Самый северный крупный бой русско-японской войны произошел на Камчатке в районе поселка Явино на Охотском побережье. Карта южной части Камчатки с селом Явино. Стрелками указаны маршруты экспедиции Русского географического общества 1908-1909 гг. В 40-е годы село было закрыто и кроме могилы одного из ополченцев неподалеку - никаких внешних примет не сохранилось.Здесь оборону полуострова и города Петропавловска возглавил уездный начальник А.П. Сильницкий – исследователь Дальнего Востока, литератор и этнограф. В апреле 1904 года он провел сбор горожан и объявил им о возможности вторжения японцев на Камчатку. Сход решил создать воинскую дружину. Сильницкий, подсчитав возможности русского населения и камчадалов уезда, решил, что в случае ведения партизанских действий против японских войск, можно опереться на две тысячи вооруженных ополченцев. А.П. Сильницкий. (1863-1910), в 1903 году был назначен начальником Петропавловского уезда. Организовал оборону полуострова во время войны. В ходе интриг был объявлен сумасшедшим и отстранен от должности. После разбирательства вернулся в Петропавловск в качестве ревизора в 1905 году. Написал несколько очерков, самый известный "Четырнадцать месяцев службы на Камчатке". Умер в Хабаровске.Японцы появились на Камчатке в самом конце войны. В 20-х числах мая четыре японские шхуны высадили у села Явино, жители которого ушли в горы, десантный отряд из 150 человек под командованием лейтенанта Гундзи с одним полевым орудием. Водрузив в Явино японский флаг, десантники стали грабить село.Тревожное известие вскоре пришло в Петропавловск. Оттуда в Явино вышло небольшое судно с отрядом дружинников под командой прапорщика Жаба. Из Большерецка, отстоявшего от Явино на сто километров, двинулась дружина унтер-офицера Сотникова. Петропавловск Приморской области. Приамурское генерал-губернаторство. 6 мая 1897 года. Почетный караул казачьей пешей команды приветствует генерал-губернатора С.М. Духовского. Унтер-офицер Максим Иванович Сотников (1871?-1906)– на снимке на правом фланге. В 1906 году Сотников погиб при столкновении с японскими браконьерами в устье реки Воровской. Похоронен был там же. Последний раз его могилу видели в 1939 году, позже она была смыта морем. После плена Гундзи был интернирован в центральную часть Камчатки в село Мильково, вскоре был отпущен по состоянию здоровья. Дальнейшая его судьба неизвестна. В Устье Озерной оба отряда соединились: всего набралось 88 человек, из них 71 камчадал и 17 русских, преимущественно казаков. 16 июля дружинники неожиданно напали на неприятельский лагерь. Большая часть японцев на шлюпках бежала на стоявшие у берега шхуны, потеряв при этом в бою 32 человека убитыми и ранеными, а лейтенант Гундзи попал в плен. Потери дружинников составили два человека убитыми и несколько раненых. Японцы пытались высаживать десантные отряды и в других селениях Камчатки. В Усть-Большерецке местная дружина во главе с казаком Селивановым отбила нападение, в бою погибло 11 японских солдат. Под Карагой японский десантный отряд потерял 30 солдат убитыми, и только пятерым удалось спастись на шхуне. Полной неудачей закончились попытки захватить прибрежные селения Коль, Воровское и Озерное, остров Медный, который успешно защитили местные жители-алеуты. В конце июля к берегам Камчатки подошли крейсера «Сума» и «Идзуми». Войдя в Авачинскую бухту, «Сума» обстрелял Петропавловск. Когда японцы убедились, что город не обороняется и пуст (местные жители покинули его), на берег был высажен десант в 200 человек. После этого крейсера ушли к Камандорским островам, но из-за штормовой погоды высаживать там десант не стали. Крейсерский отряд вновь подошел к обезлюдевшему Петропавловску. Японцы оставили в городе грозное письмо с требованием освободить попавшего в русский плен лейтенанта Гундзи, оказавшегося одним из руководителей Патриотического общества на севере Японских острововНе дождавшись ответа, крейсера «Сума» и «Идзуми» взяли курс на юг. В ходе обороны побережья Камчатки защитники полуострова в конце войны уничтожили 20 японских шхун и до 200 неприятельских солдат и офицеров. Японцы в дальнейшем больше не предпринимали каких-либо военных действий против Камчатского уезда, опасаясь затяжных боевых и партизанских действий со стороны местных жителей – русских и коряков. Доска, установленная японцами на Явинской часовне. В левом нижнем углу видна приписка Сотникова. Ныне доска находится в Петропавловском краеведческом музее. Японцы у памятника погибшим десантникам. Шумшу. После 1906 г.
Эти события были с изменениями изложены в романе Пикуля "Богатство" и были показаны в экранизации данного романа. Судя по всему, за основу были взяты записки самого Сильницкого, опубликованные после войны под названием "Четырнадцать месяцев службы на Камчатке". Вот в частности, что он пишет о Явинском бое (стилистика оригинала сохранена): "Так продолжалось дело до 22-го апреля. Но в ночь с 22-го на 23-е апреля в Петропавловск приехал казак, который привёз «полетучку» о том, что Япония объявила России войну. Это известие не являлось для Камчатки особо неожиданные, ибо о войне поговаривали давно, особенно со слов арестованных на реке Большой японцев.<...> Камчатка — страна дикая, бездорожная, где горная, где болотистая, где лесистая. И двигаться по ней воинским отрядам нет возможности. А уж везти с собою пушки и подавно. А население, между тем, сплошь как один человек охотники, отлично знающие все тропы, а к тому же и неподражаемые стрелки. И таких стрелков мы могли набрать не менее двух тысяч, что при местных условиях представляло довольно-таки внушительную силу, особенно при партизанском способе ведения войны. А вооружить население не представляло труда. У меня в складе лежали четыре тысячи новеньких берданок, да было в наличности 800 000 патронов к ним. И здесь, на совете с петропавловцами, было решено бороться с японцами, для чего и организовать дружины. Прежде всего была сформирована дружина в самом Петропавловске; в состав ея вошло 89 человек, среди которых были запасные нижние чины, между ними и унтер-офицеры. Дружина была сформирована на началах, указанных в законе для дружин ратников государственнаго ополчения. Домашними средствами были выбиты жестяные ополченческие кресты, которые затем и были разосланы вместе с инструкторами по всей Камчатке. Начальником камчатских дружин я назначил штабс-капитана Векентьева, а в помощь ему я назначил унтер-офицеров запаса. На другой день, то есть 24-го апреля, из Петропавловска уже выехали инструкторы, которые повезли внутрь страны берданки и патроны к ним. Раздача населению оружия производилась очень быстро. Апрель — самое свободное время на Камчатке, а к тому же в это время и самая лучшая дорога: стоит так называемый наст, то есть снег, слегка подмерзший от утренних заморозков. Население охотно становилось в ряды дружин. Инструкторы проходили с дружинами маленький курс стрельбы с целью ознакомить иных с берданкой, ибо у камчатских охотников были винчестеры, а патронов к ним не было. В начале мая почти на всех устьях речек нами были выставлены заставы, которыя и установили связь с селениями". Непосредственно о бое: "Шхуна с большим грузом казённых припасов, направленных мною в Гижигу, с запасом товаров, приобретённых покупкою в петропавловских магазинах, и с командою в 32 человека вышла из Петропавловска 16-го июня и направилась на западный берег Камчатки. Ея плавание, могу сказать уверенно, составляет одну из отрадных страниц истории нашей войны с японцами. Утлое судно, кое-как скреплённое на петропавловских «верфях», отправилось в плавание за тысячи верст, рискуя ежеминутно встретиться с японским судном, а затем имея своей задачей высадить у селения Явинскаго «дестант» для действия против высадившагося сильнаго врага. И шхуна блистательно исполнила свою задачу. Она не только высадила в указанном месте посланных мною дружинников, но и высадила их как раз во время, когда наши дружины уже разведывали расположение японцев. Вслед за соединением петропавловских дружинников, пришедших морем, и дружинников, пришедших сухопутьем, наши напали на японский лагерь. Нападение было неожиданно. Японцы растерялись. Но всё же они оказали отчаянное сопротивление. В этом столкновении наших дружин с японским отрядом, высадившимся с острова Шумшу, мы потеряли двух убитыми и четырёх ранеными. С японской стороны убито и ранено 32 человека. Такой результат боя с малыми для нас потерями объясняется тем, что наши дружинники напали на японский отряд скрадом, ползком на животах, причём первый залп по японцам они сделали уже почти в черте самаго лагеря, поросшаго высоким камчатским шаломайником (папортниковое растение). Японский начальник Гундзи был взят в плен, японский флаг был сорван, и разбитые японцы бежали на свою шхуну, на которой, пользуясь ветром, и уплыли. Наши провожали шхуну огнём, пока она была в черте досягаемости выстрелов. Полагать надо, что и на шхуне были убитые. А одна шлюпка, на которой спаслись японцы, была потоплена нашими выстрелами, причём погибли и плывшие на ней люди, числом до 12 человек. Всего же японцы потеряли до 44 человек."
С этими событиями связано еще одно малоизвестное... 26 августа 1922 года вошло в историю военно-морского флота Японии как один из трагических дней. Ничто не предвещало беды, дни стояли ясные, какие бывают на Камчатке в конце августа — сентябре. Командование крейсера приняло решение устроить отдых для экипажа: после многодневного плавания сойти на берег и посетить камчадальскую деревню Явино, которая 18 лет назад была объявлена известным в Японии потомком самурая Сечу Гундзи землей Микадо. Правда, воинственный командир после нескольких дней пребывания на чужой земле попал в плен. И на этом все его подвиги и закончились. Небольшая часть команды крейсера во главе с капитаном корабля на шлюпках высадилась на берег. На борту осталась другая часть экипажа. Во второй половине дня с моря подул бриз, постепенно переросший в сильный штормовой ветер. Волны с каждым часом становились все выше и выше. На западное побережье пришел первый осенний циклон. Крейсер развернуло лагом к берегу. Оставшийся на борту экипаж не смог правильно организовать работу в этой ситуации. Корабль стал принимать угрожающий крен и перевернулся вверх килем. Несколько дней из корпуса судна раздавались удары. Люди просили о помощи, но помощи прийти было неоткуда. Люди, находившиеся внутри корпуса, погибли. По неподтвержденным источникам, капитан "Ниитаки" сделал себе харакири. По "Обзору Камчатской губернии по данным Камчатского Губревкома. Камчатка в 1923 г.", численность экипажа составляла "свыше трехсот человек, из которых спаслось только 19 человек". 15 сентября на транспорте "Нозима" прошло прощание с моряками, а 17 сентября "Нозима" ушел в Японию, увозя на своем борту останки 36 японских моряков и 6 спасшихся. Только в 20-х числах мая 1923 года в Петропавловск прибыла эскадра японских кораблей в составе транспорта "Канто" (капитан 1-го ранга Найта) и трех миноносцев (командир дивизиона капитан 2-го ранга Ивамура).(с) В 1923 году экипажами эскадры был установлен бетонный памятник погибшим.
Еще одно кораблекрушение упоминается довольно редко, хоть и произошло во время войны 1904-1905 гг. Речь идет об американском пароходе "Минеола", затонувшем в том же 1904 году. Сильницкий, объявленный душевнобольным был на пароходе был отправлен на материк, пишет и об этом в своем очерке: "И у меня, и у Векентьева была на руках большая семья, жёны и маленькия дети. У меня трое, у Векентьева двое. «Минеола», не сгрузивши в Петропавловске решительно никаких запасов, пошла в Охотск, куда и пришла 3-го августа. Тотчас по прибытии на рейд стали снаряжать паровой катер, к которому привязали на буксир шлюпку. На шлюпку посадили нас, меня и Векентьева с семьями, а на катер сели приказчики Камчатского общества. Сели они в пробковых поясах, каковая предосторожность была далеко не лишней, так как нам предстояло переходить грозный охотский бар, а погода между тем стояла свежая. Лоцман и другия охотские казаки заявили Гребницкому, что плыть теперь через бар опасно, в ответ на что они получили окрик Гребницкаго: «Не ваше дело». Нас повезли. Скажу одно, что я и до сих пор не понимаю: почему, собственно, мы не потонули? На гребне высокаго вала в самом водовороте бара «лопнул» буксир... Но мы, не знаю уж как, выплыли из пучины невредимыми. — Бог не выдаст, — говорили мы, выходя на берег, — свинья не съест! Сошёл я на берег с мыслью, что первый этап моих приключений кончился сравнительно благополучно. «Минеола» простояла на Охотском рейде два дня, не отпустивши никому решительно ни одного фунта груза. На это жаловались в Петербург и охотские купцы, и охотский уездный начальник Попов. И на это у «Минеолы», вернее, у Гребницкаго, были «свои причины», заключавшиеся в том, что на пароходе не было ничего, кроме самых необходимых запасов продовольствия для команды. Из Охотска «Минеола» пошла на западный берег Камчатки. До сентября месяца она «болталась» в виду берега, не приставая, однако, никуда, а затем, 9-го сентября, «Минеола» появилась у Тигиля, где наскочила на «не обозначенный на карте камень» и погибла. Погиб и «казённый груз», погибли «морские командорские бобры и котики», которые, кстати сказать, были отправлены в Америку на пароходе «Редондо». Говорили потом, что «Минеола», старая разбитая бандура, была хорошо застрахована и шла она на Камчатку только затем, чтобы безопасней для людей «наскочить на «не обозначенный на карте камень». Заслуживает внимания, что в день крушения «Минеолы» в Тигиле появилось английское судно «Альджерейн», которое вообще никогда на западный берег Камчатки не ходит, ибо оно назначается исключительно для охраны командорских бобровых лежбищ. На «Альджерейн» пересели Гребницкий, барон Брюгген и судовая команда погибшей «Минеолы». И вся эта компания отправилась от «необозначеннаго на карте камня» во вражескую Японию, откуда проследовала в дружественную нам Америку. Из Охотска через Якутск в Хабаровск. Когда с «Минеолой» происходила вышеизложенная история, я был на пути из Охотска в Якутск." "Минеола" на камнях. Похоже, что это снимок с английского корабля, пришедшего на помощь сразу после крушения
Только сейчас внимательнее рассмотрел фото На снимке крейсер "Варяг" сразу после боя в Чемульпо. С уважением.
Значит на сайте наврали откуда я эту фотку взял. Где-то у меня было фото рынды с "Минеолы". Сама рында в местном музее хранится...
Заодно полистал местную краеведческую литературу. Вот что там было: Погибший в Явинском бою ополченец Ксаверий Бируля умер от ран в Явино. Похоронен неподалеку. На месте захоронения была установлена надгробная плита, изготовленная в Хабаровске. После закрытия Явино в 40-е годы, могила была забыта и приходила в упадок. Была восстановлена силами местных краеведов в 2006 году.
Петропавловская гавань. Сейчас это центр города. Шхуна лежит на берегу косы, которая называется "Кошка". В левом нижнем углу заметен памятник. Называется он "Слава", установлен в память о погибших при отражении атаки англо-французского десанта 1854 г. Я думаю, будет интересен тот факт, что памятник устанавливал экипаж крейсера "Африка" в 1882 году. Установили его на "Кошке". Там же и был парад. Во главе своей 7-й команды там шел лейтенант Руднев, тот самый будущий командир "Варяга" в 1904-м. Памятник стоял на косе до 1930-х гг. После модернизации порта его перенесли на склон Никольской сопки, где он и стоит сейчас, неподалеку от места 3-й "Смертельной" батареи лейтенанта Максутова. Возле памятника заметны японцы. Они высаживались в город в 1905 году. Были они там немного- разгромили полицейское управление, помародерили в домах, постреляли и освежевали коров на мясо, затем ушли. На фото, если смотреть за нос корабля, будет место, где построили в 1909-м новое управление. А рядом- 4-х классное училище. До настоящего времени здание управления не дожило, хотя здание училища отреставрировали недавно. Несколько домов из фото до сих пор стоят))) Есть. И роман и сериал довольно неплохи. Но как и в любом художественном произведении, там есть неточности: Соломин (Сильницкий) смог оправдать свое честное имя, воссоединился с женой и детьми и умер в Хабаровске от сердечного приступа в 1910 году. В сериале же было сказано, что его судьба неизвестна Бывшего гвардейского стрелка, каторжника Сашки Исполатова не существовало. Хотя прототипом для него стал местный житель Селиванов Николаевского селения, который сидел за убийство жены и ее любовника. Его отпустили под поручительство Сильницкого, и в 1905 году он был отпущен на свободу. Также не существовало отрицательного персонажа доктора Трушина, повесившегося в "белой горячке". Хотя в 1901 году уездным врачом был доктор В.Н. Тюшов, оставивший интересный этнографический материал о местных жителях. Подпоручик Мишка Сотенный (Максим Сотников) не погиб в 1921 году в чине есаула в Сибири, как писалось в титрах, а погиб в 1906 году в перестрелке с японскими браконьерами в устье речки Воровской. Похоронен был там же. Последний раз его могилу видели в 1939 году на обрыве в 6 метрах от моря. Затем ее смыло. Лейтенант Ямагата (Сечи Гундзи) не погиб полковником в Сибири в 1921-м, его судьба неизвестна. Известно только то, что после боя он был отконвоирован в Мильково, в 250 верстах от Явино, а затем отпущен. Куда он делся- неизвестно. Губницкий (Гребницкий) умер в США в 1905 году, вот о нем было написано довольно точно. Хотя оценки его деятельности не такие резко отрицательные. Прапорщик Жабин (по одной версии прапорщик, по другой - капитан Цезарь Жабо (Жаба)) реально существовал. Погибший купец Расстригин- вымышленный персонаж. Убитый студент Сережа Блинов был создан с оглядкой на местного жителя Ксаверия Бирулю, смертельно раненного в явинском бою. Барон Брюгген- реальное лицо. Хотя подобным персонажем, замеченным в нечистых делах на промыслах, был владивостокский купец Юлий Иванович Бриннер, дед того самого Юла Бринера. Плакучий и Папа-Попадаки- вымышленные.Хотя о такой публике -искателях приключений непонятной национальности Сильницкий писал в своих очерках 1900-1905 гг. и отзывался о них не очень лестно.
