеть в лямки бушлата.
Это у проверяющих было прямо-таки любимой, носимой писаной торбой, можно сказать – фетиш, ежели по научно-медицински. Глядя на них и начальник заставы как-то раз учудил. А вроде впечатление умного человека создавал, причём в течение длительного периода времени.
Идёт Bоевой расчёт. Через плац движется вторая смена ПН к «заряжалке».
Кляча ни с того ни с сего вдруг командует наряду: «Стой!»
Те двое останавливаются. Поворачиваются налево, лицом к начальству.
Начальник заставы старшему наряда, а тот рослый парняга:
- А ну быстро вдел ремень в лямки бушлата!
«Вы хочете песен, их есть у меня!»
Старший наряда делает неуловимое для непосвящённых и непривычных движение правым плечом и правой же рукой. Автомат, как живой слетает с плеча и как бы сам впрыгивает в правую ладонь цевьём. Движение на этом не умирает, а плавно-текуче переходит в другое – стремительный шаг вперёд, одновременно со скороговоркой: «Автомат номер 161121 – доверяю!»
Начальник заставы с удивлением видит у себя в правой руке автомат рядового. А рядовой расстёгивает бляху ремня, снимает чехол с МТТ и подсумок для магазинов, продевает ремень в поясные лямки камуфлированного бушлата, наживляет обратно на ремень чехол и подсумок, застёгивает и принимает идеальнейшую стойку «Смирно!»
У Клячи падает вниз нижняя челюсть, строй начинает полуприкрыто, с издёвкой хихикать. Ремень, продетый как положено, разместился почти аккурат ПОДМЫШКАМИ И ПОПЕРЁК ГРУДИ рядового!!!
Кляча, опомнился и, не долго думая, усугубил:
- Дробухин, ты издеваешься?
Рядовой склоняет голову чуть вправо и назад, приподнимая брови, в том смысле: «Это Я издеваюсь?!»
Строй уже смеётся в открытую: сам затеял клоунаду и ещё спрашивает.
А ларчик просто открывался: этому рядовому выдали бушлат НА ДВА РАЗМЕРА МЕНЬШЕ!!! Носи на здоровье, не обляпайся. И почему-то ему, как и многим на этой заставе, не хотелось выглядеть вот так, по-идиотски.
Поясняю: у нас ребята подобрались рослые, низеньких с пяток набралось всего. Но с Базы на заставу почему-то завезли только семь (СЕМЬ) служебных бушлатов нормального размера. Причем три из них тут же угнездились: у начальника заставы, замполита и «куска-моремана». Получаем в остатке аж четыре штуки на без малого полсотни личного состава. Остальные бушлаты на два, а то и три размера меньше, чем надо. И как быть? Надо бы по уставу, а клоунами выглядеть рядовые и сержанты почему-то не хотят. Вот не хотят и всё тут! Потому что гордятся, что им выпала высокая честь служить в погранвойсках и стараются эту честь не уронить в глазах гражданских лиц, каковые четыре раза в сутки проезжают мимо заставы на пассажирском поезде.
Почему эту простую мысль было так трудно понять подавляющему большинству всевозможного начальства – для меня и сейчас тайна за семью печатями...

 

Ответ: Пограничники во время войны и в мирное время

...Подозреваю, что отправляясь на «образцово-неуставную» заставу одно- и двупросветные «проверялкины» подсознательно ожидали подтверждения всяким там выдуманным про нас небылицам.
Не верите?
Пожалуйста, пример.
Дождь лупит. По правому флангу, по границе, проверяя КСП по основному рубежу, идёт усиленный дозор. Поверх бушлатов – брезентовые плащи.
Впереди показался «уазик». Подлетает, резко по тормозам! Распахивается правая передняя дверца и под дождь вылетает взбешённый незнакомый подполковник. Оглядел наряд и как гаркнет:
- Почему наряд вышел на границу без оружия?!
Погранцы оторопели.
А «подпол»:
- Значит это правда? Совсем охренели и забили на службу, да?! В дисбате сгноим, разгоним к чёртовой ма.. – и осёкся.
Наряд, почти синхронно, раздвинул полы плащей. Под ними, всё как положено.
Почему под плащами?
А чтобы от дождя укрыть оружие. Потом пришёл со службы и не надо тщательно вычищать и смазывать, потому что сухим осталось, несмотря на проливной дождь. Тиранул слегка и поставил ухоженное оружие в «пирамиду» в оружейной комнате.
А как же: личное оружие известно что больше всего любит помимо ласкового с ним обращения. И отплатит сторицей - не подведёт хозяина, когда счёт на мгновения идёт.
С того подполковника можно было аллегорию ваять «Разбитая вдребезги об коленки нижняя челюсть во весь рост».
Это каким особо одарённым офицером надо было быть, чтобы предположить, что наряд вышел в нашем Округе на границу БЕЗ ОРУЖИЯ?! И что личный состав заставы забил на службу?!
Наслушались побасёнок да страшилок всяких и – вперёд, на мины, проверять.
Как приедет кто из Округа с проверкой, так обязательно надо к нам намылиться. Видимо, чтобы лично убедиться, руками потрогать да ущипнуться, не снится ли.
Лучше бы следили, чтобы на заставу вовремя и что положено завозили, а не хню всякую. Это, почему-то, почти не проверялось.
Тому «подполу» уехать бы, но он, настырный попался, (это которые стене завсегда доказать хотят, что лоб у них - крепче), остался на ночь. Ну и пошёл во вторую половину ночи на проверку ЧГ на правый фланг. Младшим ему дали рядового. Идут они по тылу к воротам. «Проверялкин» в боевом азарте буквально весь, аж дрожит от нетерпения:
- Приказываю: когда подойдём к месту несения службы ЧГ, ты заранее дашь мне знак! А сам, без моей команды, рот открывать не смей!
Младший нейтрально-молодцевато:
- Есть!
Прошли ворота, идут по рубежу прикрытия. «Подпол» предвкушает, даже затылком, на дистанции ощущается.
«Тудх, фыр-р-ш-ш-ш-ш!» - вдруг рванула ввысь белая ракета метрах в семи от «поверялкина»! И одновременно оклик: «Стой! Пропуск?»
Что сказать непосвящённым?
Это как когда идёт себе человек расслабленно, а его неожиданно сзади подушкой – хрясь по чайнику!
Примерно так, наверное.
«Подпол» аж присел и замер, выпучив глаза, изо рта какое-то сипение.
«ПРОПУСК!!!» - окрик уже и «клац-клац» затворных рам.
А проверяющий, очевидно с перепугу, пропуск забыл, вылетело из головы. Младший ему вспомнить помогать не торопится.
А чего?
Подполковник формально - старший наряда и команды рот раскрывать не было.
А «проверялкину» небось показалось, что вот сию минуту его такого везде замечательного из себя вдоль да поперёк, вот прямо сейчас - нашпигуют в три ствола, а потом подойдут посмотреть: кого это нынче принесло на охраняемый участок государственной границы СССР.
- Свои, - раздалось его срывающееся, нервное блеяние какое-то.
Младший проверки усмехнулся уже зная наперёд, что будет дальше.
Как что? «Марлезонский балет», шестая серия конечно же.
- Лечь! Ползком ко мне! – следует команда.
Младший покладисто плюхается в грязь и – «подпол» резво делает то же самое. Ползут по грязи и лужам метров десять-пятнадцать.
- Встать! Руки - в стороны! Не двигаться! Кто такие? – и ФАСом ослепили.
Младший:
- Рядовой такой-то.
Проверяющий:
- Подполковник такой-то.
Последнему с ласковой такой укоризной и с неискренним смущением:
- Что ж вы, таищ подполковник, пропуск забыли? «Свои!» В такую погоду свои дома сидят, только чужие всякие шастают. А если бы у нас собачка была? Ей же по тулумбасу звания и должности...
«Проверялкин» оклемался малость, отплёвываясь грязью:
- Да я вас..
Чего он нас, мы так и не узнали. Показались приближающиеся со стороны соседней заставы фары. По высоте – «уазик» чешет.
Определённо сегодня ночью натуральный аншлаг у нас.
Авто скрипнуло тормозами, чавкнуло шинами, замерло.
Выходит полковник.
Оглядывает мизансцену.
Говорит в пространство:
- Что здесь происходит?
Подполковник, торопясь и сбиваясь докладывает, что вот он шёл на проверку, никого не трогал, а они..., а этот младший сержант его, СТАРШЕГО ОФИЦЕРА, в грязь положил и ползком заставил...
Полковник наш, из Отряда. Нормальный мужик - то есть строг, но справедлив. У всех без исключения рядовых и сержантов Гадрутского отряда пользовался непререкаемым авторитетом и безмерным уважением за то, что закрыл собой рядового при разрыве гранаты. Сорок семь осколков получил в тело. Чуть больше половины смогли из него достать. Так и служил дальше и, наверняка, гражданскими самолётами летать очень не любил.
Приказал старшему наряда доложить, как и что произошло. Выслушал и... озвучил очевидное:
- Дурак ты, подполковник! Ты этому сержанту в ноги должен кланяться, потому что он имел полное право тебя, забывчивого, после первого же оклика заколбасить всем наличным оружием наряда. Понаберут, блин, всяких по объявлениям! Значитца слухать всем сюда: наряду ЧГ объявляю благодарность за бдительность! Старшему наряда, сержанту, моя личная благодарность за умелую организацию службы!
Старший ЧГ:
- Товарищ полковник, я - младший сержант.
Тот на него посмотрел, с прищуром эдак:
- Уже нет, ТОВАРИЩ СЕРЖАНТ!
Пожелал чегеистам удачи, забрал проверку и поехал в сторону нашей заставы...

 

Ответ: Пограничники во время войны и в мирное время

Всех - с Наступающим!!!

 

Ответ: Пограничники во время войны и в мирное время

«Про репутацию или что такое «образцово-неуставная» застава»

Не путать с заставой «долбогрёбской», это совсем не одно и то же. Речь идёт о заставе, на которой традиционно сплочённый личный рядовой и сержантский состав.
Иногда до смешного доходило: наладкой новой «системы» занимались гражданские спецы и чтобы они не отсвечивали на границе, их обрядили в камуфляжки, только без петлиц. Там мужики были под сороковник все, квасили само собой неслабо. И понадобилось им как-то раз зачем-то в Отряд съездить. Выделили им «66-й» наш и они уехали с утреца пораньше. Вернулись под вечер и «кардан», что их возил, рассказал такую историю.
Кто служил, представьте картину: Отряд (гарнизон части), стоит «66-й». Около него, матерясь, копошатся, грузят что-то четверо: в засаленных камуфляжках, без петлиц и подшивочного, без ремней, без головных уборов, под расстёгнутыми до пупа куртками видны футболки самого затрапезного, гражданского вида, сами НЕБРИТЫЕ, ПАТЛАТЫЕ, ни на кого внимания не обращают, занимаются своим делом...
Представили, КАК ЭТО ВЫГЛЯДЕЛО В ГЛАЗАХ отрядских офицеров?
«Кардан» говорит:
- Стою у кабины, курю, ловлю от всего этого бесплатного спектакля несказанный кайф. Проходящие офицеры: дернутся сначала вперёд, потом назад и... идут себе, глаза отведя в противоположную сторону. Вдруг вижу остановились двое: старлей и капитан. У старлея глаза квадратные, рот раскрывает-закрывает как рыба, из воды вытащенная. Потом делает шаг, со словами:
- Нет, я щас их построю! Они у меня землю есть..
Капитан его за плечо придержал и вполголоса:
- Это же с «Пайки» бойцы! Забыл, что про них рассказывают? Я сам не верил, а вот сейчас вижу, что никакие это не байки. Эти четверо наверняка «деды»! Ты вон на «кардана» глянь, небось «пайкинский дракон»: ремень есть, панама, и только слегка расстёгнут... Ну их, пошлют ведь далеко-далеко, будешь потом в Отряде ходячим анекдотом!...
Умора да и только!
Вот такая слава о нас почему-то ходила в Отряде. Скажу сразу, что весьма преувеличена она, чем на самом деле.
Миф первый: будто бы у нас на заставе анархия была полная и приказы, как в Гражданскую войну, коллективно принимали или отклоняли.
Чушь полнейшая.
Приказы личным составом не обсуждались, а беспрекословно исполнялись, за неподчинение - трибунал ведь. Но, скажем, вышел приказ, на службу на границу ходить без примкнутых магазинов. Выходит наряд с заставы и магазины сразу пристёгивает, потому что ну его в тайгу: в случае чего и боевой задачи не выполнишь, и сам сгинешь зазря. Ну поорут на тебя, когда накол от бойка на донце верхнего патрона обнаружат при разряжении магазинов, так иная брань - не грязь, на вороту не виснет.
Или замполит решил как-то «власть показать»:
- Рядовой, бегом ко мне!
Рядовой подбежал, стал по стойке смирно, козырнул и доложил:
- Товарищ лейтенант, рядовой такой-то по вашему приказанию прибыл!
Замполит ему, через губу:
- Херово подбегаешь, давай на исходную и снова.
Рядовой козыряет и бежит на исходную, бежит, бежит, бежит... убежал! Замполит за ним. Делают они кругаля по заставе, замполит истошно орёт:
- Стой!!!
Рядовой останавливается как вкопанный, чётко поворачивается кругом через левое плечо, козыряет.
Замполит ему:
- Ты что, офонарел? Почему мой приказ не выполняешь?!
Рядовой:
- Никак нет, я именно его и выполняю!
- ЧТО?! Чё ты мне тут мозги гребёшь?!
Рядовой:
- Ваш приказ вернуться на исходную!
Замполит уже трясётся весь:
- Ты же мимо неё пробежал!!!
Рядовой с невинно простоватым видом:
- Так вы же не указали точно, откуда исходная!
А застава уже смеётся, не скрываясь...

 

Ответ: Пограничники во время войны и в мирное время

Ха...Помню-помню караул будучи молодым солдатом в снег с дождем, в плащ-накидке поверх шинели.
Сначала тебе кажеться что отовсюду уже лезут тебе горло перерезать, дорожка протоптана ближе к внутреннему периметру ))) Идешь как снеговик - плащ-накидка сначала промокает, а потом замерзает, руки не гнуться и идти тяжело. Отразить внезапное нападение такому "снеговику" в трехпалых перчатках кажеться проблематичным , хотя, слава богу не пробовал. Через час постепенно устаешь все время дергаться по сторонам, начинаешь мерзнуть до костей, желание одно - упасть в один из оборонительных окопчиков что некоторые и делали... Ночью напряжение такое, что готов захерачить весь рожок в первого встречного. Так и бздят друг-друга - караульный и разводящий )))

 

Ответ: Пограничники во время войны и в мирное время

"Упасть в окопчик", помимо весьма вероятного членовредительства, чревато иллюстрацией во весь рост поговорки: "Не спи, замёрзнешь!"
Да уж, в непогоду да ещё зимой службу нести - удовольствия мало. Точнее, его нет совсем.

 

Ответ: Пограничники во время войны и в мирное время

С.Смирнов "Брестская крепость"

http://www.pogranec.ru/showpost.php?p=269787&postcount=21

Известно, что в рядах защитников Брестской крепости были и пограничники. Перед войной в районе Бреста охранял государственный рубеж 17-й Краснознаменный пограничный отряд под командованием майора А. П.Кузнецова, а в самой крепости располагались третья комендатура и девятая погранзастава этого отряда. Нужно сказать, что на первых порах об участии пограничников в обороне Брестской крепости не было никаких сведений. Когда я начал собирать материал для будущей книги, мне стало известно, что в одном из музеев Москвы хранится папка с воспоминаниями участников боев на нашей Западной границе в первые дни Великой Отечественной войны. Я пришел туда и познакомился с содержимым этой папки. Здесь собраны воспоминания пограничников, служивших на заставах 17-го Краснознаменного отряда. Все эти записи были тщательно подшиты в порядке нумерации застав: пятая, шестая, седьмая, восьмая, десятая... В том месте, где по порядку должны находиться воспоминания о боях девятой заставы, оказался только маленький листок, на котором было написано: "Никаких сведений о девятой заставе нет. Застава помещалась в крепости и, видимо, целиком погибла в боях. По свидетельству жителей близлежащей деревни, в первые же минуты войны пограничники приняли удар врага на Западном острове Брестской крепости и вели борьбу в течение долгого времени"....
...Спустя несколько дней нам удалось найти в Бресте жену одного пограничника, которая перед войной жила в крепости. Вместе с ней мы приехали в крепость, и тогда оказалось, что 9-я погранзастава и 3-я комендатура отряда в 1941 году располагались не на Западном острове, а в центральном дворе цитадели, в доме, стоявшем рядом со зданием казарм 333-го стрелкового полка, около Тереспольских ворот, тех самых ворот, которые изобразил художник П. А. Кривоногов на своей картине "Защитники Брестской крепости".
Что же касается Западного острова, то там, как выяснилось, помещались автомобильная рота отряда и окружная школа шоферов пограничных войск. Этим и объясняется тот факт, что под развалинами казармы мы нашли странички учебника по автоделу. Таким образом, местонахождение 9-й заставы наконец было твердо определено. Участники боев в Брестской крепости, с которыми мне посчастливилось повстречаться в эти годы, с восторгом говорили о том, как сражались пограничники. Они признавались, что пограничники были поистине лучшими защитниками крепости, наиболее смелыми, самыми отважными и стойкими бойцами героического гарнизона. Рассказывают, что гитлеровское командование, взбешенное упорным сопротивлением пограничников, в первые дни войны отдало приказ своим солдатам: если у советского бойца будут зеленые петлицы на гимнастерке или зеленая фуражка, его не брать в плен, хотя бы он был даже тяжело ранен, а расстреливать на месте. Но пограничники и не собирались сдаваться в плен. Они дрались действительно до последней капли крови, до последнего дыхания. Один из участников обороны крепости рассказал... о гибели неизвестного пограничника с 9-й заставы. Дело в том, что в субботу, 21 июня, как раз накануне войны, пограничники задержали в крепости двух переодетых гитлеровских шпионов. У них нашли бумаги со схемами расположения наших военных объектов, и агенты врага были полностью изобличены на допросе. Вечером их заперли в камеру для задержанных на границе с тем, чтобы утром отправить в штаб отряда. Ночью на часах у дверей камеры стоял один из бойцов-пограничников. Когда началась война, он не ушел со своего поста, хотя поблизости то и дело рвались снаряды противника. Как только первый отряд гитлеровцев ворвался через Тереспольские ворота в центр цитадели, от него тотчас же отделилась группа автоматчиков, которая бросилась в сторону камеры, где содержались задержанные шпионы. Видимо, тайная агентура врага в крепости уже дала знать гитлеровскому командованию о том, что лазутчики попались, и указала, где они находятся. Часовой вступил в бой с автоматчиками. Он отстреливался, лежа у двери камеры, и своим огнем удерживал врагов на почтительном расстоянии. А в это время в дверь изнутри яростно ломились два шпиона, громкими криками по-немецки призывая на помощь своих. Постепенно патроны у бойца подошли к концу, а гитлеровцы, забрасывая его гранатами, подступали все ближе, и часовой увидел, что ему не сдержать врагов. И тогда он принял решение. Когда несколько минут спустя автоматчики ворвались в дверь камеры, они нашли только три трупа. Пограничник расстрелял обоих шпионов и застрелился сам.
Группы пограничников были на всех участках обороны крепости. Но основные силы третьей комендатуры и девятой погранзаставы во главе с ее начальником лейтенантом Андреем Кижеватовым дрались в центре цитадели вместе с бойцами 333-го стрелкового полка. Лейтенант Андрей Митрофанович Кижеватов, сын крестьянина-мордвина из Пензенской области, был одним из замечательных героев Брестской крепости, и о нем стоит рассказать подробнее. Командир необычайно твердого и решительного характера и отчаянно смелый человек, Кижеватов к тому же отличался исключительной добросовестностью и исполнительностью по службе. Начальник отряда майор Кузнецов не раз говорил, что он особенно спокоен за тот участок границы, который охраняет кижеватовская девятая застава. Со своей довольно многочисленной семьей - матерью, женой и тремя маленькими детьми - Кижеватов жил тут же, при комендатуре, как и некоторые другие командиры-пограничники. Когда начался обстрел, здание комендатуры стало рушиться и загорелось, причем немало женщин и детей осталось под развалинами. Однако Кижеватовы сумели благополучно спуститься на первый этаж, где было безопаснее. Крикнув жене и матери, чтобы они шли с детьми в подвал, лейтенант тотчас же побежал на заставу, к бойцам. Они ушли к разрушенному снарядами дому заставы и заняли там оборону, готовясь встретить атаки врага. Весь первый день пограничники держались в развалинах своей заставы и штыковыми ударами отбрасывали автоматчиков, рвущихся в центр крепости через Тереспольские ворота. Ночью с остатками своего отряда, с женщинами и детьми Кижеватов перешел в соседнее здание 333-го полка. С тех пор он стал ближайшим помощником старшего лейтенанта Потапова, руководившего обороной на этом участке. Его всегда видели в самых опасных решающих местах, в первых рядах атакующих бойцов, во главе своих пограничников. Несколько раз раненный, в грязных повязках с проступавшей кровью, он все же не выходил из боя и неутомимо подбадривал людей. В первых числах июля старший лейтенант Потапов поручил Кижеватову с группой пограничников опасное и ответственное задание - подорвать понтонный мост через Буг, наведенный противником близ крепости. Они ушли, и до сих пор остается неизвестным, удалась ли им эта смелая диверсия. Остаются пока неизвестными и подробности гибели героя-пограничника. Мы знаем лишь, что семья его, отправленная в плен вместе с другими женщинами и детьми, была расстреляна гитлеровцами в 1942 году.
Группа пограничников сражалась и в районе Восточного форта, в отряде майора Гаврилова. Это были бойцы, которые служили на соседней с крепостью заставе. Весь первый день они дрались на берегу Буга, а 23 июня, когда держаться уже не стало мочи, прорвались сквозь кольцо врага в окруженную Брестскую крепость и явились в распоряжение майора Гаврилова. Гаврилов тотчас же назначил лейтенанта-пограничника, который командовал этой группой, начальником разведки своего отряда, а двух бойцов оставил при себе для выполнения специальных поручений. По его словам, это были стойкие и отважные защитники форта. Там, в Восточном форте, в здании, стоявшем в центре подковообразного двора, на втором этаже была развернута счетверенная зенитная пулеметная установка, из которой стреляли два зенитчика 393-го дивизиона. Огонь этого расчета наносил врагу особенно большие потери и каждый раз отбрасывал атакующих гитлеровцев. Когда зенитчики были убиты, к установке стали два пограничника. Они вели огонь до тех пор, пока тяжелая авиабомба не разрушила это здание, и оба храбреца погибли под его развалинами...

 

Ответ: Пограничники во время войны и в мирное время

...Валентина Сачковская, дочь погибшего старшины Зенкина, та самая четырнадцатилетняя девочка, которая была послана немецким офицером, чтобы предъявить ультиматум защитникам крепости, и потом осталась вместе с ними, рассказала мне об одном пограничнике, находившемся в подвале здания 333-гополка. Этого пограничника звали, по ее словам, Андрей Бобренок. Он был тяжело контужен и время от времени терял сознание. Но и тогда, без чувств, он продолжал крепко сжимать свою винтовку и не выпускал ее из рук. Как только сознание возвращалось к нему, Бобренок подползал к амбразуре подвального окна и начинал стрелять вместе со своими товарищами в атакующих автоматчиков до тех пор, пока очередной припадок не сваливал его в беспамятстве на пол. Валентина Сачковская говорила, что впоследствии этот пограничник, видимо, погиб. Когда я потом писал свою драму "Крепость над Бугом", этот рассказ Валентины Сачковской, глубоко запавший мне в память, послужил основой для создания образа пограничника Ивана Боброва, который по пьесе отважно сражается и героически гибнет в Брестской крепости. Пьеса была напечатана в журнале "Знамя". Прошло еще несколько месяцев, и вдруг я получил письмо из Львова от моего товарища, писателя Владимира Беляева, автора известной книги "Старая крепость". В. П. Беляев сообщал мне о том, что во Львовском драматическом театре имени М. К. Заньковецкой есть актер, один из участников обороны Брестской крепости, и фамилия его Бобренок. Я сразу насторожился, узнав об этом. Бобренок - мало распространенная фамилия, и я предположил, что это, быть может, тот самый пограничник, о котором рассказывала мне Валентина Сачковская. Я тотчас же написал ему и вскоре получил ответ. Оказалось, что я не ошибся: младший сержант Бобренок служил в крепости в третьей погранкомендатуре, сражался там, а потом, будучи контуженным, находился в подвалах здания 333-го стрелкового полка. Только одну ошибку допустила Валентина Сачковская. Бобренка, как оказалось, зовут не Андреем, а Сергеем. Сейчас мы постоянно переписываемся с Сергеем Тихоновичем Бобренком. Он сообщил мне много интересного об участии пограничников в боях на участке 333-го стрелкового полка и сам написал свои подробные воспоминания о том, что видел и пережил в Брестской крепости. Уже три книги воспоминаний выпустил в свет за последние годы С. Т. Бобренок. Петя Клыпа рассказывал еще об одном пограничнике, который так и остался безымянным героем крепости. Как я уже говорил, когда у бойцов 333-гострелкового полка подошли к концу боеприпасы, их командир, старший лейтенант Потапов, решил сделать отчаянную попытку прорвать вражеское кольцо, причем было решено наносить удар не в сторону города, так как противник ожидал атак именно здесь, а прорываться в немецкий тыл через Западный остров, на котором сражались и другие пограничники. Воспользовавшись тем, что гитлеровцы предъявили защитникам крепостисвой очередной ультиматум, после чего наступило некоторое затишье, бойцы сосредоточились в казармах около Тереспольских ворот и затем через мост и через дамбу, перегораживавшую в этом месте Буг, стремглав бросились на Западный остров. Петр Клыпа рассказывает, что, когда группа бойцов выбежала на берег острова, около самой воды в кустарнике лежал на земле пограничник с ручным пулеметом в руках. Около него с одной стороны была навалена гора пустых,отстрелянных гильз, а с другой - груда патронов и запасные диски для пулемета. Вокруг в кустах валялось множество убитых гитлеровцев. Вид пограничника был страшный - лицо стало землисто-серым, под глазами - черные круги. Худой, обросший бородой, с красными, воспаленными глазами, он, видимо, много дней лежал здесь без пищи и без сна, отбивая атаки противника. Бойцы стали тормошить его, предлагая идти на прорыв вместе с ними, но пограничник поднял голову, посмотрел на них и глухим, ничего не выражающим голосом сказал:
- Я отсюда никуда не уйду.
Так он и остался лежать там, на берегу Буга, и, видимо, на этом же месте и погиб, а имя его, быть может, навсегда останется неизвестным. Попытка прорыва через остров, как известно, окончилась неудачно. Всего несколько бойцов уцелели под страшным огнем немецких пулеметов и вышли на противоположный берег Буга. Там они вскоре были захвачены в плен. В числе этих пленных был и Петя Клыпа, уже дважды контуженный, окровавленный и почти без сил. На следующий день их под конвоем повели в лагерь вдоль берега Буга. Они проходили мимо Западного острова и слышали, что там, в чаще кустарника, продолжается неумолкающая стрельба. И они видели, как за деревьями, в центре острова, над каким-то домом развевается красный флаг пограничников. Говорят, что борьба на Западном острове продолжалась свыше двух недель, причем якобы наиболее упорно сопротивлялись группы пограничников, которые засели в недостроенных дотах, находившихся на берегу Буга. По слухам, последние защитники Западного острова погибли именно там. Много еще тайн, связанных с участием пограничников в боях за Брестскую крепость, предстоит выяснить. Мы еще очень мало знаем о длительной и упорной борьбе на Западном острове. Неизвестной остается судьба той группы пограничников, которая сражалась в Восточном форте. Надо надеяться, что все это постепенно выяснится. Во всяком случае, в последние годы нашлось несколько пограничников - участников обороны Брестской крепости. Обнаружился бывший курсант окружной школы шоферов пограничных войск Михаил Мясников. Судьба этого человека по сравнению с судьбами большинства его товарищей была поистине счастливой. Мы говорим, что гарнизон Брестской крепости встретил войну в ее первые минуты, на первых метрах советской земли. Но среди защитников крепости был авангард - пограничники, располагавшиеся на Западном острове, где раздались первые взрывы войны. В свою очередь, в этом авангарде оказались бойцы, которые, можно сказать, первыми из первых советских людей взглянули в лицо войне. То были бойцы дозоров и секретов, что в 4 часа утра 22 июня 1941 года находились на охране границы, на склонах западных валов Брестской крепости, в густом кустарнике, спускавшемся к самой воде Буга. Рядовой пограничник Михаил Мясников лежал в этих кустах вдвоем с товарищем, когда над их головами просвистели первые снаряды врага и с того берега вместе с громом орудий донесся треск первой пулеметной очереди немцев, начавших обстрел прибрежных кустов. Два дозорных стреляли в ответ, топили своими пулями резиновые лодки с солдатами врага, появившиеся на реке, вели огонь по немецким саперам, готовившим переправу. Потом патроны кончились, они отошли в глубь острова и примкнули к группе пограничников под командованием лейтенанта Жданова, занявших оборону около недостроенных дотов. Там они дрались до последних чисел июня. Позже остатки этой группы переплыли Буг и пришли в центральную крепость. А в ночь с 5 на 6 июля десятка два оставшихся в живых пограничников с боем вырвались за внешние крепостные валы. В темноте они растеряли друг друга, и Михаил Мясников, оставшись с тремя товарищами, много дней пробирался через Пинские болота на восток, и уже около города Мозыря им удалось перейти линию фронта. До конца войны М. И. Мясников сражался на фронте. Он стал офицером и в 1944 году при освобождении Севастополя был за доблесть и мужество удостоен звания Героя Советского Союза. Потом полковник Мясников командовал одним из полков Советской Армии.
Оказался жив и другой участник боев на Западном острове - бывший командир транспортной роты 17-го погранотряда Аким Черный, ныне житель города Сумы. Он сражался в другой группе, командование которой принял на себя офицер-пограничник старший лейтенант Мельник. В центральной крепости, один с Кижеватовым, другой в группе Фомина, участвовали в боях пограничники девятой заставы - Григорий Еремеев и Николай Морозов. Как и Аким Черный, они, потом раненные, попали в плен, и их не расстреляли только потому, что на них не было гимнастерок с зелеными петлицами. Григорию Еремееву впоследствии посчастливилось бежать из плена, и он воевал в партизанских отрядах на землях Югославии и Италии. Сейчас он заведует вечерней школой рабочей молодежи в далеком городе Кызыл-Кия, в Киргизии, а его товарищ Николай Морозов жил и работал в Донбассе, а теперь переехал в Николаевскую область.
Отыскался пограничник Брестской крепости Павел Балденков, живущий теперь в Оренбурге, и некоторые другие. Прислал мне письмо бывший врач 17-го Краснознаменного погранотряда Горяинов, который сообщает ряд важных подробностей обороны. Еще после первых моих радиопередач отозвался бывший начальник 17-го Краснознаменного погранотряда, ныне полковник в отставке, Александр Петрович Кузнецов, который живет сейчас в Москве. Мы встретились с ним, и он рассказал мне много интересного о пограничниках, которые служили в его отряде...

 

Ответ: Пограничники во время войны и в мирное время

....Особенно любопытное, глубоко волнующее сообщение о пограничниках Брестской крепости получено мною несколько лет назад от технорука московского кинотеатра "Ударник" Константина Коршакова. К. И. Коршаков в 1941 году служил в пограничных частях и был радистом, обслуживавшим полевую радиостанцию. В то время радиостанции пограничников были самыми мощными и надежными, и в условиях первых боев, когда связь на фронте часто нарушалась, их нередко придавали нашим стрелковым соединениям, для того чтобы обеспечитьчеткое управление войсками в тех или иных ответственных операциях. В июле 1941 года К. И. Коршаков со своей радиостанцией был послан в 262-ю стрелковую дивизию, которая в то время находилась близ Малоярославца и вместе с другими нашими соединениями готовилась нанести контрудар по 16-йнемецкой армии, действовавшей в этом районе. В самых последних числах месяца (Коршаков ясно помнит, что это было после 25 июля) он однажды нес свое обычное дежурство в эфире. Рядом с радистом, как всегда, лежал список позывных сигналов различных радиостанций погранвойск. В этом списке значилась и радиостанция пограничников Брестской крепости. Правда, ее позывные уже больше месяца не слышались в эфире, и все считали, что погранзастава, стоявшая в крепости, давно погибла. И вдруг раздались позывные этой радиостанции! Вслед за тем Коршаков принял радиограмму следующего содержания (я привожу ее дословно, так, как мне передавал ее Коршаков): "Положение тяжелое, крепость падает, уничтожаем гадов, сами взрываемся". Затем следовала шифрованная подпись, но радист ее не разобрал. Он начал посылать в эфир сигналы, прося повторить радиограмму. Прошло около получаса, и он услышал: "Я вас понял, я вас понял, повторяю радиограмму". А потом последовал тот же текст: "Положение тяжелое, крепость падает, уничтожаем гадов, сами взрываемся". И снова Коршаков не разобрал подписи, но на этот раз, сколько ни посылал он запросов, радиостанция пограничников Брестской крепости уже не ответила ему. Эту радиограмму тогда же передали в Москву, а там, под Малоярославцем, ее в тот же вечер огласили на партийном собрании части. Говорят, что и в других частях, стоявших на этом участке фронта, перед наступлением зачитывалась волнующая радиограмма брестских пограничников, поднимавшая дух бойцов, звавшая их на новые подвиги. Может быть, эта радиограмма когда-нибудь отыщется в наших военных архивах. Еще предстоит выяснить, кто были эти люди, которые взорвали себя вместе с врагами там, в Брестской крепости, спустя более чем месяц после начала боев. Были ли то группы пограничников, засевшие в дотах на Западном острове, отряд старшего лейтенанта Мельника, или, быть может, остатки заставы Кижеватова, дравшиеся в центре крепости? Все это пока остается тайной, и, наверное, предстоит преодолеть немало трудностей, прежде чем мы узнаем, кто были эти герои, пославшие в эфир весть о своем подвиге.

 

Ответ: Пограничники во время войны и в мирное время

http://shade-of-night.diary.ru/p50476254.htm

...Летом 1943 года капитан Иоганн Вестман в Брестской крепости писал в дневнике: «Иногда ночью нас обстреливают русские, которые прячутся в казематах крепости. Говорят, их не больше пяти человек, но мы не можем их найти. Как им удается жить там два года без воды (еды?) и питья? Я этого не знаю».


Интересно было бы узнать комментарии камрадов, которые в теме. Что за капитан, и что известно о его дневниках?

 

Ответ: Пограничники во время войны и в мирное время

Насчёт кому пожаловаться

Приезжает, некий майор с проверкой. Везде, (как он думает), лазит, проверяет, ага. Жарко, лето, упарился, забегает на кухню и командует:
- А ну, повер, дай-ка компотику кружку.
Ему наливают, он делает глоток и меняется в лице, да как заорёт на повара-рядового:
- Это что такое?!
(Что в таких случаях надо делать? Правильно: срочно врубать личный «затупитель».)
Повер:
- Кружка, товарищ майор!
Майор:
-Сам вижу, что кружка! В кружке что?
Повер:
- Компот!
Майор:
- Знаю, что компот! ПОЧЕМУ ОН СЛАДКИЙ?!
Повер опешил и даже «затупитель» отключил нечаянно:
- А какой он должен быть, товарищ майор?!
Майор подымает палец вверх и назидательно эдак вещает:
- Ты разве не знаешь, что пить сладкий компот в сильную жару нельзя!
Повер шёпотом:
- Почему?!
Майор, на полном серьёзе, доверительно эдак:
- Можно отравиться!
Вылакал компот из кружки и ушёл.
Наверное он-то отравиться не мог - противоядие у него, изначально привитое, надо понимать.
Повер потом со смехом рассказал это начальнику заставы. Кляча тоже поржал, а через неделю говорит «куску-мореману»:
- Ибрагим, сахар на компот больше не выдавать, а то потравятся ещё.
Заботу о подчинённых проявил, ага.
Тут небольшое пояснение необходимо сделать.
«Кусок» к тому времени уже весь запас сухофруктов «толкнул налево», потому что на правом фланге у нас дикая алыча росла. Дозор брал с собой ведро и приносил на заставу эту самую алычу, из которой замечательный компот получается, НО ПРИ ОДНОМ УСЛОВИИ - если туда сахар класть. Если же просто сварить, то такая кислятина выходит, пить совершенно невозможно.
Вот, значитца, день сахар не выдают, два, три, неделю. А сырую водицу привозную пить летом нельзя – гарантированно либо желтуха, либо дизентерия. В общем чего делать, кому жаловаться? Да никому! Через неделю на Боевом застава в полном составе на вопрос Клячи:
- Службу нести можете?
Отвечает:
- Никак нет!
Начальник заставы начинает скакать на месте: как, что, почему?!
А ему и отвечают:
- Личный состав измучен жаждой, требуем выдачи положенного нам по довольствию сахара!
Кляча приказал выдать всё, что недодадено и конфликт был исчерпан.
Спросите, а как же «тяготы и лишения воинской службы»?
Тяготы и лишения - это здорово, а вот где записано, что можно подчинённого по собственной прихоти мордовать или не выдавать положенного?!
Положено - выдай! Нет если, изыщи! Или дай разрешение самим решить проблему.
Или так скажете: у вас, как ты пишешь, прям будто в Революцию: не понравился офицер, выбрали делегатов и перед строем расстреляли бедолагу, решив его судьбу голосованием.
Нет, не так: не не понравился, а если офицер решил на заставу забить болт, то сплочённая застава как-нить и без истерик это переживёт, а вот если застава положит с прибором на начальство, то начальство... сбежит в конце концов. Как с Клячей это и произошло: сбёг - перевёлся в другой Отряд...

 

Ответ: Пограничники во время войны и в мирное время

Такая замечательная эта вещь - дорога домой!
Словно несло эдак плавно течением реки, мимо патрулей Баку, мимо хамоватого майора-пограничника в привокзальной кафешке, мимо урок в поезде и задирающихся сопляков Тбилиси... И везде, где могло остановить и закрутить в водовороте, всегда рядом оказывались братья-погранцы. Определённо это Егерь их нам посылал в помощь, чтобы мы таки доехали домой, в целости и сохранности! И грязь-накипь гражданской жизни проплывала мимо, не задевая...
Призывались мы с земляком (Саидом) оба-двое вместе и увольнялись в одной партии, предпоследней, хотя на разных заставах служили. Так вот совпало нежданно-негаданно. Приехали в Баку - голова кругом пошла: непривычный с отвычки шум-гам, толпы людей снуют туда-сюда, столько машин... Девушки ходят в миниюбках!!! Чуть под машину на попал: засмотрелся на одну и незаметно для себя свернул с тротуара на проезжую часть. Спасибо братьям - выдернули чуть ли не из-под колёс...
Домой приехали с зёмой поздно ночью. Вышли через здание вокзала и аж дыхание спёрло: ДОМА!!!
Глядь, по привокзальной площади рассекает дембель-погранец с двумя девчонками. Нас увидел, их бросил и к нам: «Братья!!! Откуда?» Мы сказали: «Закавказье, с Иранской». Он руки пожал уважительно и посетовал, что а вот ему не повезло: в Сочи служил. Обменялись адресами. Обнялись мы с Саидом, договорились когда в военкомат придём, чтобы вместе. Он пошёл, потому что здесь, в Лазаревской жил, а я взял такси и поехал к себе, в сторону Туапсе.
Приехали, а я, блин, из машины выйти не могу от дикого волнения. Выгреб сколько этой резаной бумаги с водяными кляксами было в кармане и отдал таксисту. А тот сгрёб побыстрей, хотя видит, что человек – явно не в себе. Ладно, деньги - дело наживное.
И вот это чувство, как я от автобусной остановки шёл до своей пятиэтажки. Наслаждался буквально каждым шагом! Как измученный жаждой пьёт, не спешно смакуя, родниковую воду, по глоточку, с паузами.
Зашёл во двор и таким он вдруг маленьким показался! Сел на лавку и долго сидел, посматривая время от времени на свои окна, окна друзей и знакомых девчонок. Потом встал и пошёл в подъезд. Чуть ли не священнодействуя, поднимался на верхний этаж и вдруг стало страшно, аж похолодел, что это всё сон, (как не раз и не у меня одного бывало в последние месяцы службы), снова приснился. Вот так же всё явственно: поднимаюсь, звоню в дверь, меня радостно встречают: объятия, долгие разговоры, а потом захожу в свою комнату, ложусь как есть в «парадке» на кровать, смотрю в потолок, на люстру и говорю вслух: «Ну, вот я и до...» и тут как резанёт слух: «Застава, в ружьё!» или будят на службу во вторую смену ЧГ на «Особый», как обычно. Вскакиваешь и, если не по «сработке» подняли, то яростно материшься, шёпотом, чтобы братьев ненароком не разбудить...
И вот это чувство «нереальной реальности» заставило даже остановиться между вторым и третьим этажом, дух перевести и унять бешено заколотившееся где-то у самого горла сердце. И подумалось: ну и фиг с ним, если снова сон, зато поем не спеша домашнего всякого, буду вести разговор и оттягивать сколько получится момент пробуждения.
И вот, точь-в-точь как во сне (или всё-таки наяву?) стою перед своей дверью на пятом этаже и долго не решаюсь поднять руку - нажать на кнопку звонка.
Такое трудно изъяснимое словами чувство-предчувствие, даже предвкушение невероятного, сказочного счастья!!! Сейчас, ещё мгновение-другое... Такое будет только раз в жизни, надо постараться без спешки, чтобы не скомкалось...
Наконец решился, жму. А дверь... не открывают!!! Я прижал кнопку звонка и не отпускаю. Из-за двери мамин голос немного испуганно и настороженно: «Кто там?» А у меня - слёзы текут и спазмом горло перехватило, ничего сказать не могу!
Мама:
- Я сейчас милицию вызову, перестаньте хулиганить!
И тут я отпустил кнопку звонка да как заору на весь подъезд:
- МАМА, Я – ВЕРНУЛСЯ!!!
А дальше всё по сценарию того повторявшегося раз за разом сновидения: распахивается дверь, объятия мамины, её слёзы, трогает руками шинель, как будто глазам своим не верит: «Сынуля, приехал...»
Сидели на кухне и говорили, говорили, говорили. Точнее это я болтал без умолку, а мама и младший брат сидели да слушали. Потом я заметил, что поздно уже очень, и сказал им чтобы шли спать: маме утром на работу ехать, брату – в школу надо. Захожу в свою комнату. Хм, обои новые поклеили, а так всё практически тоже самое, как и в то утро, два года (с ума сойти!) назад, когда в военкомат ехать нужно было. Запхнул «дипломат» под письменный стол, фуражку бережно положил на столешницу.
Прошёл к кровати.
Постоял в нерешительности.
А, чего я дёргаюсь? Со вкусом прилёг на кровать, подвигал плечами устраиваясь поудобней, посмотрел в потолок, перевёл глаза на люстру, помедлил чуть и произнёс в полголоса, невольно сжимаясь в сплошной клубок оголённых нервов: «Ну вот я и до... ма.»
Ничего не произошло!
По-прежнему моя комната вокруг меня, лежу на кровати, вон книжные полки. Чуть не ущипнул себя за ладонь малодушно. Закинул руки за голову – ДОМА!!! Теперь уже вне всех и всяческих сомнений!
И снизошло на меня некое ощущение абсолютнейшего покоя и умиротворённости, я как будто растворился в окружающей меня действительности...
Сколько длилось это восхитительнейшее, неизведанное ни до ни после состояние – не помню. Может несколько мгновений или минут... полчаса? Это сейчас я понимаю, что так вот перелистнуло главную страницу моей жизни, поставлена была точка, окончательная и бесповоротная.
Вспомнилось, как мы мечтали, кто, как и что сделает в первую очередь по приезду домой. Кто-то мечтательно протянул: «Залезу в ванну с.. газеткой!»
Почему бы и нет? По привычке аккуратно сложил форму на стул, прошёл в ванную, прихватив в коридоре газету с холодильника, напустил горячей воды и в "гражданских", с лампасами, трусах радикально чёрного цвета залез в ванну. Развернул газету. Хм, а неудобно читать-то. Чуть двинулся неловко и плеснул нечаянно на разворот. Да ну её, бросил намокшую газету в раковину и просто лежал в воде, блаженствуя, пока вода не остыла...
Весь первый день спал.
Периодически просыпался, неверяще обводил взглядом родные стены, убеждался, что дома я, ДО-МА, не приснилось мне! Включал телевизор и смотрел всё подряд с полчаса, затем выключал и сызнова засыпал. Есть совершенно не хотелось, только спать-спать-спать-спать и - смотреть телик. Разбудили окончательно уже вечером, когда стемнело давно, по-декабрьски рано и мама вернулась с работы. Оказалось, брат после школы, по просьбе мамы, пошёл к другу, чтобы не мешать мне. И я им обоим был очень благодарен за чуткость, за этот подаренный мне, хоть я и не просил специально об этом, Первый День, когда никого не хотелось видеть, совсем никого, даже друзей, которые уже давненько, в октябре, дембельнулись. Пока я принимал душ, окончательно освобождаясь от «армейского духа», (чуть ли не целый брусок душистого "гражданского" мыла извёл), мама спроворила праздничный ужин. Пришёл мой лучший друг, Фёдор, служивший на Дальнем Востоке в разведроте артиллерийского полка... недалече от Китайской границы!
(В погранцы его не взяли из-за "подозрительной" причёски. Из других частей СССР прислали на "учебку" в Гадрут, помимо достойных ребят, всяких увечных, натуральных дебилов от рождения и находившихся под следствием приблатнённых, а Фёдора, комсомольца, перворазрядника-легкоатлета, ростом 1 м 90 см - признали в нашем Лазаревском РВК негодным для службы в погранвойсках из-за причёски, как будто мы не лысыми должны были поехать к будущему месту срочной службы.)
Молча обнялись с ним. Сели за стол...
Начиналась гражданская жизнь, неудержимо и властно входила она в свои права. Через несколько дней наступил Новый, 1990 год, и – завертелось, закрутилось.
По иронии судьбы, где-то через полгода с завидной регулярностью стала сниться мне моя застава. Первое время даже позабавило: там, на «Пайке», сны были про «дембель», дом и «гражданку», а здесь – про заставу и... Границу.
Почему Граница так крепко засела в сердце и в памяти?! Почему сидит в нас, погранцах, это и не отпускает?! Вроде бы и времени провели там не супер как много и дырок в нас не наделали, а поди ж ты - сидит занозой.
Да, действительно, убедился на личном примере, что бывших среди пограничников – не бывает.
НО ПО-ЧЕ-МУ... ТАК!?
Как бы всё время подталкивает что ли «вперёд, в прошлое»! Куда бы ни шёл в жизни, чего бы ни добился, что бы ни делал, как бы ни жил – постоянно возвращаешься мысленно ли или в снах туда – обратно в то время, когда служил в погранвойсках Комитета Государственной Безопасности несуществующей ныне Державы.
Так где он, дом наш?!
Сам себе не могу ответить.
Может вы, прочитавшие, сможете подсказать или навести на ответ?

 

Ответ: Пограничники во время войны и в мирное время

среди нас есть погранцы которые служили в гродековском отряде? Скоро праздник 28 блин как же я тот праздник люблю!день рождение так нежду как день погронца!

 

Ответ: Пограничники во время войны и в мирное время

Округ какой?

Обратись сюда: http://www.pogranec.ru/forum.php

Или сюда: http://forum.pogranichnik.ru/index.php?act=idx

Удачи!