Cтихи о войне

Вот решил, что-то сегодня на лирику потянуло... Давайте стоящие стихи о войне выкладывать. пусть молодые читают, да и опытные не забывают. для начала парочка стихов, метра этого жанра Владимира Семеновича Высоцкого...

В ресторане по стенкам висят тут и там
"Три медведя", "Заколотый витязь"...
За столом одиноко сидит капитан.
"Разрешите?" — спросил я. "Садитесь!

...Закури!" — "Извините, "Казбек" не курю..."
"Ладно, выпей, — давай-ка посуду!..
Да пока принесут... Пей, кому говорю!
Будь здоров!" — "Обязательно буду!"

"Ну, так что же, — сказал, захмелев, капитан, —
Водку пьешь ты красиво, однако.
А видал ты вблизи пулемет или танк?
А ходил ли ты, скажем, в атаку?

В сорок третьем под Курском я был старшиной, —
За моею спиной — такое...
Много всякого, брат, за моею спиной,
Чтоб жилось тебе, парень, спокойно!"

Он ругался и пил, он спросил про отца,
И кричал он, уставясь на блюдо:
"Я полжизни отдал за тебя, подлеца, —
А ты жизнь прожигаешь, иуда!

А винтовку тебе, а послать тебя в бой?!
А ты водку тут хлещешь со мною!.."
Я сидел как в окопе под Курской дугой —
Там, где был капитан старшиною.

Он все больше хмелел, я — за ним по пятам, —
Только в самом конце разговора
Я обидел его — я сказал: "Капитан,
Никогда ты не будешь майором!.."

 

Мерцал закат, как сталь клинка.
Свою добычу смерть считала.
Бой будет завтра, а пока
Взвод зарывался в облака
И уходил по перевалу.

Отставить разговоры!
Вперед и вверх, а там...
Ведь это наши горы —
Они помогут нам!

А до войны — вот этот склон
Немецкий парень брал с тобою,
Он падал вниз, но был спасен, —
А вот теперь, быть может, он
Свой автомат готовит к бою.

Отставить разговоры!
Вперед и вверх, а там...
Ведь это наши горы —
Они помогут нам!

Ты снова здесь, ты собран весь —
Ты ждешь заветного сигнала.
А парень тот — он тоже здесь.
Среди стрелков из "Эдельвейс", —
Их надо сбросить с перевала!

Отставить разговоры!
Вперед и вверх, а там...
Ведь это наши горы —
Они помогут нам!

Взвод лезет вверх, а у реки —
Тот, с кем ходил ты раньше в паре.
Мы ждем атаки до тоски,
А вот альпийские стрелки
Сегодня что-то не в ударе...

Отставить разговоры!
Вперед и вверх, а там...
Ведь это наши горы —
Они помогут нам!

 

И такой еще, маленький, редкий, тоже евошный вспомнился...


И фюрер кричал, от "завода" бледнея,
Стуча по своим телесам,
Что если бы не было этих евреев,
То он бы их выдумал сам.
Но вот запускают ракеты
Евреи из нашей страны.
А гетто? Вы помните гетто
Во время и после войны?

 

Баллада о притяжении земли


Родная школа, где на третьем этаже,
Уроки физики и двойки в дневнике,
Бумажный самолётик в вираже
Под силой притяженья в 9 G
Срывается в отвесное пике.
Ах физика, причалы-корабли...
И в прошлое уносит цепи якорь,
Ведь мы тогда поверить не могли,
Что можно притяжение земли
Так сильно ощущать перед атакой!
Взвод в первой перебежке уцелел
И притяженья тяжкие оковы,
Магнитом прижимают нас к земле
Открытой, будто книга на столе,
Когда с высотки бьёт по нам станковый.
Нам лёг на плечи небосвода гнёт
И мы лежим исходим мёртвой злостью,
Но щедро сыплет гильзы пулемёт,
Прицельно, с-сука длинными кладёт,
Как будто бы траву литовкой косит.
Не страх, что тебя могут застрелить,
Не боль, и не усталость, не тоска.
Сейчас всё притяжение земли,
Небесный свод на плечи навалив
Нам не даёт подняться для броска.
Но землю сапогами мы толкаем,
Как нитки, напрягаясь, жилы рвём.
Мы как атланты небо подымаем,
Плечами притяжение ломаем,
И по сигналу взводного встаём....
Ах физика, осталась ты вдали,
где в памяти звучит мотвчик модный...
Ведь мы тогда поверить не могли,
Что может притяжение земли,
Нарушить хриплым матом Ванька-взводный.

 

Орлов и Симонов прекрасные стихи делали... Сейчас нет времени постить - убегаю...

 

ВОт еще парочка стихов о войне, но своеобразных. Их написал один изх моих любимых поетов Юрий Андрухович. Второй стих о СС Галычына.

ЄХИДНА

Повертаємся, всіявши зойком оази;
кров на піхвах, засмага східна.
Та зачинене місто, мов острів прокази,
або клітка, в якій єхидна.

Поки нас не було, поки нас у пустині
прошивала сурма побідна,
на стовпах і криницях, мов сіль на хустині,
проступило тавро: єхидна.

Ми згубили себе в агарянськім поході.
Перемога цілком не видна.
І до рідних дверей нам достукатись годі,
і вітчизна немов єхидна.

Рідні панни зів'яли по вежах і клітях,
пізня ласка така фригідна.
В зимних венах померло дзвінке повноліття,
а в очах ожила єхидна.

Це вона відкладає століття, мов яйця,
по торгах, де музика мідна,
де помости смертей, де живуть і бояться,
де юрба сичить, мов єхидна.

Що я можу? Хрипуча сурма наді мною.
Я півсвіту пройшов приблизно.
Можу босим піти за твоєю труною,
рідна панно, стара вітчизно.



4. ГРИФОН

Мій пане, який нерозумний світ!..
Яка на румовище сходить журба!
Під небом, чорним, ніби графіт,
конаю в піску. І грифон з герба.

З дерев погаслих кричать граки.
Я впав з коня і програв турнір.
Тепер крізь мене ростуть гілки,
пробивши в панцирі триста дір.

Лети ж від мене, монстре знамен,
крилатий леве! Я випав з гри.
З очниці в мене цвіте ромен.
Я не мав меча. То був лютні гриф.

А ту, що чекає, що ймення мої
на грифелі пише в стотисячний раз,
крилом захисти. І замовклу її
у землю сховай від облуд і образ.

Чому ж не летиш? На вологім піску
танцюєш довкіл моїх тихих рук.
І п'єш з мене довгу предвічну ріку
ти, схожий на крука. Ти майже крук.

 

классные стихи - да не только стихи, это целый пласт культуры - фильмы, рисунки, песни. Это люди, которые видели войну, только они могут так выразить. Заложу стих-песню Л. Филатова, уже клал, да счас очень уж в тему..............


"Полицай Иван Осадчий"


Горько плачет полицай, кулачище в пол-лица
Не таи обиды, Верка, на папаню-подлеца...
Смотрят из-под кулака два зареванных зрачка
Ох, и жутко в одиночку слушать вечером сверчка...


Верещит в углу сверчок,
верещит – и вдруг молчок.
Ты себя, папаня, продал за немецкий пятачок...
Помнишь, дождик моросил, ты конфеты приносил,
Ты чего это такое в черном кабуре носил?

Тихо капает вода, забывается беда...
Помнишь Ольгиного Лешку?
Ты за что его тогда?!

Горько плачет полицай, кулачище в пол-лица:-
Не таи обиды, Верка, на папаню-подлеца ...-
Помнишь, осенью в Литве ты зарыл его в листве,
А потом с охальным делом приходил к его вдове?

Верещит в углу сверчок, верещит, и вдруг - молчок...-
Ты себя, папаня, продал за немецкий пятачок!
За деревней тает снег.
Бог простит тебя за грех,
А покуда за окошком - до утра девичий смех.

Водка зябнет на столе, ты опять навеселе.
Как ты слышишь, как ты дышишь, как ты ходишь по Земле?
Вот приходит месяц май, о былом не поминай.
Помирай скорей, папаня, поскорее помирай!

Горько плачет полицай, кулачище в пол-лица
Не таи обиды, Верка, на папаню-подлеца.
Смотрят из-под кулака два зареванных зрачка:
Ох, и жутко в одиночку слушать вечером сверчка.

 

Это стихотворение я впервые прочитал лет в 14. Зацепило сразу

ПЕРЕД АТАКОЙ
Когда на смерть идут,- поют,
а перед этим можно плакать.
Ведь самый страшный час в бою -
час ожидания атаки.
Снег минами изрыт вокруг
и почернел от пыли минной.
Разрыв - и умирает друг.
И, значит, смерть проходит мимо.
Сейчас настанет мой черед,
За мной одним идет охота.
Ракеты просит небосвод
и вмерзшая в снега пехота.
Мне кажется, что я магнит,
что я притягиваю мины.
Разрыв - и лейтенант хрипит.
И смерть опять проходит мимо.
Но мы уже не в силах ждать.
И нас ведет через траншеи
окоченевшая вражда,
штыком дырявящая шеи.
Бой был коротким, а потом
глушили водку ледяную,
и выковыривал ножом
из-под ногтей я кровь
чужую.
С. Гудзенко 1942-й год

 

Еще один текст о войне, не такой далекой как Отечественная, но не менее страшной. Автор Константин Кинчев.

Рубцы не заживают так долго.
Еще одно сердце горит в полный рост.
Звезда интернационального долга
В солнечный день украсит погост.
Ты, видимо, все перепутал:
Оккупантом не может быть партизан.
Разве ты здесь защищаешь свой город?
Разве твой долг хранить от неверных Ислам?


Завтра может быть поздно.
Ты еще не разучился любить.
Завтра может быть поздно
Жить.

Концы не смыкались с началом,
Когда политрук объяснял тебе жизнь.
Помнишь, как матери вас провожали?
Как голосили: "Сыночек, вернись!"
Я знаю, ты сам рвался в пекло.
Я верю тебе - ты шел до конца.
Но чем круче взял, тем страшнее похмелье.
Когда ты вернулся, ты сжег ордена.

А те, что остались живыми,
Стонут в ночи, но ад не пустит назад.
Их лица - совсем молодые,
Их души изломаны, души болят.
Двадцатилетний калека
Плотно присел на чужую траву.
С папиросой в зубах он поднимался в атаку.
С папиросой в зубах он отходит ко сну.

 

Жалобная песенка для морского пехотинца из Нижнего Тагила
Не пиши мне мама
Больше не пиши,-
Снайпер своей пулей
Моё сердце заглушил,
Во вчерашнем патруле
Я пулю повстречал,
В моей крови снег алел
Ярче кумача.

Не пиши мне мама
Меня больше нет.
Тяжких девять граммов
Да в 19 лет.
Я в атаке лёг на лёд,
Мёртвым распластался,
После боя весь мой взвод
На снегу остался.

Мама не пиши мне
Я вчера убит.
Если согрешил я,
То может Бог простит.
Ведь нарочно никому
Я не делала зла,
А Наташке ты скажи,
Чтоб больше не звала.

Мама мне не больно.
Я будто бы уснул,
Жаль что вот оставил
Я тебя одну,
Жаль что не дождался эту я весну
Я считал недели,
Думал дембельну.

Но нельзя мне было этой пули миновать,
И что так случилось я не виноват.

 

Клубился дым и отползал к болоту,
Гул затихал и вспихихивал вдали. Всё дальше пробивалась твоя рота,
Тебе ж не оторваться от земли.
Жизнь уходила от тебя куда-то,
Ты глаз своих
уже не открывал,
Но рядом пел кузнечик для
солдата,
Он умирать солдату не давал.

 

Мы были героями!
Были!
Когда в сорок первом году,
Мы пятясь назад, отступали,
На общую нашу беду.
Мы были героями!
Были!
Когда в сорок третьем году,
Мы немцев на Волге громили,
И выжили в єтом аду.
Мы были героями!
Были!
Когда в сорок пятом году,
В Берлине фашистов добили,
Предали злодеев суду.
Мы были героями!
Были!
И многих в живых уже нет,
О жизни их песни сложили,
Им - СЛАВА!!!
На тысячи лет.

 

В который раз я вижу тот рассвет,
Прекрасный и невинный как невеста.
И матери моей семнадцать лет,
И дышат жизнью все солдаты Бреста.
В который раз
я вижу тот рассвет,
В кино, с телеэкрана, в строгой книге...
Меня тогда "ещё в проекте" нет,
Но жизнь моя сокрыта в этом миге.
В который раз я вижу тот рассвет,
Разстерзаный стервятнком кровавым.
О, сколько в нём истерзаных невест, Вовек неназваных священным словом
МАМА.

 

Серая дорога
Колея с водой,
Два унылых стога
У передовой.
Чавкают по лужам
Горе-сапоги.
Не было бы хуже,
Боже помоги!
Кто дождём умытый,
Кто совсем седой,
В бронзе кто отлитый-вечно молодой.
Длинная дорога,
Да и путь не прост,
К милому порогу
Или на погост.

 

Птицы смерти в зените стоят,
Кто идет выручать Ленинград?
Не шумите вокруг-он дышит,
Он живой ещё,
Он всё слышит,
Как на влажном, балтийском дне
Сыновья его стонут во сне.
Как из недр его вопли:- Хлеба!!!
До седьмого доходят неба.
Но безжалостна эта твердь,
И глядит из всех окон смерть.

 

Она поверить не могла,
И не могла,
И не хотела,
Лишь стала вдруг белее мела
Лишь тень глаза заволокла.
Она притихшая лежала
В руке дрожала похоронка.
И показалось мёртвой стала
Родная, бедная избёнка.
А я смотрел, смотрел на маму
Так будто был всему виной,
И тихо повторял упрямо:
-С тобой я, мама.
Я-с тобой.

 

Вот по памяти воспроизвожу стих киевлянина,поэта,фронтовика Семёна Гудзенко,которого считаю одним из самых талантливых военных поэтов. Стих прочитан мной в журнале. Если найду - конкретизирую. Итак:

Первый месяц дорожных лишений от санбата к передовой,
Или путь по ходам сообщений с вечной пулей над головой,
Или плавание в драном корыте по шугающему Днепру,
Или первое счастье открытий в штыковом бою на юру,
Или полупустые диски перед входом в чужой блиндаж,
Всё вошло в послужные списки,мы оттуда ведём свой стаж

 

Вот ещё стих Гудзенко:

Я был пехотой в поле чистом,
в грязи окопной и в огне.
Я стал армейским журналистом
в последний год на той войне.

Но если снова воевать...
Таков уже закон:
пускай меня пошлют опять
в стрелковый батальон.

Быть под началом у старшин
хотя бы треть пути,
потом могу я с тех вершин
в поэзию сойти.

 

И ещё последний на сегодня:стих Евгения Винокурова
Незабудки

В шинельке драной, без обуток
Я помню в поле мертвеца.
Толпа кровавых незабудок
Стояла около лица.

Мертвец лежал недвижно,глядя,
Как медлил коршун вдалеке...
И было выколото "Надя"
На обескровленой руке.

 

А этот стих-реквием написал бывший командир 7-й бригады морской пехоты Е.Жидилов,в память о морских пехотинцах, погибших при обороне Севастополя:

Герой-Севастополь- морская твердыня,
Ты Родине службу,как прежде,несёшь.
И каждое имя сражённого сына
В матросской горячей душе бережёшь.
Ушли мы в бессмертье,чтоб песни звучали.
Чтоб город-герой горделиво стоял!
Чтоб дети смеялись и внуки рождались,
И землю не жёг смертоносный металл.
Отважно сражалась морская пехота,
Чтоб матери больше не слепли от слёз.
И нет среди нас безымянных героев.
Нам званье дано - черноморский матрос !

 

Хорошие стихи,читаю комок в горле и мороз по коже.
Вот ещё один,незнаю чей но мне понравился.
А годы пролетают незаметно
Идет уже шестой десяток лет
С тех пор как смолкли залпы над Берлином
У многих павших так могил и нет.
В заброшенных траншеях и окопах
Солдаты вечный обрели покой
И каждый год на скорбные раскопки
Идут отряды поисковые как в бой.
Уходят в бой за память миллионов
Чтоб имена не стёрлись в толще лет
Уже с трудом читаем медальоны
У многих павших их и вовсе нет
И здесь бессильны даже те мальчишки
Что подняли останки из траншей
Когда-то было имя у парнишки
Теперь осталась горсточка костей
Но боль и память в сердце не смолкает
О грозных и суровых тех годах
И мы цветы всем павшим возлагаем
И свечи зажигаем им в церквях.

 

С.Гудзенко "Песня" (1944 г.).

Погребён неизвестный солдат
у дороги над самым Днепром.
Журавли над могилой летят
и печально кричат над холмом.

Я не встретил в степи никогда
На могиле весенних цветов.
Только плачет в осоке вода,
поднимается из берегов.

Только вечер не бросил бойца,
он его провожал на войну.
Заменил ему Днепр отца,
а земля - молодую жену.

 

Стих Михаила Львова (1943 г.)

Чтоб стать мужчиной, мало им родится,
Чтоб стать железом, мало быть рудой.
Ты должен переплавиться. Разбиться.
И, как руда, пожертвовать собой.

Какие бури душу захлестнули !
Но ты солдат и всё сумей принять:
От поцелуя женского до пули,
И научись в бою не отступать.

 

Марк Максимов "Мать" (1945)

Жён вспоминали на привале,друзей - в бою.
И только мать не то и вправду забывали,
не то стыдились вспоминать.

Но было, что пред смертью самой
видавший не один поход
седой рубака вскрикнет: "Мама !"
...И под копыта упадёт.