Армія генерала Власова (РОА / КОНР) / Army of General Vlasov (ROA, KONR).

Хрест може належати до ветеранів РОА. Але в українську секцію трудно повірити. По перше ветеранів РОА на заході - дуже мало, а що вже говорити про українців з РОА і щоб вони мали якусь свою відзнаку? Дуже малі шанси.

 

Известное фото, но в хорошем к-ве

 

Айфон четвёртый в руке, что ли...

 

Думаю, это записная книжка.

Интересное фото ААВ в плохом качестве. Книга Двингера "General Wlassow. Tragödie eines Rebellen".

 

Re: РОА, Власов, КОНР. ROA, Vlasov, KONR

Уважаемый Transpspeer, Вы не могли бы уточнить источник описания этой фотографии (дата, место, участники). Просто сейчас это фото гуляет по инету с Вашим описанием, но появилось оно впервые именно здесь, как я думаю, и хотелось бы уточнить.
Например, за месяц до указанной даты (т.е. 1.06.1943), штурмбригада Валлония была передана в СС и Дегрелль получил чин оберштурмфюрера, а здесь он сидит в форме Вермахта.

 

РОА на Западе

http://dobrovoletz.blogspot.ru/2013/02/blog-post_17.html

 

Камрады! Подскажите, дед рассказывал, что закончил войну в Италии, в школе переводчиков, в звании подпоручика. Что это была за школа?

 

Все мы помним данное фото, вот подогнали скан обратки Кто нибудь сможет прочесть, а то не разберу?

p.s. скоро ещё пару вкусняшек по теме скину.

Спасибо Евгению Ем.

 

"Пробыв в плену около двух месяцев, я окончательно убедился, что Германская Империя и ее армия действительно являются носителями прогресса, культуры, цивилизации, организованности и порядка. Германии по праву принадлежит роль организатора Новой Европы.
Что собой представляет большевистско-советский режим, я прекрасно знаю и поэтому являюсь его непримиримым врагом. Я желаю в рядах армии с оружием в руках бороться против большевистско-жидовского режима, рабства, насилия и невежества, а также против англо-американского жидовского владычества.
Я желаю служить в армии на стороне Германских Вооруженных Сил, потому что осознаю острую необходимость уничтожения советско-жидовского режима, потому, что уверен, моя родина, мой народ, будут несравненно лучше жить, свободнее дышать, после уничтожегния советской власти.
На борьбу с боьбьшевизмом я хочу идти не таясь, а открыто, громогласно заявив об этом так, чтобы это стало известно советскому командованию. Готов со своим заявлением в борьбе против большевизма выступить по радио, или написать листовки. Знаю, что за это мои жена и сын, находящиеся в ...., будут жестоко наказаны. Иду сознательно на эти жертвы, пусть благодарностью за это будет вздох облегчения моего народа, избавленного от кошмара большевизма.
Прошу предоставить мне возможность борьбы с большевизмом в частях русских или украинских антибольшевистских формирований.
Воеенопленный подполковник (подпись) Симоненко"

Думаю, первый абзац явно не из его головы взялся..

 

Скажите,носился ли во время войны шеврон КОНР,а если да, то с какого времени?

 

Такого шеврона не носили так как его никогда не существовало.

 

Шеврон RUSSLAND с крестом тоже в реальности не носился?

 

Шевон Руссланд, не носился военными, ето был шеврон для русских с рабочей организации Орг. Тодт. Шевроны были выпущеными, но нигде не зафиксировано что их носилось.

 

Вот обнаружил видео

08:38 - указано,что военнослужащие РОА,они ли?,у офицера шеврона точно нет,хотя мог быть и справа.

 

Возможно.
Шеврона нет, но на машине российский триколор.

 

Да то,что русские понятно,может какое другое формирование-РНА или ещё кто?

 

Вряд ли РНА регулировщик в ролике в американской форме. Так что, скоре всего одно из подразделений ВС КОНР.

 

Обсуждали эту плёнку раньше. Вы на кокарду посмотрите. Отметьте отсутствие орла на фуражке, как это и должно было быть по уставу ВС КОНР с февраля 1945 г. И триколор рядом. Неужели недостаточно?

 

Камрады,владеет ли кто-нибудь информацией о частях РОА в Курляндском котле,которые якобы держались там до лета?

 

Вот статья о РОА в Курляндском котле.

Последние дни РОА в Курляндии




В «Голосе народа» не без волнения я прочел статью «Драгоценные следы». Да, конечно, каждый участник Власовского Освободительного Движения обязан вносить дополнительный или подтверждающий с новой силой штрих в уже известное мировому общественному мнению о Власовском деле, о подвиге сотен тысяч власовцев, поднявших в трагических условиях немецко-советской войны знамя освободительной борьбы.

Мне лично хочется поделиться с бывшими соратниками воспоминаниями о событиях, свидетелем и участником коих я был на восточном фронте в последние дни перед капитуляцией, когда я находился под знаменем РОА. В своем рассказе я буду исходить не только «из того, что запомнилось», но и из документального материала, который сохранился у меня в виде нескольких номеров нашей прифронтовой газеты «За Родину», на заголовке которой значилось: «Орган уполномоченного на Курляндском фронте Главнокомандующего вооруженными силами К.О.Н.Р. (т.е. Комитета Освобождения Народов России).

Курляндский фронт был отрезан от остальной Германии. Это было предмостное укрепление, находящееся в окружении. Полукругом на 16-ю германскую армию и на остатки 18-й, действующих здесь, напирали с севера, востока и юга большевики, а в тылу было море, по которому только изредка и случайно в последние месяцы приходили суда.

На фронте ощущалась нехватка во всем. Недоставало снарядов; не было горючего, и танки иногда стреляли, не имея возможность передвигаться. Из-за отсутствия бензина бездействовала и авиация. Ощущался недостаток и в съестных припасах; хлеб мы получали зеленый, заплесневелый.

С запада по радио поступали трагические известия о крушении Германии. Берлин был в агонии. Надвигалось неизбежное: торжество большевизма, утверждение Сталина в разбитой немецкой столице. Но у нас в Курляндии фронт оставался на месте. Мы не были во власти анархии.

Помню, всего за две недели до капитуляции к нам прибыл из Германии улетавший туда для доклада генералу Власову его представитель на Курляндском фронте – майор М.В. Васильев. Прощаясь с ним перед его отлетом, я, по правде сказать, не верил в его возвращение. Уже тогда было ясно, что мы обречены здесь пережить конец нашего дела. Но майор М.В. Васильев решительно подчеркивал при этом расставании, что мы скоро увидимся, и было радостно увидеть его снова. Я признался тогда ему, что не ожидал его возвращения. «Зачем вы прилетели? Ведь мы здесь погибнем…» «А вот именно потому, и вернулся», – ответил он на мой вопрос. Крепкое рукопожатие было началом нашего последнего общего действия, продолжавшегося несколько недель.

В номере 51-м нашей газеты «За Родину» сообщалось:

«уполномоченный Главнокомандующего Вооруженными Силами Комитета Освобождения Народов России генерала Власова майор Васильев по своем прибытии из Германии в Курляндию был принят в штабе главнокомандующего группой армий Германских Вооруженных сил на Курляндском фронте. В продолжительной беседе были затронуты основные вопросы совместной борьбы против большевизма. Беседа протекала в духе полного взаимопонимания и единения».

Берлин еще держался. Геббельс в своем обращении к населению уверял: «в Берлине царит исключительно боевой дух и незаметно и следа склонности к капитуляции».

Мы слушали по радио эти заверения и понимали, что скоро конец. Прошло еще немного дней, и по тому же радио мы узнали, что Геббельс покончил самоубийством, а Гитлер исчез.

Но нам твердо верилось, что дело нашей освободительной борьбы не будет прервано. Мы продолжали упорствовать в своем оптимизме и не верили в то, что большевики победят. Видимо, эта наша вера питалась от той непримиримости к советской власти, которая владела нашими сердцами в то тревожное время.

Прибывший майор Васильев привез мне новую инструкцию от А.А. Власова, немедленно оставить Курляндию и перебраться в Швецию для переговоров от его имени с Западными союзниками о направлении власовцев РОА на борьбу с большевизмом. Андрей Андреевич указывал: именно мне как старому эмигранту будет легче, чем кому-либо другому из русских в Курляндии, выполнить эту миссию. Помнится, и у меня и у Васильева были большие сомнения в том, успеем ли мы выполнить это указание: слово «капитуляция» уже носилось в воздухе вокруг нас. Но вера в то, что англичане и американцы не допустят нашей капитуляции перед Сталиным, жила в наших сердцах, и это спасало от последнего отчаяния.

Да, этого отчаяния у нас не было. Всего в 30—40 километрах от Виндавы шли ожесточенные бои на фронте. Сталин полагал, что ему удастся без особого труда сбросить немцев (а вместе с ними и нас) в море. Происходило, не помню уже какое, двенадцатое или тринадцатое сражение за Курляндию. Артиллерия с обеих сторон била нещадно, и от немцев я слышал, что в обстановке этих боев, невозможно было получить ни пленных, ни перебежчиков. Германская артиллерия, чтобы облегчить возможность перебега, часто стреляла в небо, давая возможность советским солдатам перебежать к нам.

Последними пленными, с которыми мне приходилось беседовать, был один ленинградский врач и низкорослый, совсем еще мальчик по виду, рядовой солдатик советской армии с далекой Волги. Оба они были настроены очень решительно и благословляли судьбу, что попали в плен. От них мы услышали, что, несмотря на победы, дела Сталина не так хороши, и что народные массы отнюдь не настроены так патриотически, как это расписывалось в советской пропаганде.

Сейчас передо мной чудом сохранившийся, выпущенный всего за несколько дней до капитуляции к пасхальному воскресению номер власовской «За Родину». Напечатан он на зеленой бумаге, но вышел все же в расширенном объеме на четырех страницах. Удалось поставить и клише: «Власов на фронте».

В передовой был призыв внешнему миру о «Крестовом походе». «В переводе на язык конкретных фактов – писала передовая, – это означает войну между союзниками большевиков, англо-американцами, и самими большевиками. Расширяя эту формулу, должно говорить о войне против большевизма в сущности всего мира. О войне, в которой решающим фактором будет и участие в ней Германии, не прекращающей своей теперешней героической борьбы со Сталиным, и еще более решающим наше уже начатое выступление Вооруженных Сил Комитета Освобождения народов России. В сегодняшний пасхальный день история подсказывает нам другие слова для выражения той же мысли о всеобщем всемирном ополчении против большевизма – сталинщины. Да, Европа, все культурное человечество стоит перед необходимостью идти Крестовым походом против того очага политической, социальной и моральной низости, которым является большевизм, возглавляемый теперь Сталиным. И этот Крестовый поход будет! Мы верим в это!»

Еще до этого пасхального номера, в номере от 28 апреля «За Родину» печатала информацию, озаглавленную словами: «Под знаменем Власовской борьбы». Это был обзор выступлений майора Васильева среди добровольцев и беженцев.

«… Майор Васильев, – читали тогда наши люди, рассеянные в районе, занятом германской 16-ой армией, – после своего возвращения из Германии тотчас же возобновил свою работу в тесном взаимодействии с добровольческой пропагандой и предпринял поездку по гарнизонам Курляндии. Он посетил уже Виндаву, Гольдинген, Кандаву и другие места, а также отдельные части РОА и другие части национальных соединений».

 

2 часть

Находясь на территории латвийской Курляндии, последней цитадели власовского добровольчества, входившей некогда в состав России, РОА естественно приходила в соприкосновение с латышами. Это обязывало уполномоченного КОНР на Курляндском фронте делать заявления и по латвийскому вопросу, и майор Васильев не уклонялся от этого. В том же отчете о выступлении его в Гольдингене говорится: «Новая Россия не имеет никаких притязаний на балтийские страны – Латвию, Литву, Эстонию, не намерена посягать на территорию и население, на их суверенитет. Это находится в полном соответствии с основной установкой генерала Власова и КОНР – о праве каждого народа на самоопределение. Как у нас, так и у латышей один смертельный враг – большевизм, один путь к освобождению и светлому будущему – через одоление большевизма и свержение сталинской тирании».

В Гольдингене, где выступал с таким заявлением майор Васильев, собрание после его доклада постановило отправить генералу Власову приветствие. Вот оно:

«Мы, добровольцы гарнизона и русское гражданское население г. Гольдингена, шлем Вам, господин генерал, свой пламенный привет и обещаем честно стоять на своем посту в нашей великой борьбе. Мы с нетерпением ждем ваших приказов и обещаем Вам исполнить свой солдатский долг до победоносного конца, до окончательного уничтожения ненавистного врага всех народов России – большевизма».

7-го мая вышел последний 56-й номер «За Родину». Этот последний номер власовской газеты открылся передовой: «Это будет». Здесь мы читаем:

«Война на западном фронте окончена, война с большевиками продолжается – в этом основной смысл переживаемых нами исторических событий».

«Мы не готовимся к войне – мы готовимся лишь к поддержке извне того всенародного восстания против большевистского и сталинского угнетения, огонь которого горит в сердцах народных масс нашей родины и который уже претворен частично в дело во многих районах в тылу Красной армии. Патриотическое Освободительное партизанское движение против сталинщины разрастается с каждым днем и принимает для Сталина и его приспешников все большие размеры по мере продвижения большевизма на Запад. Это народное восстание ждет от нас подмоги, и мы принесем ее на своих штыках замученному русскому народу, всем народам нашей великой родины».

«Мы отмечали уже, что мы твердо убеждены в том, что западные демократии не допустят торжества мирового коммунизма, и что будет организован великий крестовый поход против торжествующего в эти дни царства насилия, злобы и мракобесия. Да, это будет. Этого не может не быть. Ибо противное обозначало бы культуру, удушающую себя собственными руками, свободу, налагающую добровольно на себя цепи рабства! Это будет. Россия с помощью всех свободолюбивых народов одолеет коммунистическое зло и расцветет в творческой силе и благоденствии».

Тут же вслед за передовой была напечатана оказавшаяся последней сводка Германского Верховного командования о военных действиях на восточном фронте.

Майор Васильев, напечатавший в этом последнем номере свое обращение к добровольцам Курляндского фронта, закончил его словами: «Борьба против Сталина и большевизма не прекращается. Сохраняйте спокойствие и уверенность. Никакие события не помешают нам достичь победы!»

Да, мы были оптимистами, мы верили, что западные союзники не допустят победы Сталина, что они понимают страшный смысл торжества большевизма и используют все силы, и в том числе и немецкие, чтобы освободить Россию от цепей рабства. Мы не могли тогда понять весь трагический для нас смысл слова «капитуляция», и, читая заметку «Большевики требуют пленных на расстрел», не понимали, что это скоро коснется и самих нас. Мы не подозревали тогда, что за сухой информацией о том, что сталинский генерал Голиков протестует по поводу невыполнения американцами пункта ялтинского соглашения о возвращении советских военнопленных на родину, скрывается жесточайшая действительность. Мы не могли и догадаться, что для многих государственных деятелей Запада того времени «Джо» был верным союзником и другом. Мы не хотели, не могли верить этому!

Так подошел день 7-го мая.

Накануне я долго говорил из Виндавы по телефону с майором Васильевым, находившимся в Либаве. Он обещал на другое утро быть у нас. Мы понимали, что развязка приблизилась к нам вплотную и что мы должны, несмотря на наш оптимизм, быть готовыми ко всему. Перед нами стоял вопрос: что делать в первые моменты капитуляции, когда придется лицом к лицу встретиться с советчиками, которые потребуют нашего разоружения?

Самое простое было идти в лес, начать партизанскую борьбу, пытаться соединиться с другими партизанами-антибольшевиками. С другой стороны, среди нас шли толки о том, как раздобыть лодки, на которых можно добраться до Аландских островов, а там до Швеции. Наконец, была некоторая надежда на то, что нас вывезут немцы: в порту Виндавы стоял немецкий танкер, прозимовавший у нас поблизости.

Утром 7-го мая майор Васильев не попал к нам. В это утро события развивались с быстротой, какой мы не ожидали. Чуть свет стало известно, что железнодорожное сообщение прервано. Среди латышей в городе появились слухи о том, что фронт прорван, и большевики идут на нас. Городской голова Виндавы внезапно куда-то уехал. Начали закрываться латышские магазины. Едва лишь проснувшись, я запросил редакцию немецкого «Фельдцейтунга», как обстоят дела. Оттуда последовало разъяснение: да, капитуляция!..

Мы слышали гамбургское радио, которое утверждало, что капитуляция общая, как перед всеми союзниками, так и перед большевиком Сталиным! Но тут же и дополняется, что из Верхней Силезии, по радио сообщают, что капитуляция остается односторонней – только перед Западом, а в отношении большевизма борьба продолжается. Последнее исходило от генерала Шернера, который совсем недавно был главнокомандующим Северной группой немецких войск. Опровержение Шернера сбивало с толку, но в течение этого дня из штаба поступали все более решительные заявления в духе Шернера: борьба с большевизмом продолжается!

Вечером, словно в обычные дни, состоялся концерт для русского населения, в котором выступали наши русские артисты. Пели добровольческие песни, и опять слышали мы «Катюшу» на добровольческий лад.

Расцветали яблони и груши,
Божий мир смеялся весь в цветах!
Выходила на берег Катюша
И держала письмецо в руках…
Для чего терпеть, писал он, муки?
Проливать нам кровь из-за кого?
За нос нас водили политруки,
Сталин нас оставил без всего.
Нашей кровью мы лишь Маркса тешим,
Нам нужна, без Маркса, русским – Русь,
Брошу комиссаров, ну, их к лешим,
И к тебе, Катюша, я вернусь!

Это был последний, без большевиков, концерт на так и не захваченном до того времени островке когда-то российской Курляндии. Последний раз знамя с символическими буквами РОА овевало здесь собрание русских людей, пришедших слушать русскую музыку, слышать русское слово. Тревога о надвигающемся неизвестном, вероятно, была в сердцах всех присутствующих на концерте, но мы были спокойны.

Совсем поздно мне дали знать, что в редакции немецкого «Фельдцейтунга» немцы жгут бумаги и, видно, готовятся к уходу.

– Да, теперь уже нет сомнений – капитуляция на всех фронтах, и радио генерала Шернера было лишь его личным актом, – сказал мне редактор «Фельдцейтунга», когда я пришел к нему. – Гроссадмирал Денитц объявил капитуляцию от имени всей Германии…

Редактор посоветовал мне и всем нам, русским, приготовиться к возможному уходу: может быть удастся уйти морем… Всю ночь я жег бумаги и все, что не должно было попасть в руки врага.

8-го мая единственный стоявший в порту корабль – немецкий танкер, окруженный десятью катерами, отошел из порта, и на палубе его стояли мы, русские. Немцы вывезли нас, не бросив на произвол судьбы. Но горькие чувства кипели в груди: мы уходили в неизвестность, а там, где были бои, осталось еще столько близких людей, соратников, друзей…

Позднее, несколько лет спустя, я узнал, что спаслись тогда не только мы. Спаслись и другие наши соратники, вырвался из окружения и майор Васильев, с которым судьба свела меня в Курляндии в эти последние дни нашей борьбы за свободу, за право и правду.


Лоллий Львов

(«Голос Народа» №40-41/90-91/ 1952 г.)

 

Во-первых, даже если кто-то и владеет, то вряд ли будет это выбрасывать "просто так".
Во-вторых, "держались до лета" - это в любом случае идеализация. Там последние бои к середине мая уже закончились, как я помню.
В-третьих... Какие-то (не очень большие) формирования ВС КОНР в котёл попасть могли.
Дело в том, что в Курляндии было организовано Управление уполномоченного КОНР под руководством майора (впоследствии - подполковника) М.Ф. Васильева. В большей степени, УУ КОНР занималось деятельностью среди русских беженцев, пленных, хиви и других восточников, коих было около 15 тысяч. В марте 1945 г. Васильев, после доклада ААВ, получил от последнего право на формирование самостоятельных подразделений ВС КОНР в Курляндии, подбор офицерских кадров и производство в чины до поручика включительно. Дальше - туман касательно формирований. По идее, Васильев успел кого-то набрать, т.к. в последние недели войны он занимался текучкой общего характера, готовил своих людей (аппарат? набранные мелкие формирования?) к эвакуации, жёг документы и т.п. В первых числах мая он людей распустил. Впоследствии бежал в Швецию.

Так что: теоретически да, де-факто, подтверждений нет (или есть лишь намёки на них).

 

Офицер

 

такое еще из словаря Вермахта