Привітався з усіма, туман з димом і +9 на дворі, хай не брешуть що чисте повітря, димом тягне і добре, може в кого і шмарклі зелені в носі і не тількі, но відчувається файно. Ранкова кава і на важку працю, гарного всім дня.
Ви вже листя попалили?Бо я тіки осьо буду починать Всьому панству доброго ранку!Туманно,чи димно-ще на двір не вилазив,не нюхав
Spoiler: пп Когда я был маленький, родители говорили непонятно. Потрясая перед папиным лицом авоськой гнилой картошки, мама спрашивала: - Что ты тут, поц ин тухес купил? - Что такое "поц ин тухес"? – встревал я. - Ну, это… - смущённо тянула мама, - вроде "дорогой человек". - Как Брежнев? - Ой, вей! – хваталась она за сердце. - Кто тебе это сказал? - Папа. Отец ухмылялся. - Чему ты ухмыляешься? Если этот шлемазал где-то скажет… - А что такое "шлемазал"? - тут же спрашивал я. Мама нервно гладила меня по волосам. - Это... такой мальчик... - Толковый, – подсказывал папа. - Молчи, лучше посмотри, какой дрек* ты принёс! Авоська летела в раковину. - А что такое "дрек", мама? - Он называет это картошкой!.. Что тут выберешь?! Гурништ ! - А "гурништ"? - Твой отец! Я путался. - Так, мы будем кушать дрек? - Да, благодаря этому поц ин тухесу. - Брежневу?! И мама хваталась за голову. - Я сойду с ума! Если этот шлемазал… - Толковый мальчик! – подсказывал папа. - Если этот… толковый мальчик где-то брякнет. Ты понимаешь, что с нами сделает Советская власть? Папа понимал. Его любимой присказкой было: "Советская власть плюс электрификация всей страны!" Он говорил это, когда гас свет и тухли спички, когда глохла машина и трещал телевизор, перегорал пылесос и пробки, когда стиральная машина билась током, а посуда об пол. В общем, сотню раз на день. - А что такое элек-три-фи-кация? – с трудом выговаривал я. - Лампочка Ильича, чтоб он был нам в гробу вечно живой! – отвечал папа. И мне представлялся дедушка Ленин на табуретке, вкручивающий в коридоре лампочку. - Так это он её нам закрутил? - Нет, он закрутил нам бейцим*! - А что такое бейцим? - Это как мозг, только больнее. Я терялся. - Мама, - докучал я матери, - а правда, что Ленин закрутил нам лампочку в мозг. - Ой, вей! – роняла она поварёшку. - Кто тебе это сказал? - Папа. - Чему ты учишь ребёнка?! Ты хочешь цурес*? - А что такое цурес? - Цурес - это жить с таким поц ин тухесом! - Ты живёшь с Брежневым? - ужасался я. Вопросы вели к ответам, ответы к вопросам. Родителей эта цикличность приводила в бешенство, меня заводила в угол. - Папа назвал мою учительницу некейве. Кто такая некейве, мама? - Тётя. - Екатерина Семёновна моя тётя? Из угла я почти не выходил, но и оттуда мне всё было слышно. - Что это за язык? – спрашивал я. - Еврейский, – отвечал папа. - Научи! - Оно тебе надо? - Да. - Оно тебе не надо. Тогда я шёл к маме. Она жарила блинчики. - Как на еврейском блинчики? - Блинчикес. - А вареники? - Вареникес. Картошку - "дрек" я помнил. - А я знаю по-еврейски, – хвастался я своему другу тоже Эдику. Он приезжал на каникулы к бабушке и гордо именовал себя полукровкой. - Моя мама русская, - объяснял он, - папа еврей, а дядя удмуртский сионист – женат на удмуртке. Хочешь тоже быть сионистом? Конечно, я хотел. - Вот, - говорил Эдик, расправляя на коленях чуть пожелтевшую газетёнку. – Сионистская, из самого Биробиджана. "Биробиджан" он произносил шепотом. - Это иероглифы, – пояснял, заметив, как округляются мои глаза. - Что тут написано? – скользил я пальцем по диковинным строкам. - Не туда, балда?! У сионистов всё задом наперёд? И я вёл обратно. Но ясности это не прибавляло. - Ну? – вопрошал Эдик. - Вещь! – откликался я. Вечером, кружа по комнате задним ходом, я говорил папе: - Видишь, какой я сионист. - Так-так, очень хорошо... Папа смотрел хоккей. - Сегодня газету из Бибиджана читал. - Давай, давай, Харламов! - Вырасту, тоже женюсь на удмуртке. - Молодец!.. Что ты сказал?! Эдик учил меня алфавиту. - Это "А", это "Б"... "В" у них нету… Это "Г", это "Д"… "Ж" тоже нету. - У сионистов нет "же"?! – таращился я. - Как же они пишут "ёжик"? - В Биробиджане нет ёжиков. Буквы сионисты экономили. У них не оказалось половины гласных и мягкого знака, не говоря о твёрдом. Любимое мамино "ой, вей!" не писалось, хоть режь. - Маме это не понравится, – сокрушался я. - Зато смотри, как красиво получается "коммунизм"! - Да! – любовался я построенным из иероглифов еврейским коммунизмом. - А электри-фи-кацию можешь? И Эдик старательно вывел мой заказ на дверях деревянного сортира. Электрификация получилась корявой. - Ильичу бы это не понравилось, – покачал я головой. – Дорисуй хотя бы лампочку. - Что вы, оглоеды, намалевали?! – подлетела к нам баба Лиза - русская половина Эдика. - Лампочку Ильича! – растерянно пояснил я. – Сейчас коммунизм дорисуем. Вытянув нас хворостиной, баба Лиза проявила, как выразился Эдик, бытовой антисемизм. И больше мы у неё коммунизма не строили. За сочинение "Как я провёл лето" папу вызвали в школу… - Занимался сионизмом?! – кричал отец. - Строил Советскую власть в туалете бабы Лизы?! Ты что, идиот?! - Нет, я толковый шлемазл! - Ах, толковый?!! - багровел папа, и репрессировал меня ремнём. - Вот тебе "жаренный дрек с грибами"! - приговаривал он, а мама, качая головой, вздыхала: - Мешигене цайтн! Сумасшедшее время! Вітаю панове, +10С, таки прохолодно, іти працювать та щось неробить.
Доброго дня хоч і туман але профіль,болгарка,електрод,наче правильно,ще потрібен молоточок цюкати шлак,напевно з багнета зроблю
Туман міцніший ніж учора, аж в горлі першить сам листя на купу складаю на перегной. Трішкі гумору в тему.
Клєвок зветься. З багнета не дуже, рекомендую з зубила для відбійника. Може є в господарстві старе-хвостовик обрізаєм, заточуєм, приварюєм ручку, красимо і маємо корисну річ-двосторонній молоточок для відбивання шлаку. Доброго ранку. Всім міцного здоров`я, а шоб було надміцне-купуйте в мене йодований туман у слоіках. Гарного дня.
Вітаю! Туманище..... Вже в слоїки накатав досхочу, як пан Veniamin дав цінну місль. А тумана ще в нас є.
Глава LXXII. Стакан тумана Ух, какое огромное облегчение почувствовал я, когда мы наконец отвалили от этого тяжелейшего острова. Гора с плеч! И матросы гребли повеселее, и Суер глядел в океан платиновым глазом, лоцман Кацман отирал просоленный морем лоб, Пахомыч споласкивал граненый стакан, перегнувшись через борт. - Слушай-ка, Пахомыч, - сказал я, - откуда у тебя туман-то взялся? - Туман у меня всегда при себе, - отвечал старпом, доставая из внутреннего жилетного кармана объемистую флягу (так вот что у него все время оттопыривалось! А я-то думал - Тэтэ!). На этикетке написано было "ТУМАН", 55 копеек: Т - трудноусвояемый У - умственноудушающий М - моральноопустошительный А - абалдительный Н - напитк. - Напитк? - утомленно переспросил я. - А "О"-то куда подевалось? - А "О", господин мой, вы как раз и выпили, находясь в состоянии помрачения. Не желает ли кто распить и остальные буквы?)(
А я багато не катав, бережу на сніг. Покупець балуваний пішов, кажу, що в мене туман з йодом, для щетовидки пользітєльно, а вони «кошачою мочою тхне». Подавай їм київського, ЗЕленуватого, з запахом шаурми. Кажу, що він горілим тхне і концентрація некорисно-не поживних речовин більша ніж в Китаї, а вони мені «порохобот» .
А Виєра,що на острові залишили,щоб неділитись Т - трудноусвояемым У - умственноудушающим М - моральноопустошительным А - абалдительным Н - напитком.????
Туман не розсіюється. Тож скоро піду по крамницях, смаколиками затарюсь. Вчора за напоями сходив, сьогодні піду в рошен за тортиком та цукерками. Чогось його продукція мені смакує краще нуж продукт 95гімнокварталу. А потім усядусь за комп і буду спілкуватись з усіма
