Ламер...поймают или пристрелят...а пырнул бы, ушел бы, все к пану Б в Абвер....там такие невидимаи с режиков нужны...
Я подозревал... Суер, продолжение.... .....Вот уже вторую неделю КО с Суером сидели в местном отделении полиции. Светлое европейское будущее, к которому они стремились всеми фибрами своих душ, вдруг резко отгородилось от них прочной пластиковой перегородкой. Сидя словно рыбы в аквариуме ( а по европейским требованиям задержанных запрещено было держать за решеткой дабы не травмировать их ранимые души) они смотрели на все прелести Европы не в силах преодолеть эту преграду. А ведь все получалось удачно. КО, Суер и Люся Рестович со счастливыми улыбками вышли с поезда на платформу и направились в здание Рижского вокзала. Проходя через контрольную рамку не ожидавшая подвоха довольная троица вдруг неожиданно была ошарашена резким сигналом тревоги. Это сработали датчики радиации из-за радиевых часов, что были на руке у КО. И тут началось! Заревели сирены, автоматически закрылись двери здания, с помещением всех присутствующих в карантинную зону. Оцепили периметр, подняли спецназ. Понабежали опера, прокуратура, полковник на "виллисе" приехал! А страху-то сколько нагнали! Суер, поняв, что пришло время смыться начал включать несознанку: - Я хлоп з "запльованного села")(. Плоскочолий до того ж. (с). А на вопрос полицейских, откуда он приехал, то лепетал типа: - Якщо історично- то десь ромашківка, кадище чи башлики (с) Люся Рестович, первым опомнившись от шока начало успокаивать КО и Суера, что можно договориться и решить столь щекотливое дело. Ведь это не совковые корумпированные мужланы в форме, а прошедшие люстрацию европейские сиЛавики. И тут Суер все испортил, а точнее его антононист Выер. От слова "силАвики" его глаза налились кровью и вспомнились допросы со "стечкиным" во Львовском метро и ранение ножом с рукояткой из дерева кокоболо в ягодичную мышцу. Выер окончательно взял управление над Суером и повернувшись к полицейскому, который с интересом разглядывал цисарскую кокарду на его потрепаном австрийском кеппи произнес: - Чего хмырь пялишься? Я тебе сейчас твои моргала на ж..пу натяну! При этом он заскочил на стол и со всего размаху врезал кованым ботинком тому в лицо. От удара полицейский закатился под стол и выплёвывая выбитые зубы что-то начал лепетать по рации. Буквально через мгновение в помещение ввалился спецназ и всем троим начал вламывать "демократизаторами". - Что же это происходит! - кричало в истерике с выпученными глазами Люся Рестович - где-же это видано, чтобы в Европе пи...расов били!? Но на ее вопли никто не реагировал - За рижский ОМОН!!! - кричали люстрированные европейские полицейские, с оттяжкой выгибая твердые резиновые палки о спины незадачливой троицы. Позже, после фиЗтерапии, когда их закинули в кутузку, Люсе Рестович удалось достучаться до вышестоящего руководства и показав парочку визиток из гейклубов и перезвонив на нужные телефонные номера, покинуло столь неприветливое заведение, обещав КО и Суеру, что через день, ну максимум через два их отпустят и все недоразумения будут улажены. Шла вторая неделя.... ( продолжение следует)
Та прям уж "терпіти один одного не можуть". У каждого своя жизнь. Все зависит от настроения. Общение в теме это как симулятор отношений между незнакомыми людьми, которые в онлайн общении, чуть ли не родственники (многолетнее общение). Лично я с любым из темы выпил бы кавы и даже чего нибудь покрепче. Тут народ адекватный, но злопамятный.
– Грот-фок на гитовы! – раздалось с капитанского мостика. Вмиг оборвалось шестнадцать храпов, и тридцать три мозолистые подошвы выбили на палубе утреннюю з0рю. Только мадам Френкель не выбила з0рю. Она плотнее закуталась в своё одеяло.)С*В(
Ага, если с Гольцем, то вам придется заплатить не только за него, но и его родственников, которые придут за компанию. Вообще-то где вискарь, который "продули"?
В Иловайске, до 2014, на одном из зданий, на центральной улице, весела мемориальная табличка : "В этом здании с 1941-43 распологалось Гестапо."
"Штирлиц очень любил этот старинный кабачок. Он назывался «Грубый Готлиб» потому, что хозяин, встречая гостей, говорил всем – вне зависимости от рангов, чинов и положения в обществе: – Чего приперся, жирный боров? И бабу с собой привел – ничего себе… Пивная бочка, туша старой коровы, вымя больной жирафы, а не баба! Сразу видно, жена! Небось вчера с хорошенькой тварью приходил! Буду я тебя покрывать, – пояснял он жене гостя, – так я тебя и стану покрывать, собака паршивая… Постепенно Штирлиц стал замечать, что наиболее уважаемых клиентов Грубый Готлиб ругал особенно отборными ругательствами: в этом, вероятно, тоже сказывалось уважение – уважение наоборот. Готлиб встретил Штирлица рассеянно: – Иди, жри пиво, дубина… Штирлиц пожал ему руку, сунул две марки и сел к крайнему дубовому столику..."
