Дроздовцы

Туркул Антон Васильевич (1892-1957) - генерал-майор.Родился в г. Бендеры в дворянской семье. В 1909 окончил Одесскую Ришельевскую гимназию. Действительную военную службу проходил в качестве унтер-офицера. Первую мировую войну начал вольноопределяющимся 75-го пехотного Севастопольского полка. Заслужил два солдатских Георгиевских креста и был произведен в офицеры. Штабс-капитан — в конце войны. Награжден 5-ю орденами, в т. ч. орденом св. Георгия 4 степени и Георгиевским оружием. В чине штабс-капитана командовал ударным штурмовым батальоном, эмблемой которого было изображение черепа со скрещенными костями как знак презрения к смерти.После большевистского переворота Туркул в составе добровольческого отряда полковника М. Г. Дроздовского совершил 1200-километровый поход от румынского города Яссы до Новочеркасска. Гражданскую войну закончил начальником Дроздовской стрелковой дивизии в чине генерал-майора. Был награжден вновь учрежденным белым орденом св. Николая Чудотворца, который получили только 338 человек.

В 1919 году — командир 1-го и 2-го офицерского генерала Дроздовского полка в Добровольческой армии и во ВСЮР. В Русской армии генерала Врангеля произведен в генерал-майоры и назначен начальником Дроздовской дивизии. После эвакуации Крыма назначен генералом Врангелем командиром сводного Дроздовского полка.В 1933 его люди готовили покушение на выдворенного из СССР Л. Троцкого-Бронштейна, не удавшееся из-за противодействия советской агентуры.Желая «сплотить всех тех, кто в тяжелой эмигрантской ночи ... не оторвался от своего отечества и народа, кто... сражался и стоял в боевом огне за Отечество, был белым воином России и таковым воином остался», Туркул 28 июня 1936 образовал на базе Дроздовского объединения военно-политическую организацию Русский Национальный союз участников войны(РНСУВ) с центром в Париже. В скором времени отделы РНСУВ возникли в Албании, Аргентине,Бельгии,Греции,Китае,Уругвае,Чехословакии,Югославии и др. странах. Организация издавала газету «Сигнал» и журналы «Военный журналист» и «Всегда за Россию» (последние слова также помещались и на нагрудном членском знаке туркуловцев).Девиз РНСУВ был: «Бог — Нация — Социальная справедливость». В программных документах Союза говорилось: «Демократические измышления и подражания “европейским образцам” русских либералов есть жалкая пародия на державный ход русской истории, есть гримаса истории, заболевание нации.Несомненно, возрождение Российской Империи возможно лишь через возрождение ее исторического, национального стержня — монархии. Если Российская Империя будет, то она будет только монархической."

В апреле 1938 года Туркул, капитан Ларионов и несколько правых русских эмигрантов решением прокоммунистического французского правительства М. Блюма были высланы как «нежелательные лица» в Германию.Генерал Туркул проживал сначала в Берлине, а после подписания советско-германского пакта в авг. 1939 переехал в Рим.Накануне второй мировой войны он писал: «Всякий удар по Коминтерну на территории СССР вызовет неизбежно взрыв противокоммунистических сил внутри страны. Нашим долгом будет присоединиться к этим силам. Мы будем добиваться тогда, чтобы где-нибудь, хоть на маленьком клочке русской земли, поднялось все же Русское трехцветное знамя» («Сигнал», 1939, № 48).
Поэтому Туркул со своими сторонниками присоединился к Русской освободительной армии, а в 1945 году он сформировал добровольческую Казачью бригаду, планируя развернуть ее в отдельный корпус.В 1945 А. В. Туркул — начальник управления формирования частей РОА и командир добровольческой бригады в Австрии. После 1945 г. в Германии,председатель Комитета русских невозвращенцев.После войны сотрудничал в журналах «Доброволец» и «Часовой».Скончался 20 августа 1957 года в Мюнхене. Похоронен 14 сентября 1957 года на русском кладбище в Сент-Женевьев де Буа под Парижем.

Переглянути вкладення 15185013

 

23 февраля 1935 г. вместе с генерал-майором А.В.Фоком и 14 старшими начальниками РОВС подписал открытый меморандум, адресованный начальнику РОВС генерального штаба генерал-лейтенанту Е.К.Миллеру, потребовав от него превращения организации в единый центр Русской эмиграции и настаивая на продолжении активной работы в СССР. 16 июля 1936 года А.В.Туркул в Париже создал и возглавил Русский Национальный Союз Участников Войны (РНСУВ). За это 28 июля того же года он был исключён из РОВС, так как согласно приказу № 82 чины РОВСа не могли состоять в иных организациях. Поддерживал постоянные контакты с японской разведкой, через японского военного атташе в Берлине Осимы, через него получал главные финансовые средства для своей организации. Наиболее близко движение А.В.Туркула сотрудничало с Национально-Трудовым Союзом Нового Поколения (НТСНП). В апреле 1938 г. выслан из Франции, в 1938-1939 жил в Берлине, затем в Риме и Софии. Еще до войны поддерживал дружеские отношения с Генрихом Гиммлером.

 

В 1941-1943 безуспешно пытался восстановить деятельность РНСУВ. В 1943 г. совершил поездку в оккупированный Севастополь, где безуспешно пытался отыскать могилы Генерального штаба генерал-майора М.Г.Дроздовского и полковника В.Б.Туцевича в районе Малахова кургана. Приветствовал развитие Власовского движения и создание КОНР (Комитет Освобождения Народов России). После личной встречи с А.А,Власовым зачислен в армию и 17 декабря 1944 г. кооптирован в КОНР. Но сам Власов и начальник штаба ВС КОНР генерал-майор Ф.И.Трухин воспринимали его настороженно. В своем дневнике 8 января 1945 г. Трухин записал: " Меандров, Крейтер и Туркул совещались с Розенбергом. Свидание Штейфона тоже с целью захвата власти." Очевидно, в начале 1945 г. правое крыло власовцев предпринимало попытки захвата власти в КОНР и "редактирования" социалистического Пражского манифеста.

В марте-апреле 1945 формировал Отдельный корпус ВС КОНР. Его штаб распологался под Зальцбургом, а части в Линце, Любляне и Филлахе. Туркул, формировал корпус опираясь преимущественно на дроздовцев, участников Белого движения и чинов РНСУВ. Корпус состоял из 5 тыс. чинов, туда входили следующие части: отдельный полк полковника Кржижановского, полк СС "Варяг" полковника М.А.Семенова, отдельный казачий полк генерал-майора ВС КОНР С.К.Бородина. Фактически корпус не был сформирован. В марте корпус был переименован в бригаду. Полк "Варяг" закончил войну в Словении, там где он и дислоцировался все время. Часть чинов полка избежала выдачи Советам и спаслась вместе с остатками Русского Корпуса полковника Рогожина.

В мае 1945 г. арестован союзниками. До 1947 г. находился в заключении, затем жил под Мюнхеном. В 1950 г. вернулся к активной политической деятельности. В августе того же года организовал съезд ветеранов РОА под Шляйхсхеймом, где был избран председателем Комитета Объединённых Власовцев (КОВ), который возглавлял до смерти. КОВ пытался представить власовское движение и РОД в целом в качестве продолжения Белого движения. Усилиями А.В. Туркула выходил печатный орган КОВ - газета "Доброволец".

Генерал Туркул в 1948 г. написал воспоминания о Гражданской войне - "Дроздовцы в огне" (другое название "За Святую Русь"), которая после была подвергнута литературной обработке писателя Ивана Лукаша. Данное произведение признано одной из наиболее эмоциональных, живых книг, повествующих о Гражданской войне. Книга неоднократно переиздавалась, выходила в свет в Мюнхене, Нью-Йорке, других городах. С начала 90-х годов труд А.В.Туркула выдержал уже несколько изданий и в России. Также А.В.Туркул был редактором-издателем газеты "Доброволец" в 1950-1957 гг. Умер А.В.Туркул в ночь с 19 на 20 августа 1957 г. Его прах покоится на русском мемориальном кладбище Сен-Женевьев де Буа под Парижем.

 

Туркул Антон Васильевич в 40-е годы.

 

Какие у вас мысли по этому поводу???

 

Книга отличная!Украсит любую домашнюю библиотеку

 

Дроздовцы на Херсонщине

Весной 1917 года временное правительство издало «приказ №1». Он вводил в армии институт комиссаров, отменял отдание чести офицерам, чем практически уравнивал их с нижними чинами. Это был первый шаг на пути полной дискредитации командования, которому новое революционное правительство оставило лишь хозяйственные функции. Авторитет офицерства был сведен на нет. Оказалась разорванной та тонкая духовная нить, которая связывала воедино солдата и офицера. В результате, первоначально доброжелательно настроенный по отношению к новой власти, офицерский корпус был глубоко разочарован. Императорской армии не стало. На ее месте митингующие толпы чинили дикие расправы над своими начальниками. Пока Временное правительство занималось приятными разговорами под сводами Таврического дворца, на фронтах затравленные и уставшие офицеры стреляли себе в висок, предпочитая пулю гнусному оскорблению.
С падением армии пала прежняя Россия. Либеральная буржуазия перерубила, наконец, сук на котором сидела. Одна шестая часть суши и великая Империя распалась на автономии. Одну из них, Украину, возглавила Центральная Рада. По территории Украины проходил тогда Румынский фронт, менее всего пострадавший от центральный нововведений. С целью сохранить боеспособность хоть части войск, генерал Щербачев приступил к переформированию армейских корпусов в национальные украинские соединения.
На Румынском фронте сложились благоприятные условия для добровольчества – духовного и военного единения людей, для которых присяга родине никогда не была пустым звуком. Оскорбленные офицеры ждали лишь сигнала для начала борьбы. Щербачев никак не отреагировал на письмо генерала Алексеева, в котором сообщалось о целях и задачах только что созданной Добровольческой армии и занял выжидательную позицию.
Инициатива пришла снизу. Командир 14-й пехотной дивизии полковник Михаил Гордеевич Дроздовский после настоятельных просьб получил официальное разрешение на формирование добровольческих частей. Истинный русский патриот, он принялся собирать вокруг себя единомышленников и накапливать военное имущество. Разоружая колонны дезертиров, бегущих с фронта, Дроздовский захватил четыре 3-х дюймовых орудия и сумел прекрасно вооружить и обмундировать своих людей.
Но их было слишком мало. Со всего Румынского фронта пришло только 900 человек. Как писал в своих воспоминаниях Деникин, – «Одесса, в которой насчитывалось 15 тыс. офицеров, эта прекрасная Ниневия, где все продается и все покупается – не откликнулась вовсе…». Зато пришедшие стали золотым цементом, спаявшим дроздовцев в великое братство легендарной дивизии.
27 января 1918 г. Украинская республика присоединилась к позорному Брестскому миру с Германией. Немецкие полки, переступив обнаженную русской неразберихой границу, двинулись вглубь страны. Вчерашний союзник России в войне, боярская Румыния, сочла для себя полезнее примкнуть к агрессору. В этой обстановке Дроздовский получил категорический приказ от украинского правительства о роспуске добровольцев. Тогда он сказал своим офицерам: «Не падайте духом! Только действительно неодолимая сила может остановить нас, а не ожидание возможности встретиться с ней».
Центральную Раду и ее тевтонских друзей полковник Дроздовский такой силой не считал. Он решил немедленно двигаться на Дон, где Корнилов и Алексеев подняли священное знамя борьбы за поруганную Родину. Румыния, оккупировавшая Бессарабию, отказалась выпустить добровольцев с оружием в руках, но жерла орудий, наведенные на королевский дворец в Яссах, решили дело. 4 марта отряд сосредоточился в Дубоссарах.
Где-то на пылающем Дону дрался отчаянный храбрец – генерал Корнилов. Горсть безумцев ломала сапогами ледяную кромку степных рек, опрокидывала в штыковых атаках большевистские полки и кровью своей щедро поила весеннюю пашню. Они уже знали, что Дон пал, а Корнилов и люди его рассеяны по широкому кубанскому простору. сомневающиеся остались. Дроздовский усадил отряд на подводы и двинулся ускоренным маршем.
Юг России был объят анархией. Десятки тысяч дезертиров заполнили железнодорожные станции, признавая лишь власть нагана. Вооруженные отряды союзов фронтовиков уходили на восток, сея по пути панику и большевизм. Им в след маршировали стальные дивизии Вильгельма Второго, движением своим воплощая вековую мечту прусских феодалов о жизненном пространстве на востоке где хлеб, руда и безмолвные славянские рабы.

 

7 марта 1918 года отряд полковника Дроздовского выступил из Дубоссар, 15 – переправился через Буг у Александровки. Шли форсированными переходами по 60–70 верст в сутки. По железной дороге курсировали бронепоезда немцев, а в спину гремели дробовики красных партизан. Что за нелепая гримаса судьбы. Из блиндированных вагонов сыпались на насыпь конфискованные русские винтовки и немцы салютовали идущим Бог весть куда, но верных единожды данной присяге. Вчерашним врагам ничего не стоило расстрелять крохотный отряд из добротных крупповских орудий, но немецкие офицеры умели ценить истинную доблесть. Они беспрепятственно пропускают Дроздовского через железную дорогу у Снегиревки.
26 марта к отряду примкнул шедший из Измаила полковник Жебрак-Русанович и 130 добровольцев из состава Балтийской морской пехотной дивизии. По пути присоединялись гимназисты, студенты, юнкера. Из Херсона прибыл отряд полковника Басманова числом в 17 человек. Николаев дал 40 добровольцев. Население встречало их как избавителей. Из далеких сел приходили депутации прося спасти их от «душегубов», приводили связанных большевиков и членов советов. Суд был краток, а на утро отряд шел дальше. Первый бой с красными произошел возле переправы через Днепр. Когда дроздовцы вошли в Берислав, он уже был занят двумя батальонами 52-й германской дивизии. На левом берегу, в Каховке стоял большевистски настроенный отряд.
Почти все слышали о Каховском плацдарме 1920 года. Но мало кто знает, что первый плацдарм был создан здесь добровольцами Дроздовского 28 марта 1918 года. На рыбачьих лодках и плотах они переправились через реку у села Малая Каховка. «Старые дроздовцы не забудут того тяжелого чувства, которые они испытывали в эту темную, холодную ночь. Казалось разум мутился, чувство раздваивалось… запутавшись безнадежно в удивительных жизненных парадоксах», – писал Деникин. Невольно они открывали путь захватчикам в широкие заднепровские просторы.
Старая Каховка была взята. Отряд потерял двух убитыми и семерых раненными, которых оставили в немецком госпитале в Бериславе. Далее, разгоняя по пути красногвардейские отряды, через Нижние Торгаи, Нижние Серогозы, отряд вышел за пределы нынешней Херсонской области.
Обессиленные в беспрерывных боях с красными донские казаки атамана Краснова оставляли Новочеркасск.
«Неожиданно в семи верстах... (показался) Офицерский отряд полковника Дроздовского, силою в 1000 бойцов...Это была новая героическая сказка на темном фоне русской смуты» – вспоминал Деникин.
Когда остатки Добровольческой армии вернулись из 1-го Кубанского (Ледяного) похода, в Ростове их встретили стройные шпалеры офицеров Дроздовского. Удивлено смотрели они на искалеченную и оборванную, но выстоявшую рать нового командующего – Антона Ивановича Деникина. Вышедший из строя Дроздовский отрапортовал: «Отряд...прибыл в Ваше распоряжение...Отряд утомлен непрерывным переходом, но в случае необходимости готов к бою сейчас...».
Не по уставу, порывисто обнял Главнокомандующий невысокого полковника . У каждого из них был за плечами свой поход, но Вера была одна, и цель, выше которой нет ничего – избавление от врага своей многострадальной, но Великой России.
В начале 1919 года наметился общий успех Белых армий генерала Деникина на юге и адмирала Колчака на востоке России. За год упорных боев на территории Кубани, Донской области и Донбасса VIII, IX, X, XIV армии красных были частично разгромлены и вытеснены в северные губернии России.
К лету 1919 года положение Вооруженных сил юга России (ВСЮР) настолько упрочилось, что создались все условия для широкомасштабного наступления вглубь страны. 20 июня (все даты даны по старому стилю) генерал Деникин отдал свой знаменитый приказ N08878 о походе на Москву.
18 августа части 4-й пехотной дивизии генерал-майора Я. А. Слащева в составе 13 и 34 дивизий, Симферопольского офицерского полка и отдельной казачьей конной бригады, освободили от красных отрядов города Херсон и Николаев. 23 августа добровольческий десант, силой в 800 штыков, высадился в районе Большого Фонтана и занял Одессу. Почти одновременно генерал Бредов вытеснил из Киева петлюровцев.
К этому времени Дроздовская дивизия, став 3-й дивизией Добровольческой армии, принимала участие во втором Кубанском походе, в боях за Ставрополь и Армавир. Под Ставрополем, лично ведя в атаку свою дивизию, доблестный полковник Дроздовский был ранен в ногу и скончался в Ростовском госпитале от заражения крови 1 января 1919 года. Через пол года дивизия стала официально именоваться Офицерской стрелковой генерала Дроздовского.

 

В октябре 1919 белые были остановлены у Курска, Орла и Воронежа. Прорвавшаяся на стыке Добровольческой и Донской армий 1-я конная армия Буденного заняла станцию Касторную и продолжала стремительно развивать успех. Растянутые по двухтысячеверстному пространству от Одессы до Царицына, армии белых смешались. Территории, освобожденные от большевиков тысячами жизней лучших добровольцев за два года борьбы, терялись с головокружительной быстротой. В результате неудовлетворительного руководства войсками и плохого снабжения; морального надлома в душах и потери веры в своих начальников; в силу множества больших и малых причин, анализ которых выходит за рамки нашей статьи, Белые армии стремительно покатились к морю.
Сохранившие некое подобие дисциплины цветные части генерала Кутепова в ожесточенных арьергардных боях не позволяли развеять прахом остатки разбитых войск. В конце февраля 1920 года боеспособные части Деникина были эвакуированы из Новороссийска в Крым. По городу, забитому тысячами раненных и тифозных, победно гарцевали захмелевшие от крови буденовцы с привязанными к лошадиным хвостам черными марковскими погонами.
В самом Крыму дела обстояли несколько лучше. Здесь распоряжался человек, который, по его собственному определению, продлил гражданскую войну в России почти на год. Это был несколько экзальтированный, но твердый и решительный генерал Слащев. Переругавшись со всем высшим командным составом армии он, тем не менее, совершил то, что многим отчаявшимся казалось чудом на фоне общего развала и хаоса.
Почти год генерал-майор Слащев со своим 3-м армейским корпусом, с большим или меньшим успехом, гонялся за повстанцами батьки Махно по Екатеринославщине и Херсонщине. С провалом общего наступления на Москву, решительно раскритиковав план главного штаба армии удержать силами 3-го корпуса Северную Таврию; он сколотил из обломков почти пятидесяти воинских частей боевую группу и занял Перекопские и Чонгарские укрепления. Последней, чудом оторвавшись от наседающих авангардов XIII красной армии Геккера, в Крым из Николаева и Херсона прорвалась 34-я пехотная дивизия генерала Напенина.
За три первых месяца 1920 года Слащев отбил несколько попыток красных занять Крым. Как это удалось -знают юнкера, чьи кости усеяли перешейки у Чонгара, Армянска и Юшуни. В это время новый главнокомандующий, барон Врангель, железной рукой водворял в войсках дисциплину. По мере восстановления боеспособности частей, они направлялись на Перекоп в помощь Слащеву. Первыми подошли Дроздовцы генерала В. К. Витковского. Еще в 1919 году с легкой руки какого-то журналиста, дивизию прозвали «скорой помощью» Добровольческой армии.
С целью воспрепятствовать очередной попытке противника ворваться в Крым, Врангель предпринял комбинированную десантную операцию на флангах XIII армии красных силами Алексеевской и Дроздовской дивизий, соответственно в Геническе и Хорлах.
2 апреля полки Витковского начали высадку. Она проходила в очень сложных погодных условиях, при пятибалльном шторме. Красные, числом до тысячи штыков, контролировали единственный, хорошо пристрелянный артиллерией канал, ведущий в порт.

 

В селе Адамань (ныне Александровка Каланчакского района) Дроздовцы захватили трехдюймовую, четьфехорудийную батарею в полной запряжке, а в Чурюме (Алексеевка, того же района) были сожжены воинские склады и взят в плен на берегу Джарылгачского залива полк Латышской дивизии. «Дроздовская дивизия дралась блестяще, имея противника со всех сторон и испытывая недостаток в снарядах», – писал Врангель. Но при этом следует отметить, что корпус Слащева ни чем помочь дроздовцам не смог и дивизии пришлось пробиваться в Крым у Преображенки (Красный Чабан), через плотные боевые порядки красных, исключительно своими силами. Под генералом Витковским было убито две лошади.
Наступление XIII красной армии было сорвано, но главное значение боя было моральным. Он показал, что дух армии жив и находится на высоком уровне.
В первом, майском наступлении врангелевских войск на северную Таврию, Дроздовская дивизия находилась в резерве командующего 1-м армейским корпусом генерала Кутепова. Уже в Крыму она стала именоваться Стрелковой генерала Дроздовского. 23 мая Кутепов атаковал на перекопском направлении главные силы XIII армии во главе с ее новым командиром, бывшим полковником генштаба И. X. Паукой. Двигавшиеся впереди цепей английские танки прорвали проволочные заграждения. Красные оказывали упорное сопротивление. Особенно храбро дрались латышские части. Но уже через несколько дней противник утратил волю к сопротивлению и начал беспорядочный отход в северном и северо-восточном направлении.
Около 12 часов 26 мая у Строгановки (Чаплынского района) остатки двух красных дивизий были настигнуты полками дроздовцев и прижаты к Сивашу. После короткого боя, атакованный аэропланами и расстреливаемый из пулеметов, враг сдался. Были захвачены 1.500 пленных, пять исправных орудий и три броневика. Но и победители несли серьезные потери. В 1-м дроздовском полку выбыли из строя все батальонные и ротные командиры.
28 мая дивизия заняла Асканию-Нову, а к 30 мая, действуя на правом фланге 1-го корпуса, передовыми разъездами вышла к Днепру у Софиевки (Каховского района). В этот же день Врангель приказал генералу Кутепову перебросить Дроздовскую дивизию Витковского на восток в район села Рубановка (Великолепетихского района).
Вскоре на долю белых войск барона Врангеля, теперь называемых Русской Армией, выпала честь, почти исключительно силами одной пехоты, разгромить конный корпус Жлобы, численностью в 7, 5 тыс. сабель, который прорвал фронт и двигался на Мелитополь.
Выказав полное неумение руководить крупными конными массами, Жлоба оказался в оперативном окружении корпуса Кутепова и пластунских (пеших) казачьих полков. Бросившись на юг, у немецких колоний Гельбштадт и Моргенау он попал под фланговый огонь перерезавшей ему путь Дроздовской дивизии. Потеряв до 80% бойцов и полностью удовлетворив потребность казачьих частей Врангеля в конском составе, неудачливый комкор ускользнул к своим. В Крым потянулись длинные колонны пленных.
Последовавшие месяцы беспрерывных боев вписали в историю Дроздовской дивизии не одну славную страницу. 15 июля в Орехове был полностью пленен только что прибывший из Харькова отборный полк красных курсантов. В Камышевахе закончил свой земной путь крупный отряд интернационального сброда, переброшенный с колчаковского фронта добивать «черного барона».
20 сентября Дроздовцы, которыми к тому времени командовал, сменивший Витковского, Антон Васильевич Туркул, овладели станцией Синельниково, где захватили 3 тыс. пленных и три бронепоезда. Синельниково стало наивысшей точкой успеха военной компании генерала Врангеля в 1920 году на юге России и самым северным пунктом, занятым белыми. Приливная волна, исчерпав свой поступательный бег замерла, и медленно покатилась вспять.
15 октября шесть красных армий по всему фронту перешли в решительное наступление. Ударили ранние морозы. Десятилетиями южные губернии России не знали в это время таких холодов. Переправившись у Каховки, 1-я конная армия Буденного отрезала белых от Крыма.

 

Удобно разместившись в теплых хатах Агаймана и Серогоз, Буденный с Ворошиловым спокойно ожидали, когда белогвардейцы начнут скопом сдаваться в плен и притащат с собой связанного Врангеля. Не подозревавшие о том, что как военная сила они больше не существуют, белые, стянули в кулак донские казачьи части генерала Барбовича. Двумя кавалерийскими дивизиями в 1-й конной армии стало меньше. Но об этом официальная советская историография не любила распространяться.
Основной массе войск удалось прорваться в Крым. 21 ноября Дроздовцы заняли Сальковскую позицию на Чонгара. Начался завершающий акт вооруженной Белой борьбы.
«И для героев есть предел», – с горечью сказал Врангель. Сделано было все, что в силах человеческих». Не нам спорить, ссылаясь на злой рок, усталость или предательство. Был эпический штурм Перекопа и самый яростный за всю историю гражданской войны, бой под Юшунью. «Белый лебедь с отчаянной силой бил крыльями перед смертью... Цепи красных, сшибаясь, накатывая друг на друга, отхлынули под нашей атакой, когда мы, белогвардейцы, в нашем последнем бою, как в первом, винтовки на ремне, с погасшими папиросами в зубах, молча, шли во весь рост на пулеметы», -вспоминал генерал Туркул.
Капитан Потапов поднял своих солдат в одиннадцатую атаку, а те, просили его остаться за цепью, потому что он был последним офицером 2-го Дроздовского полка. «Что же вы одни, что ли, братцы пойдете?» – ответил капитан и повел остатки полка на Караджанай. Через минуту капитан Потапов был смертельно ранен в живот, и, оттащив мертвого за линию огня, полк поднялся в двенадцатый раз. Для любителей идеологически-выдержанных сентенций, -полк состоял исключительно из пленных красногвардейцев.
Остатки армии получили приказ сосредоточиться в портах Крыма для эвакуации. Дроздовская дивизия погрузилась в Килен-бухте Севастополя на транспорт «Херсон». В два часа ночи 2 ноября «Херсон» вышел на внешний рейд Севастополя. А утром тысячам людей суждено в последний раз взглянуть на дымные берега любимой Родины.
Так повелела судьба.

 

Дроздовцы после Галлиполи

История пребывания Русской армии генерал-лейтенанта барона П.Н. Врангеля, включая дроздовцев в Галлиполи, достаточно подробно изложена как самими участниками «галлиполийского сидения», так и отечественными исследователями. Это книга генерал-лейтенанта В.К. Витковского «В борьбе за Россию» (б/м, 1963), сборник Д. Пронина, Г. Александровского, Н. Ребикова «Седьмая гаубичная. 1918–1921» (Нью-Йорк, 1960), мемуары В.М. Кравченко, вошедшие в сборник «Русская армия в Галлиполи», вышедшие в серии «Белое Движение» – «Россия забытая и неизвестная» (М., 2003). Из работ отечественных историков последних лет здесь можно назвать книгу Л. Карпова «Крым – Галлиполи – Балканы» (М., 2002), в которую включены архивные документы и дневники галлиполийцев, в том числе дроздовца штабс-капитана Г.А. Орлова.

Переезд дроздовцев из Галлиполи в Болгарию ярко и талантливо описал в своем «Дневнике галлиполийца» капитан Дроздовского артиллерийского дивизиона Николай Алексеевич Раевский. Эпизоды, описываемые молодым офицером-артиллеристом яркими, живыми красками, отмечены литературным даром. И не случайно, когда в Галлиполийском лагере был налажен выпуск «Устной газеты», одним из инициаторов ее издания был капитан Раевский. Насколько важным представлялось это начинание командованию 1-го армейского корпуса Русской армии, говорит следующий факт. В марте 1921 года на выпуске «Устной газеты» присутствовали генералы А.П. Кутепов, Б.А. Штейфон, полковники С.Н. Ряснянский, Савченко, поручик В.Х. фон Даватц и архимандрит Антоний.

 

Вот зарисовка с натуры, сделанная Н.А. Раевским в Галлиполи, относящаяся к лету 1921 года: «Видел около лагеря своеобразную картину нашего галлиполийского быта. Кампания офицеров и солдат косит пшеницу. Совсем это необычно, но ничего страшного нет. Один здоровый, загорелый офицер-корниловец в рубашке-безрукавке так ловко орудует косой, что, вероятно, и прежде этим делом немало занимался. Другой косарь с офицерской кокардой, до пояса совсем разделся. Спина у него цвета бронзы. Цикады звенят, какие-то огромные красные крылья, прямо десятками вырываются из-под ног и с громким шумом несутся по воздуху».
Далеко не всегда Н.А. Раевский в своем «Дневнике» называет по фамилиям сослуживцев. Обычно он не делал этого в тех случаях, когда опасался за судьбы своих родных и близких, оставшихся в Советской России. Так, неоднократно им упоминаются полковники Я. и С. Очевидно, что это А.Г. Ягубов и А.А. Самуэлов. Хотя возможно, Раевский упоминал о полковнике Соловьеве. Приводит автор «Дневника» и свидетельства своих однополчан о событиях 1918 года, относящихся ко времени Румынского и 2-го Кубанского походов. Сам Н.А. Раевский в 1918 году служил сначала в армии Украинской державы гетмана П.П. Скоропадского, а позднее в Южной армии. В Дроздовский артиллерийский дивизион он попал после того, как части Южной армии вошли в состав Вооруженных сил Юга России. Поэтому о событиях 1918 года он приводит лишь свидетельства своих боевых товарищей. «Интересный человек этот полковник Т. Он самый молодой полковник в артиллерии (24 года), причем был произведен в этот чин в 21 год. Человек с огромным порывом. Его рассказ. Во время Дроздовского похода неожиданным налетом захватили Бердянск. Там в полном составе попался комитет (очевидно, местный совдеп. – В.Ч.-М.) во главе с председательницей товарищем Зоей. Баба выдержала 272 шомпола, потом повесили на главной площади. Попа, который проповедовал большевистские идеи, выпороли и заставили рыть яму для виселицы. Но затем оставили на свободе». О том, что священника оставили на свободе, Н.А. Раевский дает как отдельное пояснение, к рассказу полковника Т., еще одно свидетельство о боях времен 2-го Кубанского похода. «Вчера капитан Д. вспоминал бой под Белой Глиной в 1918 году во время второго Кубанского похода. Шли по-добровольчески – без разведки и охранения. Совершенно неожиданно напоролись на большевиков. Те открыли страшный пулеметный огонь. Началась паника, и погибло больше 250 человек. На следующий день после нашей контратаки полковника Жебрака, не имевшего одной ноги, нашли замученным. Красные отрезали ему другую ногу, выкололи глаза. Одного кадета живым сожгли на костре. С нашей стороны расплата была жестокая – из пулеметов расстреляли больше 3000 человек пленных». Примечание Н.А. Раевского: впоследствии генерал-майор А.В. Туркул подтвердил мне этот факт – глумление над М.А. Жебраком и сожжение кадета-дроздовца. Цифра в 3000 человек преувеличена. Факт расстрела пленных упоминает генерал А.И. Деникин.

 

Подводя итог подобным мрачным эпизодам Гражданской войны, Раевский пишет в «Дневнике»: «Сегодня вечером мы долго спорили – было различие между нами и большевиками в смысле расстрелов или нет. Все-таки большинство нашло, что издевались мы меньше и реже. Впрочем, всякое бывало. «Чека» не было, но отдельные чекисты были».Впрочем, сам Раевский вспоминает об одном эпизоде, участником которого ему пришлось стать в бытность его на службе в Лубнах, в 1918 году. В апреле 1918 года в этом малороссийском городе по приговору военно-полевого суда был расстрелян матрос, который при красных сам рассказывал о своем участии в убийствах морских офицеров в Севастополе. Он помогал бросать жертвы живыми в топки котлов. Преступления сторонников советской власти в Севастополе – т.н. «еремеевская ночь», стали предметом расследования Особой следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков при Главнокомандующем ВСЮР. Расправы эти носили массовый характер. И об этом наверняка знал, хотя бы понаслышке, и капитан Раевский. Хотя прошло уже насколько месяцев с тех пор, как дроздовцам в последний раз скрестили свое оружие с большевиками у Армянского Базара и Карповой балки, прошлое не отпускало их и по большому счету не отпускало до конца дней.

 

Но вернемся к августовскому дню 1921 года, когда дроздовцы-стрелки, артиллеристы, конники покидали Галлиполи.«Флаг поднят, ярмарка открыта, народом площадь вся покрыта...», – такое впечатление создается от набережной. Яркими малиновыми пятнами мелькают дроздовские фуражки. Пронзительно рявкают автомобили, осторожно пробирающиеся в толпе. Дружно и весело работают офицеры и солдаты. Вагонетки целыми поездами c визгом катятся к дамбе, где идет погрузка на фелюги. Громадный «Решид-Паша» не может подойти к берегу. С песнями проходят инженерные юнкера. Загорелая, бодрая публика, винтовки выровнены как по ниточке. Один за другим, точно больных, проносят пулеметы».
«Музыка. Снова застывает людское море. Сквозь расступающиеся группы ожидающих своей очереди артиллеристов малиновым потоком проходят дроздовцы. Знамена, офицерские роты... Словно лучший гвардейский полк мирного времени, идет учебная команда. Сегодня можно и нужно подводить итоги. Дроздовцев – 1700 человек после 9 месяцев сидения в Галлиполи».

«Молебен. Ярко горит золото погон. Генералы поздравляют нас, отъезжающих, точно именинников».

«15 часов. Проводим последние минуты на галлиполийской земле. Сейчас кончают грузиться алексеевцы. За ними наша очередь. «Решид» облеплен фелюгами. Погрузка людей идет очень быстро и аккуратно. Алексеевцы грузились 45 минут».

«30 августа. 19 часов. Пишу уже в битком набитом трюме «Решид-Паши». Тесно так же, как было на «Херсоне». Пехотинцы, впрочем, расположились гораздо свободнее артиллеристов. Мешает писать дым от затопленных на палубе походных кухонь.

После большой сутолоки, наконец, разместились. У меня оригинальное ощущение – точно мы снова попали на «Херсон» и все начинается сначала. Долго ли еще будут продолжаться наши странствия?

31 августа. Ночью весь пароход был завален скрюченными телами. В нашем трюме сейчас приходится балансировать, чтобы не отдавить руки или ноги. Опять можно повторить – совсем как на «Херсоне». Только не стонали во сне раненые, и нет бредящих больных».

«1 сентября. Ночь провел отвратительно. Отвык уже от тесноты и пыли. Зато сейчас опять любуюсь Константинополем. Стоим на рейде против Айя-София. Опять перед нами лес минаретов, дворец султана, кипарисы, казармы, многоэтажные дома Пера.

Погода великолепная. Ярко светит солнце. Среди голубого моря виднеются темно-зеленые силуэты Принцевых островов. Настроение радостное. Все веселы и довольны. На левом борту, окруженный толпой офицеров и солдат, старик генерал В.К. Манштейн рассказывает, как он бывал в Константинополе сорок четыре года тому назад, когда армия стояла в Сан-Стефано. Дам кругом нет, и «дедушка Манштейн» говорит подробно и обо всем. Слушателям становится все веселее.

С нетерпением ждем встречи с Главнокомандующим. Наконец подняли якоря и идем дальше. Перед нами вся союзная эскадра».

«Ну вот, наконец-то. Поодаль, ближе к берегу – крохотный «Лукулл». На «Решиде» торжественная, взволнованная тишина. Дроздовская учебная команда выстраивается по борту. От яхты к нам бежит моторный катер под Андреевским флагом. На носу знакомая громадная фигура. Генерал Врангель стоит во весь рост. Он в форме Корниловского полка. Катер подходит к корме. Сквозь шум ветра слышим: «Здравствуйте орлы...» Ответ оглушительный, а затем начинается такое ура, что, наверное, оно слышно и в Европе, и в Азии. Ветер мешает нашей встрече с Главнокомандующим. С носа плохо слышно, что он говорит, но все его видят, и этого довольно. Опять «ура». Катер под Андреевским флагом отчаливает от «Решид-Паши». Пароход трогается. С палубы «Лукулла» нам машут платками. Идем по Босфору. Ослепительно блестит вода Босфора. На спардеке дроздовский оркестр играет Преображенский марш. С обоих берегов пролива машут платками. Должно быть, русские... Боже мой, сколько их! На палубах пароходов, в окнах домов и отелей... На набережных собираются целые толпы, и чем дальше идет «Решид», тем они больше...».

 

Дальнейший путь «Решид-Паши» можно проследить по карте. Пройдя по Босфору, пароход вышел в Черное море, где взял курс на северо-запад, к берегам Болгарии.

Дроздовцы высадились в портовом городе Варне, расположенном в северной части черноморского побережья Болгарии. Оттуда они проследовали вглубь страны в первых числах сентября 1921 года. В книге генерала В.К. Витковского «В борьбе за Россию» приводится текст документа – «Выписка из Договора о приеме Русских войск в Болгарию». В нем перечисляются болгарские города, в которых размещались части 1-го армейского корпуса Русской армии, включая дроздовцев. Как известно Болгария, вступившая в Великую европейскую войну на стороне Центральных держав, оказалась в лагере побежденных. Болгарская армия подверглась кардинальному сокращению. Поэтому в опустевших казармах болгарских войск можно было разместить русских солдат и офицеров. Причем не только солдат. В мемуарах П.Н. Буткова, младшего сына протоирея Николая Буткова, служившего в 1920-х годах благочинным Марковской дивизии, свернутой в полк, упоминается о том, что здания казарм болгарской армии использовались и под русские гимназии.

Чины Дроздовской стрелковой дивизии, еще в Галлиполи свернутой в полк, были размещены главным образом в трех городах: Севлиево и Свищов – стрелки, Орхание (переименован позднее в Ботевград. – В.Ч.-М.) – артиллеристы. Поскольку в последних боях у Карповой Балки дивизия понесла серьезные потери, а некоторые чины дивизии по тем или иным причинам остались в Крыму, как, например шофер генерала А.В. Туркула, или поручик Пермагентский со своей супругой, то она была сведена в полк. Командный состав полка выглядел следующим образом: командир полка – генерал-майор А.В. Туркул, помощник командира полка – генерал-майор В.В. фон Манштейн, адъютант полка – причисленный к Генеральному штабу полковник П.В. Колтышев, командир 1-го стрелкового батальона – генерал-майор В.Н. Чеснаков, командир 2-го стрелкового батальона – подполковник Н.В. Елецкий, командир офицерского батальона – генерал-майор В.Г. Харжевский, командир сводной команды стрелков – полковник Тихменев, командир Дроздовского конного дивизиона – полковник М.А. Кабаров, командир Дроздовского артиллерийского дивизиона – генерал-майор М.Н. Ползиков, командир Дроздовской инженерной роты – подполковник Ф.П. Бородин.

В первые месяцы своего пребывания в Болгарии, в ожидании скорого, как им казалось, «весеннего похода», части 1-го армейского корпуса продолжали сохранять себя как воинские. Об этом свидетельствует приказ по Дроздовскому стрелковому полку от 18 января 1923 года за N 18 по строевой части, отданный в городе Севлиево.

 

«В День Богоявления Господня 18 января сего года назначается церковный парад». Приказ о проведения парада подписал генерал-майор Кельнер. Командующим парадом назначался генерал-майор Манштейн II. Приказ о параде по Дроздовскому полку подписал генерал-майор Туркул. К приказу о параде прилагается список чинов 2-го батальона, имеющих право на ношение Галлиполийского креста: генерал-майор Владимир Григорьевич Харжевский, полковник Леонид Иванович Андреевский, капитан Александр Иванович Альбощий, полковник Евгений Борисович Петерс, подполковник Михаил Христофорович Пурель, полковник Сергей Никандрович Рязанцев, поручик Владимир Андреевич Торговицкий, подпоручик Николай Михайлович Юрасов, стрелок Михаил Дмитриевич Матасов.

Однако уже в это время чинам 1-го армейского корпуса все чаще приходилось покидать расположение своих частей с тем, чтобы обеспечить себя «хлебом насущным». С 1923 года начинается отъезд чинов Дроздовского стрелкового полка, а также и других частей Русской армии, во Францию и в Бельгию на заработки. В числе уехавших во Францию в 1923 году был дроздовец А.М. Рунков. В связи с тем, что рабочие группы или артели, созданные самими дроздовцами, разъезжались по всей Болгарии, встал вопрос о судьбе дроздовских знамен. Было решено доставить эти реликвии в Софию. 20 апреля 1923 года генерал-лейтенант И.А. Ронжин в Софии от подполковника Дроздовского стрелкового полка Куравца принял: Николаевское знамя 1-го Дроздовского стрелкового полка без древка, 2-го Дроздовского стрелкового полка (то же), 3-го Дроздовского стрелкового полка (то же), Георгиевское знамя Самурского пехотного полка, Андреевское знамя 1-го морского полка, Георгиевские трубы Самурского батальона. Знамена и трубы надлежало доставить из Севлиево в Софию, а из Софии в Белград – столицу соседней Сербии. Эту часть важной миссии предстояло выполнить генералу Харжевскому.

 

О ситуации в Дроздовском стрелковом полку говорилось в рапорте на имя генерал-майора Туркула следующее:

«1. Особых изменений во внутренней жизни нашей за истекшее месяцы не произошло. Значительное число прибывших с работ, за окончанием их, заставило расшириться в смысле помещений, и для большего внутреннего порядка, части полка сведены в три команды, соответствующих 1-му, 2-му командному батальонам, каждая из команд имеет отдельное помещение. Служба несется нормально, и заключается она в минимальном внутреннем наряде и периодических нарядах на работу, из которых работа на кухне – ежедневна.

2. Дух наш несколько понизился с отъездом генерала Туркула. Явление, доказательств не требующее. Но, вместе с тем, имеется еще ряд причин, влияющих на наше настроение и создающие впечатление некоторой безнадежности положения и обрисовывающих наше бессилие. К этим причинам можно отнести, во-первых: отсутствие средств или их незначительное количество на наше дальнейшее существование; каждый думает о том, и думает с уверенностью, что средства эти скоро кончатся, и мы будем предоставлены самим себе; во-вторых, травля наших частей в Болгарии, и полное бессилие наше и Ваше улучшить в этом отношении условия нашей жизни здесь. Предполагающийся отъезд Петряева произвел чрезвычайно неприятное впечатление (в рапорте упомянут А.М. Петряев – русский посол в Болгарии. – В.Ч.-М.). Сознание нашей беспомощности проникает все глубже и глубже. Его влиянию приписывается здесь то смягчение тяжелых условий, которое имело место в период высылок и прочего. Вместе с тем, чувствуется новый нажим большевиков в нашем направления через болгарские власти. Запрос коммунистической группы в Народном собрании относительно нашего Красного Креста и наших деньгах, находящихся в Болгарском банке, и ответ на этот запрос заместитель министра-председателя подтверждает это. Такой откровенности по вопросам насущной потребности раньше не наблюдалось. Отсюда, по-видимому, идущие нити довольно ясно проявляются в арестовании складов в Тырново (второй город Болгарии – Велико Тырново, в нем в 1921–1923 годах помимо русских складов дислоцировался штаб 1-го армейского корпуса во главе с генералом А.П. Кутеповым. – В.Ч.-М.)».