Судьба

Это ж что за снайперы (если только ранили)? Скорей всего его просто ранили, а про снайперов додумали, что бы жутиков подогнать
А фото его есть?

 

Баллада о четырех Ватутиных

На минное поле полководца не пустил старший брат

На войне происходили и чудеса. Люди встречались, влюблялись, находили верных друзей. И... родственников.

— Об этом человеке надо обязательно написать, — убеждал меня ветеран, принесший в редакцию фотографию, на которой изображен известный полководец.

На карточке стояла подпись: «12 февраля. 1943 год. Ватутин Николай Федорович. После Сталинградской битвы. В память родным».

— Эту фотографию генерал армии подарил моему родному брату, — говорил мне немолодой уже человек с хорошей выправкой и светлыми глазами. — У нас есть общие корни. Мы — Ватутины...

Так я познакомился с фронтовиком Георгием Ивановичем Ватутиным, родственником знаменитого полководца, имя которого связано с победами под Сталинградом, на Курской дуге, освобождением Украины.

«Генерал–молния» — так называли фронтовые корреспонденты Ватутина. Николай Федорович родился 16 декабря 1901 года в селе Чепухино Курской губернии. Весной 1920 года 18–летний Николай стал военным и прошел путь от простого солдата до генерала, командующего фронтом. В 1924 году окончил Киевскую высшую объединенную школу, стал командиром подразделения. Позже поступил в Академию имени Фрунзе в Москве, закончил Академию Генштаба. В 1938–м был назначен начальником штаба Киевского военного округа.

Настоящее боевое крещение Ватутин получил под Ленинградом в августе 1941 года, где проявил незаурядные способности полководца. После были Воронежский фронт, Сталинград...

Именно под Сталинградом с генералом встретился брат Георгия Ивановича — Михаил. Это произошло в декабре 1942 года. В то суровое время Ватутин ввел на линии фронта так называемые наблюдательные выносные посты, которые следили за передвижением своих и вражеских войск. Одним из таких постов командовал Михаил. Как–то в конце зимы 1942 года генерал проводил осмотр передовой. Узнав, что рядом есть однофамилец, захотел с ним познакомиться.

— Откуда родом, может, земляки? — спросил Николай Федорович у Михаила.

— Курская область, деревня Круглое, товарищ генерал!

— Так у меня там дед родился!..

— Оказалось, что у нашей семьи с генералом общие корни, — рассказывает Георгий Иванович. — В деревне Круглое были две семьи Ватутиных, прямо через дорогу жили два брата. Мужчины из одного дома, Дмитриевичи, еще в царские времена состояли на военной службе. В другом же доме, Никифоровичей, глава семьи традиционно занимал должность церковного старосты.

Генерал с удовольствием говорил с Михаилом несколько минут, после отправился осматривать войска, предварительно пообещав еще встретиться. Свое обещание сдержал, доказательство тому — фотография.

Кстати, старший брат «генерала–молнии» Афанасий также воевал под Сталинградом. Только был он не в высоких чинах, служил сапером — до войны получил тяжелую травму и стал инвалидом.

У братьев произошла удивительная встреча. Однажды генерал спешил на своей машине по делам. На пути у него оказалось недавно разминированное поле, ехать по которому было небезопасно. Перед водителем генерала возникла дилемма — или рискнуть и ехать напрямик, или сделать большой крюк. Генерал скомандовал ехать прямо. Но постовой у поля притормозил генеральскую машину. Шофер Ватутина вышел разобраться.

— Прямо ехать нельзя, опасно, — твердо сказал постовой.

— Ты понимаешь, кого остановил? В машине генерал едет! — возмутился шофер.

— По мне так хоть генералиссимус, не пущу, я за ваши жизни отвечаю.

В общем, генерала не пустили. Пришлось в объезд ехать. А спустя несколько часов выяснилось, что генерала остановил... его старший брат. Причем оба не узнали друг друга. Об этом даже в фронтовой газете писали: старший брат не пропустил младшего, командующего фронтом.

Успешная оборона Сталинграда стала одним из первых крупных успехов Красной Армии. Убедиться в победе русских приехала американская делегация. Ватутин провел заморских дипломатов по бывшей линии фронта, больше напоминавшей кашу из земли, покореженного металла и изуродованной человеческой плоти. На американцев эта демонстрация произвела неизгладимое впечатление.

В феврале 1943 года Ватутину присваивают звание генерала армии. В приказе N 95 Сталин подчеркнул, что враг потерпел поражение, но не повержен окончательно. На этот раз ареной величайшего столкновения должны стать Курская дуга и прилегающие к ней Орловский, Белгородский, Харьковский плацдармы. В этой битве Ватутину вновь противостоял генерал Манштейн.

— Я с ним встретился 8 июля 1943 года на Курской дуге, — вспоминает Георгий Иванович. — В то время служил сапером. Мы наводили мост на реке Псел в районе Прохоровки. Строили его одновременно шесть саперных батальонов. Нам бревна непрерывно поездом подвозили. То, что происходило тогда, осталось в памяти на всю жизнь. Лес разгружали тысячи людей под постоянным обстрелом немецкой авиации. Наши и вражеские самолеты взрывались на такой ничтожной высоте, что вспышки эти ослепляли. Река побагровела от крови наших и немецких солдат. Впереди по течению стоял остров, людских трупов скопилось там настолько много, что получилась запруда и вода начала подниматься. Пришлось эту страшную преграду из пушек расстреливать. Но мост мы все–таки построили.

Осмотреть стратегически важную переправу через Псел прибыло высокое командование — Конев, Рокоссовский, Жуков, Василевский и Ватутин. Кто–то сказал генералу, что среди солдат есть младший сержант — однофамилец.

— Прибежал ко мне подполковник и говорит: тебя вызывает командующий фронтом, — продолжает рассказ Георгий Иванович. — Я перепугался, конечно, немного себя в порядок привел — и в штаб. Ватутин спрашивает: а ты, однофамилец, откуда будешь? Я докладываю: так, мол, и так, Николай Федорович, вы уже с моим братом немного раньше встречались, под Сталинградом, выходит, родственники мы. Еще немного поговорили, а после он пошел посмотреть на место, где я обосновался. Кстати, окоп мой был прямо около нового моста. Мы даже гранаты подготовили — разложили их аккуратно рядком на бруствере. Генерал как увидел это, говорит: «Ты зря так гранаты положил, любой осколок попадет, детонируют все вместе, лучше «печурочки» в стенке окопа вырой и туда их прячь.

На прощание генерал назвал Георгия Ивановича младшим братиком и попросил держать ватутинскую марку.

Наступивший вскоре бой стал для сапера Георгия Ватутина последним в Великой Отечественной войне.

— Немцы все–таки прорвались к нашему мосту, — рассказывает Георгий Иванович. — На окоп вышло сразу несколько танков. Тогда погибли три моих солдата — двое бросились с гранатами под гусеницы, одного убило осколком от снаряда. И тут нас «накрыли» немецкие реактивные минометы. Я отчетливо помню: как в замедленной съемке в окоп падает мина, и меня взрывной волной подбрасывает высоко вверх, земля стремительно приближается... Дальше — темнота.

Георгий Иванович пришел в себя только через 3 месяца, в госпитале за Уралом. На теле — ни одного живого места. Как оказалось, спас его офицер, проходивший мимо окопа и заметивший обугленное, засыпанное землей тело, еще подававшее признаки жизни. До сих пор не находит слов благодарности ветеран врачу, которого он увидел, впервые открыв глаза после долгого небытия. Этот врач, провозившийся с ним 3 долгих месяца, убедившись, что надежды оправдались, заплакал. В госпитале Георгий Иванович пролежал еще 4 месяца.

Оборонительная операция под Курском создала все условия для перехода Красной Армии в контрнаступление. Войскам Ватутина предстояло освободить Харьков. Затем весь фронт нацеливался на Киев и Белоруссию. Киев был освобожден 6 ноября 1943 года. Вскоре 1–й Украинский фронт развернулся на огромном пространстве. Правое его крыло — в Западном Полесье, левое — у Корсунь–Шевченковского, за Днепром. Немцы потеряли убитыми сто тысяч человек. Войска «генерала–молнии» входили в район пограничных сражений 1941 года...

Ватутин достиг той вершины, на которую только может подняться полководец. Страна посылала ему слова признания, шли нескончаемым потоком письма с благодарностями от простых людей...

Судьба оберегала «генерала–молнию» от смерти на поле боя, но не смогла защитить от бандеровцев. 29 февраля 1944 года машина Ватутина в тылу нарвалась на группу украинских националистов, в перестрелке генерал был смертельно ранен. 15 апреля Николай Федорович Ватутин умер. Он не успел стать маршалом, не оставил мемуаров о войне, а звание Героя получил посмертно только в 1965 году.
Автор публикации: Дмитрий КОРСАК

 

А Почетной медали Конгресса у него не было?

 

Не расстраивайся.....

 

Единственный случай в истории советских ВВС - брат и сестра Константиновы - Герои Советского Союза, летали на По-2 и Ил-2. Причём брат Владимир летал на "женском" По-2, а сестра Тамара на "мужском" Ил-2. Брат совершил 623 боевых вылета в составе 25-го НБАП. Сестра выполнила 69 боевых вылетов в составе 999-го ШАП. Представляю, после войны, за праздничным столом их родители были самыми счастливыми в мире.

 

Уникальный случай в истории советских ВВС. 23-го февраля 1948 года Указом Президиума Верховного Совета СССР звание Героя присвоено Фёдору Ивановичу Пересыпкину, лётчику штурмовика Ил-2. Причём в полной мере эту награду разделила его бортстрелок и по совместительству жена Вера Фёдоровна Пересыпкина. Это был брак, заключённый ещё до войны и у супругов был ребёнок, родившийся до начала боевых действий. Лейтенант Пересыпкин вошёл в историю тем, что в начале сражения на Курской Дуге, впервые в истории испытал в деле бомбы ПТАБ-2,5. Его "Ил-2" с бортовым номером "13" взлетел с большим перегрузом. Из-за этого он быстро отстал от основной группы. Лётчик продолжил полёт в одиночку. В районе местечка Крутой Лог он и его бортстрелок Михаил Котляров с высоты 600 метров всё же обнаружили колонну немецких танков. Сделав два захода, Пересыпкин сбросил на них все бомбы, после этого благополучно вернулся на аэродром. После этого вылета на его счёт было записано шесть немецких танков. К концу войны на счету мужа и жены Пересыпкиных было в составе 93-го ШАП соответственно 163 и 151 боевых вылетов. За это время они не раз оказывались в тяжёлых ситуациях, когда вылет мог стать для них последним. Так, в конце июля 1944 года в ходе атаки в районе города Броды, зенитный снаряд, разорвавшийся прямо под Ил-2, разбил стабилизатор. Сильно повреждённый штурмовик оказался лёгкой добычей для появившихся "Мессеров", однако , благодаря умелому заградительному огню своей жены, которая хотела избежать вечернего семейного скандала: мол, мазила, куда стреляла?, а так же подоспевшему на помощь Як-3, под управлением ГСС Михаила Кузнецова, Фёдор Пересыпкин всё же смог дотянуть до своего аэродрома. Скорее всего повторить семейный экипаж из-за сложности техники и других требований уже не удастся. (По книге М. Зефирова "Лаптёжник" против "Чёрной смерти")

 

Седьмого марта сорок второго года Михаил Плоткин, Рысенко и стрелок-радист Кудряшов возвращались иа района Хельсинки. Остались позади "мессершмитты" прожектора, зенитный огонь. Под крыльями - наша территория. И вдруг висевший в хвосте бомбардировщик Бабушкина, потеряв, видимо, ориентировку, рванулся вперед под винты ведущего, и два самолета, разрушаясь полетели вниз. Погибли Плоткин, Рысенко, Кудряшов и штурман ведомой машины Надха.
Тяжелейшее испытание выпало в этом полете и на долю воспитанника полка Василия Лучникова: над военно-морской базой противника осколком повредило рацию. Когда пересекли линию фронта, Лучников сбросил парашют, чтобы было удобнее ремонтировать рацию, и взял отвертку. В эту минуту раздался треск, и бомбардировщик стал разваливаться. Василия без парашюта выбросило из фюзеляжа. Тысячу двести метров он летел в плоском штопоре. Когда земля стала ближе, Василий выбросил в сторону правую руку. Штопор прекратился. Последней мыслью было упасть так, чтобы не удариться головой. Если есть один шанс из миллиона - надо попытаться использовать его.
Он попал в глубокий снег, прикрывший топкое болото, и остался жив. Но на этом испытание не кончилось. Операция, которой Лучников подвергся после своего фантастического падения, стоила стрелку-радисту ступней обеих ног и кистей обеих рук.
(с) М. Л. Львов "Пароль - Балтика"

 

Комрад респект и уважение!!!!!Столько приколов и вместе не где не встречал!!!Что то вспомню напишу!

 

Re: Ответ: Судьба

Это не байка а факт!Не не гусары а казаки !Потом когда об этом доложили командующему пардон не помню то ли Беркалаю-де- Толли или Багратиону он был возмущен!Но успокоившись отдал приказ:" За геройство наградить !!За бесстыдство высечь"!!

 

Байка эта от Джорджа Орвелла. Я думаю что верить можно. Орвелл её
услышал из первых рук и сам ей верил настолько, что поделился с
читателями английского журнала "Трибьюн". А к вранью в газетах он
относился категорически отрицательно. Да и история-то, в общем, не очень
удивительная. Тысячи таких было.

В грозовом 1944-м, в ходе несколько запоздалого освободительного марша
по братской Франции, доблестная армия Его Величества взяла в плен
вражеское подразделение с русским триколором и буквами РОА на рукавах.
Оформляя пленных, штабисты британской контрразведки наткнулись на двух
смуглых пареньков. Все попытки выудить из них какие-либо личные данные с
треском провалились - они отказывались понимать простейшие вопросы на
всех языках известных прекрасно образованным британским офицерам. При
этом лопотали между собой, улыбались, и вели себя совершенно
невраждебно. Сослуживцы показали, что пареньки всегда держатся вместе,
с другими не водятся, но отлично понимают несколько слов на великом
русском командном. Откуда они взялись не знали и офицеры-власовцы.

Уязвлённые, разведчики вызвали ведущего оксфордского специалиста по
малоизвестным славянским языкам (благо он знакомый, половина офицеров в
Оксфорде обучалась). Профессор серьёзный. О нижнелужицком языке,
например, книгу написал, кашубский понимает как родной, а на
древнеславянском чуть ли не стихи пишет. Приехал профессор, заговаривал
с пареньками и так и этак, но уехал ни с чем. Ну и ладно - оставили их в
покое в лагере военнопленных. В общем-то не до того, война идёт.

А в лагере том дослуживал старый сержант, ветеран, протопавший всю Азию,
воевавший в Бирме, Индии, Афганистане. И вот однажды он случайно слышит
разговор между пареньками. И моментально узнаёт язык. Дело в том, что
наши герои говорили ни на каком другом, а на одном из нескольких
тибетских языков. У них там горы высокие - тут один язык, а в соседнем
ущелье уже совсем другой. И именно в правильном ущелье пришлось служить
сержанту в молодые годы. Пареньков взяли обратно в оборот и с помощью
сержанта легко узнали следующее.

Однажды, во время прогулки в горах эти парни, родные братья, видимо
заговорились, завернули в неправильную долину, и перешли через ту
воображаемую но святую линию, которую рьяно охранял товарищ Карацупа,
его верный пёс Ингус, а также остальные бойцы Главного управления
пограничной и внутренней охраны НКВД СССР. Братьев хватают,
профессоров-лингвистов из Москвы почему-то не вызывают, а вместо этого
посылают без промедления на одну из строек социализма. С началом войны
братьев, как особо не провинившихся, сразу призывают, в запасном полку
обучают команде "Ура!", и с маршевой ротой отправляют на фронт затыкать
очередной прорыв. Время было суровое, людей не хватало. Взяли их в плен
или же они сами перешли к немцам - история умалчивает. С ориентированием
на местности у них, известно, было слабовато, и возможно они просто
заблудили в траншею врага.

В немецком лагере братья через некоторое время записыиваются в хиви (не
понимая при этом ни слова) и, неудержимо влекомые судьбой отправляются в
группу армий "Африка", под командование "Лиса пустыни" Эрвина Роммеля.
Надо думать, служат в обозе. С Роммелем эвакуируются в северную Францию,
где вскоре после высадки в Нормандии их, в силу славянского
происхождения, одевают в форму РОА и бросают на фронт затыкать очередной
прорыв. Там незадачливые братья и попадают в плен к британцам.

Всё это время они не разговаривали ни с кем кроме друг друга, и не имели
ни малейшего понятия где они, зачем, и вообще что вокруг происходит. Тем
не менее с ума не сошли, а наоборот стойко переносили все тяготы и
лишения воинской службы, как им завещали в запасном полку.

В конце байки Орвелл шутит, что для завершения сюжета стоит этих парней
записать в британскую армию и отправить на войну с империалистической
Японией, чтобы в один прекрасный день они подошли к родной деревне, но
со стороны противоположной той, в какую ушли лет десять назад. Боюсь, что
они и вправду в конце концов оказались поближе к родине, но отнюдь не в
качестве гвардейцев Его Величества. Но хочется верить, что железные нервы
их не покинули, и судьба их сложилась не так плохо как могла бы. Жуткое
оно, это китайское проклятие - "Чтоб ты жил в интересные времена!"

 

По поводу тибетских пареньков не байка. Достаточно подробно этот случай описан в книге Н.Д.Толстого *Жертвы Ялты* М.Русский путь 1996 год, о судьбе казаков, отданных обманом т.Сталину. Кстати, среди них был генерал Шкуро. Рекомендую всем кто ещё не прочитал.

 

Блин, Эрликон, смахнул твой пост нечаянно. Извиняюсь. Смысл был в том что б ты на fyntik не наезжал. Парень почти подвиг сделал - прочитал тему с начала и до конца.
Без обид, ладно?

 

Редчайший случай в истории авиации произошел со штурманом того же 752-го полка Иваном Михайловичем Чиссовым.

25 января 1942 года Чиссов в составе экипажа летчика Жугана вылетел на боевое задание. Отбомбившись по цели, бомбардировщики возвращались домой. Неподалеку от линии фронта на них напали «мессершмитты». Несколько наших самолетов были сбиты. На машине Жугана были перебиты рули управления. Командир дал команду прыгать. Выполняя приказ, старший лейтенант Чиссов на высоте 7000 метров покинул самолет, но, заметив, что вражеский истребитель кинулся за ним, пытаясь расстрелять его в воздухе, не стал раскрывать парашют, а пошел затяжным прыжком и потерял сознание. За воздушным боем с земли следили кавалеристы армии генерала Белова. Они заметили, куда упал летчик, и поспешили к тому месту. Каково же было их удивление, когда они увидели парашютиста живым! Упав на покрытый толстым снегом скат оврага, Чиссов начал скользить вниз, ко дну. Так и уцелел. После госпиталя его направили в летное училище штурманом-инструктором. Он и сейчас жив-здоров, работает пропагандистом Центрального Дома Советской Армии, подполковник запаса.

http://militera.lib.ru/memo/russian/golovanov_ae/18.html

 

В книге А.Драбкина "Я ходил за линию фронта" разведчик Мстислав Иванов пишет, что под конец войны в разведку из пехоты никто не шёл. В пехоте ранят, а у нас всё равно убьют. Набирали добровольцев из штрафных рот. Молодёжь шла: и лётчики, и танкисты. Один парень - лётчик из-за чего попал в штрафную? Возвращался на истребителе с задания. Чкалов под мостом пролетел? А он решил пролететь между столбами под проводами. Зацепился, разбил самолёт и в "штрафную".
Перед атакой один такой штрафник мне говорит:" Да не волнуйся так, вот посмотри на меня, я три раза был в "штрафной" и со мной всё в порядке. И с тобой всё будет нормально - на, перепиши, и протянул мне листок с молитвой. Как толко я его взял, прозвучала команда "Вперёд!". Не успели мы высунуться из окопа, как первая же пуля парню в лоб. Так я с его молитвой на листке в кармане благополучно дожил до победы, увернувшись от множества смертельных опасностей. Cудьба.

 

Ветку прочитал с удовольствием. Спасибо.

 

Интересная ветка.. Но до конца осилить не смог... )
Ужасть как хочется поделиться. Если уже всплывала история, то пусть модеры удалят.

После войны в Иностранный французский легион, как известно, набирались представители разных национальностей, нередко противостоящие в относительно недавних боях.
Так в одно подразделение, когда легион находился в Индокитае, попали служить, не зная друг о друге, легионер из Польши Вацлав Малый и бывший эсэсовец, лейтенант легиона Вольф, убивший семью Малого, замешанную в подполье во время Второй мировой войны (о чём Малый не знал). В одном неудачном для легионеров затерянного в джунглях поста бою его гарнизон попал под убийственный огонь вьетнамских снайперов. Они безжалостно уничтожали спасающихся бегством противников, как куропаток. Одна пуля досталась лейтенанту Вольфу. Пробегавший мимо тяжелораненого командира Вацлав Малый, рискуя жизнью, взвалил его на плечи и пробился с ним через кольцо вьетнамцев. Наградой для него стало то, что убийца семьи Вацлава Малого сделал его своим денщиком. Однако, когда он ушел из казармы, чтобы поселиться на квартире Вольфа, он почувствовал, что отношение к нему рядовых легионеров резко ухудшилось. Денщиков в Легионе не любили, считая, что так выслужиться перед офицером можно разными неправдами, в том числе «закладыванием сослуживцев». Когда раскрылось, кем являлся во время Второй мировой войны Вольф, лейтенант попытался объяснить своему денщику, что он действовал, как солдат... Вольф не стал устранять Малого «закулисным способом» — вместе они отправились в джунгли, где были в равных условиях. Но чуда не случилось — опытный Вольф убил молодого Малого.

 

И ещё.. врезался в память такой эпизод. Кто читал Акунова "Дас Райх" тот вспомнит, кто не читал - познакомится..

В период боёв на Миусе Хайнц Рюль с товарищем получили короткую передышку после отражения атаки советской танковой части. "Обершарфюрер Тёпфер, командир пехотного взвода, залёг рядом со мной. У него ещё оставались сигареты, и мы закурили. И вдруг он умер у меня на глазах. Мало того - у меня на руках, хотя никакого выстрела я не услышал. Наш военврач сказал мне, что причиной смерти Тёпфера был крошечный осколок ручной гранаты, попавший ему в висок ещё вчера. Тёпфер счёт рану пустяковой - говорил, что вилкой можно было больнее уколоться! - и не пошёл в лазарет, а остался на передовой. Он надеялся дотянуть до завершения нашего наступления, да вот не довелось. Но всё-таки он прожил ещё почти сутки с осколком в виске...".

 

Довелось ознакомиться с первоисточником. И знаете, что здесь самое интересное? Изложение В. Акунова достаточно вольное и литературное, то есть приведены подробности, которых в оригинальном тексте нет. Но, суть, конечно, та же.

 

Описан ли этот эпизод в последней работе по дивизии "Дас Райх"?
Акунову, конечно, лучше бы художественной литературой заниматься.

ПС. Эпизод, поди у Вайдингера был описан..

 

1. Будет описан в 3-й части.

2. Нет, у Лукаса.

 

"...Настроение рейсхмаршала поднялось когда он пошел вдоль строя, спрашивая у каждого пилота об его успехах. Геринг вручал летчикам награды. Рейхсмаршал казалось не слушал летчиков и мысли его были далеко.

- Одинадцать боевых вылетов и три сбитых самолета: отрапортовал молодой пилот первой группы.
- Хорошо. хорошо. Продолжайте в том же духе: промямлил Геринг.
Он достал и вручил парню Рыцарский Крест...

Майор Адольф Борхерс командир первой группы, сопровождавший Геринга вместе с Графом, подскочил и пожал руку молодому летчику.

- Поздравляю! Вы стали кавалером Рыцарского Креста!

Парень был в ступоре: " Но, но... герр майор! это невозможно, мне не позволят носить это...

(Последним кавалером РК в группе недавно стал Лт. Франц Шалль, и то после того как достиг отметки в 117 побед.)

На что Борхерс торжественно провозгласил: Если вручил сам Рейсмаршал, значит ты награжден!

Только после этого Граф вмешался и разъяснил Герингу его ошибку. Рейхсмаршал без тени смушения забрал у парня Рыцарский крест и вручил тому железный крест второго класса."

С. Bergstrom. "Graf & Grislawski. A pair of Aces" стр. 244