ФРАНЦИЯ НАЧИНАЕТ СОЗДАНИЕ "УНИВЕРСАЛЬНЫХ СОЛДАТ" Комитет по этике Министерства обороны Франции, отвечающий за толкование спорных вопросов, возникающих в связи с научным и техническим прогрессом, а также их возможное военное применение, дал разрешение на разработку бионических технологий для военных. Об этом сказано на сайте ведомства. Исследования касаются препаратов, которые увеличивают выносливость бойцов, в частности позволяют обходиться без сна в течение долгого времени. Речь также идет о проведении хирургических операций для улучшения слуха, разработке имплантов, которые будут вводить в организм солдат препараты для снятия стресса либо улучшения когнитивных функций. Другие импланты позволят дистанционно следить за состоянием здоровья военнослужащих и его психическим состоянием, а также будут позволять бойцам идентифицировать на поле боя "своих" и "чужих". Министр обороны Франции Флоранс Парли заявила, что у ее ведомства "нет ближайших планов" по вживлению микрочипов своим военнослужащим либо использованию другие "инвазивные технологии". Позвольте мне положить конец всем фантазиям: эти так называемые "агрессивные" разработки не входят в повестку дня французской армии. Но не все разделяют наши моральные принципы, поэтому есть определенное будущее, к которому мы должны быть готовы. И заключение комитета по этике помогает нам в этом: путем поиска путей и средств, которые позволят нам поддерживать наше оперативное превосходство, не отказываясь от наших ценностей и соблюдая международные обязательства. Таким образом, мы говорим "да" броне Железного человека и "нет" генетической мутации Человека-паука. Сообщается, что комитету по этике Минобороны Франции также поручено проработать вопрос "автономии в системах летального оружия".
черт их знает . если у них там запрещено фотографировать полицейских и жандармов ..вот вам и демократия . это я насчет чипов .
Использование в Германии В 1930-е годы фармацевты фирмы Temmler Werke[de] в Берлине использовали его как стимулирующее средство, получившее коммерческое название «первитин» (нем. Pervitin). Начиная с 1938 года его применяли систематически и в больших дозах как в армии, так и в оборонной промышленности (таблетки первитина официально входили в «боевой рацион» лётчиков и танкистов под названием нем. «Panzerschokolade» — танковый шоколад)[3][неавторитетный источник?][4]. Накануне вторжения во Франциювоеннослужащим Вермахта было выдано 35 миллионов доз первитина[5]. Популярностью первитин пользовался и у вождей Третьего рейха, наряду с кокаином. В частности, Гитлер получал инъекции первитина от своего личного врача Теодора Морелля начиная с 1936 года, а после 1943 — по нескольку раз в день[3][неавторитетный источник?][6]. Благодаря инъекциям первитина Гитлер был более общительным, энергичным, физически активным и бодрствовал поздно ночью[7]. Использование в США После Второй мировой войны производители первитина были вывезены в США, где создавали «таблетки бодрости» для войск в Корее и Вьетнаме. В 1966—1969 годах армия США использовала 225 миллионов таблеток декстроамфетамина и первитина[источник не указан 1082 дня]. Пентагон официально разрешил использовать амфетамины служащим в войсках[8]. Они основывались на государственных испытаниях в 1940-х и ранних 1950-х годах, которые показали увеличение умственной деятельности лётчиков на 5 % при использовании метамфетамина[8]. Первыми испытали на себе действие психостимулятора Военно-воздушные силы, затем в 1960 Стратегическое командование ВВС, в 1962 — Тактическое авиационное командование[8]. Во время Войны во Вьетнаме амфетамины стали доступны в таблетированной форме для всех видов войск[8]. Ветераны США жаловались на бессонницу, нервозность и потерю аппетита[8]. В качестве контрмеры им предписали использовать дополнительно барбитураты[8]. Использование в Японии Во время Второй мировой войны метамфетамин был широко распространён среди военных Императорской армии Японии[9]. На момент Нападения японцев на Перл-Харбор в декабре 1941 года в Японии имелось 24 запатентованных лекарства, содержащих метамфетамин или амфетамин, доступных на рынке[9]. Японцы называли психостимуляторы 戦力増強剤 (сэнрёку дзо̄кё̄ дзай), что буквально означает лекарства, «повышающие боевой дух», употребление их во время войны считалось проявлением патриотизма[9]. Императорская армия Японии имела метамфетамин в форме для инъекций, так как при подобном употреблении он начинает действовать быстрее и является более активным[9]. Известными потребителями метамфетамина являлись также японские камикадзе[9]. В СССР В 1940—1941 годах изучались материалы по первитину из Германии, затем профессор О. Ю. Магидсон произвёл первый синтез (из фенилацетона)[10]. Промышленный синтез был налажен в 1946 году[11], и уже в 1948 году первитин упоминается в справочнике Машковского[12]. Гидрохлорид метамфетамина выпускался в СССР вплоть до 1970-х годов в виде таблеток по 3 мг под названием первити́н[13][14]. Первитин применялся в психиатрической практике как психостимулятор, для лечения нарколепсии и депрессийразличного происхождения. Впоследствии, приказом по Министерству здравоохранения СССР от 11 февраля 1954 года он был отнесён к наркотикам[15][16][17], а в 1975 году его производство было прекращено, и он был исключён из фармакопеи.
Раскрыта ещё одна тайна архивов Третьего рейха. Выяснилось, что во время Второй мировой войны многие солдаты и офицеры вермахта шли в бой под воздействием наркотиков, которые испытывали на узниках концлагерей. Легендарные Т-34 танкист Петер Эммерих увидел в самом начале войны. Эта машина превосходила все танки, которые тогда стояли у немцев на вооружении. Но Петеру не было страшно идти в бой. "В конце июня 1941-го мы перешли границу России и получили от нашего военврача по чудо-таблетке. Их давали всем, кто был за рулем. Как нам сказали, для бодрости", - вспоминает ветеран вермахта Петер Эммерих. Чудо-таблетка бодрости – "Первитин", метиламфетамин. По химической формуле похож на современный наркотик экстази. После приема у солдат появлялась уверенность в себе, они не чувствовали боли и готовы были идти на любой риск. Такие универсальные солдаты как раз и нужны были командирам. Впрочем, и высший офицерский состав вермахта, включая Адольфа Гитлера, как уверяют немецкие историки, принимал "Первитин". "Я чувствовал себя нормально, никакого опьянения. Просто я не хотел ни спать, ни есть. Времени на отдых не было. Приказ: любой ценой, только вперед", - говорит Петер Эммерих. Страшные побочные эффекты. Испытания показали, что у солдат случаются нервные срывы, неконтролируемые приступы ярости. Каждый прием наркотический спецсредств вызывал слабовыраженный отек мозга, перевозбуждение нервных клеток. Все это было известно командованию. Но, как свидетельствуют архивы, не принималось в расчет. Цель оправдывала средства. "Только лишь для операции "Вестфельдцуг" по захвату стран Бенилюкса и Франции в апреле 1940-го вермахт заказал 35 миллионов таблеток "Первитина", - рассказывает научный руководитель музея истории Бундесвера Горх Пикен. Доктор Горх Пикен уверен: метиламфетамин - один из секретов блицкригов Гитлера в Европе. Маленькая упаковка продавалась в аптеках рейха свободно. "Первитин" получали пилоты, бомбившие Лондон. Летчики Люфтваффе с таким допингом могли совершать по 6 боевых вылетов в день. Были не только таблетки. Чтобы было и вкусно и питательно, наркотики добавляли в шоколад. Специально для танкистов разработали так называемый "Панцершоколад с Первитином", для летчиков – "Флигершоколад". Немного другой состав. Кроме наркотических веществ - еще и кофеин. Испытания спецпрепаратов проходили, в том числе и в концентрационном лагере "Заксенхаузен". В 1944 году на узниках лагеря испытали новый препарат под кодовым названием D-9, с добавлением кокаина. "Они должны были ходить круг за кругом, за спиной у каждого были мешки с песком и камнями весом 15 килограммов, они имитировали снаряжение, - рассказывает научный руководитель мемориала "Концентрационный лагерь "Заксенхаузен" Астрид Ляй. - С использованием этих стимуляторов люди могли не останавливаться более суток". Уникальные документы - результаты испытаний. Видно, группа заключенных на смеси с кокаином маршировала на плацу с 17 декабря по 20-е без перерыва. Подобные психостимуляторы в конце войны поступили на вооружение экипажей подводных лодок. "Нужно себе представлять, что команда подводников вынуждена была не спать по пять суток. Сон означал смерть в водах, где проходили маршруты кораблей противника. А эти таблетки позволяли не спать и семь суток", - рассказывает историк Йенс Венер. После разгрома Германии производство "Первитина" было приостановлено. Медицинской статистика в отношении наркозависимых бывших солдат рейха, которые испытывали жесточайшую ломку, насколько известно, не велась.
не совсем....в начале такие марши были. даже при ссср дальнобойщики чифирили, а сейчас потребляют энергетики....
КАК СОВЕТСКАЯ АРМИЯ ПОЗНАКОМИЛАСЬ С ГЕРОИНОМ https://batenka.ru/resource/booze/1-heroin-afghan/ Spoiler: наркотики в армии По данным Всемирного доклада о наркотиках, опубликованного в 2018 году Управлением ООН, мировое производство героина в течение последних нескольких лет выросло на 65%, и это — самые высокие показатели с момента начала мониторинга ситуации. Согласно ему, девять из десяти тысяч тонн опиума приходится на страну, которую сегодня принято называть «новой Мексикой», — Афганистан. Доля этой исламской республики в общемировом производстве наркотиков выросла с 20% в 1980 году до 90% сегодня. В стране, климатически и географически подходящей под выращивание конопли и мака, в 70-е годы в свободном доступе продавали лёгкие наркотики вида гашиш и чарас, а в 90-х в регионе началось формирование так называемого «Золотого полумесяца». Сегодня Афганистан, Иран и Пакистан являются основными поставщиками опиума и располагают крупнейшими маковыми плантациями и лабораториями по незаконному производству героина и опиатов. Рост производства афганского героина зачастую связывают с выводом советских солдат из Афганистана и влиянием военных действий на экономическую ситуацию в стране. В период десятилетней войны поля, используемые ранее под производство сельскохозяйственных культур, были выжжены артиллерийскими обстрелами. Программа поддержки местных крестьян, занимающихся выращиванием сельскохозяйственной продукции, была приостановлена, а культивирование плантаций мака требовало меньше времени и приносило больший доход, нежели выращивание хлопка, миндаля и других сельскохозяйственных культур, характерных для этого региона. Поэтому практически всё население оказалось вовлечённым в выращивание мака. Самиздат продолжает большое исследование, посвящённое героину, и пытается проследить влияние Афганской войны на формирование первых наркопотребителей и наркокурьеров в позднем СССР. Участники афганской войны — командир спецроты, лётчик и фельдшер — рассказали Диане Садреевой, как они вкололи себе первую ампулу с опиатами, перевезли первые 100 граммов запрещённого вещества и избавляли взвод от злостных наркоманов. ТАМАРА ЧЕРНЫХ, ПРАПОРЩИК МЕДИЦИНСКОЙ СЛУЖБЫ ГОДЫ СЛУЖБЫ В АФГАНИСТАНЕ 1987–1989-Й Двадцать первого мая 1988 года, во время третьей волны вывода советских войск из Афганистана, я подхожу к границе с вещмешком, в котором находятся полторы тысячи шприцов промедола, — их мне предстоит сдать под роспись перед тем, как вернуться домой. Передо мной останавливается служебная собака, садится в стойку и начинает рычать: — Наркотики? — спрашивают офицеры. — Да, — отвечаю я честно. На меня надевают наручники и ведут на допрос. Промедол считается наркотиком, хотя это медицинское обезболивающее средство, оно относится к опиоидам, быстро всасывается, моментально действует, вызывает привыкание. Промедол есть в каждом батальоне, у каждого солдата, у каждого санинструктора и фельдшера, и нередкими были случаи, когда солдаты воровали промедол друг у друга или пытались уговорами и угрозами выпросить его у медиков. Эффект такой: вкалываешь, чаще всего, в бедро и перестаёшь ощущать боль, быстро отключаешься и также быстро возвращаешься к реальности. Когда на меня нацепляют наручники, я моментально поднимаю крик: каждая ампула проходит официально, есть подтверждающие документы, есть целый список причастных к этому делу военных, которые знают, что я не наркоман и, конечно, никакой не наркоторговец. На мои крики приходит начальник особого отдела и пытается разобраться в ситуации. Через несколько часов меня отпускают, я прошу при свидетелях пересчитать ампулу к ампуле — и, убедившись в том, что их всё так же полторы тысячи, уезжаю. Спустя год и семь месяцев в Афгане я знаю, что, если дело касается распространения запрещённых товаров, лучше перестраховаться, — неизвестно, кто кого может подставить: сегодня ты отправляешь кого-то под трибунал, а завтра тебя. К перевозке запрещены оружие, драгоценные камни, золото и, конечно, наркотики, а у военных ко всему этому есть лёгкий доступ. Я приезжаю в Афганистан в апреле 1987 года: партия приказывает мне оставить пятилетнего сына, родную Самару, свои «королевские войска» (стройбат. — Прим. авт.) и оказаться в обнесённом колючей проволокой городе Джелалабад, провинция Нангархар. Я попадаю в боевое подразделение артдивизиона 66-й отдельной мотострелковой бригады. Мне выдают штаны, кепку, куртку и берцы 38-го размера, которые мне, маленькой худенькой девчонке в юбочке-рубашонке, оказываются велики. Командир артдивизиона взаймы выдаёт мне 100 чеков ВПТ, на которые я покупаю китайские замшевые кроссовки и хожу в них не снимая практически до окончания службы. Мой график как единственного фельдшера на 600 человек личного состава теперь такой: смена каждый день с 5 утра до 11 ночи, три раза в неделю поездки на посты, ты надеваешь форму КЗС, выливаешь на себя ведро воды, садишься на броню — и ровно через пять минут становишься сухим. Жара под пятьдесят градусов, летом 1987 года температура доходит до плюс 78, по ночам каждый день «танцуешь на дискотеках» — лежишь и слушаешь, как главарь моджахедов Гульбеддин (Гульбеддин Хекматияр — афганский полевой командир, лидер Исламской партии Афганистана, в будущем премьер-министр страны. — Прим. авт.) начинает обстрел по нашим. Через мои руки прошло столько раненых и погибших — не стоит спрашивать, есть ли алкоголизм и наркомания в рядах советских военных. Всё есть, потому что каждый справляется со стрессом как может.5 Достать наркотики на войне не проблема: афганские мальчишки ежедневно подходят к воротам части и предлагают чарас, гашиш, опиум. Для многих из наших молодых ребят это первый опыт употребления наркотиков, и они очень быстро на них подсаживаются. Мне приходится проводить с ними профилактические беседы, но, конечно, это бесполезно.4 Они говорят мне: — Сегодня я живу, а завтра — непонятно, буду ли я вообще. Я не пью, не курю, не употребляю наркотиков ни в Афгане, ни после него — может, поэтому мне кажется, что я до сих пор так и не отошла от того, что случилось со мной тридцать лет тому назад. Я до сих вижу перед глазами бьющееся сердце и разорванную гранатой грудную клетку молодого солдатика, не успевшего, к сожалению, умереть сразу и спрашивающего меня, будет ли он жив и будет ли у него всё хорошо.1 Иногда я вспоминаю, как мы с бешеной скоростью преодолеваем над ущельем на «корове» (вертолёт Ми-26. — Прим. авт.) расстояние в 125 километров за 25 минут для того, чтобы спасти молодого сержанта Королёва, сапёра, подорвавшегося на мине и лишившегося ноги. Я ещё встречусь с ним, живым и здоровым, в Электростали — он не будет помнить ни меня, ни того, сколько раз у него падало давление до смертельной отметки, ни генерал-майора, крывшего меня матом и не желавшего предоставлять технику, ни того, как лётчики шутки ради надели на меня парашют, хотя расстояние между землей и вертолётом всего-то десять метров. Если через спутники смотреть на воинскую часть нашей бригады, то она представляет из себя простые квадраты и прямоугольники. Говорят, что эта территория сегодня заминирована и скрывает под собой много опасностей. Люди, прошедшие Афган, выглядят примерно так же: тысячи человеческих квадратов и прямоугольников с острой болью внутри, с которой каждый тогда и сегодня справляется как умеет. Кого тут винить? Некого. Разве что собственную страну. НИКОЛАЙ ГУСЕВ (ИМЯ ИЗМЕНЕНО ПО ЖЕЛАНИЮ ГЕРОЯ), ВОЕННЫЙ ЛЕТЧИК ГОДЫ СЛУЖБЫ В АФГАНИСТАНЕ 1981–1983-Й Меня отправляют в Афганистан, потому что я хулиган: ни послушания, ни дисциплины, одни только забавы и девчонки на уме. — Чай, хотя бы умрёшь как герой, — говорят мои офицеры из сызранского лётного училища, — а не с позором. Афганистан для нас, лётчиков, неудобный, потому что здесь горы и может произойти так, что при доставке грузов на высокогорные площадки вертолёт столкнётся с горой, сгорит, а его командир погибнет. Военный лётчик — это не только про бомбардировку и штурм моджахедов: это и разведка, и высадка десанта, и эвакуация раненых, и доставка грузов. Наш экипаж находится в Баграме, летает на Ми-8МТ, занимается доставкой грузов, личного состава и продовольствия в города Гардез и Шинданд. Некоторые занимаются перевозкой и запрещённых грузов. Я не считаю, что контрабанда — а она есть во всех подразделениях — самое страшное, что может случиться на войне. Количество доставленных на родину цинковых гробов, например, кажется намного страшнее. Самый ходовой товар, вывозимый из Советского Союза, — это водка, пользующаяся особым спросом среди офицерского состава, а самые вывозимые товары из Афганистана — это оружие, драгоценные камни и наркотики. Перевозят разными способами: в ресиверах грузового транспорта, в запасных колёсах, в топливных баках самолётов, чаще всего летающих прямыми рейсами из Кабула в Ташкент. Офицеры, лейтенанты, лётчики перевозят оружие и водку, минуя границу, потому что границ в воздухе нет. Символические вопросы о боеприпасах и наркотиках задаёт каждый таможенник абсолютно каждому солдату — малейшая неуверенность является поводом провести тщательный обыск. Поэтому в данном случае всегда нужно сохранять спокойствие и думать о том, что ты чист. Нет ничего хорошего в том, чтобы попасть под военный трибунал: в 1982 году нескольких моих товарищей лишают званий за контрабанду и судят по статье — кого-то на три года, кого-то на шесть. Другого лейтенанта сажают на восемь лет за незаконное приобретение килограмма наркотиков с целью последующей перепродажи. Больше военных, ставших контрабандистами, я не знаю. Многие советские военные знакомятся с традиционными афганскими наркотиками здесь, и зависимость эта не проходит по окончании службы. Ты возвращаешься домой, тебя изнутри продолжает молотить страх, и его нужно как-то побороть: многие из нас становятся алкоголиками, а многие, как в песне Высоцкого, просто хотят уколоться и забыться. Наслаивается враждебность окружения, смена условий жизни и ещё куча всего — это называется «афганский синдром». Поставщиков наркоты ребята пытаются найти среди своих же, которые остаются служить, поэтому первые советские наркокурьеры появляются тоже отсюда. Не скажу, что перевозки наркотиков осуществляются ради дополнительного заработка, — нет, скорее ради того, чтобы не оставить своего брата в беде. Это такой уровень проявления заботы и поддержки — своеобразная военная романтика. Хотя потом, когда ты первый раз пересекаешь границу не пойманным, второй раз пересекаешь границу не пойманным, а у тебя с собой вначале 500 граммов, потом 800, а в третий раз уже и килограмм героина, — остановиться сложно, появляются и азарт, и желание навара. ИГОРЬ КОТОВ, КОМАНДИР ВЗВОДА УПРАВЛЕНИЯ И РАЗВЕДКИ ГОДЫ СЛУЖБЫ В АФГАНИСТАНЕ 1979–1981-Й Наше подразделение войдёт в страну 4 декабря 1979 года под лозунгами помощи этой стране, но на самом деле мы — обычные оккупанты: военные подразделения Афганистана будут против нас бастовать, а мы их будем уничтожать, и уничтожать массово, потому что их уровень подготовки в сравнении с нашим равен нулю. Примерно такому же уровню будет равна наша осведомлённость о том, что такое опиаты. Афганистан — страна, в которой свободно продаётся опиумный мак. До нашего вторжения на территории государства действует программа поддержки крестьян: чтобы они заселяли свои поля чем угодно, но только не наркотиками. Во время войны денежных средств на поддержку этой программы не выделяют — и местное население старается как-то выживать. Так, самым доступным видом дополнительного заработка, подходящим для их климата и уровня жизни, становится выращивание мака. Один килограмм подобной субстанции стоит две-три тысячи афгани, при том, что среднестатистический годовой доход одного крестьянина в те времена составляет где-то пять тысяч.1 Я знакомлюсь с героином во время операции на севере в 1980 году: мы зачищаем очередной кишлак, и мои солдаты впервые приносят мне мешок с чёрной массой, завёрнутой в обычный пакет. Такие пакеты потом мы будем находить практически в каждом доме, а после — уже и в наших казармах, но в самом начале войны никто из нас понятия не имеет, для чего нужна эта субстанция: странная, чёрная, без запаха. В этих же домах, которые находятся в зоне ответственности нашей 66-й бригады, мы находим маленькие, размером с чайную ложку, грабли с тремя зубчиками — этими инструментами десятилетние афганские мальчишки и девчонки надрезают бутоны и добывают мак.3 При этом за всё время службы на территории Афганистана я вижу тысячи гектаров маковых полей, но ни одной лаборатории по производству героина. Схема такая: местные собирают массу, бандформирования вывозят её в Пакистан, производят героин, продают, покупают на эти деньги оружие и ввозят его на территорию страны, чтобы воевать против нас. Наши военнослужащие с героином знакомятся, прежде всего, благодаря солдатам, приезжающим из соседних азиатских республик и уже знающим, что такое лёгкие и тяжёлые виды наркотиков. После каждой операции они начинают забирать опиум с собой, употреблять сами и предлагать своим братьям по оружию. Да и сами афганцы свободно предлагают наркотики: гашиш, насвай, на особых условиях привозят и героин. Однажды я лично избиваю бойца, «сидящего» на промедоле — это такой вид наркотиков, который находится в свободном доступе у каждого солдата. На боевых нам выдают оранжевые пакетики со средствами первой помощи, в которых лежит много всего: таблетки, обеззараживающие воду, бинты, но самое главное — две ампулы с промедолом, лекарством, произведённым на базе опиатов, которое используют в случае тяжёлого ранения. Своего солдатика я ловлю именно так: он стоит внутри палатки и вкалывает себе в вену промедол. Я знаю, что, как только у него закончится последний, четвёртый, кубик, он начнёт тырить его у товарищей.+ Где-то с середины 1980-го абсолютно на все операции мы уже ходим без обезболивающих: промедол воруют, причём не только из фельдшерских пунктов, но и внутри бригады.+ По себе знаю, что такое ранение и каков эффект от промедола: однажды мне пришлось вколоть себе в бедро два кубика. Ощущения потрясающие: боль уходит, а вместе с ней и мандраж, и страх, и ощущение реальности. + Каждый день мы теряем огромное количество солдат: кого-то — по болезни, кого-то отправляют домой в случае ранения, но большинство погибают — и это, конечно, большой психологический удар для солдат. Только вчера вы дружите с кем-то, а сегодня его убивают, завтра вы начинаете дружить с кем-то другим, а послезавтра убивают и его. Поэтому солдат начинает думать о том, что его тоже обязательно убьют, — и никакой это не вопрос выбора, это вопрос времени.+ В советских Вооруженных Силах нет подразделения, которое следит за психическим состоянием солдат: во время Афгана даже командирам, абсолютно точно наплевать на подразделения, даже если во время боев оно теряет 80% своего состава: все оставшиеся в живых, на следующий день топают на операцию вместе с другими, как будто ничего не происходит вокруг.+ Каждый находится в поиске такого выхода, какой способен найти: офицеры пьют, причём пьют по-страшному, 40–50% выходят из Афгана хроническими алкоголиками. Многие занимаются дебошем и мародёрством, практически все курят гашиш и жуют насвай. Солдаты колются, особенно активно используя доступный промедол. Алкоголизма и наркомании нет разве что в спецподразделениях: они приезжают, выполняют операции по ликвидации главарей — и уезжают обратно. Им не приходится жить в 60-градусной жаре, в условиях полной антисанитарии, в их головах не копошатся вши, и они не знают, что такое поймать «афганский букет» болезней (брюшной тиф, гепатит и малярия).+ Комитетчики (Комитет государственной безопасности. — Прим. авт.) понятия не имеют, что происходит в армии на самом деле. Мы сами, командиры подразделений, порой слабо представляем себе реальную ситуацию, потому что проконтролировать каждого невозможно: у офицеров одна палатка, у солдат другая, половина солдат служат днем, половина ночью. Как за каждым из них проследить, непонятно. У нас в роте мы знаем только о трёх сильно зависимых ребятах. Один ворует промедол, второй постоянно сбегает с боевых, а у третьего, туркмена с самой сильной зависимостью, часто съезжает крыша. Однажды его застукают за попыткой изнасилования молодого солдатика — и выстрелят в спину.+ ОТКУДА ПРИЕЗЖАЕТ ГЕРОИН https://ru.m.wikipedia.org/wiki/Наркоторговля
не останавливайтесь, давайте сразу про плоскую Землю русский открыватель "плоскоземелец" Максим Ожерельев... ему и первитина не надо и так плющит мальца не па деццки ...
~~~ ~ ~~~ ~ ~~~ Американское агентство перспективных исследовательских проектов в области обороны (DARPA) выделило 65 млн. долларов США на разработку технологии, которая представляет собой двухсторонний мозговой компьютерный интерфейс, который, будучи внедренный в организм человека, значительно увеличит наши физические и умственные способности. DAPRA выделила средства на эксперименты, связанные с генетическими модификациями, основанные на самом современном и эффективном методе редактирования генов — CRISPR/Cas9. Эти средства будут распределены между семью исследовательскими группами из различных американских университетов и исследовательских агентств, благодаря которым в течение четырех лет будет создана сверхнадежная система модификации генов для солдат, что сделает их намного более эффективными на полях сражений. Однако DARPA фокусируется прежде всего на безопасности. Программа предполагает три основные технические цели этих исследований: разработка методов, которые обеспечат больший контроль над модификацией генов; защиту целостности генов в живых организмах и удаление отдельных генов; возможности в будущем отменить сделанные изменения без побочных эффектов. Поскольку DAPRA подчиняется военному ведомству, оно стремится быть вне конкуренции в области исследований генной инженерии. Как считают исследователи, участвующие в данной программе, в будущем, безопасности страны, а также всему миру может угрожать специально подготовленные генетически модифицированные вирусы, которые могут привести к чудовищной эпидемии генетических заболеваний. Хорошим примером здесь могут быть, например, генетически модифицированные москиты. Напомним, что Alphabet (Google) уже работает над такими решениями, чтобы ограничить опасные инфекции, вызванные этими насекомыми. Однако, результаты исследований могут попасть в чужие руки. Правительства разных стран не способны контролировать черный рынок, поэтому лучший способ предотвратить назревающую катастрофу это — разработать соответствующие методы противодействия для ее предотвращения, если такое событие все же произойдет. Напомним, что в настоящее время пионерами по применению технологии CRISPR/Cas9 являются китайцы. Их эксперименты на людях, борющихся с неизлечимыми заболеваниями, уже дают некоторый положительный эффект, что дает надежду на победу над многими болезнями, которые до сегодняшнего момента считались неизлечимыми.
так ми теж не від обізяни пішли, ну практично можливо , а так 100% гена модифікація інопланетян типу для робіт, всі супер мінерали вибрали які їм нннада були, і бух стерли з лиця Землі все що було, а % що лишивсь, зачисток то небуло мабуть, то є отой побочний ефект геномутації. можливо якийсь революціонер був серед інопланетян , типу безумного прохфесора який вирішив все захапать от його і бахнули з усим , і можливо один таки лаборант лишивсь і це мене бентежить.
