Армія генерала Власова (РОА / КОНР) / Army of General Vlasov (ROA, KONR).

На двух парнях итальянские пилотки.

 

второе фото я выкладывал уже. правда, в том случае не было указано точно где именно попали в плен военнослужащие РОА в американский плен

дополню интересными находками, выкопанными у словаков

 

Выложил вторую часть фотоотчётов по Чехии:

1. Радотинское кладбище. Могила трех бойцов РОА
2. Рузыньское кладбище. Братская могила бойцов РОА
3. Кладбище в Гостивицах. Могила трех бойцов РОА
4. Кладбище в Хожепнике. Могила бойца РОА Михаила Гончарова
5. Кладбище в Глубочепах. Братская могила бойцов РОА
6. Смиховское кладбище. Могила трёх бойцов РОА
7. Кладбище в Велке Чучле. Могила трёх бойцов РОА
8. Кладбище в Казейовицах. Могила трёх бойцов РОА

Полный список того, что будет.

P.S. Спасибо unixaix за ссылку на ЦУВЗ Минобороны Чехии

 

Интересный кадр на 00:27 известной хроники парада 10.02.1945: у бойца на штыке - триколор.

 

это практика еще с времен РИА

 

Ну это же ещё в старой-доброй книге было описано:

На плацу в полном составе была выстроена 1-я дивизия. Буняченко отдал рапорт Кестрингу, а Кестринг огласил приказ о передаче под командование Власова 600-й и 650-й пехотных дивизий, закончив свое выступление немного необычным патетическим восклицанием: «Ура Главнокомандующему Вооруженными силами Комитета освобождения народов России!».
Под ответное «ура!» чинов дивизии на флагштоке рядом с флагом рейха и в местах дислокации власовских гарнизонов был поднят русский бело-сине-красный флаг, ставший строевым флагом вооруженных формирований КОНР. Это событие произвело на присутствующих сильное впечатление, так как открытая демонстрация бело-сине-красного флага ранее нацистами запрещалась. Бело-сине-красные флажки развевались на штыках линейных, расставленных на парадном плацу, под русским флагом проследовали мимо трибуны кавалеристы разведдивизиона майора Б. А. Костенко.

 

Давайте порассуждаем на тему маленьких мифологических деталей. Поговорим об одном награждении.

Был противотанковый отряд Сахарова, который сразился с РККА в феврале 1945 г. За свои дела власовцы получили 8 Железных крестов I класса, 24 Железных креста II класса и остфолькеры. Ауски в своей книге (с. 64) пишет, что награды были вручены лично Скорцени. На с. 388 в его же книге есть ужасного качества фотография, где Скорцени якобы и награждает этих противотанкистов.

Так ли это?

http://www.youtube.com/watch?v=ZJdm-USu7ZA

Номер от 16 марта 1945 г. Смотреть с момента 5:33. Звук тихий, но, думаю, у всех есть Вохеншау на дисках.
На кадрах мы видим оборону Мариенбурга, а затем Скорцени награждает своих бойцов нашивками за уничтожение танка (а не Железными крестами или тем более восточными звёздами). Это и есть та самая "фотография", помещённая в книгу Ауски. Отсюда и пошёл этот миф.

Почему миф?
Во-первых, награждаемые - немцы, подчинённые Скорцени. Власовцев там не видно. Ряд награждаемых достаточно небольшой, так что вместить туда ещё и заслуженных противотанкистов Сахарова, со всеми их Железными крестами, вряд ли представлялось возможным.

Во-вторых, стоит прислушаться к тому, что говорит Скорцени. "Русские научились бояться нас. Иван тоже может быть бит. Наша группа доказала это. Я с удовольствием могу наградить некоторых из вас знаком за уничтожение танка". Дальше он вызывает немца по фамилии Кунце, награждает его. Рядом стоят какие-то эсэсовцы и другие чины. Дальше Кунце рассказывает о том, как поджёг танк.
Не очень похоже на то, чтобы рядом были власовцы.

В-третьих. Александров в сборнике "Против Сталина" упоминает о количестве награждённых, но не говорит о том, что их наградил Скорцени. Источник Ауски также неясен.

Отсюда: как минимум, фотография, которая просочилась в сеть из Ауски, не показывает сцену, где награждают власовцев. Далее. Скорцени, конечно, мог наградить их в другое время (когда?) и в другом месте (где?), но уж точно не под Мариенбургом.
Но вопрос вот в чём: зачем именно Скорцени награждать именно власовцев? И вновь загадка об источнике, откуда взята эта информация. Почему-то мне кажется, что слова про награждение Скорцени власовцев основывалось именно на "фотографии", которая, как мы уже выяснили, показывает немного иные вещи.

P.S. Солдаты взвода Высоцкого получили свои первые Железные кресты из рук командира пехотной дивизии "Дёберитц".

 

Про ААВ и его трагическую судьбу написано достаточно. Лично мне во всём массиве мемуаров всегда нравилось искать именно человеческую сторону, какие-то детали выделять из воспоминаний о нём, которые показывали бы его именно как личность, Андрея Власова, а не "главнокомандующего РОА" или что-то в этом роде.
Про период после перехода известно достаточно. А вот что касается периода до известных событий, т.е. конкретных воспоминаний про бои под Москвой и ААВ в тот период, то тут не очень много источников. Однако кое-что есть... Взял труд на себя, частично перебил текст из одной книги.

Преамбула:

Отличился в ходе Московской стратегической наступательной операции (5 декабря 1941 - 7 января 1942), руководил успешным наступлением войск 20-й армии (на правом фланге Западного фронта) в период Волоколамской наступательной операции 24 декабря 1941 - 25 января 1942. 16 декабря накануне атаки на Волоколамск дал интервью допущенному в 20-ю армию американскому журналисту Л. Лесюеру, позднее описавшему в своей публикации популярного в войсках командарама-оптимиста.

Цит. по: Александров К. М. Офицерский корпус армии генерал-лейтенанта А. А. Власова 1944-1945. М., 2009. С. 259.

ААВ в контрнаступлении под Москвой:

В торжествующей статье в газете «Правда» от 13 декабря, которая рассказывала о провале попытки Вермахта захватить столицу Советского Союза, упоминались несколько генералов, которые особенно отличились во время боёв под Москвой. Одним из них был Андрей Власов, войска которого освободили город Солнечногорск, расположенный северо-западнее столицы. Но вскоре имя Власова исчезло из копий этой статьи и из всех других материалов, касающихся темы сражения под Москвой. Власов просто исчез из официальной советской истории.

Власов был тринадцатым ребёнком в крестьянской семье. Он родился в 1901 году, в 1919 году вступил в армию и принял участие в Гражданской войне. Вступив в 1930 году в Коммунистическую партию, он начал быстро подниматься по служебной лестнице. В конце 30-х годов был военным советником в Китае. В 1940 году Власов был награждён орденом Ленина. После нападения Германии на Советский Союз он воевал на Украине и был удостоен награды за успешные действия по выводу войск из окружения в районе Киева. В ноябре Сталин поставил его во главе 20-й армии, задачей которой было не допустить прорыва немцев к Москве с севера. Во время личной встречи с Власовым в Кремле 10 ноября Сталин ответил отказом на просьбу генерала добавить резервов и предоставил лишь пятнадцать танков. Несмотря на обычное жестокое отношение, Сталин считал Власова одним из лучших военачальников.

16 декабря, через три дня после появления статьи в «Правде», превозносившей подвиги Власова, Лезёр в сопровождении цензора и двух офицеров Красной Армии отправился на север на обещанное интервью со ставшим знаменитым генералом. Подъехав к месту, где их должны были встречать, они увидели знаки, предупреждающие о наличии мин. Один из офицеров сказал Лезёру, что, отступая, немцы заложили тысячи мин, потратив минимум времени на маскировку, поскольку их быстро занесло снегом. Журналист вместе с сопровождающими подошёл к небольшому домику, где, как им сказали, можно будет найти Власова. Ещё несколько дней назад домик занимал немецкий коллега генерала, о чём свидетельствовала до сих пор не снятая табличка «Штаб дивизии». Власова там уже давно не было, поскольку он направился вслед за своими войсками.

Добравшись наконец до нового штаба Власова, Лезёр увидел, как подъехали сам генерал и офицеры его штаба. «Улыбаясь, он направился к нам, мы автоматически двинулись в его сторону, за нами двинулась группа красноармейцев. Они не испытывали никакого страха перед офицерами, но тянулись к ним, как восхищённые студенты колледжа к уважаемому профессору».

Поприветствовав своих солдат, Власов обменялся рукопожатиями с гостями. Лезёр обратил внимание на его внешний вид, отметив, что Власов «был похож скорее на учителя, чем на солдата. В своей высокой серой каракулевой шапке с кокардой, он казался высоким, как башня. Очки в золотой оправе держались на самом кончике носа». Власов рассказал своим гостям, что его войска готовятся ближайшей ночью освободить Волоколамск и лыжные батальоны уже начали окружать город. Когда генерал говорил о своих следующих шагах, «его глаза сверкали от восторга», писал Лезёр.

Американец спросил генерала, где немцы смогу остановить наступление русских этой зимой. Прозвучавший ответ показал, за что Сталин похвально отзывался об этом генерале. «Я не планирую наступление на основе того, что немцы смогут его где-то остановить, - сказал Власов, - я собираюсь отогнать их так далеко, как только смогу».
«Вы думаете, они постараются удержаться в Смоленске?» - продолжал Лезёр, имея в виду город в 400 километрах к западу от Москвы.

Генерал посмотрел в сторону. «Смоленск – это другая история», - сказал он.
Лезёр подумал, что последняя фраза Власова означала, что он не увлекается ожиданиями и мыслями о том, что советские войска могут сделать во время зимнего контрнаступления. Это было лишь самое начало долгого пути.

Месяц спустя, когда войска Власова освободили Волоколамск и отбили несколько контратак противника, Ева Кюри тоже нанесла генералу визит, так как очень хотела встретиться с «одним из молодых военачальников, чья слава быстро растёт». Она также оказалась под большим впечатлением от командира, который вышел с ней поздороваться. «Власов был сильным высоким человеком лет сорока, с острыми чертами лица и кожей, обожжённой солнцем и снегом, - писала она. – Он был одет в простую оливково-зелёную форму, высокие кожаные сапоги, бриджи и шинель в русском стиле. У него не было никаких знаков отличия, кокард, звёзд и медалей».

За чаем и закусками Власов оживлённо рассказывал о недавних боях, в которых участвовали его войска, о том, как во время последнего наступления, которое началось 10 января, им за неделю удалось продвинуться на тридцать километров, разгромив при этом три немецкие дивизии. С торжествующей улыбкой он продемонстрировал содержимое водонепроницаемой сумки: эмблемы немецкого танкового и кавалерийского полков, несколько датированных 1939 годом Железных крестов, вероятно, принадлежавших участникам Польской кампании. «Очень интересно было пообщаться с этим энергичным человеком, полностью захваченным своей тяжёлой работой, который судил обо всём исключительно с точки зрения военного», - отметила Кюри.

Власову страстно хотелось поговорить о полководцах. Он упомянул Петра Великого и выразил своё восхищение Наполеоном. «Полная ерунда постоянно сравнивать Гитлера и Наполеона, - горячо сказал генерал. – Наполеон был настоящим гением, величайшим полководцем!». Власов расспросил Кюри о Шарле де Голле и очень интересовался судьбой легендарного генерала Гудериана, недавно снятого Гитлером с должности и отправленного в отставку.

Больше всего Власов говорил о необходимости нанесения немцам максимальных потерь. «Неважно, сколько квадратных километров территории мы освободим, важно, какие потери мы нанесём противнику, - сказал он Кюри. – Наша цель – ослабить Гитлера. Поэтому Сталин приказывает не просто теснить немцев, но окружать и уничтожать их. Противник теперь подобен раненому зверю, хотя он по-прежнему очень силён».

Кюри пришла к выводу, что перед ней сидел человек, полностью захваченный своей миссией и преданный делу. Твердя о необходимости уничтожить врага, он постоянно упоминал имя Сталина: «Сталин приказал…» или «План Сталина состоит в том, чтобы…». О себе он сказал: «Моя жизнь принадлежит моей Родине».

В книге также описана реакция советского начальства после предательства генерала:

Сталин был поражён. Когда Берия показал ему копию заявления Власова, где говорилось о его намерениях, вождь спросил шефа тайной полиции, не может ли здесь речь идти о подделке. Берия ответил, что сомнений нет и Власов работает на немцев. «Как же мы упустили его до войны?» - спросил Молотов.

Сталин начал искать козлов отпущения. Он вызвал к себе в Кремль Хрущёва и «угрожающим тоном» заявил, что тот несёт ответственность за назначение Власова командующим 37-й армией во время боёв за Киев. Хрущёв отказался быть крайним, напомнив Сталину, что именно он решил поручить Власову возглавить армию в контрнаступлении под Москвой. Этого оказалось достаточно, чтобы вождь оставил эту тему. Но в ходе перебранки не удалось выяснить главного. «Трудно понять, как человек, проявивший такую преданность, храбрость и мастерство и пользовавшийся таким уважением, мог предать свою страну», - писал Хрущёв.

Цит. по: Нагорский Э. 1941. Великая битва под Москвой: поворотный пункт Второй мировой войны / Эндрю Нагорский; [пер. с англ. М. Витебского]. - М.: Эксмо, 2009. С. 283-285.

 

Выложил последнюю, самую интересную часть фотоотчётов по Чехии:

1. Сухомасты. Здание "Сокола" - штаб-квартира 1-й дивизии ВС КОНР во время пражской операции
2. Сухомасты. Замок - место подписания соглашения о помощи чешским повстанцам 05.05.1945
3. Лнарже. Замок - место, где Власов провёл последние дни перед пленением 12.05.1945
4. Лнарже. Место пленения Власова 12.05.1945 по Александрову
(самое интересное место поездки: я сравнил противоречащие друг другу описания места у Александрова и у Ауски, и выбрал первое)
5. Лнарже. Место пленения Власова 12.05.1945 по Ауски, штаб 1-й дивизии ВС КОНР, место её разоружения
6. Гаяны. Место сдачи бойцов 1-й дивизии ВС КОНР в плен армии США
7. Карловы Вары. Отель "Ричмонд" - штаб ВС КОНР в начале 1945 года

Полный список того, что будет.

 

Молодец, неплохой анализ. Видно, что места ты теперь знаешь.
Хотя, конечно, кто знает, правда ли это пленение состоялось именно там...
Жду Берлин и другие места.

 

Для начала.
Мемуары, быть может, не несут ничего особо нового, но чётко показывают как в высших армейских кругах даже в самом конце войны смотрели на власовские дела.

Part IX
In the desperate search for soldiers, Himmler suddenly got the idea of employing the so-called Russian Wlassow-Division [Vlasov Division] with Heeresgruppe ‘Weichsel’. He requested this from Hitler. Hitler was, initially, opposed, as he had always been, to the formation of the so-called ‘Wlassow-Truppe’. Finally, however, in his dire need he agreed and Himmler was, again, inspired. We received the first information about this division from several officers of the ‘Stabe fur Osttruppen’ [Staff for Eastern Troops]. Since this attempt only took place after the departure of Himmler, its discussion will be postponed until later.

По времени датировки нет, в одном месте пишет «at that time, roughly in mid- March»:
On this visit, General Busse presented all the concerns and difficulties that he must have in expectation of a soon-impending Russian offensive. The presentation was crystal clear and supported by large number of very relevant factual reports. Himmler was truly helpless in the face of these conclusive arguments. At the end he promised to personally present the whole situation yet again to Hitler. The only positive aid that he promised was the imminent commitment of the Wlassow-Division with the 9th Armee. General Busse was understandably rather disappointed.
At that time, roughly in mid-March, came an exciting event, Hitler’s visit to the front of Heeresgruppe ‘Weichsel’ [известно фото Гитлера, датированное 11 марта 1945 г.; т.е. Гиммлер со своими обещаниями приехал раньше – Blix].

Цит. по: Eismann H-G. Under Himmler’s Command. The Personal Recollections of Oberst Hans-Georg Eismann, Operations Officer, Army Group Vistula, Eastern Front 1945. Helion WWII German Military Studies Volume 2. Translated and edited by Frederick P. Steinhardt, MS, OhD. Helion & Company Limited, 2010. P. 72, 74-75.

 

Самое интересное. Видно многое, если не всё; ничего жирным выделять не стал, тут важно всё.
Разбил на две части, всё в один пост не влазит.

Немецкий оберст о воззрениях на коллаборацию, встрече с Власовым и использовании 1-й дивизии ВС КОНР:
The more threatening the situation at the Oder became for the 9th Armee, the more urgent were its demands to the Heeresgruppe for the immediate provision of additional forces. Generaloberst Heinrici, who telephoned General Krebs almost every day, never failed to present this vital question in all its urgency. Aside from lectures and unfounded promises that probably were never conceived of as anything more than consolation, he received nothing. One day a general staff officer of the ‘Stab fur Osttruppen’ [Staff for Eastern Troops] reported to us. He wanted to discuss the commitment of the ‘Wlassow-Division’ [Vlasov Division]. His statements made clear that the division would be available at any time. It was training at a troop training ground in southern Germany. Its armament and equipment were that of a normal German infantry division. After discussion with the Commander in Chief, it was agreed with the general staff officer that General Wlassow, himself, would come as soon as possible for a conference at the Heeresgruppe. The commitment of this division, which had been planned back in Himmler’s time, had already caused general headaches at that time.

Even though the responsible ‘Stab fur Osttruppen’ had rendered judgement that the division was reliable and ready for immediate employment at any time we still had serious reservations. We just could not accept the idea that a Russian volunteer division, all of whose officers, including the division commander, were also Russian, could be expected now, at the last minute, to fight effectively against their own fellow countrymen. The total defeat of Germany was too obvious for these Russians to fail to draw quite rational conclusions about their own fate. Here was another of the missed opportunities of which were so many similar examples in this war.

Back when we conquered the Ukraine we were met by a sincere wave of enthusiasm. The German soldier was celebrated as the liberator from the Bolshevist yoke. The Ukrainian prisoners of war believed that their hour had come, and hoped to be employed immediately in the war against Bolshevism. Several German commanders in chief, including Feldmarschall von Bock, suggested to Hitler that the Ukraine should be granted its independence under German sovereignty and a Ukranian Liberation Army be formed.

This proposal would have brought us an initially content, perhaps even grateful, Ukraine and about one million usable soldiers. Hitler, however harshly rejected this sensible proposal. His head was filled with supermen and slave-peoples. He turned over future Ostpolitik [Eastern politics] to his Ostminister Rosenberg and set up all his satrap men, such as Ostgauleiter Koch, over the Ukraine.

The result was soon overwhelming. Resentment and hatred against the new oppressor gradually dispelled the hate against Bolshevism. This resentful population then became the decisive support for the ever-strengthening Russian partisan movement in all parts of occupied Russia. This narrow-minded, arrogant stupidity and awkwardness in handling foreign peoples was most conspicuous, to me, in Yugoslavia. Even in France, where we wanted to achieve peaceful cooperation as soon as possible, yes, even with our own allies, such as Rumania and Hungary, at every turn one ran into completely irrational and stupid measures. What the German soldier had won almost everywhere in Europe, at least by way of respect, the politicians then transformed in the briefest of time into its opposite.

The Wlassow Division was to be employed with the 9th Armee. General Busse, who was fundamentally opposed to employment of the Russians, wanted to present a proposal as to how the Wlassow Division could be brought into experimental commitment without disadvantage to our own situation. Further employment of this division would be made dependant on the success of this action. The simplest approach would have been to employ the division in an, at that time, still quiet sector of the 3rd Panzerarmee. There it could cause the least harm. However, apparently these Russians also had their own special pride. They insisted that, at the least, they should be used solely as attack troops.

 

General Wlassow came to us at the beginning of April, accompanied by his Russian adjutants, a German general staff officer and an interpreter. Wlassow was a big, somewhat gaunt man. His features were coarse, as if hewn from wood. He had extremely lovely, clever eyes, a somewhat pale complexion and, although faultlessly shaven, the sort of bluish shimmer that dark-haired men often have. His mighty, broad, somewhat forward-arched forehead was conspicuous, meeting a large bald spot. He wore a simple fantasy-uniform of Russian cut. He did understand some German but conversed with us in Russian through the interpreter.

After the initial courtesies, Generaloberst Heinrici immediately got to the heart of the matter. He openly asked Wlassow what he expected from such a late commitment of the division. Wlassow immediately saw what the German Commander in Chief wanted to know and made a truly diplomatic answer. He immediately complained of the great difficulties that had repeatedly been thrown in his path during the activation of his Russian volunteer units. His plan was to have formed and army of at least six to eight, indeed, ten divisions. His personal recruitment and propaganda among the Russian prisoners of war, especially among the Ukrainians, but also among the Caucasians and Cossacks, would have been highly successful. Hundreds of thousands would have volunteered for armed service against Russia. However, the German command had repeatedly delayed and delayed again, so that today he only had one division ready for action and a second still in the process of activation.

Obviously it was now late indeed, and the overall situation had developed unfavorably. He, too, was aware the Germany’s current deplorable military situation was hardly encouraging for his volunteers. Despite all of this, he believed that he could commit the division that was ready at any time. Its state of training, which he, himself, had inspected, was good and the fighting spirit of the people the same. He had nothing but good to say about the Russian division commander, too.

He proposed that the first employment of the division be offensive. One could best test the command and troops in an attack. He considered it entirely practical to commit the division in special offensive missions in a perpetually unstable section of the front. The danger of enemy counter-propaganda, with which one now had to constantly reckon, would this be most easily countered. Particularly the latter seemed clear and sensible to us. It did, however, contain a hidden reservation, that Wlassow, too, had some doubts as to the reliability of the division. Then Wlassow further proposed that, for its first mission, the division be given a task that it would have to carry out without help from German troops – aside from some supporting artillery. By so doing he wanted to strengthen the troops’ self-confidence.

This request, or, better said, proposal, was not exactly simple to fulfill, if one wanted to avoid a potentially serious reverse. General Busse, however, had already anticipated such a situation. Southwest of Frankfurt there was a relatively unimportant enemy bridgehead. The enemy artillery there was weak, which provided a perfect task for a reinforced infantry regiment to attack. If the Wlassow Division attacked there, they should have an easy task. If, however, the attack was to fail, not much harm would be done. There, too, the possibility of line-crossers was minimal and withdrawal of the division after the attack would offer no complications. The Heeresgruppe selected this proposal from a series of alternatives. General Wlassow, too, considered it particularly suitable.

Accordingly, he departed from us, quite pleased, to go directly to the division. He promised to be present for the attack. We remained, however, not entirely comfortable with the thought of the impending commitment of the Russians. In my innermost thought I had always hoped that nothing would come of the whole matter. Now we, meaning the 9th Armee, would have to make the experiment.

In conclusion it is enough to state that the Wlassow Division, as expected, launched the attack indecisively, supported by a more-than-adequate level of German supporting artillery. Despite modest enemy resistance, the attack stalled after a few hundred meters and could not again be brought in motion. That same day Russian propaganda loud-speakers started up from the other bank of the Oder. The Commander in Chief of the 9th Armee, who had observed the attack, reported to Generaloberst Heinrici that he considered any further employment of the division would constitute a serious danger. He called for the immediate withdrawal of these troops from his Armee sector. All-in-all one got the impression that the Wlassow soldiers did not desire to fight any more and probably wanted a favorable opportunity to go over to their brothers of the other side. Naturally, they could most easily find such an opportunity while committed at the front. However, even in rear area they would always remain a dangerous factor. There was not telling whether they might suddenly turn their weapons against the rear of the German front. Therefore a simple withdrawal of this division from the front to the rear would not suffice.

That was precisely the time when the Heeresgruppe urgently needed weapons of all kinds to active formation composed of Luftwaffe replacements. Accordingly the proposal was made to the Commander in Chief that the most useful course would be to immediately disarm the division and make better use of its weapons. Granted, that would cause bad blood with Russians, but that seemed to us to be the simplest and, above all, a complete solution. To facilitate this disarmament, the division would be split up into separate march serials.

After a length back-and-forth the Heeresgruppe finally received permission from OKH to disarm at least some elements of the division. Its main body was transferred to Heeresgruppe ‘Schorner”s sector. I do not know what then happened to it there. So it was that this episode, from which Himmler had once expected so much, ran its couse with no success.

OKH’s objections to disarming the Russian bordered on the laughable. All at once it was a matter of being extremely careful. The Russians would have to be handled with great care. Disarming them would put them on their honor, and so forth. To all of that one could only say: Insight entirely too late.

Цит. по: Eismann H-G. Under Himmler’s Command. The Personal Recollections of Oberst Hans-Georg Eismann, Operations Officer, Army Group Vistula, Eastern Front 1945. Helion WWII German Military Studies Volume 2. Translated and edited by Frederick P. Steinhardt, MS, OhD. Helion & Company Limited, 2010. P. 87-91.

 

Постом 1310 уважаемого Blix навеяло:
В старом выпуске Информационного листка СБОНР обнаружил забавную ошибку: бравшая у Власова интервью французская журналистка Ив Кюри была названа "французской коммунисткой, известной всему миру своими ценными открытиями в области химии".

 

Журнал "Новая жизнь", №6, июнь 1944 г. На втором кадре есть фотка валлонов, приятно.

 

Жетоны с сайта http://www.fronta.cz/
-------------------
6.RUSS.GREN.RGT.714
3.l/RUSS.GREN.RGT.714
4./I RUSS.GREN.RGT.714
STAB I./RUSS.GREN.RGT.714
1./ I RUSS.GREN.RGT.714

 

Поделится кто-нибудь информацией по противотанковой бригаде "Россия" (особенно интересуют ее боевые действия и что с ней произошло после включения в состав 1-й дивизии ВС КОНР).

 

По ней информации очень и очень мало. Одно фото, вроде бы, есть. Вот что мне писал один очень известный историк об этой бригаде: "Противотанковая бригада "Россия" была, но она, по моим предположениям, была полностью уничтожена в боях за Берлин в апреле 1945 года или в ходе Берлинской наступательной операции."

 

У Хоффмана прочитал что после прибытия на Одерский фронт 1-й дивизии ВС КОНР,в её состав влилась противотанковая бригада "Россия".
А вот что нашел в интернете:"Ударная противотанковая бригада "Россия". Panzerjager Br."Russland".

В начале февраля 1945 г. из солдат и офицеров РОА была сформирована ударная противотанковая бригада "Россия" насчитывавшая 1,2 тыс. человек под командованием полковника Галкина. Бригада была подчинена противотанковой дивизии "Висла" и вела тяжелые бои на Одере. Это была "пожарная команда", бросавшаяся на самые опасные участки фронта. В первых числах апреля, бригада вместе с 1604-м (бывшим 714-м Датским) полком, была включена в состав 1-й дивизии РОА.

Бойцы противотанковой бригады "Россия" были одеты в немецкое камуфляжное обмундирование и носили знаки различия РОА."
Но верить информации из сети было бы глупо.

 

Подскажите пожалуйста,существуют ли вообще фото с командиром 1-й дивизии ВС КОНР (С.К.Буняченко)?

 

Конечно же, в той же Википедии есть, наберите в любом поисковике
Вот некоторые фото можно посмотреть в здесь:

http://jakovkin.livejournal.com/100517.html

http://jakovkin.livejournal.com/100789.html

ну вы даёте

 

Вы лучше не используйте информацию из сети, а читайте проверенные временем книги, К. М. Александрова "Армию генерала Власова", если хотите РОА изучать. Это настольной книгой должно быть.

Этот текст (с небольшими изменениями) взят из книги С. И. Дробязко про РОА.

Евгений, не стоит. Человек только начал тему изучать.

 

кто-нибудь знает из какого фильма этот фрагмент?
хотелось бы полностью посмотреть...

http://www.youtube.com/watch?v=ftx156pthGc&feature=related

 

"Власов - дважды проклятый генерал". Наверное, лучшая передача по теме (Германия-Россия делали её).

 

Вот полностью фильм в онлайн:
http://kinofresh.tv/3881-_vlasov_dvajdyi_proklyatyiy_general_.html