Дом Павлова

Правда, наши стали ее использовать первыми, а немцы действовали как по шаблону- авиация, артиллерия и атака пехоты, ну да ладно.

 

Немцы использовали такую тактику еще в Первую мировую. Это только у нас думают, что Россия родина слонов.

 

И много они этим способом захватили городов и домов? Или все же штурмовали окопы? А мелкие группы по 5- 6 человек применяли наши против укрепившихся в зданиях фрицев. Это было вызвано нехваткой личного состава и стремлением сближаться с немцами в рукопашной, как говорится "урка на солнце удар не держит". Об этом пишут и иностранные историки, Майкл Джонс, например.

 

Согласно этому получается, что 5-6 советских пехотинцев могли захватить дом, где по умолчанию было больше немцев, а 5-6 немецких не могли?

 

До войны это был 4-этажный жилой дом работников облпотребсоюза. Он считался одним из престижных домов Сталинграда: его окружали элитные Дом связистов, Дом работников НКВД. В доме Павлова жили специалисты промышленных предприятий и партийные работники. Дом Павлова был построен так, что от него вела прямая ровная дорога к Волге. Этот факт сыграл важную роль во время Сталинградской битвы.
"немцам удавалось вклиниться в нашу оборону, и тогда приходилось поднимать бойцов врукопашную, которой фашистские солдаты боялись как огня. А потери батальона все росли. Выбыли из строя командиры 8-й и 9-й рот и некоторые командиры взводов.

Полковник Елин решил воспользоваться затишьем и укрепить позиции полка. Он вызвал меня и отдал приказ штурмам взятъ четырехэтажный дом на площади 9-го Января, который местные жители называли райпотребсоюзом. Дом господствовал над всей прилегающей местностью, вплоть до Мамаева кургана. Из этого дома можно было фиксировать любое передвижение войск противника.

Возвратившись в батальон, я созвал штурмовую группу во главе с сержантом Яковом Павловым. Группу вооружил только автоматами и пулеметами. Кроме того, у каждого был штык-нож и по три гранаты Ф-1. Почему я избрал Павлова? Потому что это был энергичный, мужественный, исполнительный и в то же время находчивый сержант. Затем я договорился с командиром артиллерийского дивизиона об открытии по условленному сигналу массированного огня по дому, а с командиром 7-й роты — об огневой поддержке группы Павлова.

С наступлением темноты 27 сентября я с ординарцем Колей Формусатовым, связным Сашей Болдыревым, расчетом ручного пулемета и медицинской сестрой Марией Лодыченко вместе с группой Павлова выдвинулся на исходные позиции, которые находились в развалинах впереди мельницы, в нескольких десятках метров от дома, который предстояло штурмовать.

В двадцать два часа по моему приказу Коля Формусатов дал условленный сигнал, пустив в сторону Волги красную, а затем зеленую ракеты. Через считанные секунды артиллерийский дивизион открыл ураганный огонь по дому. Заработала и вся оборона батальона.




К этому времени в Сталинграде уже традиционно сложилось, что как только начинался бой на участке какого-то батальона, полка или дивизии, наши войска открывали огонь по всему фронту, чтобы скрыть истинное направление удара. И на этот раз не было исключения. Как только были произведены первые выстрелы артдивизиона, сразу же загрохотал весь передний край обороны наших войск в городе.

Но вот огонь артиллерийского дивизиона по дому прекратился, и я дал команду группе Павлова: «Вперед!» Мы видели, как они темными тенями бросились к дому и скрылись в проломе стены. Сразу же оттуда послышались автоматные очереди, а потом все стихло. Началось томительное ожидание, которое длилось двадцать минут, но мне оно показалось вечностью.

Наконец от Павлова прибежал посыльный Черноголов и принес от него письменное донесение:

«Командиру батальона гвардии капитану Жукову. Дом взят. Жду дальнейших указаний, 28.9.42 г. Павлов».

Подняв свою группу, я вместе с ней, преодолев открытое пространство, через пролом тоже попал в дом. Сержант Павлов доложил, что противник оставил дом, но в самом конце дома в полуподвальном помещении есть люди. Судя по отрывкам разговора — русские.

Вместе с Павловым мы еще раз обошли весь дом и, убедившись, что противника действительно нет, направились в помещение, где предположительно были люди. Приняв все меры предосторожности, открыли дверь и осветили фонариком помещение. В страхе прижавшись, друг к другу, в углу стояли несколько женщин и детей и широко открытыми испуганными тазами смотрели на нас.

Вдруг у одной женщины, лет двадцати пяти, страх пропал, она улыбнулась и крикнула:

—Господи, так это же наши, наши!

Женщины бросились к нам, стали обнимать и целовать.

— Спасители наши... Спасибо вам, — шептали они.

Отправив женщин и детей на берег Волги к переправе, мы с сержантом Павловым обсудили все меры по обороне дома, и я, пообещав ему прислать подкрепление, направился на позиции батальона.

С наступлением темноты по моему приказу Павлову было отправлено 2 станковых и 6 ручных пулеметов, 2 противотанковых ружья и сорокапятимиллиметровая противотанковая пушка. Туда же направились дивизионный и артиллерийский наблюдатели для доклада генерал-майору Родимцеву о передвижениях немецких войск и для корректировки артиллерийского огня из-за Волги.

Когда я о принятых мерах доложил командиру полка полковнику Елину, он их полностью одобрил, но в заключение добавил:

— Смотри, Жуков, головой мне отвечаешь за этот дом!

На следующую же ночь я приказал заминировать все подступы к дому со стороны противника противопехотными минами, а где могли пройти танки — и противотанковыми. В дополнение ко всему саперы вокруг дома протянули спираль Бруно.

К нашему счастью, кладка дома была настолько прочной, что артиллерийские снаряды делали только выбоины или, в крайнем случае, пробоины, но стены стояли, как монолит.

В течение месяца, с конца сентября и до 28 октября 1942 года, немцы почти ежедневно, а то и по нескольку раз в день штурмовали дом, но защитники дома во главе с Яковом Павловым мужественно отражали все атаки. Оставив на подступах к дому множество трупов, противник снова отходил на свои позиции.

Особенно крупные силы противник стал накапливать на подступах к дому в конце октября. Чтобы сорвать план противника овладеть домом, было принято решение во второй половине дня 28 октября всем батальоном перейти в наступление. Завязался кровопролитный бой, который длился до самого вечера. Немцы несколько раз переходили в контратаки, но каждый раз метким огнем их встречал двадцатилетний станковый пулеметчик Илья Воронов. Это был настоящий богатырь. Даже будучи раненным, он продолжал вести огонь по врагу. А когда к вечеру закончились патроны и немцы попытались захватить мужественного воина, он, выдергивая чеку зубами, так как левая рука после ранения уже не действовала, забросал их гранатами Ф-1.

Когда атаки врага прекратились, Воронов, весь израненный, не только пытался сам ползти, но здоровой правой рукой тащил за собой и пулемет. В это время к нему подоспела группа бойцов, которую я выслал ему на помощь. Они вынесли с поля боя и Воронова, и его пулемет. Когда я подошел к нему, превозмогая боль, он произнес:

—Ох, и побил же я их, гадов! Это я за Пашу Демченко отомстил! — потом внимательно посмотрел на меня и тихо попросил: — Товарищ капитан, попросите начальника медсанбата, чтобы он не отправлял меня в тыловой госпиталь, чтобы после излечения я снова попал в свой батальон.

Я пообещал, но в медсанбате у него обнаружили около десятка пулевых и осколочных ранений, в том числе несколько тяжелых, а в довершение ко всему ампутировали ногу, так что он не только в свой батальон, но и вообще уже на фронт не попал.

Это был для батальона самый тяжелый бой. Мы потеряли почти шестьдесят процентов личного состава. Погиб командир 7-и роты Наумов, ранены Афанасьев, Глущенко, Гридин, Черноголов. Но дом мы все-таки отстояли!

<…>Когда был пленен командующий 6-й немецкой армией генерал-фельдмаршал Паулюс, то на первом же допросе он чистосердечно признался, что при попытках захватить дом на площади 9-го Января Германия потеряла больше своих солдат, чем при завоевании Франции."
(Алексей Жуков).

 

Это сказали вы, а не я. Трактуете, как вам хочется?

 

Типичные советские штампы. Всего две ремарки:

Наверное, специальный знак за рукопашный бой был учрежден в Вермахте для тех, кто сумел перебороть свой страх перед рукопашным боем.

Цифры комментировать не буду. Хотя, думаю, что потеряв бы на ровном месте 48 185 человек убитыми немецкое командование преодолело свою неохоту "к тяжелым бомбардировкам из-за опасности попасть по собственным войскам, расположившимся в соседнем Доме железнодорожников."

 

Только ваша трактовка более однобокая получается.

 

Чем же однобока. Не валите в кучу зачистку окопа и дома. Я не говорил, что немцы не могли захватить дом мелкими группами. Вот только наши применяли эту тактику в Сталинграде раньше, чем они.

 

Да какая вообще разница?

 

Разница между окопами и домами большая, тактика разная. Что касается дома Павлова, то 1) он позволял просматривать окружающие немецкие позиции на 1-2 километра(смотря в какую сторону), 2) являлся прямой дорогой к Волге, 3) его защищали не 6, не 24, а до 50-70 бойцов, среди которых были стрелки, снайперы, пулеметчики, бронебойщики, саперы и наводчики артиллерии, 4) выше упомянутая артиллерия т.н. фронтовых групп ставила эффективнейший заградительный огонь не боясь повредить дом, т.к. тот обладал повышенным запасом прочности, как тот же Дом железнодорожников, 5) дом на Пензенской был окружен минами и колючей проволкой, соединялся с нашими позициями глубокой траншеей (и это тоже героические усилия наших солдат).

 

И что? Что мешало Люфтваффе или артиллерии разнести этот дом на запчасти, кроме мифического страха "зацепить своих из дома железнодорожников"?
И что еще за запас прочности? Это кто еще придумал? Ведь это обычный жилой дом, а не крепость. И запас прочности в жилых домах, совсем не предусматривает их повышенную снарядо- и бомбоустойчивость. Построен надежно - это да. Но, 500-килограммовые бомбы творят чудеса. Также как и 150-мм снаряды. Тем более судя по фото ничего там особо устойчивого не заметно.

 

Ну дом то стоит, в отличие от окружающих руин. Страх для вас мифический, а вот у немцев в Сталинграде был негативный опыт. Наши делали ходы сообщения как можно ближе к немецким, чтобы при появлении авиации распологаться от последних как можно ближе (на расстоянии броска гранаты), штурмовая немецкая авиация находилась под угрозой удара по своим. Кстати и наши предпринимали неудачные атаки, в одной из них погиб Наумов...

 

Вот это то и удивляет. Все вокруг разнесли кроме дома. В случае этих руин попасть по своим почему-то не боялись.

Подобный негативный опыт был уже в Польше и Франции. И что это меняет? Что теперь из зоны действий авиации или артиллерии нужно отводить войска? Да в Вермахте солдат учили действовать буквально по краю артогня, взаимодействие с артиллерией было филигранным. Вы не забывайте, что 6-я армия на тот момент - одна из лучших кадровых армий Вермахта.
Вы думаете на начальника Генерального штаба Гальдера произвело бы впечатление оправдание Паулюса: "Мы два месяца топчемся перед домом, потеряли уже солдат больше чем во Франции, но боимся попасть по своим по этому не стреляем и не бомбим"?

Такую тактику применяли практически все армии во время господства в воздухе вражеской авиации, ничего здесь особенного нет. Немцы в Нормандии также жались к американским окопам.

Вы уж лучше скажите, что за немецкая дивизия штурмовала этот дом Павлова?

 

Вот что пишет Адам В. о боях в этом районе:" Полк Роске, как и вся 71-я пехотная дивизия и ее соседи слева и справа, уже несколько недель вел ожесточенный ближний бой..." Далее речь о том, что против дома действовали штурмовые группы левого соседа".
Судя по всему, это была 76-я пехотная дивизия, распологавшаяся напротив 13-ой гвардейской.
В Нормандии, говорите. Ну так это через два года. А в 1942 как-то сильней была немецкая авиация в этих боях, причем подавляюще.

 

Весь Сталинград - это сплошной ожесточенный ближний бой. За каждый дом. А не за отдельный. Вам верно фон Гольц отметил.

Ну, теперь то мне уж все ясно окончательно. Геройской 76-й пехотной командовал генерал-лейтенант Карл Роденбург. Очень решительный и толковый генерал. Один из немногих сталинградских генералов, кто не сломался в плену и не предал Родину. Так вот, этот бы офицер церемонится из-за дома ставшего костью в горле и лить крокодильи слезы из-за возможности попасть по своим не стал бы. Так что масштабы значения этого дома явно преувеличены.

И что из этого следует?

 

Какой офицер, своих не жалел что ли? Правда, вскоре (судя по картам) 76-ю сменила 295-я пехотная дивизия и была постояным левым соседом 71-ой. Что ей то мешало?

 

Ладно, я так понял, что вы слепо верите в глобальное значение дома Павлова для обороны Сталинграда и в 48 185 человек убитыми которых немцы за него поклали. Пусть будет так.
Я думаю, что каждый читающий тему сделает свои выводы на основе изложенной в ней информации.

 

Не правильно поняли, эх... Не верю в космическую цифру Глобальное значение имеет андроный коллайдер и предсказания майа, а данный дом имел тактическое значение на данном участке. Вот и все. Такое же, как дома, захваченные и удерживаемые немцами, откуда они например обстреливали переправы на Волге.

 

Ага, дом в городе на 40 км протянувшемся СТРАТЕГИЧЕСКИ опасен? Где это писалось. Сказал же я свое мнение- тактически он был опасен, на участке полка, например, который не мог пробиться через его оборону.
Уничтожить, так немцы так и поступали, это я прекрасно осознаю, да только не с этим домом- почему?

 

Наверно дом был опасен всё таки не "стратегически", а "тактически" Стратегия - это Восточный фронт, дом - это тактика.

РККА потеряла практически весь город размером в 60 км, все тактически важные очаги обороны - высоты вокруг, огромные заводы, элеватор и пр. Заводы были идеальным местом для обороны и выбомбить оттуда противника было не возможно (солдаты прятались в глубоких подземных конструкциях мартеновских печей и пр). Но их немцы взяли. Зато грохнуть жилой дом летнунам не составляло особого труда, но его не грохнули и не взяли. Отсюда два вопроса.

Почему дом не грохнули, хотя могли? Наверно был не шибко нужен.
Почему дом стал легендой? Потому, что был тем немногим, что РККА удалось удержать и предъявить пропаганде (в отличие от остального города).