Німецькі колоністи

На юге Украины немецкие колонисты вели высокоразвитое товарное сельхозпроизводство.
Существовало высокое количество зажиточных крестьян, которые имели в собственности свыше 10 гектаров земли и свыше 4-6 коней и вели высокопродуктивное товарное хозяйство, на начало 1917 года - около 22% от общего количества крестьянских хозяйств, и также развитое местное промышленное производство на юге Украины были значительным.
В течение сентября - октября 1917 г. почти все крупные экономии, включая владения колонистов, были захвачены.
Часть их была разграблена и сожжена, а часть, например, экономии Классена и Нейфельда, превращена в сельскохозяйственные анархические коммуны.

После свержения Временного правительства и провозглашения советской власти в России с ноября 1917 г. по февраль 1918 г. в Украине шла борьба советских войск с вооружёнными силами Центральной Рады. В этот период процесс экспроприации в немецких колониях Украины принял массовый характер.

Особенно серьёзный ущерб был нанесён населению ряда крупных колоний, располагавшихся вблизи железнодорожных магистралей. В частности, направленный с Черноморского флота для борьбы с контрреволюцией в Таврию отряд матросов в период с 16 по 19 февраля 1918 г. произвёл в колонии Гальбштадт арест и расстрел крупных предпринимателей и колонистской интеллигенции. На колонию была наложена крупная денежная контрибуция. Процесс ограбления колоний и хуторов в Украине продолжался вплоть до заключения Брестского мира и оккупации её германскими и австро-венгерскими войсками.

Аналогичные грабежи немецких колоний происходили практически во всех других регионах России: в Поволжье, Сибири, Северном Кавказе и т. д.

(с) http://www.rusdeutsch.ru/

 

После выхода России из первой мировой войны германские и австро-венгерские войска в феврале 1918 г. оккупировали часть Украины, Белоруссии Прибалтики и Юга России. В результате захваченными оказались и обширные районы компактного проживания этнических немцев, прежде всего в Украине. Именно украинские колонисты оказались в эпицентре важнейших военных столкновений гражданской войны, что самым пагубным образом отразилось на их жизни и благополучии.

Приход оккупационных войск большинством немецкого населения Украины был воспринят как избавление от тягот и лишений времён революционной анархии. 21 марта 1918 германское командование издало приказ о возврате захваченных украинскими крестьянами колонистских земель и имущества.

29 апреля 1918 германское и австро-венгерское высшее руководство, недовольное политикой Центральной Рады, санкционировало переворот и установление правления гетмана П. Скоропадского. Проводившиеся гетманом мероприятия по организации внутренней политической и экономической жизни Украинской державы с одобрением были восприняты немецким населением. Ряд украинских немцев (С. Н. Гербель, Ф. Р. Штейнгель, А. Г. Лигнау и др.) занял важные посты в государственной администрации П. Скоропадского. Вместе с другими крупными землевладельцами немецкие колонисты, особенно из числа пострадавших от экспроприаций, приняли активное участие в акциях по ликвидации революционного движения в украинских сёлах, которые проводились там оккупационными войсками и гетманскими вооружёнными формированиями. Такая акция, например, имела место в отношении двух центров повстанческого движения в Александровском уезде Екатеринославской губернии: сел Большая Михайловка (Дибровка) и Гуляй-Поле. В ходе её проведения были расстреляны десятки крестьян, а село Большая Михайловка - сожжено.

С лета 1918 г. немецким населением были предприняты шаги по созданию собственной вооружённой самообороны. Почти в каждой колонии были сформированы отряды, состоявшие из местных жителей. Значительная помощь им была оказана командованием германских и австрийских войск. В колонии, в частности, было направлено большое количество винтовок, несколько десятков пулемётов, а также боеприпасы и некоторое другое снаряжение. В ряде местностей, особенно в меннонитских поселениях, германские и австрийские военнослужащие организовывали обучение молодых колонистов военному делу. В большинстве же колоний вопросами создания и подготовки отрядов самообороны занимались колонисты-фронтовики, имевшие значительный боевой опыт первой мировой войны.

Процесс создания колонистских отрядов ускорился с начала ноября 1918, когда стали явственно проявляться признаки революционного разложения в оккупационных войсках Германии и Австро-Венгрии. Было ясно, что в скором времени они покинут Украину, а колонисты останутся один на один с революционно настроенными массами украинского крестьянства. В этот период большое внимание было уделено вопросам координации действий отрядов самообороны в районах компактного проживания колонистов, поскольку прежний печальный опыт показал, что в одиночку отряд отдельной колонии не в состоянии противостоять таким многочисленным и хорошо подготовленным в военном отношении силам.

 

Наиболее успешно идея совместной защиты была реализована в районе р. Молочной. Здесь для совместной борьбы против Махно объединились немцы-колонисты Пришибской и меннониты Гальбштадтской и Гнаденфельдской волостей. Отряды самообороны этих волостей были сведены в три роты, общее командование которыми осуществлял штаб, находившийся в колонии Пришиб.

Каждой из рот был выделен участок обороны, созданной на северных границах волостей. Общая протяжённость линии обороны составляла около 50 км. Была сформирована также специальная кавалерийская группа численностью до 600 человек. Основными её задачами было ведение разведки и отражение неожиданных нападений махновцев. Начиная с декабря 1918 самооборона на Молочной при поддержке немногочисленных белых отрядов, вскоре появившихся в этом районе, успешно сдерживала наступление махновцев.

Однако, когда в начале февраля 1919 между Н. Махно и советским руководством было заключено соглашение о совместной борьбе с контрреволюцией, положение колонистов стало резко ухудшаться.

 

Махновские отряды вошли в состав советской Заднепровской дивизии под командованием П. Дыбенко.
9 марта 1919 г. эта хорошо вооружённая артиллерией дивизия прорвала фронт обороны колонистов. Спасаясь бегством от наступавших советских войск, немецкие и меннонитские населённые пункты покинуло большое число мирных жителей. Основная их масса направилась в Крым. Брошенные дома и имущество грабили шедшие следом махновцы и крестьяне соседних украинских сёл. Оставшееся же в колониях население подверглось жестоким репрессиям.

Только в одной Гальбштадтской волости было убито около 100 человек. Вступившие в Крым войска П. Дыбенко на подступах к Симферополю неожиданно натолкнулись на оборону егерского батальона крымских немцев-колонистов. Этот батальон был сформирован в конце 1918 г. обер-лейтенантом германской армии фон Хомайером. Батальон оказался единственной воинской частью в Крыму, которая сохранила боеспособность во время вторжения туда отрядов П. Дыбенко.
Находившиеся в стадии формирования части и подразделения белой Крымско-Азовской армии в панике оставили большую часть территории Крыма и заняли оборону лишь на Акманайских позициях на Керченском полуострове. Французские экспедиционные войска, сосредоточенные в Севастополе, поспешно погрузились на корабли и вышли в море. Поэтому, учитывая сложившееся неравенство сил, командование егерского батальона вступило в переговоры с П. Дыбенко.

В начале мая 1919 г. между ними было заключено мирное соглашение и колонисты, получив гарантии личной безопасности, сложили оружие и разошлись по домам. Возвратились в свои разорённые хозяйства и молочанские беженцы.

(с) http://www.rusdeutsch.ru/

 

Летом 1919 г. на Юг Украины вступили войска Добровольческой армии генерала А. Деникина. В некоторых местностях региона немецкие колонисты оказали им большую помощь в борьбе с Красной Армией. Так, в результате колонистского восстания в Херсонской губернии в конце июля – начала августа 1919 г. был существенно дезорганизован тыл оборонявшей этот район советской военной группировки. Это значительно ослабило её сопротивление наступавшим белым войскам и вынудило оставить занимаемые территории.

После прихода на Юг Украины деникинцев большое число немецких колонистов добровольно вступило в белую армию. Из числа таких добровольцев в Гальбштадте был сформирован особый немецкий батальон, который участвовал в боях против Красной Армии на Киевском направлении.

В 1-м Симферопольском офицерском полку одна из рот полностью состояла из немцев-добровольцев. В Одессе генералом Шеллем, уроженцем немецкой колонии Люстдорф, был создан особый немецкий штаб, который занимался вопросами организации обороны Одесского уезда силами местных колонистских отрядов самообороны.

Несмотря на столь активную поддержку немцами-колонистами белого движения, определённая шовинистически настроенная часть его участников отнюдь не питала симпатий к колонистам. Реквизиции продовольствия и конфискация лошадей, принудительная гужевая повинность в колониях были нередко более значительными по масштабам, чем в близлежащих украинских сёлах.

Осенью 1919 армия генерала А. И. Деникина, потерпев поражение в боях с Красной Армией, вынуждена была отступить на юг.
Через районы, где располагались немецкие поселения, в очередной раз со всеми вытекающими разрушительными последствиями прошёл поток отступающих и наступающих войск. Особенно пострадали в этот период меннонитские колонии Хортицкой и Николайфельдской волостей, расположенные близ г. Александровска (совр. Запорожье).

Махновские отряды, вновь вступившие в союз с советской властью, нанесли огромный урон населению и экономике этих поселений. Так, в октябре 1919 г. здесь была полностью уничтожена колония Дубовка (Айхенфельд). В ходе этого погрома было убито 84 колониста, в том числе женщины, дети, старики.

Массовые грабежи и убийства происходили и в других населённых 544пунктах указанных волостей. Всего здесь от рук махновцев в октябре 1919 г. погибло 228 чел. Аналогичные операции были предприняты махновцами 29-30 ноября и 1 декабря 1919 г. в меннонитской Кочубеевской (Орловской) и немецкой Высокопольской (Кронаусской) волостях Херсонской губернии. Колония Мюнстерберг была сожжена дотла, а 98 её жителей, включая женщин, стариков и детей, зверски убиты.

Всего жертвами махновцев в этом районе стали 223 человека.

 

Особый немецкий батальон вместе с частью разбитых деникинских войск отступил в Крым, где вошёл в состав военной группировки ген. Я. Слащёва, успешно отражавшей попытки Красной Армии ворваться на территорию полуострова. Это позволило командованию белых беспрепятственно переправить в Крым остатки своих войск с Кавказского побережья. Вскоре из этих частей была создана новая армия, которую возглавил генерал П. Н. Врангель. В мае 1920 она начала своё наступление из Крыма в Таврию. В рядах врангелевской армии сражался и добровольческий полк немецких колонистов.

Для поддержки наступления Врангеля и отвлечения сил Красной Армии подпольная антисоветская организация, в число создателей которой входили колонисты А. Шок, К. Келлер и др., подготовила план вооружённого восстания в районе Одессы. Несмотря на арест Одесской ЧК части руководителей подпольной организации, это восстание всё же началось 18 июня 1920 г., когда в вооружённую борьбу против советской власти вступили жители немецких колоний Фестеровка и Еремеевка. К ним вскоре присоединились болгарские сёла Каторжино и Петроверовка. Но большинство немецкого населения Одесского района, уже не верившее в возможность победы над Красной Армией, не поддержало восставших. Поэтому к середине июля 1920 г. это вооружённое выступление было окончательно подавлено.

В ноябре 1920 г. врангелевская армия также потерпела поражение и, отступив в Крым, эвакуировалась морем в Турцию. С ней ушла в эмиграцию и часть солдат немецкого колонистского полка, многие из которых затем перебрались в Канаду и США. Оставшиеся в Украине некоторые непримиримые противники советской власти пытались продолжать вооружённую борьбу. Подпольная организация А. Шока действовала до 20 августа 1921 г., когда в результате проведённой чекистами операции были арестованы 67 активных её участников. Самому А. Шоку, его ближайшему соратнику Г. Келлеру и некоторым другим удалось скрыться и перебраться в занятую Румынией Бессарабию.

 

Имеются материалы о немецких колонистах на территории Западной Украины, о том, что с ними сделали советские оккупационные войска в 39 году...

 

по Поволжью тоже прошло, но там другие немцы были, в отличии от немцев Украины. Они почти на 100 лет раньше в Россию переселились.

молодёжь присоединялась кто к красным а кто к белым, притом что большинство присоединялось добровольно-принудительно, как было тогда принято

когда ездил в три бывшие колонии немецкие, где мои предки жили, заходил на кладбища - в каждой осталось по 3-4 могилы немецких, остальное сровняли и отдали под русские или казахские могилы, копают яму, а там старые кости идут, их выкидывают.. идёшь а под ногами на кладбище иногда человеческие кости попадаются....

но пару немецких могил видел интересных времён гражданской войны - например, такой то, погиб в боях с Деникиным (кажется), там же - такой то, "в боях с Деникиным (кажется) был трижды ранен, но выстоял"

в том же селе братская могила 200 (или больше) колонистов и пфарера, расстрелянных зачем то красными

вот нашёл у себя фото могилы красноармейца (традиционный металлический крест, имён несколько, типа тоже братской или склеп, и у последнего эта подпись), жаль тут не видно текст, и за ним братская могила - большая плита и крест

 

Поищем и найдем обязательно немцы по своему существу очень педантичны и оставляют много после себя исторических документов и пр.

 

На Северном Кавказе немецкие колонисты стремились сохранять нейтралитет и не участвовать в гражданской войне. Однако это далеко не всегда получалось. Как красные, так и белые, поочерёдно овладевавшие местностями, где располагались немецкие колонии, беспощадно грабили немецких крестьян, забирая у них продовольствие, лошадей, другой скот, различное имущество. Пользуясь отсутствием устойчивой власти, на некоторые колонии совершали набеги банды, сформированные из представителей местных горских народов. Имелись случаи насильственной мобилизации колонистов как в белые части, так и в Красную Армию. Весной 1920, после занятия красными Сев. Кавказа, в ряде немецких колоний (Великокняжеской и др.) на постое находилась Немецкая кавалерийская бригада, сформированная из немцев Поволжья.

В Закавказье, немецкие колонисты с весны 1918 г. оказались под юрисдикцией независимых национальных государств – Азербайджана и Грузии. При этом на территории этих государств почти в течение всего 1918 г. находились германские и турецкие войска. Осенью на смену им пришли англичане. В таких условиях жизнь немецкого населения была относительно спокойной, новая власть относилась к ним достаточно лояльно, сами колонисты, в большинстве своём, выражали ей поддержку. Однако с апреля 1920 г. после вторжения в Закавказье Красной Армии и при её поддержке там вспыхнула ожесточённая гражданская война, которая привела к поражению националистов и созданию советских республик . Колонисты старались не вмешиваться в эту войну, однако она больно ударила по ним всё теми же экспроприациями, конфискациями, мобилизациями. Небольшая часть немцев приняла участие в борьбе, как на стороне национальных сил, так и на стороне большевистского режима.

 

Письмо исполкома Области немцев Поволжья Председателю Совнаркома РСФСР В. И. Ленину,
Народному комиссару продовольствия А. Д. Цюрупе, члену РВС Южного фронта А. И. Окулову

Исполнительный Комитет Трудовой Коммуны области немцев Поволжья решил обратиться к Вам с убедительной просьбой принять срочные энергичные меры для предотвращения той катастрофы, которая уже разразилась в двух уездах нашей Области и грозит не только всей нашей Области, но также и Саратовской и Самарской губерниям.
В нашей Области, как Вам уже известно, в нынешнем году великолепный урожай. Мы напрягли все силы, мобилизовали всех опытных работников для реализации этого урожая и для быстрой ссыпки хлеба, ибо сознаем, что в данный момент было бы преступно не прийти на помощь пролетариату промышленных центров. Наши специальные комиссии по реализации урожая, Областная Продовольственная коллегия и Исполком и наилучшие партийные силы работали и работают не покладая рук с целью возможно скорее реализовывать урожай и начать массовый вывоз хлеба. С другой стороны Областной Совет Народного Хозяйства усиленно работал над изготовлением всех необходимых предметов для Красной Армии (повозки, сбруя, предметы обмундирования и пр.).
В самом разгаре этой работы, когда только происходила уборка хлеба, началась новая мобилизация лошадей, повозок и упряжи и не только для военного округа, но также особо для 4-й и затем 10-й армий. Разумеется мы провели эти мобилизации полностью, даже дали сверх требования (10-й армии). Так как право мобилизации разрешается каждой армии, то произошло столкновение между 10-й и 4-й армиями. Первая требовала, чтобы второй ничего не давали, а вторая наоборот. Мы дали обеим, согласно их требованию, лишая крестьян в такой момент необходимого им живого и мертвого инвентаря.
Наши крестьяне относятся с большим доверием к советским учреждениям и охотно шли навстречу нашим требованиям. Когда в Голо-Карамышском уезде происходили уже бои и отступающие деморализованные отряды и группы дезертиров в одних селах производили опустошения, то крестьяне других сел, не взирая на спешность полевых работ, дружно возили хлеб, удаленный от их пайка на пристани Волги, а также усиленно снабжали красноармейские части. Сознавая всю важность и неотложность поддержания всеми силами фронта, мы продолжали непрерывно и все с большей энергией это дело. У нас, несомненно, и дальше работа протекала бы таким же образом, и мы систематически аккуратно и быстро взяли бы от населения все необходимое как для фронта, так и для промышленных центров. К несчастью Реввоенсовет десятой армии помимо получения от области мобилизованных лошадей разрешил каждой дивизии производить мобилизации. Получилось следующее: одна дивизия мобилизует лошадей, оставляя крестьянам по одной паре, заменив ее предварительно на клячи; затем является другая дивизия и забирает клячи. Представитель Штаба мобилизует лошадей, к нему является отряд части, разоружает его, арестовывает и забирает у него лошадей. Далее небольшие отряды и отдельные группы вооруженных дезертиров и мародеров забирают у крестьян то, что оставили дивизии, как на дворах крестьян, так и по дороге при исполнении крестьянами возложенных на них обязанностей.
В Голо-Карамышском уезде, в котором всего около 179 тысяч населения, одной только десятой армией взято свыше 10000 лошадей, а гулевого скота приблизительно до 12000 голов, причем крестьянам платили только в редких случаях.
В результате пехотинцы разъезжают на лошадях, а у кавалерии не хватает, и дивизии перебрасывают своих агентов и отряды в другой уезд - Ровненский (особенно этим отличается штаб 37 дивизии) и там начинается та же вакханалия, которая в полном ходу в данный момент. В Ровненском уезде сейчас 6 или 7 различных частей независимо друг от друга производят мобилизации и просто грабежи.
Наш Голо-Карамышский уездный Ревком, считаясь с необходимостью дать фронту всесильную помощь, мобилизовал крестьян с лошадьми и повозками для обслуживания фронта. В одном небольшом селе, именно в Сосновке, в продолжении нескольких дней Совет доставлял по 200 и более подвод. Крестьяне возили снаряды, патроны, продовольствие и др. предметы на фронт, обратно раненых красноармейцев и нежелательных пассажиров, которые насильно заставляли возить себя. Хлеб, разумеется, остается не скошенным, но хуже всего то, что различные отряды и группы мародеров парализовали также транспорт в тылу. У крестьян, везущих снаряды, распрягают по дороге лошадей и оставляют снаряды на произвол судьбы; крестьяне протестуют и в ответ их избивают и даже были случаи убийства. Таким же образом оставляют по дороге патроны, другие предметы и раненых красногвардейцев. Укажем еще на следующий характерный случай: в Голом Карамыше в виду близости фронта, Ревком собрал весь гулевой скот и в сопровождении 20-ти красноармейцев-колонистов направил его в Сосновку. Скот вместе с красноармейцами - пропал и до сих пор разведке не удалось установить их местопребывание. Очевидно одна из дивизий 10 армии загребли их вместе со скотом.
Наши учреждения собирают хлеб и гулевой скот и представляют это продорганам армии. Однако ж вследствие дезорганизации хозяйственной части не снабжают в достаточной мере свои части, в некоторых случаях вовсе ничего им не дают (Продбаза ушла куда-то) и красноармейская масса вынуждена насильно брать у крестьян последние остатки, К тому же большое количество мародеров орудует во всю. У крестьян вытаскивают из печей пищу и забирают ее вместе с горшками, из огородов выкапывается картофель и другие овощи, сады опустошены, деревья поломаны, плетни снесены.
Избиение и насилие над крестьянами стали обычным явлением. Были случаи изнасилования женщин. Крестьяне абсолютно терроризированы. Это создает атмосферу, при которой совершенно невозможно работать. Около пяти миллионов пудов пшеницы стоит не скошенной, высыпается из колосьев; требуется всего несколько дней, чтобы, по крайней мере, скосить хлеб, но крестьяне не решаются не только выехать в поле, но даже показаться на улице. Наши меры к немедленной уборке хлеба парализуются не только дезертирами и мародерами, но даже командным составом красноармейских частей.
Поэтому, если срочные меры не будут предприняты к ограждению крестьян от неслыханного произвола, насилий и грабежа, то будут голодать не только 10-я армия и те подкрепления, которые к ней могут подойти в ближайшем будущем, но даже сами крестьяне Голо-Карамышского уезда.
Мы считаем своим долгом указать на то, что штабы не только не ведут борьбы против грабежей и насилий, а в некоторых случаях, наоборот, сами производят таковые. Прилагаем при сем копию с копии мандата от Командира Кавалерийского Корпуса 10-й армии, из которого видно, что начальник штаба предлагает ограбить советское учреждение в интересах командного состава.
Мы обращались к Реввоенсовету 10 армии, но последний до сих пор не предпринял решительных и действенных мер для оздоровления тыла. Правда, им послана телеграмма штабу 38-й дивизии, чтобы последний предоставил на 5 дней в распоряжение Голо-Карамышского ревкома один взвод красноармейцев для охраны крестьян при уборке хлеба.
Это, несомненно, целесообразная мера, но одного этого совершенно недостаточно, тем паче, что разрешение каждой дивизии мобилизовать является основной причиной хаоса.
Ввиду всего этого Исполнительный Комитет Трудовой Коммуны Области Немцев Поволжья надеется, что Вы предпримите меры к прекращению недопустимых явлений, содействуя этим не только оздоровлению разложившихся частей Красной Армии, снабжению последней и голодающих центров, но и восстановлению доверия крестьян к советской власти.

Члены президиума Обисполкома Петров, Дотц, Эмих​

ЦДНИСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 6. Л. 67-69.

 

Телеграмма председателя Совнаркома РСФСР В. Ленина руководителям Области немцев Поволжья

Из Москвы.
Принята 22 августа 1919 года​

Уборка хлеба крестьянами крайне важна для республики. Прикажите строжайше всячески охранять крестьян при уборке хлебов. Беспощадно расстреливать за грабежи населения и беззаконные поборы со стороны войска. Донесите исполнение.
№ 357

Предсовнаркома Ленин​

Ленин В. И. Полн. Собр. соч. Т. 51. С. 36.​

 

Приказ областного военного комиссара Трудовой коммуны немцев Поволжья

Областной военный комиссариат трудовой коммуны немцев Поволжья предписывает всем уездным военным комиссарам:
1) В случае возникновения в колониях контрреволюционных брожений немедленно принимать самые энергичные меры к подавлению их. Объявлять в таковых колониях военное положение на основании которого запрещать всякие митинги и выход на улицу после шести часов вечера, привлекать все надёжные элементы к принудительным работам.
2) Вооружить всех коммунистов.
3) Принять самые энергичные меры против дезертиров разного рода частей войск, которые проживают в колониях, арестовывать и препровождать их в Областной Комиссариат трудовой коммуны немцев Поволжья в саратове, угол Советской и Вольской № 16/18.
Ответственность за неисполнение этого приказа ляжет не только на уездных и волостных военных комиссаров, но и
а) на главу семей дезертиров;
б) на представителей сельских советов и всех граждан, которые укрывают дезертиров. Виновные будут переданы революционно-военному суду.
4) Принять самые энергичные меры, чтобы вооружённые солдаты ни в одной из колоний не производили закупок и реквизиции съестных продуктов, разоружить таковых и отправить их в свои части, отобрав у них копии мандатов, которые представлять в военный комиссариат трудовой коммуны немцев Поволжья.
5) Всякое предписание, которое последует от областного военного комиссариата должно быть исполнено точно и немедленно, в противном случае виновные будут преданы военно-революционному суду.
6) На основании приказа Революционного Военного Совета квартиры лиц, находящихся на фронте и в действующей армии остаются за их семьями и никакому уплотнению не подлежат, а самые семьи не подлежат никакому принудительному переселению, ни принудительному выселению из них. Те же семьи не могут назначаться на принудительные работы или занятия.
7) Несмотря на неоднократные подтверждения повторяются случаи неудовлетворения сельскими советами семейств призванных красноармейцев всем положенным, согласно декрету. Военный Комиссариат подтверждает неуклонному исполнению, в противном случае совет будет привлечён к революционному военному суду.

Военный комиссар А. Эбенгольц
Военный руководитель Н. Крымов
Делопроизводитель В. Лютц

 

Доклад А. Эмиха и Н. Реймера, выполнявших функции «дежурных членов» исполкома Области немцев Поволжья при 1-м Екатериненштадтском коммунистическом немецком полку в период с 17 апреля по 3 мая 1919 года

По пути в полк мы встретили в Харькове контуженного помощника командира нашего полка т. Уткина, от которого мы впервые узнали о критическом состоянии полка. По словам т. Уткина наши солдаты представляют собой хороший боевой материал, к несчастью они не обучены военному делу, отсутствуют даже элементарнейшие понятия о современной военной технике. К тому же люди в течение почти целого месяца находятся в непрерывных боях, проходя походным порядком около 400 вёрст в весеннюю распутицу. В начале люди шли бодро вперёд, но не получив вовремя смены, полк настолько измотался и потерял такую убыль убитыми, ранеными, а главным образом больными, что личный состав полка сократился до одной трети, задача же оставалась полковая – что в настоящее время полк уже не в состоянии продвинуться вперёд, солдаты пали духом, чувствуя свою изолированность среди русских полков, вызванную печальной ошибкой со стороны высшего командного состава, заставившего наш полк разоружить один из батальонов 12 полка, отказавшийся идти в наступление. Печальный факт этот тем пагубней, что вызвал национальный антагонизм между названными полками и желание реванша со стороны обезоруженного полка. Особенно же это ненормальное положение усугубляется тем, что полки эти оперируют на смежных участках.
Все эти сведения т. Уткина были нам подтверждены по прибытию в Бахмут – в штаб полка. Посоветовавшись с командиром полка, мы телеграфно вытребовали пополнение в размере 1000 штыков.
Пробыв 16 дней на позиции, мы лично убедились в достоверности всего вышеизложенного. Люди до крайности изнурены, покрыты паразитами и накожными болезнями, в безнадёжном моральном состоянии, доводящем до случаев самоубийства. Несогласованность действий пехоты и артиллерии, малочисленность и слабость командного состава, ежедневные безуспешные наступления, причинявшие напрасные потери – всё это заставило нас вместе вместе с политработниками и комиссарами нашего полка ходатайствовать в штабах бригады, дивизии и армии о немедленной смене полка. Всюду с нами соглашались в необходимости смены полка, но смены мы так и не дождались, а вместо неё ежедневно следовали приказы о новом наступлении.
К 1 мая число штыков сократилось до 1/8 первоначального состава полка. Второго мая эти жалкие остатки полка вновь были двинуты в наступление. Изуверившиеся в успехе красноармейцы, хотя и наступали, но так вяло, что вечером командир бригады двинул на них карательный отряд. Такими приёмами мы возмущались ещё при старом режиме, тем более теперь. Не за такие порядки мы боролись и боремся.
Вывод ясен. Если мы хотим спасти остатки полка от катастрофы, Исполком должен принять самые энергичные и экстренные шаги к тому, чтобы полк был немедленно же сменён и отозван в тыл для отдыха и реставрации.
Не можем не упомянуть о возмутительном случае расстрела красноармейцев нашего полка политкомом* 12 полка Брюховым, детали какого факта вы можете усмотреть из прилагаемой здесь копии с рапорта батальонного комиссара Руденко.

Член Президиума Областного исполкома А. Эмих
Член Екатериненштадтского уездного исполкома Реймер​

____________________
* Политком – политический комиссар.


ЭФГАСО. Ф. 730. Оп. 1. Д.34. Л. 145.

 

В Сибири политика нейтралитета, проводившаяся большей частью немецких сёл принесла наиболее ощутимые плоды, хотя и здесь не обходилось без грабежей. Однако тотальная мобилизация молодёжи в армию А. Колчака, проводившаяся по всей Сибири, вызвала недовольство колонистов. Жители некоторых лютеранских сёл (Подсосново, Камыши и др. ) поддержали осенью 1918 г. Чернодольское крестьянское восстание, вспыхнувшее на Алтае и имевшее антиколчаковскую направленность.

Восставшие захватили Славгород и создали там крестьянскую республику. При этом был расстрелян ряд крупных землевладельцев, среди которых оказались и немцы (А. Фреем и др.). Спасаясь от восставших, лидер сибирских немецких автономистов пастор Штах вынужден был бежать в Семипалатинск. Среди восставших колонистов лидером был председатель Подсосновского сельсовета К. Вагнер, о котором тот же Штах позднее писал, что это был «агент Ленина». Восстание было жестоко подавлено так называемой «партизанской дивизией» атамана Б. Анненкова. Так, в Подсосново был расстрелян каждый десятый мужчина. Меннониты в восстании не участвовали и потому карательные действия на них не распространялись.

После подавления восстания немцы были подвергнуты принудительной мобилизации в белую армию, где за ними закрепилась кличка «славгородские бандиты». Большинство из них не испытывало никакого желания воевать и потому при первом же удобном случае дезертировало. Когда же колчаковская армия начала отступать дезертирство немцев приняло массовый характер.

 

В Степном крае и Туркестане немецкое население в большинстве своём также уклонялось от участия в войне на чьей-либо стороне. Однако оно не смогло уберечься от всё тех же конфискаций, экспроприаций и мобилизаций. Особенно ощутим был экономический урон.
К примеру, в декабре 1918 г. у немцев-колонистов Николайпольской волости Киргизии (4 села) уездной советской властью были конфискованы все имевшиеся у них лошади. По мобилизации часть немцев оказалась в Красной Армии, другая часть – в белых соединениях и частях. В целом их было немного.

К концу 1920 – началу 1921 гг. большевикам удалось разгромить своих главных политических противников – белое движение, подавить «самостийность» национальных окраин, однако на этом гражданская война не закончилась.

Большевики столкнулись с «крестьянской войной», ставшей реакций на проводившуюся ими в деревне политику. Массовые крестьянские восстания имели место на Тамбовщине, в Поволжье и на Северном Кавказе, Западной Сибири и Северном Казахстане, в некоторых других регионах. Немецкие крестьяне участвовали в крестьянских выступлениях на Северном Кавказе, в Западно-Сибирском восстании, в повстанческом движении в Поволжье.
В частности, практически полностью (за исключением блокированных городов) в марте – апреле 1921 в руках восставших оказалась Область немцев Поволжья.
Имелись даже факты участия немцев Туркестана в басмаческих отрядах.

 

Проводившаяся в 1918 году продовольственная диктатура вылилась по сути дела в беспорядочный грабёж крестьян.
Поскольку в целом материально благополучные немецкие колонии в сознании большевистского руководства страны представлялись «кулацкими гнёздами», их грабёж отличался особой жестокостью и беспощадностью.
Дальнейшее развитие продовольственной диктатуры привело к введению с января 1919 г. продразвёрстки, причём всё по той же причине нормы продразвёрстки, налагавшиеся на немецкие сёла, подчас значительно превышали нормы соседних русских и иных селений.
Так, осенью 1920 г. на немецкое село Франк Голо-Карамышского уезда Области немцев Поволжья, где проживало 5,2 тыс. чел. и посевная площадь составляла 5,5 тыс. десятин, была наложена норма сдачи зерна – 93 тыс. пудов.
В то же время соседнее русское село Александровка с таким же количеством населения и посевных площадей получило норму хлебосдачи - 3 тыс. пудов зерна.
На немецкую колонию Таловку того же уезда Области немцев Поволжья наложили развёрстку в 200 тыс. пудов, столько же, сколько должен был сдать весь Камышинский уезд Саратовской губернии.
Непрерывное «выкачивание» из немецких сёл Поволжья, Урала, Сибири, Северного Кавказа, и Украины (с весны 1920) зерна, мяса, других видов продовольствия, сопровождалось вопиющими злоупотреблениями, массовыми репрессиями в отношении крестьян, выражавших недовольство.
Репрессии санкционировались сверху.

Показательными являются действия вооружённого рабочего продовольственного отряда из Тулы, действовавшего на территории Области немцев Поволжья в зимние месяцы 1920 – 1921 гг. В это время там уже почти полностью были изъяты все запасы продовольствия и явно ощущались первые признаки голода.
Тем не менее, отряд отыскивал зерно и другие продукты.
Какими методами это делалось, можно понять из слов командира отряда Попова: «Конфискаций у нас было мало, мы больше применяли арестов, ибо были такого мнения, что невыгодно разорять крестьянские хозяйства. И путём применения арестов достигли больших успехов, нежели конфискациями».

 

Телеграмма члена коллегии Наркомата продовольствия РСФСР А. Смирнова продовольственной комиссии Области немцев ПоволжьяТелеграмма члена коллегии Наркомата продовольствия РСФСР А. Смирнова продовольственной комиссии Области немцев Поволжья
из Москвы
30 декабря 1919 г.

Губпродкому
Немцев Поволжья

Условия текущей [продовольственной] кампании совершенно определенно выяснили, что сборка хлеба путем самотека, товарообмена совершенно неосуществима. Хлеб даст только организация систематического нажима [на] деревню, проведенная до самых низов точно. Эта работа требует прежде всего решительного безоговорочного признания Губпродкомом данной ему разверстки, которая ультимативно сообщается на места Волисполкомам (...)*. [В] целях поддержки требования все реквиотряды, продотряды концентрируются [в] нескольких центрах, вызывающих сомнение исполнения. [В] cлучае невыполнения разверстки, халатности немедленно арестуются Сельсовет или Волсовет, предавая коммунистов партийному суду, беспартийных - Чека. Одновременно производятся поголовные реквизиции продуктов все ста процентов разверстки без учета каких-либо остатков нормы. [В] cлучае же сознательного сокращения излишков наряду [с] продуктами конфискуется весь скот, лошади. [О] принятых [в[ этом порядке мерах, равно фамилии арестованных возможно шире публикуется, сообщается Губкому, Уисполкому.
Обычно двух-трех случаев таких конфискаций бывает достаточно, чтобы двинуть ссыпку. Эти меры, широко и планомерно проведенные [в] Тамбовской губернии дали прекрасные результаты: губерния, [в] течение сентября по двадцатое октября заготовившая всего шестьсот пятьдесят пять тысяч, с двадцатого по тридцать первое дала триста две тысячи и с первого по двадцатое ноября - восемьсот тысяч [пудов зерна]. Настойчиво требую тех же решительных мер от всех губпродкомов. 834 № 61.

Член коллегии Смирнов
____________________
* - два слова неразборчивы.

История Республики немцев Поволжья в событиях, фактах, документах. М., 1996. С. 158-159.​

 

Аналогично, тоже очень интересно.....

 

Письмо члена исполкома Области немцев Поволжья Я. Суппеса в Центральный Комитет РКП(б)

В Центральный Комитет РКП (большевиков).
Копии тт. Ленину и Цюрупе
от члена РКП Марксштадтской организации и члена
Губисполкома Области немцев Поволжья
Я. Я. Суппеса II​

Товарищи!​

В № 1 «Вестника агитации и пропаганды» напечатан ряд статей о продовольственной кампании и, надо заметить, очень хороших статей. В них видна и чувствуется глубокая продуманность продовольственного вопроса, тщательное и бережное отношение к этому важному делу, практичные подходы к нему и, если не размениваться на мелочи, не останавливаться на отдельных натяжках, звучащих дисгармонией с деревенской действительностью, сильная и убедительная аргументация к обоснованию вопроса.
Хорошенько проникнувшись основными мыслями всех этих статей, основательно понявши и прочувствовавши все тезисы их и неуклонно проводя их на практике, наши товарищи, посланные на продработу, несомненно должны не только достичь хороших результатов по реализации продовольственных нарядов, но и укрепить в широких массах веру в справедливость и разумность нашей классово-партийной политики, увеличив кадры наших друзей.
Все это бесспорно верно (я в это крепко верю), но при одном обязательном условии - разверстки Наркомпродом сделаны правильно или, хотя бы, приблизительно правильно и являются выполнимыми. А что, товарищи, если это основное предположение, которое авторы названных статей считают бесспорным, - ошибочно, если Наркомпродом допущены грубые ошибки в определении излишков и даче разверсток? Пригодны ли тогда будут на практике все советы и указания авторов этих статей в продработе? Не будут ли в этих случаях тезисы о классовой политике помощи деревенской бедноте, помощи семьям красноармейцев, бережном и заботливом отношении власти к строительству хозяйственной жизни вообще и сельского хозяйства в частности, а также все прочие хорошие вещи, преследуемые авторами статей, звучать горькой и злой насмешкой над действительностью и, вместе с тем, пресквернейшей шуткой над широкими массами крестьян и, в частности, над деревенской беднотой и семьями красноармейцев? Не будет ли в таком случае слепое подчинение боевому приказу Центрального Комитета Партии об обязательности выполнения разверстки актом величайшего преступления против основных принципов Партии, актом провоцирования восстаний и восстаний не кулацких, а обезумевшей и возмущенной бедноты или, в лучшем случае, актом, отталкивающим от нас наших друзей и увеличивающим хозяйственную разруху?
В одной из статей вышеуказанного вестника («Проведение разверстки» - стр. 7) допускаются возможные случаи неправильных разверсток на волость или село и указываются разумные пути к исправлению ошибок и неправильностей в этих случаях. Почему это не предусмотрено также и по отношению неправильных разверсток на районы, уезды и губернии? Из самих статей на этот вопрос можно найти лишь один ответ. «Не может быть и речи о том, что разверстка Наркомпродом и даже Губпродкомами и Упродкомами произведена неправильно. Наркомпрод все предусмотрел, все учел, и сделанная им разверстка является определением чистых излишек, подлежащих бесспорно сдаче государству». Не знаю, насколько основательно проверили это в Наркомпроде авторы статей, но несомненно, что громадная ответственность за такое уверение, положенное в основу всей предлагаемой агитации и пропаганды в продовольственной кампании, должны были обязать Центральный Комитет Партии к тщательной проверке корня вопроса — правильности исходного предположения. Если Центральным Комитетом партии был серьезно проверен этот исходный пункт - проверены правильность, справедливость и выполнимость разверстки, - то я никак не могу понять, как могли быть утверждены разверстки Наркомпрода боевым приказом ЦК РКП. Я не про-довольственник и им никогда не был, может быть многое мне трудно понять, чем тем работникам, которые уже давно работают в этой области, но столько, мне кажется, я понимаю, что происходит что-то совершенно недопустимое, и я знаю, что моим партийным долгом является сказать об этом тем товарищам, от коиx зависит исправить дело.
Может быть, что мне, как лицу, незнакомому со всеми тайными соображениями руководителей продовольственной политики, легко дать формальные возражения, может быть еще легче бросить несколько громких упреков, но я не для этого пишу Вам, я пишу в надежде, что мои старшие товарищи постараются понять меня и, пользуясь своим опытом, знанием, положением и правом, дополнят сами мысли, недостаточно развитые мною, и проверят то, что мною недостаточно убедительно будет обосновано, и в первую очередь, в порядке срочности, научат кого следует, что делать.
С крепкой верой в то, что Вы, товарищи, удосужитесь отнестись так к этому первому моему обращению к Вам, я постараюсь как могу нарисовать Вам положение дела в Области немцев Поволжья. Я собирался выехать лично к Вам, но слабость здоровья мне этого не позволяет.
Последний, Июльский, съезд Советов области немцев Поволжья, заслушав доклад Губпродкомиссара, между прочим, постановил приложить все усилия к правильному учету предстоящего урожая. С этой целью в каждом районе и в каждом селе были созданы комиссии из представителей Уземотдела, Райпродкома и Сельсоветов, определявших три раза виды на урожай. Затем под руководством Райпродкома производились пробные умолоты, кои контролировались комячейками. Надо полагать, что все эти сведения были Губпродкомом направлены по адресу в Наркомпрод. В результате этой длиной работы, произведенной в Области, получается от Наркомпрода хлебный наряд, для разверстки коего внутри области Губпродком, согласно официального заявления Губпродкомиссара в Губисполкоме, пришлось сведения об урожае с мест увеличить, ни больше, ни меньше, как в 8 раз. Я не знаю, каким образом могло случиться, что Наркомпрод, учитывающий, согласно заявления авторов вышеуказанных статей в «Вестнике агитации и пропаганды», все, нашел столь большие излишки в Области, но уверенно могу заявить, что наряд превышает действительный урожай. Смелость делать такое заявление дает мне моя живая связь с крестьянством, той ее частью, которая является нашими друзьями и которая привыкла верить мне, а я ей. Однако для Вас, товарищи, это может быть совершенно неубедительно. Остановимся, поэтому, перед следующими фактами, которые Вам легче проверить.
........

 

....
На мое родное село М.-Крестовый Буерак, Голо-Карамышского уезда (б. Аткарский уезд), где я проживаю последние 3 месяца, с населением в 5200 человек и посевной площадью около 5500 десятин, наложено 93 тысяч пудов хлеба, а на соседнее волостное село Александровку Аткарского уезда, с населением около 3,5 тыс. человек и наделенное землей пропорционально с населением М.-Крестового Буерака в равной мере, наложено 3 тыс. пудов хлеба.
На село Таловку Голо-Карамышского уезда (быв. Камышинский уезд) без малого наложено 200 тысяч пудов хлеба. Можно иметь совершенно ложное и преувеличенное представление о высокой сельскохозяйственной культуре немцев-колонистов, можно быть введенным в заблуждение о сказочных скрытых запасах хлеба у этих немцев, можно, наконец, не знать бытовых условий немцев-колонистов, не употребляющих в своем обиходе почти совершенно каши, постных кушаний и овощей и заменяющих все эти продукты галушками, лапшой, подболткой, можно, наконец, в силу этого, подсчитать при определении излишков немецкому населению меньшую хлебную норму, чем населению русскому (кстати, эти наряды - великая тайна продорганов, недоступная даже партийным работникам, мобилизованным на работу), но нельзя при всем этом не видеть в вышеуказанных примерах, взятых наугад, и не являющихся вовсе самыми разительными, что совершена огромная несправедливость, по поводу которой немцы говорят: «Вот нам наглядный пример защиты Советской властью маленького народа».
Что же делают сельсоветы? Они протестуют против подобных разверсток и ничего не понимают в происходящем. Они до того ошеломлены, что все дела валятся из рук. Что делают райпродкомы? Они принуждают сельсоветы производить разверстку и тоже очень мало понимают в происходящем: ведь они бессильны, как бессильны и комячейки обосновать разверстку, так как сами участвовали в комиссиях по оценке видов на урожай и производстве пробных умолотов и знают, что у крестьян нет требуемого от них хлеба. Как же относятся ко всему происходящему граждане? Я случайно присутствовал на одном из сходов, где председатель сельского Ревкома объявил наряд на хлеб и требовал немедленного приступления к ссыпке. В ответ послышался смех и злые возгласы: «Разве вы не знаете, что у нас уродилось меньше, чем вы требуете? Для чего представители Райпродкома совместно с агрономом оценивали хлеб на корню и производили пробные умолоты? Скажите — это взрослые люди производили разверстку? Скажите, вы хотите, чтобы мы продолжали сеять?» Нужен был большой такт со стороны председателя, чтобы сколько-нибудь с честью выйти из такого бессмысленно-глупого положения, в которое крестьяне его ставили своими вопросами, ибо председатель Ревкома - местный житель и не мог не знать, что у крестьян нет требуемого хлеба.
Во всей этой бессмысленной трагедии непосевщики - рабочие, служащие и семьи красноармейцев находятся в особо трудном положении: они хлеба получить не могут. Согласно приказов продорганов, Сельсоветы обязаны снабдить их за счет усиленной заготовки добавочной разверсткой к государственной, но спрашивается, какая же может быть добавочная разверстка, где основной государственный наряд не может быть реализован. Легче всего из этого положения выходят спекулянты. Они ездят в соседние русские села, покупают себе необходимое количество хлеба по 2500 (3000) руб. за пуд, а широкие массы, коим такая операция не по карману, рыщут по дворам родственников и знакомых, чтобы подзанять или, постоянно бомбардируя Сельсоветы, принуждают их за личный страх к сбору необходимого хлеба. Исключением из сего являются три наших города, где, поскольку мне известно, непосевщики получают свой паек организованным путем.
С нарядом на объемистый фураж повторяется почти та же картина. Старая солома сожжена в локомобилях, коих в прошлом году на мельницах из-за отсутствия нефти работало около 50 штук, и в печках, ибо наша область почти безлесна. Новый урожай соломы очень плохой, а сенокосы ничтожны. Крестьянам не хватает корма для собственного скота. Во многих селах наряд на сено равняется сбору его, так что крестьяне спрашивают: «Разве моя лошадь не имеет право хотя бы на маленький сенной паек?» или «Почему я должен дать государству ту солому, которая мне необходима для прокорма скота, необходимого в моем хозяйстве и покупать затем солому у спекулянтов и разорять свое хозяйство, ведь это запрещено Советской властью?» Все эти вопросы были бы не страшны, если бы они исходили от кулачества. В этом случае я не писал бы Вам, товарищи, об этом. Нет, кулачество злобно молчит, говорят об этом беднота и середняки. В тех случаях, где сельсоветы на высоте своего положения, они требуют не нажимать на бедноту и середняков, но появляется один приказ грознее другого. Совет арестовывается раз, арестовывается два, протесты их у продорганов не принимаются, вмешиваться продработникам не разрешается, и в конце концов, махнув на все рукой, стригут подряд.
По каким-то особым соображениям наш Губпродком отменил сроки Наркомпрода и требует сбор всего наряда на объемистый фураж теперь же. Поскольку я мог уяснить себе эту тактику из докладов нашего Губпродкома, то она вызвана желанием сохранить фураж от потравы, но мне кажется, что Центром не случайно назначено 4 срока для сбора объемистого фуража, и что он хотел этим смягчить нажим на ту часть крестьянства и на те районы, на которые почему-то наложено больше, чем следует. При этом семьи красноармейцев, а также служащие и рабочие, как и в хлебном пайке, не могут добиться фуража для своей коровы или лошади.
Может быть я недостаточно полно и картинно обрисовал положение дела, но и это на мой единоличный взгляд, а взгляд всех партийных товарищей, с коими я встречался и говорил, - положение у нас на местах отчаянное. За грубые ошибки Наркомпрода, а быть может и продорганов области, расплачиваемся мы здесь очень дорого. Прежде всего, реализация нарядов идет неизмеримо хуже, чем она могла бы идти, если бы разверстки были справедливы. Разумная агитация невозможна, ибо все то, что можно было бы использовать для агитации и пропаганды на пользу реализации нарядов и завоеваний друзей Революции, звучит при создавшемся положении вещей такой нахальной дисгармонией с действительностью, такой дикой насмешкой над принципами рабоче-крестьянской власти, что самые лучшие партийные товарищи и самые авторитетные советские работники, пытающиеся обосноваться на тезисах, рекомендуемых в «Вестнике агитации и пропаганды» теряют престиж народных представителей в глазах не кулаков, а деревенской бедноты, злобно проклинающей их. Наряды реализуются почти исключительно при помощи ареста, конфискации, демонстрации пулеметов, под давлением чрезвычайных военно-продовольственных положений. Та часть крестьянства и рабочих и вообще все друзья наши, которые с первых дней Революции были с нами, нас защищали, теперь уходят от нас разочарованными и враждебно против нас настроенными. Продолжаться дальше так не может.
Я прошу Вас, товарищи, о принятии самых срочных мер к исправлению положения и о расследовании и привлечении к ответственности виновных в разыгрывании таких злых шуток над Областью. Со своей стороны я готов нести всю тяжесть ответственности за неискренность и умышленно-ложную информацию.

Марксштадт. 1920 года 17 октября.

Герман А. А. История Республики немцев Поволжья в событиях, фактах, документах. М., 1996. С. 159-165.​

 

Действия Тульского отряда сопровождались многочисленными фактами издевательства и мародёрства. Так, например, расследовавшая эти действия комиссия ВЦИК РСФСР доказала случаи порки крестьян, избиения беременных женщин и т. п. Сам Попов признал факт, когда в целях запугивания 90 арестованных крестьян были подвергнуты фиктивному расстрелу (им завязывали глаза, ставили их к стенке и стреляли поверх головы). «Мера принесла известный результат»,- заявил Попов.
О печальных последствиях работы Тульского отряда несколько месяцев спустя рассказал всё той же комиссии ВЦИК председатель исполкома Области немцев Поволжья А. Моор: «Если бы хлеб был в достаточном количестве, его взяли бы и без тульотряда. Правда, отряд выкачал известное количество зерна, но зато мы имеем теперь ряд сёл, где хлеба нет совершенно. А поля наши в большинстве стоят чёрные, незасеянные, ибо крестьяне обобраны дочиста, амбары подметены метёлкой. Вряд ли такая работа в интересах общегосударственных».

 

Крестьяне не могли распоряжаться не только плодами своего труда, но и в значительной степени своим недвижимым имуществом. Уже с 1918 г. в отдельных местностях, в том числе и в районах компактного проживания немцев, предпринимались попытки принудительного обобществления крестьянских дворов. Однако немцы активно им сопротивлялись и потому в немецких сёлах коммуны и совхозы не получили распространения. Их насчитывалось единицы (В области немцев Поволжья в 1920 г. существовало всего 2 коммуны).

Огромная инфляция (следствие безудержной денежной эмиссии) и курс на ликвидацию товарно-денежных отношений привели к господству уравнительного государственного распределения и натурализации заработной платы (рабочие и государственные служащие получали бесплатный государственный паёк). К числу других социальных новаций «военного коммунизма» относятся принудительная кооперация населения, отмена платы за коммунальные и некоторые другие услуги (проезд в общественном транспорте и т. п.).

Была введена всеобщая трудовая повинность, осуществлена милитаризация труда рабочих, создавались Трудовые армии. Наряду с военной мобилизацией, немцы, особенно на селе, подвергались массовым трудовым мобилизациям. В 1919 – 1920 гг. в Области немцев Поволжья было создано несколько трудовых бригад, военно-строительных дружин, сельскохозяйственных батальонов, которые работали на строительстве железной дороги Александров Гай – Эмба, перевозили гужем нефть от месторождений у г. Гурьева до пристаней Волги, создавали инфраструктуру в полосе действия красных армий и фронтов. Летом и осенью 1920 г. в Области немцев Поволжья только для перевозки собранного по продразвёрстке хлеба к пристаням и железнодорожным станциям было мобилизовано и трудилось 7,5 тыс. крестьян с лошадьми и подводами. Мобилизованные крестьяне трудились на лесоразработках в пойме Волги, на земляных и др. работах.

С апреля 1919 г. начинается создание лагерей принудительного труда («концентрационных лагерей»), куда передавались рабочие, крестьяне, служащие за «нарушение трудовой дисциплины» и «контрреволюционную деятельность».

В Области немцев Поволжья такой лагерь был создан в окрестностях г. Марксштадта.

В 1920 г. число заключённых в нём достигало 5 тыс. человек.

Причём в лагере содержались не только сами «виновники», но и их семьи, в том числе дети. Все эти меры проводились на фоне стремительного падения и до того низкого уровня жизни городского и сельского населения.

Ставка на государственное принуждение, всемерное культивирование «классовой» ненависти неизбежно порождали господство «чрезвычайщины» и массовые репрессии. По существу речь шла о введении невиданного ещё классового террора, когда жизнь человека зачастую зависела от его социального происхождения. По городам Советской России прокатывались, одна за другой, волны массовых расстрелов взятых заложников. Число жертв исчислялось тысячами. Среди них было немало немцев – предпринимателей, бывших государственных чиновников, офицеров армии и флота, полиции и жандармерии, представителей научной и творческой интеллигенции.

Массовые расстрелы немецких колонистов производились в 1920 г. в Украине после вступления туда советских войск. Так им мстили за участие в белом движении и отрядах самообороны.

В том же 1920 г. на территории Области немцев Поволжья, в других местах компактного проживания немецкого населения, как и на остальной территории, подконтрольной большевикам, реальная власть находилась у чрезвычайных органов – ревкомов, которые, применяя жесточайшие методы насилия и террора, сдерживали возмущение населения.

 

История любой немецкой колонии проста и незамысловата.
Возьмем к примеру колонию Розенберг:

Колония Розенберг (до 1898 г.) ныне Розовка - поселок городского типа, центр поселкового Совета народных депутатов. Расположена в 35 км от районного центра, железнодорожная станция на линии Камыш-Заря — Волноваха. Через поселок проходит автодорога Запорожье — Мариуполь. Население — 5310 человек. Поселковому Совету подчинено село Луганское.

Населенный пункт возник в 1788 г., когда из Восточной Пруссии в Приазовье прибыли первые 228 семей, основавших на территории нынешнего Куйбышевского и соседних районов несколько колоний. В конце первой четверти XIX столетия в списках немецких поселений Мариупольского уезда впервые упоминается колония Розенберг (от фамилии первой поселившейся здесь семьи Розенберг). Немецкие колонисты получили по 65 десятин земли, для постройки жилья и обзаведения хозяйством — по 500 рублей. В конце XIX в. исчезает немецкое название поселения и в 1898 г. в официальных документах оно именуется Розовкой.

С развитием капитализма, предприимчивые коммерсанты скупили в Розенберге много земли. Они соорудили возле железнодорожной станции, построенной в 1905 г. амбары, склады для хлеба и другой сельскохозяйственной продукции, которую отправляли за границу. Это приносило огромные прибыли. Настоящими земельными магнатами, разбогатевшими за счет торговли зерном, стали местные богачи фон Йорк и Гозадинов.

Одновременно в Розовке сооружались промышленные предприятия. Состоятельные немцы-колонисты построили в начале XX в. небольшой литейный завод, на котором работали около 30 человек. Англичанин Манзон открыл в Розовке мыловаренный завод. Появилось несколько предприятий по переработке сельскохозяйственной продукции, в т. ч. пятиэтажная паровая мельница, крупорушка, четыре маслобойни. Заводчик Гельферих-Саде открыл склад сельскохозяйственных машин, купцы Ливит и Думбровский — несколько торговых лавок.

Застраивалось село хаотично. Местные богатеи сооружали себе добротные каменные дома под железом или черепицей, окружали дворы высокими заборами. Рядом с этими строениями ютились маленькие глиняные хаты под соломой или камышом, разбросанные вдоль грязных улиц и переулков. В них жили бедняки. Но треть рабочих не имела возможности соорудить даже такие жилища и селилась в землянках, обмазанных снаружи глиной.

В 1910 г. в Розовке открыли начальную школу с немецким языком преподавания. В ней обучались главным образом дети немецких колонистов. Подавляющее большинство населения было неграмотным. Зато бойко торговали водочные лавки, «питейные» дома.

В годы гражданской войны Розовка входила в число населенных пунктов охваченных повстанческим движением украинского крестьянства под предводительством Батьки Махно. Именно тут, в мае 1919 года - вблизи древних вершин знаменитых «Каменных Могил» на берегу Каратыша у Розовки Нестор Махно разбил наголову мощную группировку Кавказской дивизии генерала Андрея Шкуро.

Коммунисты, члены Совета и КНС провели большую работу, направленную на осуществление ленинского Декрета о земле, сплочение пролетарских масс и середняков для решительной борьбы против эксплуататоров. В течение короткого времени были конфискованы излишки земли у колонистов и распределены между бедняцкими семьями из расчета 2 десятины на едока. Бедняков также наделили имуществом и сельхозинвентарем, частично национализированными у богачей.

В последующие годы советской власти коммунисты, комсомольцы, учителя выступали перед трудящимися с лекциями и беседами. Большую атеистическую работу проводил в селе «Совет безбожников» . По требованию общественности в 1924 г. были закрыты церковь в соседнем селе Люксембург (1,5 км от Розовки) и синагога в Розовке. В 1924 г. Розовка вошла в состав новосозданного Люксембургского района Донецкой области.

За годы советского правления и особенно после окончания 2 мировой войны было сделано достаточно много, чтобы искоренить память о трудолюбивых немецких колонистах. Это привело к тому, что сегодня в Розовке, имеющей более чем 200-летнюю историю, практически не сохранилось сколь нибуть значимых объектов промышленной и гражданской архитектуры времен немецких колонистов.

 

Темпы немецкой колонизации Западных областей Украины до 1861 г. были невысокими. На 1830 г. в Волынскую губернию переселились всего 1 тыс. колонистов, которые основали пять поселений во Владимир-Волынском и Ровенском уездах.
Известно, что с 1830 по 1860 г. количество немцев в крае увеличилось в 11 раз, а количество поселений – в 23 раза по сравнению с предыдущим тридцатилетием.
Существенно расширилась и география их расселения. Кроме двух вышеупомянутых, она включала теперь территорию еще пяти уездов: Дубенского, Луцкого, Новоградволынского, Заславского и Житомирского.

Заметим, что по характеру немецкая колонизация на Волыни, в отличие от других регионов Юго-Западной России, была преимущественно сельскохозяйственной.

Волынь манила немцев, не только обещанными большими бесплатными наделами земли, безвозмездные подъемные, ссуды с рассрочкой от 10 до 30 лет, но и такими заманчивыми предложениями, как освобождение от воинских повинностей и свободой вероисповедании.

Однако на Волыни же к 1914 г. доля немцев среди населения снизилось по сравнению с 1908 г. до 5.38 %, но они удерживали 4 место в национальном составе населения губернии.
Стабильность численности немцев объясняется высоким естественным приростом в их среде.
Так, в границах лютеранского прихода Гейтмаль (Старая Буда), который в 1911 г. насчитывал 30 тыс. прихожан, на протяжении 1900–1909 гг. естественный прирост составил 9 766 новорожденных.

До Первой мировой войны на Волыни проживало 200000 немцев.В 1915-1916 годах их депортировали в Сибирь и Среднюю Азию.
Десятки тысяч человек умерли от холода, голода и эпидемий. После революции на Волынь вернулась только половина выселенных.
Больше 15 лет смогли прожить на своей родине волынские немцы. И снова их вместе с поляками погрузили в телячьи вагоны и отправили на восток.