Комсомолки, спортсменки, миномётчицы и просто красавицы

Ответ: Комсомолки, спортсменки, миномётчицы и просто красавицы

Сварог, а есть ещё что-нибудь в таком же стиле?

 

Первое фото, правда, относится к второй половине 30-х (азербайджанские лётчицы) но уж больно хорошее, не удержался.

 

а ещё у нас были женщины-наводчицы, наверное, единичные случаи, но были. Так у мокго деда в расчёте была девушка наводчица, пока её не убило в восточной пруссии в 1945. И в ОБД есть. Сержант Бирюкова Елена Сергеевна.
написано радист, но она была не радистом последние полгода, по словам деда.

 

Re: Советские летчики Второй Мировой

не совсем в тему - случайно в инете столкнулся с дочкой женщины - она ещё жива! - которая служила в годы войны в эскадрилье Василия Сталина и сбивала самолёты с земли
об этой женщине http://www.kovrovgz.ru/details.php?ist=pr&id=21:cool:
"Из личных воспоминаний мамы могу добавить, что по случайности и по приказу ближнего командира СБИЛА Мессера, в активе не было пулемётчиков, Зине скомандовали, Зина наобум применила орудие, сбитый , но живой немецкий ас ...попросил представить ...снайпера...представилась..." Это мне в личной переписке дочь написала.

выделил в отдельный пост - если не сюда, перенесите в ту тему, которая больше соответствует

 

Я был на "встрече ветеранов", бабушка весьма преклонного возраста рассказывала как она была летчиком-испытателем на серийном заводе в 41-45.

Когда в 70-е проходила медосмотр то пришлось ей заглянуть в частности и к психиатру. После упоминания что она бывший летчик-испытатель он проявил к ней нездоровый интерес и документы подписывать не захотел, начал задавать разные странные вопросы. Хорошо что у неё была с собой летная книжка. Вместе посмеялись, извинился - "работа такая" и подписал обходной лист.

 

http://zina-korzina.livejournal.com/184381.html

 

ГРИЗОДУБОВА ВАЛЕНТИНА СТЕПАНОВНА .Будучи депутатом Верховного Совета СССР и первой женщиной - Героем Советского Союза, она требовала к себе особого внимания и привилегий, не положенных ни по должности, ни по воинскому званию. К сожалению, громкая довоенная слава не прошла для нее бесследно. Являясь военнослужащей, она, тем не менее, не желала подчиняться требованиям воинской дисциплины и субординации, списывая их на проявления мужского шовинизма. Отстаивая свои, как ей казалось, ущемленные права, и, жалуясь на предвзятое к себе отношение, она однажды зарвалась и переступила грань.

Участвовала в Великой Отечественной войне с апреля 1942 г. Командовала 101-м транспортным авиаполком[18] 1-й транспортной авиационной дивизии[19] Авиации дальнего действия Ставки ВГК.
Вспоминает Главный маршал авиации Голованов: "18 апреля состоялось решение о формировании в составе АДД, первой транспортной дивизии, которая с 22 апреля уже работала с большим напряжением, но через два месяца стала боевой дивизией, так как, кроме транспортной работы, начала вести и боевую - бомбить войска и объекты противника. Командиром этой дивизии был назначен полковник, а в дальнейшем генерал-лейтенант авиации В.Е. Нестерцев, который командовал бригадой бомбардировщиков во время боев на Халхин-Голе. Мы старались укомплектовать эту дивизию летчиками из Гражданского воздушного флота, поскольку транспортная работа требовала определенных навыков.
В.С. Гризодубова... еще осенью 1941 года просила меня зачислить ее в нашу дивизию. Я предложил ей тогда поехать в Казань, где находился наш запасной полк самолетов ТБ-7 (Пе-8), но в полк она в то время не попала, так как была занята эвакуацией семьи. К весне 1942 года, устроив семью, В.С. Гризодубова вновь обратилась к нам с просьбой о зачислении в АДД.
О всех назначениях командиров полков, пока наших полков было еще немного, я докладывал Сталину, хотя и имел право решать эти вопросы сам. Сталин был немного удивлен, что на должность командира полка, где будут нести службу мужчины, предлагается женщина. До войны Гризодубова была начальником одного из управлений ГВФ, и я доложил, что с транспортным полком она должна, по моему мнению, справиться. Сталин против моих доводов не возражал. Здесь же ей было присвоено воинское звание, если мне не изменяет память, майора[20]".
101-й апдд имел на вооружении самолеты Ли-2 и по заявкам Центрального штаба партизанского движения осуществлял обеспечение партизанских отрядов и их связь с Большой землей.
За годы войны Гризодубова лично совершила более 200 боевых вылетов, в том числе 132 ночных.
В январе 1944 г. за отличия в боях за освобождение г. Красное Село 101-му авиационному Краснознаменному полку дальнего действия было присвоено почетное наименование "Красносельский".
Авиационный полк, как и любой другой, является очень сложным механизмом, и управление им нелегкая задача даже для мужчины. Не все получалось и у Гризодубовой. Однако, будучи депутатом Верховного Совета СССР и первой женщиной - Героем Советского Союза, она требовала к себе особого внимания и привилегий, не положенных ни по должности, ни по воинскому званию.
К сожалению, громкая довоенная слава не прошла для нее бесследно. Являясь военнослужащей, она, тем не менее, не желала подчиняться требованиям воинской дисциплины и субординации, списывая их на проявления мужского шовинизма. Отстаивая свои, как ей казалось, ущемленные права, и, жалуясь на предвзятое к себе отношение, она однажды зарвалась и переступила грань.
В мае 1944 г. полковник Гризодубова была снята с должности командира полка.
Вспоминает Главный маршал авиации Голованов: "В один из весенних дней 1944 года я был на докладе у Верховного Главнокомандующего в Кремле. Как обычно, доложив все вопросы по боевой деятельности АДД, а также о выполнении различных дополнительных задач, стоял в ожидании...
- Вот что, - сказал Верховный, подходя ко мне. - Наконец-то, и на вас к нам поступила жалоба. Как, по-вашему, что мы с ней должны делать?..
Не зная за собой никаких проступков, отдавая все свои силы, всю энергию тому делу, на которое меня поставили, я почувствовал, что во мне начинает нарастать возмущение. Однако я знал, что должен проявить максимум хладнокровия и держать себя в руках, ни в коем случае не отдаваясь во власть своих чувств... Было для меня ясно и то, что по пустякам жалоб лично Сталину писать не будут...
- Товарищ Сталин... если эта жалоба серьезна, я полагаю, что ее нужно обязательно расследовать! Если расследование покажет, что я действительно в чем-то виноват, меня следует строго наказать, в зависимости от тяжести моего проступка. Если же расследование покажет и докажет отсутствие какой-либо вины с моей стороны, я прошу привлечь к такой же строгой ответственности лицо, написавшее эту жалобу.
Невозмутимость и спокойный тон моего голоса, видимо, произвели определенное впечатление. После некоторой паузы Верховный, обращаясь к присутствующим, спросил:
- Ну, как, примем предложение, выдвинутое самим же Головановым?
Все согласились...
Через некоторое время позвонил Г.М. Маленков и предупредил меня, чтобы я никуда из Москвы не убывал.
На другой день я был вызван в ЦК... Явившись в кабинет секретаря ЦК, к своему удивлению увидел там командира полка В.С. Гризодубову...
Мне было задано значительное количество вопросов, на многие из которых ответить я не мог. Среди таких вопросов были, например, такие: почему полк, которым командует Гризодубова, до сих пор не гвардейский, тогда как другой, организованный в то же время, уже получил гвардейское знамя? Почему командир полка получила мало наград? Почему Гризодубова до сих пор полковник, в то время как она единственная женщина-командир в АДД, и почему ее полк находится на положении пасынка? Почему к нему плохо относится командование? И ряд других вопросов...
Сказав секретарю ЦК, что лично не занимаюсь вопросами деятельности отдельных полков, просил дать мне время разобраться...

 

На выяснение всех вопросов, поставленных передо мной секретарем ЦК, ушло несколько дней. Пришлось вызывать генерала В.Е. Нестерцева - командира корпуса, в состав которого входили дивизия и полк. Данные, полученные от командира корпуса и командира дивизии генерала В.И. Картакова о состоянии дел в этом полку, были весьма плохими. Большое количество летных происшествий, не связанных с выполнением боевых заданий, низкая воинская дисциплина среди личного состава. Командир же систематически отсутствовала в полку, со ссылкой на необходимость встреч с кем-либо из членов Политбюро, причем уезжала, даже не поставив об этом в известность своего непосредственного командира. Даже изданные по Авиации дальнего действия приказы, в которых как командиру корпуса, так и Гризодубовой за плохое состояние дел в полку были объявлены дисциплинарные взыскания, никакого изменения в ее поведении и отношении к службе не произвели. Мне было доложено, что такое поведение имеет давнюю историю. Так, еще в 1942 году, когда шли тяжелые бои под Сталинградом и был ранен командир дивизии, Гризодубова без чьего-либо ведома бросила полк и улетела в Москву, а в январе 1944 года проделала то же самое под Ленинградом и не являлась в свою часть до возвращения последней на место своего постоянного базирования, и полком фактически командовал ее заместитель майор Запыленов...
Слушая доклад командира корпуса, который непосредственно подчинялся мне - командующему АДД и мог в любое время обращаться ко мне, что он при всякой надобности и делал, я все больше недоумевал, почему он ни разу не сказал мне о творящихся безобразиях в подчиненной ему части... Почему он обо всем этом молчал до тех пор, пока не потребовали у него объяснения? О его порядочности, честности, безусловном стремлении выполнять свой служебный долг знал я еще по Халхин-Голу...
- Видите ли, Александр Евгеньевич, за время пребывания Гризодубовой в дивизии, которой я раньше командовал, а потом, уже командуя и корпусом, видел я много упущений по службе с ее стороны и старался ей как-то в этом помочь, зная, что человек она не военный. Когда я бывал в полку, в разговорах со мной она всякий раз подчеркивала свою близость к членам Политбюро нашей партии, называя каждого из них по имени и отчеству, и у меня из этих разговоров сложилось убеждение, что и на полк, которым она командует, поставил ее лично товарищ Сталин, о чем говорила она недвусмысленно. Свое отсутствие в полку она всякий раз объясняла поездками к высокопоставленным лицам для решения тех или иных вопросов для полка... Даже ваш приказ о взысканиях как мне, так и Гризодубовой положение в полку не изменил. Такие действия Гризодубовой показывали мне, что и командующий АДД для нее не управа. Вы извините, но это мнение существует у меня до сих пор. Вот почему я к вам по этому поводу и не обращался, - закончил Нестерцев...
Имея в своей жизни уже достаточный опыт разных дел, в том числе и со всякого рода жалобами, я понимал, что первопричиной подачи жалобы стала нерешительность, проявленная генералами Нестерцевым и Картаковым по отношению к подчиненному им командиру полка, которая этим воспользовалась и начала добиваться того, на что ни она, ни полк, которым она командует, не имеют никакого права...
Собрав все данные, я доложил о готовности их изложить, и вскоре был вызван в ЦК. Когда я зашел в кабинет секретаря ЦК, Гризодубова, как и в прошлый раз, была уже там. Поздоровавшись, я начал свой доклад. Начал почему-то с генеральского звания, сказав, что для получения его нужно командовать не полком, а по меньшей мере дивизией. "Так вы и двигайте ее на дивизию", - услышал я реплику Маленкова... Стало ясно, что разговор предстоит трудный. Второй вопрос был о присвоении полку гвардейского звания. Доложив о низкой дисциплине и большом количестве происшествий, я сказал, что полку, пока он не выправит положение, гвардейского звания присвоено быть не может...
- Полку следует присвоить гвардейское звание, и вам надо это оформить, - услышал я в ответ. Это было указание, как видно, уже по решенному без меня вопросу...
- Я этого делать не буду, товарищ секретарь ЦК! Не заслужившая этого часть не может быть гвардейской... Вы можете освободить меня от должности командующего и назначить на мое место другого товарища, который и оформит ваши указания...
- А вам известно, что ваш Картаков по ночам стучится в дверь комнаты, где живет Гризодубова, и именно потому, что дверь остается закрытой, он чинит ей всякие козни! А вы еще заступаетесь за своего Картакова и верите ему!
Честно говоря, я даже как-то растерялся. Подобное в моей голове никак не укладывалось. Положение становилось серьезным, а интуитивные чувства подсказывали мне, что высказано еще не все, это лишь начало... За все время от Г.М. Маленкова я не слышал ничего подобного. Как правило, он был вежлив, и за все время общения со мной он никогда не повышал голоса.
- А почему вы мне говорите "ваш Картаков", "своего Картакова", - довольно резко спросил я. - Так обычно говорят о родственниках!
- А как называются люди, женатые на родных сестрах?! - последовал вопрос.
- А какое это имеет отношение ко мне? - изумившись, спросил я.
- Самое прямое. Ваша жена и жена Картакова - родные сестры, вот вы и стоите горой за своего Картакова! - услышал я ответ.
При всей серьезности положения я рассмеялся.
- Чему вы смеетесь? - недобрым голосом спросил Маленков.
- Смеюсь я не над тем, что вы сейчас мне сказали, а над своим положением, в которое попадаю второй раз, при самых серьезных обстоятельствах, по одному и тому же случаю. Когда у меня на бюро крайкома в Иркутске в 1937 году отбирали партийный билет[21], то одним из обвинений являлось то, что жена арестованного и уже расстрелянного председателя крайисполкома, обвиненного в шпионаже, являлась родной сестрой моей жены, хотя она, моя жена, ни разу и в глаза не видела ни этого председателя, ни его жены. Сейчас я нахожусь, как становится мне понятным, в не менее серьезном положении...
- Так Картаков не является вашим родственником? - спросил уже другим тоном секретарь ЦК.
- Он не мог и не может являться мне родственником. Познакомился я с ним за две недели до войны... Он смелый, волевой товарищ и произвел на меня очень хорошее впечатление... Что касается моей жены, то она и фамилии-то такой никогда не слыхала, не говоря уже о родстве.
- А почему же вы тогда присвоили ему сразу звание полковника, когда он был лишь майором? - задала вопрос уже Гризодубова.
Я не счел нужным отвечать на ее вопрос, но, услышав от секретаря ЦК "Да, почему же?", ответил:
- А вот об этом, товарищ секретарь ЦК, вам следует спросить уже не у меня, а лично у товарища Сталина. Я могу вам доложить лишь, как это звание было Картакову присвоено. Находясь в должности командира дивизии, я был вызван на доклад к товарищу Сталину, где попросил назначить майора Картакова на один из полков, входящих в состав дивизии, высказав свое мнение, что он подходит для такой должности. Поинтересовавшись, кем был Картаков до предлагаемого назначения и услышав, что был он заместителем командира дальнебомбардировочной дивизии, Сталин высказал удивление, почему он до сих пор майор. Присутствовавший главком ВВС генерал Жигарев, которому мы тогда подчинялись, доложил, что Картаков длительное время был в Китае, и поэтому ему не успели присвоить очередного звания. "Человек назначается на ответственный полк, значит, и звание ему нужно присвоить соответственное", - сказал тогда Верховный. Приказом генерала Жигарева, как заместителя наркома обороны, Картакову было присвоено воинское звание полковник. Как видите, участие мое здесь невелико, а права присваивать звания полковника я по положению не имею и теперь. Это делается лишь приказом наркома.
Я хотел перейти к дальнейшему изложению поставленных передо мной вопросов, однако Маленков неожиданно прервал нашу встречу, попрощался и уехал...
Я был совершенно убежден: я правильно сделал, что отказался выполнить указание об оформлении материалов по преобразованию полка в гвардейский, хотя, конечно, знал, что решение это не секретаря ЦК и все по жалобе предварительно было решено наверху... Однако знал я и то, как реагирует Верховный на вымысел и клевету...
Ждать развязки событий долго не пришлось. Очень скоро я был вновь вызван в ЦК. Когда я вошел в кабинет, Маленков поздоровался со мной и, не говоря ни слова, вызвал помощника и сказал, чтобы заходила Гризодубова. Когда она подошла к столу, секретарь ЦК поднялся со стула. Встал и я.
- Мне поручено объявить решение Политбюро по вашей жалобе, Гризодубова, - сказал Маленков. - За клевету в корыстных целях на своих непосредственных командиров, за попытку оклеветать маршала Голованова - командующего Авиацией дальнего действия, которому вверена партией и руководством страны ответственнейшая работа, за попытку дискредитировать в глазах руководства преданного Родине и партии полководца принято решение передать дело о вас в военный трибунал для привлечения к судебной ответственности, куда и передать имеющиеся материалы. А сейчас идите к товарищу Шкирятову - председателю Комиссии партийного контроля, там будет решен вопрос о вашей партийной принадлежности.

 

Я не хочу описывать здесь, что последовало за объявлением этого решения... В слезах молила Гризодубова о прощении, почему-то больше обращаясь ко мне, чем к секретарю ЦК... Я невольно думал, сколько еще людей, невинных людей на белом свете страдает от всяких наговоров!.. Ослепленная открывшимися было перед ней возможностями, командир полка Гризодубова ни на минуту не задумывалась о возможной судьбе оговариваемых ею лиц. Вместо этого она уже видела себя первой в стране женщиной в мундире генерала...
- Идите отсюда! - обращаясь к Гризодубовой, сказал секретарь ЦК. Повторять эти слова не пришлось.
Когда мы остались вдвоем, Маленков рассказал мне, как жалоба попала к Верховному. Передал ее по просьбе Гризодубовой прямо Сталину один из руководящих работников. Когда же он, секретарь ЦК, докладывал первые же результаты разбирательства, товарищ, передавший жалобу и присутствовавший при этом, чувствовал себя весьма неважно. Сталин спросил его, слышит ли он то, что докладывают, на что последовал ответ:
- Она так убедительно, товарищ Сталин, обо всем говорила, что не поверить ей было невозможно!..
Это был единственный такой случай в АДД за все время войны.
Из Авиации дальнего действия Гризодубова была убрана. Командиром полка вместо нее назначили уже упоминавшегося майора Запыленова, хорошего и опытного командира. За считанные месяцы под его руководством полк добился значительных успехов и уже осенью того же года был преобразован в гвардейский. Запыленов же стал подполковником.
Эпизод этот приведен здесь для того, чтобы показать, что в то время за неблаговидные поступки взыскивали, невзирая ни на заслуги, ни на Звезды и ордена, ни на занимаемое положение, подчеркивая этим, что нет в партии ни менее ответственных, ни более ответственных лиц, все должны нести ответственность за свои поступки, и чем выше по своему положению человек, тем и спрос с него больший[22]".
В 1945 г. Гризодубова была награждена орденом Отечественной войны 1-й степени и уволена из рядов Красной Армии

--------------------------------------------------------------------------------

 

Интересная цветная фотка - жаль, не подписана никак

 

1, 2 - снайперы
3 - санитарки или медсёстры.
4 Александра Самусенко - от Курска до Берлина. Погибла в битве за Берлин

 

Re: Советские летчики Второй Мировой

Интересная судьба! Спасибо за ссылку!
Вот только батальон авиационного обслуживания - это никак не эскадрилья (пусть даже и Василия Сталина). БАО вообще-то отдельная структура "при полках"... Да и не было в БАО зенитных пулемётов, насколько помню (хотя ВОЗЛЕ расположения и аэродромов они, естественно, стояли - но с зенитчиками)

 

___

 

Gerhard, геноссе! Как всегда радуешь! Спасибо!
Март 1945, Будапешт - это ж наш Пятый Донской гвардейский казачий кавкорпус. Вполне возможно, что девушки оттуда.
Жаль, по знакам не разобрал: "отличный КТО?"

 

Позволю засомневаться. Март 1945, Будапешт - это и 4-й Гвардейский Кубанский Казачий Кавалерийский корпус под командованием Плиева. Да и кубанки на головах опять-же.

 

Согласен. Но хочется надеяться...

А вот кубанки - СОВСЕМ не показатель. Их кто только не носил - от НЕказачьих кавчастей и пеших разведчиков до вообще пехотных интендантов. Мода фронтовая такая была. А на фото видно, что кубанки 100% неуставные, пошиты в полковой швальне. Так что - не показатель...

 

Тут я с вами согласен полностью, не показатель.
Дело за малым, только надо выяснить, в какой части служила в марте 1945 ефрейтор Евгения Рудь

 

​

 

Кстати, вдогонку, значков "Гвардия" то нет. Так что не из 4-го и не из 5-го Гвардейских казачьих кав.корпусов девчонки.

 

Мари́я Ка́рповна Ба́йда (1 февраля 1922 — 30 августа 2002) — Герой Советского Союза, санинструктор, старший сержант.

 

К сожалению, тоже не показатель. Значков не хватало на всём протяжении войны, и даже офицеры-гвардейцы не все их получали. Для примера - известное групповое фото командования 5 гв. ккк. Стрелкой пометил отсутствие "Гвардии"

 

1.Механик-водитель танка, гвардии сержант Мария Октябрьская
2.Танк “Боевая подруга”
3.Памятник Марии Октябрьской в Томске

Письмо Председателю Государственного Комитета обороны. Верховному Главнокомандующему. Москва, Кремль 3 марта 1943 г.
В боях за Родину погиб мой муж - полковой комиссар Октябрьский Илья Федотович. За его смерть, за смерть всех советских людей, замученных фашистскими варварами, хочу отомстить фашистским собакам, для чего внесла в госбанк на построение танка все свои сбережения - 50 000 рублей. Танк прошу назвать “Боевая подруга” и направить меня на фронт в качестве водителя этого танка. Имею специальность шофера, отлично владею пулеметом, являюсь Ворошиловским стрелком…
Октябрьская Мария Васильевна, г. Томск, Белинского, 31
Ответ Томск. Марии Васильевне Октябрьской.
Благодарю Вас, Мария Васильевна, за Вашу заботу о бронетанковых силах Красной Армии. Ваше желание будет исполнено. Примите мой привет,
Иосиф Сталин.
Мария Васильевна Октябрьская (в девичестве Гарагуля) родилась 8 марта 1905 года в Крыму, в многодетной крестьянской семье. К началу войны, ей, жене комиссара стрелковой дивизии, было 36 лет. После гибели на фронте мужа Мария Октябрьская на собственные сбережения построила танк Т-34, который назвала “Боевая подруга”. Пройдя обучение на курсах механиков-водителей, получила звание сержанта и была зачислена во 2-ой танковый батальон 2-го Тацинского полка 26-ой гвардейской Ельнинской танковой бригады. С октября 1943 года на своем танке сражалась на Западном фронте.
17 января 1944 года, при освобождении железнодорожной станции Крынки Витебской области, получила тяжелое ранение. 15 марта 1944 года Мария Васильевна Октябрьская скончалась во фронтовом госпитале города Смоленска, где и похоронена у кремлевской стены на Кутузовском кладбище, на берегу Днепра, рядом с героями Отечественной войны 1812 года.
2 августа 1944 года указом Президиума Верховного Совета СССР гвардии сержанту Октябрьской посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Навечно занесена в списки части.
…Имя сгоревшей “тридцатьчетверки” - “Боевая подруга” - унаследовала другая машина. Затем третья, четвертая. Оно, напоминающее о гвардии сержанте Марии Октябрьской, дожило до Победы.
В память о бесстрашной крымчанке томская школа номер 24 носит ее имя. Перед входом в учебное заведение ей сооружен памятник, выполненный скульптором Сергеем Данилиным, а в музее школы бережно хранятся немногочисленные реликвии и материалы об отважной женщине.
Текст на мемориальной доске гласит: “На этом месте стоял дом, в котором в 1941-43 годах жила Мария Октябрьская - Герой Советского Союза, сержант, механик-водитель танка “Боевая подруга”, построенного на ее личные сбережения. Погибла в боях за Родину в 1944 году”.

 

Тамара Прохорова в самом конце войны служила в 147-м СП 49-й гвардейской стрелковой дивизии командиром взвода 82-мм минометов. Фотография сделана в 1945 году после Победы.

 

Больше узнать по этой теме можно из книги В. С. Мурманцевой «Советские женщины в Великой Отечественной войне». Книга посвящена военным и трудовым подвигам советских женщин.

 

Ещё несколько страниц.