Котэ я про шорткино...ютюбные короткометражки...а так любой фильм он на любителя....и порой сюжет важней аутентичности...да и косяков в любом фильме валом...особенно в эпических баттлмуви...
Да, но в ту эпоху Польша была на пике могущества, и поляки фанатично относятся к этому периоду.... Вас я понял.
КО любая армия это золотая жила для теньевых дельцов....у нас одна парадная армия уже один раз в истории красиво сдалась без боя, отдав врагу все...так что, так что...
Хрен на те сиськи, желающие нехай гуглят. Огнем и мечем я посмотрел с превеликим удовольствием. И не один раз....А могли бы и наши что-то подобное снять, вместо тупых детективов.
я на генетическом уровне чувствую те Огнем и мечем....типа мое это. ХЗ, може предки рубились под Брацлавом или Баром каким нибудь...Вот, честное слово.
Заброшенный дом скрипел под ветром, словно старая кость. В ванной, освещённой тусклым светом единственного окна, сидел чёрный кот. Он был не просто чёрным, а чёрным, как бездна, с глазами, похожими на два жёлтых уголька, горящих в кромешной тьме. Кот восседал на унитазе, рядом с грудой туалетной бумаги, словно на троне из белых рулонов. На крышке унитаза лежал потрепанный журнал, страницы которого шелестели на сквозняке. Это был дом бабушки, умершей несколько месяцев назад. Её смерть была странной, тихой, как шепот ветра в трубе. Никто не знал, что случилось, врачи лишь развели руками, назвав это "внезапной остановкой сердца". Но кот знал. Он всегда знал. Каждый вечер, когда солнце садилось, кот появлялся в ванной. Он сидел на унитазе, глядя в окно, словно ожидая чего-то. Его взгляд был не просто внимательным, он был пронизан какой-то жуткой, нечеловеческой мудростью. Иногда, в тишине, раздавался тихий скрежет, словно что-то царапало стену за унитазом. Однажды, я, племянник бабушки, решился зайти в дом. Страх сжимал меня, но любопытство пересилило. Я вошёл в ванную, и кот посмотрел на меня. Его взгляд был ледяным, безжизненным. В тот момент я почувствовал, что за унитазом что-то есть. Что-то большое, холодное, что дышит сквозь щели в стене. Я попытался отодвинуть унитаз, но он был прикреплён к полу намертво. Тогда я услышал шепот, еле слышный, но пробирающий до костей. Это был голос бабушки, слабый, хриплый, полный отчаяния: "Не трогай… он… он… внутри…" Внезапно, пол под моими ногами провалился. Я упал в темноту, слыша лишь кошачий рык и глухой стук, который, казалось, доносился из самой глубины ада. Кот остался сидеть на унитазе, его жёлтые глаза сверкали в темноте, а из дыры в полу доносился лишь запах сырости и… чего-то ещё, чего-то ужасно знакомого, чего-то, что пахло смертью. И я понял, что бабушка не умерла от остановки сердца. Она стала частью чего-то большего, чего-то, что скрывалось за стеной, за унитазом, в чёрной бездне под полом. И кот был его хранителем. 2024-11-19 ©
Проклятие Элизы Гроб был стар, как сама смерть. Тёмное дерево, изъеденное временем и, казалось, чем-то ещё, более зловещим, стояло в заброшенном склепе, освещённом лишь тусклым светом луны, пробивающимся сквозь трещины в своде. Внутри, на обветшалом ложе, покоился скелет. Не обычный скелет, а скелет Элизы, женщины, проклятой ещё при жизни за свою нечестивую красоту. Два странных, светящихся сфероида, словно из застывшего стекла, покоились на её грудной клетке. Это были не драгоценности, а заключённые в ловушку души её жертв. Элиза, известная в своё время как "Красавица-вампир", питалась не кровью, а жизненной силой, оставляя после себя лишь пустые оболочки, лишенные света и тепла. Её жертвы, преследуемые её неземной красотой, добровольно отдавали ей всё, что имели, и становились частью её ужасающего проклятия. Сферы пульсировали тусклым светом, отражая блеск костей. Внутри них, в застывшем ужасе, были видны искажённые лица, шепчущие беззвучные мольбы о спасении. Они были частью Элизы, вечно прикованные к её костям, напоминая о её грехах. Но проклятие Элизы не ограничивалось её жертвами. Склеп, где покоился её гроб, стал местом сбора злых духов. Паутина, тянущаяся от угла к углу, была не просто паутиной, а сетью из теней, питающихся отчаянием и страхом. Каждый, кто осмеливался приблизиться к гробу, чувствовал ледяной ужас, проникающий в кости. Однажды, молодой археолог, искатель приключений по имени Гольц, обнаружил склеп. Он был очарован легендой о Красавице-вампире, и жажда славы затмила его разум. Он приблизился к гробу, забыв о предостережениях. Сферы на груди Элизы засияли ярче, и из них вырвался холодный, пронзительный крик. Тень, отделившаяся от паутины, набросилась на Гольца. Его крик был заглушён эхом в склепе. Его тело опустело, его душа стала ещё одной каплей в светящихся сферах, вечно прикованной к проклятию Элизы. Паутина задрожала, а сферы засияли ещё ярче, отражая растущую мощь проклятия, которое никогда не будет сломлено. Смерть Элизы была лишь началом её вечного царства ужаса. 2024-11-19 ©
Часы времени Тень от настольной лампы плясала по страницам записной книжки, выхватывая из полумрака наброски роскошных часов. Вальтер, коллекционер с манией величия и склонностью к мрачным размышлениям, внимательно рассматривал свои эскизы. Vacheron Constantin, Rolex Day-Date, Christopher Ward, Frederique Constant – каждый рисунок был выполнен с болезненной точностью, каждая гравировка, каждая риска на циферблате – отражением его одержимости. Эти часы, с их безупречным механизмом, стали для него не просто предметами роскоши, а символами времени, которое неумолимо утекало сквозь пальцы. Вальтер чувствовал, как его собственная жизнь, как и ход этих дорогих механизмов, приближается к своему неизбежному финалу. Он провел пальцем по изображению Rolex, чувствуя холодную гладь бумаги. "День за днем," – прошептал он, словно обращаясь к самому времени. "День за днем я приближаюсь к своему концу, а эти часы, эти совершенные механизмы, будут продолжать свой бег, напоминая о моей бренности." Вальтер был одержим идеей создать совершенные часы, часы, которые бы остановили время, или, по крайней мере, замедлили его ход. Он тратил бешеные деньги на редкие материалы, на мастеров-часовщиков, но ничего не получалось. Его попытки были безуспешны, его мечты – иллюзией. В последние недели его одержимость достигла своего апогея. Он начал видеть часы везде: в движении солнечных лучей, в ритме сердцебиения, в течении реки. Они преследовали его в кошмарах, тикая с ужасающей скоростью, предвещая близкий конец. Сегодня ночь была особенно мрачной. Вальтер увидел в своих эскизах не просто часы, а символы его собственного угасания. Он почувствовал холод смерти, проникающий в его кости. Его руки дрожали, когда он бросил записную книжку на пол. В глубокой тишине его комнаты он услышал тихий тик-так. Не из часов на рисунках, а из его собственного сердца, уже начинавшего сдавать свои последние позиции. Время не остановилось, оно просто унесло Вальтера в вечность, оставив после себя только наброски часов и горькое понимание бесполезности его одержимости. 2024-11-19 ©
Старе фото ідіотів що вбивали для забави, в тому числі цього павіана. Нормальний мисливець ніколи такого не дозволить.
