Друзья, помогите для точности определить сколько было танков в 6-й танковой дивизии перед "Цитаделью". Валерий Замулин в своей работе о приводит данные так: к 1 июля 1943г. 106 танков. В тоже время Мюллер-Гиллебранд, в своём труде, в приложении даёт на 30.06.1943г 86(31)- всего 117 танков( в скобках устаревшие танки). Ещё можно сказать что у них совпало кол-во танков в 7-й тд- 112 штук. А по 19-й тоже разница- 81 танк у Замулина и 91 танк у другого автора
На 30.06 - 1 батарея Hummel и 5 Marder II (Sd.Kfz. 131) + 1 Marder II (Sd.Kfz. 132) [еще+9 Sd.Kfz. 131 отгружены в див. из Германии 8.7.1943], в течении июля получено 2 батареи Wespe.
Давайте отвлечемся от Сицилии. Если не было резервов для развития успехов, то я вижу провал тех кто планировал операцию. Потому как нефиг планировать операцию по прорыву фронта, если нечего вводить в прорыв. Если не было резервов потому, что их сожрало сопротивление РККА, то я вижу победу РККА. Потому что выбили атакующим столько техники и пехоты, что противник типа как фронт прорвал (примем это утверждение на веру), да толку с того?
Это как я уточнял касается 6-й танковой дивизии. Но хотелось бы узнать: эти Wespe успели принять участие в "Цитадели" или их ввели в строй позже?
Для этого надо перерыть архивы дивизии по донесениям о состоянии матчасти за июль месяц. У меня таких данных нет как и даты прибытия.
Захваченные в плен 5 июля южнее Орла немецкий лётчик унтер-офицер Гайнц Гейль и радист обер-ефрейтор Гергарт Шрамм сообщили: «Мы прибыли на советско-германский фронт 3 июля из Югославии. 5 июля в 2 часа 15 минут наша эскадра получила приказ бомбить укрепления русских. Мы ещё не успели сбросить бомбы, как наш бомбардировщик «Юн-керс-87» был подожжён советским истребителем. Признаться, мы ожидали сильного противодействия со стороны советской авиации и зенитной артиллерии. Однако жестокий отпор русских лётчиков превзошёл все ожидания и ошеломил нас». На Орловско-Курском направлении захвачена в плен группа солдат 86 немецкой пехотной дивизии. Пленный обер-ефрейтор 5 роты 177 немецкого полка Баумгоф заявил: «Первый день нашего наступления я никогда не забуду. У меня не было никакой надежды выйти живым из боя. Наш полк понёс очень тяжёлые; потери. Другие полки дивизии пострадали ещё больше. Уже к полудню 5 июля 216 полк, брошенный на прорыв обороны русских, потерял две трети личного состава, но не добился никакого результата. Жалкие остатки полка были отведены во второй эшелон. Санитары не успевали выносить раненых. Один санитарный унтер-офицер сказал мне, что перевязочный пункт напоминает двор скотобойни». На Белгородском направлении перебежавшие 6 июля на сторону Красной Армии немецкие солдаты из 587 полка 320 немецкой пехотной дивизии рассказали: «В первый же день наступления 587 полк потерял более половины солдат. В 3 батальоне убиты все командиры рот. Командир 320 дивизии — генерал-майор Постель ранен. Старые солдаты, участвующие в войне с самого начала, уверяют, что ни в одном из всех предыдущих наступлений немецкие войска ещё не знали таких потерь, как в эти дни». На сторону Красной Армии перелетел на самолёте «Арадо-66» немецкий лётчик. Он приземлился на нашей территории. Самолёт был в полной исправности. Лётчик заявил: «Я добровольно перелетел на сторону русских, потому что утратил веру в победу Германии. Кадровые дивизии немецкой армии, её наиболее опытные офицеры и солдаты уже истреблены. Материально-техническая мощь немецких вооружённых сил и особенно авиации подорвана. Ощущается недостаток современных типов самолётов и квалифицированных пилотов. Для боевых вылетов используются сейчас негодные, устаревшие машины, не отвечающие требованиям современной боевой деятельности. Лётчиков соединения, в котором я служил, заставляют летать на старых учебных самолётах «Фокке-Вульф-58» и «Арадо-66». Только самоубийцы могут летать на подобных самолётах, которые лётчики называют «моторизованными гробами». Из девяти самолётов «Фокке-Вульф-58», имевшихся в нашей группе, четыре разбились вместе с экипажами из-за порчи моторов раньше, чем успели вступить в бой. Мне не хотелось погибнуть так нелепо и бессмысленно, и я решил сам распорядиться своей судьбой». Пленный унтер-офицер 2 роты 35 танкового полка 4 немецкой танковой дивизии Курт Блюме рассказал: «В ночь на 5 июля нам зачитали приказ Гитлера. В приказе говорилось, что завтра немецкая армия начнёт новое наступление, которому суждено решить исход войны. Перед 35-м полком была поставлена задача прорвать оборону русских. До 100 танков полка вышли на исходные позиции. В это время нас атаковала русская авиация и вывела из строя несколько машин. В 5 часов наш батальон развернулся клином вдоль дороги и пошёл в атаку. Достигнув гребня высоты, мы попали под перекрёстный огонь противотанковых орудий и противотанковых ружей русских. Строй сразу нарушился, движение замедлилось. Соседний танк задымил. Передовой танк командира роты остановился, а затем попятился назад. Всё, чему нас учили, потеряло смысл. Действия развёртывались не так, как нам рисовали в школе. Тактика танкового прорыва, которой нас обучали, оказалась непригодной. Вскоре мой танк был подбит и внутри машины возник пожар. Я поспешил выскочить из горящего танка. На поле боя стояло не менее 40 подбитых танков, многие из которых горели». Пленный лётчик 2 группы 5 отряда 3 немецкой бомбардировочной эскадры обер-фельдфебель Вилли Штромер рассказал: «Седьмого июля наш отряд в сопровождении истребителей вылетел на фронт для поддержки наступающих немецких наземных частей. Сбросить бомбы над целью мне не удалось. Сильный зенитный огонь у переднего края русских затруднил подход к цели. В это время совершенно неожиданно из-за облаков появился русский истребитель. Он атаковал мой самолёт и поджёг его. В следующее мгновение упал ещё один самолёт нашего отряда. Прикрывавшие нас истребители не оказали помощи, так как на них были молодые неопытные лётчики. Наступление, начатое немецкой армией 5 июля, задумано давно. Оно намечалось ещё в мае—июне, но по неизвестным мне причинам откладывалось. Нам говорили, что первоначальная цель этого наступления — взять Курск и овладеть дорогой Орёл—Курск—Харьков. По плану операцию предполагалось закончить в четыре дня. Однако на второй день командир группы заявил, что наступление развивается крайне неудовлетворительно, так как командование допустило большой просчёт. Оборона русских оказалась значительно сильнее, чем все думали. По его словам, наступление уже провалилось. Впрочем, так думает не только он один, но и многие другие офицеры». Пленный ефрейтор 1 роты 6 сапёрного батальона 6 немецкой пехотной дивизии Бруно Формелла показал: «В воскресенье 4 июля командир вызвал группу сапёров, в том числе и меня, и приказал отправиться вместе с пехотинцами сделать проходы в минных полях. Командир заявил: «Сегодня ночью немецкая армия перейдёт в наступление. Гитлер поставил перед нами задачу — запереть русских в котле и занять Курск». Нам не удалось пробраться незамеченными к минному полю. Как только мы спустились в лощину, русские открыли стрельбу. Многие солдаты были убиты, а меня взяли в плен». Захваченный 9 июля в плен немецкий лётчик 52 немецкой истребительной эскадры обер-лейтенант Гергарт Люти рассказал: «52 эскадра состоит в резерве главного командования германской армии. Четвёртого июля эскадра перебазировалась в район Белгорода. Из 68 самолётов нашей группы, действовавших на Белгородском направлении, русские лётчики и зенитчики пятого июля сбили 16 самолётов, шестого июля — 11 и седьмого июля — 3. Кроме того, 15 машин получили повреждения и выбыли из строя на более или менее продолжительный срок. За последнее время немецкая авиационная промышленность испытывает большие затруднения. Не хватает квалифицированных рабочих, сырья и особенно цветных металлов. Промышленность уже не в состоянии восполнить громадные потери самолетов. Не хватает и обученных лётных кадров. Пора расцвета немецкой авиации уже давно позади, её силы и ресурсы убавляются с каждым днем». Пленный обер-ефрейтор 211 немецкой пехотной дивизии Иоганн Фрейлих заявил: «Система обороны на нашем участке представлялась офицерам и солдатам необычайно мощной и неприступной. Вдоль фронта проходили три линии сплошных траншей с вынесенными вперёд проволочными заграждениями. На всех открытых подступах к нашим позициям было установлено огромное количество противопехотных и противотанковых мин. Инженерные заграждения дополнялись дзотами, построенными ещё в 1942 году. У нас было вполне достаточно огневых средств для того, чтобы отразить самые сильные атаки. Однако наступление русских опрокинуло все наши расчёты. В первый же день русские прорвали оборону и причинили дивизии тяжёлые потери". Пленный унтер-офицер 6 роты 31 танкового полка 5 танковой дивизии Курт Писколь рассказал: «Когда русские прорвали немецкую оборону севернее Орла, 5 танковая дивизия была спешно переброшена в этот район с целью остановить наступление Красной Армии. На рассвете 13 июля при подходе к исходному рубежу для атаки русская артиллерия обрушила на нас уничтожающий огонь и за полчаса подожгла 16 танков. Оставался только единственный путь к спасению — сложить оружие. Наш экипаж выбрался из подбитой машины и сдался подоспевшей русской пехоте». Перешедший на сторону Красной Армии немецкий ефрейтор Гейнц Т. рассказал: «Солдаты нашей дивизии возлагали большие надежды на весну и лето 1943 года. В течение нескольких месяцев нам внушали, что скоро германская армия перейдёт в наступление и отомстит русским за Сталинград. Накануне наступления на Курск командир роты зачитал нам приказ Гитлера и сказал, что мы должны захватить Курск. Приказ Гитлера обнадёжил некоторых солдат. Они поверили, что для германской армии снова наступили времена победоносных маршей. Однако первые же дни принесли нам горькое разочарование. Командир батальона, например, говорил, что за первый день наступления немецкие войска израсходовали больше боеприпасов, чем за всю польскую кампанию, а за три дня немецкие орудия выпустили больше снарядов, чем за всё время французского похода. Командиру батальона и в голову не пришло, что эти сравнения окончательно убедили солдат в провале наступления на Курск. Мы поняли его слова так: израсходовав за три дня наступления больше боеприпасов, чем потребовалось для завоевания Франции, немецкая армия понесла колоссальные потери и не добилась никаких результатов. Поняв это, я решил добровольно перейти к русским». Перешедшие на сторону Красной Армии ефрейторы 192 полка 56 немецкой пехотной дивизии Людвиг В. и Август К. рассказали: «Русская артиллерия и авиация произвели большие опустошения в рядах нашего полка. Некоторые подразделения в первый же день потеряли до 60 процентов личного состава. Когда русские перешли в наступление и прорвали нашу оборону, командование, опасаясь окружения, отдало приказ об отходе. Началось беспорядочное бегство. Многие солдаты бросали оружие, шинели, одеяла и другие личные вещи. Воспользовавшись паникой, мы незаметно отделились от своего взвода и повернули по направлению к русским сдаваться в плен».
Пленный унтер-офицер 6 роты 482 немецкого пехотного полка Иоганн Шнебергер рассказал: «Из 80 солдат 6 роты в первый день наступления русских уцелело только 8 человек, да и те попали в плен». Пленный фельдфебель 208 немецкой пехотной дивизии Герберт Гендоляр рассказал: «Командование прилагало все усилия, чтобы остановить наступление русских, но безрезультатно. За три дня многие подразделения дивизии уничтожены. Бешеный огонь русских батарей выбил нас из колеи. Мы не знали, куда деваться и что делать. Солдаты с ужасом говорили: «Русские нам готовят летний Сталинград». Взятый в плен на Орловском участке фронта ефрейтор 9 роты 351 полка 183 немецкой пехотной дивизии Герберт Зейстер рассказал: «351 полк до самого последнего времени находился на отдыхе в районе Спас-Деменска. Офицеры нам сообщили, что дивизия скоро отправится во Францию, а оттуда в Сицилию. Совершенно неожиданно 15 июля полк был поднят по тревоге и переброшен в район, где русские войска прорвали нашу оборону. Нас гнали безостановочно, не давая отдыха. Прибыв в район боёв, подразделения полка с хода были брошены в контратаку против наступавших русских подразделений. За один час 9 рота потеряла 56 солдат убитыми и 15 ранеными, а остальные бежали, с поля боя». Заявление Герберта Зейстера дополняет обер-ефрейтор 12 пулемётной роты того же 351 полка Вилли Питнер. Он сообщил: "Мы были твёрдо уверены, что в ближайшие дни дивизия будет отправлена во Францию, а оттуда в Сицилию. Однако в связи с напряжённой обстановкой, создавшейся в районе Орла, полк был с невиданной поспешностью переброшен туда. На рассвете солдат 3-го батальона погнали в контратаку. Командование поставило перед нами задачу — остановить наступление русских, но ничего из этого не получилось. Батальон попал под сильный огонь русской пехоты и танков, понёс большие потери и отступил». Захваченный в плен на Орловском участке фронта обер-ефрейтор 5 роты 2 гренадерского полка 2 немецкой танковой дивизии Леопольд Юнгвирт рассказал: «Вечером 4 июля командир роты зачитал перед строем приказ Гитлера о том, что завтра начинается большое наступление. На следующий день части второй танковой дивизии атаковали позиции русских, но натолкнулись на невиданное сопротивление и понесли тяжёлые потери. Во втором полку 5 рота потеряла 98 солдат, 7 рота,—87. Из 50 танков, введённых в бой, 36 танков были уничтожены. Немецкие радиостанции передавали сводки ставки Гитлера, в которых говорилось, что 5 июля начали наступление не немецкие войска, а русские. Солдаты говорили, что это надувательство, и очень возмущались. Мы ведь не только слышали приказ Гитлера о наступлении, но на себе испытали все последствия провала этого наступления. Каждый из нас видел, как погибли десятки его товарищей. Получив пополнение, наша дивизия 13 июля была спешно отправлена в район севернее Орла, где русские прорвали линию обороны. Офицеры уверяли, что у русских здесь незначительные силы и мы легко с ними справимся. Однако на деле оказалось иначе. Утром 15 июля остатки нашего полка, не выдержав натиска русских, панически побежали. Провал немецкого наступления на Курск и последующие неудачи немецких войск на Орловском участке фронта произвели гнетущее впечатление на солдат. У многих из них окончательно подорвана вера в победу Германии. Они убедились, что русские могут наступать и летом». Пленный офицер 5 гренадерского полка 12 немецкой танковой дивизии лейтенант фон Ведель рассказал: «Я был офицером для поручений в 5 полку. Мне известно, что 2, 4 и другие танковые дивизии, наступавшие на Курск, в первых же боях потеряли свыше 40 процентов личного состава и более половины танков. Значительная часть офицеров считает, что июльское наступление, начатое Гитлером, было авантюрой, которая может лишь ускорить поражение Германии. Офицеры, прибывшие на днях из Франции, сообщили, что большой контингент немецких войск, предназначенных для отправки в Италию, срочно перебрасывается на Восточный фронт, чтобы восполнить понесённые здесь потери». Перешедший в районе Орла на сторону Красной Армии фельдфебель одного из полков 102 немецкой пехотной дивизии Людвиг Н. рассказал: «В первые дни наступления немецких войск офицеры уверяли солдат, что окружение русских войск в районе Курска близится к концу. Однако вскоре мы убедились, что наступление на Курск провалилось. Затем началось русское наступление. Частям 102 дивизии было приказано любой ценой удержать занимаемые рубежи. Однако наш полк не мог устоять против натиска русских и с тяжёлыми потерями отступил. Вечером 19 июля я слышал, как командир полка сказал офицерам: «Все наши расчёты не оправдались. Надо солдатам в соответствующей форме внушить, что теперешнее отступление на нашем участке вызвано необходимостью выровнять фронт». Видя безнадежность положения, я решил спасти себе жизнь и сдался в плен русским» Перешедший на сторону Красной Армии ефрейтор 2 мотострелкового полка 2 немецкой танковой дивизия Генрих Л. рассказал: «Зимой, когда немецкая армия терпела тяжёлые поражения, офицеры утешали солдат. Они говорили: «Не надо отчаиваться, скоро придёт лето, и мы возьмём своё». Командир полка подполковник Бук на всех смотрах повторял: «Летом начнётся грандиозное наступление немецкой армии, и мы отплатим русским за Сталинград, за Кавказ, за всё!» Настало лето 5-го июля мы перешли в наступление. Разгорелись ожесточённые бои, в которых дивизия понесла огромные потери. В некоторых ротах 2 полка осталось по 20—25 человек. Скоро стало ясно, что наступление немецкой армии потерпело крах. Более того, русские сами перешли в наступление и тем самым посягнули на лето, которое немцы до сих пор считали монопольным сезоном успехов немецкого оружия. Это произвело на солдат ошеломляющее впечатление». Пленный ефрейтор 1 роты 769 полка 377 немецкой пехотной дивизии Генрих Фелькер рассказал: «Пятого июля командир роты обер-лейтенант Бауман заявил солдатам, что немецкие войска, начавшие наступление в районе Белгорода и Орла, восьмого июля будут в Курске. Однако скоро стало известно, что наступление захлебнулось, и все расчёты германского командования на захват Курска и окружение русских войск рухнули». Пленный ефрейтор 3 роты 394 полка 3 немецкой танковой дивизии Вальтер Мюллер сообщил: «Когда началось наступление, командир роты нам говорил, что через три—четыре дня мы будем в Курске. Он требовал, чтобы мы, невзирая ни на какие жертвы, пробивались вперёд. Дивизия несла тяжёлые потери, но продвигалась крайне медленно. Вскоре русские перешли в контрнаступление, и мы были вынуждены в беспорядке отступать. Так печально закончилось наше летнее наступление». Пленный ефрейтор 6 роты мотострелкового полка танковой дивизии СС «Адольф Гитлер» Бухерпфениг рассказал: «Четвёртого июля командир роты обер-штурмфюрер Герте огласил приказ Гитлера. В этом приказе говорилось, что завтра немецкая армия переходит в генеральное наступление, которое должно решить исход войны на Востоке. Герте заверил солдат, что после захвата Курска каждый участник наступления получит продолжительный отпуск. Рано утром 5 июля началось наступление. С первых же шагов мы встретили упорное сопротивление русских. За девять дней дивизия продвинулась всего на 20 километров, потеряв при этом до 70 процентов личного состава. Но самое скверное было впереди. Совершенно неожиданно русские перешли в контрнаступление и вынудили нас отступать гораздо быстрее, чем мы наступали. Понурые и угрюмые, мы отходили. Позади, на поле сражения, осталось много тысяч трупов немецких солдат, много изуродованной и брошенной техники. Там же, на этих полях позора немецкой армии, похоронены и наши последние надежды на победу Германии». Пленный командир 6 роты 396 полка 216 немецкой пехотной дивизии Дитрих Герлах рассказал: «Многие из нас с нетерпением и надеждой ждали весны и лета. Мы были уверены, что, как только погода установится, германские вооружённые силы устремятся на Восток и нанесут русским последний удар. Однако с самого начала наступления немецкой армии на Курск всё пошло не так, как мы ожидали. 216 дивизия не выполнила поставленной перед ней задачи. Моя рота ворвалась в траншеи русских, но затем была вынуждена отойти на прежний рубеж, потеряв более половины личного состава. Такое неудачное начало поразило меня. Я не мог понять, в чём дело. У нас было явное численное превосходство в силах. Мы отлично подготовились к операции и, казалось, предусмотрели всё до мелочи. Последующий ход событий показал, что летние планы немецкого командования на Востоке потерпели полный крах. Поражение немецких войск под Курском чревато тяжёлыми последствиями для Германии». Перешедший на сторону Красной Армии лейтенант 216 немецкой пехотной дивизии Гельмут М. рассказал: «На днях из Германии вернулся обер-лейтенант, мой сослуживец. Перед отъездом из Берлина он побывал на собрании офицеров, на котором с речью о военном положении выступил Геринг. В небольшом кругу своих друзей обер-лейтенант пересказал содержание этой речи. Геринг нарисовал мрачную картину и заявил, что многие старые генералы обанкротились и доказали свою неспособность руководить военными операциями в нынешней обстановке. Он намекнул, что предстоит основательная чистка высшего офицерского состава, в результате которой кое-какие генералы будут выброшены на свалку. Коснувшись последних неудач немецких войск на Восточном фронте, Геринг подтвердил, что Германия переживает кризис и надо быть готовым ко всяким неприятным неожиданностям».
Командир 3 батальона 581 полка 306 немецкой пехотной дивизии капитан Отто Рушинцик, взятый в плен в районе юго-западнее Ворошиловграда, рассказал: «В прошлом году 306 дивизия была разбита русскими под Морозовской. Весной и летом её укомплектовали солдатами, призванными в армию в результате тотальной мобилизации. Недавно на нашем участке фронта завязались бои. Русская пехота стала обтекать с двух сторон позиции батальона. Мои солдаты спасовали и не решились итти в штыковую атаку. Они засели в блиндажах и с тупым равнодушием покорно ждали развязки. Я и раньше знал, что боевой дух нового пополнения был не высоким, но всё же думал, что в столь критическую минуту они подтянутся. Но ничто не помогло. Остатки батальона сложили оружие. Я вместе с командиром одной из рот также поднял руки и сдался в плен русским». Пленный командир 3 роты 27 полка 19 немецкой танковой дивизии обер-лейтенант Пауль Зонтаг рассказал: «Последние события на советско-германском фронте озадачили многих немецких солдат и офицеров. В июле 1943 года немецкая армия потерпела одно из самых тяжёлых поражений за всё время войны. Потери в людях и технике ещё никогда не были так велики, как в июле. За четыре дня боёв 27 полк из 65 танков потерял 40. Но есть и другие потери, которые не поддаются учёту. Речь идёт о том, что моральное состояние немецких солдат непрерывно ухудшается. Солдаты с нескрываемой тревогой спрашивают: «Что же будет с нами дальше?». Они чувствуют, что дело идёт к катастрофе для всей немецкой армии на Восточном фронте». Пленный командир самокатного эскадрона отдельного батальона 262 немецкой пехотной дивизии обер-лейтенант Вальтер Беккер рассказал: «С самой весны у нас много говорили о предстоящем летнем наступлении. Многие мечтали о втором походе на Москву. Русские расстроили все эти планы. Нам приходится отступать, отдавать территорию, купленную ценой величайших жертв. Летние поражения немецкой армии произвели гнетущее впечатление на солдат и офицеров. С потерей территории, и особенно инициативы, всё больше и больше солдат и офицеров теряет веру в победу. Многие офицеры считают Гитлера главным виновником военных поражений Германии на Востоке. Офицеры намёками выражают недовольство Гитлером за то, что он сам назначил себя главнокомандующим армией. Они говорят, что один ефрейтор обходится Германии гораздо дороже, чем все её покойные и здравствующие генералы и маршалы вместе взятые. Последние события под Орлом окончательно убедили меня в том, что Германия проиграет войну. Трезво рассудив, я сдался в плен русским». На сторону Красной Армии 9 июля перешёл командир 7 роты 11 мотополка 9 немецкой танковой дивизии обер-лейтенант Ганс Франкенфельд. На днях на нашу сторону перешли ещё 8 солдат и один унтер-офицер 6 роты того же полка. Один из перебежчиков рассказал: «Официально было объявлено, что Франкенфельд пропал без вести, однако все знают, что он перешёл к русским. Этот факт вызвал смятение и замешательство. Франкенфельд известен в дивизии как образованный, храбрый офицер и один из лучших командиров. Солдаты и унтер-офицеры говорили между собой, что обер-лейтенант Франкенфельд знает, что он делает. Если он сложил оружие, значит, положение безвыходное. Если он ушёл к русским, значит, нет никаких надежд на победу Германии. Решение Франкенфельда я считаю правильным. Я понял, что промедление смерти подобно и что надо перейти на сторону русских, иначе мы погибнем так же, как погибли в последних боях сотни солдат нашего батальона. Я. сумел убедить солдат своего отделения сдаться в плен русским. Мы принесли с собой два лёгких пулемёта и 4 запасных ствола к ним, 6 ящиков с патронами и пулемётными лентами и 2 бинокля. Всё это мы в полной исправности сдали русским». Захваченный в плен начальник штаба 3 миномётного дивизиона 4 немецкой танковой армии капитан Иоахим Шнейдер рассказал: «В начале июля у офицеров штаба 4 танковой армии, с которыми я общался, было приподнятое настроение. Офицеры знали о готовящемся летнем наступлении немецкой армии и верили в его успех. Мы считали, что в короткий срок удастся окружить и уничтожить русские войска, находившиеся в районе Курской дуги. Четвёртого июля, когда был получен приказ Гитлера, офицеры между собою говорили: «Скоро расплатимся с русскими за Сталинград». Однако первые же дни немецкого наступления принесли нам горькое разочарование. Немецкое оружие дало осечку в решительный момент. После «июльского несчастья», как у нас теперь называют неудачное июльское наступление, произошёл переворот во взглядах и настроениях многих офицеров. Ещё недавно мы были уверены, что летом немецкая армия будет господином положения на поле боя, но всё обернулось по-иному. Мощное летнее контрнаступление русских войск произвело гнетущее впечатление в офицерских кругах. По всеобщему мнению, Германия потеряла последние шансы на выигрыш и быстрыми шагами приближается к катастрофе». Перешедший на сторону Красной Армии унтер-офицер 6 немецкой танковой дивизии Хорст Д. рассказал: «В июле немецкое командование ввело в дело новинки германской военной техники — танки «Тигр» и самоходные орудия «Фердинанд». Все были в полной уверенности, что эти танки и орудия сокрушат русскую оборону и проложат немецкой пехоте путь на Москву. Однако «Тигры» и «Фердинанды» не оправдали возложенных на них надежд, и немецкое наступление провалилось. Немецких солдат изумляет техническая оснащённость русской пехоты. У нас создалось впечатление, что на каждого второго русского солдата приходится один автомат, а танков и самолётов у русских сейчас больше, чем было в начале войны. Это огромное количество техники подавляет немецких солдат». Взятые в плен немецкие обер-ефрейторы Вилли Рихтер, Гюнтер Фрицше и Гейнц Дате (из 255 артиллерийского полка 255 немецкой пехотной дивизии) рассказали: «В районе Борисовка наш артиллерийский полк вместе с частями других дивизий попал в окружение. Попытки прорвать кольцо остались безуспешными. Русские вскоре разгромили окружённые немецкие части. Многие солдаты сдались в плен. После провала летнего наступления немецких войск на Курск офицеры говорили нам: «Мы потерпели неудачу, и наши потери велики, но эти жертвы принесены не напрасно. Мы ослабили русских и предотвратили их наступление». Однако всё это оказалось неправдой. Русские войска перешли в наступление на широком фронте, а немецкая армия отступает». Пленный командир взвода бронемашин 19 немецкой танковой дивизии лейтенант Курт Лоттергус рассказал: «Девятнадцатая танковая дивизия считалась одной из лучших в немецкой армии. Поэтому, когда русские в районе Белгорода за несколько дней разгромили дивизию, мы все были потрясены. Жалкие остатки дивизии были спешно отведены в ближний тыл. Но и здесь нам не дали достаточно времени, чтобы привести себя в порядок, и опять бросили в бой. Восточнее Грайворона мы попали в окружение. Многие экипажи бронемашин бросили свою технику и разбежались. Дальнейшее сопротивление было бесполезно. Я приказал своим экипажам сложить оружие и сдаться в плен». Пленный солдат 5 роты 417 полка 168 немецкой пехотной дивизии Рудольф Гольц рассказал: «Август был чёрным месяцем нашей дивизии. В непрерывных боях мы понесли ужасающие потери. К 19 августа наш полк насчитывал всего лишь 40 солдат. В этот же день в полк влились остатки других разбитых и уничтоженных частей. Командир полка зачитал нам приказ Гитлера, в котором говорилось: «Харьков является основным опорным пунктом в восточной части Украины. Положение тяжёлое, но не безнадёжное. Приказываю удерживать город любой ценой». Мы в это время находились севернее Харькова. Прорвавшиеся русские части угрожали окружением. Все очень боялись, что Харьков станет для нас вторым Сталинградом. В такой обстановке солдаты меньше всего думали о том, как выполнить приказ командования. Каждый мечтал лишь о том, чтобы спасти себя». Перешедший на сторону Красной Армии лейтенант 26 немецкой пехотной дивизии Иоганн Н. заявил: «Страшная сталинградская катастрофа подорвала веру в победу Германии. Нас уверяли, что немецкая армия летом 1943 года возьмёт реванш за Сталинград. Этой надеждой мы и жили последние месяцы. Однако последовавшие затем события опрокинули и разрушили все наши планы. Июльское наступление немецкой армии провалилось. Наша дивизия вела тяжёлые бои под Болховом, Орлом и Карачевом. Под нажимом советских войск мы непрерывно отступали, ежедневно неся огромные потери. В ротах осталось по 15 — 20 человек. Я долгое время был членом Союза гитлеровской молодёжи. Со школьной скамьи я верил, что немецкая армия создана для того, чтобы побеждать, и ей предстоит завоевать и покорить всю Европу. Последние бои меня многому научили. Положение безвыходное, и мы катимся в пропасть. Для Германии война уже проиграна, и пока не поздно, надо сложить оружие. Зрело всё обдумав, я покинул расположение роты и сдался в плен». Пленный лётчик-наблюдатель 121 немецкой группы дальних разведчиков лейтенант Лотарь Губер рассказал: «Лётчики лучше пехотинцев знают положение дел на фронте. Нам приходилось ежедневно перед вылетом наносить на карту линию фронта. Мы наблюдали поспешное отступление немецких частей. Каждый понимает, что сейчас уже нельзя говорить об отдельных неудачах немецких войск в России. Никто не знает, где мы остановимся, ибо инициатива находится в руках русских. Офицеры между собой говорят: «Надо благодарить судьбу за то, что она преподнесла нам неприятный сюрприз только на Востоке. Что было бы, если бы сейчас, в такой критический для немецкой армии момент, начались действия на Западе». Все считают, что тогда катастрофа приблизилась бы очень быстро».
Самые интересные цитаты: Всё, чему нас учили, потеряло смысл. Действия развёртывались не так, как нам рисовали в школе. Тактика танкового прорыва, которой нас обучали, оказалась непригодной. - значит мы построили хорошую ПТО, которую немцы прорывать не умели. Использование авиации, без которой прорыва быть не может: мы ожидали сильного противодействия со стороны советской авиации и зенитной артиллерии. Однако жестокий отпор русских лётчиков превзошёл все ожидания и ошеломил нас». Из 68 самолётов нашей группы, действовавших на Белгородском направлении, русские лётчики и зенитчики пятого июля сбили 16 самолётов, шестого июля — 11 и седьмого июля — 3. Кроме того, 15 машин получили повреждения и выбыли из строя на более или менее продолжительный срок. Прикрывавшие нас истребители не оказали помощи, так как на них были молодые неопытные лётчики. Перешедший на сторону Красной Армии лейтенант 216 немецкой пехотной дивизии Гельмут М. - интересно, можно как-то выяснить реальность этой личности?
"Положение дел в эскадрах пикировщиков наглядно характеризует признание командира StG2 оберст-лейтенанта Э.Купфера, который писал: "Ju-87 больше нельзя использовать ни на одном фронте, даже на Востоке. Например, моя эскадра за восемь месяцев потеряла 89 экипажей. В пересчете на год это соответствует 100-процентному обновлению летного состава. Если так будет продолжаться еще год, результатом будет полный конец штурмовых частей... У меня есть эскадрильи с одним самолетом на вооружении. ...Мы должны как можно скорее, я бы сказал немедленно, начать перевооружать части с Ju87 на Fw190. Ситуацию с личным составом штурмовых частей можно определить как "последний парад". С 5 июля 1943 г. я потерял двух командиров эскадр, шесть командиров эскадрилий и двух адъютантов групп, каждый из которых совершил более 600 боевых вылетов. Такой опыт уже не заменить... Мы не можем позволить себе терять тех немногих, кто остался..."
Пара последних фото - я так понимаю подготовка солдат, "обкатка танками". Кто может сказать какой танк с множеством дырок рассматривают танкисты?
Одна из машин 505 sPz Abt, рвавшегося к Курску по кратчайшему пути - через Ольховатский хребет на Фатеж. 10 июля видимо имел место локальный прорыв в р-не выс. 274,5 (есть свидетельство местного жителя). Но почему-то пишут, что войска 9А выдохлись, и после 8-го их активность пошла на спад. Но Рокоссовский К.К. говорит об оборонительной фазе как 5 -12 июля, потом всего 2 дня подготовка и с утра 15-го уже вперёд... И есть материалы (правда их немного), подтверждающие датировку РКК, ещё 11-го с утра три т.д. ждали приказа продолжать, + свежая 12 т.д. дождалась ухода резервов под Молотычи - Ольховатку, парировать её удар вдоль шоссе...мягко говоря было бы непросто. Ну и ввод свежих сил по ж.д. направлению только усугубил положение. Тем не менее РКК готов был и к худшей версии событий (конечно зная, что 9-го Жуков К.К. в разговоре со Сталиным наметили на утро 12-го ввод Зап. и Бр. фронтов). И уже 11-го они начали разведку боем, всё конечно хорошо, но нет Сицилии, нет Прохоровки...
Ну я вам тогда и здесь про Петра Букейханова и его книгу скажу, ваши вопросы уже в трех темах околокурских читал Вы историю 505 ттб не смотрели, а то как-то не совсем ясно какими источниками вы уже пользовались раз остались вопросы???
Для Alex1982 : О Букейханове также хорошо отзывался и Давыдков В.И. - автор "Анализ Курской битвы", звонивший мне накануне. О нём на с.413 говорится: "... По информации В. Давыдкова, который собрал и проанализировал в своей работе большое количество воспоминаний очевидцев и участников событий с советской стороны, а также доступные германские источники..." Сейчас он делает продолжение книги, но уже с упором на документальные источники, кстати я успел сказать по телефону, что есть возможность посоветоваться с Пономаренко, Томзовым; а также о Ваших интересных публикациях (по разбору боёв в р-не Октябрьского, противоречии цифр в отчётах и воспоминаниях участников...). Надеюсь увидеть Вашу схему (рисунок, набросок- не столь важно) - прорыв танковых бригад по позициям 5,7 рот,6-я тож, если это конечно возможно, ну и комментарий к анализу потерь по Букейханову. Сам пробую привязать к месту (карты ГШ) по дням - начиная с 5-го: 6 п.д. с 505 бат. и пошли - н. пункт такой-то, занят тогда - то. Естественно нужны АИ - авторитетные источники... А по 505-му отпишусь в "тигриной" теме.
Я далеко не эксперт, так интересуюсь и думаю, меня тоже Букейханов вполне устраивает - свежий взгляд так сказать, если не считать мелких огрехов вроде Курта Мейера на должности командира разведбата ЛАГа. А вообще вместе с Замулиным и Лопуховским они отличную картину рисуют, очень информативно. Блин схема у меня на кухне висит я ее на 4 листах рисовал - ватмана не было, но я в ней до конца не уверен, впрочем кто тут вообще в чем до конца уверен постараюсь воспроизвести...только когда пока не знаю - если интересует могу две книги Букейханова и два тома Tiger in Combat закачать на депозит все сразу и заберете? Маленький совет - пишите людям в личку при входе на форум сразу сообщения светятся и будут быстрее реагировать! А Давыдков в сети есть? или хотя бы где купить - почитать/подумать? Никогда бы не подумал, что мои тараканы могут быть кому-то интересны Есть кстати еще С. Ньютон, но на английском!!! Замулин и Лопуховский у Вас и так в наличие и Северный фас серии Военная Летопись тоже???
Для Alex1982 : Спасибо большое за помощь, книги наличествуют, но есть серия по тяж. т. бат. (502-й танковый батальон. М.: АРТЕФАКТ, например), а вот по 505-му из данной линейки что-то в сети не встречал. По Давыдкову В.И. - в сети его пока нет, по книге давайте отпишу в личку (насколько знаю, никакой коммерческой работы он не ведёт, поисковики его уважают, им скоро снова в поля, поднимать, тех, кто ещё в траншее, с гранатами в костяшках рук...). В сети бывает Королёв В.Ф., он пишет по пограничникам на Курской дуге, книга редкая, (прошу его, чтоб позволил хотя бы некоторые места выложить на исторических форумах). Сам сканирую некоторые воспоминания с также редкой книги 1959г., тож не плохо к картам текст привязать. Да, ещё интересная новинка - «Проклятые вопросы» Великой Отечественной. Утерянные победы, упущенные возможности / Александр Больных. — М.: Яуза: Эксмо, 2012. — 320 с. — (Великая Отечественная: Неизвестная война). Выдержка: "Не менее напряженно проходило совещание и в щтабе Группы армий «Юг», на котором присутство¬ вали Манштейн, Гот, Кемпф, Кнобельсдорф, Хауссер и Брейт. Они пытались решить, что, собственно, сле¬ дует делать дальше. В результате после некоторых ко¬ лебаний бьшо решено начать отвод войск, однако для того, чтобы постараться удержать противника в неве¬ дении, по предложению Хауссера, на утро 12 июля был намечен удар ограниченными силами. Одновре¬ менно Манштейн приказал командиру дивизии «Ви¬ кинг» обергруппенфюреру Гилле любой ценой отбить Харьков."
У Букейханова очень много отсебятины в книги и слишком вольно трактуются факты что касается описания боевых действий, так что на мой взгляд книга весьма сомнительная, лучше как источник книгу Букейханова не использовать.
После такого "командиру дивизии «Викинг» обергруппенфюреру Гилле" согласен далеко ходить не надо немного по Гилле из Вики: Член СС 10 октября 1931 вступил в СС (№ 39 854). С 1932 — шарфюрер СС. С 20 апреля 1933 — унтерштурмфюрер СС. С 20 апреля 1935 — оберштурмфюрер СС. С 9 ноября 1935 — гауптштурмфюрер СС. С 20 апреля 1937 — штурмбаннфюрер СС. С 19 октября 1939 — оберштурмбаннфюрер СС. С 30 января 1941 — штандартенфюрер СС. С 1 октября 1941 — оберфюрер СС. С 9 ноября 1942 — бригадефюрер СС и генерал-майор войск СС. С 9 ноября 1943 — группенфюрер СС и генерал-лейтенант войск СС. С 9 ноября 1944 — обергруппенфюрер СС и генерал войск СС
