Cтихи о войне

Мне очень нравится вот это произведение Симонова:

Уже темнеет. Наступленье,
Гремя, прошло свой путь дневной.
И в нами занятом селенье
Снег смешан с кровью и золой.

У журавля, где как гостинец
Нам всем студёная вода,
Ты сел, усталый пехотинец.
И всё глядишь назад, туда,

Где в полверсты от крайней хаты
Мы, оторвавшись от земли,
Под орудийные раскаты,
Уже не прячасть, в рост пошли.

И ты уверен в эту пору,
Что раз такие полверсты
Ты смог пройти, то, значит, скоро
Пройти всю Землю сможешь ты.

 

Хочу Вас дополнить, что в некоторых версиях Владимир Семенович перед последним куплетом пел следующее:

...Спекулянтка была номер перший —
Ни соседей, ни бога не труся,
Жизнь закончила миллионершей —
Пересветова тетя Маруся.

У Маруси за стенкой говели, —
И она там втихую пила...
А упала она — возле двери, —
Некрасиво так, зло умерла.

Нажива — как наркотика, —
Не выдержала этого
Богатенькая тетенька
Маруся Пересветова.

Но было все обыденно:
Заглянет кто — расстроится.
Особенно обидело
Богатство — метростроевца.

Он дом сломал, а нам сказал:
"У вас носы не вытерты,
А я, за что я воевал?!" —
И разные эпитеты.

 

Вот такие строки мне понравились.
Гейнц Бете

Глотая пыль в жару и зной
Зимой в снегу в объятьях льда
Лежали мы в дали лесной
У Ильмень-озера тогда...

Как страшно с русскими сражались
Не позабудешь никогда,
Нам нелегко победы дались
У Ильмень-озера тогда...

Не за огромный бились город,
Чтоб мог бы грезиться всегда,
Все было просто и сурово
У Ильмень-озера тогда...

И было много в землю павших
Бездушный снег занес кресты,
Но в памяти остался нашей
Тот бой у Ильменской воды...

 

Б.Костров надеюсь не было его стихов

Пусть враг коварен -

Это не беда.

Преград не знает русская пехота.

Блестят штыки,

Грохочут поезда,

К победе рвутся вымпелы Балтфлота

А в небе,

Сделав круг и высоту

Набрав, вступают в бой орлы.

И сразу

Мы слышим сердца учащенный стук,

Но действуем - спокойно,

По приказу.

Мы знаем все,

Что нет таких врагов,

Чтоб волю русских преклонить и скомкать.

Мы - это мы.

Да будет наша кровь

Такой же чистой и в сердцах потомков.

 

Старый снаряд

Болотной тиной, мхом поросший,
Он спит, который год подряд,
В горелый пень, уткнувшись носом, -
Неразорвавшийся снаряд.

Ему былое и не снится,
Ему не вспомнить никогда
Людей испуганные лица,
Коней взметнувшихся, когда

К траншеям вражьи танки мчались,
И слышен плач был, чей-то стон...
Когда бойцы в огне метались
Он рядом был.

Приворожен, к земле прикован,
Черной птицей готовый тотчас
В небо взмыть - несостоявшийся убийца
Войны последней, может быть.

Геннадий Пасько (с. Ямное, Воронежская область)

 

"Всем охотникам до драки

Мы сумеем показать

Где у нас зимуют раки,

Как зовут у Кузьки мать!

Отпустили им по норме,

Наших масляных блинов,

Наступали в полной форме,

А удрали… без штанов!

Враг, запомни, мы не горды,

Мы приветливый народ!

Но не суй свиную морду

В наш советский огород!"

(боевые частушки солдат-дальневосточников)

вот так мы их))

 

Мой любимый стих о WWII
Александр Трифонович Твардовский. Я убит подо Ржевом

Я убит подо Ржевом,
В безыменном болоте,
В пятой роте, на левом,
При жестоком налете.
Я не слышал разрыва,
Я не видел той вспышки,--
Точно в пропасть с обрыва --
И ни дна ни покрышки.
И во всем этом мире,
До конца его дней,
Ни петлички, ни лычки
С гимнастерки моей.
Я -- где корни слепые
Ищут корма во тьме;
Я -- где с облачком пыли
Ходит рожь на холме;
Я -- где крик петушиный
На заре по росе;
Я -- где ваши машины
Воздух рвут на шоссе;
Где травинку к травинке
Речка травы прядет, --
Там, куда на поминки
Даже мать не придет.

Подсчитайте, живые,
Сколько сроку назад
Был на фронте впервые
Назван вдруг Сталинград.
Фронт горел, не стихая,
Как на теле рубец.
Я убит и не знаю,
Наш ли Ржев наконец?
Удержались ли наши
Там, на Среднем Дону?..
Этот месяц был страшен,
Было все на кону.
Неужели до осени
Был за ним уже Дон
И хотя бы колесами
К Волге вырвался он?
Нет, неправда. Задачи
Той не выиграл враг!
Нет же, нет! А иначе
Даже мертвому -- как?
И у мертвых, безгласных,
Есть отрада одна:
Мы за родину пали,
Но она -- спасена.
Наши очи померкли,
Пламень сердца погас,
На земле на поверке
Выкликают не нас.
Нам свои боевые
Не носить ордена.
Вам -- все это, живые.
Нам -- отрада одна:
Что недаром боролись
Мы за родину-мать.
Пусть не слышен наш голос, --
Вы должны его знать.
Вы должны были, братья,
Устоять, как стена,
Ибо мертвых проклятье --
Эта кара страшна.
Это грозное право
Нам навеки дано, --
И за нами оно --
Это горькое право.
Летом, в сорок втором,
Я зарыт без могилы.
Всем, что было потом,
Смерть меня обделила.
Всем, что, может, давно
Вам привычно и ясно,
Но да будет оно
С нашей верой согласно.

Братья, может быть, вы
И не Дон потеряли,
И в тылу у Москвы
За нее умирали.
И в заволжской дали
Спешно рыли окопы,
И с боями дошли
До предела Европы.
Нам достаточно знать,
Что была, несомненно,
Та последняя пядь
На дороге военной.
Та последняя пядь,
Что уж если оставить,
То шагнувшую вспять
Ногу некуда ставить.
Та черта глубины,
За которой вставало
Из-за вашей спины
Пламя кузниц Урала.
И врага обратили
Вы на запад, назад.
Может быть, побратимы,
И Смоленск уже взят?
И врага вы громите
На ином рубеже,
Может быть, вы к границе
Подступили уже!
Может быть... Да исполнится
Слово клятвы святой! --
Ведь Берлин, если помните,
Назван был под Москвой.
Братья, ныне поправшие
Крепость вражьей земли,
Если б мертвые, павшие
Хоть бы плакать могли!
Если б залпы победные
Нас, немых и глухих,
Нас, что вечности преданы,
Воскрешали на миг, --
О, товарищи верные,
Лишь тогда б на воине
Ваше счастье безмерное
Вы постигли вполне.
В нем, том счастье, бесспорная
Наша кровная часть,
Наша, смертью оборванная,
Вера, ненависть, страсть.
Наше все! Не слукавили
Мы в суровой борьбе,
Все отдав, не оставили
Ничего при себе.

Все на вас перечислено
Навсегда, не на срок.
И живым не в упрек
Этот голос ваш мыслимый.
Братья, в этой войне
Мы различья не знали:
Те, что живы, что пали, --
Были мы наравне.
И никто перед нами
Из живых не в долгу,
Кто из рук наших знамя
Подхватил на бегу,
Чтоб за дело святое,
За Советскую власть
Так же, может быть, точно
Шагом дальше упасть.
Я убит подо Ржевом,
Тот еще под Москвой.
Где-то, воины, где вы,
Кто остался живой?
В городах миллионных,
В селах, дома в семье?
В боевых гарнизонах
На не нашей земле?
Ах, своя ли. чужая,
Вся в цветах иль в снегу...
Я вам жизнь завещаю, --
Что я больше могу?
Завещаю в той жизни
Вам счастливыми быть
И родимой отчизне
С честью дальше служить.
Горевать -- горделиво,
Не клонясь головой,
Ликовать -- не хвастливо
В час победы самой.
И беречь ее свято,
Братья, счастье свое --
В память воина-брата,
Что погиб за нее.

 

http://www.youtube.com/watch?v=8ROUbol-ETg

 

Меня подцепили за оба крюка,
Расклеила веки трясина,
И я увидал над собой облака
И ветер, летящий в осинах.

И время моё побежало опять
Как будто вчера заводили,
И снова услышал я ** твою мать,
И понял, что мы победили.

И понял - пожить мне ещё предстоит,
Пускай - не герой - победитель,
Пробитые немцами братья мои,
Простите меня и поймите.

Простите - не смог показать мастерство
Красивой военной работы,
Из всей из бригады - но лишь одного
Меня сохранило болото.

Не сжёг меня пушки немецкой расчёт,
И "Тигр" меня не искалечил,
Меня не расплавил товарищ Хрущёв
В огромной мартеновской печи.

Резон здесь конечно отыщется свой,
Сегодняшним людям - подарки,
Вы можете запах глотнуть боевой
Моей краснозвёздной солярки.

Залезьте - не бойтесь испачкать штаны
В крови и солярочной прели,
Почувствуйте кожей дыханье войны,
На чём ваши деды горели.

Я - брошенный в землю военный посев,
Я - памятник сгинувшей роте,
И мирная техника прёт по шоссе,
Поскольку я был в том болоте.

Я с пушкой торчащею наискосок,
Для вас непонятен и страшен,
Соляркою пахнущий правды кусок
Истории Родины нашей.

Что я уцелел - экипаж виноват,
Да наша родная природа,
Я танк - я убитый советский солдат
Второго военного года.
Я танк - я убитый воскресший солдат
Второго военного года.
Я дед твой убитый воскресший солдат
Второго военного года.

М. Калинкин

 

Думал "Я убит подо Ржевом уже не будет"

ВЫСОТА
В.Высоцкий


Вцепились они в высоту, как в свое.
Огонь минометный, шквальный...
А мы все лезли толпой на нее,
Как на буфет вокзальный.

И крики "ура" застывали во рту,
Когда мы пули глотали.
Семь раз занимали мы ту высоту -
Семь раз мы ее оставляли.

И снова в атаку не хочется всем,
Земля - как горелая каша...
В восьмой раз возьмем мы ее насовсем -
Свое возьмем, кровное, наше!

А может ее стороной обойти,-
И что мы к ней прицепились?!
Но, видно, уж точно - все судьбы-пути
На этой высотке скрестились.

 

ОН НЕ ВЕРНУЛСЯ ИЗ БОЯ
В.Высоцкий


Почему все не так? Вроде все как всегда:
То же небо, опять голубое,
Тот же лес, тот же воздух и та же вода,
Только он не вернулся из боя.

Мне теперь не понять, кто же прав был из нас
В наших спорах без сна и покоя.
Мне не стало хватать его только сейчас,
Когда он не вернулся из боя.

Он молчал невпопад и не в такт подпевал,
Он всегда говорил про другое,
Он мне спать не давал, он с восходом вставал,
А вчера не вернулся из боя.

То, что пусто теперь, не про то разговор:
Вдруг заметил я - нас было двое...
Для меня будто ветром задуло костер,
Когда он не вернулся из боя.

Нынче вырвалась, словно из плена, весна,
По ошибке окликнул его я:
"Друг, оставь покурить", - а в ответ - тишина...
Он вчера не вернулся из боя.

Наши мертвые нас не оставят в беде,
Наши павшие - как часовые...
Отражается небо в лесу, как в воде,
И деревья стоят голубые.

Нам и места в землянке хватало вполне,
Нам и время текло для обоих...
Все теперь одному, только кажется мне,
Это я не вернулся из боя.

 

Re: Библия военного археолога ....

Для души ... Извините модераторы , ведь скоро Праздник...
" Солдаты " .
В земле солдат намного больше,
Чем на земле.
Перед Москвой, над Волгой, в Польше,
В кромешной мгле,
Лежат дивизии лихие
И корпуса.
А сверху дали голубые
И небеса.
Лежат бригады, батальоны
И тыщи рот.
А сверху по траве зеленой
Проходит взвод.
Какая ждет его дорога?
Встает рассвет.
В земле солдат и так уж много
За много лет...
" Винтовка " .
Утром, незадолго до привала,
Возле незнакомого села
Пуля парня в лоб поцеловала,
Пуля парню брови обожгла.
По снегу шагали батальоны,
Самоходки выровняли строй.
Покачнулся парень удивленно
И припал к проталине сырой.
И винтовка, тоже как живая,
Вдруг остановилась на бегу
И упала, ветви задевая,
Притворившись мертвой на снегу...
Похоронен парень у Дуная,
До него дорога далека,
Но стоит винтовка боевая
В пирамиде нашего полка.
" Под взглядом многих скорбных глаз " .

Под взглядом многих скорбных глаз,
Усталый, ветром опаленный,
Я шел как будто напоказ
По деревушке отдаленной.

Я на плечах своих волок
Противогаз, винтовку, скатку.
При каждом шаге котелок
Надсадно бился о лопатку.

Я шел у мира на виду -
Мир ждал в молчанье напряженном:
Куда сверну? К кому зайду?
Что сообщу солдатским женам?

Пусть на рассвете я продрог,
Ночуя где-нибудь в кювете,
Что из того! Я был пророк,
Который может все на свете.

Я знал доподлинно почти,
Кто цел еще, а с кем иное.
И незнакомые в пути
Уже здоровались со мною.

А возле крайнего плетня,
Где полевых дорог начало,
Там тоже, глядя на меня,
В тревоге женщина стояла.

К ней обратился на ходу
По-деловому, торопливо:
- Так на Егоркино пройду?
- Пройдете,- вздрогнула.- Счастливо.

Поспешно поблагодарил,
Пустился - сроки торопили...
- Ну что? Ну что он говорил? -
Ее сейчас же обступили.

Глаза я подняла и... обомлела...
На грязной и обшарпанной стене
Забыта Богом, и людьми, и делом -
Дощечка... Наша память о войне.
Поблекли буквы — различить не в силе,
И мрамор потускнел в потоке лет,
И птицы здесь усердно наследили,
И тряпки под рукою, жалко, нет...
Вблизи ларек с морковкой и крупою,
И пиво льется речкой, через край,
И мат стоит! Ведь словно к водопою
Сюда бомжи стекаются... И лай
Собак бездомных сотрясает душу!
Февральский холод лезет под пальто...
А я стою, и... неужели трушу
Всем вызов бросить: «Эй, братва, не то!»?
Не то, не так бы надо нам, иначе...
Цветы б сюда, чтоб память ожила!
И мысленно в ответ я слышу сдачей:
«Да ладно, тетка, ты бы мимо шла!»
На цыпочки встаю и отдираю
От буквочек примерзшую к ним грязь,
И наконец-то, наконец читаю...
Мальчишка-снайпер бил нещадно мразь!
Из этих окон и под этим небом
В свои семнадцать гвардии стрелок
Семнадцать фрицев уложил! И в небыль
Ушел, отдав потомкам все, что мог.
Февраль такой же был тогда холодный
Шел сорок третий. Вот он, рубикон!
Петро Беляк, на главной и исходной
Прицельно бил. И крик, а может стон
Рвал горло сероглазого мальчишки:
«Не сдамся я, не ждите! Вашу мать!»
О подвиге в газетах или книжках
Не довелось мне ранее читать...
Ко мне подходит бомж ну в стельку пьяный...
«Не парься, тетка, все путем, ништяк!
Кинь на карман, чтоб залечил я раны!
На кой он нужен, этот твой... Беляк!»

А он не знал, что кончилась война:
Что перестал уж репродуктор стукать,
Сирена злая ночью не слышна,
И в ленинградской булочной есть булка.

Не знал он, как боится победитель
Вернуться в дом, где стынет пустота,
Как просят: «Ради Бога, помогите!..»
Калеки, не носившие креста.

Нет, он не знал, что кто-то рот зажмёт,
Чтоб не кричать на жутком пепелище,
Что до сих пор солдатка мужа ждёт:
Его во встречных лицах робко ищет.

Не мог он знать, что хочется смеяться,
Но – слёзы лишь по выжженным сердцам…
Что у мальчишки – взгляд и опыт старца,
И седина бежит по волосам.

Какое это счастье: возвратившись,
Найти сидящих за столом родных,
Тебя давным-давно похоронивших,
А ты – остался вдруг в живых!

Не знает он, что на полях весенних
Лежат неупокоенно останки.
Он не скорбит, не празднует спасенье…
Он – камень в основании Лубянки.

Сейчас идут такие времена:
Для каждого порок-форма приличия.
И правда есть для каждого одна,
А имя этой правде - безразличие.

У нас один властитель - эгоизм.
Во всех местах, во всех земли селеньях.
А наша жизнь - какой-то афоризм,
Имеющий жестокое значение.

Смешно смотреть на этот странный свет,
Смешно и одновременно так больно.
Как удалось за столько мало лет
Нам разучиться жить, как предки, вольно.

Мы просто жалкие, ничтожные рабы,
Но без оков, без тюрем и без стражи.
Мы просто сдались, как-то сразу, без борьбы,
Над нами посмеются деды наши.

Они за наше счастье в бой пошли,
Они своих голов не пожалели.
Но мы забыть их подвиги смогли
А наши души словно заржавели.

Неведом на архипелаг Гулаг,
Нам не дышали в спину автоматы.
Нам кажется, что всё в наших руках,
Но впереди нас ждут ещё утраты.

За наши беспредельные грехи,
Нам не напишут громкие кантаты.
Нам не напишут оды и стихи,
И в этом будем сами виноваты

Открыла Новгородская земля
Безвестный прах убитого солдата.
Ты больше полувека пролежал,
Чуть погоди браток..Я покурю однако..

Что рассказать тебе? Живём мы ничего…
С войной сравнить – довольно сытно,
Вот был бы ты живой, тебе сейчас
Подняли пенсию…Рублей на триста.

Как объяснить.… У нас теперь за деньги всё-
И жизнь и смерть… И знаешь, есть резон стараться:
Вот в наше время, за подобный бой
Ты получил бы тысяч так пятнадцать…

Что? Нет, не слёзы – это просто дождь…
Я докурил. Вставай друг без вести убитый,
Вставай, я помогу тебе, нас ждёт
Народ России… Без вести забытый...
.....................
На дне воронки он лежал -
Солдат - мальчишка умирал...
Он тихо, жалостно стонал,
Неслышно помощь призывал.

А боль солдата не жалела,
Терзала и кромсала тело.
...Всего он в жизни не успел-
Об этом он сейчас жалел.

Он не успел,не полюбил
И губ ничьих не пригубил.
...Как будто слышал: мать просила:
"Сыночек, потерпи!" - молила.

Вцепившись в землю, он привстал-
Бессильный на спину упал.
...в кровавой луже он лежал...
... и жить хотел!... и чуда ждал...
" Вдовий хлеб" .
Насквозь от слёз промокла "Похоронка",
Застыли в чёрной ткани зеркала.
На стопку лёг кусочек хлеба тонкий,
Душа бедою выжжена дотла.

А у стола, расставив табуретки,
Которые хозяин смастерил.
Хлопочут сердобольные соседки,
Помочь им у меня не хватит сил.

Моя душа оглохла и ослепла,
В безвременье застыла, в забытьи.
Погребена под толстым слоем пепла,
Лекарства мне от боли не найти...

Заезженной пластинкой крУжат мысли,
А за окном весенняя теплынь.
Не радует цветенье нежной вишни,
Из запахов - лишь горькая полынь.

Какой же вдовий хлеб безумно горький!
Замешан на несчастье и слезах.
Впитался валерьянки запах стойкий,
И свет лампадки тает в образах...

Я чувствую, меня трясут за плечи:
"Поплачь, и станет легче!" - говорят.
Какое легче?! Ведь не будет встречи...
В сырой земле мой муж, отец и брат.

Притихли сыновья, лежат на печке,
А младшенький отца совсем не знал.
За них ещё болит моё сердечко,
Их взрослыми увидеть муж мечтал.

И вырвался вдруг крик нечеловечий
Из раненой, истерзанной груди.
В себя вобравший сонм смертей, увечий:
"Хороший мой, любимый мой, прости!

За то, что я не знаю, где могила,
Мне на неё цветов не принести!
За то, что я тебя не - до-лю-би-ла,
От смерти не смогла в бою спасти!"

И бабы в голос все заголосили,
И каждая кричала о своём…
Просили Богородицу: "Дай силы,
Укрой своим невидимым плащом!"
" Обелиски" .
На поля, на цветы луговые
Май опять опускает дожди.
Снова вижу я вас молодыми,
Одногодки-мальчишки мои.

Мне бы с вами присесть на лужайке,
Чтоб пошел вкруговую кисет,
Чтобы снова о старой землянке
Вдруг запел мой безусый сосед.

Но молчат у дорог обелиски,
А под ними в теснотах немых
Спите вы одногодки-мальчишки,
Оставаясь в сердцах у живых.

Я с трудом подавляю волненье,
С непокрытой стою головой
И опять преклоняю колени
Перед яркою вашей звездой
" Я пью за вас, солдаты, не пришедшие с войны..."
Прошу, налейте 200 грамм .
И дайте слова, тишины…
-За тех, кто дал свободу нам
И не вернулся с той войны,
Кто зубы сжав,бежал вперёд
И воли страху не давал,
Кто не делил родной народ
На латышей и молдаван.
Кто защищал… жену, детей,
Родных и близких защищал,
В окопе ждал от них вестей,
Живым вернуться обещал…
Не добежал… Упал на снег,
И жизнь угасла на глазах,
Перед Всевышним все равны,
Будь ты еврей или казах.
Прошу, родные - тишины!
Мой тост - За ВАС,- СОЛДАТЫ,
не пришедшие с войны.

 

Re: Библия военного археолога ....

...

 

Re: Библия военного археолога ....

Ты так сердце надорвёшь, пропуская боль через себя.По себе знаю.А кто будет подымать солдатушек,если тебя не станет? Я,полуслепой, сердечник и сахарник?А они ждут,когда из небытия вернутся к своим родным.Благодаря таким как ты.И ещё многим и многим живущим на этом форуме.Вы же как врачи-забираете у смерти то,что она уже навсегда посчитала своим...

 

Re: Библия военного археолога ....

Были ЛЮДИ до меня ,есть сейчас и будут после ... Не все м.даки и падонки .... У меня дед от Гомеля 06.1941 до Дрездена 05.1945 с теми кто в земле в нелепых позах со смертью своей лежит непогребенный одно дело делал . Он выжил в той мясорубке . А они ... Обязаны хотя бы похоронить по человечески ... Нельзя научиться любить живых - если не умеем хранить память о павших . Если не мы , то КТО !???

 

Re: Библия военного археолога ....

Стрелок,а кто ж найдёт детям-отца,сестре-брата,правнуку- прадедушку? Начкар-ОБД-а кто будет с МСЛ бегать?Я,висящий между небом и землёй на ниточке?!!! Умереть-всегда легко.А жить то намного труднее...

 

Re: Библия военного археолога ....

Стрелок, большое спасибо за стихи - проняло.

 

Re: Библия военного археолога ....

Где нашли такие картинки?

Меня они зацепили не меньше
чем стихи. Выложите еще, если
у Вас есть что-то похожее.

Заранее благодарен.


С уважением GINDENBURG.

 

Re: Библия военного археолога ....

Кто смерти боится - тот уже не живет , меньше всего костлявую боятся те люди , чья жизнь имеет наибольшую ценность . Знаешь , для меня , лично , это вопрос болезненный - вырос без отца , мать сама подняла да воспитала - дай Бог ей здоровья и терпения ... Будем бегать , может и поколение последователей выростим и воспитаем ...

 

Re: Библия военного археолога ....

В ноуте ... Есть малеха ...

 

Re: Библия военного археолога ....

Стихи очень красивые..до души пробрали..
Прошу оценить и мои.

Тишина.Скоро бой,Ты в ячейке сидишь.
Время есть ещё,не торопись.
Посиди,покури,вспомни близких своих,
И от сердца за них помолись.

Помолись за бойцов,за друзей фронтовых
Что с Тобою в транше клялись
Бить врага за свободу,за Отчизну,за мир,
За семью,за Победу,за жизнь.

Вспомни сколько прошли вместе пыльных дорого
Сколько раз принимали Вы бой.
Сколько горести,тягот,сколько славных побед
Пережил Ты с семьёй фронтовой.

Вспомни как у костра лютой снежной зимой
Ели Вы с одного котелка.
Как достигли Вы цели,победили в бою.
Но ПОБЕДА ещё далека.

А ещё может быть Тебе в память прийдёт
Страшный крик:"Помоги мне,браток!"
Снова встанет в глазах раненый тот солдат
Уронивший на камни висок.

Вспомни ту медсестру,что тянула Тебя
С поля боя под шквальным огнём.
Как кричала на ухо:"Миленький,потерпи!
Будешь жить,скоро мы доползём!"

Вспомни - ранней весной прорывали Вы фронт
Где сейчас деревенька Тараны.
Как подняли Вы знамя,как играла гармонь
На вершине высоты безымянной.

Прозвучала команда,вот он бой!Ты готов!
Две ракеты взлетели ввысь.
Знаю выживешь Ты в этом страшном бою..
Как закончится он помолись.

 

Старое фото.
(посвящено Поисковым отрядам)
(Ященко Н.П.)

Я смотрю на печальное фото.
Той Войны - это малая часть.
За "Максимом" убитых в окопе
Немцы сняли на память, смеясь.

Они смертный свой приняли Бой,
Не жалея тогда своей жизни,
Но по духу был каждый герой -
Став сегодня ненужным Отчизне!

Их Святой, обезличенный прах,
Для Души пострашнее, чем мина -
И доныне находят в лесах,
Проходя с безразличием мимо.

Им лежать надо в братских могилах -
Только этим мы смоем ПОЗОР!
Почему стала кровь в наших жилах,
Как у тех - что стреляли в упор.

Я смотрю на печальное фото.
Той Войны - это малая часть.
За "Максимом" убитых в окопе
Немцы сняли на память, смеясь.

 

Голос Неизвестного Солдата.
(Ященко Н.П.)

Я в граните и бронзе,
И в вечном огне.
Я в поэме и прозе,
И в весенней траве.
Я в заросшем окопе,
И в осколках гранат –
До морей по Европе
Мои кости лежат.
Во всех землях без вести,
Мой покоится прах.
Я в придуманных песнях,
В принесенных цветах.
Я в лесах и в болоте,
И в степях без могил.
Я во взорванных ДОТах,
Сам себя хоронил.
Я и в Волге и в Висле,
И в пучинах морей.
Я в написанных письмах,
В пепле страшных печей.
Я в расплавленном танке,
В изумрудной росе.
В самолетных останках,
И в ржаной полосе.
Я в метелях и грозах,
В Свете каждого дня.
И в рябиновых гроздьях,
Кровь алеет моя.
Я в немых обелисках
Под каждой горой.
И склоняетесь низко
Вы все предо мной.
Я в братской могиле –
На стене молодой.
Вы меня не забыли?! –
Я не умер – ЖИВОЙ!

 

Всем Привет! Вот нашел в просторах сети! Неудержался, взяло за душу, выложил! Просто прочтите!

Меня нашли в воронке. Большой такой воронке - полутонка хорошие дыры в земле роет. Меня туда после боя скинули, чтобы лежал и воздух своим существованием больше не портил.
Лето сменилось зимой, зима летом, и так 65 подряд лет. Скучно мне не было, тут много наших, да и гансов по ту сторону дороги тоже хватает. В гости мы, конечно, не ходили друг к другу. Но и стрелять уже не стреляли. Смысла нет. Но и война для нас не закончилась. Все ждем приказа, а он никак не приходит...
А нашли меня осенью. Листва еще была зеленая, но уже готовилась к тому, чтобы укрыть нас очередным одеялом. Хотя мертвые не только сраму не имут, но и холода не боятся. Чего нам бояться то? Только одного...
Нашли меня случайно, молодой парнишка, чуть старше меня, лет двадцати, наверно. Сел на краю воронки, закурил незнакомым ароматным табаком, и с ленцой ткнул длинным щупом в дно. И надо ж, прямо в ногу мне попал.
Он прислушался к стуку металла о кость, ткнул еще несколько раз, и, отплюнув в сторону недокуренную папиросу с желтым мундштуком, спрыгнул вниз. Расточительные у нас потомки. Мы самокрутку на четверых порой делили.
В несколько взмахов саперной лопатки, он снял верхний слой почвы надо мной.
"Есть!" - воскликнул он, когда его лопатка отвратительным звуком ширкнула мне по черепу. Больно мне не было. Было радостно и удивительно - неужели?
Пацан отложил инструмент в сторону и достал немецкий штык-нож. Интересно, где он его взял? На той стороне подобрал? Не похоже, вроде... Блестит, как новенький. Не то, что мой, от трехлинейки. Тот после последней моей атаки так и заржавел нечищеный.
По косточке он начал поднимать меня, а я пытался подсказать ему, где, что лежит. Конечно, мне все равно - подумаешь, зуб тут останется, или там палец, но как-то не хотелось часть себя оставлять.
Ну не хотелось...
Жалко медальон осколком разбило. Хоть бы весточку моим передали, где я да что я. Впрочем, вряд ли бы она дошла. Брату, сейчас наверно уже лет 70... Где он сейчас? Жив ли? Или ждет меня уже там? Ну а Ленка точно не дождалась. И правильно сделала.
Эй, эй! Парень! Куда глину кидаешь? Это ж сердце мое, пусть и бывшее! Не услышал.
Хотя сердце тогда в лохмотья разорвало.
Когда мы бежали по полю, к дороге, земля в крови, кровь на сапогах, тогда и шмальнуло. Я сразу и не понял, пробежал еще метров сто, траншея с фрицами приближалась, хочу прыгнуть уже, смотрю, а винтовки нет, и граната из руки будто выпала...
Оглянулся, а тело мое лежит, голова вдрызг, грудь разворочена и только ноги в ботинках еще дергаются.
Сейчас даже смешно. А тогда страшно было. И чего делать - не знаю. Упал, пополз обратно, пытаюсь винтовку схватить, а не могу. И мычу, мычу...
Мне б дураку "Отче наш" вспомнить... А как его вспомнить, если я его и не знал никогда. Комсомольцам религиозный опиум ни к чему. Это мне еще отец объяснил, когда колокола с церкви сбрасывали и крест роняли.
Ну, а наши немцев из траншеи тогда все-таки выбили. Покрошили не мало, но и нас полегло - почти весь батальон.
Потом половину оставшихся собрали, и они ушли над лесом на восход.
Как были - с пробитыми касками, в бинтах оторванными ногами они шагали над землей. Красиво шли. Молча. Не оглядываясь.
А мы остались.
А парень нашел осколки медальона и матюгнулся так, что с рябинки над ним листочки посыпались. От расстройства снова закурил, разглядывая находку.
И тут подошел второй. Первый молча протянул ему остатки медальона.
Второй только вздохнул: "Эх, блин, еще один неопознанный"
Первый молча кивнул, докурил и снова спустился ко мне.
Да ладно вам, ребята, хотелось мне сказать, не переживайте. Я без вести пропавший, обычный солдат. Таких, как я, много. Только подо мной в воронке еще 10 наших. Из нашего взвода. И все рядовые, которых никогда не опознают. У кого потерялся медальон, у кого записка сгнила, а кто и просто не заполнил бумажку. Мол, если заполнишь - убьет. А войне похрену на суеверия. Она убивает, не взирая на документы, ордена, звания и возраст.
Вон рядом совсем, сестричку с нашим лейтенантом накрыло одной миной. Она его раненного уже вытаскивала с нейтралки. У комвзвода, кстати, медальон есть. Я точно знаю.
Мужики! Найдите их! Вместе мы тут воевали, потом лежали вместе. Хотелось бы и после не расставаться.
Так думал я, когда наше отделение пацаны в грязных камуфляжах тащили в мешках к машине.
Так думал я, когда нас привезли на кладбище, в простых сосновых гробах - по одному на троих.
Так думал я, когда нас тут встретили ребята с братских могил. В строю, как полагается.
Так думаю я и сейчас, уже после того, как они проводили нас над лесом на восток.
И оглядываясь назад, я прошу - мужики! Найдите тех, кто еще остался!