Асы против асов

Тема навеяна Раллем и Фадеевым. Асы встречались в воздухе каждый день. Кто-то кого-то сбивал, кто-то с кем-то расходился. Тема о реальных встречах в воздухе асов на восточном фронте. Мифологию типа Берга, Вильха и т.д. просьба не писать...

Из сталинградского:

10 января 1943 восьмерка Як-1 из состава 9 ГИАП взлетела на прикрытие войск в р-н Манычская. воздухе разделились на две группы. Первую вел Алексей Алелюхин, вторую ГСС командир полка подполковник Лев Шестаков. Вспоминает Аркадий Ковачевич, тогда старший лейтенант и ведомый Шестакова в этом вылете: "Была сильная облачность и мы не встретили ни одного немецкого самолета. Тогда Шестаков приказал нам снизиться до нижней кромки облаков и поискать немецкие самолеты там. Сам он остался выше облаков и внезапно мы услышали его голос по радио, он вел бой."
Тем временем четверка Оберлейтенанта Герхарда Баркхорна из 4/JG52, заметила и атаковала 8 Ил-2, утюжащих немецкие позиции на берегу реки Сал. В одиночку Шестаков попытался помешать немцам. Он атаковал один из Ме-109, который уже готовился открыть огонь по штурмовику. Это была "белая 2" Унтерофицера Ханса Эллендта. Шестаков прибавил скорость, но не успел, Эллендт окрыл огонь и Ил-2 объятый пламенем упал на землю.
Вспоминает Ханс Эллендт: "Я сбил Ил-2, и в то же время заметил черную тень сзади. Я запросил ведомого, но тут же понял, что это Як-1. Затем последовал удар и киль моего Ме-109 отлетел. Изо всех сил я потянул ручку на себя, пытаясь удержать самолет от сваливания. Мне это удалось и аккуратно планируя я сумел приземлиться на ничейной территории. Мне повезло, что мой самолет не взорвался при приземлении"

Шестаков не успел заметить сбил ли он атакованного им немца (Шестаков заявил только подбитый Ме-109), так как сразу был атакован парой Ме-109, ведущим которой был Баркхорн. Ковачевич вспоминает: "По радио командир передал, что его самолет подбит. Мы попытались найти его, но тщетно. Следующие сообщение было, что он пытается совершить вынужденную посадку". Баркхорн с ведомым зажали самолет Шестакова, серьзно повредив его и ранив летчика, однако Шестаков сумел вырваться и совершить вынужденную посадку на советской территории. Так Баркхорн привез домой свою 105-ю победу...

 

15 апреля 1943 года на Кубани в ходе большого воздушного боя, произошедшего в районе Крымской, асом 9./JG 52 лейтенантом Йозефом Цвернеманном был сбит один из лучших советских асов, старший лейтенант Дмитрий Глинка из 45-го ИАП. Если верить описанию этого эпизода с советской стороны, Глинка во главе шестерки "Аэрокобр" атаковал группу Ju-88, но почти сразу его товарищи были связаны боем "Мессершмиттами" прикрытия. Советский ас напал на бомбардировщики уже едва ли не в одиночку, возможно сбил два из них (во всяком случае, они были ему засчитаны), а затем сам был атакован Цвернеманном. После точной очереди немца "Аэрокобра" загорелась, а ее пилот получил ранение в руку. Глинке ничего не оставалось, как прыгать из горящей машины с парашютом. Приземлился он на территории, контролируемой советскими войсками, был подобран гражданскими из числа местных жителей и вскоре доставлен в госпиталь. Однако пробыл там Глинка всего неделю, после чего, еще не вполне долечившись, вернулся в часть.
Это был третий и последний раз, когда Дмитрий Глинка оказывался сбитым. Что же до Йозефа Цвернеманна, то победа над Глинкой стала 113-й на его личном счету.

 

2 ноября 1942 года группа И-153 из 84-го ИАП вылетела для нанесения штурмового удара по немецким войскам в долине реки Терек. Прикрытие обеспечивали И-16 из 88-го ИАП. На подходе к цели советские летчики были атакованы четверкой Bf-109 G-2 из 7./JG 52, возглавлял которую оберфельдфебель Альфред Гриславски. Сначала немецкий ас напал на истребители прикрытия и сразу же сбил И-16 сержанта Юдина, а следующей его целью стала "Чайка", пилотировал которую будущий дважды Герой Советского Союза лейтенант Александр Клубов. Хотя на тот момент на счету Клубова было только три лично сбитых вражеских самолета, его уже с полным основанием можно было считать асом. Он имел большой боевой опыт, совершил около 200 боевых вылетов и помимо всего прочего проявил себя как хороший летчик-штурмовик (согласно советским данным, в ходе вылетов на штурмовку поразил более 50 наземных целей). Перед тем, как Гриславски вышел на позицию для стрельбы, Клубов уже успел удачно отбить атаку одного из немецких истребителей и даже обстрелять своего противника в ответ, однако от меткого огня Альфреда уйти не смог. "Чайка" загорелась, и поскольку бой проходил на очень малой высоте, возможности для прыжка с парашютом у советского летчика не оказалось. Превозмогая боль от ожогов, Клубов сумел произвести вынужденную посадку в поле, но сил для того, чтобы самостоятельно выбраться из кабины горящего самолета у него уже не хватило. На счастье неподалеку находились красноармейцы, которые наблюдали весь этот бой и вовремя помогли сбитому летчику, так что тот отделался лишь ожогами, пусть и достаточно серьезными.
И-153 Александра Клубова стал 62-м сбитым самолетом на счету Альфреда Гриславски. Советскому же асу по итогам боя 2 ноября был записан на счет один Bf-109, однако эта победа не подтверждается данными германской стороны.

 

Утром 5 июля 1943 года группа истребителей 157-го ИАП вылетела в район Малоархангельска с целью перехвата немецких бомбардировщиков, атакующих там позиции советских войск. Собственно бомбардировщиками должны были заниматься 8 Як-7б под командованием Героя Советского Союза капитана Владимира Залевского, а силы прикрытия в составе 10 Як-1 возглавлял командир полка майор Волков. При подходе к линии фронта выяснилось, что наземные войска подвергаются налету довольно большой группы Ju-88, прикрытой истребителями FW-190 из состава III/JG 51, которые не охраняли бомбардировщики непосредственно, но патрулировали четверками весь район их действий на разных высотах.
Подход советских истребителей не остался для немецких летчиков незамеченным, и они сразу же взяли в оборот "Яки" прикрытия. Залевский же, видя превосходство противника, решил добраться до "Юнкерсов" по возможности скрытно, используя облачность, однако преуспел лишь отчасти: он и еще трое пилотов смогли атаковать бомбардировщики, в то время как вторую четверку Як-7 вовремя обнаружили и связали боем "Фокке-Вульфы". Первая атака прошла удачно и летчикам звена удалось прицельно обстрелять четыре Ju-88, но времени на повторный заход противник уже не дал. Почти сразу же Залевский и его товарищи сами были атакованы несколькими FW-190, один из которых пилотировал очень перспективный ас Хуберт Штрассль. В течение всего двух минут Штрассль сбил сначала "Як" лейтенанта Ануфриева, а потом и самого Залевского, пытавшегося уйти от преследования на вертикаль. Оба советских летчика получили серьезные ранения, смогли выпрыгнуть с парашютами и приземлились в расположении своих войск. Вскоре их доставили в госпиталь, однако ранение, полученное Владимиром Залевским, оказалось фатальным - вечером того же дня ас умер. По итогам боя ему было записано на личный счет два Ju-88 из трех, признанных сбитыми. Правда, согласно немецким данным потерян был только один Ju-88 и один Fw-190. Потери 157-го ИАП составили 4 истребителя, 2 из которых разбились на вынужденных посадках. Еще две машины вернулись на аэродром с повреждениями, так что немецкие истребители, записавшие в свой актив в общей сложности 5 неприятельских самолетов, оценили результаты боя очень реалистично.
На момент своей гибели капитан Владимир Залевский выполнил более 300 боевых вылетов и имел на своем счету 17 лично сбитых самолетов и еще 23 победы, одержанные в группе. Его собственный Як-7 стал 39-й победой Хуберта Штрассля.

 

19 августа 1943 года группа в составе 12 Ил-2 из 61-го ШАП под прикрытием 10 Як-7б из 728-го ИАП произвела вылет на штурмовку немецких войск в районе Ахтырки. Выполнив задание и выдержав над целью короткий бой с истребителями Люфтваффе, закончившийся безрезультатно для обеих сторон, советские самолеты повернули на базу, которой являлся аэродром Большая Писаревка. Противника в воздухе больше не наблюдалось, так что летчики немного расслабились и утратили осмотрительность. Последним обстоятельством воспользовался оберфельдфебель Ульрих Венерт из 2./JG 54, который в паре со своим ведомым вел свободную охоту за линией фронта. Обнаружив советскую группу, немцы заняли удобную позицию в непосредственной близости и никем не замеченные проследовали за неприятелем до самого аэродрома. И как только самолеты пошли на посадку, Венерт произвел единственную, но весьма результативную атаку.
В числе летчиков 728-го ИАП, принимавших участие в вылете, был и командир 3-й эскадрильи капитан Арсений Ворожейкин - ас с очень большим боевым опытом, одержавший свои первые 6 побед еще в 1939 году на Халхин-Голе. Именно его Як-7, уже почти коснувшийся посадочной полосы, Венерт и выбрал в качестве первой своей цели. О том, что произошло дальше, сам Ворожейкин вспоминал так:

"Як", чуть вздыхая мотором, бежит по земле. Моя задача - удержать его на прямой до полной остановки, иначе может быть неприятность. Машина в таком положении очень хрупка. Глядя только на горизонт и нос самолета, слежу, чтобы он не отклонился. Уменьшая пробег, нажимаю на рычаг тормозов. Вместо знакомого подергивания машины - в глазах огненный блеск, слышатся выстрелы. "Эх, вместе с рычагом тормоза нажал и на кнопку пушки", - мелькает догадка. Тут же что-то острое впилось в щеку, горячим хлестнуло в левую руку, самолет тряхнуло. Отпускаю тормоза. В чем дело? Выстрелы прекращаются. Так и есть - позабыл выключить оружие и устроил на пробеге стрельбу.
В этот момент из левого крыла самолета с треском и шипением вырывается что-то яркое, горячее, ослепляя меня. Машину бросило в сторону. Инстинктивно укрылся в кабине. Но вот секунда замешательства прошла. Приподнялся. Чувствую, как над головой с оглушительным ревом на недопустимо малой высоте пронеслась тень. Глаза устремились вверх и уперлись в черные кресты "Фокке-Вульфа-190", подворачивающего желтый нос к "Яку". Две длинные очереди громыхают над аэродромом. "Як" тут же обволакивается черным дымом, вяло кренится, опускает нос и врезается в землю. Теперь фашистский истребитель спокойно, не выдавая себя резкостью движений, сближается со штурмовиком.

Упавший "Як", точно порох, вспыхнул. Громадный красный язык пламени хлещет и по моей машине. Только тут я сообразил: истребители противника налетели на аэродром, меня подожгли, одного сбили. А что стало с остальными?
Разглядывать некогда: мой самолет вот-вот должен взорваться. Скорей из кабины!.. А земля? Она летит под крыльями, скорость еще большая, и можно так удариться, что потом никогда не встанешь. Скорей за тормоз! Машина в таких случаях всегда кажется непослушной. Неужели сгорю вместе с "Яком"? Или на пробеге добьют? "Фоккеров", наверно, налетело много. Не взлететь ли? Но куда там - самолет уже полыхает. И я, что есть силы, торможу. Слышно, как визжат колеса, самолет упруго приседает, хочет встать на нос. Чуть отпускаю тормоза и опять без промедления надавливаю на них.
Только тут в наушниках раздался растерянный голос руководителя полетов:

- Внимание! Внимание! Над нами "мессеры"! Атакуют!..

Слышится тявкающая стрельба эрликоновских пушек. Мне некогда смотреть, что делается над аэродромом. Воображение рисует волну вражеских истребителей, обрушившихся сверху.
Тело сжимается в комок, голова вдавливается в плечи, спина прижимается к бронированной спинке - надежной защите от пуль.
А огонь все больней хватает за лицо. Загораживаюсь рукой. Ужас как долго не гаснет скорость, машина все еще катится куда-то. Пламя и дым, словно красно-черный флаг, развеваются над головой, мешая смотреть и дышать. Задыхаюсь. Впервые сожалею, что снял с кабины фонарь. Теперь бы он защитил от резвящегося факела. Чувствую, что дальше находиться в кабине уже невозможно. Вот-вот вспыхну! Резко нажимаю на педали, машина разворачивается, скорость уменьшается. Вываливаюсь из кабины, шлепаюсь на землю и кубарем качусь подальше от самолета. Не чувствуя никакой боли, моментально вскакиваю на ноги.
Над аэродромом все "Яки" и "Илы" перемешались в какой-то нервозной сутолоке. Идет бой? Где же немецкие истребители? Гляжу на восток, на тусклое солнце. Противника нет. В западном направлении на полной скорости уходит "фоккер". Пристально вглядываюсь. Отыскиваю второго, он летит выше. Где же "Мессершмитты"? Ведь радиостанция предупреждала о них. Их нет.
Беспорядочно носятся только наши самолеты. Горит сбитый "Як". Подбитый штурмовик, дымя, неуклюже тащится к земле. Крыло моей машины пылает вовсю. К упавшему "Яку" бегут люди..."

В результате всего за пару минут Ульрих Венерт сбил два вражеских истребителя (пилот второго Як-7 лейтенант Чернышев погиб), нанес серьезные повреждения штурмовику, а после спокойно ушел вместе со своим напарником. Советские летчики оказались настолько деморализованными и сбитыми с толку этой внезапной атакой, что никак не смогли среагировать и тем более не пытались преследовать немцев. Арсений Ворожейкин отделался довольно легко - в его левую руку попало семь мелких осколков и еще один угодил в щеку. Венерт мог по праву гордиться успехом своего смелого предприятия, и вероятно, гордился бы еще больше, если бы знал, что один из сбитых им самолетов пилотировал куда более опытный ас, чем он сам. "Яки" Ворожейкина и Чернышева стали соответственно 17-й и 18-й победами на его счету. Что же до поврежденного Ил-2, то его Ульрих или не заявлял в качестве сбитого, или же заявка в дальнейшем просто не получила официального подтверждения.

 

Прошу прояснить два неясных, на мой взгляд момента:

1) По представленным выше словам ведомого Шестакова выходит, что Шестаков приказал трём лётчикам своего звена опуститься ниже облаков?!

2) Почему ничего нет по ведомому Эллендта: где он был и каким образом допустил по всем признакам беспрепятственную атаку на своего ведущего?!

Две загадки какие-то, по-моему.

 

Из какого количества звеньев состояло прикрытие немецких бомбардировщиков?
"Довольно большая группа Ju 88" - это сколько?

 

Ульрих Венерт был любителем "сенокоса"?
Как он мог сбить два истребителя, когда один из этих двух уже совершал пробежку после приземления?
Из приведённого выше следует, что пилотируемый советским асом самолёт им обстрелян и сожжён на земле. Чем тут ему было "ещё больше гордиться"?
Откуда текст взят, кто автор?

 

Насколько я могу судить из той информации, что у меня имеется, бомбардировщиков там было примерно 20-25. Совсем точно сказать не могу, потому как здесь меня интересовал в основном вопрос данной темы, а не сколько именно "Юнкерсов" принимало участие в налете.

Очень просто. Венерт обстрелял Ворожейкина в тот момент, когда ведомый советского аса пролетал непосредственно над полосой, чтобы затем уйти на второй круг. После первого залпа Ульриху оставалось только немного набрать высоту и довернуть на машину Чернышева, а дальше - дело техники. Тем более и сам Ворожейкин именно так этот эпизод описывает и прямо говорит о том, что все три самолета атаковал один и тот же немецкий пилот. А второй подстраховывал ведущего, находясь выше и не принимая непосредственного участия в атаке.

Тем, что он снес очень сильного вражеского аса. А то, что оный ас и его товарищи проморгали неприятеля и позволили так атаковать - их личное горе. Вообще-то Венерт в этом случае шел на очень большой риск, но в итоге все у него вышло блестяще.

Текст мой, а большая цитата внутри текста взята из мемуаров Ворожейкина.

 

Кто подскажет, было ли это на самом деле или является немецким "мифом"?
В книге Franz Kurowski "Major Wilhelm Batz. Vom Fluglehrer zum Schwerterträger" есть описание боя 23.10.1944, когда Вильгель Батц со своим ведомым в промежутке времени между 10.30 и 10.45 по берлинскому времени сбили Ил-2 и три "лавочкина" (перевод мой, поэтому, возможно, не очень качественный:
В первой половине дня 23-го Вилли Батц снова вылетел на боевое задание. Его ведомым опять был обер-фенрих, от совместных полетов с которым у Батца было давно уже впечатление, что тот обладает большим талантом летчика. Оба «мессершмитта» пролетели над линией фронта, не встретив при это русских самолетов, хотя погода, после того как развеялся туман у земли, все улучшалась. Но казалось, что у советских коллег не было желания летать.
Когда топливо начало подходить к концу, пилоты отправились домой. За 20 километров до аэродрома наземная станция наведения сообщила им:
«От «садового забора», на «парковой лужайкой» на высоте 1000, «мебельный вагон» и три «индейца». Пожалуйста, попытайтесь сбить этих парней, они обнаружили наш аэродром».
Вилли Батц ругнулся себе под нос. Топлива в баках оставалось еще на четверть часа, а сейчас еще и трое (видимо, опечатка, их было четверо) русских над аэродромом. Батц дал полный газ, затем опустил нос своего «мессершмитта» и спросил по рации своего ведомого: «Вы на месте, Орел 2?» - «Viktor!Viktor! Я следую прямо за Вами!», ответил ведомый.
Через минуту они были уже над аэродромом. Но где же русские?
«Они только что ушли от аэродрома», - поступило сообщение с земли. Батц стал набирать высоту и попросил сообщить ему курс русских. Спустя несколько секунд он увидел их вдали. Один Ил-2 и три ЛаГГа (видимо, это были Ла-5) сопровождения, которые летели примерно на 500 метром ниже немецких истребителей. «Мессершмитты» мгновенно бросились за ними. Взгляд на стрелку показания топлива подсказал Батцу, что они должны атаковать как можно быстрее, и у них нет времени на долгих воздушный бой.
«Вы еще можете лететь со мной? У Вас еще достаточно топлива, обер-фенрих?», - спросил Батц своего «качмарека». От последнего пришло лишь короткое «Да».
«Я атакую истребители. А Вы летите вниз и сбейте Ил-2», - приказал Батц.
Но русские были начеку. Должно быть, они уже увидели немецкие истребители. Они спокойно дали Батцу возможность приблизиться, а потом внезапно как по команде разлетелись влево и вправо. Батц не мог так быстро среагировать из-за намного большей скорости и не пытался сделать это, а резко убрал газ, заскользил на крыло и стал пикировать на отвернувший вправо ЛаГГ. Краем глаза он мог наблюдать, как обер-фенрих зашел в хвост Ил-2, который стремительно уходил вниз, чтобы спастись. Резкое движение переключателем радиатора, и «мессер» еще больше потерял скорость. Затем Батц решился посмотреть назад и увидел, что оба ЛаГГа намереваются погнаться за ним.
Перед ним уже вписался в прицел первый ЛаГГ. Батц закрыл радиатор и двинул ручку газа вперед. С дистанции 60 метров он открыл огонь. Уже после первой очереди ЛаГГ стал лететь медленнее. Батц подходил все ближе. В любую секунду он мог протаранить противника. Теперь он пустил в ход пушку. Сверху пролетели детали советского самолета, вдруг вражеский истребитель рывком перевернулся на спину и пошел вниз. Волоча за собой длинный шлейф огня, он упал в небольшой участок леса. Огромный взрыв показал, где закончил свой путь русский истребитель.
Тем временем Батц так сильно потянул ручку управления вперед, что с треском ударился головой о фонарь. После этого он резко развернул самолет влево и осмотрелся в поисках двух других ЛаГГов. Ужас прошел по его телу. Менее чем в 150 метрах позади него зависли оба русских истребителя. Но Вилли Батц среагировал молниеносно. Он перевернул «мессершмитт» на спину и попытался с помощью «мертвой петли» ошеломить первого вражеского пилота, чтобы потом зайти в хвост второму самолету. Хотя из-за этого у него ненадолго потемнело в глазах, маневр удался. Все получилось настолько быстро, что летящий последним враг заметил Батца только тогда, когда советский истребитель уже горел. Горя ярким пламенем, падал и этот ЛаГГ. Спустя всего три минуты после первой победы был повержен второй русский истребитель. Но поблизости находился еще один вражеский истребитель. Снова Батц резко развернул свой «мессершмитт» и сел на хвост третьему истребителю. От первой очереди русский едва сумел уйти. Он отчаянно защищался, но Батц все сильнее и сильнее сближался с ним. Ему пришлось совершать всевозможные изощренные маневры, т.к. перед ним летел равный противник. Внезапно рядом появился обер-фенрих. Он уже успел сбить Ил-2 и сейчас хотел помочь своему командиру. Советский пилот, зажатый теперь двумя противниками, пытался уйти. Тем не менее, Батцу удалось выйти на позицию открытия огня. Снова русский резко развернул свой самолет, но Батц цепко держался позади него. Он видел, как ЛаГГ перед ним вибрировал и трясся. Русский почти уже достиг линии фронта. Все происходило на высоте приблизительно 1300 метров. Еще раз русский резко дернул ручку управления и совершил крутой вираж. При этом он настолько потерял скорость, что его самолет почти свалился. Теперь наступила очередь Вильгельма Батца. Наконец он мог стрелять. После того как во вражеском самолете сверкнули первые попадания, у него отлетела левая плоскость, и спустя долю секунды он понесся к земле, где при взрыве разлетелся на части. Пилот сумел выпрыгнуть с парашютом и приземлиться невредимым.
Батц осторожно перевел самолет в горизонтальный полет и посмотрел на часы. Он вел бой 13 минут, и ему удалось сбить три советских истребителя. Обер-фенрих, которого Батц уже отправил на аэродром, сумел сбить Ил-2. Уменьшив обороты, чтобы сэкономить топливо, он тоже полетел в направлении своей базы. Но хватит ли ему бензина? А тут еще и обер-фенрих сообщил: «Топливо закончилось. Иду на вынужденную.» «Удачи», - пожелал ему командир группы в надежде на то, что тот хорошо справиться с делом и невредимым сядет на землю.
Полминуты спустя уже и Батц был над аэродромом. На лужайке, недалеко от ВВП лежал севший на «брюхо» «мессершмитт», рядом стоял обер-фенрих и махал руками в сторону садящегося самолета. Все прошло хорошо, подумал Батц, прежде чем сам, сопровождаемый чуть большей удачей, заходил на посадку. На пробеге остановился и мотор его самолета, и он уже не смог съехать с ВВП.
Сразу после того как он покинул кабину, к нему примчался «Фольксваген». Рядом с водителем сидел работник мастерской. Втроем они отправились за обер-фенрихом. Прибыв на место, мастер установил, что самолет можно восстановить.
Вильгельм Батц выехал вместе с обер-фенрихом в направлении линии фронта, чтобы осмотреть сбитые самолеты. Когда они встретили там немецких пехотинцев, то последние все время уверяли, что никогда прежде не видели такого потрясающего воздушного боя.
Сбитый последним советский летчик, взятый пехотой в плен, действительно был асом. На своей форме он носил высокие награды, среди них была звезда Героя Советского Союза (!!!). Но не только этот орден, но и его ухоженный внешний вид доказали Вильгельму Батцу, что он сумел одолеть совсем не обычного противника.

И почти один в один такой эпизод есть в мемуарах Липферта, только датирует их он там 27-м октября, сбивают они не три, а "всего" два советских истребителя, и боевые действия ведут не в Восточной Пруссии, а в Венгрии.
Так вот, есть ли у кого инфо по данным эпизодам?

 

Ну, вот по поводу этого эпизода лично я пока ничего сказать не могу, однако заинтересовало. Что же до схожести этого описания с фрагментом мемуаров Липферта, то оно действительно чрезвычайно велико. Хотя у Липферта на счету за 27 октября действительно числятся Ил-2 и Як-7, сбитые в одном бою. Видимо, оба боя действительно имели место быть, но в одном случае присутствовало больше интриги и напряженности. И потом кто-то у кого-то эти живописные детали "позаимствовал", дабы украсить книжку и произвести впечатление на читателя, к примеру. Тут разбираться надо.

 

Спасибо, теперь ясно.

Ничего не понял: Ворожейкин же в приведённом вами отрывке-цитате описывает, что его обстреляли уже после приземления, на пробежке. То есть сбить его Венерт физически не мог.

Поясняю: "снести" аса уже после приземления - в особые заслуги занести трудновато будет, по-моему.
Насчёт "проморгали": в момент произведения посадки пилот практически беспомощен перед внезапной атакой истребителя противника - всё внимание сосредоточено на проведении приземления.
"Проморгали" службы ВНОС и прикрытия аэродрома.

Ага, понятно.
Разница между "выдержать" и "провести" воздушный бой видна или нет? В смысле уничижительной коннотации первого варианта?

 

Ну, сути дела это не меняет. У Венерта в листе побед указана высота 5 метров, например. Главное, что один ас атаковал другого и добился успеха, при этом атакуемый пилотировал свой самолет. Посадка - тоже элемент полета.

С учетом обстоятельств атаки Венерта - очень даже большая заслуга. В воздухе в этот момент было полно советских самолетов, которые теоретически могли заметить немецкую пару и доставить ей неприятности, плюс на аэродроме хоть какие-то зенитные средства, да были. Не каждый летчик в подобной ситуации решился бы так рискнуть. Венерт же не был ясновидящим и не мог наверняка знать, что его не заметят и не контратакуют.

Что-то Вы странное сейчас говорите. Какая уничижительная коннотация? Я все верно сказал, как мне кажется. Именно выдержали, поскольку в данном случае советские летчики были обороняющейся стороной, а немецкие нападали. У "Яков" была задача обеспечить безопасность штурмовиков, а не в драки ввязываться, так что если бы немцы вдруг воздержались от атаки, то боя вообще не случилось бы.

 

Интересное кино получается, весьма.

Время этой самой половины светового дня конца октября месяца? Под "снова" подразумевается, что в первой половине дня у него уже второй вылет?
А первый тогда когда и с какой задачей был?

То есть первый вылет у Батца был в тумане, так надо понимать?
Когда кажется, у советских коллег, советуют перекреститься: если ветер был Батцу попутным, то на советской стороне фронта туман ещё и не думал развеиваться.
Никто в советских ВВС не спрашивал, есть ли желание сделать боевой вылет при нелётной погоде или нет: прикажут - полетят русские коллеги Батца как миленькие.

Интересно а почему в выделенной мной фразе в первом предложении всё дано на арго, кроме слова "высота"? А во втором - не отдание приказа, а чуть ли не мольба. В люфтваффе, при отдании боевого приказа, практиковались слова "пожалуйста" и "попытайтесь"?!

Да, именно это и есть быть начеку: спокойно дать приблизиться, а потом внезапно, как по команде, заполошно порскнуть в разные стороны - на кого бог пошлёт, того и собьют.

Во-первых, отдал ручку управления от себя.
Во-вторых, перевернув самолёт на спину, "мертвую петлю" нельзя исполнить по определению. По описанию, видимо делал, (если только не наврано от начала и до конца), "косую полупетлю" - стандартный приём уклонения у немцев для резкого ухода с линии открытия огня, со сменой направления полёта на 180 градусов, поднырнув под преследователя. И дистанция в 150 метров - маловата будет, по-моему.

Интересно, от перегрузки темнеет в глазах, дистанция 150 метров, оба преследователя - выше Батца, (иначе он бы их не видел), то есть надо вносить поправку - доворачивать вверх и самого упоминания об открытии огня - нет, почему-то.
Каким святым духом Батц сбивал второй Ла?!

Как это он "резко развернул свой "мессершмитт"", находясь ниже и на встречных курсах?! "Иммельман" заложил? Так тогда он действительно должен был бы, по идее, "сесть" на хвост третьему Ла, буквально влепиться ему в хвостовое оперение.

Или просто, хладнокровно подгодав нужный момент, мастерски бросил самолёт в скольжение, сбивая прицел Батцу.

Батц не мог наверняка этого знать на тот момент: он же видел только, как ведомый бросился за Илом и заходил тому в хвост. Да и некогда ему было смотреть, как там дела у его качмарека.

Полагаю, "зажатость" произошла оттого, что оба хотели заполучить ещё один ценный приз.

Ну, опыт - есть опыт: видимо Батц расторопнее оказался и вырвал-таки третью "победу" прям из-под носа своего талантливого, но явно неуважающего старших и более именитых камрадов.

Непонятно, куда "резко развернулся" русский: в сторону немецкого тыла?

Это подразумевается он от страха или тут намёк на то, что пытался выжать всё из движка и попытаться оторваться?

Да, глаз у Батца как алмаз: ведомый у него определённо талантливый лётчик был: в виду аэродрома и ВВП - садит машину на брюхо.
Ну, наверно побоялся не дотянуть на планировании, потому что глазмер у него был отменный, но слегка замылился.

Вот, ас сел на последних каплях, без вопросов.

Ну, авария-то не при рулёжке произошла, когда самолёт, по достоверным архивным данным, теряют безвозвратно, но один за весь день и везде на радиусе действия отдельно взятого, лётного подразделения люфтваффе.

Я к ним, пехотинцам, присоединюсь: да, бой со слов Батца выходит неприкрыто потрясающий здравый смысл. Причём, от взлёта - до самой посадки.

Если верить Батцу на слово и не обращать внимание на досадные неувязки и нестыковки рассказа знатного синоптика на доверии Вилли, то сбитый ГСС никакой не ас - просрал и Ил, и свою тройку подопечных.
Кстати, а вот такое построение прикрытия-эскорта, тройкой, оно характерно для конца 1944 года вообще и в Восточной Прусии в частности?
Отличный "охотничий рассказ", Батц претендует на почётное, третье место.

О, Липферт, по моим личным наблюдениям-вычиткам, прочно занимает вторую ступеньку пьедестала знатных "охотников".
А первое, с трудом, но делят Хартманн с Руделем.

На всякий случай и если что: это наблюдение, личное, а не утверждение.

 

Ну как же - "не меняет"!?
Даже высота указана? А кто может подтвердить его слова, что он желаемое за действительное не выдал ли, в листе том? Кто мерял - 5 метров там или ноль. Ну и туда, в лист, чего только ни писали.
Его слово - против слова Ворожейкина. Ворожейкину эти гипотетические 5 метров - без разницы, не тепло ему, ни жарко от этого, а вот Венерт без этих 5 метров - сбил на одного меньше получается, как ни крути. Ну и у кого из двоих больше поводов сообщить, мягко говоря, неправду, а?
И верно, посадка - элемент полёта, но не элемент ведения воздушного боя садящимся, не так ли?
К тому же - пробежка после посадки имеет место быть, или, скажете, пробежка - тоже элемент полёта?

Хорошо, рассмотрим подробно эту очень большую заслугу.
В воздухе, да, полно советских самолётов, собирающихся садиться, снизивших скорость, ограниченных в манёвре из-за снижаемой скорости и потери высоты и прикованности взгляда к земле. Какие, даже теоретически, неприятности они могли доставить паре немецких "охотников", выскочивших на большой скорости, неожиданно, сзади?!
Зенитный плюс в подобных описываемой ситуациях, у любой стороны, не канал: если в воздухе (да ещё и полно) своих самолётов, то зенитчики огня не открывали, резонно боясь попасть по своим. Это и у нас, и у немцев так же было.
По всем признакам, не было здесь никакого риска, был холодный расчёт: и что садящиеся ничего противопоставить не смогут, и что зенитки будут молчать. Ясновидящим - не был, а вот умения и опыта в проведении такого тактического манёвра - имеется налицо, слихвой.
Если не ошибаюсь, у "охотников" люфтваффе, славящихся по мемуарной англоязычной литературе своим благородством и исключительным рыцарством в воздухе, это называлось "стрельба по куропаткам".

Поясню: верно будет, (если под этим подразумевается - нейтрально) - провести бой, в обороне. Выдержать, в данном контексте, будет "едва-едва смогли". Поскольку потерь не было, выдерживать там было нечего - очевидно, что наравных бой шёл.
Ладно, это согласно одному разделу лигвистики подсознательное отношение автора к тому, о чём пишет текст и вообще - частности.

 

Забавно. Эпизод слизан стопроцентно у Липферта. Куровски и раньше был замечен в компиляции и притягивани за уши. Что ждать от человека, который пишет и про летчиков и про танкистов и про СС и про черт еще чего...
Батц находился в это время в Восточной Пруссии. Ни одного истребителя в этот день с нашей стороны над Восточной Пруссией потеряно не было. Делайте выводы.

В случае с Липфертом все нормально, только противником были не Яки, а пара Ла-5, они не вернулись из разведки немецких аэродромов в р-не Кечкемета. Естественно никакого ГСС не потеряно, но пропал без вести командир эскадрильи, имевший на счету три победы, в том числе награжденный орденом Красной Звезды. Остальное можно списать на литературный жанр и память...

 

По-моему, есть в тексте косвенное подтверждение о сбитии именно этого комэска: в "неправильно устоявшемся" в немецкой мемуаристике определении награды Звезда ГСС как орден.
Предположу, что автор обсуждаемого текста мог заперепутаться в определениях "орден Красной Звезды" и медаль Золотая Звезда ГСС.
Очень часто у немцев в мемуаристике дано определение "орден Звезды Героя".
Хотя возможно, что это следствие ошибки при переводе с немецкого на английский, а потом - на русский. Если, что сужу по практическому опыту, подкреплённому теоретическими знаниями в этой области.
С нетерпением жду продолжения этой захватывающе интигующей темы, прошу вас.

 

......................
Камрады!! а есть у кого-нибудь данные касающиеся воздушного боя прошедшего в небе Кубани 22 марта 1943 года. С советской стороны в нем участвовала 8 "Аэрокобр". Ведущий Михаил Петров, его ведомый Иван Бабак, а также Дмитрий Глинка — Александр Поддубский, Борис Глинка — Николай Кудряшов, Иван Шматко — Николай Кудря. Пилоты практически все ветераны имевшие по несколько сбитых самолетов на счету.

У Бабака в мемуаре "Звезды на крыльях" http://militera.lib.ru/memo/russian/babak/08.html
(псевдоним Бельский) указано, что в бою два пилота Кудряшов и Шматко будучи подбитыми совершили два тарана и погибли, а третий сбитый и погибший пилотом был Поддубский. Еще две "аэрокобры" были повреждены, а их пилоты Николай Кудря и Борис Глинка ранены.

У Бабака указывается, что "восьмерка" вела бой с 30 "мессерами". Из которых 11 были сбиты в бою!!! Скорее всего 11 сбитыми из 30 "мессеров" и "огненными таранами" попытались просто скрыть неудачу прошедшего боя.

У Вуда же на 22 марта я нашел данные на двух немецких пилотов из состава II./JG 52 заявившие в этот день "кобры":


22.03.43 Ltn. Herbert Kirnbauer 5./JG 52 P-39  86 352: at 3.000 m. 13.40 Film C. 2032/II Anerk: Nr. 658

22.03.43 Ofw. Heinrich Sturm Stab II./JG 52 P-39  86 393: at 3.200 m. 13.45 Film C. 2032/II Anerk: Nr. 340

22.03.43 Ofw. Heinrich Sturm Stab II./JG 52 P-39  86 454: at 2.500 m. 13.55 Film C. 2032/II Anerk: Nr. 341

У их коллег из "Удета" сбитых "аэрокобр" в этот день нет.

При этом видно, что оба пилота сбивали самолеты с интервалом 5-10 минут, вследствии весьма напряженного и видимо непростого для немцев боя.

А вопрос в том.
Эти ли немцы сбившие "арокобры" 45-го иап и были ли потери у немецких истрбителей в этом бою?

 

А мемуары Покрышкина или В. Голубева, к примеру, читать пробовали? Вот уж где бездны ангста и шмерца-то, куда там упомянутым Вами лицам!

Где здесь неправда? Каким образом эти плюс-минус пять метров отменяют то обстоятельство, что Ульрих Венерт испортил "Як" Ворожейкина, и стало быть, вполне честно записал себе победу? И я решительно не понимаю, как именно и почему заявка Венерта противоречит, по-вашему, воспоминаниям Ворожейкина? Сдается мне, в данном случае Вы просто изволите заниматься лукавыми мудрствованиями, уж не знаю, от нечего ли делать, или по какой иной причине.

Так прочтите уже воспоминания Ворожейкина, и Вам все станет понятнее. По этому эпизоду я процитировал далеко не все, что у него написано. Про "разбор полетов" после данного происшествия он тоже там рассказывает.

Вот только не надо меня учить, как и что мне писать. Не Ваше это дело, будь Вы хоть моим издателем. Равно и мое эмоциональное отношение к каким-либо историческим событиям и их участникам Вас никоим образом касаться не может. Я же Вам подобных претензий не предъявляю, хотя наверное, при желании мог бы найти, к чему придраться.

 

Да, Куровски написал еще, в частности, книгу об Отто Киттеле и Хайнце Бэре, но они не такие подробные, и не так интересно написаны, как эта; кроме того в данной книженции приводится подробный список побед Батца с указанием района и берлинского времени.

 

"Они, они. Они давеча много свинячили..."(с)

Собственно других кандидатов нет. В летной книжке еще тогда зеленого Батца есть запись за 22 марта 5/JG52: "Вылет 13.00-14.15. Воздушный бой с 7 Аэрокобрами".
Тем более что коллеги из JG3 сопровождали KG51 на Ростов и на Кубани их не было, зато была III/JG52 и словацкий штаффель.
В наших документах все потеряны в одном бою, Шматко в лобовом таране с Ме-109, Поддубский сбит и погиб, Кудряшов просто не вернулся из воздушного боя. Глинка был ранен и дотянул Кобру до Поповической, где и совершил в.п. Немцы честно записали в данном случае три Кобры, сколько и сбили на самом деле.
Насчет лобового тарана, скорей всего Шматко был сбит на лобовой и его самолет взорвался, что дало очевидцам боя ощущение, что столкнулись два самолета, отсюда и рапортовали.
У немцев один Ме-109Г-2 совершил в.п. и был списан, потерь л.с не было...

 

Не только пробовал, но и неизменно дочитывал до конца. И даже Г. Голубева. И ещё нескольких.
"Куда там" - это вряд ли: заявленная и общепринятая "бездонная-трёхзначная результативность" упомянутых мной лиц - и рядом не валялась с упомянутыми вами.

Правда прежде всего в том, что не уходим из заданной изначально вами колеи: вы высказались, что Венерту было чем гордиться - такого аса сбил, а у вас уже - испортил.
"Победа" аса над асом - сбитие самолёта противника. Не сожжение его на земле.
По всем признакам, ни о какой честности в данном случае речи не шло.
Насчёт 5-ти метров. Перво-наперво надо посмотреть, а не была ли высота в пять метров в люфтваффе предельной допустимой малой для квалификации "сбитие самолёта противника". Второе: 5 метров, для наглядности - это чуть ниже третьего этажа стандартной 5-тиэтажной "хрущёбы", скорость у Ворожейкина где-то 130-120 км/ч при снижении-посадке. Теперь представляем, что происходит, когда попадания - как в листе у Венерта - происходят когда самолёт Ворожейкина в пяти метрах над землёй: попадания происходят для Ворожейкина неожиданно, внезапно, сопровождаются вспышками и шумовыми эффектами, вызывая мимолётный испуг и рефлекторное дёргание руки на ручке управления, (как и произошло у Ворожейкина по приведённым его словам при пробежке после посадки: он посчитал, что нажал на гашетки.) Согласно психологии и физиологии (особенностях строения кистевого сустава) в данной ситуации у правши будет рефлекторное движение кисти влево. Как результат - крен влево и - самолёт задевает левой плоскостью землю. На такой скорости, с высоты третьего этажа это гарантированные "дрова" из самолёта, запеканка-гуляш из лётчика.
Ничего этого, очевидно, не произошло: Ворожейкин получил ожоги когда загорелся его самолёт, обстрелянный на пробежке, после посадки. А не в пяти метрах над землёй.
Да сам оставшийся в живых Ворожейкин и есть опровержение заявки Венерта о двух сбитых: ведомого сбил, ведущего - поджёг уже на земле.
Тут если и есть погордиться чем, так только снайперской стрельбой.
У Ворожейкина была травма позвоночника, полученная во время боёв на Халхин-Голе. Характер травмы исключал использование парашюта. Каждый боевой вылет Ворожейкин делал с мыслью, что если подобьют/собьют, то это для него гарантированная смерть. Вот этим - можно гордиться, вот это - вызывает неподдельное уважение, по-моему мнению.
Сдаётся вам неверно: мудрствуют лукаво - это когда виляют и изворачиваются, уводят в сторону дискуссию. Я же - уточняю, озвучив логические нестыковки в версии, преподнесённой вами, задокументированной инфы со слов Венерта.

Да читал я его, давно уже и перечитывал. Так что понятней в любом случае - не станет, даже если последую вашему пожеланию.
А почему вы процитировали далеко не всё по данному эпизоду? Общение здесь - графическое, и намеренно или невольно опущенные/пропущенные детали обязательно дадут неполную и/или извращённую картину вообще, а потенциальную невозможность правильного понимания того, что вы закладываете в свой текст - в частности.
В следующий раз, уж не сочтите за труд, предоставьте не косметически вырезанный кусочек цитаты, а - целиком по поднятому вами вопросу и/или утверждению о чём бы то ни было. Для продуктивности общения.

Издержки графического общения.
Внесу ясность: не учу я вас, поблазнилось вам.
Если бы я был вашим издателем, то это было бы именно моё дело, скажет вам издатель или редактор "неформат" и пояснит, что и как вам надо сделать/поменять в тексте. А так же - корректор и даже бета-ридер, которые вам укажут на фактологические, стилистические, пунктационные, орфографические, лексические, морфологические, фразеологические и прочие огрехи, если таковые в представленной вами рукописи обнаружатся.
Правильно, не касается меня ваше отношение к событиям и их участникам. Я лишь хотел показать вам на потерю объективности, когда над автором текста-изложения об исторических событиях и их участников довлеют его симпатии и антипатии или он не хочет их преодолеть. Вы изложили своё видение на те исторические события и их участников, а подача подобной информации идёт исключительно графически: сначала почерпнутая из различных архивных документов и мемуаров в письменной форме, затем - пропущенное вами через призму вашего сознания и выданное вами графически же. Поэтому крайне важно для неискажения инфы о тех исторических событий и их участниках, как и что излагаете.
Претензий предъявлять к вам - не имею желания, как и придираться.
Надеюсь, недопонимание в данном вопросе исчерпано.

 

Прошу уточнить: был списан как боевая или небоевая потеря?
Если - второе, как было замотивировано такое списание?

 

Кстати, эдак мельком упоминается, что во время боёв за Кубань Хартманн два раза встретил Покрышкина, но оба раза, по собственным же словам, уклонился от боя.
Хотелось бы узнать детали: когда, при каких обстоятельствах, чем Хартманн мотивировал уклонение от боя.

 

А Кителя он обошёл пристальным вниманием? В смысле указал ли подробный список и его побед, со всеми сопутствующими, надлежащими деталями?