На следующий день мама с соседкой Мотей тоже сходили на поле под Михайловкой, набрали по ведру семян, что заставило маму призадуматься – чем же я занимался вчера, если за такое же время набрал едва ли половину такой же емкости. Был проведен досмотр кладовки и после тихого семейного скандала найденные два пистолета с полусотней патронов, которые я «случайно» подобрал на покинутой поблизости от поля линии фронта, нашли свой последний приют в выгребной яме общественного сортира за сараями возле дома. Нельзя сказать, что «винное» происшествие было скоро совсем уж забыто, но на итальянском складе требовались подсобные рабочие. Человек двадцать местных хлопцев и устроились туда работать грузчиками. Такое количество объяснялось тем, что в их обязанности входила не только собственно разгрузка-погрузка на самом складе, но и поездки с экспедиторами - итальянцами на грузовиках в Сталино и Ясиноватую где машины грузились из вагонов на железнодорожных станциях. На склад завозились мясо, хлеб, макароны, вино, фураж, зимнее обмундирование. Все это выгружалось, распределялось и отправлялось на передовую. Местные грузчики быстро приспособились – подготовили свою спецодежду применительно к условиям поездок в кузове грузовика в зимних условиях и с уклоном в специфику работы с продовольствием – бездонные карманы, двойные брюки и зашитые снизу подкладки пальто. Когда завозилось зерно: пшеница, рожь, ячмень, хлопцев раздувало прямо на глазах. Особо хозяйственные заполняли тайники в одежде до такой степени, что уходя домой по окончании рабочего дня с трудом передвигались. Но некоторые предусмотрели и это – неподалеку от склада дежурили близкие: братья, сестры, родственники, а то и просто соседи (тогда добыча делилась пополам). Грузчики отлучались якобы по нужде и разгружались. Бывало, что таким образом выносилось за одну ходку больше половины мешка зерна. То же делалось с макаронами – ящик вскрывался, и часть его содержимого оседала в бездонных карманах. Паньюты – двухсотграммовые булки тоже загружались в «погреба» (так назывались эти бездонные карманы). При поступлении на склад мясных туш, от них отхватывались куски и тоже отправлялись в «погреба». Но были и промахи в их работе – первые пятеро погорели при перевозке из Сталино мешков с сахаром. Один мешок они так неудачно распороли, что следов кражи замести не удалось. Опростоволосившиеся были немедленно уволены, получив по морде в качестве выходного пособия. После каждого такого случая контроль за работой со стороны итальянцев удваивался, но быстро ослабевал, грузчики опять принимались за свое и снова теряли осторожность, забывая о заповеди: «Жадность фраера погубит» и опять попадались. И уже другие получали по зубам и отлучались от кормушки. Да и самих итальянцев можно было понять – солдаты со склада, ясное дело, пользовались особым расположением поселковых девиц легкого поведения, а показательные скандалы с грузчиками позволяли им оправдывать недостачи продуктов, отдаваемых ими местным пассиям в награду за любовь.
Я потихоньку продолжал совершенствовать свои знания итальянского языка. В этом мне очень помогал сержант-майор (сын русского дворянина) мой ровесник – тоже 1925 года рождения, с которым я подружился, но к тому времени я был в своих отношениях с ним и с итальянцами более осторожным. Открылись некоторые тонкости внутренней жизни оккупантов – чернорубашечники, партийные активисты, настропаляемые заезжими партийными функционерами, регулярно проводившими собрания с тружениками тыловых частей и оставлявшие после себя фашистскую литературу и наглядную агитацию – это одна статья, а тут общение дворянина с сыном Красного партизана, бывшего командира эскадрона в гражданскую войну, могло привести и к нехорошим последствиям. Если сболтнуть чего лишнего. Голоднее становилось и надвигалась зима, а с ней неизвестность – что будет впереди? Я не мог пройти мимо возможности устроиться на работу на продовольственный склад и в декабре записался у начальника склада кандидатом на работу грузчиком, когда освободиться место. И вот, в первых числах января, меня вызвали, но не на склад, а в поселковую полицию и там задали вопрос – почему я не регистрируюсь как комсомолец (уже потом я узнал, что итальянцы к тому времени начали согласовывать кандидатов на грузчики с местной управой. В общем, сам напросился). Я ответил, что при переезде из Макеевки, где учился в ФЗО в Сталино, на работу на заводе, я потерял учетную карточку и, следовательно, автоматически выбыл из рядов комсомола. Но в полицию уже кто-то настучал, что я интересовался у друзей – нужно ли идти регистрироваться, и мне ответили – нет. И вот полицай Лавлинский дает свидетельские показания, разумеется, не в мою пользу. Командуют:”Раздевайся до пояса!». Снял пальто, пиджак, а рубашку вместе с кожей они посекли плетками. Я не просился, и они били, пока не потерял сознание. Сколько пролежал на полу, не знаю, но очнулся от того, что кто-то больно толкал меня в бок. Приоткрыв глаза, я увидел сапог, надетый на ногу, а нога принадлежала самому жестокому полицейскому – Карабану. Я застонал, а Карабан перестал толкать и сказал: ”Одевайся, арестованный! Пойдем!” Я молча поднялся и пошел за ним. В голове скакала мысль – куда и зачем и думалось, что снова будут истязать. Карабан шел впереди, я за ним. Вот он открыл дверь справа от меня. Оттуда послышались возгласы и пьяная болтовня. Звон рюмок. Я понял – полицейские пьют, и приготовился к самому худшему. Карабан через дверной проем спросил у кого-то внутри комнаты: ”Куда его?” - оттуда ответили: ”Займись им сам! Да по-быстрому возвращайся – ночью есть работа!” Карабан закрыл дверь и повел меня в приемную. Там сидели Лавлинский и Грищенко. Они с любопытством поглядели на меня и Грищенко (он был местный и хорошо меня знал) сказал: ”Ну как, Володя, не вспомнил, где ты дел свой комсомольский билет?” Выкинул – соврал я. Порвал и выкинул. Когда? В сороковом году еще. Что ты его слушаешь – вмешался в разговор Карабан, - пошли утром к нему домой, устроим обыск, и я с него живьем шкуру спущу, если найдем билет! Я похолодел – у нас дома в кладовке под бухгалтерскими книгами и пачками бланков, которые я понатаскал из конторы завода во время безвластия, был спрятан ЭКЛ – радиоприемник. За это расстрел! А потом мне стало безразлично – что будет, то будет… Но тут отворилась дверь, заглянул еще один полицейский (он был из Макеевки и говорили, что уголовник) и сказал: ”Что вы с ним еще возитесь, уже десять часов! Гоните его на …! Пусть с патрулем поговорит! Идем, зарядимся, пока еще что-то осталось!” – и ушел. Грищенко подумал и с издевкой в голосе произнес: ”Ты вот что – ступай домой, доберешься без приключений – хорошо, а случится что и не дойдешь, так и нашей вины в этом не будет! Иди!” Я вышел на улицу, не зная, что делать – с 8-ми вечера наступал комендантский час, а теперь было больше 11-ти. Как быть? Пересидеть в соседнем доме в подъезде? Холодно, до 6-ти утра замерзну. Мороз был градусов двадцать. Голова работала плохо. Решил идти домой. Будь, что будет. Спрятав голову в поднятый воротник пальто я пошел домой прямо по тротуару главной улицы. Метров через триста я услыхал из подъезда дома, мимо которого проходил: ”Alt! Chi va la?”(Стой! Кто идет?). Итальянский патруль – мелькнуло в голове. Я остановился и обернулся в сторону окликнувших. Оттуда донеслось: ”Vieni qua!” (иди сюда). Я подошел. Щелкнула зажигалка, вспыхнуло пламя, осветившее ночную тьму и раздался крик: ”Valdemaro?!”. Я узнал Бруно – шофера, который жил в другом подъезде нашего дома и часто приходил в гости к итальянцам из соседней квартиры. Он стал расспрашивать – что случилось, почему иду так поздно, а ведь этой ночью организовано усиленное патрулирование, потому и он сам попал в состав патруля и как раз они заскочили на минутку в подъезд, спрятаться от морозного ветра. Я рассказал, что был в полиции и иду домой. Он спросил, знаю ли я пароль. Никакого пароля, конечно, я не знал, да еще и добавил, что и пропуска мне не дали. Просто сказали, что доберусь домой и так. Бруно и его товарищи выругали полицейских и сказали, что немецкий патруль может меня арестовать, а то и пристрелить – у всех сейчас плохое настроение. “Что же мне делать?”- спросил я Бруно. Подумав малость, он ответил, что они проводят меня домой. Мы закурили и пошли. По дороге встретился немецкий патруль. Солдаты обменялись паролями и разошлись. Обо мне немцы даже ничего не спросили. Наконец мы подошли к дому. Я поблагодарил Бруно и пошел домой.
Немного пропускаю процедуру сокрытия радиоприемника в сарае. Нам повезло – по пути от сарая до дома никого не было, а луна скрылась за тучами. Лишь за поселком, со стороны Беевой могилы раздавались автоматные очереди да одиночные винтовочные выстрелы. Расстрелы продолжались. Вот оказsвается почему в ту ночь было усилено патрулирование улиц в поселке. У самого нашего подъезда мы натолкнулись на двух итальянских солдат, явно обескураженных нашим появлением. У одного из них был заводной фонарик. Солдат осветил нас и радостно воскликнул – О, Вольдемаро, откуда? Уже так поздно! И патруль немецкий только что прошел! Это был Антонио – он работал на продовольственном складе, иногда приглашал меня подработать и в качестве какого-никакого переводчика, когда случалось пообщаться с поселковыми девушками. Я соврал, что мы с мамой были у соседей – отмечали Рождество. Они поверили и Антонио рассказал, что они были на гулянке у своих местных подруг. Задержались, время уже позднее, а пароля они не знают, потому и возвращаются перебежками от подъезда до подъезда. Вот только что немецкий патруль прошел, только они выходить, а тут опять скрип снега под ногами. Думали, что немцы возвращаются, а это оказались мы. Пропускаю посещение полицейского участка на следующее утро – получить оставшуюся норму плетей, числившуюся в качестве долга в журнале наказаний, не доставшихся автору воспоминаний по той причине, что во время вечерней экзекуции он потерял сознание. Домой я возвращался той же дорогой, что и ночью. Возле Калиничева дома увидел самого Николая с двумя итальянскими солдатами. Он поманил меня, а когда я подошел, сказал, что для починки радиоприемника этих солдат ему нужны две радиолампы. Я ужаснулся от такой простоты своего друга “Да ты очумел, что ли?! Откуда у меня радиоприемник?” “Ты же потащил с почты, я своими глазами видел!” “Да когда это было – еще в октябре! Его давно уже нет! Еще в первые дни, когда берсальеры у нас дома квартировали мама его разбила и все детали мы выбросили в помойную яму!” Кажется, он поверил, а я прямо похолодел от мысли, что он может усомниться в моих словах. “Жаль, что ты его выбросил, лучше бы мне отдал на запчасти. Ладно, схожу к Ивану Карелову, попрошу у него. Он перетащил к себе весь клубный радиоузел и кинобудку” “Во - сказал я – у Ивана наверняка есть!” При этом я знал, что нет ничего у Ивана, а главное, что нет и его самого – уже неделю как уехал в Сталино на мобилизационный пункт вместе с 20 другими добровольцами для отправки в Великую Германию. Скажу наперед, что из Германии Иван не возвратился – погиб во время бомбежки Дрездена. Отвязавшись от Калиныча, я пошел домой и лег в кровать – болела не только спина, но и ноги и руки. После бессонной ночи уснул, как в яму провалился. Проснулся я от того, что кто-то громко стучал в дверь. Опять на пороге полицай Лавлинский, но с ним два итальянских солдата – саперы. Зачем они в Пантелеймоновке, на отдыхе, что ли?
здравствуйте,помогите пожалуста расшифровать жетон,или подскажите какую нибудь информацию по нему,заранее спасибо. http://reibert.info/forum/showthread.php?t=349122
Жетон ваш действительно нестандартный. На большинстве других итальянских жетонах, которые не раз появлялись и читались в различных наших темах все надписи более-менее расположены в своей последовательности на определенных местах. Иногда есть различия, например, в написании года рождения владельца жетона, или очень редко указывают место службы владельца. Этот же жетон вообще выходит из ряда, не буду указывать на отличия и особенности в написании информации на жетоне - они видны на фото. Скажу только, что здесь написано полное имя владельца жетона и подразделение в котором он служил. Итак написано VCSO, это должно быть имя владельца, но у итальянцев нет такого мужского имени. Есть имя VASCO, вот посмотрите все мужские имена на литеру V: http://www.nomix.it/nomi-italiani-lettera-TUV.php Наиболее популярно это имя в Тоскане http://www.nomix.it/mappe-dei-nomi-italiani/VASCO Далее в написании идет фамилия владельца жетона - VISCONTI и после имя отца - VIRGILIO. Таким образом по нашему это - ВАСКО ВИРГИЛЬЕВИЧ ВИСКОНТИ, разумеется, с допуском по имени. После имени следует название подразделения, где служил владелец жетона. Перебрал я все подразделения из 8-ой итальянской армии с номером 14, или по римской нумерации то же самое XIV. Отбросил батареи, санитарную роту, отдельный моторизированный взвод королевских карабинеров, госпитальный поезд - все с номерами 14. Все эти подразделения имеют итальянские сокращения не такие как на жетоне. Из всего многообразия нам нужно только 14 BTG M. BTG - это сокращение от battaglione (батальон). Сначала, навскидку, подумал, что это battaglione motorizzata, т.е. моторизованный батальон, но такового с номером 14 не оказалось. Таким образом думаю разгадка такова: это сокращение 14 BTG M это 14 Battaglione CCNN d'assalto M "Bergamo" - 14-ый ударный М батальон чернорубашечников Бергамо, который входил в группу батальонов LEONESSA. Вот тот минимум информации, которая видна из жетона.
Взял лупу и присмотрелся еще раз к жетону - не написано ли там первое слово VCSQ, а не VCSO, как его представил камерад 1shion1? Если в конце слова Q, а не O, тогда это меняет дело. В таком случае это сокращение воинского звания - VCSQ -Vice capo squadra (заместитель главы отряда), младший сержант по армейски. Тогда надпись читается: ЗАМЕСТИТЕЛЬ ГЛАВЫ ОТРЯДА ВИСКОНТИ ВИРГИЛИО. Относительно подразделения в котором он служил будет правильно: 14 BTG M - 14 Battaglione CCNN d'assalto M "Bergamo" - 14-ый ударный М батальон чернорубашечников Бергамо. Эта версия более правильная, по крайней мере правильно увязывается, без всяких допусков первое слово надписи в жетоне. присмотритесь, камерад 1shion1, к жетону. В первом слове последняя буква Q или О?
с начала я не мог понять какая буква "Q" или "О",сейчас через лупу видно с низу буквы выбитый штрих,значит буква"Q",жетон найден в Харьковской области между п.Ракитное и п.Ватутино.Вот выставлял на другом сайте: http://kladoiskatel.kiev.ua/forum/v...99a907e3f151ba0db40be738bd7ac6&p=35380#p35380Еще когдато там находил такой медальйон,интересно он редкий?
О, камерад! С этого фото, которое вы выставили на другом сайте, нужно было и здесь начинать. Это же совсем другой коленкор! Ясно на вашем фото видно в первом слове на последнем месте букву Q. Тогда все правильно - первое слово это звание чернорубашечника ВИСКОНТИ ВИРГИЛИО - VCSQ -Vice capo squadra (вице капо сквадра - заместитель главы отряда), младший сержант по армейски.
огромное Вам спасибо за предоставленную информацию ,подскажите существуют ли какие-нибудь источники с которых можно было-бы узнать о судьбе этого солдата?
по данным министерства обороны Италии в списках погибших и пропавших без вести данный солдат не значится,так что скорее всего он пережил войну.
скажите пожалуста,можно ли узнать где проживал этот солдат,в каком году он родился и есть ли у него родственники?Или это из области фантастики?
В публикуемых мною воспоминаниях на пост. 1207, 1208 этой темы было написано:"«Фиат» (маленькая грузовая машина майора) еще стоит на платформе." "Мама села с Марио в кабину, а я с тяпкой в руках влез в фургон. Мы поехали домой. Вот машина остановилась и я вылез из фургона". Я хорошо знал автора воспоминаний и понял, что следует уделить внимание "маленькой грузовой машине". И она нашлась - в кинохронике 1941 года она занесена снегом, но кадры из-под Горловки, и вот "Fiat 1100 L Coloniale Camioncino '1940–48" во всей красе.
Еле нашел в своем электронном архиве самое хорошее фото этого грузовичка на "Fronte Russo". Интересно, что в списке образцов военной техники Королевских вооруженных сил Италии, задействованной в России эта модель авто отсутствует. Я уверен, что ни один командир линейного батальона на такой машине не ездил бы. Но в воспоминаниях речь идет о командире саперного батальона. Тут уж сам Бог велел!
Возьму на себя нахальство повторить немножко из того, что я уже выкладывал на форуме год назад. Главный герой выборки - маленький грузовой автомобиль.
Ах, вот зачем – завтра чтобы я был в восемь утра возле клуба с лопатой. Будете работать на снегоборьбе! И они ушли дальше. Мамы долго не было. Она пришла только к вечеру. Оказывается, она с Мотей, опять ходила под Михайловку молотить лен. Вдвоем они намолотили чуть не полное ведро. Другие женщины намолотили еще меньше – лен на поле заканчивался. Я сказал, что завтра мне идти “на снег” – приходил Лавлинский с двумя солдатами, вызывали . На что мама сказала:"Я знаю. По дороге домой мы видели, что полицаи ходят по домам и объявляют о мобилизации на снегоборьбу, да еще и солдат – итальянцев понаехало – они стоят возле второго дома, привезли полевую кухню. Видно, это они будут вами руководить". А зима в том году выдалась снежная – случалось даже немецкие танки на трассе (прим. Так в поселке и сейчас называют дорогу Сталино – Горловка) буксовали в снегу. Утром я оделся потеплее, надел меховую шапку, взял рукавицы, лопату и отправился на сборный пункт. По дороге нагонял людей с лопатами – мужчин и подростков. Женщин не было. Возле клуба стояла толпа. Итальянские солдаты выстроились в стороне. Сразу бросилось в глаза, что он очень легко одеты. На ногах – желтые ботинки, окованные железными шипами. Мы стояли молча и поглядывали на итальянцев, прикидывая про себя – сколько они смогут выдержать на таком морозе – 5-6 часов? Думалось, когда их снимут, то и нам можно будет шабашить и двигать по домам. Нас пересчитали, отметили в списке и погнали “Per la strada” – на дорогу. Трасса оказалась местами полностью завалена снегом. Кое-где стояли танки и грузовики, наполовину, а то и по самые крыши занесенные снегом. Нас сходу включили в работу – откапывать машины и расчищать дорогу. Отдыхать не давали. Только и слышно было”Presto! Давай! Давай!”. И приходилось «давать». После получаса такой работы над нами стоял пар. Итальянские же надзиратели изрядно замерзнув, озаботились поиском средств для утепления. Они высматривали теплые шапки на наших головах и меняли их на свои пилотки. Один итальянец подошел ко мне – высмотрел шапку с двойным мехом наружу и внутрь. Солдат предложил обменять мою шапку на свою пилотку и предлагал в довесок к пилотке пачку сигарет. Я сделал вид что не понимаю. Началось препирательство. Вокруг стали собираться соседи – был предлог передохнуть. Шутили по поводу неравноценности обмена. Мне же было не до шуток. Я по-русски сказал, а жестами стал показывать, что шапку снять не могу – завязки слишком туго затянулись, не могу развязать узел. Солдат быстро вник в суть проблемы и предложил свои услуги для ее разрешения. Он схватился за штык- кинжал, висевший у него на поясе, но вытащить не смог – заржавел в ножнах. Солдат пошел к сослуживцам за помощью. Я испугался, что те дадут ему кинжал и он разрежет ремешок. Но тут к нашей группе подошел немецкий обер-ефрейтор и отобрал десяток человек для раскопки его грузовика, стоявшего метрах в восьмистах от нас. Я с радостью пошел на новое место работы. Потом хлопцы рассказывали, что пришел тот итальянец с кинжалом в руках, меня не увидел и стал расспрашивать. Ему сказали, что мою группу увел немец, и я сейчас работаю во-о-он где. Солдат выругался и оставил свою затею. Сегодня моя шапка была спасена.
Essa Panteleymonovka. http://reibert.info/forum/showthread.php?t=172465&page=2 http://reibert.info/forum/showthread.php?t=172465&page=5
