74-й штурмовой авиационный полк

Мне не попались иные названия кроме 74 шап. (к счастью видимо ) Если я правильно его путь понимаю то:

22.06.41 по 27.06.41 г он в составе 10 САД. ЗФ. Разгром и переформирование.
10.07.41 г по 21.09.41 г он в составе 16 САД. ЮЗФ.(фронтовое подчинение)В конце сентября переброшен на БрФ
с конца 09.41 г и по декабрь 41 он в составе 6 РАГ. Бр Ф (фронтовое подчинение). Далее до марта 42 г следы теряются. Видимо переформирование.
31.03.42 г по 18.06.42 г он в составе 6 УАГ. (резерв СВГК) Далее 6 УАГ, идет на формирование 243 шад. 6 ВА.
с конца июня 74 шап, в составе 243 шад 6ВА, отправляется на СЗФ.
18.03.43 74 шап становится 70 гв.шап, а 243 шад становится 3 гв.шад. все той же 6 ВА. СЗФ.

осталось дело за малым - в/ч его обнаружить. как считаете, при формировании в гвардейский полк в/ч он видимо менял?

Странно , полк стал гвардейским - и ноль информации о его боевом пути, минимум о летчиках. В основном инфа попалась только о его ГСС. О судьбе послевоенной инфы не попалось.

с уважением

 

в\ч 06883 - 70 гв.шап.
...а вот в\ч 74 шап - загадка истории....

 

Да я тоже сам уже нашел в/ч гвардейского 70 шап. Правда почитав Вас, не стал гв. в/ч в поисковик забивать. Нашел и аэродром его базирования, когда он до 20 сентября 41 г был в составе ЮЗФ. (по опердокументам штаба ЮЗФ). Но странно шерстил неделю просторы инета, полк гвардейский, но ни ветеранских комитетов, ни воспоминаний ветеранов о его пути, ни книг о нем......практически ничего.... Так одни отрывки из воспоминаний о нем. Но заинтересовало, может позже что попадется.

с уважением

 

Из воспоминаний штурмана 74 ШАП капитана Приленского:

В субботу, 21 июня 1941 года, закончив занятия с командирами авиазвеньев сбора, я собрался ехать домой в Пружаны. В эту минуту поступило приказание из высшего штаба на имя командира сбора. Приказание гласило: немедленно привести самолёты в боевую готовность (не точно, но в таком духе). Связист с этим приказанием обратился ко мне.
- Я здесь посторонний человек и не имею никакого права вмешиваться в дела командования сбора. Вручите приказание командиру или начальнику штаба сбора, - ответил я.
- Их нет на аэродроме. Час тому назад они уехали домой в Кобрин, - сказал один из лётчиков.
- Тогда вручите их заместителям, - посоветовал я.
- Их тоже нет, - ответил грустно связист.
Тут я, откровенно говоря, растерялся и не знал, как мне лучше поступить. Понимая важность приказания и всю ответственность с вытекающими отсюда серьёзными последствиями, я не мог остаться в стороне. То ли потому, что мне было жаль командование сбора, которое могло понести суровое наказание, то ли потому, что меня мучила совесть офицера в звании капитана, которая взяла верх над моим эгоизмом. А эгоизм шептал мне на ухо: «Брось всё и езжай домой к семье! Ты здесь – совершенно посторонний человек, не входящий в боевой состав этих авиачастей. Это – не твоё дело!».
Действительно, я был посторонний человек на аэродроме Пружаны, потому, что я входил в боевой состав 74 ШАП, а он находился на аэродроме Малые Взводы. А я с семьёй жил в Пружанах, находясь в отпуску.
Однако я решил задержаться на аэродроме Пружаны. Шла вторая половина дня. Я отдал распоряжение инженеру сбора товарищу Елпову: «Привести самолёты в боевую готовность!». С этой минуты я фактически вступил в роль ком[анди]ра сбора. Елпов хорошо знал меня по совместной службе в 74 ШАП – он был ст[аршим] техником авиаэскадрилии, а я – штурманом авиа[ционного] полка. Елпов выполнил моё приказание и через 30 – 40 м[инут] доложил мне о боевой готовности самолётов.
Не успел я доложить в штаб авиадивизии [Здесь и далее - 10-я смешанная авиационная дивизия Военно-Воздушных Сил Белорусского Особого военного округа] о выполнении приказания, поступило второе распоряжение, отменяющее боевую готовность – «Отбой!». После чего, точно град в ясную погоду, посыпались распоряжения из высших штабов, противоречащие друг другу. Одни твердили: «Привести самолёты в боевую готовность!», вторые – «Подготовиться к учению!», а третьи дублировали отбой. Пошла такая неразбериха…
Уже наступили вечерние сумерки. Я вынужден был пойти на узел связи для того, чтобы уточнить в штабе авиадивизии, какое распоряжение остаётся в силе. К сожалению, связи со штабом не было. Учитывая неясность и сложность обстановки, я приказал инженеру Елпову держать самолёты в боевой готовности до утра 22 июня 1941 года. Одновременно [я] запретил лётно-техническому составу сборов покидать аэродром. Всех оставил на ночь на аэродроме и сам остался ночевать в палатке вместе с инженером Елповым.
Однако не всем лётчикам пришлось по душе моё распоряжение. Отдельные товарищи даже выражали недовольство, посылая реплики по моему адресу: «Подумаешь, нашёлся новый командир! Под выходной не отпустил домой…».
Приблизительно в три часа пятнадцать минут ночи я проснулся от металлического гула самолёта. Он показался мне подозрительным. Я разбудил инженера Елпова. Прислушиваясь к рокоту самолёта, он сказал: «Это наш – «ТэБэ». И мы успокоились. Не прошло и пяти минут, [как] мы услышали мощные взрывы авиабомб на западной окраине г[орода] Пружаны. Все проснулись. Объявив подъём лётному составу сбора, я побежал к дежурному по авиагарнизону [здесь и далее – авиационный гарнизон Пружаны] узнать, в чём дело. Но дежурный, также как и мы, ничего не знал.
Я хотел позвонить по телефону в штаб авиадивизии в Кобрин, чтобы доложить обстановку. Но, к сожалению, сделать этого не смог ввиду отсутствия связи с Кобрином. Дежурный по авиагарнизону сообщил мне, что
связи с Кобрином не было с вечера 21 июня. Даже внутренняя связь авиагарнизона Пружаны с полночи не работала.
- Где командир авиагарнизона? – спросил я у дежурного.
- Не знаю, - ответил он, разводя руками.
Оценив сложность обстановки, я приказал дежурному объявить тревогу личному составу авиагарнизона. Но дежурный (от 33 ИАП) категорически отказался выполнить моё приказание. По-своему он, несомненно, был прав, потому что действовал согласно инструкции дежурному по авиагарнизону. К тому же он совершенно не знал меня. Мне пришлось силой угрозы оружия заставить дежурного объявить боевую тревогу. Возможно, я был не прав, взяв на себя столь большую ответственность, нарушив положение инструкции мирного времени, но сложившаяся обстановка заставила меня сделать это, так как на аэродроме не было командования и офицеров старше моего звания «капитан».
Личный состав авиагарнизона по тревоге занял свои боевые места.
После объявления боевой тревоги дежурное звено от 33 ИАП находилось в готовности № 1. Остальные экипажи 33 ИАП и сбора командиров авиазвеньев находились в готовности № 2.
От имени командира дежурного звена 33 ИАП ко мне обратился авиа[ционный] техник с просьбой на случай появления в воздухе немецких самолётов, чтобы я подал сигнал на вылет дежурному звену. Меня это несколько удивило: мало того, что я объявил боевую тревогу, а теперь я должен ввязываться в управление истребительным авиаполком? «Нет, это слишком много для меня!», - подумал я. Заметив моё удивление, техник сказал:
- Командир авиаэскадрилии [здесь и далее – авиационная эскадрилия], заметив у Вас бинокль и ракетницу, решил использовать [Вас] для обеспечения своевременного вылета дежурного звена.
- Молодец ваш командир! Правильно действует! – сказал я.
У техника на лице засияла тёплая улыбка благодарности.
- А где ваш командир авиаполка майор Акулин?
- Его нет на аэродроме. За него действует мой командир авиаэскадрилии. Вон он сидит в красном самолёте, - пояснил техник.
Я установил сигнал на вылет дежурному звену 33 ИАП – одна белая ракета, дублирующаяся голосом – «Воздух!» и поднятием рук вверх. А когда ушёл техник к своим самолётам, я пожалел, что не спросил у него фамилию командира дежурного авиазвена истребителей.
Оказывается, командиром дежурного звена был командир авиаэскадрилии 33 ИАП ст[арший] лейтенант Нюнин Иван Михайлович, ведомые – зам[еститель] ком[анди]ра АЭ лейтенант Гудимов Степан Митрофанович и лётчик мл[адший] л[ейтенант]т Тимошенко. Фамилии этих лётчиков я узнал только после войны.
Скоро наступил рассвет. На востоке занялась заря подобно пожару. Первые лучи солнца брызнули из-за горизонта, зажигая слоистые облака фиолетовыми и малиновыми красками.
В воздухе появилась группа самолётов в составе двенадцати единиц. Они появились с востока в строю клина звеньев и звенья в клину, на высоте 500 – 600 метров, курсом на запад через центр аэродрома Пружаны. Трудно было визуально определить тип и принадлежность самолётов. Наблюдению мешали утренняя дымка и отблески лучей восходящего солнца.
- Это – наши «ЭсБэ»! Видно, учения начались! – восклицали лётчики, впиваясь глазами в небо, залитое яркими красками солнца, похожие на зарево пожара. До сих пор ещё никто не верил в то, что началась Вторая Мировая война [Так в оригинале; следует читать – «Великая Отечественная война»].
Когда самолёты приблизились к аэродрому, я вторично посмотрел в бинокль. К моему удивлению, я увидел чёрные кресты (фашистские свастики) на плоскостях самолётов.
Первым долгом я подал сигнал дежурному звену истребителей на взлёт ракетой и дублировал голосом и поднятием рук вверх, как мы договорились двадцать минут тому назад.
Буквально через одну минуту дежурное звено начало взлёт. Первым взлетел командир АЭ ст[арший] л[ейтенан]т Нюнин Иван Михайлович на самолёте командира 33 ИАП майора Акулина. Фюзеляж этого самолёта был окрашен в красный цвет. Вслед за ним взлетели ведомые - зам[еститель] ком[анди]ра АЭ лейтенант Гудимов Степан Митрофанович и лётчик мл[адший] л[ейтенан]т Тимошенко.
Немецкие самолёты успели сбросить свой бомбовый груз на наш аэродром прежде, чем наши истребители вступили с ними в бой.
Этот воздушный бой я увидел впервые, и он остался в памяти на всю мою жизнь. Славные лётчики-истребители смело, дерзко и решительно атаковали немецких стервятников, летевших в составе 9 [самолётов] «Хейнкель-111» и одного звена [самолётов] «Ю-88». Истребители подходили к немецким бомбардировщикам с задней полусферы, с малых дистанций, в упор расстреливали их пулемётным огнём. Правда, не каждая атака была результативной. Это объяснялось тем, что наши самолёты «И-16» были вооружены только пулемётами, а пушек ещё не было. А немецкие самолёты «Хейнкель-111» и «Ю-88» к тому времени имели довольно надёжную броню. Это, несомненно, отразилось на эффективности огня наших истребителей.
Немецкие лётчики оказали сильное огневое сопротивление нашим истребителям из турельных установок. Но, несмотря на это, наши лётчики-истребители не отступили от немецких самолётов. Наоборот, они ещё смелее и решительнее атаковывали немецкие самолёты, подходя к ним вплотную, обрушивая град огня из всех пулемётов.
Радостно было видеть, как немецкие самолёты «Хейнкель-111» один за другим горящими факелами падали к земле, оставляя на голубом небе чёрные полосы дыма.
Много смелых и тактически грамотных атак совершили наши лётчики-истребители в этом жестоком бою. В результате они сбили три немецких стервятника типа «Хейнкель-111», упавших на землю западнее аэродрома Пружаны.
Остальные немецкие бомбардировщики потеряли строй, рассыпались поодиночке, на полном газу удирали на запад. Наши истребители продолжали преследовать их, расстреливая последними очередями пулемётов. Самолёты удалились от аэродрома, теперь они казались нам маленькими пчёлками. Трудно было визуально наблюдать за ходом боя. Я использовал бинокль. Когда я приложил бинокль к глазам, я увидел невероятное.
Один из ведомых наших истребителей, преследуя немецкого бомбардировщика, вплотную сблизился с хвостовым оперением «Ю-88». Вот уже они слились в одну чёрную точку. От нашего самолёта-истребителя появилась чёрная полоса дыма. А через две секунды он таранил в хвост немецкого самолёта.
Немецкий бомбардировщик потерял управление и начал падать к земле точно лист с дерева. Наш самолёт-истребитель И-16, видимо, тоже имея большое повреждение от тарана, отвалил влево и с резким пикированием перешёл в отвесное падение до земли. Через несколько секунд последовали два взрыва – один от падения на землю нашего истребителя и второй от падения немецкого самолёта «Ю-88». Над горизонтом взвились в небо два чёрных клуба дыма, похожие на султаны.
Так героически погиб зам[еститель] командира авиаэскадрилии 33 ИАП, отважный лётчик-истребитель лейтенант Гудимов Степан Митрофанович.

 

Участники форума, посмотрите фото, свидетеля прошлого.
http://pruzhany.net/forum/topic_100/2#post-40

 

Нашла в архиве семьи мужа фотографию с информацией на обороте. буду признательна, если поможете дополнить информацию

 

Фото с альбома жены лётчика 74 ШАП Смирнова Афанасия Ивановича.

 

Если кому интересно... Я вроде как нашел экипаж пропавшего без вести ИЛ-2 74-го ШАП.
Экипаж не вернулся с задания 26.10.1942 года.
Пилот ст.-лейтенант Олейник Василий Яковлевич 1917 г.р., Украина, Черниговская обл, Куликовский район, д. Горбово.
стрелок ст.-сержант Петрачков Николай Федорович 1923 г.р., Ростовская обл., г. Новочеркасск.

 

сейчас поясню, как я это сделал.
дело в том, что я разыскиваю своего деда лётчика, он воевал в 83 ДБАП и погиб в районе деревни Жары, Фировского района, Тверской области. И вроде как по документам он был похоронен там. Моя тётка ездила в конце 50-х годов прошлого века, когда укрупняли воинские захоронения и вроде как деда перезахоронили в селе Рождество на общей могиле. Есть даже фотография. правда очень плохая.
решил я разыскать это место, приехал. Нашел. Стоит мемориал. Но вместо фамилии деда Олейников Николай Петрович, на плите выбито Олейник Н.П.
Инициалы совпадают и год рождения. Ошибка в фамилии... ну бывает такое. Но что меня смутило, отсутствие еще шести фамилий других лётчиков - его экипажа и ведомого.


посмотрел списки захоронений Тверской области. Там оказалось что есть и Олейник и Олейников.

 

поискал по архиву ЦАМО. Нашел что был такой Олейник Василий Яковлевич. 74-й ШАП.
И вспомнил я, что где-то видел это название полка. начал смотреть свой скопившийся архив за время поиска деда и... нашел вот такое


Село Градобить, Тверского района. Там располагался аэродром этого полка. Остатки аэродрома и капониров до сих пор видны. Деревня брошена. В ней живут только летом. В доме где штаб... сильно пьющий Саша.

 

так что, весьма вероятно, что в селе Рождество, Фировского района Тверской области лежит экипаж ИЛ-2
Олейник В.Я. и Петрачков Н.Ф.

а вот моего деда и его два экипажа - нету.
Скорей всего, когда приезжала комиссия из 83-го ДБАП для списания двух самолётов ДБ-3, а я нашел эти акты в ЦАМО, забрали тела погибших летчиков для перезахоронения на месте дислокации полка. Ведь дело было в декабре 1941 г. тела не разлагаются, да и бросать своих у лётчиков было не принято.
Я уже нашел безымянную могилу на месте аэродрома в с.Исанино Рыбинского района Ярославской области. Но пока не могу собрать доказательств, что мои лётчики находятся там.

Буду рад, если украинские поисковики смогут разыскать родственников Олейника В.Я. и сообщить им о месте захоронения. Ну а я, уже плотно работаю с местным краеведческим музеем, что бы вписать имена этих лётчиков на братском захоронении.

 

Олейник Василий Яковлевич 1917 Чернигов.обл.Куликов.р-н.д.Горбово л-т ком.звена пр.безвести 26.10.42 на самолете Ил-2 не вернулся с боевого задания (р-н Симоново) 74 шап л-т ком.звена"Кр.знамя" 27.12.1941 74 шап л-т ком.звена. "Ленин" 29.04.42 74 шап ком.звена"Кр.знамя" 04.11.1941 74 шап ст.л-т ком.эск 26.10.1942
возд.стр.
Петрачков Николай Федотович 1921 Ростов.обл.г.Новочеркасск ст.сержант воз.стрелок пр.безвести 26.10.42 на самолете Ил-2 не вернулся с боевого задания (р-н Симоново)

 

Вот ещё упоминание в статье....

Отважный сокол Родины

«Чуден Днепр при тихой погоде…»,- так воспевал Великую реку выдающийся русский писатель Николай Васильевич Гоголь.
Только в тот жаркий августовский день 1941года Днепр выглядел совсем иначе… непрерывным потоком, зловеще лязгая гусеницами, колонны фашистских танков двигались к мосту через широкую реку Днепр у, оставляя за собой сожженные деревни, кровавые слезы зловещих расправ над беспомощными стариками, женщинами и детишками.

Командование Юго-Западного фронта отлично понимало стратегическое значение этой переправы и посему поставило перед авиаторами задачу на её уничтожение.

Выполнить эту нелёгкую задачу должны были бесстрашные и опытные летчики. Командир 74 штурмового авиационного полка вызвал к себе лейтенанта Сергея Колыбина. Разговор был коротким. Достав из планшета карту района, он быстро нанес задачу: уничтожить мост через р. Днепр у Окуниново и скопление войск противника в районе Корниловская Гута.

Сергей был опытным летчиком, имеющим за плечами много боевых вылетов. Поэтому он отлично понимал сложность и ответственность этого боевого задания. Рассудительная решительность понравилась командиру и он спросил: «Кого возьмете в пару?» «Лейтенанта Олейника»,- не задумываясь ответил Сергей. Они были старыми друзьями, прекрасно понимали друг друга в воздухе, не раз смотрели смерти в глаза.

И ещё их объединяло общее чувство, чувство мести за поруганную землю, за невинно страдающих людей, за детские слёзы.

Командир по-отцовски обнял Сергея, тем самым дав понять, что с гордостью, как за родного сына, доверяет ему столь опасную и ответственную задачу. Сергей взволнованно ответил: «Я- коммунист и задание выполню!»

,,,Два краснозвездных «ИЛа», плавно оторвавшись от земли, стали быстро набирать высоту. …Вот уже внизу видна голубая лента величественного Днепра. А вот и мост! ..Но что это? Немецкие танки уже перешли на левый берег и уверенно и нахально выдвигаются по своему маршруту! Это зрелище возбудило в летчиках негодование и злобу. …Выйдя на цель, они атаковали колонну. С удовлетворением увидели внизу несколько горящих танков, смятение и замешательство врага, его нарушенную колонну.

…Ещё атака – и от реактивных снарядов вспыхнуло ещё несколько танков! …Движение остановилось. Образовалась пробка, началась паника. Захлебываясь, вела огонь зенитная батарея врага, посылая вверх смертоносные трассы.

С третьей атаки загорелся мост, но в этот момент самолет тряхнуло, яркая вспышка на мгновенье осветила Калыбина, но он продолжал сжимать ручку управления. Огненные трассы всё ещё взметались ввысь. И самолет, оставляя густой черный шлейф дыма, с рёвом и воем, пошел вниз. Чувство ненависти переполнило душу летчика. Вот уже языки пламени лижут его руки, машина наполнена дымом, стремительно приближается земля…! Но он не думал о спасении – он думал о выполнении задания командования…

«Я- коммунист и фашисты дорого заплатят за мою гибель»,-с гневом процедил он сквозь зубы – и направил свою смертельно раненную машину, на подходившую к горящему мосту колонну немецких танков…

…Раздался оглушительный взрыв!..

…Вечером этого же дня собрался весь личный состав 74 штурмового авиационного полка на митинг, посвященный подвигу бесстрашного летчика – штурмовика лейтенанта Колыбина. Выступивший на митинге майор Савченко, как клятву произнес слова А.М. Горького: «Пускай ты умер!

Но в песнях смелых и сильных духом

Всегда ты будешь живым примером!..»

Жене Сергея – Зине однополчане послали письмо, в котором написали: «…Сережа был один из преданейших сынов нашей Родины. Защищая столицу Украины, Сережа отдал все сове умение, способности и даже жизнь за нашу любимую Социалистическую Родину. В трудный и критический момент, он, не теряя присутствия духа, направил горящий самолет на цель и совершил героический подвиг, подобный капитану Гастелло.

Мост был взорван, задача выполнена. Вот как закончилось биться сердце большевика – патриота Социалистической Родины.

Мы обещаем бить врага до последнего фрица, не пожалеем ни сил, ни жизни за Родину. Враг будет разбит!» 29 июля 1942 года.

…Но не погиб отважный сокол Родины! В момент удара его выбросило из развалившегося самолета. Весь израненный, обгоревший с переломанными ногами, лежал он в бессознательном состоянии. Подобрали его наши военнопленные. Они несли изувеченного летчика на руках, восхищаясь его мужеством и героизмом.

…Так он попал в фашистскую неволю. Состояние его было безнадежно, началась газовая гангрена. Но военнопленные врачи – патриоты спасли жизнь Сергею.

…Регенсбург, Флессенбург… не сломили волю мужественного коммуниста!

Едва оправившись и, встав на костыли, он стал активно работать в подпольной группе военнопленных. По его заданию они засоряли топливную систему самолетов. Выводили из строя двигатели, нарушали работу электрооборудования, тем самым срывая сроки ремонта самолетов.

Все это время Сергея не покидала мысль о побеге из концлагеря. И вот однажды, когда их, в количестве семисот человек, конвоировали из лагеря на работу, он отбился от колонны и, выбрав момент, метнулся в кустарник. Так он оказался на свободе!

…После возвращения на Родину он долго лечился. Врачи сделали невозможное и поставили его на ноги, дав возможность вновь быть полезным Родине.

И ныне Колыбин в строю. Он трудится инженером – экономистом в одном из московских институтов.

Каждый год, в День победы,… Сергей Иванович надевает свои боевые многочисленные боевые награды, свидетельствующие о его мужестве – и идет на площадь к могиле Неизвестного солдата, чтобы почтить память воинов, погибших за свободу и независимость нашей Родины!

Великое это счастье – жить и трудиться на свободной земле, радоваться чистому, безоблачному небу! Именно во имя этого 37 лет назад совершил свой героический подвиг коммунист С. Колыбин!

И сколько бы не прошло времени и сколько бы не утекло воды, ничто не ослабит величия подвига, совершенного во имя мира на земле!

1978 год. Автор: гвардии старший лейтенант 9 танковой роты войсковой части 610452.

Колыбин Сергей Иванович Х 1912 Горьковская обл. г.Урень л-т ком.звена 22.06.1941 плен 24.08.41 жив сбит при атаке Окуниловского моста через Днепр(24.08.41.), вернулся в часть, в\ч 35860 (21.10.46)- проходил проверку.
После демобилизации работал в Москве инженером одного из НИИ. Скончался в 197...г.

 

Из 74 шап тут лежат......
Судомойкин Леонид Иванович ст.сержант воздушный стрелок сбит зен.арт. в р-не н.п. Замошка
Мшвениерадзе Михаил Иванович 1916г.р. ст. л-т. ком.эск. сбит зен.арт. в р-не н.п. Замошка
Моисеев Сергей Семёнович сержант лётчик
подбит ЗА, Ил-2 загорелся и упал в районе 1,5 км сев. д. Горбы на тер-рии противника.
Мошинец Гавриил Митрофанович мл.л-т зам.ком.эск. авиакатастрофа
Мартынович Ефим Емельянович 1915г.р. ст.тех.л-т. мастер РЭО ,
при перелете из Москвы на аэродром Макарово попали в снегопад, самолет потерпел катастрофу.
Маринченко Иван Савельевич сержант , возд.стрелок, авиакатастрофа, умер в госпитале 1163.
Жерновиков Георгий Петрович сержант, возд.стрелок, смертельное ранение. Умер в самолёте.
Гнилозуб Василий Васильевич л-т, лётчик, сбит, до посадки не дотянул. Погиб.
Ермилов Фёдор Дмитриевич 1912г.р. л-т, зам.ком.эск., сбит зен.арт. в р-не н.п. Сафронково. Смертельно ранен. Умер после посадки.

 

Потрясающе!
Василий Олейник - брат моего деда.
Не ожидал найти информацию. До меня дошли только пара фотографий да письма с фронта - сообщение о гибели.

Спасибо огромное!!!

С Праздником!

 

Доброе время суток, на этом форуме упоминалось имя моего двоюродного деда- Петрачков Николай Федотович - стрелок , погиб вместе с Олейник В.Я.

 

У меня к Вам огромная просьба. Если сохранились письма , посмотрите и пришлите мне номера полевой почты. Это очень важно для поиска, т.к. документы 74 шап за 1941 год уничтожались несколько раз, при выходе из окружения.
...поставьте в теме фото Василия Олейника, пожалуйста.

По документам полка, Олейник и Петрачков похоронены д.Рождество Фировского р-на Тверской обл.

 

....не удивляйтесь. Мошинец Гавриил Митрофанович и Мошинец Б.Г. - это один и тот же человек. Так получилось, что полюбилось ему имя "Боря" и он просил себя так называть.
Авиакатастрофа 07.05.1942г. Подробностей не знаю.

 

Добрый день, есть ли список захоронений с фамилией Петрачков Н.Ф ? Ранее на форуме выложили страницу из списка где есть Олейник В.Я.

 

В списках безвозвратных потерь он пропал безвести 26. 10.42, как и Олейник В.Я, а в списке захоронений дата смерти Олейника В.Я. 1941 г .

 

Не понял. Вам выложить документ?

 

Добрый день! Да, выложите документ, спасибо.