Липферт и Хартман

В своей автобиографической книге Липферт упоминает о Хартмане вскользь, в двух словах, хотя на момент их встречи последний имел уже приличное количество побед. Делаю вывод что у них были натянутые отношения, Липферт самодовольный болван считающий себя круче всех (в книге кстати немного этим сквозит). Или я не прав?

 

Не могли бы привести конкретный эпизод? Просто книги сейчас нет под рукой. А может все дело в духе соперничества?

 

Там фото есть, где Липферт что-то рассказывает Харттману, а тот стоит с ухмылкой скептической.

 

А эпизодов не было, просто приведён факт встречи с Хартманом. Липфертом описано звание, награды и количество его побед на тот момент и всё! И это за всю книгу хотя судя по датам фотографий они пересекались не раз и если не ошибаюсь одно время даже служили вместе. (найду книгу приведу примеры подробнее). Тогда как некторых пилотов (например его ведомых) которые хорошо если хоть по 10 побед одержали он описывает весьма подробно.

 

Что за книга и где можно ознакомиться?

 

Книга Дневник гуаптмана Люфтваффе. Вышла в серии За линией фронта. Автор, соответственно Гельмут Липферт

 

Где можно скачать или хоть как то ознакомиться?

 

Вот здесь можно скачать.
http://lib.aldebaran.ru/author/lipfert_gelmut/

 

Липферт был тяжелый по характеру парень. Жутко упертый. Если кто-то его задирал, вел бой до последнего. С Хартманном у него не могло быть особо близких отношений хотя бы потому, что Липферт служил во 2-й Группе JG 52, а Хартманн - в 3-й. Соответственно они крайне редко базировались вместе, поскольку даже Штаффели отдельной Группе были разбросаны по разным площадкам. А чаще всего, в силу малочисленности истребительной авиации Люфтваффе, даже один Штаффель разбрасывали на несколько площадок подскока. Это увеличивало мобильность, радиус перекрытия фронта и сводило практически к нулю эффективность бомбардировок.
Кроме того, между Группе одного и того же Ягдгешвадера существовала страшная конкуренция. Конкуренция была даже между отдельными летчиками в рамках одного и того же Штаффеля. Каждый хотел добиться максимального количества побед.
Подобная же картина наблюдалась и в наших элитных полках: 9-м ГИАПе, 16-м ГИАПе итд.
Покрышкин в свое время даже прилюдно съездил по физиономии Речкалову, якобы за то, что тот бросил группу и "увлекся личным боем".
На деле, Речкалов с группой молодых напоролся на пару "экспертов" из JG 52. Чтобы мальчишек не перестреляли, он ввязался в карусель с одним из них. Второй сверху нарезал круги и не вмешивался. Дело кончилось ничем, но когда Речкалов вернулся на аэродром, его "Кобра" была настолько деформирована перегрузками, что более к полетам оказалась непригодной.
Покрышкин страшно ревновал Речкалова на предмет, кто из них первее, и гадил ему всеми возможными способами.
Кстати, как и в случае с Покрышкиным, записи побед Речкалова за 41-й год были утеряны и поэтому сказать, кто из них на самом деле был более результативен, весьма затруднительно.
Что касается Хартманна, еще большей завистью в отношении него страдал Альфред Гриславский. Но при всей конкуренции на земле, в воздухе действовал железный принцип: "один за всех, все за одного".

 

Заметьте, в книге Лучший ас второй мировой (она же Эрих Хартманн- Белокурый рыцарь Третьего рейха) Гельмут Липферт не упоминается вобще. Видать, какая то немелкая черная кошка между ними пробежала. Ведь извесно, что и Липферт и Хартманн были лидерами по натуре, людьми с высоки самолюбием. И если Хартманн был большим романтиком, то Липферт матерым прогматиком. Совершенно разные люди. Отсюда непонимае, может и неприязнь, а может и просто, не были они интересны друг другу, вот и все

 

Ну помимо Липферта там много еще кто не упоминается. По большей мере там фигурируют летчики из Группе - то бишь полка, в котором служил Хартманн. Оно и понятно: возьмите мемуары любого летчика - он пишет непосредственно о тех, кто служил вместе с ним, а не в каком-то другом полку. Возьмите ту же пехоту. Ты знаешь точно, что делается в твоем отделении, в общих чертах, что творится во взводе и роте.А что творится в батальоне или полку - это уже обрывычные сведения. За всю войну Хартманн с Липфертом могли теоретически встретится какое-то количество раз, но не так, чтобы часто. Работали в разных полках.

 

Это да, но для них устраивали и пропагандистские встречи. (Одна из таких встреч и запечетляна на фотографии в книге Липферта) кроме того, устраивались пропагандистские же мастер-классы, когда матерые асы объясняли молодым пилотам премудрости воздушного боя, показывали на макетах, куда и как стрелять (Есть одна хроника, где такой мастер-класс запечатлен в исполнении В.Навотны) Так что, Липферт с Хартманном могли частенько встречаться.

 

Однако прагматик Липферт очень переживал когда в одном из боёв увидел кровь на фюзюляже советского самолёта. И мне показалось что испытал облегчение, почти радость, когда узнал что советский пилот жив и продолжает летать. Фамилия пилота в книге Липферта к сожалению не указана... Никто не знает кто это был?

 

На мой взгляд это джентельменство немного наиграно. После войны. Да, немецкие пилоты очень часто демонстрировали рыцарское благородство и джентельменство. Взять хотя бы тот факт, что расстрел выпрыгнувшего вражеского пилота считался для летчиков Luftwaffe мерзким и гнусным делом, и тот, кто хоть раз совершил такое, сразу терял уважение у других пилотов. Извесны факты, когда сбитых советских летчиков на немецком аэродроме кормили обедом. Но проявления такого милосердия, как радость в том, что вражеский пилот продолжает летать, это уже преувеличение. Что бы нибыло, шла война, а тот пилот, твой враг. И во время следующий встречи, может неповезти тебе, и шансов выжить может быть очень мало........так что, немецкий летчик все таки хотел, чтобы вражеский пилот погиб, не мог этого нехотеть.

 

Герхард Баркхорн практически всегда вел огонь по моторам советских самолетов. Хартманн поинтересовался: почему? На это Баркхорн ответил, что стрелять в пилотов с такой выучкой - все равно, что расстреливать детей.
Что касается того, почему немцы не стреляли по летчикам противника, покинувшим самолет. На сей предмет Рейхслюфтфартминистериум издало приказ еще в 1940 году во время битвы за Британию. И дело не в альтруизме. Если ты стреляешь в сбитых пилотов, тот час получишь аналогичную реакцию в ответ. А летчик куда ценнее железа. Ну а если противник сбит над твоей территорией, он уже никуда не улетит.

 

" Во время одного из воздушных боев на Восточном фронте Герхард Баркхорн сбил очередной советский истребитель. Буквально одной очередью, которая вошла точно в двигатель. Когда самолет загорелся и стал падать, Баркхорн подлетел вплотную к кабине советского пилота и жестами предложил ему срочно воспользоваться парашютом. Видимо еще малоопытный летчик тут же покинул устремившуюся к земле машину. Приземление было удачным, и молодой русский лейтенант остался цел и невредим. После боя в офицерской столовой капитан Хартман недоуменно спросил майора Баркхорна: "Герд, почему ты стрелял только по двигателю?" "Это самый надежный способ уничтожения русских самолетов, Эрих",- наставительно ответил Баркхорн своему подчиненному и другу, вскоре опередившему его по числу сбитых самолетов. "Разве?" -- не поверил Хартман. "Ты знаешь, почему наши доблестные гренадеры 22 июня 1941 года не смогли форсировать реку Прут?" - решил углубиться в историю тактики майор Баркхорн. "Нет",- продолжал недоумевать капитан Хартман. "Русские пограничные катера беспрепятственно уничтожили почти все наши надувные лодки",- тихо проговорил непобедимый ас. "А что же наш ударный монитор, который фюрер заранее отправил в устье Дуная?
Неужели он не смог пробраться на реку Прут?" - заинтересовался Хартман."Почему же, он прибыл на место строго по приказу, но оказался бессилен против русских катеров". Хартману показалось, что его друг немного злорадствует. "По фанерным судам ударили бронебойными снарядами,-- продолжал Баркхорн,-- они насквозь их пробивали, не причиняя им особого вреда". Тут Хартман все понял: "Русские истребители тоже фанерные! И наши снаряды и пули, попадая в фюзеляж, прошивают его насквозь, что нисколько не отражается на аэродинамических качествах русских машин!" "Вот именно,-- широко улыбнулся Баркхорн,-- бей по мотору, не ошибешься!" "А опасные приближения к горящим русским машинам обязательны?" -- съязвил Хартман. "Послушай, Бубби (так в минуты особой душевной близости называл своего неразлучного друга майор Баркхорн),-- непобедимый ас помрачнел,-- ты должен запомнить на всю жизнь, что и русские летчики когда-то были невинными детьми, и у них тоже были матери. Тот парень, которого я сегодня сбил, имеет такое же право на жизнь и любовь, как ты и я"." (С)

 

Отличный пост. Это, наверное, Толивер и Констэбл? Я как-то больше на документы и мемуары полагаюсь, да и что касается мемуаров, тоже далеко не на все. Но описано красиво.
Однако, как писал Марк Солонин, не только историк, но в первую очередь авиационный инженер, разницы между фанерой и дюралем с точки зрения пробиваемости нет никакой. Более того, у немцев были соответствующие инструкции, в какой самолет куда лучше стрелять. Потом выложу. По памяти приведу то, что меня зацепило больше всего - огонь по МиГу эффективен с любых ракурсов. Приоритет же всегда отдавался поражению бака. И в этом деле Яку, конечно, не было равных. Вспыхнул бак, сгорела обшивка, а аэродинамика каркаса из металлических трубок понятно какая. Версий и мотиваций может быть множество, но суть одна - стремления убивать ради того, чтобы убивать, не было.

 

Извините, что касаюсь давнишней дискуссии...

Но вот это бросилось в глаза. Откуда дровишки?

 

Я читал "Лучший Асс"довольно дано.Но не припоминаю,случаев стрельбы в летчиков покинувших самолет,и со стороны Хартмана.в этом вопросе они одинаковые

 

Выложи, камрад, очень интертесно!

 

Как мне кажется, Липферт не очень уважал Хартмана. Насколько известно Хартман в сложных ситуациях предпочитал покинуть бой, чем его продолжить. Несколько раз выпрыгивал с парашютом, когда самолет в принципе поврежден не был. Липферт описывая, как он погнался за ЛаГГ-5 и обнаружив, что летчик его давно покинул и самолет летит сам по себе, допустил такое высказывание: "Тактика "своевременных" прыжков с парашютом принадлежала не только русским. Я убежден, что много пилотов пользовались ею до этого русского." ИМХО это камешек в огород Хартмана.

 

На чемпионате по зависти к Хартманну Гриславски конечно же вне всякой конкуренции. Он просто исходит желчью. А на чемпионате по количеству потерянных самолетов впереди планеты всей, наверное, Крупински. На его счету 21 покинутый самолет. У немцев прыгнуть, если топливо кончилось или самолет сломался, а сесть на брюхо негде - горы, лес, море - считалось абсолютно в порядке вещей. Равно, как и тактические предписания истребителей Люфтваффе, да и не только их, не рекомендовали ввязываться в бой на невыгодных для тебя условиях. Это все равно как идючи по улице задрать кампанию человек из десяти-двадцати, находясь в гордом одиночестве. Я уже писал, что по данным статистики всех воюющих стран 80 из 100 сбитых летчиков не видели, кто их сбил. Тактика любого хорошего истребителя, как у снайпера: скрытность и внезапность. Как говорится: ничего личного - это просто работа.

 

Липферт, как раз по-моему гордится тем, что он самолетов не бросал. У него через всю книгу красной нитью идут рассказы, как он вытягивал самолет до последнего. И нигде в книге он не пишет про то, что он покидал бой. Про Крупински и Гриславски он кстати тоже в своей книге не упоминает, как и про Хартмана, зато достаточно пишет про Баркхорна.

 

Почитайте Штайнхоффа, Кнокке, Храбака да еще с десяток других летчиков. Они все покидали машины как только необходимость этого диктовала ситуация. Чем тут собственно гордиться? В каждом гешвадере был резервный парк именно для того, чтобы можно было быстро снабдить летчика новым самолетом. В условиях войны - это не более чем расходный материал. В авариах, катастрофах, при остановке двигателя итд было потеряно порядка 10 тысяч Мессершмиттов. И все относились к этому как к естественному ходу войны.

 

Да это все понятно. Но Липферт нигде не пишет что он покидал самолет с парашютом и наоборот везде подчеркивает, как он пытался "дотянуть" и в крайнем случае сесть на "вынужденную". А про летчиков покидавших машины, я повторюсь, он писал "Тактика "своевременных" прыжков с парашютом принадлежала не только русским. Я убежден, что много пилотов пользовались ею до этого русского."